Престон Фейрин. Колдовство любви

   Он выскользнул из кабинки, распрямился и стал поправлять свою накидку.
   – Увидимся на игре, Джерри. Ноа, постарайтесь попасть на игру, если сможете.
   – Приду, – ответил Ноа, размышляя над тем, что, пожалуй, Хилари следовало бы присудить мировой рекорд за большое количество славных людей, которые собрались в одном городе. По крайней мере, создается такое впечатление. Однако он все-таки сохранял значительную часть своего начального скепсиса – ведь он так еще и не выяснил, есть ли какие-либо причины для беспокойства его теткам. Разумная осторожность пока что не помешает.
   Он сел прямо напротив мэра и сразу перешел к делу:
   – Я понимаю, что учреждения сейчас закрыты на… м-м… на праздник, но я очень заинтересован в информации о земле в восточном пригороде.
   – Рядом с землей ваших теток?
   – Да, верно.
   – Уж не думаете ли вы поселиться здесь? – спросил мэр с явным энтузиазмом в голосе.
   Ноа не хотел говорить откровенную не правду человеку, который так доброжелательно отнесся к нему и принял так любезно, несмотря на свое довольно неловкое положение в этом странном одеянии. Поэтому он уклончиво ответил:
   – Земля – это всегда хорошее вложение денег.
   – Вы абсолютно правы в этом.
   – Я хотел бы выяснить, проводились ли когда-либо изыскательские работы на этих землях в отношении полезных ископаемых, скажем, за последние пять лет. Еще мне хотелось бы взглянуть на план местности. Однако, наверное, все эти документы находятся в округе?
   Мэр попытался кивнуть, однако это привело лишь к тому, что стало казаться, будто у верхней части его карнавального плаща случился спазматический приступ. Потерпев неудачу, в конце концов, мэр решил ограничиться простым словесным выражением и сказал: «Да».
   «Придется завтра потратить несколько часов на то, чтобы сделать крюк и заехать в окружной центр», – подумал Ноа. «И, кажется, это довольно далеко в сторону от его пути в Нью-Йорк…»
   – Но, – продолжал мэр, – мы держим у себя некоторые из таких документов, как знак уважения к нашим местным жителям. И им это более удобно, и мне легче присматривать за тем, что происходит.
   Ноа напрягся.
   – И у вас есть именно те документы, которые я упомянул?
   Плащ испытал новый спазматический приступ.
   На мгновение возбуждение, оттого что документы так близко, заставили его позабыть о том, в каком городе он сейчас находится. Однако затем он вспомнил.
   – Но мне, конечно, придется подождать до вторника, да?
   – Значит, так. У меня есть немного времени до начала соревнования. Почему бы не проводить вас в офис и не показать, где находятся документы? А уж потом вы сидите и вникайте, сколько вашей душе угодно. Когда кончите, все запрете.
   – Что? – ему показалось, что он ослышался.
   Мэр громко рассмеялся над тем потрясением, которое отразилось на лице Ноа.
   – Да почему же нет? Вы адвокат, не так ли? Настоящий, имеющий лицензию юрист. А в довершение всего, еще и племянник Эзми и Лавинии. Я ведь даже был влюблен в вашу мать, когда мы были в шестом классе. Самая симпатичная крошка, какую я когда-либо встречал в своей жизни. – Он снова рассмеялся. – Уж если я не буду доверять вам, то кому же тогда вообще доверять, хотел бы я знать?
   Пятнадцатью минутами позже Ноа сидел над нужными ему записями в архиве местной администрации. «Даже если он проживет здесь всю оставшуюся жизнь, – подумал Ноа, – то вряд ли привыкнет ко всему этому».
