- Генерал, я тоже много думал о случившемся. Что еще вам известно о Кулебре и его предполагаемой базе?
- Она вовсе не "предполагаемая", мистер Скотт. Я точно знаю, что она существует и является штабом этого самого Кулебры и его заговорщиков. Вот только ее местонахождение мне не известно.
- Я хочу попытаться найти ее, генерал Лопес. Могу ли я рассчитывать на вашу помощь? Одному мне придется туго.
- О чем разговор, мистер Скотт. Конечно же, я всегда к вашим услугам. Если вы еще не забыли наш вчерашний разговор, то можете смело полагаться на мою поддержку. И не только мою. В Мексике много честных и смелых людей, которые с радостью вам помогут.
Я вспомнил, каким суровым было лицо генерала, когда тот говорил мне о своей любви к родине и ненависти к ее предателям.
- Я лишь хотел еще раз в этом убедиться, генерал. И еще. Помните, вчера я сказал, что хочу переговорить с Вилламантесом? Не скажете, где мне его следует искать?
- У него офис на улице Хуареса. Где еще он может быть, я не знаю. Только будьте осторожны. Если то, что вы говорили о нем вчера, правда, то он очень опасен.
- Знаю, - ответил я.
Он назвал адрес, по которому находилась контора Вилламантеса, а я, записав его на своей визитной карточке, попрощался с генералом. Тот, перед тем как повесить трубку, пообещал мне круглосуточно быть начеку.
Пролистав телефонную книгу, я убедился, что имена Вилламантеса и капитана Эмилио в ней не значатся. После того, что произошло вчера, идти в полицейский участок и спрашивать капитана Эмилио было бы совсем глупо. Доктор Баффингтон исчез как раз в тот момент, когда меня увезли в полицейской машине. Получалось, что тогда в ресторане я просто мешал преступникам, и они нашли способ меня нейтрализовать.
Я позвонил Амадору. Тот, оказалось, еще спал. В начале разговора он то и дело зевал. Изложив ему вкратце все события, произошедшие со мной минувшей ночью, я сказал:
- Мне нужно прощупать этого гнуса полицейского. Но если я пойду к нему, он просто-напросто может меня пристрелить и заявить, что я на него напал. Такой вариант очень возможен.
- Даже не сомневаюсь. Выбитых зубов капитан тебе не простит. Так ты полагаешь, что Эмилио причастен к похищению доктора?
- Да. Я почти уверен. Вот если бы тебе удалось закинуть удочку и выудить хоть какую-то информацию о нем... У тебя бесчисленное количество знакомых. Попробуй, Амадор. Кроме того, хотелось бы узнать домашний адрес этого ублюдка и застать его врасплох.
- Черт возьми, Шелл, я согласен. Могу сразу же отправиться в тюрьму и навести о нем справки. Мне ничего не грозит: не я же выбивал зубы капитану Эмилио.
- Да, но ты помог мне выбраться из тюрьмы.
- А что он может мне сделать? Всех охранников тюрьмы я отлично знаю. Так где встретимся?
- Может, у тебя на квартире? - спросил я и посмотрел на часы, они показывали почти одиннадцать утра. - Скажем, в полдень, - предложил я.
- Esta bien.* До скорого. А что ты намерен делать?
- Пока не знаю. Думаю расспросить кое-кого. Увидимся у тебя, - сказал я и повесил трубку.
* Хорошо (исп.)
Десять минут и несколько песо я потратил в гостинице "Монте-Кассино", чтобы выяснить имя продавщицы сигарет и адрес, где она живет. Звали ее Сарита.
В половине двенадцатого я уже стучался в гостиничный номер, который снимала эта самая Сарита. Вскоре за дверью послышались тихие шаги, а следом - традиционное мексиканское: "Momentito". Затем огромная дверная ручка повернулась, дверь со скрипом приоткрылась, и в узкой щели показались взъерошенная прядь черных волос и карий женский глаз.
- Возможно, вы меня не помните, мисс, - обратился я к девушке. - Я вчера был в ресторане "Монте-Кассино". Со мной были еще трое.
- Кажется, вспоминаю, - ответила она.
- Вы принесли нам записку.
- Ax, si, вспомнила. Так что вы хотите?
- Хотел бы поговорить с вами, если это возможно.
- А почему нет? Только я не одета. Momentito.
Она оставила меня у приоткрытой двери, а сама скрылась. Через минуту я вновь услышал голос девушки:
- Я готова. Можете заходить.
Я вошел в номер и плотно прикрыл за собой дверь. Девушка, судя по всему, занимала однокомнатный номер с ванной. В комнате стояли два стула, туалетный столик и кровать. Перед тем как меня позвать, она прыгнула обратно в кровать и натянула на себя покрывало.
- Извините. Одеваться долго, а я собиралась еще поспать.
- Простите, что побеспокоил. Но я к вам по очень важному делу.
- Не стоит извиняться. Возьмите стул.
Я подставил к кровати стул и сел на него.
- Это по поводу вчерашнего вечера. Я хотел бы встретиться с тем мужчиной, от которого вы передали записку. С сеньором Бельчардо, - сказал я.
Девушка приподнялась в постели и поправила подушку. Теперь она полусидела в кровати, придерживая обеими руками край покрывала. Свободно падающие на плечи черные волосы, обрамлявшие ее лицо, напоминали спутавшиеся водоросли и придавали облику молодой мексиканки особую дикую красоту. У нее были большие, почти черные глаза, пухлые губы, хотя и не подведенные помадой, были очень красивы. Несмотря на то что девушка не успела наложить на лицо косметику, выглядела она весьма недурно, хотя и не такой знойной и вызывающе соблазнительной, как вчера. После отдыха ее личико излучало свежесть и обаяние. Сейчас ей можно было дать чуть больше двадцати.
- Наконец я вас окончательно вспомнила, - сказала она. - Вы купили у меня сигареты. Ваши глаза в тот вечер еще чуть меня не просверлили.
Девушка произнесла это так, словно вновь намеревалась продать мне пачку "Белмонтса".
- Да-да. А... тот, о котором я вас спрашивал?
Она покачала головой:
- Я его не знаю. Правда, я видела его раньше, но кто он такой, не знаю.
- Мне очень нужно с ним встретиться. Может быть, знаете, где его найти?
- Извините, но мне о нем ничего не известно. Даже не представляю, где он может быть. Я торгую сигаретами во многих ночных барах. Сегодня - в одном, завтра - в другом. Где встречу его в следующий раз, не знаю. Я действительно с ним не знакома.
- Но он передал через вас записку...
- Si, передал. Дал денег и попросил передать записку ровно в шесть.
- Да, но тогда вы сказали, что записка для девушки.
Продавщица сигарет насупилась:
- Так оно и было. Я сделала то, о чем меня попросили. А что, собственно говоря, произошло?
- Вчера вечером меня упекли в тюрьму.
