Вилламантес, выслушав меня, дал команду своим подручным, и те с новой силой принялись меня избивать. Сам он меня не бил, а только наблюдал за работой своих молодчиков. Вскоре я потерял сознание.
Когда я снова открыл глаза, то первым, кого сумел разглядеть, была Моник. Она стояла рядом с Вилламантесом и что-то ему говорила. Потом я увидел сидящего рядом со мной на корточках капитана Эмилио. Его голова была забинтована и казалась огромных размеров. Я непроизвольно кончиком языка провел по своим зубам. Как ни странно, но все они оказались на месте. Эмилио, заметив, как я пошевелил во рту языком, злорадно улыбнулся. Помимо Вилламантеса, Моник и капитана, в комнате находился еще один человек, который мне показался знакомым. Я долго вглядывался в его скуластое лицо с квадратным подбородком и густую черную шевелюру, пока не узнал в нем того, кто был изображен на фотографии и кинопленке вместе с графиней. Джейм, или как его там, должно быть, тоже прятался в центре. Моник и Вилламантес тем временем продолжали беседовать, периодически поглядывая на меня.
Затем передо мной, находящимся в полузабытьи, двое человек через всю комнату протащили доктора Баффингтона, который прокричал Вилламантесу, что скорее умрет, нежели продолжит на него работать. Если доктор решился на такое, значит, он знает, что Бафф вне опасности, мелькнуло в моем затуманенном мозгу. Вилламантес подошел ко мне и опустился на корточки.
- Похоже, вы ему кое-что рассказали, мистер Скотт. Иначе он не был бы таким смелым. Там, в его комнате, вы проявили чудеса изобретательности, чтобы обмануть меня. Вы меня слышите? - произнес он.
- Слышу, - как сквозь сон откликнулся я.
- Вы не слишком расстроились из-за того, что доктор выдал вас с головой? Не надо, прошу вас. Все нормально.
Какой же Вилламантес все-таки мерзавец, подумал я и стал ждать, что он скажет еще.
- Видите, - продолжил он, - выходит, это вы помогли ей бежать. Но не вините доктора. Чтобы все понять, мне было достаточно взглянуть на ваши драные брюки и порезанные руки. Вы поранились, когда перелезали через стену. Ну, а теперь расскажите нам, где прячется девушка.
Как же я забыл про свои изодранные штаны и порезы на руках, с досадой подумал я, выходит, Вилламантес с самого начала знал, что я вешаю на его уши лапшу.
Он отошел от меня, и тут я увидел перед собой лицо Моник.
- Теперь наша очередь спрашивать, Шелл, - сказала она.
- Я уже все рассказал этому психу.
На лице Моник заиграла улыбка. Она и в эту минуту казалась мне очень красивой. Как ни странно, но чувства ненависти к ней я почему-то не испытывал. Может быть, потому, что она продолжала оставаться для меня загадкой. Если бы мне удалось до конца понять, что двигало Моник, я бы, наверное, смог ее возненавидеть.
- Но Вилламантес сомневается в правдивости твоих ответов, Шелл. И я, кстати, тоже. Он считает тебя очень сильным человеком, хотя и довольно глупым. Ты уже видел его змей и наверняка знаешь, для каких целей он использует своих питомцев. Не так ли? Они для него такие же любимицы, как для других, например, собаки.
Я почувствовал, как у меня в животе и в паху закололо. Но это была уже не физическая боль, а предвестник душевных мук. Вспомнились рассказы генерала Лопеса о людях, найденных в горах со следами маленьких парных проколов кожи - змеиных зубов. Мне даже показалось, что я вновь слышу его низкий голос: "Многие жертвы еще не найдены, и их трупы по сей день лежат где-то в горах..."
Ко мне подошел Вилламантес, и буквально через секунду я почувствовал в руке острую боль. Я резко дернулся и, перевернувшись на бок, увидел, как в его руке блеснул шприц для подкожных инъекций.
- Ты - ублюдок, - презрительно произнес я, - вонючая куча коммунистического дерьма, ты...
- Вы, мистер Скотт, неправильно меня поняли, - улыбаясь, сказал он. Я не собирался причинять вам боль. Наоборот, от укола вам станет гораздо легче.
- Хотелось бы верить.
Моник коснулась моего плеча.
- Это правда, Шелл. Он ввел тебе стимулятор, который придаст тебе силы. Все твои ощущения сразу станут острее, сознание окончательно прояснится, - пытаясь успокоить меня, сказала она.
Я потер руку и, почувствовав сильное жжение в месте укола, приготовился корчиться в судорогах. Но ничего подобного со мной не произошло. Наоборот, я вскоре действительно почувствовал себя намного лучше, ощутил прилив сил. Мозг мой стал работать четче.
Вилламантес прошел к себе в кабинет и вскоре вернулся, держа в руках какой-то объемный предмет. Я пригляделся и увидел, что это террариум, в котором копошились отвратительные твари. Теперь я догадался, для чего мне ввели возбуждающее средство и обострили мои чувства. Вилламантес, подойдя ближе, поднес к моим глазам ящик с гремучими змеями. Я непроизвольно дернулся всем телом и отвернул от террариума лицо. Вилламантес громко захохотал. Я в первый раз видел его смеющимся.
- Теперь вы скажете нам, где девушка? Это ваш последний шанс, мистер Скотт. Расскажите, и мы оставим вас в покое, - сказал он.
- Я вам сказал, что ничего о ней не знаю, - срывающимся голосом ответил я.
- Сможете подняться?
- Да, смогу.
Хотя боль в теле еще не прошла, я довольно легко поднялся с пола. Трое вооруженных людей Вилламантеса окружили меня, а сам Вилламантес прошел мимо своего кабинета и остановился у второй, закрытой двери. Толкнув ее, он подождал, пока его подручные не подвели меня к ней и не втолкнули в проем. Оказавшись внутри, я увидел спускавшиеся в темноту каменные ступени.
- В этом здании когда-то была церковь, мистер Скотт. Эти ступени ведут в катакомбы или, даже можно сказать, в гробницу. Сюда с незапамятных времен помещали тела усопших священнослужителей и тех, кого причисляли к лику святых. Их мумии все еще там. Надо сказать, место это - не из приятных. Там холодно и сыро. Но для змей - в самый раз, - сказал Вилламантес и снова захохотал.
Меня провели по ступеням вниз, и я очутился в почти кромешной тьме. От стен тянуло холодной сыростью. Кто-то включил фонарик, и в его тусклом красноватом свете моим глазам предстала жуткая картина: в нишах, прорубленных в толстых стенах подвала, лежали высохшие мумии давно умерших людей. Тонкая морщинистая кожа, похожая на коричневый пергамент, покрывала их скелеты, а пожелтевшие от времени зубы выглядели зловеще. Меня связали по рукам и ногам и уложили на сырой земляной пол. Затем все, кроме Вилламантеса, поднялись наверх.
