Проскурин Вадим Геннадьевич. Мифриловый крест

   - Поверь в себе, - сказал я, и мои слова прозвучали во всех девяти слоях истины.
   А потом я, обессиленный, опустился на собственную задницу, привалился спиной к куску разрушенной стены и стал расслабленно ждать конца. В пустой голове осталась только одна мысль - зачем я все это сделал?
   Спустя вечность я ощутил на собственной щеке холодную, но живую и одновременно теплую маленькую, почти детскую, ладошку. Теплую внутренней теплотой, не имеющей ничего общего с кинетической энергией молекул, составляющих плоть.
   - Бедный, - сказала Леночка и вздохнула. - Я прощаю тебя.
   - Что? - мне показалось, что я ослышался.
   - Я прощаю тебя, - повторила Леночка. - Понять - значит простить, не так ли?
   - Наверное. А ты поняла?
   - Поняла. Я… кажется…
   Она встала на ноги и подняла руки к небу. Пространство взвихрилось вокруг нее, лунный пейзаж подернулся туманной дымкой и стал таять. Неопределенность захватила пространство и время, эти понятия перестали существовать, теперь ничто не имеет значения, только она и я, только мы с ней, мы вместе и все, нет больше ничего, кроме отражения тени бытия в наших глазах. Я понял, что она делает, и я вскочил, нет, я взлетел, одним легким движением, как будто секунду назад меня не давила чугунная тяжесть от только что совершенного чудовищного волшебства.
   Мы взялись за руки и процесс пошел. Один за другим куски камня взмывали в воздух и собирались вместе, они плыли друг к другу, соединялись и сливались в единое целое. Мне казалось, что поднимающиеся стены обновленного храма поют что-то торжественное, кажется, это называется осанна, но я могу ошибаться.
   - Как насчет внутренностей? - спросил я.
   - Не волнуйся, - успокоила меня Леночка. Впрочем, какая она теперь Леночка, скорее уж, святая Елена. - Они не успели забыть свое место, они вернутся и все восстановится.
   - Спиридон?
   - Ты справишься?
   - Боюсь, что нет. Нет, я не справлюсь.
   - Я тоже. Его сила в нас, если изъять ее из наших сущностей, они распадутся. Думаю, он будет не в обиде. Авраам принес в жертву собственного сына, а мы с тобой принесли в жертву священника.
   - В его смерти виноват только я.
   - Я беру на себя половину греха.
   - Почему?
   - Потому что результатами греха пользуемся мы оба. Спасибо тебе.
   - За что?
   - Ты дал мне веру.
   - Она и так была у тебя. Раньше ты не могла собрать церковь из обломков, но это не показатель.
   - Я и сейчас не могу сделать это одна. Мы сделали это вместе.
   - Тебя не пугает, что я вампир?
   - Ты больше не вампир.
   - Как это? - я сформировал клыки и продемонстрировал их Леночке.
   Она фыркнула.
   - Я тоже могу так сделать, ну и что? У тебя больше нет зависимости от человеческой крови.
   - Как ты это сделала?
   - Не знаю, я знаю только, что я сделала это и все. Да и вообще, я не уверена, что это сделала именно я.
   - А кто же?
   - Бог.
   - Бог?
   - Бог. Он обратил на нас взор и сделал то, что посчитал нужным.
   - А что он сделал?
   - Дал нам силы.
   - Зачем?
   - Откуда я знаю? Кто вообще может похвастаться, что понимает дела господни? Знаешь, Сергей, я припоминаю, что тут неподалеку, вон за тем углом, есть забегаловка. Пойдем, посидим?
   - Разве это не грех?
   - Мне открылось, что нет. Бог открыл мне, что большинство запретов, которые накладываются его именем, не имеют никакого смысла. Так пойдем?
   - Пойдем.
 

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ПРЕЛЮДИЯ К АРМАГЕДДОНУ

1.

   Мы неплохо посидели, мы выпили на двоих три бутылки "Хванчкары", настоящей грузинской, если верить этикетке, но опьянение так и не пришло. А потом мы пошли ко мне домой, сразу с порога направились в спальню и довели возникшую между нами духовную близость до логического завершения.
