Привалов Борис. Сказ про Игната-Хитрого Солдата

   - Он, - кивнул Яков.
   - Ах, отпустили змея! - закачался всем телом Демид. - В болото бы его бросить!
   - Придёт срок - он сам сгинет! - произнёс Игнат сурово. - Теперь от него князю прок не велик - жало вырвано! Идём к коням! Пока Спирька до села добежит, уже и месяц посветлеет... Эге-гей! Дедушка! Где ты?
   Здесь, в лесу, неподалёку от болота, жара не была такой злой. Слышно было, как живёт земля: как колышет травами, журчит ручейками, дышит цветочными запахами.
   Дед Данилка вышел из лесу, оглядел мужиков, всё понял, ничего спрашивать не стал, пошёл по тропке за солдатом.
   Спирька и Яков привели с собой трёх коней - третьего для сундука с золотом. Василий перепрятал их и ждал друзей в условленном месте.
   - Пятерым на троих конях уместиться надобно, как в сказке, - сказал Игнат. - Ну, дедушка, держись за меня! Демид с Василием, а Якова одного конь едва держит...
   ... Когда Игнат и Яков прискакали к избёнке бабки Ульяны, то на небе уже сверкали звёзды. Яков соскочил с коня, полез под крыльцо.
   - Чего ищете? - спросила Стёпка. - Пальцы с рук потеряли?
   - Не мешай, - дёрнула девчонку бабка Ульяна. - Не только малые дети в прятки-захоронки играют.
   Яков раскопал ямку, вынул завёрнутый в тряпицу княжеский перстень.
   Игнат взял его, повертел в пальцах. Бриллиант в перстне засверкал, замерцал, как звезда.
   - Пойдём к князю, - сказал весело Игнат. - По дороге перстень перепрячем, а князю-батюшке скажу: привиделось мне, что алмаз схоронен злыднями в таком-то месте.
   - Ну, теперь всё хорошо будет! - облегчённо вздохнул дед Данилка. Беда миновала.
   - Авось потише князь-то нынче будет, - вздохнула бабка Ульяна. - Ох, боялась я, не сыщешь ты, Игнатка, кольца этого!
   - Другая беда идёт, - глухо пробасил Яков. - Продал князь ваше село и деревню графу Темитоиу. Всех мужиков да баб граф с собой в холодные края увезёт... Идёт Темитов с солдатами, скоро здесь будет. Потому и подати князь собирал среди лета, потому и хотел всё подчистую у мужиков забрать... А сам князь-батюшка Данила Михайлович в Москву уедет, деньги графские проживать.
   - Как же это? - произнёс после долгого растерянного молчания дед Данилка. - Одно хлеще другого... Пришла беда - отворяй ворота... Что теперь будет? Погибнем теперь, все как есть погибнем.
   12. Пусто в клети, хоть шаром покати
   ... Говорил князь сладкие слова,
   Да не верил ему добрый молодец..
   Из былины
   Вечером Игнат и Яков явились в усадьбу. Они пришли к князю, когда Стоеросов завтракал с попом Парамоном. В два рта хлебали кисель, жевали пироги. На глиняном блюде лежал мёд сотовый - любимое лакомство князя. По стенам сводчатой палаты бегали тени, блики.
   - Где кисель, там и сел, где пирог, там и лёг, - сказал Игнат. - Не серчай князь - это про Парамона. Я давно приметил: только где за стол сели - поп тут как тут. Отчего бы это?
   - Но-но, потише! - насупился Парамон. - Не твой хлеб ем.
   - Что про кольцо узнал? - мрачно спросил князь.
   - Заклятье-то, Данила Михайлович, верное, - улыбнулся солдат. - Вот теперь можно уже шерстинку-чертинку развязать.
   Игнат снял с посоха завязанную нитку.
   - Чёрт поиграл перстнем да и отдал! - глядя на обалделого Парамона, продолжал Игнат. - Должен он лежать под крыльцом церкви, лопухом накрытый, травинкой перевитый.
   - Дурында! - приказал князь, в волнении утирая жирные руки о халат. Немедля иди туда и принеси перстень! Недаром нынче кошка хвост ловила на заре! Верная примета - к радости великой! Да беги же, олух! Чего уши развесил!
   Яков выбежал на двор, вскочил на коня и помчался к церкви, где они с солдатом только что спрятали княжеское кольцо.