Тусклый свет фонаря искажал черты его лица. Глубокие черные тени пролегли на его щеках и вокруг глаз. Он ненадолго покинул подвал и вскоре вернулся, держа в руках ящик, в котором шевелились змеи.
Затем Вилламантес поднес террариум стеклянной стенкой к моему лицу и встряхнул его. Я услышал специфический треск, похожий на шум детской погремушки, и на голове у меня зашевелились волосы. Одна из ползучих тварей, раскрыв свою мерзкую пасть и выставив ядовитый зуб, кинулась на стеклянную перегородку, ударилась в нее головой и отскочила. Я увидел, как по стеклу тонкой струйкой медленно потекла оранжевая капля змеиного яда.
- Не вынуждайте меня, мистер Скотт. Мне совсем не хочется этого делать, - сказал Вилламантес. - Только прошу, не отводите глаз.
Он взялся за выдвижную стеклянную стенку террариума и приподнял ее на четверть дюйма. Я чуть было не закричал от страха.
- Видите, как им легко вылезти из ящика и составить вам компанию. До вас один несговорчивый, перед тем как умереть, здесь уже побывал. Ну, так вы расскажете, где девушка, или мне их все же выпустить?
Я не мог поверить, что Вилламантес выпустит своих змей, не узнав от меня, что ему нужно. Я просто не мог себе представить, что и мой труп будет лежать здесь с этими высохшими мумиями в ожидании следующей жертвы этого маньяка.
Отказываясь говорить, я помотал головой. Он удивленно уставился на меня, потом погасил фонарик. Последнее, что я увидел, - это блеснувшее стекло террариума. В темноте я сначала услышал, как Вилламантес пошевелился, затем с легким шумом в пазах деревянных стенок террариума скользнула стеклянная перегородка. Тут же послышались быстрые шаги по лестнице, дверь на мгновение отворилась, в подвал хлынул свет, а когда она захлопнулась, вокруг меня стало совсем черно.
Я замер от охватившего меня ужаса. Я старался убедить себя в том, что Вилламантес не собирается меня убивать, что он только предпринимает психическую атаку, чтобы развязать мне язык. Наверняка Моник рассказала Вилламантесу, к каким средствам прибегнул я, чтобы заставить ее заговорить, и посоветовала ему сделать со мной то же самое.
Лежа на земляном полу, я слышал, а может быть, мне только казалось, что слышу шуршащие звуки ползающих вокруг меня ядовитых тварей. Они явно чувствовали тепло, исходящее от моего тела, и ползли к нему, чтобы согреться. Я напряг слух, стараясь не шевелиться. Единственное, чем я мог теперь пошевелить без риска для жизни, были мои глаза. Мне показалось, что я вновь услышал треск погремушек, и тут же по моей спине побежали мурашки. Нервы мои напряглись до такой степени, что я понял: еще минута - и закричу.
Вскоре я кожей почувствовал холодное и скользящее прикосновение змеи. Я затаил дыхание и приготовился к самому ужасному. Змея заползла на меня и свернулась в спираль. Я чувствовал на своем голом теле ее легкие скользящие движения. Мой мозг, казалось, заледенел от ужаса, подобного тому, который застыл на лице погибшего Амадора. Следом за первой гадиной на меня залезла вторая, потом третья...
Я принялся кусать себе губы, пока из них не полилась кровь. Холод пронизывал меня до костей, все мое тело было покрыто вонючим потом, который под брюхом змей, испачканных в сырой глине, превращался в жидкую грязь. Перед моими глазами возникла картина из того жуткого сна, который приснился мне накануне: огромная пульсирующая масса человеческого мозга. Должно быть, то же самое происходит в моей голове, подумал я.
Не знаю, сколько минут или часов длилось мое оцепенение, прежде чем вновь открылась дверь подвала и в мои глаза ударил пучок яркого света. Я уже был не в состоянии пошевелить ни телом, ни даже мозгами. Мне все еще чудились кошмары. Я видел, как ко мне приблизился огонек фонарика, почувствовал, как кто-то развязал мне руки и ноги. Потом меня подняли с пола и поставили на пол. Из-под моих ступней выскользнула змея, и я с криком кинулся вверх по лестнице.
Оказавшись в зале, я увидел перед собой размытые очертания человеческих лиц. Неожиданно перед моими глазами возникли шевелящиеся губы Вилламантеса.
- Так где же девушка? Где Бафф? Или вас снова отправить к моим любимицам? - донеслось до меня.
Поначалу я никак не мог понять, о чем он спрашивает. Постепенно с моих глаз спала темная пелена, и я начал понемногу соображать.
- Девушка? - слабым срывающимся голосом переспросил я. - Бафф? А вы разве ее не нашли?
Вилламантес выдержал, как мне показалось, длинную паузу, а потом радостно произнес:
- Да, мистер Скотт, мы ее нашли. Так что ни о чем больше не беспокойтесь. Мы обнаружили девушку там, где вы ее и оставили.
- В деревне Тлакспасин? С ней... с ней все в порядке?
- Конечно, мистер Скотт. Мы застали ее в доме у... - ответил он и замер в ожидании.
- В доме? Я же оставил ее в маленькой развалюхе около... - произнес я и замолк.
Мысли о Бафф, генерале Лопесе и гремучих гадах слились в моем воспаленном сознании воедино. Воспоминание о генерале зародило во мне надежду, я снова поверил, что он с минуты на минуту со своими солдатами придет мне на помощь.
- Так где, мистер Скотт? - спросил Вилламантес.
До конца не осознав, что может означать его вопрос, я насторожился и придержал язык. Он раз за разом спрашивал, где находится та развалюха, в которой я оставил Бафф, но я упорно хранил молчание.
Наконец он повернулся к своим помощникам, стоявшим неподалеку, и что-то сказал им. Некоторые после его слов стали покидать зал, но я даже не задумался над причиной их поспешного ухода. Один из них поставил мне стул, и я наконец-то впервые за долгое время, проведенное либо стоя на ногах, либо лежа на полу, смог сесть. Словно через объектив со сбитым фокусом, я наблюдал за оставшимися. Я заметил, что Вилламантес и Моник держатся рядом. Дверь в подвал, в котором меня держали, была закрыта. Рядом с ней на полу я увидел ящик со змеями, стеклянная стенка которого была испачкана ядом. Внезапное чувство отвращения, которое я испытал при виде змей, сменилось удивлением: я же сам, лежа в темноте сырого подвала, слышал, как Вилламантес открыл этот ящик и выпустил из него змей. Я же чувствовал, как они ползали у меня по животу, груди и горлу! А теперь они снова находились в террариуме. Я отказывался верить своим глазам.
- Ну, как вы, мистер Скотт? Как вам понравились мои крошки? - спросил подошедший ко мне Вилламантес.
- Змеи? - произнес я. - А я думал...