   - Грешить приятно, - сказала Леночка и хихикнула.
   - Это не грех, - возразил я, и она снова хихикнула.
   - Да знаю, - сказала она, - я просто шучу. И это совсем не больно.
   - Боль бывает не у всех, - заявил я с видом глубокого знатока и Леночка рассмеялась.
   - Ты читаешь мои мысли? - догадался я.
   - Ага. Это так забавно! Спасибо тебе! - она поцеловала меня в губы. - Это так здорово! Как будто я впервые в жизни по-настоящему проснулась. Оказывается, бог совсем не суровый.
   - Да ну?
   - Ну да! Он, оказывается, совсем не запрещает радоваться жизни. А жизнь так прекрасна! Если смотреть на нее под правильным углом.
   - Не сказал бы.
   - Да, конечно, для тебя все по-другому, ты же темный.
   - Какой такой темный? Ты, вообще, о чем?
   - Ты разве не понял? Тебе не открылось?
   - Ничего мне не открылось, если не считать того, что я теперь могу взрывать здания из воображаемой пукалки.
   - Не только! Ты еще овладел телекинезом.
   - Я и раньше умел летать.
   - Одно дело летать самому и совсем другое дело перемещать других. Ты уже забыл, как выкинул меня в окно?
   - Да, действительно. А еще я прикрыл тебя щитом от падающих камней.
   - А потом мы с тобой собрали камни. И ты избавился от привычки к вампиризму.
   - Это ты так говоришь. Ты уж извини, но в это я поверю только тогда, когда пройдет два месяца и я никого не укушу.
   - Фома ты мой неверующий. Так тебе не открылась судьба?
   - Нет.
   - Странно.
   - Не томи! Какая моя судьба?
   - Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, ты темный… я так и не поняла, то ли мессия, то ли предтеча.
   - Антихрист, что ли?
   - Можно и так сказать.
   - Если я антихрист, тогда кто ты?
   - Твой оппонент со стороны света.
   - Охренеть! Знаешь, милая, может быть, я все позабыл, но что-то я не помню, чтобы в священном писании было написано, что антихрист будет… эээ…
   Леночка расхохоталась.
   - Если понимать в переносном смысле, - заявила она, - то как раз это там и написано. А еще там написано, что потом все будет наоборот. Кстати, ты уже восстановился? Я хотела бы попробовать.
   - Подожди! Это слишком серьезно. Добро и зло - силы взаимоисключающие, будь ты посланцем господа, а я посланцем Сатаны, мы бы немедленно возненавидели друг друга.
   - С чего ты взял? Разве бог ненавидит Сатану?
   - А что, нет? Или эта истина тебе тоже открылась?
   - Ну да, открылась. Когда ты перестаешь воспринимать писание как догму, сразу открывается много новых истин. Бог всемогущ? Всемогущ. Дьявол всемогущ? А?
   - Я понял. Ты утверждаешь, что бог терпит дьявола, потому что…
   - Ничего ты не понял! Кто сотворил дьявола?
   - Бог?
   - Правильно, больше некому. А зачем?
   - Зачем?
   - Самому подумать слабо?
   - Да иди ты! Ты прямо как Зина, она тоже все время загружала, типа, подумай, это полезно, будешь много думать - будет тебе просветление…
   - Оно пришло.
   - Оно пришло не из-за этого.
   - А из-за чего?
   - Из-за того, что ты оказалась в горящей церкви.
   - А почему я оказалась в горящей церкви?
   - А я откуда знаю?
   - Ты знаешь.
   - Намекаешь, что тебя направил туда бог?
   - Вот именно.
   - А меня, стало быть, он тоже направил?
   - Ничто не происходит помимо его воли.
   - Даже то, что не должно происходить?
   - Один бог решает, что должно происходить, а что не должно.
   - Сдается мне, что твое просветление проходит. Ты опять начинаешь думать, как раньше.