   Игнат, спокойно покручивая ус, наблюдал за попом.
   Парамону уже в рот ничего не лезло: схватился за пирог - выпустил, к киселю потянулся - назад ковш поставил.
   - Не рад, что ли, находке? - спросил Стоеросов попа. - Снимай пьявок!
   - Как не рад... как не рад, хех-хе... - забормотал Парамон, снимая из-за ушей князя пиявки.
   Только, князь-батюшка, ведь нет ещё кольца-то... А вдруг Игнатик промашку дал? - Поп размахнулся и выбросил пиявок в окно.
   Стоеросов снял со свечи наплывший воск, начал катать его в пальцах, мять.
   Один Игнат был спокоен. Брови его весело изогнулись, он даже барабанную дробь начал выбинать пальцами по столу.
   Наконец раздался за окном топот копыт.
   - Дурында вернулся! - воскликнул князь и отбросил воск.
   Быстрые, тяжёлые шаги раздались в соседней горнице.
   - Вот он, князь-батюшка! - протягивая перевязанный травинкой лопух, сказал Яков.
   Стоеросов рванул зелёный лист, разодрал его пополам. Оттуда выкатилось на ковёр сверкающее камнем кольцо.
   Парамон упал на четвереньки, ухватил его, поднёс к глазам, рот разинул:
   - Оно! Чудо дивное!
   Князь нежно взял перстень пальцами, повертел, полюбовался его звёздным мерцанием.
   "За сельцо - кольцо, - вспомнилось Игнату. - А на этот раз сколько колец князь купит на графские деньги?"
   - Я добрый, я хороший, - сказал Стоеросов разнеженно. - Помню, в старые времена, верных слуг награждали скакунами, дворцами... Да, было время... Я подумаю, чем тебя наградить, солдатик.
   Медаль моя у кого сейчас?
   - Спирька её носит, - сказал Яков.
   - Где он? - спросил Стоеросов. - Почему не явился?
   - Не ведаю, князь-батюшка, - развёл руками Яков.
   - Теперь ты, солдатик, всю неделю будешь медаль мою носить! - приказал Стоеросов. - Парамон, объяви волю мою Спирьке, когда он явится!
   Поп Парамон как увидел перстень, как рот распахнул от удивления, так и сидел молча, глазами, как рак, шевелил туда-сюда. Никак не мог в ум взять: откуда же у солдата взялся перстень? Не ужели Дурынду окрутил солдат, заставил под свою дудку плясать? Плохи тогда Спирькины дела, ох плохи!
   - Да, вот в прежние времена, - пустился в воспоминания князь, - у меня, Стоеросова Данилы сына Михайлова, дом был самый громкий на Москве. Все о нём слышали - хоть боярин, хоть гость торговый. Новый год по-старому начинался первого сентября. В полночь ударяла вестовая пушка кремлёвская, гудел колокол, городские ворота настежь... Сердце замирало! А на рассвете в Успенском соборе, в Кремле, царь и патриарх Новый год встречали... А потом царь Пётр начал бороды резать, бояр пытать и казнить. Новый год назначил на первое января... Тьфу! Противно сие природе русской! А как мужики веселились под старый Новый год! Какие бабы хороводы водили! Боярину от крестьян - дары, подношения. Да, были времена... Но мы будем праздновать Новый год по-старому, первого сентября! И чтобы дары мне были!
   Стоеросов погладил бороду, задумался.
   - А я, Данила Михайлович, последний раз веселился в городе Камышине, что на Волге, - подкрутил ус Игнат. - Поход начался на Персию, в море Каспий мы плыли. Я в охрану царскую на один день попал - возле дома воеводы камышинского стоял. Царь Пётр Алексеевич изволил у воеводы обедать. Как только чашу заздравную царь-государь выпивал, так генерал подходил к окну и платочком махал. А на Волге струги наши стояли с пушками. Как сигнал-платок примечали - сразу залп давали... А под конец подали царю Петру арбузы. Большие - ну как ядра у Царь-пушки, что в Кремле стоит.
   - Врёшь, солдат, - лениво молвил князь, любуясь возвращённым перстнем.
   - Ну, может, чуть поменьше, - охотно согласился Игнат. - Арбузы Петру Алексеевичу так понравились, что в их честь три салюта дано было. Канонада стояла, как при Полтавской битве. Один поп, говорят, даже умер от страха... - И солдат подмигнул Парамону.
