Страница:
– Отлично, очень хорошо, что мы их нашли. Я очень рад, что наконец-то ими завладел живой человек.
– А теперь пойдемте домой, доктор; у нас есть причина радоваться. Но дождь усиливается, а луны уже нет, нам лучше поскорее вернуться.
Все трое зашагали настолько быстро, насколько это позволяла делать почва и темнота ночи.
Глава LXXXIX
Глава ХС
Глава XCI
– А теперь пойдемте домой, доктор; у нас есть причина радоваться. Но дождь усиливается, а луны уже нет, нам лучше поскорее вернуться.
Все трое зашагали настолько быстро, насколько это позволяла делать почва и темнота ночи.
Глава LXXXIX
Где рассказывается о том, что произошло со вторым вампиром, который искал Варни
Последний раз мы говорили о венгерском аристократе, когда он плыл вниз по течению; он плыл медленно и почти не предпринимал для этого никаких усилий.
Кажется, он использовал руки только как вспомогательное средство. Течение несло его вперед. Он плыл посередине реки.
Здесь поток был широким, и было неглубоко, поэтому ему не нужно было стараться плыть вперед. Он остановился, как будто набираясь сил. Затем его подхватила вода и понесла, он отчаянно бросился вперед и поплыл быстро, оказавшись снова в глубокой воде. Было странно видеть человека, плывущего по реке, текущей через луга и поля, без всяких усилий, погружаясь в тень высоких деревьев и выплывая из нее на лунный свет. Вдали показалась паромная переправа. Было не холодно, но свежо. Строгая луна плыла в небе, и звезды казались маленькими в сравнении с богиней ночи.
Домом паромщику служил маленький коттедж, выстроенный из разных материалов, но в основном из дерева. Кроме паромщика там жили его жена и дочь, девушка семнадцати лет, очень красивая.
Они готовили ужин, а сам паромщик вышел взглянуть на реку и на тени высоких деревьев, растущих на холме. Услышав всплеск воды, он повернулся на звук и увидел человека, барахтающегося в воде.
– Господи! – пробормотал он, увидев, что барахтанье носит отчаянный характер. – Боже мой! Он утонет!
Сказав это, он прыгнул в лодку и оттолкнул ее от берега. Через мгновение или два он подплыл к нему и подумал: «Так, так, он пытается плыть, жизнь еще не покинула его, если бы я только мог поймать его. То, что он плывет лицом вниз, не говорит о его умении, и это не дает ему кричать».
Когда тонущий приблизился, паромщик зацепил его багром, наклонился и схватил утопающего за волосы. Затем он поднял его к борту лодки и ценой некоторых усилий затащил его в лодку.
– Теперь вы в безопасности, – пробормотал паромщик.
Незнакомец ничего не сказал, но сел, облокотившись на нос лодки, всхлипывая, пытаясь восстановить дыхание и выплевывая воду, которой, как можно предположить, он вдоволь наглотался.
Паромщик подплыл к берегу, привязал лодку и вытащил из нее незнакомца, сказав:
– Теперь вы чувствуете себя лучше?
– Да, – сказал незнакомец, – теперь я чувствую, что я живой, спасибо вам, мой дорогой друг. Я обязан вам жизнью.
– Я рад, – ответил паромщик, – вы мне ничего не должны. Я не думаю о награде, когда жизнь человека в опасности.
– Вы повели себя очень благородно, сейчас я не могу сделать больше, чем просто поблагодарить вас, потому что меня ограбили.
– О! Неужели?
– Да, действительно, и бросили в воду… Я чуть не умер.
– Вам повезло, что вы избежали других телесных повреждений, – сказал паромщик, – но пойдемте в дом, не стойте на холоде.
– Спасибо, вы очень гостеприимны, это сейчас для меня очень важно.
– В такой ситуации, – сказал достойный уважения паромщик, – мы рады принять вас. Входите, входите.
Он повернулся и пригласил его войти, тот вошел. Открывая маленькую дверь, которая вела в главную комнату, где собралась вся семья, ожидая почти единственного приема пищи в этот день, потому что паромщик был очень беден, паромщик сказал:
– Жена, у нас сегодня заночует незнакомец, мы должны приготовите ему кровать. И собери ему поесть.
– Поесть? – воскликнула жена. – Но у нас нечего…
– Дьявол, я спас его жизнь от утопления не для того, чтобы он помер с голоду! Мы не можем отказать ему в такой ситуации, ты сама знаешь, жена.
Жена посмотрела на незнакомца, который вошел в комнату и сел у огня.
– Я извиняюсь за вторжение к вам, – слабым голосом сказал он. – Скоро я компенсирую вам и вторжение, и неудобства. Сейчас слишком поздно и некуда идти. А если бы и было куда – я больше не в состоянии передвигаться.
– Нет, нет, – сказал паромщик. – Я уверен, что человек, которого избили и ограбили, а затем бросили в быструю и глубокую реку, не должен блуждать в такое ночное время.
– Здесь поблизости нет домов? – спросил незнакомец, дрожа у огня.
– Нет, но мы к этому уже привыкли.
– У вас есть семья, это помогает проводить время и коротать длинные вечера…
– Мы хоть и очень бедны, но не нищенствуем. В реке есть рыба, мы кое-что выращиваем в саду. У некоторых нет и этого. Мы благодарны Богу за то, что у нас есть и не жалуемся, когда у нас нет большего. Иногда мы ворчим, хотя, я думаю, нам не следует этого делать, я просто говорю все как есть, правильно это или нет.
– Точно. Сколько лет вашей дочери?
– В канун Дня Всех Святых будет семнадцать.
– Уже скоро, – улыбнулся незнакомец. – Думаю, в это время я опять буду в этой части страны и нанесу вам визит. Во время этого визита я не буду вам обузой, а напротив буду вам полезен и покажу вам, кто я.
– Будущее покажет, – сказал паромщик, – а сейчас посмотрим, что мы можем сделать, не жалуясь и не беря ни с кого плату.
Незнакомец и паромщик некоторое время сидели и беседовали у огня, затем последнему показали, где он будет спать, место было рядом с печью, чтобы тому было теплее. Паромщик удалился в другую комнату, которая была отделена шаткой перегородкой.
Несмотря на это, все спали крепко. Этот день был более длинным, чем другие. Все сразу уснули и погрузились в глубокие сны. Внезапно все были разбужены сильными криками и воплями одного из членов семьи. Крики были такими громкими и пронзительными, что все повскакивали с кроватей в ужасе, не зная, что делать.
– Помогите, помогите, отец! Помогите! – кричала девушка.