- Мои красавицы все еще там, где вы их так поспешно покинули. Они настоящие, но совсем безобидные, - сказал он и направился к подвалу.
Открыв его, Вилламантес исчез в темном дверном проеме и вскоре вновь появился, держа перед собой руку, которую обвивала черная змея.
Затем он подошел ко мне.
- Видите, какая она ласковая, - сказал Вилламантес и швырнул в меня змею.
Я вскрикнул и, соскочив со стула, упал на четвереньки. Острая боль пронзила левое плечо и запястье. Вилламантес громко захохотал. Когда я поднялся с пола, он подошел ко мне еще ближе.
- Вы оказались крепким орешком, мистер Скотт, - сказал он. - Я почти был уверен, что вас не удастся разговорить. Ну, а теперь вы нам больше не нужны.
Я понял, что для меня означают его слова. Все, что ему было нужно, он узнал и теперь, видимо, собирался от меня избавиться. Вот только каким способом? Напустить на меня змей, как он обычно расправлялся со своими противниками? Я снова вспомнил о генерале Лопесе. У меня все еще теплилась надежда, что он со своим отрядом не опоздает, прибудет в центр и спасет меня.
Вилламантес тем временем внимательно наблюдал за моим лицом.
- Вы конечно же догадались, как мы вас нашли, не так ли? - спросил он.
- Кажется, догадался, - вспомнив про "плимут" и врезавшийся в него тяжелый грузовик, ответил я.
- Конечно же благодаря машине, на которой вы пытались от нас скрыться. Моник и водитель не доставили бумаг от Эмилио, и я сразу все понял. С помощью логической дедукции сделать это было совсем нетрудно. Легко было догадаться, что тот, кто помешал моим людям появиться на базе к назначенному сроку, сидит за рулем черно-зеленого "плимута". И предоставленный мне шанс обнаружить этот автомобиль, как понимаете, упустить я не мог. - На его лице заиграла самодовольная улыбка. - Но как нам удалось обнаружить вас на бензозаправочной станции в деревне Тлакспасин, вам не интересно узнать? Среди обслуживающего персонала станции, шумного гвалта, рева машин и всего прочего. А, сеньор? Знайте, нам сообщила о вас служанка генерала Лопеса. Выходит, что ваш генерал ничем вам уже не поможет, мистер Скотт.
Глава 19
Поначалу я не поверил ему. Затем понял, что Вилламантес прав, и некоторое время спустя до меня окончательно дошло, что это я выболтал ему, где скрывается Бафф, что служанка генерала Лопеса действительно подсадная утка коммунистов, призванная следить за Лопесом, и что генерал теперь уже никогда не узнает о моем звонке. Слабая надежда, которая теплилась во мне, окончательно растаяла. Поняв это, я почувствовал себя опустошенным и сильно уставшим. Одновременно где-то в глубине моего подсознания стала закипать ярость.
- Встав на моем пути, вы, мистер Скотт, поступили неблагоразумно. Вы с самого начала должны были понять, что тягаться со мной бесполезно. У нас мощная организация, сила которой...
Я в порыве злобы, нахлынувшей на меня, оборвал его речь длинной очередью отборнейших ругательств. Все во мне клокотало от ярости. Да, я убивал людей и раньше, но делал это только тогда, когда те стреляли в меня. Сейчас, глядя на безоружного, спокойно стоящего передо мной Вилламантеса, я был готов буквально разорвать его на куски. Обведя взглядом зал и увидев вокруг себя вооруженных людей, я понял, что попытка наброситься на него закончится для меня весьма плачевно. У самого Вилламантеса в кармане пиджака лежало огнестрельное оружие, а у одного из его людей, стоявшего неподалеку от открытой двери кабинета, в руках был автоматический пистолет. У стены, в нескольких ярдах от меня, за стеклянной стенкой террариума ползали гремучие змеи. Я затаил дыхание. Мне в голову лезли всякие мысли, и каждая следующая была безумнее предыдущей. Я хоть и понимал, что спасения мне нет, мой мозг продолжал лихорадочно работать. Приговор был уже вынесен, но я должен был хоть что-нибудь предпринять. Это все равно лучше, чем ждать, когда тебя прикончат. Я вновь обрушил на Вилламантеса поток ругательств. Я обозвал его сумасшедшим, психом, истеричной бабой, дураком. Выкрикивая бранные слова, я в боевой позе выставил перед собой руки и, не взирая на боль в плече, так сильно сжал кулаки, что под кожей заходили мускулы. Я все еще на что-то надеялся.
- Вилламантес, - в очередной раз прокричал я, - ты вонючая скотина, гнусный садист, хочешь убить меня с помощью своих мерзких ползучих тварей...
- Во всяком случае, они меня еще ни разу не подводили.
По выражению его лица я понял, что он начинает злиться. Если раньше Вилламантес со спокойным видом воспринимал мои оскорбления, то теперь, похоже, он стал заводиться.
- Да, не подвели они тебя и на этот раз. Но и мне общение с твоими гадами пошло на пользу: я их больше не боюсь. Даже тех, которые смертельно ядовиты, - выкрикнул я и указал на террариум с гремучими змеями.
Я, конечно, солгал, но сделал все, чтобы мой голос прозвучал как можно тверже.
- Слушай, ублюдок, - продолжил я. - С этой минуты я обожаю всех змей, живущих на этом свете. Я теперь даже могу их съесть заживо. Смотри, как я буду откусывать им головы.
Сделав шаг по направлению к стоявшему у стены террариуму, я физически почувствовал, как напряглась каждая клеточка моего тела. Превозмогая страх, я заставил себя подойти к змеям.
- Я даже могу их всех до одной перецеловать...
Первым из оцепенения вышел Вилламантес. Он что-то выкрикнул по-испански. Заметив краем глаза, что он кинулся в мою сторону, я резко нагнулся, обхватил террариум правой рукой, поднял его с пола и, придерживая левой рукой, крепко зажал ящик со змеями у себя под мышкой. Раздался резкий отрывистый треск. Я повернул голову и, увидев в ярде от себя искаженное злобой лицо Вилламантеса, с размаху швырнул в него ящик. Сначала послышался его вопль, а затем звон разбитого стекла.
Резко развернувшись, я кинулся к двери кабинета, надеясь проскочить мимо вооруженного громилы. В последнюю долю секунды он успел отступить назад, заслонить собой подход к двери, вскинуть пистолет и нажать на спусковой крючок. Раздался выстрел, и пуля прошила мне бедро. Я со всего маху врезался в него, схватился за ствол пистолета и, резко повернув, вырвал его из руки охранника. Затем, ударив его коленом в пах, я бросился к двери. Два выстрела, один за другим, прозвучали за моей спиной.