   - Что же дальше? - спросил князь.
   - Приказал царь Пётр Алексеевич отлить из меди точно такой арбуз и установить его на шпиле
   Камышинского магистрата. Прислали из Петербурга воеводе медный арбуз и поставили его на шпиль.
   Так он там и до сей поры находится. Вот какой царь шутник был!
   - Ты к чему это сказывал? - проговорил Парамон.
   - К тому, что он царя Петра чтит больше, чем своего князя, - обиженно произнёс Стоеросов. - Царь, дескать, за простой арбуз арбузом жаловал медным. А князь за кольцо ничего не дал!
   - Отгадай загадку, Данила Михайлович, - весело сказал Игнат. - С ушами да языком, а ничего не слышит, ничего не понимает, только бубнит. Что есть сие?
   - Да ты в своём уме-то? - ощерился Парамон. - Про князя такие слова!
   - Про какого князя? - удивился солдат. - Я про колокол. За ухо колокол подвешивают, а языком по нему бьют, он и бубнит.
   - Хорошая загадка, - недобро улыбнулся князь. - А теперь Парамону загадай что-нибудь.
   - Сам худ, а голова с пуд, - подмигнул попу Игнат. - Что такое?
   - Охальник! - мотнул головой Парамон. - Это он про меня, князь-батюшка!
   - Про молоток! - усмехнулся Игнат. - У него тело - деревяшка, а голова - железная. Эх, слаб Парамон на отгадки!
   - А ты скажи, - вдруг спросил Стоеросов Игната, - вот ветер пламя свечи клонит вправо, что это за примета?
   - К радости, Данила Михайлович, - отрапортовал солдат. - Будет вам большая радость в скором времени!
   - Молодец! Иди отсюда! - махнул рукой Стоеросов. - Да далеко не уходи - кликну.
   Когда он вышел, князь сказал попу:
   - Если б солдат не говорил всё время о царе Петре, я бы его с собой взял, в Москву, право слово.
   Он человек в хозяйстве нужный... пропажи хорошо отыскивает.
   - Солдат этот, князь-батюшка, прошёл огонь, воду, медные трубы и волчьи зубы, - вздохнул Парамон. - Он кого хочешь вокруг пальца обведёт. Тот же шиворот сделает навыворот - и в ус крутит-мотает. Ох, не прост Игнатик! А вот брат-то мой Спиридон куда нынче девался?
   - Мы за ним Дурынду пошлём, - сказал князь. - Пойди прикажи ему съездить за Спирькой!
   Парамон вышел во двор, со света всё показалось чёрным, пустым.
   К нему подошёл Игнат, стукнул по крыльцу своим железным посохом, сказал словно невзначай:
   - Граф Темитов с солдатами в Заболотье объявился.
   - Наконец-то! - перекрестился радостно Парамон и тут же спохватился, подозрительно уставился на Игната: - А тебе-то что?
   - Так я же сам солдат! Может, сотоварищей среди них встречу!
   - Встретишь, встретишь, - забормотал поп и крикнул тоненько: Дурында! Немедля за Спирькой скачи! Князь его кличет к себе!
   ... Когда Яков влезал в возок, Игнат сказал ему;
   - Заверни к бабке Ульяне, спроси, что да как.
   - Чего спросить? - не понял мрачный Яков.
   - Три словца всего: что да как. Больше ничего, - улыбнулся Игнат. Ответ запомни. Мне передашь слово в слово. Ну скачи!
   "Значит, ждут графа не сегодня-завтра, - подумал Игнат. - Ладно, и мы графа встретим, как положено".
   Яков вернулся скоро: Спирьки дома ещё не было.
   - А что бабушка Ульяна мне велела передать? - спросил Игнат. - Только не путай - говори её словами.
   Яков поскрёб в затылке, повторил не торопясь:
   - Пусто в клети, хоть шаром покати.
   Игнат просиял:
   - Ну, удружил, Яков! Вот это радость! После сам всё поймёшь... А Спирьке-Чёрту не скоро ещё сюда добраться - разве только он на крыльях прилетит!
   В этот момент рядом с ним раздался шипящий Спирькин голос:
   - Я ещё с вами посчитаюсь, дружки новые, ненаглядные... С медвежьей-то помощью и комар быка валит!