- Знаю. Вы с ним подрались. Так? Во всяком случае, мне об этом рассказали. А тот мужчина, по правде говоря, вел себя мерзко.
- Да. Но пришлось драться не столько с ним, сколько с отрядом полиции. И вот какая странная вещь: когда меня доставили в полицейский участок, в пачке "Белмонтса", которую я у вас купил, обнаружили марихуану. Как она могла в ней оказаться?
Мексиканка еще суровее сдвинула брови.
- Вы, должно быть, шутите, - сказала она и через секунду засмеялась: Забавно пошутили.
- Я совсем не шучу.
- Тогда вы сошли с ума, - более резко сказала девушка и прищурила свои черные глаза. - Зачем вы пришли? Чтобы отыскать того мужчину или доставить мне неприятности? Я не понимаю, о чем вы тут говорите. Вы мне уже совсем не нравитесь.
- Мисс, я совсем не хотел вас огорчать. Но полицейские нашли у меня марихуану. В пачке "Белмонтса", которую вы мне продали.
- Значит, вы ее купили где-то еще. А может, вы наркоман. Откуда мне знать? И вообще, эти разговоры мне надоели.
- Мисс, но после этого мне в течение нескольких часов пришлось попадать в такие переделки. Так что если вы не скажете мне всю правду, то возможно, что...
- Caramba!* Вы считаете, что я вам вру?
* Черт возьми! (исп.)
Если бы человеческие глаза могли извергать пламя, то девушка вмиг испепелила бы меня своим гневным взглядом. Забыв, что она полураздета, молодая мексиканка, словно ужаленная, подскочила с кровати. Покрывало спало с ее груди и оказалось у нее на уровне талии. Она была настолько возмущена, что не обратила на это никакого внимания.
Ну, надо же было мне довести ее до такого состояния, подумал я, она же теперь как сумасшедшая. Я наконец-то понял, что девушка меня не обманывала. Для обманщицы у нее было слишком открытое и честное лицо.
- Черт подери! - в сердцах сплюнув, выкрикнула она. - Зачем мне вам врать?
После этой фразы, произнесенной ею с надрывом, все мои сомнения окончательно рассеялись. Но при этом мне стало немного неловко.
- Я же сказала вам правду! А теперь убирайтесь! За дверь! Живо!
С улыбкой на устах и теплотой во взгляде я смотрел на разъяренную продавщицу сигарет. Это разгневанное создание, оскорбленное тем, что его заподозрили во лжи, схватило обеими руками конец покрывала, дернуло его наверх и скрылось под ним.
Через секунду девушка высунула голову наружу и стала поливать меня бранью на испанском. Хоть я многого из ее слов и не понимал, я все равно чувствовал себя провинившимся.
- Слушай, крошка. Поостынь немного... Да подожди ты, наконец, прикрикнул я, отгораживаясь от девушки ладонями.
Та, удивленно уставившись на меня, замолчала. Я поднялся со стула:
- Успокойся. Я сейчас уйду, но...
- И отлично!
- ...но сначала объясню, почему я нашел тебя. За последние несколько часов в меня дважды стреляли. Кому-то явно очень хочется меня убить. Но и это еще не все. Поверь, на карту поставлена моя жизнь. Понимаешь? Поэтому я и пришел к тебе с расспросами. Так что извини, и большое тебе спасибо.
Я повернулся и направился к выходу. Едва я коснулся дверной ручки, как услышал голос девушки:
- Подожди. Это правда? В тебя стреляли?
- Правда, - обернувшись, ответил я. - И чуть не убили.
В ее глазах опять вспыхнул огонь.
- А ты не обманываешь?
- Нисколько, - сказал я и, как бы в подтверждение своих слов, провел пальцами по пластырю на шее.
Девушка облизала губы:
- Тогда другое дело. На то, что ты так плохо обо мне подумал, я уже не сержусь. Если увижу интересующего тебя человека, сообщу. Сегодня вечером я опять иду в "Монте-Кассино".
- Отлично.
- Тогда до свидания. Кстати, как тебя зовут?
- Шелл Скотт, Сарита.
На лице девушки засияла улыбка, покрывало дрогнуло и сползло вниз, но не до талии, как прошлый раз, а всего лишь обнажив плечи. Мой разговор с продавщицей сигарет на этом закончился. Моя рука все еще лежала на дверной ручке. Я повернул ее, открыл дверь и вышел из гостиничного номера. Таксист подбросил меня к пересечению улиц Хуареса и Луиса Мойи. В полуквартале от перекрестка располагался офис Вилламантеса. Солнце, как обычно по утрам в период дождей, ярко светило. На улицах было оживленно, и все вокруг сияло красками. Вдали, на Сан-Хуан де Летран, высоко над крышами домов упирался в синь неба стальной скелет нового небоскреба. На углу улицы Луиса Мойи прямо на тротуаре сидела старая женщина с лицом коричневого цвета. Перед ней стояла плетеная корзина с маисовыми лепешками. Старуха высоким скрипучим голосом выкрикивала:
- Grandes... grandes...*
* Большие (исп.).
На улице Хуареса точно такая же старуха, завалившись на бедро перед небольшим противнем, на котором горкой лежали каштаны, раздувала в углях жар, пытаясь довести свой товар до полной готовности.
Я пошел мимо лавок и лотков со сверкающими серебряными украшениями, ожерельями, кольцами, чеканными портсигарами, заколками и брелками с изображениями матадоров и смертельно раненных могучих быков. У небольшого лотка хорошо одетый турист с миниатюрным фотоаппаратом на шее и ярким мексиканским пледом, видимо только что купленным, торговался с продавцом, желая купить еще и кожаный бумажник. На каждом шагу мужчины, женщины и дети торговали неизменными лотерейными билетами. На этот раз максимальный выигрыш равнялся миллиону песо, что составляло восемьсот тысяч американских долларов. Молодой мексиканец щелкнул передо мной фотоаппаратом и тут же, не спрашивая, нужен ли мне снимок, протянул квитанцию. В одной из лавчонок заверещал попугай, на порог грациозно вышла кошка и спокойно улеглась греться под солнцем. Утро было чудесным, свежим и бодрящим. Сочные краски радовали глаз. Именно в такие дни испытываешь неистребимую жажду жизни.
Контора Вилламантеса находилась в середине квартала и помещалась в здании "Эдифисио риал". Пройдя мимо подслеповатого мужчины, державшего перед собой рекламу лезвий фирмы "Жиллетт", я вошел в здание, сел в лифт, поднялся на третий этаж и подошел к двери с цифрой восемнадцать. На двери висела табличка с надписью по-испански: "Villamantes. Exportadora e Importadora, S.A.".*
Я открыл дверь и вошел в контору.
* "Вилламантес. Экспорт и импорт, Лтд." (исп.)
Глава 12
Войдя в контору, я остановился и увидел два письменных стола, один был расположен в глубине комнаты, прямо напротив входной двери, а второй слева от меня. За столом напротив склонился молодой мексиканец, который что-то писал. Неподалеку от его стола находилась дверь, застекленная матовым стеклом. Она была закрыта.