   Он еще раз улыбнулся и постарался успокоиться, чтобы взяться за дело. Он знал, что покупка трех участков, владельцы которых согласились их продать, еще не оформлена. Поэтому данных о новых владельцах быть тут еще не должно. «Однако, – подумал Ноа, – если покупатели приобретают землю для какого-то строительства, то наиболее логичным было бы предположить, что они захотели приобрести в первую очередь еще не освоенную территорию». Однако список владельцев земельных участков показывал, что никакие другие земли ни за последние три года, ни за двадцать лет не приобретались.
   Последняя геологическая разведка на территории этого пригорода проводилась восемнадцать лет назад, и, таким образом, здесь Ноа также ждало разочарование.
   Ноа убрал все документы и запер их, как его проинструктировал мэр.
   Наружи, спускаясь с лестницы офиса, он заметил, что вся площадь перед домом была практически безлюдна, а те, кто еще оставались, шли в направлении школы.
   Ноа посмотрел на свои итальянские коричневые туфли, и ему пришло в голову, что их давно надо было бы почистить. Он нахмурился. Что он собирается делать? Убивать время? Изображать что-то, когда никто не будет на него смотреть? Глупо, Ноа. Он же пообещал своим тетушкам встретиться на игре. Вот он и пойдет туда. К тому же он был на бейсболе в последний раз еще, когда учился в школе. Еще один день вдали от городской текучки ему не повредит, скорее, даже пойдет на пользу.
   И Раиннон там будет… судить.
   Низкий печальный звук раздался с другой стороны улицы. Он с удивлением поднял голову и посмотрел туда. Две пары глаз внимательно разглядывали его. Греймокин и Мерлин сидели рядом друг с другом на большом суку вяза.
   Неожиданно до него дошла вся абсурдность ситуации, и он расхохотался. «Ребята, сегодня можете взять отгул. Я иду на игру», – все еще смеясь, проговорил Ноа и повернул к школе.
   К тому времени, когда он пришел, трибуны уже были заполнены болельщиками, которыми руководили пышногрудая Эльвира и невеста Франкенштейна. На руку Дракулы опиралась юная красотка, которая ничуть не тревожилась его зубов, оказавшихся прямо у ее шеи. Годзилла и Чудовище Черной Лагуны, которые, судя по всему, были капитанами, соответственно, «хороших ребят» и «плохих ребят», вели оживленную беседу в центре поля.
   Ноа заметил Эзми и Лавинию на трибунах и помахал им, но его влекло не туда, а к краю поля, где держа на своих руках золотоволосую принцессу Лию, стояла Раиннон.
   Ее напрягшееся при его приближении лицо лишний раз напомнило ему о том, как плохо они расстались накануне. Но он просто не мог быть вдали от нее, его влекла к ней какая-то терзающая боль. Конечно, теперь не могло быть и речи о том, чтобы прикоснуться к ней, поэтому он решил ограничиться небольшой беседой. Однако то, что он сказал Раиннон, подойдя к ней, буквально потрясло его самого.
   – Почему это Годзилла играет за «хороших ребят»? Он же разрушил Токио?
   Она не ответила сразу, и у него упало сердце. Вообще-то он сам не знал, что он мог ожидать от нее, может, просто улыбку? Просто улыбку – и все. Что ж получалось, что теперь она могла буквально вить из него веревки, и все же он не мог вот так прямо взять и уехать из города. И оставить между ними все так, как это получилось.
   – Да, – ответила она наконец, – но потом он бился с Роданом, и это входит в его заслуги.
   – И еще он сражался с Гамерой и Мат-рой, – добавила маленькая девочка.
   Для принцессы Лии у Раиннон улыбка нашлась.
   – Ты забыла еще монстра Зеро. Принцесса Лия пожалела его и принялась объяснять:
   – Монстр Зеро – это дракон с тремя головами.
   – А это хорошо, что он с ним дрался? – спросил Ноа.
   Две светловолосые головки утвердительно закивали ему в ответ.
   – А после того, как Токио был отстроен заново, – продолжала Раиннон, – Годзилла вернулся и купил целую сеть ресторанов быстрого обслуживания.