   Яков вздрогнул испуганно от неожиданности, а Игнат ус покрутил, ответил:
   - Ты не бык, я не медведь, а Яков-то совсем уж на комара не смахивает! По-солдатски так говорят: змея сколько ни шипит, а храброго не ужалит, сама испугается.
   Спирька побежал в дом.
   - Как это он добрался так быстро? - спросил Яков. - Загадка!
   - А вот и отгадка! - Игнат кивнул на ворота, в которых показался красивый возок. - Гость какой-то пожаловал. Он Черта и подвёз.
   Из возка степенно вылез толстенький губошлёп Голянский.
   Навстречу ему с княжеского крыльца уже спешили Парамон со Спирькой.
   - Вести от графа Темитова, не иначе, - сказал Игнат. - Надобно их узнать.
   Заметался по двору Спирька, замельтешили слуги.
   В кухне повара спешно разводили огонь под котлами.
   Стоеросов, радостно улыбаясь, поведал Голянскому историю с чудесной находкой перстня.
   - А в прошлый раз солдат моего коня отыскал! - зашлёпал губами Голянский. - С таким, колдуном, князь, не пропадёшь. Дай припомню, что у меня за прошлый год пропадало... может, и это сыщет.
   - Да, вот в прежние времена, - оседлал любимого конька князь, - у меня в дворне кого только не бывало! И колдуны, и знахари, и скоморохи...
   - Граф пожалует через день, - сообщил Голянский. - Нужно будет его принять по-царски.
   - Князья Стоеросовы никогда не ударяли лицом в грязь! - гордо промолвил Данила Михайлович и распушил бороду. - Гостеприимством наш род славился исстари!
   Повара потащили яства на стол, начался ночной пир.
   ... А поутру, на рассвете, прибежал в княжеский терем Яков и сказал, едва переводя дух:
   - Князь-батюшка... в селе все избы пустые стоят... ни скотинки, ни животинки... Мужиков, баб, старых и малых, как корова языком слизнула... И в деревнях за рекой то же... И в сельце...
   - Что ты городишь? - воскликнул пьяный князь. - Куда же они могли деться?
   - Ушли... все ушли... избы пустые стоят, - растерянно повторял Дурында.
   - Да что вы, с ума посходили? - завопил Голянский. - Как это... ушли. Сюда граф идёт с солдатами! Он же нас всех порешит, если никого в деревнях не застанет!
   - Погиб, князь, как швед под Полтавой, - толкнул Спирьку в бок Игнат. - Теперь он всё одно что генерал без армии.
   Спирька сверкнул змеиными глазками:
   - Знаю, кто нас выдал... Не жить теперь Дурынде!
   - А жить парню Якову! - весело подмигнул Спирьке Игнат.
   - Князь-батюшка, - поклонился Спирька. - Мужиков теперь не вернуть - в болота они ушли, не иначе. Тропки там только им ведомы: хоть всю армию царскую граф призовёт на подмогу - ничего не найдёт.
   - Погибель моя пришла! - повалился на разноцветные подушки князь Стоеросов. - Парамон, пьявок!
   13. Солдат и граф
   - Отгадай, что я думаю? - спросил царь.
   - Думаешь: "Ах молодец игумен монастыря", а я-то и не игумен, а солдат отставной...
   Из сказки "Беспечальный монастырь"
   Пока в княжеском теремке ахали да охали, заря подошла утренняя.
   Игнат улучил момент, взял коня - и с усадьбы долой.
   Издали увидел: крылья у мельницы вертятся. Прискакал: ворот крутится, бадейки воду в жёлоб льют. А на поле кое-где уже колоски головы поднимают, то там, то тут васильки синеют. Значит, ожила земля!
   Длинный, нескладный бобыль Савушка, в посконной белой, словно мукой обсыпанной, рубахе, ждал Игната.
   - Все ушли, всё! - радостно сказал Савушка, - Я остался за водой приглядеть. А дед Данилка по болоту туда-сюда ходит - путь на острова указывает.
   Савушка рассказал, что на больших островах, куда постепенно угоняли весь скот, теперь целые деревни из шалашей и хижин выросли.
   - Хоть сто графов пусть туда приходят - не найдут! - уверенно проговорил Сава. - Отсидимся! А за себя не боюсь - кому я один нужен-то?
