Прикли Нэт. Подводник

   Поскольку приводить племя к гибели Посланник Богини тоже был не намерен, в пещере следовало оставить достаточно туземцев, чтобы они могли обеспечить безопасность от возможных охотников за масками дому и еду для детей. Но десяти человек для этого хватило бы с избытком. Например, семерых матерей, три из которых имели по два малыша, и пару мужчин, чьи мысли наиболее агрессивны. А остальные…
   — Не стоит терять времени, — выпрямился Найл, положив ладонь на рукоять меча. — Выступаем немедленно! Ты и ты, будете охранять пещеру и женщин. Матери остаются с детьми. Прочие со мной!
   Разумеется, Найл понимал, что на одном страхе долго держать в повиновении дикарей не удастся, а потому в первую очередь повел образовавшийся отряд в сторону от гор, на равнину, куда и потребовал от Назии сбросить большой запас воды, сухофруктов и копченой рыбы.
   Узрев «чудо» и отведав «райской пищи», вдоволь напившись воды, туземцы вправду начали верить, что их дом посетил хозяин мертвых — иначе откуда могло взяться все то, что они сейчас чувствовали в своих руках? Но даже сомневающиеся больше не думали о побеге: на свободе, даже в родной пещере, так просто воды никто не даст. А уж отведать столь вкусных лакомств и мечтать не стоит.
   К пещере победителей Посланник Богини вернулся на шестой день после выхода, и впервые узрел странное зрелище — театр теней подводного мира.
   На матовом экране, отделявшем массу воды от жилища двуногих, изгибались, вскидывали руки, сталкивались и разделялись темные силуэты. В большинстве своем это были женщины, которые всячески подчеркивали гибкость своих тел, высоту груди, наличие волос. И разумеется, то, насколько быстро и легко у них раздвигаются ноги и сгибаются колени. Дикари, согласно своей вере, танцевали перед входом в пещеру. Наверное, они еще и пели — но этого слышно не было.
   Предназначалось зрелище, как понимал Найл, не для него, а для Породителя Воздуха. Но он, хозяин мертвых, тоже был мужчиной, и сразу ощутил здоровое желание. Будь он еще и хозяином темного мира, обитающим среди рыб и водорослей, — отдал бы этим танцовщицам их желанный Дом Света уже на второй день. А то и на первый.
   Правитель поднырнул под мягкую стену, распугав танцовщиц, осмотрел дикарей и уверенно указал пальцем на двух молодых парней и трех бездетных женщин:
   — Вы пойдете со мной. Надевайте маски.
   Троих мужчин и трех женщин для сохранения дома должно хватить, так что и с этим племенем совесть Посланника Богини была чиста. Ничего с их домом не случится. И даже в самом худшем случае, если ушедших с ним постигнет беда — род не погибнет. Дети есть, женщины и мужчины есть. Так что, даже если и вымрут — то только естественным путем.
   Дикари покорно поднялись и побрели к выходу. Они понимали, что хозяин мертвых может звать их только в одно место — но стараниями Скользкого Плавника не очень боялись смерти. Да и поведение самого Найла во время отдыха в пещере не вызывало отторжения от необходимости перейти под его власть навсегда.
   — Не бойтесь, — не выдержал правитель. — Вернетесь все. Всех назад отпущу. Но сейчас: передвигайте ноги быстрее! Я тороплюсь.
   Теперь в распоряжении Посланника Богини оказалось три десятка человек, для которых из города вот-вот должны были подвезти рабочий инструмент. От предвкушения скорого окончания своего и без того затянувшегося путешествия Найл ощутил странную слабость в ногах и холодок между лопаток: неужели все? Неужели еще несколько дней, и Семя, закрепленное на конец длинной паутины, уйдет наверх, к свету, голубому небу, воздуху. А сам он сможет, наконец, развернуться и пойти домой, в Южные пески, в свой дворец, к Ямиссе и вечно чем-то недовольным горожанам. Теперь он считал каждый шаг, каждую минуты, что отделяла его от Семени. Но торопить туземцев было невозможно: вода не позволяла людям двигаться быстрее, нежели просто шагом. И потому переход занял все те же девять дней.

* * *

   Увидев впереди залитые светом поля водорослей, в Найла окончательно уверовали даже самые стойкие в своих сомнениях дикари. Они жмурились на льющийся сверху свет, трогали водоросли, обрывали и пожирали бледно-зеленые листья и понимали, что действительно попали в иной мир, мир мертвых — потому, что действительность не может быть столь величественна и прекрасна. Под стоявший над Семенем шатер все они не поместились — но даже это никак не сказалось на восторге проведших всю свою жизнь во мраке людей.