В прыжке достигнув проема, я повернулся, схватился рукой, в которой держал пистолет, за дверную ручку и мельком посмотрел, что творится в большой комнате. По ней с криком носились люди, которые пытались убежать от пришедших в неистовство змей. Я уже потянул за дверную ручку, чтобы открыть дверь, когда в меня на бегу врезался один из убегавших от змей плосколицых индейцев. Вытянутыми вперед руками он толкнул меня в плечо, я развернулся, и он по инерции проскочил в кабинет. Я едва успел закрыть дверь на задвижку, как индеец, подбежав сзади, вцепился мне в горло. Я резко нагнулся вперед в надежде перебросить его через голову, но он удержался и еще сильнее сдавил мне шею. Падая на колени, чтобы уберечь левую руку, я нечаянно выронил пистолет.
Я уже потянулся к упавшему на пол пистолету, когда индеец, обхватив меня ногами, ребром ладони сильно ударил меня по шее. После такого удара у меня перед глазами поплыли огненные круги, но мне все же удалось поднять пистолет. Вывернув назад руку, я уперся дулом в сидящего на мне индейца и нажал на спуск.
Грянул выстрел. Тело индейца дрогнуло, он медленно разжал на моем горле пальцы, негромко ойкнул и свалился на пол. Я с трудом разогнул спину и посмотрел на него. Индеец был еще жив. Корчась от боли, он держался за бок обеими руками, между его пальцев текли струйки крови. Я кинулся к телефону, стоявшему на столе Вилламантеса, быстро снял трубку и судорожно стал набирать на диске номер телефона генерала Лопеса. Пока я накручивал диск, телефонный аппарат прыгал по крышке стола, словно лягушка. Услышав, что кто-то снаружи всем телом ударил в дверь, я направил на нее дуло пистолета и плотнее прижал к уху телефонную трубку. При следующем стуке в дверь я выстрелил. Снаружи раздался вопль. Индеец также начал издавать звуки: сначала захрипел, потом закашлялся и застонал.
Наконец я услышал в трубке зуммер. Меня сразу же бросило в пот. На другом конце провода послышался голос, на этот раз мужской:
- Bueno?
Это обычное испанское слово, как мне показалось, донеслось из других миров, и я закричал в трубку:
- Генерал Лопес?
- Si. А кто это...
- Ни слова больше. Это Скотт, Шелл Скотт. Я в центре, в el centre.
- В центре? Что...
- Молчите и слушайте! В пяти километрах за деревней Тлакспасин правый поворот на грунтовую дорогу. Она ведет к центру. Кулебра - это Вилламантес, он сейчас здесь.
В дверь ударили в третий раз, и я снова выстрелил. Генерал затараторил что-то в трубку.
- Ради Бога, - взвыл я, - приезжайте сюда как можно скорее. Захватите с собой пушку или что-нибудь, что могло бы пробить толстую каменную стену высотой десять футов. В стене деревянные ворота. Вы меня слышите?
- Si, но...
- Слушайте, из города я сюда добрался почти за час. Но если вы поспешите, то сможете приехать через полчаса или даже быстрее. Эти мерзавцы неплохо вооружены...
- Да, но мне нужно собрать солдат.
- Берите кого угодно, только скорее приезжайте.
- Si, я все понял. Еду, - отрывисто твердым голосом произнес генерал.
- Генерал, там в деревне Тлакспасин находится девушка. Она... Генерал! - закричал я, но в трубке было тихо.
Он уже не слышал, когда я стал говорить ему о Бафф. Да и вряд ли он со своим отрядом успеет оказаться в Тлакспасине раньше людей Вилламантеса. Я несколько раз постучал по рычагу аппарата, но никаких звуков в телефонной трубке так и не раздалось. Телефонные провода перерезали.
Я посмотрел на дверь и удивился, почему люди Вилламантеса прекратили попытки ее выломать. Но потом я вспомнил о змеях. Их в зале ползало не менее дюжины, и, чтобы добраться до двери кабинета, этих ядовитых тварей требовалось предварительно обезвредить. Как ни удивительно, но вышло так, что теперь эти ползучие гады защищали меня от Вилламантеса. Время теперь работало на меня. Я осмотрел добытый мною пистолет. В нем оставалось всего два патрона. Еще один патрон был в стволе. Итак, из револьвера я мог произвести еще только три выстрела. Я подошел к индейцу и увидел, что он уже мертв. При нем никакого оружия не оказалось. Тогда я обшарил кабинет Вилламантеса и тоже ничего не нашел. Мой взгляд упал на маленькую статуэтку. Схватив гипсовую змею со стола, я со злостью швырнул ее в стену. Она при ударе рассыпалась на мелкие крошки. Затем, пододвинув письменный стол, я забаррикадировал им дверь и стал ждать следующего штурма.
Я третий раз машинально взглянул на часы, совсем забыв, что они разбиты и не ходят. Мне хотелось узнать, сколько прошло времени после моего телефонного разговора с генералом Лопесом. Минут десять? А может, больше? Вилламантес прекрасно понимал, что выбраться живым из его кабинета мне все равно не удастся. Вот если бы он не узнал, что я связался с генералом, тогда было бы совсем замечательно, подумал я.
Прошла еще, наверное, одна минута, и в зале раздались спорадические выстрелы, отдельные выкрики и отрывистая испанская речь. В правой руке на уровне бицепса я почувствовал сильное жжение, а когда присмотрелся, то заметил в том месте кровавую рану. Меня, видимо, задело еще тогда, когда я пытался проскочить из зала в кабинет Вилламантеса. Рана была несерьезной, так как пуля только слегка поцарапала кожу. Не удивительно, что я, разгоряченный борьбой, не обратил на нее никакого внимания.
Внезапно раздался сильный треск, и из толстой деревянной двери на пол посыпались щепки. Я кинулся к боковой стене, чтобы в случае стрельбы находиться в безопасном месте, и в этот момент грохнули подряд три выстрела. После четвертого выстрела задвижка, на которую была закрыта дверь, жалобно зазвенев, подпрыгнула. Автоматная очередь прошила дверь, и из нее вместе с задвижкой вывалился большой кусок дерева. Вот-вот должен был начаться очередной штурм кабинета. Я поднял пистолет и прижался к дверному косяку, чтобы меня, когда они ворвутся в кабинет, не сразу заметили. Патронов осталось, к сожалению, только на трех ублюдков. Раздался мощнейший удар по дереву, и дверь, удерживаемая письменным столом, приоткрылась наполовину. В большую щель на уровне ствола моего револьвера просунулась голова индейца. Увидев его коричневое лицо, я нажал на спусковой крючок. Голова индейца с простреленным глазом исчезла за дверью, словно кто-то из стоявших сзади резко дернул его.
После моего выстрела тотчас воцарилась тишина, потом за дверью раздалась испанская речь. Я узнал визгливый голос Вилламантеса. Затем снова ненадолго стихло, и снова завизжал Вилламантес. Мне хотелось по его голосу определить, в каком месте зала он находится, чтобы, выглянув на секунду из своего укрытия, выстрелить в него и не промахнуться. Подкравшись к просвету между стеной и дверью, я встал на одно колено и, плотно прижавшись щекой к теплому дереву, глянул в зал.