За вторым столом сидела женщина лет сорока, с кислой миной на лице, будто она только что откусила лимон. Она взглянула на меня, поправила на носу очки без оправы и приготовилась слушать.
- Могу ли я видеть мистера Вилламантеса? - спросил я.
Женщина покачала головой и по-английски ответила:
- Его нет.
- Он мне нужен. Когда он вернется?
- Не раньше чем через неделю. У него отпуск.
- Понимаю. Огромное спасибо. А где я могу его найти?
Она, поджав губы, удивленно уставилась на меня:
- Не знаю. Он же в отпуске. Возможно, поехал в Акапулько, а может быть, в Фортин-де-ла-Флорес. Я не уверена.
- Понимаете, я к нему по очень срочному делу. Такая важная сделка... Я о ней уже с ним говорил.
- Ваше имя?
- Блум, - выпалил я первое, что пришло мне в голову. - Сэм Блум.
Женщина еще плотнее сжала губы, выдвинула ящик стола и прошлась пальцами по ящичку с белым карточками:
- Он с вами не разговаривал... мистер Блум.
- Должно быть, сеньор Вилламантес просто не поставил вас в известность.
- Вероятно, - ответила она и сморщилась еще больше.
Я бросил взгляд на закрытую дверь с матовым стеклом. Парень, сидевший рядом с ней, поднялся из-за стола и подошел ко мне:
- Зачем он вам нужен, amigo?
- По делу, - ответил я и бросил укоризненный взгляд на сотрудницу, которой успел дать кличку Прокисшая Простокваша, - и весьма важному. Я даже готов заплатить тому, кто скажет мне, где найти сеньора Вилламантеса. Надо срочно завершить сделку.
Молодой мексиканец слегка улыбнулся и покачал головой.
- Ничем не могу помочь. Приходите через неделю, - сказал он.
Я снова бросил взгляд на стеклянную дверь, глубоко вздохнул и решительным шагом направился к ней. Парень едва успел схватить меня за рукав.
- Прочь с дороги! - отмахнулся я.
Тот удивленно уставился на меня, поджал губы и отступил. В соседнем кабинете действительно никого не было. Убедившись в этом, я вернулся в приемную. Клерк с Прокисшей Простоквашей сидели на своих местах. Не в силах больше сдерживать эмоции, я бросил им раздраженно:
- Спасибо, товарищи.
Парень начал было медленно подниматься из-за стола, затем, видимо передумав, сел обратно на стул, и на его лице появилась натужная улыбка. А моя Прокисшая Простокваша окончательно прокисла.
Я вышел на улицу Хуареса, и, дойдя до угла, оглянулся, и посмотрел на окна конторы Вилламантеса. С третьего этажа здания сквозь стекло на меня смотрел молодой мексиканец, сотрудник торговой конторы. Я махнул рукой проезжавшему поблизости таксисту, и тот повез меня к дому Амадора.
На встречу с гидом я опаздывал всего на несколько минут. Я очень надеялся на него. С таким тараном я мог пройти куда угодно и раздобыть любые сведения. Еще один, кого мне предстояло прощупать, был капитан Эмилио.
Расплатившись с таксистом, доставившим меня на улицу Сарагосы, я вошел в подъезд дома, где жил Амадор. Проходя мимо консьержки, женщины средних лет, я шутливо "сделал тете ручкой" и зашагал по цементным ступеням. Чтобы попасть в квартиру моего приятеля, надо было преодолеть один лестничный марш, пройти по коридору и свернуть за угол. Поднявшись на этаж, я уже было зашагал по длинному коридору, как тут в другом его конце, в футах пятидесяти от меня, из-за угла появился Амадор. Что-то в его облике встревожило меня. Поначалу я даже сомневался, он ли это, но вскоре понял, что он. Выйдя из-за угла, Амадор остановился, вытянул правую руку и оперся ею о стену, затем правой ногой сделал неуверенный шаг вперед и прижал к груди левую руку. Сделав следующий шаг, он зашатался и чуть было не упал.
Я со всех ног кинулся к нему.
- Амадор! - закричал я. - Что случилось?
Гид, вытянув перед собой дрожащие руки, словно слепой, стоял, качаясь, посреди прохода. Я подскочил к нему и замер. Сердце в моей груди дрожало как овечий хвост. На виске Амадора виднелась рана, через всю щеку тянулась узкая полоска запекшейся крови.
- Амадор! Что произошло?
Выражение его глаз потрясло меня. В них я увидел леденящий душу панический страх. Такое можно увидеть только в фильме ужасов. Рот Амадора был открыт, а широко раскрытые глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Он похлопал меня по груди и уронил руки. Из его рта вырвался слабый хрип, а следом - булькающие звуки. Ноги Амадора подкосились, и он стал оседать. Он опустился на одно колено. Я подхватил его и почувствовал, как его тело сотрясается от озноба. Голова гида откинулась набок, его глаза, медленно описав окружность, остановились на мне.
- Амадор, - дрожащим от волнения голосом произнес я. - Амадор.
Я осторожно положил его на спину, ослабил на его шее галстук и расстегнул на брюках ремень. Он попробовал согнуть ноги, но его колени тут же завалились набок. Затем я увидел, как сжались его ладони, и услышал слабый вздох. Больше Амадор не двигался. Я кинулся к лестнице и, подбежав, крикнул вниз:
- Вызовите "скорую"! Быстрее. Слышите?
- Si. А что случилось?
- Быстрее же! Человек умирает!
Вопль консьержки прокатился по коридору громким эхом. Я бросился к Амадору, опустился возле него на колени и понял, что ошибся: он не умирал, он уже был мертв. Пульс не прощупывался, дыхание остановилось. Мне казалось, что я чувствую, как холодеет его безжизненное тело. Но самым жутким было удивленное выражение его глаз, мне показалось, что оно так и сохранится до тех пор, пока Амадор не превратится в тлен.
Мне стало страшно при мысли о том, что в моих воспоминаниях останется не симпатичное лицо вечно улыбающегося парня, не его слова: "Si, персик, да еще какой!" или "Не важно, кто затеял побоище, капитан полиции всегда будет прав...", а его глаза, в которых застыл ужас от осознания близкой смерти.
Я устало сомкнул веки и закрыл лицо ладонями. Мне надо было собраться с мыслями. Так, Амадор выходил из-за угла - значит, до этого он находился в своей квартире. Характер раны свидетельствовал о том, что он или упал, или кто-то ударил его по голове тупым предметом. Встав с колен, я вытащил кольт и завернул за угол. Дверь в квартиру Амадора была открыта. Держа пистолет наготове, я, неслышно ступая, подошел к двери, но сквозь зияющий проем никого в квартире не увидел. Войдя внутрь, я обследовал все комнаты - в них также никого не было. В передней валялся опрокинутый стул, рядом с которым на ковре темнело небольшое пятно. Опустившись на колено, я потрогал его пальцем. Это была кровь. Очевидно, именно здесь и упал Амадор. Но при падении на ковер он не мог так сильно пораниться. Его явно ударили по голове, и только после этого он упал.
