Страница:
Поиграли. Порулили. Насадили. Устроили такое: В общем, спустя полгода стало очевидно, что страна переживает паралич всей и всяческой власти. Надо было наводить порядок - однако едва ли кто-либо знал, как это сделать. Внутри страны уже не было силы, способной привести ее в чувство - разве что на оккупацию оставалось рассчитывать, благо шла война. Но даже и в этом случае - где найти противника, который был бы способен оккупировать и усмирить такую страну? Германия в лучшем случае оттяпала бы себе Украину, предоставив остальную территорию собственной судьбе. Между тем надвигалась зима, пережить которую без централизованных усилий по снабжению у городского населения было немного шансов. Страна полным ходом летела в пропасть, и не было никого, кто стремился бы взять в этот момент власть, ибо власть означает ответственность, а брать на себя ответственность за происходящее никому не хотелось. Решиться на это могли либо действительно жертвенные спасители Отечества, каковых что-то не находилось, либо: либо абсолютно безответственная сила, живущая по принципу «дают -бери, а там посмотрим».
И такая сила в России существовала. Это была мелкая отмороженная радикальная партия социал-демократов-большевиков, которая, углядев, что события вроде бы развиваются по ее теории, радостно ломанулась к власти (и без малейшего труда тут же ее получила). За что ей огромное спасибо, что хоть она осмелилась, а то бы вообще неизвестно, в чьих колониях мы бы сегодня жили. Хотя, конечно, безумная была авантюра, и даже большевики, если бы они остановились и задумались, то, пожалуй, испугались бы - но они не останавливались и не задумывались, вот в чем вся штука-то! Тем более что у каждого в потайном ящике был паспорт на чужое имя и определенная сумма в валюте или ценностях, так что в любой момент можно было подхватиться и исчезнуть.
Если бы это была какая-нибудь европейская страна, то добрые соседи подобную смуту задавили бы моментом. Но соваться в дикое поле, охватывающее шестую часть земного шара, да еще при том уровне транспорта и связи: Нет, если бы у нас была общая граница с Соединенными Штатами, конечно, всего можно было бы ожидать: ломанулись же они сейчас в исламский мир устанавливать свои порядки, хватило соображения! Но США были за океаном, а европейцы все-таки и слабее, и умнее, так что предпочли грабить Россию по окраинам да скидывать белогвардейцам армейские излишки за хороший процент -авось справятся. Не справились, да и не могли. Потому что народ не хотел жить так, как жили раньше. Причины были крайне простые: мир, земля, и просто все достало - помещики, заводчики, чиновники, война, земельный вопрос:
Эта книга - не о революции и не о советской власти, потому не буду разбирать все это в деталях. Как-нибудь в другой раз: Однако на один вопрос надо бы дать ответ. А именно: если эта власть была так плоха, почему она удержалась? До начала 30-х годов в это мало кто верил внутри страны и никто не верил за границей. Когда началась коллективизация, то падения советской власти ожидали буквально со дня на день. Большевики выкаблучивали по отношению к могучей и непредсказуемой стране такое, на что нынешние американцы, при всей их силе, решились бы разве что в каком-нибудь Парагвае, ибо с чуть более сильным Ираком уже не катит: А ведь советское правительство удержалось во время Гражданской войны, страна не сдетонировала при коллективизации, не капитулировала в Великую Отечественную. И, кто бы что бы ни говорил, объяснить это можно лишь двумя вещами: рабской психологией народа либо тем, что народ был за правительство. Несмотря ни на что.
Насчет рабской психологии семнадцатый год, кажется, все прояснил. Во многом именно тем и объясняется успех большевиков, что страна больше не хотела себе хозяев - в смысле бар и господ. Все эти крестьянские восстания при советской власти, конечно, имели место: но то были чисто домашние разборки. Грубо говоря, мужики стремились к своему идеалу - налогов не платить, рекрутов не давать, - а государство к своему: деревня должна быть управляемой и давать хлеб. Каждый ломил силой: одни - вилы продотрядовцам в живот да красного петуха в колхозный амбар, другие - повстанцев к стенке, кулаков в Сибирь. Ну стиль взаимоотношений был в то время такой, что тут поделаешь: И если в 1930 году число восставших насчитывало миллион человек, то ведь остальные-то все-таки не восставали, несмотря на все «перегибы». А народу в деревне в то время жило около 120 миллионов. И если кто-то думает, что восставшие крестьяне снова пустили бы к себе помещика:
По-видимому, идея «социальной справедливости», выдвинутая большевиками, низам христианской страны оказалась все-таки ближе, чем многочисленные теории, объясняющие, почему богатый должен быть богат, а бедный - беден. Тем более в России, где менталитет своеобразный: русский человек предпочитает жить не по закону, а «по понятиям», не по теории, а как считает нужным. Этим отчасти объясняется то, что общество достаточно активно относилось к большевистским преобразованиям и готово было многим ради них поступиться: потому что те совпадали с народным представлением о том, что надо делать.