   Оба – и принцесса Лия, и Ноа – посмотрели на нее с явным недоверием.
   Раиннон подмигнула маленькой девочке, все еще находившейся у нее на руках.
   – А может быть этого и не было… Ой, сейчас начнется игра.
   Она опустила принцессу Лию на землю, и та побежала к трибуне. Раиннон тоже хотела идти в направлении домашней базы на поле.
   Он схватил ее за руку, но сразу же отпустил после холодного взгляда Раиннон.
   – Мы увидимся после игры?
   – Не я уезжаю из города, Ноа.
   С этими словами и с горечью в душе Раиннон отправилась на предписанное для судьи место.
   А Ноа, сбитый с толху и испытывающий не меньшую горечь я разочарование, стал подниматься к тому месту на трибуне, где сидели его тетушки.
   Слова «эксцентричный» и «причудливый» все-таки слишком слабо отражают тот бейсбол, который увидел Ноа. Вскоре, однако, он обнаружил, что хохочет, орет, болеет – в общем получает потрясающее удовольствие от всего происходящего на поле. Такого счастья он не испытывал ни на одной бейсбольной игре.
   Годзилла и Чудовище Черной Лагуны схватились между собой, чтобы выяснить, кто первым будет играть в нападении. Победили «плохие ребята». У «хороших ребят» питчером был Бэтмен, а кетчером – Робин. Когда же в защите оказались «плохие ребята», то занявший центральную позицию Человек-осьминог, как вскоре выяснилось, приготовил секретное оружие – он снабдил две из своих клешней отростками длиной в восемь футов с присосками на концах. Был момент, когда Годзилла заехал Родану битой по голове. Каспер, доброе привидение, наступил на простыню, которой был укутан, когда бросился за мячом.
   По мере игры напряжение нарастало и в конце девятого иннинга достигло предела. К этому моменту «хорошие ребята» отставали на одно очко и получили право на атаку. Место в круге подачи занял Человек-волк, Кинг-Конг встал в доме с битой, а Франкенштейн расположился за домом в качестве кетчера. Человек-волк зарычал и метнул мяч через базу дома. Кинг-Конг взмахнул битой и промазал.
   – Страйк! – выкрикнула Раиннон.
   Ноа увидел, как Лавиния скомкала кружевной платочек.
   – Кинг-Конг просто обязан принять подачу.
   – Вышиби мяч в парк! – закричала Эзми, подбадривая бетмена.
   Человек-волк замахнулся снова и сделал бросок «слайдер», после которого мяч просвистел мимо Кинг-Конга на высоте его колена. Кинг-Конг снова промахнулся.
   – Страйк-два! – оповестила Раиннон. Лавиния двинула Ноа локтем в ребра. – Хорошенькое дело!
   Кинг-Конг бросил на землю свою биту, оперся огромными кулачищами в колени и яростно уставился на Человека-волка.
   Раиннон стала гладить его широкую, покрытую густой шерстью спину, говоря что-то утешительное. Через минуту гигантская обезьяна снова взяла биту, и игра возобновилась.
   Человек-волк издал яростный рык, замахнулся и бросил мяч. Это был «наклбол», после которого мяч крутился и вертелся, нырял и взлетал, делал еще какие-то трудно описываемые движения, однако при подлете к базе вошел в требуемую зону страйка. Кинг-Конг ударил. Теперь он попал. Со звуком, напоминающим треснувший орех, мяч взвился в воздух и по дуге полетел к центру поля.
   Весь стадион, включая Нов, затаил дыхание, следя за полетом мяча. На скамейке запасных Годзилла нервно жевал свой хвост.
   Человек-осьминог стал пятиться, следя за полетом мяча, пока не оказался в месте его предполагаемого падения. Мяч снизился, Человек-осьминог выставил руки, но вдруг, отскочив от его ловушки, мяч снова подлетел, затем упал на поле и покатился по нему. Человек-осьминог развернулся, но сделал это слишком быстро. Его многочисленные клешни обвились вокруг него, и он безнадежно запутался в них.