Паромщик вскочил и побежал к месту, где лежала его дочь.
– Фанни, – сказал он, – Фанни, что тебя беспокоит, что с тобою? Скажи мне, мой дорогой ребенок.
– О! О, отец! – воскликнула она, находясь почти в шоке. – Мы одни? Я в ужасе.
– Что тебя беспокоит? Скажи мне, что заставило тебя так сильно закричать?
– О, отец, думала, нет, я уверена, что это было на самом деле. Где незнакомец?
– Свет, свет! – закричал паромщик.
Через мгновенье был зажжен свет, и он обнаружил, что незнакомец лежит в своей кровати, но не спит, а смотрит вокруг, как бы в полном изумлении.
– Что случилось? – сказал он. – Из-за чего крики?
– Я еще не знаю, – ответил паромщик. – Пойдем, Фанни, – добавил он, – расскажи мне, чего ты испугалась. Что заставило тебя так страшно закричать?
– О, отец, вампир!
– Господи! Что ты имеешь в виду, Фанни?
– Я не знаю, отец. Я крепко спала, когда почувствовала что-то на своем горле. Поскольку я спала крепко, я проснулась не сразу. Сначала я почувствовала, как острые клыки воткнулись в мою шею, я проснулась и обнаружила вампира! Он пил мою кровь! О, Господи! О, Боже! Что мне делать?
– Подожди, мой ребенок, давай обследуем рану, – сказал рыбак и поднес свечу к месту, к которому приложил свои зубы вампир. Там были четкие следы укуса, такой след оставили бы зубы человека, но кровъ не текла.
– Пойдем, пойдем, Фанни, благодаря Провидению, ты не пострадала; еще момент, и зло было бы уже непоправимо и ты бы пала его жертвой.
Обращаясь к незнакомцу, он сказал:
– Это сделали вы. Никого кроме вас здесь не было. Дверь дома заперта. Вы – должно быть, вампир.
– Я?
– Да, а кто же еще?
– Небеса – мой судья, но сейчас нет смысла говорить об этом. Я не вставал с кровати. В такой темноте я даже не смог бы передвигаться. Это невозможно.
– Встаньте с кровати и дайте мне посмотреть, – сказал паромщик повелительно, – встаньте, я гляну.
Незнакомец встал и начал одеваться, паромщик потрогал кровать, на которой тот лежал. Кровать была холодной как лед. Такой холодной, что паромщик вскочил на ноги и с яростью произнес:
– Это ты, гнусный негодяй! Ты хотел пробраться в дом бедного человека и отнять у него жизнь его единственного ребенка, радость его сердца, подлый и неблагодарный подлец!
– Мой друг, вы ошибаетесь, вы полностью заблуждаетесь. Я – нe тот, о ком вы думаете. Я спал, спал крепко. Меня разбудил крик вашей дочери.
– Мерзавец! Лжец! Полный негодяй! Ты не останешься в живых, чтобы причинять вред тем, кто живет только один раз.
Сказав это, паромщик набросился на вампира и схватил его за горло. Началась драка, паромщик был гораздо сильнее, он повалил своего врага на землю и нанес ему несколько сильных ударов.
– Теперь ты уйдешь туда же, откуда я тебя достал, – сказал паромщик, – и там ты будешь плыть или утонешь, если никто не вытащит тебя на берег.
Сказав это, он отволок незнакомца, благодаря превосходящей силе, на берег реки и, выбрав самое глубокое место, сказал:
– Туда ты и пойдешь:
Вампир сопротивлялся, он пытался что-то сказать, но не мог. Захват горла не давал ему ничего произнести. Затем, резким усилием паромщик поднял незнакомца и швырнул его в реку.
Незнакомец камнем пошел ко дну в глубокой воде.
Некоторое время паромщик наблюдал за делом своих рук. Он увидел как тело поднялось ниже по течению и, делая некоторые усилия, сначала кружилось, а потом с силой бросилось вперед.
Паромщик наблюдал, пока луна позволяла ему делать это. Затем медленным шагом и хмуря брови, он вернулся в дом и закрыл за собой дверь.
Кажется, он использовал руки только как вспомогательное средство. Течение несло его вперед. Он плыл посередине реки.
Здесь поток был широким, и было неглубоко, поэтому ему не нужно было стараться плыть вперед. Он остановился, как будто набираясь сил. Затем его подхватила вода и понесла, он отчаянно бросился вперед и поплыл быстро, оказавшись снова в глубокой воде. Было странно видеть человека, плывущего по реке, текущей через луга и поля, без всяких усилий, погружаясь в тень высоких деревьев и выплывая из нее на лунный свет. Вдали показалась паромная переправа. Было не холодно, но свежо. Строгая луна плыла в небе, и звезды казались маленькими в сравнении с богиней ночи.
Домом паромщику служил маленький коттедж, выстроенный из разных материалов, но в основном из дерева. Кроме паромщика там жили его жена и дочь, девушка семнадцати лет, очень красивая.
Они готовили ужин, а сам паромщик вышел взглянуть на реку и на тени высоких деревьев, растущих на холме. Услышав всплеск воды, он повернулся на звук и увидел человека, барахтающегося в воде.
– Господи! – пробормотал он, увидев, что барахтанье носит отчаянный характер. – Боже мой! Он утонет!
Сказав это, он прыгнул в лодку и оттолкнул ее от берега. Через мгновение или два он подплыл к нему и подумал: «Так, так, он пытается плыть, жизнь еще не покинула его, если бы я только мог поймать его. То, что он плывет лицом вниз, не говорит о его умении, и это не дает ему кричать».
Когда тонущий приблизился, паромщик зацепил его багром, наклонился и схватил утопающего за волосы. Затем он поднял его к борту лодки и ценой некоторых усилий затащил его в лодку.
– Теперь вы в безопасности, – пробормотал паромщик.
Незнакомец ничего не сказал, но сел, облокотившись на нос лодки, всхлипывая, пытаясь восстановить дыхание и выплевывая воду, которой, как можно предположить, он вдоволь наглотался.
Паромщик подплыл к берегу, привязал лодку и вытащил из нее незнакомца, сказав:
– Теперь вы чувствуете себя лучше?
– Да, – сказал незнакомец, – теперь я чувствую, что я живой, спасибо вам, мой дорогой друг. Я обязан вам жизнью.
– Я рад, – ответил паромщик, – вы мне ничего не должны. Я не думаю о награде, когда жизнь человека в опасности.
– Вы повели себя очень благородно, сейчас я не могу сделать больше, чем просто поблагодарить вас, потому что меня ограбили.
– О! Неужели?