(Возьмем для примера 90-е годы: при таком мощнейшем средстве «промывания мозгов», как телевидение, при всей кажущейся логичности демократических идей буча все равно была в основном верхушечной, интеллигентской. Народ какое-то время пошумел, но уже через несколько лет попросту перестал ходить на выборы, а слово «демократия» стало в России ругательным, да еще две буковки в середину вставили, совсем хорошо получилось:)
Кредит доверия был таким, что это позволило стране продержаться еще пятьдесят лет после войны: да и дольше быдержались, если быу Советского Союза, как в начале века у Российской империи, полностью не сгнила верхушка.
Так что сказка о «злобных большевиках», терроризировавших страну до полной бессловесности, не выдерживает критики. Во-первых, эту страну не очень-то и затерроризируешь. А во-вторых, не стоит забывать, какое наследство досталось большевикам от «золотой России, которую мы потеряли» (особенно если считать Временное правительство, интервентов и «белых» также ее представителями). Полная разруха в промышленности (10% от уровня 1913 года), агонизирующий транспорт, одичавшее население. Чудовищная отсталость сельского хозяйства, с которым было вообще непонятно что делать. Катастрофическая нехватка специалистов во всех областях, кроме военной:
Нет-нет, конечно, я понимаю, Российская империя была могучей и великой державой во всех отношениях. Это гады-большевики пришли и за несколько месяцев довели ее до ручки. Как в том анекдоте: «Ясорок лет сапоги носил, и ничего, а зять надел и за неделю изорвал».
«Кровью умытые» в коридорах власти
Но все это не отменяет того факта, что в октябре 1917 года к власти в России пришли радикалы. Которые и составили потом правящую верхушку общества. А радикал - это вполне определенный психологический тип. Это человек, который «против».
Нет, он, конечно, говорит, что он «за»: За какую-нибудь великую идею социальной справедливости или национального возрождения, как правило, совершенно нежизнеспособную: Но ведь они никогда не собираются реально воплощать в жизнь то, что декларируют! Это так, брэнд для рекламы. Они живут за счет того, что выступают против существующей власти. Как диссиденты. Только диссидент соотносится с революционером, как пушистый домашний котенок с африканским львом.
Но ведь самое смешное в том, что пришедшие к власти в 1917 году даже и революционерами-то не были! Это были «деятели разговорного жанра», всю свою политическую жизнь прожившие за границей. Председателем нового правительства стал политик-теоретик Ленин, никогда и не нюхавший государственного управления, наркомвоенмором - сначала бывший семинарист Подвойский, затем военный корреспондент Троцкий, первым главнокомандующим - прапорщик Крыленко. А почитать их писания по поводу будущего устройства общества - все утописты мира коллективно отдыхают! Герберт Уэллс в свое время замечательное прозвище дал Ленину - «кремлевский мечтатель». Такими они и были.
Вот только жизнь не давала большевикам времени всерьез приняться за реализацию своей мечты. Она ставила перед ними множество конкретных задач: и большевики эти задачи конкретно решали. Смешные утописты в стратегии, они оказались гениями оперативной работы. С одной маленькой поправочкой: пока шла война. Пока шла война, пока требовалось напряжение всех сил, пока организм работал в режиме чрезвычайной ситуации, они справлялись великолепно! Поскольку работа в режиме аврала полностью совпадает с сущностью революционера, который в этом случае может действовать на инстинктах и интуиции, а природа - великая сила. По крайней мере, уж точно сильнее разума.
Но вот война закончилась. Страну надо было переводить в режим мирного времени - да она и сама уже в этот режим переходила. И тут же появились психологические проблемы, охватившие сразу всю управленческую элиту общества. Потому что руководство в мирное время в корне отличается от военного. Это кропотливый упорный труд, который способен любого «пламенного революционера» довести до истерики тем раньше, чем революционер пламеннее.