   А тем временем Кинг-Конг, неуклюже ковыляя, уже миновал первую базу.
   К мячу ринулся Дракула, а с другой стороны наперерез, подскакивая, побежало Чудовище Черной Лагуны. В центре они столкнулись. Мяч прокатился между ног Всадника без головы и попал в пределы досягаемости Родана, который распластал одно из своих крыльев по полю, стараясь подцепить мяч, но тот перекатился через крыло.
   Все на трибунах вскочили на ноги. Кинг-Конг уже покончил с третьей базой и направлялся к дому. Мяч тем временем остановился у забора, где его настиг Скелет, быстро схватил его и изо всех сил метнул. Человек-волк сделал отчаянный бросок, поймал мяч в воздухе и, развернувшись, швырнул его Франкенштейну в дом. Массивный монстр поймал его и рванулся, чтобы осадить Кинг-Конга, но тот, скользя в подкате по полю, влетел в базу.
   – Есть! – закричала Раиннон, когда поднятая им пыль осела.
   Начался бедлам. «Хорошие ребята» бросились со скамейки запасных к Кинг-Конгу, которого уже держали на своих плечах Бэтмен и Годзилла. В поле «плохие ребята» окружили Человека-волка и утешали его.
   По щекам Эзми катились слезы.
   – Это была лучшая игра в моей жизни, – повторяла она.
   – В моей тоже, – пробормотала Лавиния в свой носовой платок, слишком потрясенная, чтобы продолжать.
   – Согласен, – сказал Нов, и обняв обеих женщин, прижал их к себе.

Глава 5

   Ноа подождал, пока мимо него не проехали Эзми и Лавиния, затем завел свою машину, выехал со стоянки и в наступающих сумерках поехал за своими тетками, направляясь к ним на ферму.
   Было видно, как они разговаривали друг с другом, жестикулируя, и, наверное, заканчивая друг за друга предложения, как привыкли это делать. Эта привычка появилась у них, как рассказывала ему мать, еще со школьного возраста.
   Ему очень нравилось быть с ними, и он чувствовал себя немного виноватым за то, что уделял им так мало времени.
   По-видимому, он должен был все-таки устроить себе более длительный визит сюда. Тогда он смог бы проводить с ними больше времени. Одного лишнего дня было явно недостаточно.
   Он задал себе вопрос, от которого ему стало не по себе. Сколько еще времени ему хотелось бы пробыть в Хилари. Одну неделю? Две? Три? Как долго ему надо пробыть здесь еще, прежде чем он захочет вернуться домой и возобновить свою размеренную, разумную жизнь?
   «Размеренная и разумная», – повторил он про себя. Какими нудными показались теперь ему эти два слова.
   Задние огни идущей впереди машины порой почти исчезали. Он вспомнил, как болельщики высыпали на бейсбольное поле после игры и помешали ему подойти к Раиннон. Ему хотелось сказать ей, что он в восторге от игры, от ее судейства и от всех, кто был на поле. Он хотел сказать ей, что это безумие было результатом вдохновения. Он хотел…
   Чертовщина. Игра не имеет никакого отношения к тому, что он хотел увидеть ее. Внутри у него была пустота и жуткая неудовлетворенность чем-то. И ему не хотелось, чтобы между ними осталось все так, как вышло накануне.
   В задумчивости он потер подбородок. Может быть он остановится завтра утром при выезде из города, а может заедет сегодня вечером после ужина. Вдруг появилось неприятное сомнение. А что, если ее не будет дома? Вполне может быть, что у них тут проходит еще какая-нибудь игра, какое-нибудь празднество или прием накануне Кануна, о которых он не знал. Он спросит Эзми и Лавинию. Они все знают.
   Черный кот стремительно скользнул под колеса его машины Греймокин. Он с силой нажал на тормоз. Проехав несколько метров по инерции, машина с визгом остановилась.