Неожиданно в нескольких дюймах от кровавого пятна на ковре я увидел, как что-то блеснуло. Я склонился ниже - это были матовые осколки тонкого пузырька или пробирки с остатками жидкости на них.
Внезапно у меня перед глазами все закружилось. Я быстро поднялся и несколько раз встряхнул головой. Головокружение ненадолго прошло, а потом началось снова. По коже пробежали мурашки, а на лбу выступил холодный пот. Я сильно сжал веки, потом открыл их и потрогал лоб рукой. Ладонь оказалась мокрой. Оттопыренный мизинец на руке слабо подергивался, словно в тике, другие пальцы были неподвижными.
Какое-то наваждение, подумал я, и тут же ощутил слабость во всем теле и приступ тошноты. Это произошло неожиданно и безо всякой на то причины. Мне стало немного страшно. Головокружение усилилось, сердце в груди забилось, в висках застучало. Что со мной творится? С чего бы это? Я попытался прогнать охвативший меня страх, но он продолжал усиливаться. Внутри у меня похолодело. Казалось, моя кожа, горло покрываются инеем. Стало трудно дышать. Я посмотрел на поблескивавшие на ковре осколки стекла. Прислонившись спиной к стене, я уперся в нее обеими ладонями. Я снова потряс головой, однако вместе с головокружением прошло и четкое восприятие реальности. Вместо них пришло ощущение сильной тревоги. Неожиданно в памяти всплыло перекошенное лицо умирающего Амадора, в глазах которого застыл ужас. Страшный вид мертвеца, кошмарный сон, который я видел прошлой ночью, и жуткие рассказы доктора Баффингтона о симптомах, которые проявились у него после того, как он надышался парами своей гадости, о подопытных обезьянах - все слилось в моем сознании воедино.
Я не мог ни о чем думать. Ощущение было таким, будто мой мозг заиндевел и отказывается работать. Я уже не мог различить, что было сном, а что происходило в реальности. Подавляющий волю страх продолжал расти во мне. Прилагая отчаянные усилия, от которых у меня даже перекосило рот, я пытался ему воспротивиться. Вдруг до меня дошло, что я стою посередине комнаты со сжатыми добела кулаками и что мое состояние точно такое же, как и у Амадора перед смертью.
Держась за стену, я огромным усилием воли заставил себя добраться до двери, выйти в коридор и пройти по нему. Скованное будто морозом тело почти не слушалось. Казалось, холод проник даже в мои кости. Зайдя за угол, я снова увидел на полу труп. Амадор лежал неподвижно, вытянув руки вдоль тела. Рот его был открыт, нижняя губа отвисла, а наклоненная набок голова почти касалась плеча. Меня охватил внезапный приступ тошноты, и я отвел от трупа глаза. Осторожно ступая, я прошел мимо тела Амадора. Хотелось бежать отсюда как можно быстрее, но мышцы не подчинялись воле.
Едва я добрался до лестничной клетки, как услышал возбужденные голоса. Перегнувшись через перила, я посмотрел вниз, и вновь перед моими глазами все закружилось. Было такое ощущение, будто кто-то с огромной силой тянет меня на цементные ступени. Когда головокружение немного прошло, я смог разглядеть внизу, у стола консьержки, группу людей, по-видимому квартиросъемщиков, среди которых находилось несколько полицейских. Снаружи, на улице, раздавался вой сирены, вероятно "скорой помощи". Вскоре я смог разглядеть мужчину в полицейской форме, стоящего рядом с консьержкой. Это был Эмилио. Капитан Эмилио.
Увидев, что он отошел от консьержки и начал подниматься по лестнице, я отпрянул от перил и, насколько позволяли силы, побежал по коридору. Он не должен меня увидеть - это была первая мысль, которая пришла мне в голову. Добежав до выхода на черную лестницу, я быстро спустился по ней и оказался на улице. Там я сразу почувствовал себя лучше. С минуту я еще стоял, прислонившись к стене дома. Сердце бешено колотилось в моей груди, дыхание было частым, голова еще продолжала кружиться. Это от страха и быстрого бега, попытался внушить себе я, но ноги мои были ватными, а колени подкашивались.
Остановив такси, я попросил водителя провезти меня по улице мимо дома Амадора со стороны парадного входа. В машине от ветерка, обдувавшего меня через открытое окно, тошнота стала постепенно проходить. Как только мы выехали на улицу Сарагосы, напротив подъезда я увидел несколько полицейских автомобилей и машину "Скорой помощи". Судя по надписи, машина принадлежала американо-британскому госпиталю Эй-би-си. Помня, что Бафф из отеля "Дель Прадо" была увезена именно на такой машине, я велел таксисту проехать дальше и остановиться в квартале от дома Амадора. Эта машина "Скорой помощи", которая, скорее всего, была подставной, могла навести меня на след Баффингтонов.
Вскоре из подъезда с носилками, на которых под белой простыней лежал труп Амадора, вышли два санитара. Они направились к машине. Рядом, как обычно, собралась толпа зевак, вытягивающих шеи и пытающихся через головы друг друга разглядеть, кто там на носилках. Следом за санитарами из дома появились полицейские, которые тут же расселись по машинам.
Когда автомобильная кавалькада тронулась с места, я сказал своему водителю:
- Поезжай за "скорой".
Хоть я теперь и знал, что произошло с Амадором, отчего он погиб и в чем причина моего внезапного недомогания, мне все же не терпелось удостовериться, прав ли я.
Войдя в госпиталь, я, стараясь быть незамеченным, остановился в начале длинного коридора. Вдыхая резкие запахи эфира и прочих медицинских средств, традиционных для больницы, я наблюдал из своего угла за капитаном Эмилио. Он сидел на стуле, приставленном к стене рядом со стойкой регистратуры. С его левого бедра свисала кобура с огромным револьвером.
Именно сюда, в госпиталь Эй-би-си, был доставлен труп Амадора. Сюда же один на своей полицейской машине приехал и капитан. Я видел, как он кинулся навстречу вышедшему в коридор врачу, перебросился с ним парой фраз и снова уселся на свое место. Доктор, с которым он только что переговорил, был мне знаком. Он был англичанином, и звали его Джеймсом. В первый свой приезд в Мексику я обращался к нему за помощью в связи с расстройством желудка, и тогда он после пятнадцатиминутной беседы выписал мне пару лекарств от этой обычной для туристов хвори. Так что ему было известно, что я детектив из Лос-Анджелеса, если он, конечно, вообще помнил нашу встречу. Не дойдя до меня футов двадцать, доктор скрылся за дверью отделения, куда завезли каталку с трупом. Я решил во что бы то ни стало переговорить с доктором Джеймсом.