– Да, действительно, и бросили в воду… Я чуть не умер.
– Вам повезло, что вы избежали других телесных повреждений, – сказал паромщик, – но пойдемте в дом, не стойте на холоде.
– Спасибо, вы очень гостеприимны, это сейчас для меня очень важно.
– В такой ситуации, – сказал достойный уважения паромщик, – мы рады принять вас. Входите, входите.
Он повернулся и пригласил его войти, тот вошел. Открывая маленькую дверь, которая вела в главную комнату, где собралась вся семья, ожидая почти единственного приема пищи в этот день, потому что паромщик был очень беден, паромщик сказал:
– Жена, у нас сегодня заночует незнакомец, мы должны приготовите ему кровать. И собери ему поесть.
– Поесть? – воскликнула жена. – Но у нас нечего…
– Дьявол, я спас его жизнь от утопления не для того, чтобы он помер с голоду! Мы не можем отказать ему в такой ситуации, ты сама знаешь, жена.
Жена посмотрела на незнакомца, который вошел в комнату и сел у огня.
– Я извиняюсь за вторжение к вам, – слабым голосом сказал он. – Скоро я компенсирую вам и вторжение, и неудобства. Сейчас слишком поздно и некуда идти. А если бы и было куда – я больше не в состоянии передвигаться.
– Нет, нет, – сказал паромщик. – Я уверен, что человек, которого избили и ограбили, а затем бросили в быструю и глубокую реку, не должен блуждать в такое ночное время.
– Здесь поблизости нет домов? – спросил незнакомец, дрожа у огня.
– Нет, но мы к этому уже привыкли.
– У вас есть семья, это помогает проводить время и коротать длинные вечера…
– Мы хоть и очень бедны, но не нищенствуем. В реке есть рыба, мы кое-что выращиваем в саду. У некоторых нет и этого. Мы благодарны Богу за то, что у нас есть и не жалуемся, когда у нас нет большего. Иногда мы ворчим, хотя, я думаю, нам не следует этого делать, я просто говорю все как есть, правильно это или нет.
– Точно. Сколько лет вашей дочери?
– В канун Дня Всех Святых будет семнадцать.
– Уже скоро, – улыбнулся незнакомец. – Думаю, в это время я опять буду в этой части страны и нанесу вам визит. Во время этого визита я не буду вам обузой, а напротив буду вам полезен и покажу вам, кто я.
– Будущее покажет, – сказал паромщик, – а сейчас посмотрим, что мы можем сделать, не жалуясь и не беря ни с кого плату.
Незнакомец и паромщик некоторое время сидели и беседовали у огня, затем последнему показали, где он будет спать, место было рядом с печью, чтобы тому было теплее. Паромщик удалился в другую комнату, которая была отделена шаткой перегородкой.
Несмотря на это, все спали крепко. Этот день был более длинным, чем другие. Все сразу уснули и погрузились в глубокие сны. Внезапно все были разбужены сильными криками и воплями одного из членов семьи. Крики были такими громкими и пронзительными, что все повскакивали с кроватей в ужасе, не зная, что делать.
– Помогите, помогите, отец! Помогите! – кричала девушка.
Паромщик вскочил и побежал к месту, где лежала его дочь.
– Фанни, – сказал он, – Фанни, что тебя беспокоит, что с тобою? Скажи мне, мой дорогой ребенок.
– О! О, отец! – воскликнула она, находясь почти в шоке. – Мы одни? Я в ужасе.
– Что тебя беспокоит? Скажи мне, что заставило тебя так сильно закричать?
– О, отец, думала, нет, я уверена, что это было на самом деле. Где незнакомец?
– Свет, свет! – закричал паромщик.
Через мгновенье был зажжен свет, и он обнаружил, что незнакомец лежит в своей кровати, но не спит, а смотрит вокруг, как бы в полном изумлении.
– Что случилось? – сказал он. – Из-за чего крики?
– Я еще не знаю, – ответил паромщик. – Пойдем, Фанни, – добавил он, – расскажи мне, чего ты испугалась. Что заставило тебя так страшно закричать?
– О, отец, вампир!
– Господи! Что ты имеешь в виду, Фанни?
– Я не знаю, отец. Я крепко спала, когда почувствовала что-то на своем горле. Поскольку я спала крепко, я проснулась не сразу. Сначала я почувствовала, как острые клыки воткнулись в мою шею, я проснулась и обнаружила вампира! Он пил мою кровь! О, Господи! О, Боже! Что мне делать?
– Подожди, мой ребенок, давай обследуем рану, – сказал рыбак и поднес свечу к месту, к которому приложил свои зубы вампир. Там были четкие следы укуса, такой след оставили бы зубы человека, но кровъ не текла.
– Пойдем, пойдем, Фанни, благодаря Провидению, ты не пострадала; еще момент, и зло было бы уже непоправимо и ты бы пала его жертвой.
Обращаясь к незнакомцу, он сказал:
– Это сделали вы. Никого кроме вас здесь не было. Дверь дома заперта. Вы – должно быть, вампир.
– Я?
– Да, а кто же еще?
– Небеса – мой судья, но сейчас нет смысла говорить об этом. Я не вставал с кровати. В такой темноте я даже не смог бы передвигаться. Это невозможно.
– Встаньте с кровати и дайте мне посмотреть, – сказал паромщик повелительно, – встаньте, я гляну.
Незнакомец встал и начал одеваться, паромщик потрогал кровать, на которой тот лежал. Кровать была холодной как лед. Такой холодной, что паромщик вскочил на ноги и с яростью произнес:
– Это ты, гнусный негодяй! Ты хотел пробраться в дом бедного человека и отнять у него жизнь его единственного ребенка, радость его сердца, подлый и неблагодарный подлец!
– Мой друг, вы ошибаетесь, вы полностью заблуждаетесь. Я – нe тот, о ком вы думаете. Я спал, спал крепко. Меня разбудил крик вашей дочери.
– Мерзавец! Лжец! Полный негодяй! Ты не останешься в живых, чтобы причинять вред тем, кто живет только один раз.
Сказав это, паромщик набросился на вампира и схватил его за горло. Началась драка, паромщик был гораздо сильнее, он повалил своего врага на землю и нанес ему несколько сильных ударов.
– Теперь ты уйдешь туда же, откуда я тебя достал, – сказал паромщик, – и там ты будешь плыть или утонешь, если никто не вытащит тебя на берег.
Сказав это, он отволок незнакомца, благодаря превосходящей силе, на берег реки и, выбрав самое глубокое место, сказал:
– Туда ты и пойдешь:
Вампир сопротивлялся, он пытался что-то сказать, но не мог. Захват горла не давал ему ничего произнести. Затем, резким усилием паромщик поднял незнакомца и швырнул его в реку.
