Прикли Нэт. Посланец (Мир Пауков - 7)

   - Вот, принцесса. - Тания опустила к ногам Мерлью последнюю вязанку и выпрямилась, ожидая распоряжений.
   - Передай приказ готовиться к выступлению, - бросила принцесса.
   Охранница замерла, поклонилась и побежала в лагерь. Правителя неприятно кольнуло, что на него и внимания не обратили, но вмешиваться он не стал.
   - Недолго осталось. - Принцесса подняла вязанку и кинула в пламя. Дожаривается.
   Найл оглянулся. Хотя всем было ясно, что именно сегодня вот-вот откроется проход через поле фунгусов, но здесь, перед лесом, стояли только они трое. Найл, принцесса и Дравиг. Ладно пауки, они любопытством никогда не отличались, но из почти двух сотен людей не нашлось никого, пришедшего взглянуть, что же там, дальше. Крепко же в них вбили покорную пассивность... Ладно, хорошо хоть за оружие при опасности хвататься научились.
   Не стояла рядом и Нефтис - Шабр с Симеоном уж пятый день как буквально прилипли к стражнице.
   - Ага, готов...
   Дохнуло смрадом, пламя просело метра на полтора в землю. Внизу захлюпало, несколько раз дернулась под ногами почва. Дым костра стал темно-бурым.
   - Попробуем? - Принцесса ненавязчиво потянула к себе копье Найла и осторожно направилась вперед по краю ямы, с силой тыча тупым концом древка в кочки жухлой травы.
   Через минуту все трое вошли в лес.
   Первые метры они двигались с большой опаской, но ямы под ногами не разверзались, корни не пытались добраться до горла, не вырастали из стволов гибкие щупальца или жесткие клыки, не шевелились ветви, не сверкали среди листвы голодные глаза. Деревья стояли крепко, с вековой монументальностью, в воздухе пахло свежестью - безо всяких слащавых примесей.
   - Вроде все спокойно... - шепнула Мерлью.
   - Это-то и странно, - так же шепотом отозвался Найл. - Не то место Дельта, чтобы спокойствие означало безопасность.
   - Чего ты опасаешься?
   - Тишины. Никого нет. Помнишь рощу у реки? В ковылях, рядом с хищниками, оказалось безопаснее.
   В этот миг под ногой принцессы что-то хрустнуло. Девушка наклонилась, поддела древком копья крученый желтый корень. Поросль на нем раздвинулась, обнажив серый хитиновый покров пустынной саранчи.
   - Старая. - Мер лью отпустила корень. - Засохла уже вся.
   - Только как она сюда попала? В лесах они не водятся.
   - Может, заблудилась? - пожав плечами, усмехнулась принцесса. - У них скачки в половину дневного перехода. Три-четыре прыжка, и она здесь.
   - Навеки... - скромно добавил Найл и раздвинул ногою ростки перед собой. - О! Травяная блоха! Еще одна.
   - Клоп, - откликнулась принцесса. - Тоже пересохший.
   - Муха. Похоже, мы попали на кладбище.
   - Здесь кто-то есть, - внезапно подал голос Дравиг. - Я чувствую.
   - Где?
   - Здесь... - Однако направление на невидимых хозяев паук определить не мог. Старый смертоносец методично провел вокруг себя лучом ужаса.
   Так восьмилапые испокон веков охотились на людей: излучали страх, и когда человек подпадал под его влияние, то невольно откликался еще большим ужасом, выдавая свое местонахождение. А самые слабые, безвольные просто бросались наутек, становясь легкой добычей. Однако на этот раз смертоносцу никто не откликнулся. Или противник отличался сильным самообладанием, или вообще не имел мозга, способного пугаться.
   - Надо же, скорпион, - удивилась Мерлью. - Совсем свеженький. Мы вроде ни одного не встретили, Найл?
   - И не надо, - ответил правитель и внезапно остановился. - Великая Богиня...