Когда я снова открыл глаза, то первым, кого сумел разглядеть, была Моник. Она стояла рядом с Вилламантесом и что-то ему говорила. Потом я увидел сидящего рядом со мной на корточках капитана Эмилио. Его голова была забинтована и казалась огромных размеров. Я непроизвольно кончиком языка провел по своим зубам. Как ни странно, но все они оказались на месте. Эмилио, заметив, как я пошевелил во рту языком, злорадно улыбнулся. Помимо Вилламантеса, Моник и капитана, в комнате находился еще один человек, который мне показался знакомым. Я долго вглядывался в его скуластое лицо с квадратным подбородком и густую черную шевелюру, пока не узнал в нем того, кто был изображен на фотографии и кинопленке вместе с графиней. Джейм, или как его там, должно быть, тоже прятался в центре. Моник и Вилламантес тем временем продолжали беседовать, периодически поглядывая на меня.
Затем передо мной, находящимся в полузабытьи, двое человек через всю комнату протащили доктора Баффингтона, который прокричал Вилламантесу, что скорее умрет, нежели продолжит на него работать. Если доктор решился на такое, значит, он знает, что Бафф вне опасности, мелькнуло в моем затуманенном мозгу. Вилламантес подошел ко мне и опустился на корточки.
- Похоже, вы ему кое-что рассказали, мистер Скотт. Иначе он не был бы таким смелым. Там, в его комнате, вы проявили чудеса изобретательности, чтобы обмануть меня. Вы меня слышите? - произнес он.
- Слышу, - как сквозь сон откликнулся я.
- Вы не слишком расстроились из-за того, что доктор выдал вас с головой? Не надо, прошу вас. Все нормально.
Какой же Вилламантес все-таки мерзавец, подумал я и стал ждать, что он скажет еще.
- Видите, - продолжил он, - выходит, это вы помогли ей бежать. Но не вините доктора. Чтобы все понять, мне было достаточно взглянуть на ваши драные брюки и порезанные руки. Вы поранились, когда перелезали через стену. Ну, а теперь расскажите нам, где прячется девушка.
Как же я забыл про свои изодранные штаны и порезы на руках, с досадой подумал я, выходит, Вилламантес с самого начала знал, что я вешаю на его уши лапшу.
Он отошел от меня, и тут я увидел перед собой лицо Моник.
- Теперь наша очередь спрашивать, Шелл, - сказала она.
- Я уже все рассказал этому психу.
На лице Моник заиграла улыбка. Она и в эту минуту казалась мне очень красивой. Как ни странно, но чувства ненависти к ней я почему-то не испытывал. Может быть, потому, что она продолжала оставаться для меня загадкой. Если бы мне удалось до конца понять, что двигало Моник, я бы, наверное, смог ее возненавидеть.
- Но Вилламантес сомневается в правдивости твоих ответов, Шелл. И я, кстати, тоже. Он считает тебя очень сильным человеком, хотя и довольно глупым. Ты уже видел его змей и наверняка знаешь, для каких целей он использует своих питомцев. Не так ли? Они для него такие же любимицы, как для других, например, собаки.
Я почувствовал, как у меня в животе и в паху закололо. Но это была уже не физическая боль, а предвестник душевных мук. Вспомнились рассказы генерала Лопеса о людях, найденных в горах со следами маленьких парных проколов кожи - змеиных зубов. Мне даже показалось, что я вновь слышу его низкий голос: "Многие жертвы еще не найдены, и их трупы по сей день лежат где-то в горах..."
Ко мне подошел Вилламантес, и буквально через секунду я почувствовал в руке острую боль. Я резко дернулся и, перевернувшись на бок, увидел, как в его руке блеснул шприц для подкожных инъекций.
- Ты - ублюдок, - презрительно произнес я, - вонючая куча коммунистического дерьма, ты...
- Вы, мистер Скотт, неправильно меня поняли, - улыбаясь, сказал он. Я не собирался причинять вам боль. Наоборот, от укола вам станет гораздо легче.
- Хотелось бы верить.
Моник коснулась моего плеча.
- Это правда, Шелл. Он ввел тебе стимулятор, который придаст тебе силы. Все твои ощущения сразу станут острее, сознание окончательно прояснится, - пытаясь успокоить меня, сказала она.
Я потер руку и, почувствовав сильное жжение в месте укола, приготовился корчиться в судорогах. Но ничего подобного со мной не произошло. Наоборот, я вскоре действительно почувствовал себя намного лучше, ощутил прилив сил. Мозг мой стал работать четче.
Вилламантес прошел к себе в кабинет и вскоре вернулся, держа в руках какой-то объемный предмет. Я пригляделся и увидел, что это террариум, в котором копошились отвратительные твари. Теперь я догадался, для чего мне ввели возбуждающее средство и обострили мои чувства. Вилламантес, подойдя ближе, поднес к моим глазам ящик с гремучими змеями. Я непроизвольно дернулся всем телом и отвернул от террариума лицо. Вилламантес громко захохотал. Я в первый раз видел его смеющимся.
- Теперь вы скажете нам, где девушка? Это ваш последний шанс, мистер Скотт. Расскажите, и мы оставим вас в покое, - сказал он.
- Я вам сказал, что ничего о ней не знаю, - срывающимся голосом ответил я.
- Сможете подняться?
- Да, смогу.
Хотя боль в теле еще не прошла, я довольно легко поднялся с пола. Трое вооруженных людей Вилламантеса окружили меня, а сам Вилламантес прошел мимо своего кабинета и остановился у второй, закрытой двери. Толкнув ее, он подождал, пока его подручные не подвели меня к ней и не втолкнули в проем. Оказавшись внутри, я увидел спускавшиеся в темноту каменные ступени.
- В этом здании когда-то была церковь, мистер Скотт. Эти ступени ведут в катакомбы или, даже можно сказать, в гробницу. Сюда с незапамятных времен помещали тела усопших священнослужителей и тех, кого причисляли к лику святых. Их мумии все еще там. Надо сказать, место это - не из приятных. Там холодно и сыро. Но для змей - в самый раз, - сказал Вилламантес и снова захохотал.
Меня провели по ступеням вниз, и я очутился в почти кромешной тьме. От стен тянуло холодной сыростью. Кто-то включил фонарик, и в его тусклом красноватом свете моим глазам предстала жуткая картина: в нишах, прорубленных в толстых стенах подвала, лежали высохшие мумии давно умерших людей. Тонкая морщинистая кожа, похожая на коричневый пергамент, покрывала их скелеты, а пожелтевшие от времени зубы выглядели зловеще. Меня связали по рукам и ногам и уложили на сырой земляной пол. Затем все, кроме Вилламантеса, поднялись наверх.