   Впрочем, корабли с инструментом все еще не подошли, а потому Посланник Богини потребовал от смертоносцев-капитанов сплести еще два шатра, и за несколько дней дикари успели надышать в них достаточно воздуха для спокойного ночлега и отдыха.
   Наконец, в один из дней в рухнувших с небес мешках оказались длинные желтые долота и тяжелые кувалды на толстых деревянных рукоятках. Это означало, что пришли суда из города — и момент высшего наслаждения для впервые увидевших свежие фрукты туземцев совпал и с началом работы по спасению зародыша будущей Богини.
   Найл расставил людей по кругу, немного большему размеров Семени, и объяснил, что нужно делать. Женщины держали долота, мужчины били кувалдами по верхним концам. Дно вокруг затряслось от могучих ударов, и прочная бронза начала вгрызаться в каменистый грунт. И вгрызаться с такой скоростью, что помощники не успевали выгребать из-под шатра кучи острых каменных осколков.
   В первый же день люди углубились почти по пояс. На второй — их головы скрылись под водой. Как ни старалась жидкость помешать нормальной работе — но кувалды оказались слишком тяжелы, чтобы ее вязкость помешала наносить сильные удары. Перед третьим с начала раскопок сном Найл нырнул в яму и обнаружил, что над Семенем осталась только тонкая корка, толщиной от силы в две ладони.
   С этого момента туземцы опять получили возможность валяться в шатрах или среди водорослей, смотреть по сторонам и от безделья попивать воду и поедать скинутое с флотилии вареное мясо. Они были в раю.
   Одним днем Посланник Богини все-таки пожертвовал, давая грязи время осесть — иначе в яме ничего не удавалось разглядеть. А потом они с верной Нефтис вдвоем спустились вниз и принялись, продвигаясь по кругу, долбить камень по краям ямы. Теперь самым главным стало не повредить зародыш — и из-за этого приходилось кромсать плотный грунт заведомо дальше, нежели могла оказаться живая плоть.
   Наконец, когда выбоина по краям ушла в глубину почти на локоть, камень над семенем начал трескаться и расползаться. Люди торопливо повыбрасывали его наружу. Потом Найл мысленно извинился перед малышом за возможную боль, влез в трещину, подсунул долото под гладкую кожицу и, поднатужившись, нажал.
   Семя дрогнуло.
   — Нефтис! — мысленно потребовал правитель.
   — Хватай другое долото и поддевай его с другой стороны.
   Телохранительница вылезла под купол, схватила инструмент, спрыгнула назад. Они навалились вместе… И приподняли зародыш примерно на ладонь.
   — Есть! — Найл выбрался на воздух, снял маску, тяжело дыша. — Его больше ничто не держит. Достаточно просто приподнять и переложить. Зовите всех!
   Минуту спустя будущую Богиню облепили десятки рук, подняли наверх, переложили под шатер. Легко и просто. Но это означало, что самое трудное осталось позади. Они нашли и подняли Семя. Переправить его теперь на корабль никакой трудности не представляло.
   Найл не смог отказать себе в удовольствии и провел ночь с Семенем под одним шатром. В этот раз ему не приснилось ничего. Он не получил никаких мысленных посланий, не ощутил волн благодарности или обещаний награды. Он просто был счастлив. Как бывает счастлив ребенок, прижавшийся к своей матери, — когда ему не нужно никаких слов и объяснений. Он просто чувствует себя счастливым — и все.
   — Первый, — вызвал смертоносцев Найл, когда сон покинул его, и настало время нового дня. — Первый, ты меня слышишь? Спускайте паутину. Прикрепите на конец какой-нибудь камень, и опускайте его вниз. Мы передадим его вам.
   На палубах флотилии началось оживление, ментальные волны от которого докатились даже до дна. Восьмилапые спорили о том, кому достанется честь поднять наверх новую Богиню, люди кинулись к бортам, словно могли хоть что-то разглядеть сквозь километровую толщу воды.
   Повезло, естественно, флагману и получившему звание местного Смертоносца-Повелителя Первому. Он перебрался с носовой площадки на корму, свесил брюшко над водой. Гребцы приволокли из трюма один из балластных камней. Паук коротко пришлепнул по нему кончиком брюшка — и валун столкнули в волны.