   На лбу выступил холодный пот. Господи! Неужели он сбил Греймокина? Он постарался взять себя в руки. Так, был ли крик боли? Почувствовал ли он удар машины о маленькое тельце? Или все это было лишь в его воображении?
   Он судорожно распахнул дверь и выскочил на дорогу. В сердце закрадывался страх. Он упал на колени и стал осматривать колеса и пространство под машиной. К своему удивлению, никаких следов происшествия видно не было. К его расстройству прибавилось замешательство, и он стал осматривать место вокруг машины. Он был на краю города, и поэтому, к счастью, движение было небольшим. Сзади остановились две машины. С другой стороны дороги он увидел разворачивающуюся вдали машину Эзми и Лавинии.
   Франкенштейн, водитель одной из двух затормозивших сзади машин, подбежал к нему.
   – В чем дело, Нов?
   – Кажется, я сбил Греймокина.
   – Кота Раиннон?
   – Да, но я не могу найти его.
   – Есть на машине кровь или куски шерсти?
   – Я не заметил. Темно. Франкенштейн задумчиво потер себе шею, обдумывая какую-то мысль.
   – У меня тоже нет карманного фонаря.
   Но я бы не стал так беспокоиться. Знаешь, про этих котов говорят…
   – В чем дело? – спросил Человек-паук, подходя к ним.
   С другой стороны к ним приближались Лавиния, Эзми и Эльвира.
   – ..что у них девять жизней. Но я подозреваю, что у Греймокина их целых восемнадцать. Уж очень он необычный, этот черный кот.
   – Мы говорим о коте Раиннон, – пояснил Ноа только что подошедшим. – Кажется, я подбил его. Но я не могу нигде его найти.
   Человек-паук похлопал его по спине.
   – Мы сейчас все вместе поищем ко га на дороге в обеих направлениях. Может быть что-нибудь и найдем.
   Все закивали головами, и маленькая группа людей разошлась в обе стороны. Через десять минут они собрались вновь, и выяснилось, что никто ничего не обнаружил.
   Ноа поблагодарил Франкенштейна, Человека-паука и Эльвиру, а затем повернулся к своим тетушкам.
   – Мне надо вернуться в город и рассказать все Раиннон.
   – Делай, как считаешь лучше, дорогой, – сказала Эзми, – не беспокойся об ужине.
   – Собственно, мы собирались сегодня доедать то, что осталось от обеда, – сказала Лавиния. – Побудь с Раиннон столько, сколько нужно. Если с Греймокиным и вправду что-то случилось, то она этого не переживет.
   Но…
   – ..Я думаю, что он жив и здоров. Скорее всего, он уже дома.
   Всю дорогу к Раиннон Ноа старался внушить себе, что его тетушки правы. Повернув на место стоянки, он сразу увидел Раиннон, которую осветили фары его машины. Она стояла перед дверью своего магазина.
   Раиннон услышала, как подъехала машина. Она уже взялась за дверную ручку, но задержалась и посмотрела назад.
   – Ноа, – прошептала она, не веря своим глазам.
   Она только что в очередной раз ругала себя за то, что была так холодна к нему перед игрой. Ее единственное оправдание состояло в том, что она не знала, как заглушить боль расставания с ним. И эта боль помешала ей вести себя как-то иначе.
   Она попробовала найти его после игры, но на поле было так много народа, что не удалось увидеть его даже издали. Тогда она подумала, что он уехал, решив не беспокоить себя улаживанием их расстроившихся отношений.
   Теперь, увидев его, она почувствовала, как ее охватывает возбуждение, заставляя пульс бешено биться. Он выпрыгнул из машины и подбежал к ней.
   – Ты видела Греймокина?
   У нее все оборвалось внутри. Значит, он приехал все-таки не из-за нее. «Что же такое натворил Греймокин на этот раз?» – подумала она.
   – Нет, а что?