- Она вовсе не "предполагаемая", мистер Скотт. Я точно знаю, что она существует и является штабом этого самого Кулебры и его заговорщиков. Вот только ее местонахождение мне не известно.
- Я хочу попытаться найти ее, генерал Лопес. Могу ли я рассчитывать на вашу помощь? Одному мне придется туго.
- О чем разговор, мистер Скотт. Конечно же, я всегда к вашим услугам. Если вы еще не забыли наш вчерашний разговор, то можете смело полагаться на мою поддержку. И не только мою. В Мексике много честных и смелых людей, которые с радостью вам помогут.
Я вспомнил, каким суровым было лицо генерала, когда тот говорил мне о своей любви к родине и ненависти к ее предателям.
- Я лишь хотел еще раз в этом убедиться, генерал. И еще. Помните, вчера я сказал, что хочу переговорить с Вилламантесом? Не скажете, где мне его следует искать?
- У него офис на улице Хуареса. Где еще он может быть, я не знаю. Только будьте осторожны. Если то, что вы говорили о нем вчера, правда, то он очень опасен.
- Знаю, - ответил я.
Он назвал адрес, по которому находилась контора Вилламантеса, а я, записав его на своей визитной карточке, попрощался с генералом. Тот, перед тем как повесить трубку, пообещал мне круглосуточно быть начеку.
Пролистав телефонную книгу, я убедился, что имена Вилламантеса и капитана Эмилио в ней не значатся. После того, что произошло вчера, идти в полицейский участок и спрашивать капитана Эмилио было бы совсем глупо. Доктор Баффингтон исчез как раз в тот момент, когда меня увезли в полицейской машине. Получалось, что тогда в ресторане я просто мешал преступникам, и они нашли способ меня нейтрализовать.
Я позвонил Амадору. Тот, оказалось, еще спал. В начале разговора он то и дело зевал. Изложив ему вкратце все события, произошедшие со мной минувшей ночью, я сказал:
- Мне нужно прощупать этого гнуса полицейского. Но если я пойду к нему, он просто-напросто может меня пристрелить и заявить, что я на него напал. Такой вариант очень возможен.
- Даже не сомневаюсь. Выбитых зубов капитан тебе не простит. Так ты полагаешь, что Эмилио причастен к похищению доктора?
- Да. Я почти уверен. Вот если бы тебе удалось закинуть удочку и выудить хоть какую-то информацию о нем... У тебя бесчисленное количество знакомых. Попробуй, Амадор. Кроме того, хотелось бы узнать домашний адрес этого ублюдка и застать его врасплох.
- Черт возьми, Шелл, я согласен. Могу сразу же отправиться в тюрьму и навести о нем справки. Мне ничего не грозит: не я же выбивал зубы капитану Эмилио.
- Да, но ты помог мне выбраться из тюрьмы.
- А что он может мне сделать? Всех охранников тюрьмы я отлично знаю. Так где встретимся?
- Может, у тебя на квартире? - спросил я и посмотрел на часы, они показывали почти одиннадцать утра. - Скажем, в полдень, - предложил я.
- Esta bien.* До скорого. А что ты намерен делать?
- Пока не знаю. Думаю расспросить кое-кого. Увидимся у тебя, - сказал я и повесил трубку.
* Хорошо (исп.)
Десять минут и несколько песо я потратил в гостинице "Монте-Кассино", чтобы выяснить имя продавщицы сигарет и адрес, где она живет. Звали ее Сарита.
В половине двенадцатого я уже стучался в гостиничный номер, который снимала эта самая Сарита. Вскоре за дверью послышались тихие шаги, а следом - традиционное мексиканское: "Momentito". Затем огромная дверная ручка повернулась, дверь со скрипом приоткрылась, и в узкой щели показались взъерошенная прядь черных волос и карий женский глаз.
- Возможно, вы меня не помните, мисс, - обратился я к девушке. - Я вчера был в ресторане "Монте-Кассино". Со мной были еще трое.
- Кажется, вспоминаю, - ответила она.
- Вы принесли нам записку.
- Ax, si, вспомнила. Так что вы хотите?
- Хотел бы поговорить с вами, если это возможно.
- А почему нет? Только я не одета. Momentito.
Она оставила меня у приоткрытой двери, а сама скрылась. Через минуту я вновь услышал голос девушки:
- Я готова. Можете заходить.
Я вошел в номер и плотно прикрыл за собой дверь. Девушка, судя по всему, занимала однокомнатный номер с ванной. В комнате стояли два стула, туалетный столик и кровать. Перед тем как меня позвать, она прыгнула обратно в кровать и натянула на себя покрывало.
- Извините. Одеваться долго, а я собиралась еще поспать.
- Простите, что побеспокоил. Но я к вам по очень важному делу.
- Не стоит извиняться. Возьмите стул.
Я подставил к кровати стул и сел на него.
- Это по поводу вчерашнего вечера. Я хотел бы встретиться с тем мужчиной, от которого вы передали записку. С сеньором Бельчардо, - сказал я.
Девушка приподнялась в постели и поправила подушку. Теперь она полусидела в кровати, придерживая обеими руками край покрывала. Свободно падающие на плечи черные волосы, обрамлявшие ее лицо, напоминали спутавшиеся водоросли и придавали облику молодой мексиканки особую дикую красоту. У нее были большие, почти черные глаза, пухлые губы, хотя и не подведенные помадой, были очень красивы. Несмотря на то что девушка не успела наложить на лицо косметику, выглядела она весьма недурно, хотя и не такой знойной и вызывающе соблазнительной, как вчера. После отдыха ее личико излучало свежесть и обаяние. Сейчас ей можно было дать чуть больше двадцати.
- Наконец я вас окончательно вспомнила, - сказала она. - Вы купили у меня сигареты. Ваши глаза в тот вечер еще чуть меня не просверлили.
Девушка произнесла это так, словно вновь намеревалась продать мне пачку "Белмонтса".
- Да-да. А... тот, о котором я вас спрашивал?
Она покачала головой:
- Я его не знаю. Правда, я видела его раньше, но кто он такой, не знаю.
- Мне очень нужно с ним встретиться. Может быть, знаете, где его найти?
- Извините, но мне о нем ничего не известно. Даже не представляю, где он может быть. Я торгую сигаретами во многих ночных барах. Сегодня - в одном, завтра - в другом. Где встречу его в следующий раз, не знаю. Я действительно с ним не знакома.
- Но он передал через вас записку...
- Si, передал. Дал денег и попросил передать записку ровно в шесть.
- Да, но тогда вы сказали, что записка для девушки.
Продавщица сигарет насупилась:
- Так оно и было. Я сделала то, о чем меня попросили. А что, собственно говоря, произошло?
- Вчера вечером меня упекли в тюрьму.
- Знаю. Вы с ним подрались. Так? Во всяком случае, мне об этом рассказали. А тот мужчина, по правде говоря, вел себя мерзко.