   Ждать его появления внизу пришлось довольно долго — только спустя пару часов светящиеся облака пробило темное пятно и стало опускаться ко дну. Под руководством Нефтис дикари подняли камень, перенесли его под шатер, и Найл самолично перекинул липкую нить через Семя, обернув его вокруг. Затем несколькими ударами меча перебил кончик, удерживавший балластный камень.
   — Поднимай!
   Прошло еще несколько минут. Внешне не происходило почти ничего — но вдруг Семя шелохнулось. Проползло несколько шагов. А потом, сорвав со своего места весь шатер, медленно поплыло над самым дном. Оно скользило над самыми водорослями несколько сотен шагов, и только совсем вдалеке, на грани видимости, стало подниматься к медленно шевелящемуся свету.
   Вот и все. Посланник выполнил волю Великой Богини Дельты.
   Теперь можно было возвращаться домой.

ГЛАВА 10
БЛИЗКИЙ БЕРЕГ

   Туземцам Найл выдал по бурдюку и по вещмешку с припасами воды на двоих. Таким образом, помимо вкусной еды они получили в подарок еще и неведомую раньше походную оснастку, а потому правитель считал, что совесть его может не беспокоиться: он расплатился с ними за все. И за работу, и за потраченное на переход время.
   Дикари, правда, просились остаться в неведомом им ранее прекрасном месте, умоляли хозяина мертвых оставить их всех у себя. Но Найл был тверд:
   — Живые должны жить с живыми! Возвращайтесь в свои дома. Я показал вам свои владения, теперь возвращайтесь в настоящий мир.
   Единственный, кто остался с ним — точнее, единственная, — это Скользкий Плавник. Женщина твердо считала себя частью племени хозяина мертвых, и все приказы, относившиеся к туземцам, пропускала мимо ушей. Она — женщина хозяина мертвых, его часть, плоть от плоти его. Куда двинется хозяин, туда пойдет и она. Где он остановится, там она станет копать ему ямы, ловить рыбу, надыхивать шатры — но никогда никуда не уйдет.
   Впрочем, Посланник Богини не особо и пытался избавиться от Скользкого Плавника. Теперь, за много переходов от родного племени, в котором она все равно не желала оставаться, прогонять дикарку было бы нечестно. Взял с собой, так взял, нечего на попятный идти. Тем более что опытная подводница могла еще пригодиться: кто знает, что ждет их впереди?
   Найл не хотел возвращаться к городу тем же путем, что шел сюда: долго и нудно, через горы, реки и пустынные равнины. Он вовремя вспомнил, как они нашли это Семя во время прошлого похода к «растущим камням».
   Тогда, посадив найденный зародыш и обеспечив его охраной, они несколько дней двигались вдоль побережья в надежде найти второе семя, но берег внезапно отвернул, и эскадра дня три шла по морю. То есть, впереди перед ними был берег моря, и совсем недалеко.
   А если так — то почему не выйти на него, не сесть на корабль и не вернуться в город, спокойно отсыпаясь в капитанской каюте, и не мерзнуть больше в темных глубинах?
   Прогнав туземцев к горам, Найл в тот же день пошел к близкому берегу, уводя за собой женщин. Направление он примерно представлял: немного левее, чем то, по которому путники шли к Семени.
   Нетерпение придавало новые силы: еще немного, совсем чуть-чуть, и они смогут спокойно вдохнуть теплый дневной воздух, просохнуть после бесконечного пребывания в воде, растянуться в мягкой постели, укрывшись одеялом.
   До конца пути оставались последние шаги!
   После нескольких часов пути светлое облако «мира мертвых» потерялось во мраке, и они опять оказались в обычном придонном мире. Каменистая равнина продолжала упрямо уходить в глубину, словно не подозревала о близости края моря. Темнее или холоднее здесь не становилось — поскольку хуже быть просто не могло. Но вот ментальную связь с кораблями Посланник Богини все-таки потерял.
   Впрочем, смертоносцы знали, куда он собирается идти, а потому вполне могли встретить его и у берега.
   Еще дважды пришлось путникам ночевать на камнях, прежде чем впереди открылась широкая серая пелена. Разумеется, так она выглядела только на ментальном плане — а на деле это оказался самый обыкновенный ил. Правда, лежал он слоем не по колено или по пояс, а в несколько человеческих ростов.