   – Только что при выезде из города он прыгнул под колеса моей машины. Кажется, я сбил его.
   – Греймокина?
   От ужаса у нее округлились глаза. Ему было страшно не по себе, и он стал тереть лоб.
   – Я совсем не уверен, что все произошло так, как я говорю. Но мне послышалось, будто он закричал. Или же, может быть, это был звук от удара. Я не знаю. Я в это время думал о другом.
   Он осторожно взял ее за руку.
   – Мне очень жаль, Раиннон.
   – А где он, у ветеринара?
   – Нет, я не знаю, где он.
   – Подожди, так ты не нашел его? Он покачал головой.
   – Там было темно, и хотя мне помогало искать несколько человек, мы нигде не нашли его. Раиннон, мне все время кажется, что он раненый лежит где-нибудь в поле. Но он сам выбежал прямо перед машиной. Я собирался вернуться, чтобы поговорить с тобой.
   По мере того, как Раиннон слушала его, она понемногу приходила в себя и стала понимать, что он слишком взволнован и что у него скачут мысли.
   – Ноа, не может быть, что ты сбил его. Если бы это было так, ты бы его нашел или обнаружил какие-нибудь следы на машине.
   – Но я видел его. Он прыгнул прямо перед моей машиной.
   – Очень может быть. Но также может быть, что он проскочил. Пойдем наверх и посмотрим, нет ли его там. Если его там не будет, мы возьмем пару фонарей, сходим туда, где ты думаешь, что его сбил. Могу поспорить, что его там и близко не будет.
   Первый раз с тех пор, как он затормозил машину, Нов перевел дыхание. Ее спокойствие и логика рассуждений благотворно влияли на него.
   – Чертовски хорошо, если это окажется правдой. Греймокин преследовал меня с тех пор, как я приехал в город. Но если с ним что-нибудь случится из-за меня, я этого себе не прощу.
   Ее лицо просветлело.
   – Ты в первый раз назвал его по имени. Часом позже после тщательных, но безуспешных поисков Греймокина Раиннон снова оказалась в своей комнате. Она успела принять ванну и теперь была влажная и разгоряченная. На ней было черное шелковое кимоно, и от нее исходило то особенное благоухание, которое всегда так сильно действовало на Нов.
   – Сейчас я чувствую себя лучше, – тихо сказала она. – Судейство может оказаться довольно грязным делом. Хм. Ты разжег отличный огонь.
   Он дал еще один пинок последнему из поленьев, которые запихивал в камин, и, взяв кочергу, стал энергично ворошить горящие дрова.
   – Благодарю. Не одни ведьмы могут управлять стихиями.
   Она улыбнулась, довольная тем, что он больше не расстроен.
   – По-видимому, не только. Дать тебе что-нибудь выпить? Я собираюсь выпить рюмку бренди.
   – Отлично. Выпью немного.
   Он подтащил поближе к камину два кресла для себя и Раиннон, но она, вернувшись с бренди, села прямо на пол спиной к камину.
   Он сделал глоток, разом осушив полбокала бренди, и почти сразу же почувствовал силу и тепло этого напитка.
   – Что-то я не вижу Мерлин. Наверное, прячется где-нибудь поблизости, готовая налететь, как только я расслаблюсь.
   – Она бы с ума сошла от скуки, если бы вознамерилась ждать этого момента.
   Он посмотрел на нее сквозь хрустальные грани бокала.
   – Сейчас ты можешь стать первым человеком, который увидит меня полностью расслабленным.
   У нее неожиданно пересохло горло, и ей пришлось сделать еще глоток бренди.
   – Я уверена, что Мерлин улетела с Греймокиным.
   – Я видел их сегодня вдвоем.
   – Видишь, они вместе. Можешь мне поверить.
   – Все-таки я предпочел бы подождать здесь, пока он не вернется. Я хочу убедиться, что с ним все в порядке. То есть, если ты не будешь возражать.