Незнакомец камнем пошел ко дну в глубокой воде.
Некоторое время паромщик наблюдал за делом своих рук. Он увидел как тело поднялось ниже по течению и, делая некоторые усилия, сначала кружилось, а потом с силой бросилось вперед.
Паромщик наблюдал, пока луна позволяла ему делать это. Затем медленным шагом и хмуря брови, он вернулся в дом и закрыл за собой дверь.
Глава ХС
Доктор Чиллингворт в поместье. – Встреча с тайной. – Конфликт. Спасение и картина
Многие события в нашем рассказе происходили быстро; но нам еще предстоит объяснить то, что кажется наиболее таинственным и необъяснимым.
Доктор Чиллингворт, не удовлетворенный тем, что уже имело место, решил посетить поместье и там попытаться еще раз обыскать таинственную комнату, в которой уже произошло столько драматических событий. Он не сказал о своем замысле никому, поскольку решил произвести поиски самостоятельно и не ожидая случайностей, которые еще могли произойти со временем. Он не хотел никого брать себе в компаньоны. Такие вещи лучше осуществлять одному – таково было его объяснение. Один человек всегда рассматривает вопросы более спокойно, чем в компании. В любом случае, такой вариант обеспечивает гораздо большую секретность. Там, где один рисковый человек отступит, группа будет подбодрять друг друга. На самом деле, одиночка в таком случае будет действовать как шпион, тайный наблюдатель; он сможет поймать или увидеть людей, которые при действии группой не могли бы быть пойманы или увидены.
«Я пойду один, – сказал себе доктор, – и если я буду вынужден опять убегать, никто не узнает об этом и не будет надо мной смеяться».
Впрочем, мистер Чиллингворт был не тем человеком, который пустился бы в бегство без достаточной причины. Хотя в этом всем было столько тайны, что он ничего не мог предугадать. Даже знание того, что еще происходит что-то необъяснимое, было лучше, чем неуверенность от незнания.
– Если еще есть вероятность узнать что-либо, это будет узнано, – бормотал Чиллингворт. – Кто бы подумал, что такое тихое и мирное место, как наша спокойная деревенька придет в такое движение и волнение? Несомненно, такие потасовки – уже сама по себе загадочная вещь, как и само существование вампиров. Я уже так глубоко погрузился в это дело, что должен довести его до конца. Кстати, самым загадочным для меня было то, что вампир занялся такой спокойной семьей, как Баннерворты.
Мистер Чиллингворт не мог найти объяснение произошедшему, было напрасно надеяться, что простым размышлением можно будет понять все до того, как будут найдены определенные факты. Именно их и решил попытаться добыть мистер Чиллингворт. Оставалось еще слишком много загадок, на которые нужно было пролить свет.
Он подошел к поместью так, чтобы его никто не заметил и осмотрелся по сторонам. Не было никаких признаков того, что поблизости есть люди. Затем он некоторое время сидел в беседке.
И наконец он встал и направился к дому, вошел в ту комнату, о которой мы уже так часто упоминали, сел в кресло перед картиной и начал созерцать ее.
– Никогда не видел ничего более отвратительного, – наконец решил он. – Думаю, такая внешность никогда бы не смогла завоевать женское сердце. Конечно, она более подходит для запугивания, чем для показа робким женщинам.
Затем он положил руку на картину, намереваясь снять ее. Неожиданно она резко отодвинулась и из ниши, которую она прикрывала, вышел какой-то человек. Доктор в течение мгновения стоял в ошеломлении, отступив на шаг или на два от удивления. Но очень скоро оно прошло и он приготовился встретить своего противника, сжав кулаки. Тот сделал то же самое. Неизвестно, кто первый нанес удар, но ответ был не менее крепким.
Драка продолжалась две или три минуты. Было очевидно, что мистер Чиллингворт нарвался на человека, который был гораздо более сильным, потому что он мог не только сдерживать натиски Чиллингворта. но и обращать их против него самого.
Доктор часто и тяжело дышал от напряжения, чувствуя, что еле стоит на ногах и вот-вот упадет на милость своего оппонента, который, казалось, собирался воспользоваться своим превосходством, пока состояние вещей не изменилось.
Они боролись, доктор уже почти лежал на земле, но еще дрался, когда неожиданно его противник ослабил хватку и схватился с третьим участником, который подоспел на помощь доктору и изо всех сил атаковал неизвестного. После некоторого обмена ударами третий вступивший в схватку, отошел на несколько шагов и, задыхаясь, молвил:
– Ах ты тощая швабра! Я сейчас отучу тебя пыхтеть! Сухопутная ты крыса, селедка ты тухлая, рыбачье дерьмо!
Еще до того как Джек Прингл (а это именно он так вовремя пришел на помощь доктору Чиллингворту), мог закончить предложение, он понял, что этот человек, которого, как он думал, он вывел из строя, вновь нападает на него. Последовала еще одна отчаянная схватка, незнакомец попытался удрать с картиной, но нашел, что не может покинуть это место без отчаянного боя.
Наконец он был вынужден отказаться от надежды унести картину, потому что и мистер Чиллингворт и Джек Прингл напали на него. Он ударил Джека так сильно, что тот отлетел на несколько ярдов, и после этого выпрыгнул в окно, оставляя Джека и мистера Чиллингворта победителями на поле битвы, в которой они особо не пострадали.
Доктор Чиллингворт, не удовлетворенный тем, что уже имело место, решил посетить поместье и там попытаться еще раз обыскать таинственную комнату, в которой уже произошло столько драматических событий. Он не сказал о своем замысле никому, поскольку решил произвести поиски самостоятельно и не ожидая случайностей, которые еще могли произойти со временем. Он не хотел никого брать себе в компаньоны. Такие вещи лучше осуществлять одному – таково было его объяснение. Один человек всегда рассматривает вопросы более спокойно, чем в компании. В любом случае, такой вариант обеспечивает гораздо большую секретность. Там, где один рисковый человек отступит, группа будет подбодрять друг друга. На самом деле, одиночка в таком случае будет действовать как шпион, тайный наблюдатель; он сможет поймать или увидеть людей, которые при действии группой не могли бы быть пойманы или увидены.
«Я пойду один, – сказал себе доктор, – и если я буду вынужден опять убегать, никто не узнает об этом и не будет надо мной смеяться».