   — До берега осталось всего три-четыре перехода! — мысленно приободрил спутниц Найл и решительно погрузился в вязкую жижу. Здесь уже невозможно было прорывать траншеи или перешагивать небольшие холмики — людям пришлось пробиваться через толщу склизкой массы.
   Посланник Богини обнажил меч. Сперва он несколькими движениями вспарывал слежавшуюся стену, потом распихивал ее руками, делал шаг, ощущая, как вырванная с привычного места масса стекает куда-то за спину, снова резал препятствие и делал еще шаг.
   Дышать стало трудно: илистая масса налипала на маску, и ее постоянно приходилось оттирать. Но очищенная маска чуть ли не мгновенно покрывалась илом снова. Он находился везде: под ногами, над головой, в сапогах, под кирасой. Этот мир принадлежал илу, и больше никому.
   Зато здесь было тепло.
   С полной ясностью Посланник Богини понял, что если они остановятся здесь на ночлег, ил задушит их. Забьет маски, просочится в легкие, в уши, облепит кожу. А потом — растворит в своей огромной массе. Но отступать в считанных шагах от цели он не хотел и продолжал работать мечом до тех пор, пока руки не отказались поднимать тяжелый бронзовый клинок.
   На его место заступила Нефтис, и они двинулись вперед с удвоенной скоростью. Сильная телохранительница не просто резала ил, быстрыми движениями она превращала препятствие в легкие кружащиеся вихри, стекающие к ногам. Однако через час меч стал двигаться намного медленнее, а еще спустя полчаса она окончательно выдохлась.
   И тогда первой оказалась Скользкий Плавник. Бессильный против жуков, ил ее легкий кастето-нож резал без труда. Вдобавок, благодаря малому весу, он отнимал при работе куда меньше сил. Она кромсала и кромсала стену перед собой, пробивая тоннель, и смогла проработать вдвое дольше куда крепче сложенной Нефтис. Именно поэтому, сменяя дикарку, Посланник Богини предпочел взять оружие у нее.
   Впереди уже проглядывала мертвая темнота. Значит, ил должен был вот-вот кончиться.
   — Еще немного, осталось совсем мало, — мысленными импульсами подбадривал женщин Найл, с каждым шагом ожидая окончания мук. И дождался — когда его руки уперлись в почти отвесную стену.
   Вернув нож дикарке, правитель нащупал несколько прочно держащихся на своих местах камней и начал карабкаться наверх, подозревая, что до самого берега никакого отдыха они уже не получат. Если спать в иле смертельно опасно, то на стене — просто невозможно. Вдобавок, он никак не мог разглядеть край мертвой стены в мертвой воде, а потому не знал, как высоко предстоит влезть.
   «Сдаваться после всего того, что мы прошли, будет глупо, — чувствуя, как его оставляют последние силы, подумал Найл. — Претерпеть такие муки, чтобы свалиться в самом конце пути? Стоило ли тогда вообще начинать этот поход. Ну же, Великая Богиня! Я сделал для тебя все, что мог. Помоги же и ты хоть чем-нибудь!»
   И почти сразу его рука провалилась в пустоту. Он перевалил край обрыва!
   Посланник Богини помог забраться к себе обеим женщинам, после чего обессиленно вытянулся и заснул.

* * *

   Сон слабо восстановил их силы. После вчерашней многочасовой работы руки еле шевелились, ноги болели. Но поддаваться желанию хоть немного отдохнуть было так же опасно, как и остаться ночевать в илистой глубине. Путники потеряли контакт с кораблями флотилии, лишившись таким образом и пищи и воды. Следовало как можно быстрее выбраться на более высокие участки дня, чтобы дать о себе знать и получить необходимые припасы. А потому люди встали и упрямо побрели вперед.
   Теперь дно шло довольно круто вверх. Создавалось впечатление, будто все море представляло из себя одну очень большую, гигантскую канаву, самое днище которой, заросшее грязью и не имеющее никакой живности, они преодолели вчера. Дальний край более пологий, этот — крутой. Но оба они представляли собой лишь путь в глубину, к середине канавы.
   Второй переход закончился новым голодным ночлегом. Скользкий Плавник, потеряв надежду на хозяина мертвых, отправилась ставить ловушки. На них никто особо не рассчитывал — но после отдыха охотница обнаружила в одной из них крупного головастика!
   Добыча была немедленно поровну поделена между людьми, и они, повеселев, снова отправились в путь. Если здесь начала попадаться рыба — значит, хотя бы от голода они не умрут.