   – Ты можешь быть здесь столько, сколько захочешь, – сказала она нежно.
   Огонь оттенял ее волосы. Его яркий свет пронизывал ее прекрасные, светлые, беспорядочно вьющиеся в разные стороны локоны. Чтобы противиться тому воздействию, который ее вид оказывал на него, он сказал:
   – Когда я встречу твоего проклятого кота, я сверну ему шею.
   У нее на губах заиграла ироническая улыбка.
   – Итак, ты снова вернулся к «проклятому коту». Что же такое случилось, когда ты назвал его Греймокиным?
   – Мы не нашли никаких следов, что он был там. Поэтому я теперь считаю, что не сбил его, а это значит, что он жив. Что, в свою очередь, значит, что он проклятый кот.
   – Подожди-ка. Давай разберемся. Ты чувствуешь себя лучше, потому что не сбил его. И поэтому ты собираешься свернуть ему шею. И хочешь оставаться здесь, пока он не вернется, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, – она похлопала его по колену жестом, которым, должно быть, успокаивают сумасшедших.
   От ее прикосновения весь его гнев исчез, и у него все запело внутри. Тогда для исцеления он проглотил еще одну дозу бренди.
   – Я не видела тебя после игры, – сказала она, стараясь говорить как можно более равнодушно.
   Ничего ведь пока не изменилось в их отношениях, и об этом ей следовало помнить.
   Лечение при помощи бренди не помогало. Она все еще оставалась самой околдовывающей женщиной, которую он когда-либо знал. Он желал ее до потери сознания. И никакое количество бренди не могло изменить этого. Он отодвинул бокал в сторону. Теперь в любую минуту он готов был прекратить борьбу с собой.
   – Я пытался подойти к тебе, но тебя окружало много народа. Это была замечательная игра.
   – Я рада, что ты приехал посмотреть ее.
   – А что, у вас всегда такие горячие сражения на поле?
   – Всегда. И трудно понять, кто получает большее удовольствие – игроки или зрители. Но, в конечном итоге, все едут домой в хорошем настроении.
   – Кроме проигравших, конечно.
   – Каких проигравших? Матч всегда заканчивается вничью, как в этот раз.
   – Каждый год?
   – Да, никаких дополнительных подач в матчах в честь Кануна.
   Он хотел было спросить о том, не кажутся ли ей странными результаты игр, которые заканчиваются всегда вничью. Но сдержался. Он начал привыкать. А может быть, еще не начал, потому что умудрился задать другой вопрос, хотя и знал, что может расстроить ее.
   – Это ты заставила мяч выпрыгнуть из ловушки Человека-осьминога?
   Ее брови медленно поползли вверх.
   – Ноа, ты видел то же, что и я. Ты видел, где все стояли. Я стояла за домашней базой. Человек-осьминог был в центре поля. Почему ты думаешь, что я могла помешать ему поймать мяч?
   Он провел рукой по лбу.
   – О, я не знаю…
   – Когда ты приехал сюда, ты был уставший и переутомленный и у тебя было мало времени для отдыха. Тебе действительно следует позаботиться о своем здоровье.
   Ее приятный голос обволакивал его подобно широкой шелковой ленте. Он сдался.
   – У меня никогда не было проблем, пока я не приехал в Хилари. Но, опять же, раньше я никогда не встречался с тем, что увидел здесь, – он сделал паузу и продолжал, – и ведьмы я тоже никогда раньше не видел.
   – Не понимаю, с чего ты решил, что я ведьма, – сказала она, совсем не ощущая никакого могущества у себя.
   – Ты все время говоришь это, но как же мне еще звать тебя? У тебя есть способ быть все время рядом, даже когда ты в действительности где-то еще.
   Она склонила свою голову, и ее светло-золотистые волосы устремились на ее плечи.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Помнишь, я сказал тебе, что думал о чем-то, когда Греймокин выскочил на дорогу перед моей машиной.
   Она кивнула.