Тусклый свет фонаря искажал черты его лица. Глубокие черные тени пролегли на его щеках и вокруг глаз. Он ненадолго покинул подвал и вскоре вернулся, держа в руках ящик, в котором шевелились змеи.
Затем Вилламантес поднес террариум стеклянной стенкой к моему лицу и встряхнул его. Я услышал специфический треск, похожий на шум детской погремушки, и на голове у меня зашевелились волосы. Одна из ползучих тварей, раскрыв свою мерзкую пасть и выставив ядовитый зуб, кинулась на стеклянную перегородку, ударилась в нее головой и отскочила. Я увидел, как по стеклу тонкой струйкой медленно потекла оранжевая капля змеиного яда.
- Не вынуждайте меня, мистер Скотт. Мне совсем не хочется этого делать, - сказал Вилламантес. - Только прошу, не отводите глаз.
Он взялся за выдвижную стеклянную стенку террариума и приподнял ее на четверть дюйма. Я чуть было не закричал от страха.
- Видите, как им легко вылезти из ящика и составить вам компанию. До вас один несговорчивый, перед тем как умереть, здесь уже побывал. Ну, так вы расскажете, где девушка, или мне их все же выпустить?
Я не мог поверить, что Вилламантес выпустит своих змей, не узнав от меня, что ему нужно. Я просто не мог себе представить, что и мой труп будет лежать здесь с этими высохшими мумиями в ожидании следующей жертвы этого маньяка.
Отказываясь говорить, я помотал головой. Он удивленно уставился на меня, потом погасил фонарик. Последнее, что я увидел, - это блеснувшее стекло террариума. В темноте я сначала услышал, как Вилламантес пошевелился, затем с легким шумом в пазах деревянных стенок террариума скользнула стеклянная перегородка. Тут же послышались быстрые шаги по лестнице, дверь на мгновение отворилась, в подвал хлынул свет, а когда она захлопнулась, вокруг меня стало совсем черно.
Я замер от охватившего меня ужаса. Я старался убедить себя в том, что Вилламантес не собирается меня убивать, что он только предпринимает психическую атаку, чтобы развязать мне язык. Наверняка Моник рассказала Вилламантесу, к каким средствам прибегнул я, чтобы заставить ее заговорить, и посоветовала ему сделать со мной то же самое.
Лежа на земляном полу, я слышал, а может быть, мне только казалось, что слышу шуршащие звуки ползающих вокруг меня ядовитых тварей. Они явно чувствовали тепло, исходящее от моего тела, и ползли к нему, чтобы согреться. Я напряг слух, стараясь не шевелиться. Единственное, чем я мог теперь пошевелить без риска для жизни, были мои глаза. Мне показалось, что я вновь услышал треск погремушек, и тут же по моей спине побежали мурашки. Нервы мои напряглись до такой степени, что я понял: еще минута - и закричу.
Вскоре я кожей почувствовал холодное и скользящее прикосновение змеи. Я затаил дыхание и приготовился к самому ужасному. Змея заползла на меня и свернулась в спираль. Я чувствовал на своем голом теле ее легкие скользящие движения. Мой мозг, казалось, заледенел от ужаса, подобного тому, который застыл на лице погибшего Амадора. Следом за первой гадиной на меня залезла вторая, потом третья...
Я принялся кусать себе губы, пока из них не полилась кровь. Холод пронизывал меня до костей, все мое тело было покрыто вонючим потом, который под брюхом змей, испачканных в сырой глине, превращался в жидкую грязь. Перед моими глазами возникла картина из того жуткого сна, который приснился мне накануне: огромная пульсирующая масса человеческого мозга. Должно быть, то же самое происходит в моей голове, подумал я.
Не знаю, сколько минут или часов длилось мое оцепенение, прежде чем вновь открылась дверь подвала и в мои глаза ударил пучок яркого света. Я уже был не в состоянии пошевелить ни телом, ни даже мозгами. Мне все еще чудились кошмары. Я видел, как ко мне приблизился огонек фонарика, почувствовал, как кто-то развязал мне руки и ноги. Потом меня подняли с пола и поставили на пол. Из-под моих ступней выскользнула змея, и я с криком кинулся вверх по лестнице.
Оказавшись в зале, я увидел перед собой размытые очертания человеческих лиц. Неожиданно перед моими глазами возникли шевелящиеся губы Вилламантеса.
- Так где же девушка? Где Бафф? Или вас снова отправить к моим любимицам? - донеслось до меня.
Поначалу я никак не мог понять, о чем он спрашивает. Постепенно с моих глаз спала темная пелена, и я начал понемногу соображать.
- Девушка? - слабым срывающимся голосом переспросил я. - Бафф? А вы разве ее не нашли?
Вилламантес выдержал, как мне показалось, длинную паузу, а потом радостно произнес:
- Да, мистер Скотт, мы ее нашли. Так что ни о чем больше не беспокойтесь. Мы обнаружили девушку там, где вы ее и оставили.
- В деревне Тлакспасин? С ней... с ней все в порядке?
- Конечно, мистер Скотт. Мы застали ее в доме у... - ответил он и замер в ожидании.
- В доме? Я же оставил ее в маленькой развалюхе около... - произнес я и замолк.
Мысли о Бафф, генерале Лопесе и гремучих гадах слились в моем воспаленном сознании воедино. Воспоминание о генерале зародило во мне надежду, я снова поверил, что он с минуты на минуту со своими солдатами придет мне на помощь.
- Так где, мистер Скотт? - спросил Вилламантес.
До конца не осознав, что может означать его вопрос, я насторожился и придержал язык. Он раз за разом спрашивал, где находится та развалюха, в которой я оставил Бафф, но я упорно хранил молчание.
Наконец он повернулся к своим помощникам, стоявшим неподалеку, и что-то сказал им. Некоторые после его слов стали покидать зал, но я даже не задумался над причиной их поспешного ухода. Один из них поставил мне стул, и я наконец-то впервые за долгое время, проведенное либо стоя на ногах, либо лежа на полу, смог сесть. Словно через объектив со сбитым фокусом, я наблюдал за оставшимися. Я заметил, что Вилламантес и Моник держатся рядом. Дверь в подвал, в котором меня держали, была закрыта. Рядом с ней на полу я увидел ящик со змеями, стеклянная стенка которого была испачкана ядом. Внезапное чувство отвращения, которое я испытал при виде змей, сменилось удивлением: я же сам, лежа в темноте сырого подвала, слышал, как Вилламантес открыл этот ящик и выпустил из него змей. Я же чувствовал, как они ползали у меня по животу, груди и горлу! А теперь они снова находились в террариуме. Я отказывался верить своим глазам.
- Ну, как вы, мистер Скотт? Как вам понравились мои крошки? - спросил подошедший ко мне Вилламантес.
- Змеи? - произнес я. - А я думал...
- Мои красавицы все еще там, где вы их так поспешно покинули. Они настоящие, но совсем безобидные, - сказал он и направился к подвалу.