   - Я всегда так думала. Просто раньше я многого не понимала, а теперь бог помог мне понять. А ты стал его орудием.
   - Всегда мечтал быть орудием.
   - Не заводись. Иди лучше сюда.
 

2.

   Зина вернулась довольно рано, не было еще и пяти часов вечера. Я сразу понял, что она покормилась, трудно с чем-либо перепутать радостный блеск в глазах, отражающий вселенскую любовь, бушующую внутри.
   Зина застыла столбом на пороге комнаты, она смотрела на нас с Леной и тупо хлопала глазами, как стюардесса из неприличного анекдота, стоящая в туалете самолета и думающая, кто сидит за штурвалом. Впрочем, она быстро справилась с собой.
   - Приветствую тебя, владыка, - сказала она. - И вас, владычица, тоже приветствую. Поздравляю тебя, Сергей.
   - С чем? - спросил я, хотя и так уже все понял.
   - Как с чем? С просветлением, с чем же еще. А вы, владычица, не знаю вашего имени…
   - Лена. Просто Лена, и никакая не владычица.
   - Вы что, вместе просветлились? Ни фига… простите, владычица.
   - Хватит просить прощения, - заявила Лена и резко встала с кровати, не обращая никакого внимания на собственную наготу. - Тебе не за что извиняться, думаешь, я никогда не слышала бранных слов? И вообще, какая я тебе владычица?
   Зина смиренно наклонила голову.
   - Благодарю вас, влад… гм… благодарю вас, Лена, за оказанную честь.
   - Обращайся ко мне на ты, - перебила ее Лена, - и нечего говорить о чести. В ненужных формальностях нет чести.
   Зина снова склонила голову.
   - Ну что ты все время подобострастничаешь? - высказалась Лена. - Неужели боишься меня? Точно, боишься. Почему? А, поняла… хочешь?
   Как ни странно, Зина поняла невысказанную мысль. Она растерянно кивнула, а на лице у нее появилось обалдевшее выражение.
   - Разве… - прошептала она.
   - Разве, - согласилась Лена, - очень даже разве. Зря ты не дождалась.
   - Я же не знала.
   - Знаю, что не знала. Сходи, умойся, и больше не греши.
   Зина выпорхнула из комнаты странной походкой, чудом разминувшись с дверным косяком. Я посмотрел на Лену и понял, что не знаю, что сказать.
   - Ничего не говори, - сказала Лена. - Это она тебя инициировала?
   - Она.
   - Она очень хорошая женщина, это видно с первого взгляда. Если уметь правильно смотреть. Почему она стала вампиром?
   - Научный эксперимент.
   - Да ну? И какие же дебилы его проводят?
   - Служба защиты веры или что-то в этом роде, уже и не помню. Это в другом мире.
   - В другом мире? Подожди-ка, лучше напрямую… ну ничего себе! Оказывается, параллельные миры и вправду существуют, а я думала, что это все бредни бесовского ящика. И газет бесовских. В них иногда такое пишут, типа, что вампиры супермаркет ограбили… стоп… это был ты!
   - Мы с Зиной.
   - Вы идиоты! Неужели по-другому нельзя было денег заработать? И зачем было устраивать представление в торговом зале? А, понимаю… упоение от новых возможностей, желание сделать все побыстрее, ощущение неуязвимости…
   - Ты так легко роешься в моей памяти?
   - Ну да, в этом нет ничего сложного. Ты тоже можешь.
   - Я… я стесняюсь.
   Лена звонко расхохоталась.
   - Нашел чего стесняться! Когда людей кусал, небось, не стеснялся. Нет, нет, я не в упрек! Было и прошло, кто старое помянет, тому глаз вон. Хочешь исповедаться?
   - Да иди ты! Знаешь, ты так изменилась, даже не верится, что это ты. Я теперь даже боюсь в тебя заглядывать.
   - В тихом омуте черти водятся. Знаешь теорию насчет Аполлона и Диониса?
   - Нет.