   Снова потянулась кажущаяся бесконечной каменистая равнина. Шаг за шагом, шаг за шагом — пока Найл внезапно не поймал себя на том, что видит ложащиеся под подошвы сапог камушки и небольшие трещинки не ментальным, а самым обычным зрением. Он остановился, поднял глаза вверх. Так и есть: высоко над головой, подрагивая от волн, поблескивал почти ровный круг света со слегка размытыми краями.
   Посланнику Богини захотелось петь, кричать, прыгать от радости — но все, что он смог сделать в водной глубине, так это только прикоснуться к плечу Нефтис и указать ей наверх.
   Помнится, уходя в море, на глубине, примерно соответствующей крохотному пятну света над головой, путники уже ничего не различали вокруг. Оставалось предположить, что долгое пребывание во мраке обострило зрение — поскольку теперь и Найл, и Нефтис прекрасно различали все предметы на добрый десяток шагов вокруг.
   Что касается Скользкого Плавника — дикарка поняла, что ее хозяин просто ходит от одних своих владений к другим. И это прекрасно объясняет, почему в землях, которые посещали они до этого, нет мертвых. Видимо, все они пока собираются в других местах.
   — Назия, ты меня слышишь? — позвал Посланник Богини, надеясь получить сегодня хотя бы глоток воды. — Первый, где корабли?
   Тишина…
   Правитель махнул рукой, показывая, что нужно идти дальше. Может, успеют до вечера подняться ближе к поверхности. Тогда и мысленный контакт более надежным получится. Но к тому времени, когда пятно над головой начало темнеть, они успели пройти совсем мало…

* * *

   — Посланник Богини! — сквозь сон услышал Найл тихий шепот. — Посланник Богини, ты где?
   Он что-то забормотал во сне, перевернулся на спину, открыл глаза и замер, увидев прямо над головой светлое пятно. Значит, это не сон? Значит, они все-таки дошли?!
   — Посланник Богини, ты где?
   — Я здесь! — торопливо ответил мысленным импульсом правитель. — Плывите сюда!
   Пятидневное «сухое» голодание для путешественников закончилось.
   Получив «посылку» и наскоро перекусив, они снова двинулись вперед, с интересом оглядываясь по сторонам. С каждым шагом мир вокруг приобретал все новые и новые краски. Камни на дне из однообразно-серых становились красными, бурыми, черными и даже зелеными. Дно получало желтоватый оттенок. Мелкий мох на камнях — голубовато-серый цвет.
   Постепенно стало ясно, что света хватает даже для водорослей — и хотя вместо густых зарослей пока что встречались только отдельные травинки, это было верным признаком приближения путников к поверхности.
   Появились и первые рыбешки: плоские — похожие на ладонь, но довольно большие, желтого цвета с черной спинкой и черными же полосками на боках. Рыбки вели себя довольно весело, словно заигрывали с людьми. Они подскакивали на расстояние вытянутой руки, крутились на уровне лица, а потом стремительно шарахались в сторону и тут же останавливались, наблюдая — гонятся за ними или нет? Однако ни у Найла, ни у Нефтис, ни у дикарки желания устраивать игру в догонялки не возникало. Они чувствовали себя невероятно уставшими, дышали с трудом и еле передвигали ноги.
   Наконец, впереди показался и первый подводный лес. Водоросли в нем имели довольно яркую расцветку и чем-то напоминали деревья-падальщики: невысокий, в рост человека, ярко-красный ствол, пучок толстых, мясистых, ярко-синих, зеленых, светло-розовых цветов, либо просто полупрозрачных листьев, между которыми, как мотыльки, шныряли полосатые веселые рыбешки.
   — Как красиво, — уловил Найл волну восхищения красочным зрелищем, пришедшую от обеих женщин. Скользкий Плавник подумала, что эта земля мертвых еще прекраснее предыдущих, а Нефтис решила, что такие пышные кусты можно посадить в городе вдоль берега, вместо бледных и неказистых кувшинок. Самому правителю больше понравились игривые рыбки, которые способны доставить немало удовольствия малышне с детского острова во время купания.