   - Что там? - подняла голову принцесса.
   - Дравиг, - попросил Найл, - подойди сюда.
   Перед правителем лежал панцирь смертоносца, еще совсем чистый. Корни не успели забраться внутрь через оставшиеся от лап отверстия, жухлые листья не успели нападать сверху, не скопилась в пустых глазницах грязь.
   - Я знал его, - излучил Дравиг волну скорби. - Мы родились в один год.
   - Мне жаль... - присоединился Найл к его грусти.
   - О Богиня! - вскрикнула принцесса. - Да здесь и маленькие!
   - Они питались нами, Посланник Богини! - гневно вскинулся смертоносец. - Они нас ели, а мы даже не замечали!
   По окружающим деревьям вновь хлестнул луч ужаса, и вновь безответно.
   - Ты прав, Найл. - Девушка, похоже, сделала еще одну страшную находку. - Нужно уходить отсюда, да поскорее.
   Лес тянулся больше чем на полкилометра, поднимаясь на самую вершину холма и немного спускаясь на противоположную сторону. Здесь гладкие и ровные стволы начали перемежаться невысокими кустами с серповидными листьями и округлыми желтыми, с лиловыми прожилками, плодами.
   - Та-ак, опять застряли...
   - А что такое? - не поняла принцесса.
   Найл молча отобрал у нее копье и ткнул древком в куст. В деревяшку с сухим стуком вонзилось сразу шесть длинных черных шипов.
   - Нравится? - Найл выдернул один из шипов и протянул девушке. Хорошо хоть, я этот кустарник уже встречал, а то походили бы мы сейчас на тех самых черных гусениц.
   - Что же делать?
   - Что делать?.. - Найл привстал на цыпочки и бросил вниз оценивающий взгляд. Нежно-серебристая зелень кустарников тянулась далеко вниз, почти до подножия, где упиралась в стену тростника. - Похоже, думать о ночлеге. Скоро солнце сядет. - Правитель сладко зевнул. - Завтра попробуем говорить с Великой Богиней отсюда.
   - Хочешь ночевать в лесу? - засомневалась принцесса.
   Стоявший между ними Дравиг неожиданно "клюнул" передней частью тела, но тут же выровнялся.
   - Я очень устал, Посланник Богини, - извиняющимся тоном сказал седой смертоносец. - Даже ноги подгибаются.
   Правитель с принцессой переглянулись. Оба одновременно вспомнили про хитиновые панцири, которыми был усыпан весь лес.
   - Назад, скорее! - жестко хлестнул Найл паука своей волей, и восьмилапый несколько приободрился.
   Они развернулись, почти бегом припустили в обратном направлении, но вскоре наткнулись на вялые кучки путников, квело бредущих по совершенно безопасному на первый взгляд лесу. Сонные глаза, отчаянная зевота, заплетающиеся ноги - правитель мгновенно вспомнил свой первый визит в Дельту, полуистлевшие обрывки меха, оставшиеся от бородавочника на заросшем травой холмике, и слова Симеона: "Они опасны, только если на них заснешь..."
   - Не спать! - закричал Найл, заметавшись между людьми. - Не спать!
   Куда там! Глаза путников слипались, они усаживались поудобней, обнимая гладкие стволы, ложились на хрусткие хитиновые останки, подтягивая под головы желтые корни, заразительно зевали, устало хлопая глазами. Что касается восьмилапых - валялись без движения почти все.
   - Ну же, ну... - чуть не плакал Найл, но ничего не мог поделать.
   В конце концов он наткнулся на Симеона, уложившего лохматую голову на округлый живот посапывающей Нефтис, и от всей души дал медику пинка:
   - Ты-то куда смотрел, скотина? Как ты мог позволить всем сюда вломиться?!
   - А ничего страшного, Найл, - сонно улыбнулся медик. - Это вампиры... Очень крепкий сон навевают... Полезный... Ночные твари...
   - Сожрут же всех за ночь!