   - Когда испытываешь сильные эмоции, необязательно их выражать. Экстаз может быть внешним и внутренним…
   - Знаю. Я любил прислушиваться к твоим чувствам, когда ты молилась. У тебя так мощно крышу сносило…
   - Тогда чему ты удивляешься? Я поняла нелепость ограничителей поведения и перестала стесняться. Знаешь, как меня достало быть серой мышкой! Все смотрят, как на идиотку, смеются почти что в лицо, богохульные анекдоты рассказывают… Но я на них не обижаюсь, мне открылось, что я и сама была хороша, потому что показное смирение суть лицемерие и фарисейство, надлежит не скрывать чувства, а… наверное, в глубине души я всегда хотела стать свободной. Короче, внутри я та же самая, загляни сам и убедись.
   - Это-то и пугает.
   - Нашел чего бояться!
   - Ты так спокойно обо всем этом говоришь! Ты такая светлая, что светлее не бывает, и ты говоришь, что я антихрист, и одновременно по-дружески болтаешь со мной, мы занимаемся сексом…
   - Зло побеждается не злом, но отсутствием зла. А ближнего надо возлюбить. Давай еще?
   - Я не супермен.
   - Это можно исправить.
   - Нет уж!
   - Почему? Разве мужчины не всегда этого хотят?
   - Не в таких количествах. Завтра у меня и так задница будет болеть.
   - Почему задница?
   - Потому что там мышцы. Между прочим, ягодичная мышца - самая сильная в человеческом теле.
   - Да ну?
   - Честное слово, я в какой-то книжке читал.
   - Ты еще и книжки читал?
   - Не издевайся! Не такой уж я и темный, каким кажусь.
   - Знаю. Не обижайся, я просто шучу. Это нервное.
   - Ты замечательно держишься.
   - Спасибо. А куда Зина ушла?
   - Не знаю. Пойду, посмотрю.
   Я пошел посмотреть и обнаружил, что Зина вообще ушла из квартиры.
   - Жалко, - прокомментировала это Лена, - можно было бы…
   - Нет уж! По крайней мере, не сегодня. К таким вещам надо постепенно привыкать… и вообще, ты меня пугаешь. Кто из нас посланец зла?
   - Тьма - не зло. А любовь - тем более не зло.
   - Даже групповуха?
   Лена расхохоталась.
   - Причем здесь групповуха? Я об этом даже не думала, честное слово! Ну, в самом деле, кто из нас развратник? И вообще, чем тебе групповуха не нравится? Какая, вообще, разница, сколько людей любят друг друга?
   - И это говорит девушка, лишившаяся невинности пару часов назад!
   - Не пару часов, а почти четыре. А невинность - это ерунда. Мне открылось, что невинность не в этом самом, а в душе, а душевную невинность я не потеряла.
   - Догадался Штирлиц…
   - Да ну тебя! Тебе легко прикалываться, а я сейчас вспоминаю, что было раньше и ужасаюсь, какая дура была. Это кошмар! Я ведь на самом деле думала, что все делаю правильно!
   - Ничего страшного, такие чувства у всех возникают время от времени.
   - У меня никогда раньше такого не было.
   - Ты бы еще побольше молилась.
   - Между прочим, если бы я не молилась, ты бы меня не просветлил, и моя сила не отразилась бы на тебя, и ходил бы ты сейчас злой и растерянный. Так что лучше не наезжай!
   - Ты молодец, - сказал я, становясь перед ней на колени, но не для того, чтобы в чем-то покаяться, а просто чтобы обнять ее бедра. - Ты великолепно молилась. Я благодарю тебя всем сердцем. Спасибо тебе, что помогла мне и отдельное спасибо тебе, что ты такая… как бы это сказать…
   - Да скажи уж, - улыбнулась Леночка, - не стесняйся.
   И действительно, чего стесняться, если она и так все понимает?
   - Я люблю тебя, - сказал я.
   - Я люблю тебя, - откликнулась Леночка и мы поцеловались. Бережно и ласково, трогательно и невинно, в нашем поцелуе почти не было страсти, это был символ. Символ большой и чистой любви, соединяющей несоединимое.