   ... Возле избушки на колоде сидела и грелась на солнце бабка Ульяна.
   - Тебя жду, - сказала она, завидев Игната. - Одна вот осталась. Стёпка-егоза и та в болота ушла.
   - Спасибо, бабушка! - Игнат соскочил с коня, сел на крыльцо, в тень.
   - Дурында... то бишь Яков-то, передал тебе слова мои? - спросила Ульяна.
   - Пусто в клети, хоть шаром покати, - усмехнулся Игнат. - У меня - как гора с плеч. Ушли, значит, все.
   - Все да не все, - послышался голос Демида.
   Чёрная борода его. казалось, ещё больше скособочилась, глаза весёлые искрились, как росинки на солнце.
   За ним вошёл во двор и Василий.
   - Отчего вы здесь? - вскочил на ноги Игнат. - Батогов княжеских захотелось? Почему остались, уговор нарушили?!
   Демид и Василий дружно рассмеялись. Демид - громко, раскатисто, а Василий, как ёжик, - фырфыр-фыр.
   - Солдаты завтра придут, - сказал Демид, - а ночью нас уже не будет. А без солдат кто с нами тут справится? Ни Спирька-Чёрт; ни поп Парамон сюда и носа не сунут.
   - Мы бы ушли вместе со всеми, - проговорил Василий, - да оказия приключилась.
   - Чудо! Право слово - чудо! - захохотал Демид.
   ... Ночью дед Данилка и Сава повели тайными путями первых крестьян на болотные острова. Демид и
   Василий должны были идти позже.
   Жили братья на одной улице, но в разных концах. У Демида детишек, что пальцев на руке, - пятеро. А у Василия и того больше - семеро, мал мала меньше.
   Начал было грузить Демид мешки скрепой и горохом на старую повозку, посчитал - шесть, полдюжины.
   "Маловато, конечно, - подумал Демид, - но ведь у Василия и того меньше, а ртов куда больше. И все есть хотят. Надо бы брату помочь... Да так, чтоб он и не заметил. Узнает - нипочём не возьмёт ни горошины. Гордый!"
   Демид взял мешок и пошёл к Василию. Луна за какую-то тучку зацепилась - на улице темень.
   От избы к избе мужики сновали, во дворах последние узлы вязали, никто на Демида внимания не обратил.
   Во дворе у Василия всё сложено-уложено. Ребята в избе шумят. Демид быстро сбросил мешок и назад.
   Прибегает на свой двор. Что за чудо: как было у него полдюжины мешков, так и осталось полдюжины! Сам ведь считал - неужели ошибся? Что ж, тем лучше - ещё один мешок с горохом Василию можно отнести!
   Ухватил Демид мешок, побежал к брату. И снова ему повезло: на дворе никого. Собака Демида узнала, ластится к ногам, урчит. Свалил мешок, сел, дух перевёл. Потом со двора бочком-бочком и бегом домой.
   Прибежал. Вот так диво! Как, было мешков шесть, так и лежат!
   "Что-то тут неладно!" - решил Демид. Сел на мешок, стал думать ничего не придумал.
   Потом ещё два мешка отнёс Василию, а мешков не убывает. Что за колдовство!
   "Никуда не пойду, пока не узнаю, в чём дело!" - решил Демид и спрятался за мешками, стал ждать.
   И увидел: вошёл к нему во двор тихо-тихо брат Василий с мешком. Только сбросил его, как заметил Демида.
   - У меня вроде гороха хватает, - смущённо и растерянно молвил Василий. - Тебе вот помочь надумал. Помнилось мне, не уродился горох у тебя в прошлом году...
   - Пока я тебе мешок несу, ты мне успеваешь мешок принести! расхохотался Демид. - Так мы и не соберёмся никогда!
   И верно, когда за ними пришёл Савушка, то братья - одни из всех - не были к переходу готовы.
   - Вот и припоздали из-за чуда! - весело закончил Демид.
   ... Посмеялся Игнат над приключением братьев.
   - А я ночку у князя провёл - словно среди волков в лесу побывал, сказал он. - Спирька норовит своё ухватить, Парамон - своё, князь их обоих объегорить старается. Да ещё боярин от графа прибыл, Голянский.
   Игнат встал, шагнул к коню:
   - Князь, верно, сейчас не спит, думу думает. Поеду помогу ему думать!