Впрочем, мистер Чиллингворт был не тем человеком, который пустился бы в бегство без достаточной причины. Хотя в этом всем было столько тайны, что он ничего не мог предугадать. Даже знание того, что еще происходит что-то необъяснимое, было лучше, чем неуверенность от незнания.
– Если еще есть вероятность узнать что-либо, это будет узнано, – бормотал Чиллингворт. – Кто бы подумал, что такое тихое и мирное место, как наша спокойная деревенька придет в такое движение и волнение? Несомненно, такие потасовки – уже сама по себе загадочная вещь, как и само существование вампиров. Я уже так глубоко погрузился в это дело, что должен довести его до конца. Кстати, самым загадочным для меня было то, что вампир занялся такой спокойной семьей, как Баннерворты.
Мистер Чиллингворт не мог найти объяснение произошедшему, было напрасно надеяться, что простым размышлением можно будет понять все до того, как будут найдены определенные факты. Именно их и решил попытаться добыть мистер Чиллингворт. Оставалось еще слишком много загадок, на которые нужно было пролить свет.
Он подошел к поместью так, чтобы его никто не заметил и осмотрелся по сторонам. Не было никаких признаков того, что поблизости есть люди. Затем он некоторое время сидел в беседке.
И наконец он встал и направился к дому, вошел в ту комнату, о которой мы уже так часто упоминали, сел в кресло перед картиной и начал созерцать ее.
– Никогда не видел ничего более отвратительного, – наконец решил он. – Думаю, такая внешность никогда бы не смогла завоевать женское сердце. Конечно, она более подходит для запугивания, чем для показа робким женщинам.
Затем он положил руку на картину, намереваясь снять ее. Неожиданно она резко отодвинулась и из ниши, которую она прикрывала, вышел какой-то человек. Доктор в течение мгновения стоял в ошеломлении, отступив на шаг или на два от удивления. Но очень скоро оно прошло и он приготовился встретить своего противника, сжав кулаки. Тот сделал то же самое. Неизвестно, кто первый нанес удар, но ответ был не менее крепким.
Драка продолжалась две или три минуты. Было очевидно, что мистер Чиллингворт нарвался на человека, который был гораздо более сильным, потому что он мог не только сдерживать натиски Чиллингворта. но и обращать их против него самого.
Доктор часто и тяжело дышал от напряжения, чувствуя, что еле стоит на ногах и вот-вот упадет на милость своего оппонента, который, казалось, собирался воспользоваться своим превосходством, пока состояние вещей не изменилось.
Они боролись, доктор уже почти лежал на земле, но еще дрался, когда неожиданно его противник ослабил хватку и схватился с третьим участником, который подоспел на помощь доктору и изо всех сил атаковал неизвестного. После некоторого обмена ударами третий вступивший в схватку, отошел на несколько шагов и, задыхаясь, молвил:
– Ах ты тощая швабра! Я сейчас отучу тебя пыхтеть! Сухопутная ты крыса, селедка ты тухлая, рыбачье дерьмо!
Еще до того как Джек Прингл (а это именно он так вовремя пришел на помощь доктору Чиллингворту), мог закончить предложение, он понял, что этот человек, которого, как он думал, он вывел из строя, вновь нападает на него. Последовала еще одна отчаянная схватка, незнакомец попытался удрать с картиной, но нашел, что не может покинуть это место без отчаянного боя.
Наконец он был вынужден отказаться от надежды унести картину, потому что и мистер Чиллингворт и Джек Прингл напали на него. Он ударил Джека так сильно, что тот отлетел на несколько ярдов, и после этого выпрыгнул в окно, оставляя Джека и мистера Чиллингворта победителями на поле битвы, в которой они особо не пострадали.
Глава XCI
Большой совет, прерванный миссис Чиллингворт, и исчезновение Варни
Произошедшие за последнее время события, связанные с семьей Баннервортов, произвели большие изменения. Из нищих они неожиданно превратились в богатых и независимых.
Казалось, что облака, которые затянули их судьбу, были разогнаны одним взмахом, и настал светлый день. Не только прояснились обстоятельства ментального ужаса, окружавшего их, решились еще и материальные проблемы, благодаря чему они оказались в более обеспеченном состоянии.
Обладание документами, устанавливающими право на владение имением, которое, как они думали, было потеряно навсегда, дало им немалую сумму денег и принесло чувство глубокого удовлетворения.
Они могли быть довольны тем, что порадовали старого адмирала, который был очень богат и желал того же семье Баннервортов.
Они радовались также тому, что теперь у Флоры будет приданое, так как они знали что Чарльз Голланд не пожалеет для ее матери и братьев никаких денег. Taкоe положение вещей не устраивало бы благородного и независимого духом Генри Баннерворта. Он бы скорее питался корками, которые заработал собственным трудом, чем пировал на чужие деньги.
Теперь, когда были таким необычным способом добыты документы на имение, которое когда-то принадлежало их семье, но потом было проиграно за игорным столом, он мог без преувеличения назвать его снова своим.
Что касается большой суммы денег, которая, как признался сэр Френсис Варни, находилась у Мармадюка Баннерворта, то Генри не ожидал, да и не хотел получить ее, так как она была добыта грязным путем.
– Нет, – часто говорил он себе, – нет, мне все равно, найдутся эти деньги или нет. Пусть они останутся зарытыми в земле, если они там зарыты. Пусть они гниют в неизвестном углу особняка, если они в нем. Мне все равно.
Такую точку зрения разделяла вся его семья, которая не была скупой и не имела привязанности к деньгам. Но адмирал Белл и Чарльз Голланд заявляли, что семья имеет право на деньги, которые где-то спрятал Мармадюк Баннерворт. Адмирал остроумно сказал по этому поводу:
– Думаю, вы не хотите сказать, что эти деньги принадлежат кому-то, потому что в таком случае я хотел бы узнать, кому они принадлежат, если не вам? Что вы думаете по этому поводу, господин Генри?
– Я не говорю, что они кому-то принадлежат, – сказал Генри, – я говорю только, что мне не нравятся обстоятельства, связанные с ними, и способ, которым они были получены. И теперь, когда мы стали независимы, я надеюсь, что они никогда не будут найдены. Адмирал, мы собираемся провести семейный совет по этому вопросу, а также по вопросу, что делать с беднягой Варни. Он убедил меня в родстве с нашей семьей, и хотя его поведение было подозрительным, сейчас он исправил все, что было в его силах исправить. Сейчас он становится всё старее и я не хочу гнать его на все четыре стороны.
– Вы же не думаете, – сказал адмирал, – позволить ему жить с вами?
– Нет. Это также будет неподходящим по нескольким причинам.