 

3.

   Если мама и удивилась появлению Леночки в нашей квартире, она ничем этого не показала. Она доброжелательно поприветствовала гостью и отправилась на кухню ставить чайник. Удивительная тактичность для нее.
   Все стало ясно, когда мы пили чай и мама обратилась к Леночке:
   - Знаешь, Зина, ты меня извини, я тебе на позатой неделе столько всего наговорила…
   - Кто? - не поняла Лена.
   - Ну, что у тебя лучше получается сквозь стены проходить, чем людей лечить. - Очевидно, мама расслышала не "кто", а "что". - Не обижайся на старуху, дочка. Мы, старые люди, такие, у нас что на сердце, то и на языке. Мне так плохо было!
   - Догадываюсь, - кивнула Лена, - только я не Зина, я Лена. Зина ушла.
   - Куда?
   - Не знаю. Сережа, ты не знаешь? Да, точно, она же квартиру недавно купила, туда, наверное, и ушла.
   - Ты что, его мысли читаешь? Ты тоже волшебница?
   - Ага. Только вы не бойтесь, я добрая, еще добрее, чем Зина, - Лена хихикнула. - Хотите, я ваши мысли прочту? Да ну, ерунда какая, нашли, чего бояться? Да. Нет. Да. Да честное слово! Да. Уже.
   - Что уже?
   - Все уже. Завтра к врачу не ходите, лучше сходите недели через две, она подумает, что это лекарства помогли. А то она расстроиться может, подумает, что с ума сошла или еще что-нибудь нехорошее.
   - Лена, ты такая…
   - Сильная. Я очень сильная волшебница, гораздо сильнее, чем Зина. И еще я добрее. В переносном смысле, конечно. Добро, зло… это все абстракции, мир есть мир, все зависит от того, как на него смотреть. Да. Тем более. Да не осуждаю я вас! Жалею, но не осуждаю. Потому что душу жалко. Не поможет. Не, даже не думайте! Ага, точно, фарисейство. Конечно, существует! Могу, только так непривычно как-то и неудобно. Если вас раздражает… тогда буду.
   Я встал и пошел в комнату, оставив на столе недопитый чай. Глупо, но я чувствую себя полнейшим идиотом, когда слушаю только половину разговора. Я ведь тоже могу слышать мысли мамы, но я не успеваю за Леной, ее магическое поле или как там его правильно назвать, работает настолько быстрее моего, что я чувствую себя каким-то ущербным. Понимаю, что это ощущение нелепое и идиотское, но избавиться от него не могу.
   Нет, милая, не нужно меня от него избавлять. Оно тоже часть меня и мне будет неприятно, если ты оторвешь от меня кусок, пусть и подтухший. Позволь мне самому разбираться со своими отбросами.
 

4.

   Мы с Леной провели чудесную ночь, даже слишком чудесную, потому что наутро у меня болела не только задница, но и бедра и поясница. Наскоро позавтракав, Лена убежала успокаивать свою маму, которая, как Лена сказала, уже успела обзвонить все больницы и морги, и вообще с ней чуть инфаркт не случился, и это было непростительно забыть о собственной матери даже с учетом всех вчерашних переживаний.
   В общем, Леночка ускакала ликвидировать последствия невольного греха, а я отправился на поиски Зины. Надо бы с ней все обсудить, а то у меня уже голова кругом идет.
   Найти Зину оказалось совсем несложно. Это только кажется, что в Москве на каждом углу стройка, а на самом деле только что построенных зданий не так уж и много, а если знать район, где располагается интересующий дом, и примерную стоимость квартиры, то найти нужное жилье совсем просто. Особенно если умеешь проникать в запертые комнаты и читать мысли окружающих людей.
   Оказывается, я умею не только читать мысли, но и внушать их. То есть, не совсем внушать, я просто могу заставить человека вспомнить то, что мне нужно, чтобы потом прочитать воспоминание прямо из головы. Очень удобный способ, получение нужной информации ускоряется многократно.