   - Не... Не сожрут... Они людей не едят... Только насекомых... В-впрыскивают сок... пищеварительный... Потом сосут... Людей не едят... У нас скелет внутренний... Не умеют... - Симеон потыкал пальцем вверх и окончательно уснул.
   Значит, это вампиры. Найл поднял голову и всмотрелся в плотные чашевидные кроны. Людей они не едят, а вот смертоносцев... Сколько пауков останется утром? Половина? Ни одного? Настанет ночь, и вампиры спустятся вниз...
   Найл огляделся. Неизвестно, какими чарами пользовались хозяева леса, убаюкивая жертв, но действовало это не на всех одинаково. Еще шевелилось несколько пауков, еще бродили, выбирая место для сна, десятка два женщин.
   - А ну, все сюда! - громко приказал Посланник Богини и одновременно хлестнул волей способных шевелиться смертоносцев. Хлестнул, не жалея, ментальной силой, собранной в тонкий жгут, сознательно причиняя боль. И сумел-таки вырвать их из объятий полудремы.
   - Вот здесь, здесь и здесь, - приказал правитель восьмилапым, натянуть паутину.
   На словах этого объяснить было невозможно, однако Найл имел достаточный опыт общения с пауками, чтобы нарисовать четкую и понятную мысленную картинку липкой сети, прикрывающей, словно пологом, пространство вокруг шагов на сорок. Постоянно понукаемые правителем, смертоносцы забрались на деревья примерно на полтора человеческих роста, дружно шлепнули брюшками о стволы и побежали по кругу, оставляя за собой чистую белую нить.
   - А вы, - повернулся Найл к женщинам, - разбейтесь на пары и сносите всех пауков сюда.
   Ряды трудящихся пауков быстро редели, но к тому времени, когда последний из них начал петлять, словно удирающая от стрекозы муха, и натыкаться на деревья, лесные кроны уже отделяло от земли некое подобие огромного белого зонтика, нанизанного на стволы. Под "зонтик" охранницы успели перенести довольно много сонных смертоносцев, но чем кончилась их работа, правитель так и не узнал, поскольку веки его оказались слишком тяжелыми, мысли - тягучими, а воля...
   x x x
   ...Спросонок Найлу показалось, что над ним раскинулось ночное звездное небо, и довольно долго правитель не мог понять, почему справа и слева ясно и светло, зеленеют деревья, серебрится паутина, а над головой - ночь. Только спустя изрядный промежуток времени до правителя дошло давно настал день, а над головой раскинулись огромные - метра два в размахе - бархатисто-черные с точками-искорками крылья. Между гигантскими крылами совсем незаметным казалось маленькое, тщедушное тельце. Брюшко его не превышало размером новорожденного младенца, грудь едва ли превышала человеческую голову, а голова казалась чуть больше двух сложенных вместе кулаков, причем большую ее часть составляли фасетчатые глаза. Вместо рта свивался и развивался длинный тоненький хоботок. Как удается столь мелкому существу управляться со своими громадными крыльями, оставалось загадкой. Во всяком случае, прилипнув к паутине, таинственный лесной обитатель не мог даже шелохнуться, и лишь свивающийся и развивающийся хоботок выдавал в нем признаки жизни. Найл с любопытством прощупал сознание попавшего в ловушку темного летуна, но не обнаружил там ничего, кроме безмерного удивления. Существо никак не могло понять, почему за всю ночь ему так и не удалось добраться до столь близкой добычи, и почему теперь не удается улететь обратно, и почему не слушаются крылья, и...
   - Да это же и есть вампир! - внезапно понял правитель.
   Близость к Великой Богине позволила темному летуну развить достаточно мощный мозг, но вся сила приобретения ушла в способность усыплять добычу, которую потом оставалось только взять и унести. Вот потому и налипло за ночь на паутину не меньше трех десятков не привыкших к сюрпризам вампиров. Безмозглые повелители ночей...