– Да. Не совсем приятно завтракать, обедать, пить чай и ужинать, а также пить свой грог с вампиром, парнем, который пьет кровь других людей!
– Адмирал, но вы же не думаете, что сэр Френсис Варни – на самом деде вампир.
– Я не знаю, он сам себя таковым считает. Вот и все, что я могу сказать.
– Да, дядя, – сказал Чарльз Голланд, – я думал вы отказались от этой мысли.
– Я подумал, что быть вампиром не совсем приятно, что, те, кто ими не являются, могут притворяться, что они – вампиры. Он сам себя считает вампиром, я не знаю, почему мы тоже не можем считать его таковым.
– Хорошо, – сказал Генри, – и что же нам с ним делать? Кажется, обстоятельства полностью отдали его на нашу милость. Что делать с ним, и что станет с ним в будущем?
– Я скажу, что бы сделал я, – сказал адмирал. – Пусть даже он будет десятикратным вампиром, в этом парне есть что-то хорошее, я готов дать ему денег, если он захочет отправиться в Америку. Тамошние ребята будут хорошо следить за тем, чтобы он не сосал из них кровь. Потому что американцы всегда в первую очередь заботятся о том, чтобы не потерять ни капли своей крови, вместо того, чтобы заботиться о потере доллара. Они хорошо следят друг за другом.
– Мне это предложение не нравится, но он, думаю, его сразу примет, потому что, как мне кажется, он покончил с амбициями.
– Врожденные черты не так легко исправить, раз или два я видел в господине Варни те смотрящие старым взглядом глаза, и похоже он вновь был готов начать свои старые проделки и поставить на уши всю округу.
– Вы сомневаетесь в его искренности? – спросил Генри.
– Нет, я думаю, что Варни на самом деле имеет в виду то, что говорит, но в то же время он так долго вел странную, дикую и безрассудную жизнь, что ему будет очень нелегко, если вообще возможно, избавиться от старых привычек и начать новую и спокойную жизнь.
– Я сожалею, – сказал Генри, – что у вас сложилось такое впечатление, но, поскольку оно сложилось и у меня, я не могу не признать, что оно является резонным. И возможно, мысль о том, что Варни больше не потревожит нас, является всего лишь надеждой. Давайте теперь подумаем, где нам жить, ехать ли вам в этот новый дом в Диарбруке, отправляться ли в Лондон и селиться там или возвращаться в поместье Баннервортов и, потратив определенную сумму денег, сделать это место более пригодным для обитания, чем оно было в течение последних двадцати лет.
– Я скажу тебе, – сказал адмирал, – что бы сделал я. Никакой моряк не может долго жить без корабля. Вы так не считаете, мисс Флора?
– Почему вы задаете Флоре такой вопрос, дядя? – спросил Чарльз Голланд. – Вы же знаете, что ее не интересуют корабли, а на адмиралов она смотрит как на естественные диковинки.
– За исключением одного, – засмеялась Флора, – того адмирала, который является естественным, но не является диковинкой, разве что его можно назвать ею за то, что он необычайно справедлив и великодушен. А что касается кораблей, то как же можно не восхищаться ими! И если адмирал Белл предлагает поселиться в какой-нибудь прекрасной морской вилле у берега моря, я буду за такое предложение.
– Браво! Ура! – закричал адмирал. – Вот что я тебе скажу, господин Чарли, ты, человек на неподходящей работе, мне очень хочется тебя вытеснить и забрать мисс Флору себе.
– Нет, дядя, – сказал Чарльз, – это будет очень жестоко, после того как она пообещала себя мне! Как вы думаете, мне это понравится, будьте милосердны!
В этот момент, еще до того как кто-нибудь мог сделать дополнительное замечание, раздался сильный звон колокольчика у ворот сада. Генри сказал:
– Это мистер Чиллингворт, я рад, что он пришел в это время, чтобы присоединиться к нам на этом совещании. Он дает очень ценные советы. Более того, думаю, он принесет нам какие-нибудь новости, которые стоит услышать.
Единственный их слуга зашел в комнату и сказал:
– Если вам будет угодно, пришла миссис Чиллингворт.
– Миссис? Вы хотели сказать мистер.
– Нет, это миссис Чиллингворт со своим ребенком.
– Дьявол! – сказал адмирал. – Что ей нужно?
– Я войду и скажу вам, – сказала миссис Чиллингворт, - что мне нужно, – она направилась в комнату, проходя мимо слуги… – Сейчас я вам скажу, вы, старый морской краб. Мне нужен мой муж. С вашим вампиром и со всеми этими вашими делами, я не видела его уже три недели. Что мне делать? Пациенты лечатся как могут без него. Вы думаете, им охота будет ждать, пока он закончит свои дела у вас? Наверное, нет. Люди не такие дураки. Живо найдут себе другого лекаришку! А мы по его милости поумираем с голоду!!!
– Я скажу вам, что нужно сделать, мэм, – сказал адмирал, – мы все сразу заболеем, чтобы сделать вам одолжение. Я начну с кори.
– Вы старая морская свинья, думаю, именно из-за вас-то мой муж пренебрегает женой и семьей. Я не понимаю, что ему нужно от вампиров. Я никогда не слышала, что они принимают лекарства и пилюли.
– Об этом не слышал ни один дурак, – заявил адмирал, – но если вам нужен ваш муж, мэм, то искать его здесь нет смысла, поскольку здесь его нет.
– Тогда где он? Он где-то гоняется за кем-то из ваших зверских вампиров, провалиться мне на этом месте, и вы знаете, где его искать.
– Вы ошибаетесь, потому что мы этого не знаем. Мы и сами хотим его увидеть, мэм, и на самом деле, сами не можем его найти.
– Очень хорошо сказано, сэр, но если бы вы были женатой женщиной, с детьми, последний из которых грудной, вы бы чувствовали себя по-другому.
– Пропади я пропадом, если бы я так себя почувствовал, – сказал адмирал, – что до последнего, то я бы просто скрутил ему шею и выбросил за борт.
– Какой же вы зверь! Мне совершенно ясно, что у вас никогда не было ребенка.
– Миссис Чиллингворт, – сказал Генри, – думаю, у вас нет оснований жаловаться на нас из-за своих домашних проблем. То, куда ходит ваш муж и что он делает, это его личное дело, и я не думаю, что мы отвечаем за то, дома он или не дома. Думаю, говорить другим людям о своих личных делах – это дурной тон.
– Неужели? – сказала миссис Чиллингворт, – это только вы так считаете, вы, безусый щенок.
– Знаете, мадам, я не знаю, какое отношение к делу имеет отсутствие у меня усов. Думаю, мое мнение верно и без усов.