   - Береги себя, Игнатушка! - по-матерински сказала бабка Ульяна.
   ... Данила Михайлович Стоеросов впервые за многие годы не лёг в это утро спать.
   По двору усадьбы, как сонные мухи, бродили слуги, конюхи, повара: пока князь бодрствовале они тоже не осмеливались отправиться на боковую.
   А князю было не до сна. Голянский, поп Парамон и Спирька сидели вокруг низкого турецкого дивана, на котором возлежал князь. Как спастись от гнева графа Темитова - вот что волновало всех.
   - Видел я вчера сон: двугорбого коня, - промямлил Стоеросов. Прозывается тот конь "верблюд". К чему бы это?
   - К добру, князь-батюшка, к добру, - рассеянно проговорил Спирька. Горбы - к прибыли...
   Голянский пошлёпал губами и молвил ехидно:
   - Сны-то вы знаете! А вот царёв указ про тех бояр, кто обманом живёт, запамятовали?
   - Ты о чём там? - тихим голосом спросил князь.
   - Тех, кто обманул, бьют батогами, а имущество отбирают! - Голянский с усмешкой оглядел приунывших князя и слуг. - Вот что с вами будет!
   - Мы-то здесь сбоку припёка! - угодливо заглянул в глаза Голянскому Спирька. - Мы людишки мелкие, подневольные.
   - У нас деревень да сёл нет, - проговорил поп Парамон. - С нас что возьмёшь?
   - Да, были времена... - застонал князь. - Бояр уважали, почитали. Как жили в старину! А ныне... Парамон, дай свежую пьявочку!
   - Ну, мне недосуг, - сказал Голянский, вставая. - С вами сам под батоги попадёшь! Пойду отдохну. Всю ночь скакал, не спал. Завтрак мне велите в мои покои подать! Да чтоб, меня не тревожил никто!
   И Голянский, сопровождаемый угодливо хихикающим Спирькой, удалился.
   Когда Игнат вошёл к Стоеросову, то князь уже почти примирился с бедой. Его клонило ко сну, он даже не пытался искать спасения от грядущих громов и молний.
   Поп Парамон так усиленно мусолил пальцами лоб, стараясь выжать из него какую-нибудь толковую мысль, что кожа на лбу покраснела.
   - Выручай, солдат! - простонал князь, завидя Игната. - Ты всё можешь, всё знаешь.
   - А-а, Игнатик, спаситель наш! - обрадовался Парамон. - Колдуй скорее, а то погибель близится.
   - Дело простое! - покрутил ус Игнат. - С королём Карлом шведским под Полтавой справились, можно и с Темитовым управиться. Не велика птица граф.
   Князь на ноги вскочил. Брюхо из халата выпало, до колен висит.
   - Солдат! Спасёшь меня - перстень дам самый драгоценный! Два дам! Три! Алмазных, самоцветных! Я же добрый, ты знаешь, я хороший! Я мужиков люблю, как отец родной! Скажи, что делать, - всё исполню!
   - Перво-наперво, граф Темитов должен думать, что князь Стоеросов - это я. Он же тебя, Данила Михайлович, никогда не видел, подмены не приметит, строго произнёс Игнат.
   - Как! - Князь удивился так, что сел на диван. - Я буду не я? К чему это?
   - Ты, Данила Михайлович, с ним не справишься, с графом, - сказал Игнат. - А я его так вокруг пальца окручу, что уйдёт он со своими солдатами отсюда не солоно хлебавши.
   - Ох, мудрено! - вздохнул поп Парамон. - Чтоб солдат князем был! Охо-хо!
   - Да ведь мне-то всё одно, - усмехнулся Игнат. - Тебе, Данила Михайлович, деньги большие платить графу, а не мне.
   - Что же делать? - Князь руки ослабевшие на колени бросил. - Хоть бы кто присоветовал...
   Куда мне деваться, пока ты, солдат, княжить будешь?
   - Вот как Спирька при тебе ныне бегает, так и ты станешь при мне вроде приказчика, - сказал Игнат.
   - Как Спирька? - застонал князь. - Я?! Вот в старые времена, помню...
   - Сейчас, Данила Михайлович, времена новые, - покрутил ус Игнат. Много князей да бояр по свету бродит, крыши над головой не имеет. Смотри, как бы тебе так же не пришлось.