- Да. Но пришлось драться не столько с ним, сколько с отрядом полиции. И вот какая странная вещь: когда меня доставили в полицейский участок, в пачке "Белмонтса", которую я у вас купил, обнаружили марихуану. Как она могла в ней оказаться?
Мексиканка еще суровее сдвинула брови.
- Вы, должно быть, шутите, - сказала она и через секунду засмеялась: Забавно пошутили.
- Я совсем не шучу.
- Тогда вы сошли с ума, - более резко сказала девушка и прищурила свои черные глаза. - Зачем вы пришли? Чтобы отыскать того мужчину или доставить мне неприятности? Я не понимаю, о чем вы тут говорите. Вы мне уже совсем не нравитесь.
- Мисс, я совсем не хотел вас огорчать. Но полицейские нашли у меня марихуану. В пачке "Белмонтса", которую вы мне продали.
- Значит, вы ее купили где-то еще. А может, вы наркоман. Откуда мне знать? И вообще, эти разговоры мне надоели.
- Мисс, но после этого мне в течение нескольких часов пришлось попадать в такие переделки. Так что если вы не скажете мне всю правду, то возможно, что...
- Caramba!* Вы считаете, что я вам вру?
* Черт возьми! (исп.)
Если бы человеческие глаза могли извергать пламя, то девушка вмиг испепелила бы меня своим гневным взглядом. Забыв, что она полураздета, молодая мексиканка, словно ужаленная, подскочила с кровати. Покрывало спало с ее груди и оказалось у нее на уровне талии. Она была настолько возмущена, что не обратила на это никакого внимания.
Ну, надо же было мне довести ее до такого состояния, подумал я, она же теперь как сумасшедшая. Я наконец-то понял, что девушка меня не обманывала. Для обманщицы у нее было слишком открытое и честное лицо.
- Черт подери! - в сердцах сплюнув, выкрикнула она. - Зачем мне вам врать?
После этой фразы, произнесенной ею с надрывом, все мои сомнения окончательно рассеялись. Но при этом мне стало немного неловко.
- Я же сказала вам правду! А теперь убирайтесь! За дверь! Живо!
С улыбкой на устах и теплотой во взгляде я смотрел на разъяренную продавщицу сигарет. Это разгневанное создание, оскорбленное тем, что его заподозрили во лжи, схватило обеими руками конец покрывала, дернуло его наверх и скрылось под ним.
Через секунду девушка высунула голову наружу и стала поливать меня бранью на испанском. Хоть я многого из ее слов и не понимал, я все равно чувствовал себя провинившимся.
- Слушай, крошка. Поостынь немного... Да подожди ты, наконец, прикрикнул я, отгораживаясь от девушки ладонями.
Та, удивленно уставившись на меня, замолчала. Я поднялся со стула:
- Успокойся. Я сейчас уйду, но...
- И отлично!
- ...но сначала объясню, почему я нашел тебя. За последние несколько часов в меня дважды стреляли. Кому-то явно очень хочется меня убить. Но и это еще не все. Поверь, на карту поставлена моя жизнь. Понимаешь? Поэтому я и пришел к тебе с расспросами. Так что извини, и большое тебе спасибо.
Я повернулся и направился к выходу. Едва я коснулся дверной ручки, как услышал голос девушки:
- Подожди. Это правда? В тебя стреляли?
- Правда, - обернувшись, ответил я. - И чуть не убили.
В ее глазах опять вспыхнул огонь.
- А ты не обманываешь?
- Нисколько, - сказал я и, как бы в подтверждение своих слов, провел пальцами по пластырю на шее.
Девушка облизала губы:
- Тогда другое дело. На то, что ты так плохо обо мне подумал, я уже не сержусь. Если увижу интересующего тебя человека, сообщу. Сегодня вечером я опять иду в "Монте-Кассино".
- Отлично.
- Тогда до свидания. Кстати, как тебя зовут?
- Шелл Скотт, Сарита.
На лице девушки засияла улыбка, покрывало дрогнуло и сползло вниз, но не до талии, как прошлый раз, а всего лишь обнажив плечи. Мой разговор с продавщицей сигарет на этом закончился. Моя рука все еще лежала на дверной ручке. Я повернул ее, открыл дверь и вышел из гостиничного номера. Таксист подбросил меня к пересечению улиц Хуареса и Луиса Мойи. В полуквартале от перекрестка располагался офис Вилламантеса. Солнце, как обычно по утрам в период дождей, ярко светило. На улицах было оживленно, и все вокруг сияло красками. Вдали, на Сан-Хуан де Летран, высоко над крышами домов упирался в синь неба стальной скелет нового небоскреба. На углу улицы Луиса Мойи прямо на тротуаре сидела старая женщина с лицом коричневого цвета. Перед ней стояла плетеная корзина с маисовыми лепешками. Старуха высоким скрипучим голосом выкрикивала:
- Grandes... grandes...*
* Большие (исп.).
На улице Хуареса точно такая же старуха, завалившись на бедро перед небольшим противнем, на котором горкой лежали каштаны, раздувала в углях жар, пытаясь довести свой товар до полной готовности.
Я пошел мимо лавок и лотков со сверкающими серебряными украшениями, ожерельями, кольцами, чеканными портсигарами, заколками и брелками с изображениями матадоров и смертельно раненных могучих быков. У небольшого лотка хорошо одетый турист с миниатюрным фотоаппаратом на шее и ярким мексиканским пледом, видимо только что купленным, торговался с продавцом, желая купить еще и кожаный бумажник. На каждом шагу мужчины, женщины и дети торговали неизменными лотерейными билетами. На этот раз максимальный выигрыш равнялся миллиону песо, что составляло восемьсот тысяч американских долларов. Молодой мексиканец щелкнул передо мной фотоаппаратом и тут же, не спрашивая, нужен ли мне снимок, протянул квитанцию. В одной из лавчонок заверещал попугай, на порог грациозно вышла кошка и спокойно улеглась греться под солнцем. Утро было чудесным, свежим и бодрящим. Сочные краски радовали глаз. Именно в такие дни испытываешь неистребимую жажду жизни.
Контора Вилламантеса находилась в середине квартала и помещалась в здании "Эдифисио риал". Пройдя мимо подслеповатого мужчины, державшего перед собой рекламу лезвий фирмы "Жиллетт", я вошел в здание, сел в лифт, поднялся на третий этаж и подошел к двери с цифрой восемнадцать. На двери висела табличка с надписью по-испански: "Villamantes. Exportadora e Importadora, S.A.".*
Я открыл дверь и вошел в контору.
* "Вилламантес. Экспорт и импорт, Лтд." (исп.)
Глава 12
Войдя в контору, я остановился и увидел два письменных стола, один был расположен в глубине комнаты, прямо напротив входной двери, а второй слева от меня. За столом напротив склонился молодой мексиканец, который что-то писал. Неподалеку от его стола находилась дверь, застекленная матовым стеклом. Она была закрыта.