– Я скажу доктору, – сказала Флора, – когда увижу его.
– Скажете, мисс «кукольные глазки»? Дорогая, что вы скажете доктору?
– Что вам нужно? – сказал Генри. – Ради чести вашего мужа, мы хотим, чтобы вы вели себя цивилизованно. Мы честно говорим вам, что его нет здесь, поэтому мы не можем понять, что еще вам нужно от нас.
– О, это уже скандал, – сказал адмирал, – вот чего она хочет. Это же женщина. Им нравится скандалить по любому поводу. Садитесь, мэм, выпьем по стакану грога.
– Нет, я не сяду. Я смотрю на это место как на логово, полное змей и пресмыкающихся. Вот мое мнение. Я больше не останусь здесь. Надеюсь, когда-нибудь вы поймете, что значит быть матерью пятерых детей и одного грудного ребенка, я презираю всех вас и покидаю вас!
Сказав это, миссис Чиллингворт покинула это место, чувствуя себя униженной и оскорбленной. Они были вынуждены позволить ей уйти, не дав никакой информации, потому что они помнили большой скандал, который она устроила в прошлый раз, когда направила толпу в поместье Баннервортов, чтобы люди поохотились там на вампира Варни и избавили ее от проблем, которые очень вредили широкой практике ее супруга.
– В конце концов, – сказала Флора, – миссис Чиллингворт – не самый изысканный человек в мире, к сожалению.
– Что? – закричал адмирал. – Мисс «кукольные глазки», как это вам понравилось?
– Это ерунда. Она может называть меня, как ей нравится.
– Думаю, она хорошая жена, – сказал Генри, – несмотря на ее небольшие странности. Наверно, сейчас нам нужно вернуться к сэру Френсису. Мы обсуждали возможность его отъезда из Англии, чтобы он не смог принести вреда кому-либо еще. Думаю, это правильная мысль.
Казалось, что облака, которые затянули их судьбу, были разогнаны одним взмахом, и настал светлый день. Не только прояснились обстоятельства ментального ужаса, окружавшего их, решились еще и материальные проблемы, благодаря чему они оказались в более обеспеченном состоянии.
Обладание документами, устанавливающими право на владение имением, которое, как они думали, было потеряно навсегда, дало им немалую сумму денег и принесло чувство глубокого удовлетворения.
Они могли быть довольны тем, что порадовали старого адмирала, который был очень богат и желал того же семье Баннервортов.
Они радовались также тому, что теперь у Флоры будет приданое, так как они знали что Чарльз Голланд не пожалеет для ее матери и братьев никаких денег. Taкоe положение вещей не устраивало бы благородного и независимого духом Генри Баннерворта. Он бы скорее питался корками, которые заработал собственным трудом, чем пировал на чужие деньги.
Теперь, когда были таким необычным способом добыты документы на имение, которое когда-то принадлежало их семье, но потом было проиграно за игорным столом, он мог без преувеличения назвать его снова своим.
Что касается большой суммы денег, которая, как признался сэр Френсис Варни, находилась у Мармадюка Баннерворта, то Генри не ожидал, да и не хотел получить ее, так как она была добыта грязным путем.
– Нет, – часто говорил он себе, – нет, мне все равно, найдутся эти деньги или нет. Пусть они останутся зарытыми в земле, если они там зарыты. Пусть они гниют в неизвестном углу особняка, если они в нем. Мне все равно.
Такую точку зрения разделяла вся его семья, которая не была скупой и не имела привязанности к деньгам. Но адмирал Белл и Чарльз Голланд заявляли, что семья имеет право на деньги, которые где-то спрятал Мармадюк Баннерворт. Адмирал остроумно сказал по этому поводу:
– Думаю, вы не хотите сказать, что эти деньги принадлежат кому-то, потому что в таком случае я хотел бы узнать, кому они принадлежат, если не вам? Что вы думаете по этому поводу, господин Генри?
– Я не говорю, что они кому-то принадлежат, – сказал Генри, – я говорю только, что мне не нравятся обстоятельства, связанные с ними, и способ, которым они были получены. И теперь, когда мы стали независимы, я надеюсь, что они никогда не будут найдены. Адмирал, мы собираемся провести семейный совет по этому вопросу, а также по вопросу, что делать с беднягой Варни. Он убедил меня в родстве с нашей семьей, и хотя его поведение было подозрительным, сейчас он исправил все, что было в его силах исправить. Сейчас он становится всё старее и я не хочу гнать его на все четыре стороны.
– Вы же не думаете, – сказал адмирал, – позволить ему жить с вами?
– Нет. Это также будет неподходящим по нескольким причинам.
– Да. Не совсем приятно завтракать, обедать, пить чай и ужинать, а также пить свой грог с вампиром, парнем, который пьет кровь других людей!
– Адмирал, но вы же не думаете, что сэр Френсис Варни – на самом деде вампир.
– Я не знаю, он сам себя таковым считает. Вот и все, что я могу сказать.
– Да, дядя, – сказал Чарльз Голланд, – я думал вы отказались от этой мысли.
– Я подумал, что быть вампиром не совсем приятно, что, те, кто ими не являются, могут притворяться, что они – вампиры. Он сам себя считает вампиром, я не знаю, почему мы тоже не можем считать его таковым.
– Хорошо, – сказал Генри, – и что же нам с ним делать? Кажется, обстоятельства полностью отдали его на нашу милость. Что делать с ним, и что станет с ним в будущем?
– Я скажу, что бы сделал я, – сказал адмирал. – Пусть даже он будет десятикратным вампиром, в этом парне есть что-то хорошее, я готов дать ему денег, если он захочет отправиться в Америку. Тамошние ребята будут хорошо следить за тем, чтобы он не сосал из них кровь. Потому что американцы всегда в первую очередь заботятся о том, чтобы не потерять ни капли своей крови, вместо того, чтобы заботиться о потере доллара. Они хорошо следят друг за другом.
– Мне это предложение не нравится, но он, думаю, его сразу примет, потому что, как мне кажется, он покончил с амбициями.
– Врожденные черты не так легко исправить, раз или два я видел в господине Варни те смотрящие старым взглядом глаза, и похоже он вновь был готов начать свои старые проделки и поставить на уши всю округу.
– Вы сомневаетесь в его искренности? – спросил Генри.
– Нет, я думаю, что Варни на самом деле имеет в виду то, что говорит, но в то же время он так долго вел странную, дикую и безрассудную жизнь, что ему будет очень нелегко, если вообще возможно, избавиться от старых привычек и начать новую и спокойную жизнь.