   Однако, когда Найл попытался вспомнить, сколько смертоносцев осталось за пределами спасительного "зонтика", спеси у него сильно поубавилась. Глупы вампиры или нет, но сократить численность пауков они могли изрядно.
   - Дравиг, ты меня слышишь? - спросил правитель.
   - Да, Посланник Богини, - откликнулся старый смертоносец.
   - А ты, Шабр?
   - Да, Посланник Богини.
   На душе немного полегчало. Исчезновение незнакомых людей и пауков переносится не так остро, хотя и не становится от этого менее трагичным.
   - Ты хотел попытаться заговорить с Великой Богиней? - переспросил Дравиг.
   - Да, - согласился правитель. - Сейчас я подойду к опушке леса и сделаю новую попытку.
   Однако, прежде чем выполнить свое намерение, Найл нашел принцессу и шепотом попросил отыскать охранниц, помогавших вчера носить смертоносцев, и узнать, сколько восьмилапых осталось за пределами паутины на ночь.
   Место, где остановился правитель, назвать опушкой можно было лишь с большим трудом. Просто деревья здесь стояли пореже, а кусты с желтыми плодами - почаще, так что пробраться дальше при всем желании казалось невозможным. Правда, за редкими стволами уже ясно различались густые тростниковые заросли у подножия холма, скалистый пригорок немного впереди, высокое обрывистое плато с водопадом километрах в двадцати справа. Великую Богиню скрывал от Найла еще один холм, а все остальное пространство покрывала сочно-зеленая растительность. Между пригорком и холмом сквозь зелень проблескивала вода, и правитель заподозрил там болото или мелкое озеро. И то и другое для восьмилапых хуже смерти. Впрочем, насколько помнил Найл, в Дельте воды избыток, куда ни ткнись везде хлюпает.
   - Ты готов, Посланник Богини? - Старый паук не просто мысленно связался с правителем, а лично явился на край леса и встал рядом.
   - Да, Дравиг, я готов... - Найл опустился на колени и закрыл глаза.
   Лес темных летунов представился ему теперь серой однородной массой, под которой ярко просвечивали ауры путников, так и не слившиеся, увы, в единое целое. Вокруг занятого лагерем холма расходились радужные круги. Кое-где светились пятна существ, обладающих достаточно мощной энергетикой, но в большинстве своем вокруг логовища вампиров водилась только мелочь, индивидуальные ауры которой сливались в единую радугу.
   Найл успел мысленно совместить часть ярких пятен с тем участком, где поблескивала под зеленью вода, запомнить, что там, в таинственных омутах, водятся крупные твари, - как вдруг границы видимости скачком раздвинулись далеко в стороны.
   На этот раз правитель был готов к поддержке пауков и ничуть не испугался. Скорее, наоборот - обострившееся до невероятности зрение и осветившиеся бескрайние просторы вызвали восхищение и восторг. Найлу даже показалось, будто там, в бесконечности, за болотами и холмами, за узкой полоской пляжа, он увидел среди сонных серых волн корабли. Правда, только пять... Но это было слишком далеко.
   Усилием воли правитель подтянул ясно видимые просторы по бокам ближе к себе и выстелил этой ясностью дорогу вперед, открыв широкую полосу от себя к Богине. Против такой концентрированной ментальной мощи не могли устоять никакие расстояния, и Найл увидел ее. Огромная полусфера желтого и яркого, словно утреннее солнце, света, а в центре - размером с гору ровная и гладкая, с высокой молодой ботвой вместо сожженной много лет назад ударом молнии, росла она.
   Великая Богиня Дельты.
   Найл попытался услышать ее, но под куполом света отозвалась пустота. Тогда правитель попробовал воззвать к ней, но Богиня не откликнулась. Она царила там, за холмами, на берегу реки, монументальная и неприступная.
   Мир вокруг обрушился на правителя, сжался в единую точку, и Найл открыл глаза. Над холмом, что прямо перед ним, с громким жужжанием носились вспугнутые мухи и светлые мотыльки.