Открыв его, Вилламантес исчез в темном дверном проеме и вскоре вновь появился, держа перед собой руку, которую обвивала черная змея.
Затем он подошел ко мне.
- Видите, какая она ласковая, - сказал Вилламантес и швырнул в меня змею.
Я вскрикнул и, соскочив со стула, упал на четвереньки. Острая боль пронзила левое плечо и запястье. Вилламантес громко захохотал. Когда я поднялся с пола, он подошел ко мне еще ближе.
- Вы оказались крепким орешком, мистер Скотт, - сказал он. - Я почти был уверен, что вас не удастся разговорить. Ну, а теперь вы нам больше не нужны.
Я понял, что для меня означают его слова. Все, что ему было нужно, он узнал и теперь, видимо, собирался от меня избавиться. Вот только каким способом? Напустить на меня змей, как он обычно расправлялся со своими противниками? Я снова вспомнил о генерале Лопесе. У меня все еще теплилась надежда, что он со своим отрядом не опоздает, прибудет в центр и спасет меня.
Вилламантес тем временем внимательно наблюдал за моим лицом.
- Вы конечно же догадались, как мы вас нашли, не так ли? - спросил он.
- Кажется, догадался, - вспомнив про "плимут" и врезавшийся в него тяжелый грузовик, ответил я.
- Конечно же благодаря машине, на которой вы пытались от нас скрыться. Моник и водитель не доставили бумаг от Эмилио, и я сразу все понял. С помощью логической дедукции сделать это было совсем нетрудно. Легко было догадаться, что тот, кто помешал моим людям появиться на базе к назначенному сроку, сидит за рулем черно-зеленого "плимута". И предоставленный мне шанс обнаружить этот автомобиль, как понимаете, упустить я не мог. - На его лице заиграла самодовольная улыбка. - Но как нам удалось обнаружить вас на бензозаправочной станции в деревне Тлакспасин, вам не интересно узнать? Среди обслуживающего персонала станции, шумного гвалта, рева машин и всего прочего. А, сеньор? Знайте, нам сообщила о вас служанка генерала Лопеса. Выходит, что ваш генерал ничем вам уже не поможет, мистер Скотт.
Глава 19
Поначалу я не поверил ему. Затем понял, что Вилламантес прав, и некоторое время спустя до меня окончательно дошло, что это я выболтал ему, где скрывается Бафф, что служанка генерала Лопеса действительно подсадная утка коммунистов, призванная следить за Лопесом, и что генерал теперь уже никогда не узнает о моем звонке. Слабая надежда, которая теплилась во мне, окончательно растаяла. Поняв это, я почувствовал себя опустошенным и сильно уставшим. Одновременно где-то в глубине моего подсознания стала закипать ярость.
- Встав на моем пути, вы, мистер Скотт, поступили неблагоразумно. Вы с самого начала должны были понять, что тягаться со мной бесполезно. У нас мощная организация, сила которой...
Я в порыве злобы, нахлынувшей на меня, оборвал его речь длинной очередью отборнейших ругательств. Все во мне клокотало от ярости. Да, я убивал людей и раньше, но делал это только тогда, когда те стреляли в меня. Сейчас, глядя на безоружного, спокойно стоящего передо мной Вилламантеса, я был готов буквально разорвать его на куски. Обведя взглядом зал и увидев вокруг себя вооруженных людей, я понял, что попытка наброситься на него закончится для меня весьма плачевно. У самого Вилламантеса в кармане пиджака лежало огнестрельное оружие, а у одного из его людей, стоявшего неподалеку от открытой двери кабинета, в руках был автоматический пистолет. У стены, в нескольких ярдах от меня, за стеклянной стенкой террариума ползали гремучие змеи. Я затаил дыхание. Мне в голову лезли всякие мысли, и каждая следующая была безумнее предыдущей. Я хоть и понимал, что спасения мне нет, мой мозг продолжал лихорадочно работать. Приговор был уже вынесен, но я должен был хоть что-нибудь предпринять. Это все равно лучше, чем ждать, когда тебя прикончат. Я вновь обрушил на Вилламантеса поток ругательств. Я обозвал его сумасшедшим, психом, истеричной бабой, дураком. Выкрикивая бранные слова, я в боевой позе выставил перед собой руки и, не взирая на боль в плече, так сильно сжал кулаки, что под кожей заходили мускулы. Я все еще на что-то надеялся.
- Вилламантес, - в очередной раз прокричал я, - ты вонючая скотина, гнусный садист, хочешь убить меня с помощью своих мерзких ползучих тварей...
- Во всяком случае, они меня еще ни разу не подводили.
По выражению его лица я понял, что он начинает злиться. Если раньше Вилламантес со спокойным видом воспринимал мои оскорбления, то теперь, похоже, он стал заводиться.
- Да, не подвели они тебя и на этот раз. Но и мне общение с твоими гадами пошло на пользу: я их больше не боюсь. Даже тех, которые смертельно ядовиты, - выкрикнул я и указал на террариум с гремучими змеями.
Я, конечно, солгал, но сделал все, чтобы мой голос прозвучал как можно тверже.
- Слушай, ублюдок, - продолжил я. - С этой минуты я обожаю всех змей, живущих на этом свете. Я теперь даже могу их съесть заживо. Смотри, как я буду откусывать им головы.
Сделав шаг по направлению к стоявшему у стены террариуму, я физически почувствовал, как напряглась каждая клеточка моего тела. Превозмогая страх, я заставил себя подойти к змеям.
- Я даже могу их всех до одной перецеловать...
Первым из оцепенения вышел Вилламантес. Он что-то выкрикнул по-испански. Заметив краем глаза, что он кинулся в мою сторону, я резко нагнулся, обхватил террариум правой рукой, поднял его с пола и, придерживая левой рукой, крепко зажал ящик со змеями у себя под мышкой. Раздался резкий отрывистый треск. Я повернул голову и, увидев в ярде от себя искаженное злобой лицо Вилламантеса, с размаху швырнул в него ящик. Сначала послышался его вопль, а затем звон разбитого стекла.
Резко развернувшись, я кинулся к двери кабинета, надеясь проскочить мимо вооруженного громилы. В последнюю долю секунды он успел отступить назад, заслонить собой подход к двери, вскинуть пистолет и нажать на спусковой крючок. Раздался выстрел, и пуля прошила мне бедро. Я со всего маху врезался в него, схватился за ствол пистолета и, резко повернув, вырвал его из руки охранника. Затем, ударив его коленом в пах, я бросился к двери. Два выстрела, один за другим, прозвучали за моей спиной.