За вторым столом сидела женщина лет сорока, с кислой миной на лице, будто она только что откусила лимон. Она взглянула на меня, поправила на носу очки без оправы и приготовилась слушать.
- Могу ли я видеть мистера Вилламантеса? - спросил я.
Женщина покачала головой и по-английски ответила:
- Его нет.
- Он мне нужен. Когда он вернется?
- Не раньше чем через неделю. У него отпуск.
- Понимаю. Огромное спасибо. А где я могу его найти?
Она, поджав губы, удивленно уставилась на меня:
- Не знаю. Он же в отпуске. Возможно, поехал в Акапулько, а может быть, в Фортин-де-ла-Флорес. Я не уверена.
- Понимаете, я к нему по очень срочному делу. Такая важная сделка... Я о ней уже с ним говорил.
- Ваше имя?
- Блум, - выпалил я первое, что пришло мне в голову. - Сэм Блум.
Женщина еще плотнее сжала губы, выдвинула ящик стола и прошлась пальцами по ящичку с белым карточками:
- Он с вами не разговаривал... мистер Блум.
- Должно быть, сеньор Вилламантес просто не поставил вас в известность.
- Вероятно, - ответила она и сморщилась еще больше.
Я бросил взгляд на закрытую дверь с матовым стеклом. Парень, сидевший рядом с ней, поднялся из-за стола и подошел ко мне:
- Зачем он вам нужен, amigo?
- По делу, - ответил я и бросил укоризненный взгляд на сотрудницу, которой успел дать кличку Прокисшая Простокваша, - и весьма важному. Я даже готов заплатить тому, кто скажет мне, где найти сеньора Вилламантеса. Надо срочно завершить сделку.
Молодой мексиканец слегка улыбнулся и покачал головой.
- Ничем не могу помочь. Приходите через неделю, - сказал он.
Я снова бросил взгляд на стеклянную дверь, глубоко вздохнул и решительным шагом направился к ней. Парень едва успел схватить меня за рукав.
- Прочь с дороги! - отмахнулся я.
Тот удивленно уставился на меня, поджал губы и отступил. В соседнем кабинете действительно никого не было. Убедившись в этом, я вернулся в приемную. Клерк с Прокисшей Простоквашей сидели на своих местах. Не в силах больше сдерживать эмоции, я бросил им раздраженно:
- Спасибо, товарищи.
Парень начал было медленно подниматься из-за стола, затем, видимо передумав, сел обратно на стул, и на его лице появилась натужная улыбка. А моя Прокисшая Простокваша окончательно прокисла.
Я вышел на улицу Хуареса, и, дойдя до угла, оглянулся, и посмотрел на окна конторы Вилламантеса. С третьего этажа здания сквозь стекло на меня смотрел молодой мексиканец, сотрудник торговой конторы. Я махнул рукой проезжавшему поблизости таксисту, и тот повез меня к дому Амадора.
На встречу с гидом я опаздывал всего на несколько минут. Я очень надеялся на него. С таким тараном я мог пройти куда угодно и раздобыть любые сведения. Еще один, кого мне предстояло прощупать, был капитан Эмилио.
Расплатившись с таксистом, доставившим меня на улицу Сарагосы, я вошел в подъезд дома, где жил Амадор. Проходя мимо консьержки, женщины средних лет, я шутливо "сделал тете ручкой" и зашагал по цементным ступеням. Чтобы попасть в квартиру моего приятеля, надо было преодолеть один лестничный марш, пройти по коридору и свернуть за угол. Поднявшись на этаж, я уже было зашагал по длинному коридору, как тут в другом его конце, в футах пятидесяти от меня, из-за угла появился Амадор. Что-то в его облике встревожило меня. Поначалу я даже сомневался, он ли это, но вскоре понял, что он. Выйдя из-за угла, Амадор остановился, вытянул правую руку и оперся ею о стену, затем правой ногой сделал неуверенный шаг вперед и прижал к груди левую руку. Сделав следующий шаг, он зашатался и чуть было не упал.
Я со всех ног кинулся к нему.
- Амадор! - закричал я. - Что случилось?
Гид, вытянув перед собой дрожащие руки, словно слепой, стоял, качаясь, посреди прохода. Я подскочил к нему и замер. Сердце в моей груди дрожало как овечий хвост. На виске Амадора виднелась рана, через всю щеку тянулась узкая полоска запекшейся крови.
- Амадор! Что произошло?
Выражение его глаз потрясло меня. В них я увидел леденящий душу панический страх. Такое можно увидеть только в фильме ужасов. Рот Амадора был открыт, а широко раскрытые глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Он похлопал меня по груди и уронил руки. Из его рта вырвался слабый хрип, а следом - булькающие звуки. Ноги Амадора подкосились, и он стал оседать. Он опустился на одно колено. Я подхватил его и почувствовал, как его тело сотрясается от озноба. Голова гида откинулась набок, его глаза, медленно описав окружность, остановились на мне.
- Амадор, - дрожащим от волнения голосом произнес я. - Амадор.
Я осторожно положил его на спину, ослабил на его шее галстук и расстегнул на брюках ремень. Он попробовал согнуть ноги, но его колени тут же завалились набок. Затем я увидел, как сжались его ладони, и услышал слабый вздох. Больше Амадор не двигался. Я кинулся к лестнице и, подбежав, крикнул вниз:
- Вызовите "скорую"! Быстрее. Слышите?
- Si. А что случилось?
- Быстрее же! Человек умирает!
Вопль консьержки прокатился по коридору громким эхом. Я бросился к Амадору, опустился возле него на колени и понял, что ошибся: он не умирал, он уже был мертв. Пульс не прощупывался, дыхание остановилось. Мне казалось, что я чувствую, как холодеет его безжизненное тело. Но самым жутким было удивленное выражение его глаз, мне показалось, что оно так и сохранится до тех пор, пока Амадор не превратится в тлен.
Мне стало страшно при мысли о том, что в моих воспоминаниях останется не симпатичное лицо вечно улыбающегося парня, не его слова: "Si, персик, да еще какой!" или "Не важно, кто затеял побоище, капитан полиции всегда будет прав...", а его глаза, в которых застыл ужас от осознания близкой смерти.
Я устало сомкнул веки и закрыл лицо ладонями. Мне надо было собраться с мыслями. Так, Амадор выходил из-за угла - значит, до этого он находился в своей квартире. Характер раны свидетельствовал о том, что он или упал, или кто-то ударил его по голове тупым предметом. Встав с колен, я вытащил кольт и завернул за угол. Дверь в квартиру Амадора была открыта. Держа пистолет наготове, я, неслышно ступая, подошел к двери, но сквозь зияющий проем никого в квартире не увидел. Войдя внутрь, я обследовал все комнаты - в них также никого не было. В передней валялся опрокинутый стул, рядом с которым на ковре темнело небольшое пятно. Опустившись на колено, я потрогал его пальцем. Это была кровь. Очевидно, именно здесь и упал Амадор. Но при падении на ковер он не мог так сильно пораниться. Его явно ударили по голове, и только после этого он упал.