   Рассказывать Дравигу о том, что произошло, не имело смысла - старый смертоносец принимал участие в попытке контакта как частица разума Посланника Богини.
   - Но почему? - спросил паук.
   - Не знаю, - пожал плечами Найл. - Великая Богиня излучает слишком много энергии. Она питает жизненной силой все живое на тысячи километров вокруг. Наверное, этот поток настолько мощен, что просто глушит наши "слова". Она нас не слышит.
   - Мы должны подойти ближе?
   - Да.
   Излишне прямолинейный смертоносец воспринял ответ правителя как руководство к действию и, прежде чем Найл успел его остановить, сделал шаг вперед. Ветви взметнулись, со свистом разрезав воздух, и в переднюю лапу вонзилось несколько шипов. Паук шарахнулся назад, выстрелив коротким мысленным залпом того, что на человеческом языке считалось бы проклятиями, и в это мимолетное мгновение Найл впервые осознал причины ненависти смертоносцев к двуногим.
   Пауки, обладающие немалым преимуществом в силе, в терпении, в разуме, имеющие в своем распоряжении почти овеществленную волю и парализующий яд, относились к людям примерно так же, как сейчас к кустарнику - как к чему-то тихому и безобидному. Разве нужно бояться безвольных, мягких, медлительных и одновременно нервных, дерганых существ? Однако у людей, как и у кустов, оказались шипы. Ненависть пауков к двуногим вызывалась чувством несправедливости, бессилия перед этой несправедливостью. Они, высшие существа, были вынуждены бояться каких-то примитивных созданий!
   За несколько веков смертоносцам удалось "вырвать шипы" двуногим и превратить их в то, чем они должны были быть, - в покорных домашних животных. Вот только безопасные смиренные рабы стали вырождаться в бесполезных уродов, и паукам пришлось прилагать немало сил для поддержания "чистоты породы". В конце концов Смертоносец-Повелитель даже предоставил племени слуг формальную свободу и равноправие, лишь бы те не превратились в никому не нужных выродков.
   Дравиг не вспоминал всего этого прямо. Просто подлое и неожиданное нападение кустарника вызвало у него цепь достаточно ясных ассоциаций.
   - Люди были достойными противниками, - внезапно заявил смертоносец, который продолжал находиться в мысленном контакте с правителем. Победами над вами можно гордиться. Жуки сильнее двуногих, но они трусливы и отказались от честной борьбы.
   - Насколько я помню, - заметил Найл, - даже Смертоносец-Повелитель всегда полагался на честность Хозяина и звал его в качестве третейского судьи.
   - Это потому, что жуки предпочитают прятаться за букву Договора. Они лучше унизятся, ссылаясь на Договор, лишь бы не защищать свою честь в бою. А когда что-то нужно им, они ссылаются на Договор, чтобы не получить вызова от нас. Ведь не можем же мы драться с Договором?!
   - Однако вы тоже не стремились начинать с ними войну.
   - Мы не любим насилия. И никогда не любили. Мы применяем силу лишь тогда, когда без этого не обойтись. С жуками не нужно воевать. Их община с каждым поколением становится все меньше.
   - Понятно, - кивнул правитель.
   Три-четыре века, и жуки исчезнут сами. Смертоносцы логичны и невозмутимы, у них нет эмоций, и они умеют ждать.
   - Боюсь только, - вздохнул правитель, - на этот раз нам достался еще более терпеливый противник.
   Низкий кустарник невинно шевелил на ветерке острыми листьями и манил желтыми аппетитными плодами. Никто не заподозрил бы в нем смертельной опасности.
   - Мы сможем пройти через эти заросли? - спокойно спросил Дравиг.
   - Сможем.
   - Как?
   - Еще не знаю... - Посланник Богини покосился на паука и решил воспользоваться хвалеными логическими способностями смертоносцев. Скажи, Дравиг, в чем преимущество куста перед нами?