В прыжке достигнув проема, я повернулся, схватился рукой, в которой держал пистолет, за дверную ручку и мельком посмотрел, что творится в большой комнате. По ней с криком носились люди, которые пытались убежать от пришедших в неистовство змей. Я уже потянул за дверную ручку, чтобы открыть дверь, когда в меня на бегу врезался один из убегавших от змей плосколицых индейцев. Вытянутыми вперед руками он толкнул меня в плечо, я развернулся, и он по инерции проскочил в кабинет. Я едва успел закрыть дверь на задвижку, как индеец, подбежав сзади, вцепился мне в горло. Я резко нагнулся вперед в надежде перебросить его через голову, но он удержался и еще сильнее сдавил мне шею. Падая на колени, чтобы уберечь левую руку, я нечаянно выронил пистолет.
Я уже потянулся к упавшему на пол пистолету, когда индеец, обхватив меня ногами, ребром ладони сильно ударил меня по шее. После такого удара у меня перед глазами поплыли огненные круги, но мне все же удалось поднять пистолет. Вывернув назад руку, я уперся дулом в сидящего на мне индейца и нажал на спуск.
Грянул выстрел. Тело индейца дрогнуло, он медленно разжал на моем горле пальцы, негромко ойкнул и свалился на пол. Я с трудом разогнул спину и посмотрел на него. Индеец был еще жив. Корчась от боли, он держался за бок обеими руками, между его пальцев текли струйки крови. Я кинулся к телефону, стоявшему на столе Вилламантеса, быстро снял трубку и судорожно стал набирать на диске номер телефона генерала Лопеса. Пока я накручивал диск, телефонный аппарат прыгал по крышке стола, словно лягушка. Услышав, что кто-то снаружи всем телом ударил в дверь, я направил на нее дуло пистолета и плотнее прижал к уху телефонную трубку. При следующем стуке в дверь я выстрелил. Снаружи раздался вопль. Индеец также начал издавать звуки: сначала захрипел, потом закашлялся и застонал.
Наконец я услышал в трубке зуммер. Меня сразу же бросило в пот. На другом конце провода послышался голос, на этот раз мужской:
- Bueno?
Это обычное испанское слово, как мне показалось, донеслось из других миров, и я закричал в трубку:
- Генерал Лопес?
- Si. А кто это...
- Ни слова больше. Это Скотт, Шелл Скотт. Я в центре, в el centre.
- В центре? Что...
- Молчите и слушайте! В пяти километрах за деревней Тлакспасин правый поворот на грунтовую дорогу. Она ведет к центру. Кулебра - это Вилламантес, он сейчас здесь.
В дверь ударили в третий раз, и я снова выстрелил. Генерал затараторил что-то в трубку.
- Ради Бога, - взвыл я, - приезжайте сюда как можно скорее. Захватите с собой пушку или что-нибудь, что могло бы пробить толстую каменную стену высотой десять футов. В стене деревянные ворота. Вы меня слышите?
- Si, но...
- Слушайте, из города я сюда добрался почти за час. Но если вы поспешите, то сможете приехать через полчаса или даже быстрее. Эти мерзавцы неплохо вооружены...
- Да, но мне нужно собрать солдат.
- Берите кого угодно, только скорее приезжайте.
- Si, я все понял. Еду, - отрывисто твердым голосом произнес генерал.
- Генерал, там в деревне Тлакспасин находится девушка. Она... Генерал! - закричал я, но в трубке было тихо.
Он уже не слышал, когда я стал говорить ему о Бафф. Да и вряд ли он со своим отрядом успеет оказаться в Тлакспасине раньше людей Вилламантеса. Я несколько раз постучал по рычагу аппарата, но никаких звуков в телефонной трубке так и не раздалось. Телефонные провода перерезали.
Я посмотрел на дверь и удивился, почему люди Вилламантеса прекратили попытки ее выломать. Но потом я вспомнил о змеях. Их в зале ползало не менее дюжины, и, чтобы добраться до двери кабинета, этих ядовитых тварей требовалось предварительно обезвредить. Как ни удивительно, но вышло так, что теперь эти ползучие гады защищали меня от Вилламантеса. Время теперь работало на меня. Я осмотрел добытый мною пистолет. В нем оставалось всего два патрона. Еще один патрон был в стволе. Итак, из револьвера я мог произвести еще только три выстрела. Я подошел к индейцу и увидел, что он уже мертв. При нем никакого оружия не оказалось. Тогда я обшарил кабинет Вилламантеса и тоже ничего не нашел. Мой взгляд упал на маленькую статуэтку. Схватив гипсовую змею со стола, я со злостью швырнул ее в стену. Она при ударе рассыпалась на мелкие крошки. Затем, пододвинув письменный стол, я забаррикадировал им дверь и стал ждать следующего штурма.
Я третий раз машинально взглянул на часы, совсем забыв, что они разбиты и не ходят. Мне хотелось узнать, сколько прошло времени после моего телефонного разговора с генералом Лопесом. Минут десять? А может, больше? Вилламантес прекрасно понимал, что выбраться живым из его кабинета мне все равно не удастся. Вот если бы он не узнал, что я связался с генералом, тогда было бы совсем замечательно, подумал я.
Прошла еще, наверное, одна минута, и в зале раздались спорадические выстрелы, отдельные выкрики и отрывистая испанская речь. В правой руке на уровне бицепса я почувствовал сильное жжение, а когда присмотрелся, то заметил в том месте кровавую рану. Меня, видимо, задело еще тогда, когда я пытался проскочить из зала в кабинет Вилламантеса. Рана была несерьезной, так как пуля только слегка поцарапала кожу. Не удивительно, что я, разгоряченный борьбой, не обратил на нее никакого внимания.
Внезапно раздался сильный треск, и из толстой деревянной двери на пол посыпались щепки. Я кинулся к боковой стене, чтобы в случае стрельбы находиться в безопасном месте, и в этот момент грохнули подряд три выстрела. После четвертого выстрела задвижка, на которую была закрыта дверь, жалобно зазвенев, подпрыгнула. Автоматная очередь прошила дверь, и из нее вместе с задвижкой вывалился большой кусок дерева. Вот-вот должен был начаться очередной штурм кабинета. Я поднял пистолет и прижался к дверному косяку, чтобы меня, когда они ворвутся в кабинет, не сразу заметили. Патронов осталось, к сожалению, только на трех ублюдков. Раздался мощнейший удар по дереву, и дверь, удерживаемая письменным столом, приоткрылась наполовину. В большую щель на уровне ствола моего револьвера просунулась голова индейца. Увидев его коричневое лицо, я нажал на спусковой крючок. Голова индейца с простреленным глазом исчезла за дверью, словно кто-то из стоявших сзади резко дернул его.
После моего выстрела тотчас воцарилась тишина, потом за дверью раздалась испанская речь. Я узнал визгливый голос Вилламантеса. Затем снова ненадолго стихло, и снова завизжал Вилламантес. Мне хотелось по его голосу определить, в каком месте зала он находится, чтобы, выглянув на секунду из своего укрытия, выстрелить в него и не промахнуться. Подкравшись к просвету между стеной и дверью, я встал на одно колено и, плотно прижавшись щекой к теплому дереву, глянул в зал.