   - Парамон, да ты-то хоть слово молви! - Князь уцепился за свою бороду, словно утопающий за соломинку. - Чего молчишь?
   - Моё дело, князь-батюшка, пьявки ставить, - смиренно ответил Парамон. - Я уж лучше пойду молебен в церкви за ваше здоровье отслужу, свечку поставлю... О господи! Из грязи - да в князи! Солдат в хоромах боярских! Светопреставление!
   И Парамон, испуганно поглядывая на Игната, боком-боком улизнул из княжеских покоев.
   - Спирька с Голянским сговаривается, Парамон сбежал... Знать, худо моё дело, - вздохнул князь. - Управишься с графом Темитовым, солдат? Или только похваляешься?
   - Управлюсь, - ответил Игнат, - Только ты, князь, меня во всем слушать должен, делай, исполняй без промедления! Как солдат - приказ командирский!
   - Сделаю, всё сделаю, спаситель! - Князь отпустил бороду и уцепился пальцами в сверкающих перстнях за солдатский железный посох. - Выручи только!
   - Надобно Голянского убрать, - сказал Игнат. - Он-то нас графу сразу выдаст.
   - Куда ж его деть?
   - Есть у меня в болоте места потаённые. Отправлю его туда с верными людьми... Потом нужно дворню созвать и приказать строго-настрого, чтоб все меня князем почитали. Слушали меня так, будто я Стоеросов!
   - А я - Спирька? Приказчик?
   - Да ведь на один день единственный! Наутро граф уедет!
   - Спирька-подлец непременно всё графу донесёт, - задумался князь.
   - А мы его вместе с Голянским - в болото! И вся недолга! - предложил Игнат.
   - Прикажи, солдатик, чтоб Спирьку с боярином поскорее убрали, шёпотом попросил князь. - Боюсь я их. А как они сгинут, так я и дворню соберу... Эх, в прежние бы времена!.. А ты слышал, солдат, говорят, граф чудак большой? Спорить об заклад любит, в кости играет, в карты...
   - С чудаком-то, князь, сговориться-сторговаться всегда легче, подкрутил ус Игнат. - На то и расчёт имею.
   Стоеросов запустил все пальцы в бороду и задумался.
   Игнат кликнул Якова. Тотчас же запрягли возок.
   - Мешки нужно с собой взять, - посоветовал Игнату Яков, когда они отправились за Спирькой и боярином.
   ... Голянский что-то высчитывал на бумаге, гусиное перо брызгало чернилами.
   Спирька стоял рядом, радостно вытирал чернильные брызги со своего лица и заискивающе улыбался Голянскому.
   - Что надо? - прошипел Чёрт, когда в комнату без стука вошли Игнат с Яковом.
   - Я же приказал меня не тревожить! - Голянский бросил перо на стол. Сладу нет с этими мужиками!
   Яков, ни слова не говоря, подошёл к Спирьке, схватил его за ворот, второй рукой ухватил за шею
   Голянского.
   - Бунт! Эй, на помощь! - прошептал Голянский обалдело.
   - Зачем продался ты. Дурында, солдату? - захрипел Спирька. - Я же дороже заплачу...
   - Кто из вас ещё слово скажет, - пробасил Яков, - тот уже до смерти молчать будет.
   - Разбой! - тоненьким голоском крикнул Голянский. - Всех под батоги!
   Спирька рванулся было в одну сторону, Голянский - в другую, но Яков так стукнул их лбами, что в комнате загудело, а оба пленника обмякли, как пустые кули.
   - Вот так! - спокойно опуская их на пол, прогудел Яков.
   ... Никто из дворни не понял, что лежало в двух мешках, которые Яков увёз из усадьбы.
   Возле мельницы к Якову на возок подсел Савушка.
   - Открой мешки чуток, - посоветовал Савушка, - а то ещё гости наши задохнутся, не ровён час.
   Дорога-то длинная.
   ... Князь приказал собрать всю дворню - конюхов, псарей, поваров, бондарей, скотников, мастеровых. Вышел на крыльцо вместе с Игнатом.
   - Приезжает завтра граф Темитов, - сказал Стоеросов, поглаживая бороду и жмурясь от непривычного солнечного света. - Вместо меня, пока граф здесь жить будет, Игната-солдата за князя почитайте и ему, как мне, служите. Граф меня в лицо не знает, обмана не приметит.