   Зины в квартире не было, зато там вовсю трудились нелегальные иммигранты, в голове самого главного таджика обнаружился номер мобильника Зины, а остальное, непонятно почему, оказалось совсем просто. Я так и не понял, как в мою голову пришло знание, где конкретно в Москве находится интересующий меня телефон. Да и не хочу я знать всех подробностей, для меня важен только результат, а каким путем он достигается - какая разница?
   Зина сидела в ресторане, не самом крутом в Москве, но обед здесь стоит примерно столько же, сколько месячная зарплата водителя "Газели". Зина задумчиво поглощала второе блюдо, подозрительно похожее на общепитовский гуляш с жареной картошкой. Здесь, наверное, оно называется по-другому и официант говорит посетителям, что приготовлено оно не из телятины с рынка за сто пятьдесят рублей килограмм, а из какой-нибудь экзотической антилопы, очень редкой, но в красную книгу не занесенной, потому что иначе это было бы нарушением закона. Помнится, пару лет назад, в год кролика, был популярен один анекдот. Знаете, чем отличается кот от кролика? Если в ресторане, то ничем.
   Напротив Зины сидел удивительно колоритный персонаж. Метр девяносто ростом, примерно девяносто пять килограммов весом, стрижка длиной два сантиметра, малинового пиджака и золотой цепи в палец толщиной не наблюдалось, но нехилая гайка на среднем пальце правой руки все-таки присутствовала. Впрочем, несмотря на характерную внешность, он не производил впечатления опасного человека, скорее, он был похож на большого спокойного кота.
   Чтобы не нервировать метрдотеля и не препираться с ним, я материализовался за его спиной и направился к столику, как будто так и надо.
   - Привет, Зина, - сказал я, и обратился к ее собеседнику, - здравствуйте.
   - Здравствуй, владыка, - ответила Зина.
   Мужик продемонстрировал глаза по пять копеек.
   - Да какой я тебе владыка? - улыбнулся я. - Не говори так, это меня нервирует. Я с тобой поговорить хочу.
   - Да, конечно, - быстро согласилась Зина, вставая, - пойдем. Извини, Саша, мне пора.
   Амбал по имени Саша оценивающе оглядел меня и, похоже, не пришел ни к каким определенным выводам.
   - Все нормально? - спросил он Зину.
   - Да, все нормально, - ответила она, - не волнуйся.
   - Если что… - начал Саша, но Зина оборвала его небрежным жестом.
   - Если что, я позвоню, - сказала она, - и ты мне поможешь, правильно? - она улыбнулась.
   - Правильно, - согласился Саша, встал со стула, сделал шаг к Зине и поцеловал ее. Немного неуверенно.
   Зина не отреагировала на поцелуй, нет, она не сопротивлялась, она просто не отреагировала. Саша отлип от нее и мы направились к выходу.
   - Я к твоим услугам, - сказала Зина.
   - Что это за хмырь? - спросил я.
   - Просто человек. Неплохой человек, по-моему, даже не бандит. Хотя я точно не знаю, я в его мыслях вообще почти ничего не понимаю. Акции какие-то…
   - Неважно. Что ты думаешь насчет всего этого?
   - Твоего просветления?
   - Да.
   - Раньше я такого не видела. Говорят, такие случаи бывают, но очень редко.
   - А как обычно бывает?
   - Медленно, постепенно, в течение многих лет. Потрясение было сильное?
   - Да уж. Священник, которому я исповедовался, узнал, что я вампир, проклял меня, проклятие начало работать, я загрыз священника, проклятие не рассосалось, пришлось разнести церковь по кирпичикам. Брр…
   - Круто. А Лена откуда взялась?
   - Она была в церкви, когда я сражался с проклятием. Я ее спас, потом она начала ругаться, а я стал ее грузить какой-то ерундой… в общем, как-то незаметно… нет, не могу объяснить! Это такое чувство… его просто не с чем сравнивать!
   - Никто не может объяснить свое просветление, - вздохнула Зина. - Такова жизнь. Тебе повезло, такой шанс выпадает единицам.