   - Его шипы пробивают наши панцири, он не устает, он не испытывает страха, он не теряет бдительности, он не отвлекается... - принялся перечислять восьмилапый.
   - Хорошо. А в чем наше преимущество?
   - Мы разумны, мы можем двигаться, мы сильнее, мы способны объединить свои усилия, мы умеем пользоваться инструментами...
   - ...и подставить вместо себя что-нибудь другое, - закончил за паука Найл. - Ты прав. Пожалуй, мы прорвемся.
   На то, чтобы срубить с помощью мачете одно из деревьев-падалыциков, ушло почти полдня. Топора взять неоткуда - этот инструмент считался у смертоносцев одним из опаснейших, и в городе ничего похожего не было уже много столетий, - поэтому ствол пришлось обтесывать внизу до тех пор, пока пахнущий кислятиной исполин не рухнул наземь. В небо взмыла тройка вампиров, из чашеобразной кроны выкатилось несколько хитиновых панцирей паучат и мух и десяток бледных пузатых личинок, которых тут же растащила в стороны восьмилапая малышня. До обеда Найл успел очистить макушку от листьев, а после еды ствол подняли на руки плечистые гужевые. Под руководством правителя они донесли импровизированный таран до края леса, немного разбежались и ударили комлем в основание ближнего куста.
   Зеленое шипастое растение вывернуло из земли, однако оно не сдавалось - и ствол загудел от множества сильных ударов, превращающих кору дерева в шкуру дикобраза. Когда силы куста иссякли, Найл, вытянув мачете, подкрался к нему поближе и несколькими сильными ударами поотрубал ветки. Ствол кустарника - если можно так назвать бурый клубень с четырехчелюстной беззубой пастью - еще продолжал шевелиться, пытаясь достать обидчика меленькими ростками с еще мягкими иголками. Отрубленные ветки тоже продолжали извиваться, подпрыгивая под ногами.
   - Живучие, - покачала головой подошедшая принцесса. - Интересно, а есть их можно?
   - Чего это тебе вдруг в голову пришло? - удивился Найл. - Ты что, такая голодная?
   - Симеон только что недовольство высказывал. Мы, говорит, уже месяца два одним мясом питаемся. А для лучшего развития в рационе необходимы растительные добавки.
   - Ну, не знаю, - пожал плечами правитель. - Может, эти клубни и съедобны. Раньше никто их не пробовал.
   - Понятно...
   Однако приближаться к злобно хлопающему пастью клубню принцесса не стала. Она, задумчиво поглаживая выбившийся локон, чего-то ждала и с интересом наблюдала, как гужевые начали атаку на следующий куст.
   - Слушай, Найл, а куда ты так рьяно пробиваешься? Может, знаешь, где находится Счастливый Край?
   - Смотри, - вытянул руку правитель. - Там, за этим холмом, километрах в тридцати-сорока, растет Великая Богиня Дельты. Когда мы доберемся до нее и поговорим, то получим помощь против захватчиков и освободим свой город.
   - Какую помощь?
   - Пока не знаю. Однако помогла же она мне получить власть над городом и дать свободу людям!
   - Помню... - кивнула девушка. - Чтобы дать тебе эту власть, смертоносцы потребовали от меня, чтобы я стала твоей женой или любовницей. Однако ты предпочел сбежать сюда и получить власть из рук Богини... Или стеблей? Как правильно?
   - Зря ты к ней так... относишься... - замялся Найл, не зная, чего больше в словах Мерлью - обиды или ревности. Хотя как можно ревновать к растению, пусть даже и Богине?..
   - Симеон говорит, что Дельта напоминает единый живой организм, спокойно продолжила принцесса. - Так?
   Правитель кивнул.
   - А тебе не приходило в голову, Найл, что Великая Богиня просто не хочет подпускать вас к себе, а? Отсюда и гусеницы, и вампиры, и фунгусы, и кусты?