– Я сожалею, – сказал Генри, – что у вас сложилось такое впечатление, но, поскольку оно сложилось и у меня, я не могу не признать, что оно является резонным. И возможно, мысль о том, что Варни больше не потревожит нас, является всего лишь надеждой. Давайте теперь подумаем, где нам жить, ехать ли вам в этот новый дом в Диарбруке, отправляться ли в Лондон и селиться там или возвращаться в поместье Баннервортов и, потратив определенную сумму денег, сделать это место более пригодным для обитания, чем оно было в течение последних двадцати лет.
– Я скажу тебе, – сказал адмирал, – что бы сделал я. Никакой моряк не может долго жить без корабля. Вы так не считаете, мисс Флора?
– Почему вы задаете Флоре такой вопрос, дядя? – спросил Чарльз Голланд. – Вы же знаете, что ее не интересуют корабли, а на адмиралов она смотрит как на естественные диковинки.
– За исключением одного, – засмеялась Флора, – того адмирала, который является естественным, но не является диковинкой, разве что его можно назвать ею за то, что он необычайно справедлив и великодушен. А что касается кораблей, то как же можно не восхищаться ими! И если адмирал Белл предлагает поселиться в какой-нибудь прекрасной морской вилле у берега моря, я буду за такое предложение.
– Браво! Ура! – закричал адмирал. – Вот что я тебе скажу, господин Чарли, ты, человек на неподходящей работе, мне очень хочется тебя вытеснить и забрать мисс Флору себе.
– Нет, дядя, – сказал Чарльз, – это будет очень жестоко, после того как она пообещала себя мне! Как вы думаете, мне это понравится, будьте милосердны!
В этот момент, еще до того как кто-нибудь мог сделать дополнительное замечание, раздался сильный звон колокольчика у ворот сада. Генри сказал:
– Это мистер Чиллингворт, я рад, что он пришел в это время, чтобы присоединиться к нам на этом совещании. Он дает очень ценные советы. Более того, думаю, он принесет нам какие-нибудь новости, которые стоит услышать.
Единственный их слуга зашел в комнату и сказал:
– Если вам будет угодно, пришла миссис Чиллингворт.
– Миссис? Вы хотели сказать мистер.
– Нет, это миссис Чиллингворт со своим ребенком.
– Дьявол! – сказал адмирал. – Что ей нужно?
– Я войду и скажу вам, – сказала миссис Чиллингворт, - что мне нужно, – она направилась в комнату, проходя мимо слуги… – Сейчас я вам скажу, вы, старый морской краб. Мне нужен мой муж. С вашим вампиром и со всеми этими вашими делами, я не видела его уже три недели. Что мне делать? Пациенты лечатся как могут без него. Вы думаете, им охота будет ждать, пока он закончит свои дела у вас? Наверное, нет. Люди не такие дураки. Живо найдут себе другого лекаришку! А мы по его милости поумираем с голоду!!!
– Я скажу вам, что нужно сделать, мэм, – сказал адмирал, – мы все сразу заболеем, чтобы сделать вам одолжение. Я начну с кори.
– Вы старая морская свинья, думаю, именно из-за вас-то мой муж пренебрегает женой и семьей. Я не понимаю, что ему нужно от вампиров. Я никогда не слышала, что они принимают лекарства и пилюли.
– Об этом не слышал ни один дурак, – заявил адмирал, – но если вам нужен ваш муж, мэм, то искать его здесь нет смысла, поскольку здесь его нет.
– Тогда где он? Он где-то гоняется за кем-то из ваших зверских вампиров, провалиться мне на этом месте, и вы знаете, где его искать.
– Вы ошибаетесь, потому что мы этого не знаем. Мы и сами хотим его увидеть, мэм, и на самом деле, сами не можем его найти.
– Очень хорошо сказано, сэр, но если бы вы были женатой женщиной, с детьми, последний из которых грудной, вы бы чувствовали себя по-другому.
– Пропади я пропадом, если бы я так себя почувствовал, – сказал адмирал, – что до последнего, то я бы просто скрутил ему шею и выбросил за борт.
– Какой же вы зверь! Мне совершенно ясно, что у вас никогда не было ребенка.
– Миссис Чиллингворт, – сказал Генри, – думаю, у вас нет оснований жаловаться на нас из-за своих домашних проблем. То, куда ходит ваш муж и что он делает, это его личное дело, и я не думаю, что мы отвечаем за то, дома он или не дома. Думаю, говорить другим людям о своих личных делах – это дурной тон.
– Неужели? – сказала миссис Чиллингворт, – это только вы так считаете, вы, безусый щенок.
– Знаете, мадам, я не знаю, какое отношение к делу имеет отсутствие у меня усов. Думаю, мое мнение верно и без усов.
– Я скажу доктору, – сказала Флора, – когда увижу его.
– Скажете, мисс «кукольные глазки»? Дорогая, что вы скажете доктору?
– Что вам нужно? – сказал Генри. – Ради чести вашего мужа, мы хотим, чтобы вы вели себя цивилизованно. Мы честно говорим вам, что его нет здесь, поэтому мы не можем понять, что еще вам нужно от нас.
– О, это уже скандал, – сказал адмирал, – вот чего она хочет. Это же женщина. Им нравится скандалить по любому поводу. Садитесь, мэм, выпьем по стакану грога.
– Нет, я не сяду. Я смотрю на это место как на логово, полное змей и пресмыкающихся. Вот мое мнение. Я больше не останусь здесь. Надеюсь, когда-нибудь вы поймете, что значит быть матерью пятерых детей и одного грудного ребенка, я презираю всех вас и покидаю вас!
Сказав это, миссис Чиллингворт покинула это место, чувствуя себя униженной и оскорбленной. Они были вынуждены позволить ей уйти, не дав никакой информации, потому что они помнили большой скандал, который она устроила в прошлый раз, когда направила толпу в поместье Баннервортов, чтобы люди поохотились там на вампира Варни и избавили ее от проблем, которые очень вредили широкой практике ее супруга.
– В конце концов, – сказала Флора, – миссис Чиллингворт – не самый изысканный человек в мире, к сожалению.
– Что? – закричал адмирал. – Мисс «кукольные глазки», как это вам понравилось?
– Это ерунда. Она может называть меня, как ей нравится.
– Думаю, она хорошая жена, – сказал Генри, – несмотря на ее небольшие странности. Наверно, сейчас нам нужно вернуться к сэру Френсису. Мы обсуждали возможность его отъезда из Англии, чтобы он не смог принести вреда кому-либо еще. Думаю, это правильная мысль.