   - Зина говорит, что это было не везение, а воля божья.
   - Какая разница, как это называть? Воля божья непознаваема по определению, назови ее везением и ничего не изменится.
   - Лена говорит, я антихрист.
   - Почему?
   - Ей открылось.
   - Если ты говоришь с богом, это вера, а если бог говорит с тобой, это шизофрения. Насчет антихриста - это у нее галлюцинации.
   - Я тоже так думаю. В самом деле, какой я антихрист!
   - Ты когда родился?
   - Двадцать второго октября.
   - Ничего похожего.
   - На что?
   - Говорят, антихрист должен родиться в конце июня - начале июля. Но это, скорее всего, ерунда.
   - А что еще известно про антихриста?
   - Почти ничего. Про него многое говорят, но непонятно, где пророчества, а где фантазии. Основная идея в том, что антихрист - это Христос наоборот.
   - Тогда он должен быть женщиной.
   - Быстро ты сообразил. Да, главная проблема в том, что непонятно, что считать "наоборот", то есть, какие свойства Христа должны быть обращены. Христос был человеком, должен ли антихрист не быть человеком?
   - А кем же тогда? Жабой какой-нибудь или инопланетянином?
   - Понятия не имею. Нет, Сергей, это у нее бред. Ничего страшного в этом нет, бывает и хуже, митрополит наш, например, когда просветление обрел, такой шабаш в монастыре устроил, - Зина передернула плечами, то ли от ужаса, то ли от блаженства. - Короче, не бери в голову.
   - Она еще говорит, что она - мой светлый оппонент.
   - Это вряд ли, по всем пророчествам выходит, что Христос явится в облике мужчины. Если вообще явится в вещественном облике. Может, это ты Христос, а она антихрист?
   - Не издевайся!
   - Извини. А до какого уровня ты просветлился? Ты теперь святой или мессия?
   - Понятия не имею.
   - Давай проверим.
   - Как?
   - Сотвори какое-нибудь чудо.
   - Какое?
   Я огляделся по сторонам и увидел, что на ловца и зверь бежит. Два молодых человека в строгих черных пальто направлялись в нашу сторону, спокойные и сосредоточенные, прямо-таки люди в черном. У одного из них на груди болталась бирочка, я напряг глаза и прочел, что на ней написано. Старейшина Харщ.
   - Здравствуйте, - произнес старейшина Харщ с отчетливым иностранным акцентом, скорее всего, английским. - Вы позволите занять несколько минут вашего времени?
   Я пожал плечами и Харщ истолковал это как знак согласия.
   - Мы представляем единую церковь Христа, - заявил Харщ, - вы можете звать меня старейшина Харщ, а это старейшина Робин. Вы что-нибудь слышали о нашей церкви?
   - Вы кришнаиты? - спросил я.
   Нет, я не такой идиот, чтобы не знать, что кришнаиты - не христиане, просто мне захотелось посмеяться над ними. Не знаю, почему, может, потому, что они производили такое странное ощущение… как будто у них бесы в голове.
   Харщ вздрогнул и они с Робином недоуменно переглянулись. Наверное, такие дремучие клиенты им давно не попадались.
   - Мы не кришнаиты, - ответил Харщ. - Наша церковь известна как мормонская, но мы называем себя "Единая церковь Христа".
   - У вас правда многоженство? - поинтересовался я.
   - Нет, - с достоинством провозгласил Харщ, - мы больше не практикуем многоженство, потому что это противоречит законам Соединенных Штатов. Мы законопослушные граждане.
   - Жаль. Было бы интересно.
   - Да, это очень интересно! - обрадовался Харщ. - Позвольте, я расскажу вам об основных положениях нашей веры.
   - Пожалуйста.
   - В глубокой древности пророки Американского континента…
   - Какие пророки?
   - Пророки Американского континента. Не перебивайте, пожалуйста.
   - Индейцы?
   - Какие индейцы?
   - Ну, пророки. В глубокой древности на Американском континенте жили одни только индейцы. Эти пророки были индейцами или древность была не очень глубокая?