   - Ерунда, - отмахнулся Найл. - Ты не знаешь Дельты. Здесь это в порядке вещей. Тут еще спокойно, вампиры всех вокруг распугали, а то ведь будут еще и слепни, и жалящие мухи, и крабы-хамелеоны, и водные чудища. Да всего и не перечислишь. В прошлый раз мы с помощью жнецов и то дней пять к ней пробивались...
   - Однако назад шли без проблем. Почему Богиня сейчас не может сделать того же самого?
   - Она просто не знает о нашем приходе. Моим мыслям не пробиться через мощный поток ее жизненной энергии.
   - Ладно, - внезапно согласилась Мерлью. - Одолжи свое копье, отнесу кустик Симеону на пробу.
   Она наколола еще шевелящийся клубень на острие и брезгливо сморщилась:
   - Кошмар... Чавкает... Интересно, как наши предки ели устриц? Если верить книгам, эти существа еще и пищали во рту, пока их прожевывали...
   Клубни кустов оказались несъедобными, но зато великолепно горели, распространяя острый смолистый запах. А людям пришлось по-прежнему придерживаться мясного рациона: к сплошь натянутой под пологом леса паутине еженощно прилипало до двух десятков темных летунов. Смертоносцы не ели вообще, пребывая без движения в тенистой прохладе, а вот подросшие паучата лазали днем по кронам и таскали у вампиров личинок. Найл подозревал, что к моменту выхода путников из леса повелителей ночи в нем не останется, однако особого сочувствия к темным летунам, исподтишка истребляющим спящие жертвы, не испытывал.
   За шесть дней Найл пробил в зарослях шипа-стого кустарника проход шириной метра три и в конце концов выбрался на поляну перед стеной тростника, усеянную экзотическими цветками. Несколько броских, сочно-розовых бутонов, возвышающихся над путаницей ползучих побегов, показались правителю знакомыми.
   - Значит, так, - оглянулся он на гужевых. - Вы отдыхайте, а я сейчас приведу Симеона.
   Решение отправиться за медиком самому пришло в недобрый час - не успел Найл сделать и десятка шагов, как позади раздались истошные крики. Правитель кинулся обратно.
   Оказалось, один из гужевых, привлеченный красотой и нежным ароматом цветка, сунулся на поляну и тут же был пойман гибкой лианой. Второй кинулся на помощь и тоже был пойман. Третий... В общем, Найл увидел, как все гужевые катаются по зеленой поляне, борясь с хваткими побегами. Положение усугублялось тем, что гужевым никто не выдал даже ножика, а облегчалось жадностью цветка - вместо того чтобы наброситься на одного из людей и задушить наверняка, растение пыталось прихватить хоть слегка, но каждого, и сил на всех у него явно не хватало.
   Правитель взвесил в руке мачете и двинулся вперед. Какой-то хилый стебелек попробовал прихватить за ногу и его, однако Найл отсек нахала и принялся освобождать гужевого, схваченного за ногу и туловище. Тот визжал, как попавшаяся скорпиону блоха, и едва ощутил свободу, как немедленно метнулся прочь. Второй тоже орал на совесть, хотя жирный стебель и душил его за шею. Однако тут правителя сцапали за стопу сразу два высунувшихся из-под земли коричневых узловатых корня, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы превратить их в обрубки. В этот момент подоспела помощь, и на том дни ро-зовых цветков закончились - сочные и вкусные бутоны унес довольный собой Симеон, не дав никому даже попробовать.
   - Тебе повезло, что мы успели вовремя, - сказала принцесса.
   - Это гужевым повезло, - рассмеялся в ответ Найл. - Угораздило же их так вляпаться! На самом деле травка достаточно безобидна, она рассчитывает в первую очередь на неожиданность.
   В воздухе хлопотливо закружили, хватая и унося с собой обрубки сочных стеблей, слепни-табаниды. По счастью, только самцы - их самки предпочитают мясо.