Неожиданно в нескольких дюймах от кровавого пятна на ковре я увидел, как что-то блеснуло. Я склонился ниже - это были матовые осколки тонкого пузырька или пробирки с остатками жидкости на них.
Внезапно у меня перед глазами все закружилось. Я быстро поднялся и несколько раз встряхнул головой. Головокружение ненадолго прошло, а потом началось снова. По коже пробежали мурашки, а на лбу выступил холодный пот. Я сильно сжал веки, потом открыл их и потрогал лоб рукой. Ладонь оказалась мокрой. Оттопыренный мизинец на руке слабо подергивался, словно в тике, другие пальцы были неподвижными.
Какое-то наваждение, подумал я, и тут же ощутил слабость во всем теле и приступ тошноты. Это произошло неожиданно и безо всякой на то причины. Мне стало немного страшно. Головокружение усилилось, сердце в груди забилось, в висках застучало. Что со мной творится? С чего бы это? Я попытался прогнать охвативший меня страх, но он продолжал усиливаться. Внутри у меня похолодело. Казалось, моя кожа, горло покрываются инеем. Стало трудно дышать. Я посмотрел на поблескивавшие на ковре осколки стекла. Прислонившись спиной к стене, я уперся в нее обеими ладонями. Я снова потряс головой, однако вместе с головокружением прошло и четкое восприятие реальности. Вместо них пришло ощущение сильной тревоги. Неожиданно в памяти всплыло перекошенное лицо умирающего Амадора, в глазах которого застыл ужас. Страшный вид мертвеца, кошмарный сон, который я видел прошлой ночью, и жуткие рассказы доктора Баффингтона о симптомах, которые проявились у него после того, как он надышался парами своей гадости, о подопытных обезьянах - все слилось в моем сознании воедино.
Я не мог ни о чем думать. Ощущение было таким, будто мой мозг заиндевел и отказывается работать. Я уже не мог различить, что было сном, а что происходило в реальности. Подавляющий волю страх продолжал расти во мне. Прилагая отчаянные усилия, от которых у меня даже перекосило рот, я пытался ему воспротивиться. Вдруг до меня дошло, что я стою посередине комнаты со сжатыми добела кулаками и что мое состояние точно такое же, как и у Амадора перед смертью.
Держась за стену, я огромным усилием воли заставил себя добраться до двери, выйти в коридор и пройти по нему. Скованное будто морозом тело почти не слушалось. Казалось, холод проник даже в мои кости. Зайдя за угол, я снова увидел на полу труп. Амадор лежал неподвижно, вытянув руки вдоль тела. Рот его был открыт, нижняя губа отвисла, а наклоненная набок голова почти касалась плеча. Меня охватил внезапный приступ тошноты, и я отвел от трупа глаза. Осторожно ступая, я прошел мимо тела Амадора. Хотелось бежать отсюда как можно быстрее, но мышцы не подчинялись воле.
Едва я добрался до лестничной клетки, как услышал возбужденные голоса. Перегнувшись через перила, я посмотрел вниз, и вновь перед моими глазами все закружилось. Было такое ощущение, будто кто-то с огромной силой тянет меня на цементные ступени. Когда головокружение немного прошло, я смог разглядеть внизу, у стола консьержки, группу людей, по-видимому квартиросъемщиков, среди которых находилось несколько полицейских. Снаружи, на улице, раздавался вой сирены, вероятно "скорой помощи". Вскоре я смог разглядеть мужчину в полицейской форме, стоящего рядом с консьержкой. Это был Эмилио. Капитан Эмилио.
Увидев, что он отошел от консьержки и начал подниматься по лестнице, я отпрянул от перил и, насколько позволяли силы, побежал по коридору. Он не должен меня увидеть - это была первая мысль, которая пришла мне в голову. Добежав до выхода на черную лестницу, я быстро спустился по ней и оказался на улице. Там я сразу почувствовал себя лучше. С минуту я еще стоял, прислонившись к стене дома. Сердце бешено колотилось в моей груди, дыхание было частым, голова еще продолжала кружиться. Это от страха и быстрого бега, попытался внушить себе я, но ноги мои были ватными, а колени подкашивались.
Остановив такси, я попросил водителя провезти меня по улице мимо дома Амадора со стороны парадного входа. В машине от ветерка, обдувавшего меня через открытое окно, тошнота стала постепенно проходить. Как только мы выехали на улицу Сарагосы, напротив подъезда я увидел несколько полицейских автомобилей и машину "Скорой помощи". Судя по надписи, машина принадлежала американо-британскому госпиталю Эй-би-си. Помня, что Бафф из отеля "Дель Прадо" была увезена именно на такой машине, я велел таксисту проехать дальше и остановиться в квартале от дома Амадора. Эта машина "Скорой помощи", которая, скорее всего, была подставной, могла навести меня на след Баффингтонов.
Вскоре из подъезда с носилками, на которых под белой простыней лежал труп Амадора, вышли два санитара. Они направились к машине. Рядом, как обычно, собралась толпа зевак, вытягивающих шеи и пытающихся через головы друг друга разглядеть, кто там на носилках. Следом за санитарами из дома появились полицейские, которые тут же расселись по машинам.
Когда автомобильная кавалькада тронулась с места, я сказал своему водителю:
- Поезжай за "скорой".
Хоть я теперь и знал, что произошло с Амадором, отчего он погиб и в чем причина моего внезапного недомогания, мне все же не терпелось удостовериться, прав ли я.
Войдя в госпиталь, я, стараясь быть незамеченным, остановился в начале длинного коридора. Вдыхая резкие запахи эфира и прочих медицинских средств, традиционных для больницы, я наблюдал из своего угла за капитаном Эмилио. Он сидел на стуле, приставленном к стене рядом со стойкой регистратуры. С его левого бедра свисала кобура с огромным револьвером.
Именно сюда, в госпиталь Эй-би-си, был доставлен труп Амадора. Сюда же один на своей полицейской машине приехал и капитан. Я видел, как он кинулся навстречу вышедшему в коридор врачу, перебросился с ним парой фраз и снова уселся на свое место. Доктор, с которым он только что переговорил, был мне знаком. Он был англичанином, и звали его Джеймсом. В первый свой приезд в Мексику я обращался к нему за помощью в связи с расстройством желудка, и тогда он после пятнадцатиминутной беседы выписал мне пару лекарств от этой обычной для туристов хвори. Так что ему было известно, что я детектив из Лос-Анджелеса, если он, конечно, вообще помнил нашу встречу. Не дойдя до меня футов двадцать, доктор скрылся за дверью отделения, куда завезли каталку с трупом. Я решил во что бы то ни стало переговорить с доктором Джеймсом.