   Он двинулся между стволами, пригибаясь под листву, отмахнулся от жизнерадостной рыбешки, и вдруг ощутил острый крик боли, пришедший из-за спины. Он оглянулся, увидел падающую дикарку, грудь и ногу которой обвивали толстые листья, и тут же ощутил страшный ожог на плече и на ноге: сразу два дерева попытались его сцапать, обхватив за тело и потянув каждое к себе. Нефтис тоже отчаянно отбивалась от ближнего растения, а вот обмякшую туземку водоросль целенаправленно тянула к себе в крону.
   — Нефтис, Скользкий Плавник! — ударил телохранительницу мысленным импульсом правитель. — Спасай ее!
   А сам схватился за меч.
   Ногу опять обожгло — на этот раз немного ниже, чем в прошлый раз. Найл опять, по неистребимой привычке, попытался разрубить растительное щупальце, но вода не дала хорошо разогнать клинок, и вместо удара получилось лишь легкое прикосновение. Тогда Посланник Богини нажал на меч, поелозил им туда-сюда. Дерево тут же болезненно поджало щупальце — но было поздно. Большой желеобразный кусок упал на дно и забился в предсмертных судорогах.
   Правитель оглянулся. Нефтис успешно отбилась от единственного напавшего на нее растения и теперь пыталась спасти дикарку. Несколько успокоившись, он опять обратил внимание на своих врагов и, памятуя уроки Поруза, учившего не махать клинком во все стороны, а аккуратно подрезать ближайших противников, понизу выбросил меч под щупальце, схватившее его слева, и плавно, но с усилием потянул оружие на себя, поднимая его вверх. Хищный «лист» развалился на два куска и торопливо съежился. Точно так же правитель избавился от нападок второго дерева, встретил остро отточенным лезвием метнувшееся к нему откуда-то издалека щупальце и упятился на свободное пространство.
   Ощутив тревогу в мыслях телохранительницы, он замер, высоко подняв руки, и Нефтис торопливо счистила с его кирасы обрубки налипших листьев хищных растений. Потом они отошли в сторонку от еще шевелящихся останков. Найл опустился на колени рядом с дикаркой.
   У нее имелись большие красные пятна ожогов на левой руке, на ногах. Впрочем, точно такие же получил и Найл — только Нефтис ухитрилась отделаться без потерь. А еще комбинезон Скользкого Плавника, сшитый из рыбьей кожи, полностью лишился чешуи на груди и животе — там теперь тянулись широкие темные полосы.
   — Наверное, где-то здесь растет Богиня, — подумала Нефтис, глядя на тянущиеся поперек дороги заросли. — Она и породила этих чудовищ.
   Посланник Богини тоже посмотрел в ту сторону, а потом застонал и принялся бить себя кулаком в лоб.
   — Что с вами, мой господин? — испуганно кинулась к нему телохранительница.
   — Я тупой идиот, я безмозглая мокрица, я глупая муха, — не удержался правитель. — Мало, мало меня Белая Башня учила, проверяла, натаскивала, дрессировала. Это же никакие не чудовища, это самые обыкновенные актинии! Причем даже обычного роста! И рыбки-провокаторы той же расцветки, что в энциклопедии написано… Разумеется, слова «актинии» Нефтис не поняла, поскольку в ментальном языке, языке образов, картинка просто соответствовала тому растению, которое она видела перед собой. Но самое главное женщина уяснила: эти растения самые обычные, никакой Богини поблизости нет. Значит, хоть других монстров можно пока не опасаться.
   Посланник Богини увидел, как из-под маски дикарки вырвались и унеслись к поверхности несколько пузырьков. Затем еще несколько. Значит, дышит. Жива! На душе стало немного спокойнее. Ведь в случае смерти Скользкого Плавника вина полностью лежала бы на нем, на его глупости. Да и вообще, их маленький отряд спасло только чудо. Чудо под названием «кираса». Попади ядовитые щупальца этих растений, каждое с тысячами тысяч стрекательных клеток, на тело — они моментально бы потеряли сознание от боли, и сейчас три тела жадно пожирали бы растительные хищники, роняя вкусные крошки для рыбок-провокаторов. Скользкий Плавник и повалилась без чувств. А их с Нефтис спасли толстые кирасы — мелкие ожоги рук и ног тоже причинили боль, но не настолько сильную.
   Итак, от уже совсем близкого берега их отделяло последнее препятствие. Найл выпрямился во весь рост, оценивая ширину леса. Последнее, но зато какое! Миллионы гибких ядовитых щупалец, каждое из которых жжет, словно огнем, несет мучительную смерть и готово тянуться за своей жертвой на многие шаги, обхватывать ее, удерживать до самого конца.