Вот как виделось устройство социалистического общества Ленину. «1. Источник власти - не закон, предварительно обсужденный и произведенный парламентом, а прямой почин народных масс снизу и на местах, прямой "захват", употребляя ходячее выражение. 2. Замена полиции и армии, как отделенных от народа и противопоставленных народу учреждений, прямым вооружением всего народа; государственный порядок при такой власти охраняют самивооруженные рабочие и крестьяне, самвооруженный народ. 3. Чиновничество, бюрократия либо заменяется опять-таки либо непосредственной властью самого народа, либо по меньшей мере становится под особый контроль, превращается не только в выборных, но и сменяемыхпо первому требованию народа, сводится на положение простых уполномоченных; из привилегированного слоя с высокой, буржуазной, оплатой "местечек" превращаются в рабочих особого "рода оружия", оплачиваемых не вышеобычной платы хорошего рабочего».
Самые непримиримые ушли в оппозицию сразу. В 1926 году Сталин говорил о разнице между ними и «генеральной линией». «В чем состоит эта разница? В том, что партия рассматривает нашу революцию: как революцию, представляющую некую самостоятельную силу, способную идти на борьбу против капиталистического мира, тогда как оппозиция рассматривает нашу революцию как бесплатное приложение к будущей, еще не победившей пролетарской революции на Западе, как "придаточное предложение" к будущей революции на Западе, как нечто, не имеющее самостоятельной силы». Впрочем, им было не так уж важно где: не в Европе, так в Бразилии, не на Западе, так на Востоке! Лишь бы продолжался бой, «и сердцу тревожно в груди», и далее по тексту:
Это была первая линия раскола партии большевиков. Почему я не говорю о взглядах оппозиции, о борьбе за власть и пр.? Все это тоже было, однако вокруг Сталина собирались люди определенного психологического типа, и против него - тоже люди определенного психологического типа, только другого. А взгляды - что взгляды? Их можно менять по десять раз в год, и совершенно искренне, а можно не иметь вовсе. Суть же не в этом, а в том, чего больше хочется человеку - воевать или строить.
Оппозиция то отделялась, то присоединялась, дробилась и множилась, но в целом здесь все определилось достаточно рано. Во властных структурах Советского Союза теперь могли работать только те, для кого происходящее в России было важнее «мировой революции».
Но ведь этим все не ограничилось! Психологический конфликт остался нерешенным, потому что властной элите даже и в России по-прежнему было милее бороться, чем строить, и решать все вопросы силой, а не миром. Чтобы это увидеть, достаточно рассмотреть фотографии тогдашних «партийных баронов». Рано или поздно должен был проявиться второй раскол.
Революция и менталитет
И снова о менталитете, то есть, по-простому говоря, народном представлении о том, как надо жить. Сколько раз было замечено: если человек живет так, как ему органично, он счастлив. Есть такая байка про ученых Физико-технического института: «Сидим в подвале, испытываем машину. Вдруг свет погас. Что такое? Вылезли наружу - Февральская революция. Тут свет дали, снова в подвал полезли. Работаем дальше. Опять свет погас. Вылезли наружу - Октябрьская революция:»
А теперь вспомним мечту советской интеллигенции конца 80-х - о прилавках, полных колбасы разных сортов, и чтоб непременно тоненько порезано и красиво упаковано. Да ведь эти, которые за колбасу, в подвале Физтеха захиреют. А ученые в их колбасном раю повесятся: Между тем на своем месте все совершенно счастливы.
Попробуем подумать: а что в большевистской программе совпадало с русским менталитетом и что не совпадало? По большому счету да, общество без бар и господ, самим управлять своей жизнью: Это надо попробовать так пожить, да посмотреть, что получается, на собственной шкуре, чтобы осознать, что не все так просто. В общем, народу основополагающая идея понравилась. А вот с частностями оказалось уже сложнее.
«Мировая революция»? Этим, конечно, можно на какое-то время увлечься, особенно если спьяну. Но в целом русский народ страстью к мессианству никогда не страдал. Чай, не поляки (которых, кстати, в партии большевиков было совершенно непропорциональное количество). И не евреи (которых, кстати, тоже:).
Построение справедливого общества? Это дело другое, неплохо бы: Вот только что понимать под справедливым обществом? Первоначальным идеалом «р-р-революционеров» было «все поделить», то есть «военный коммунизм». А окончательным идеалом - «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Ну-ка, попробуйте в заводской бригаде установить для всех равную зарплату, пусть бы и «по потребностям» - что выйдет? На год вперед мата наслушаетесь, это точно, а работать они после этого вообще перестанут.
И наконец, как работала после революции знаменитая триада: «За веру, царя и Отечество», без которой в России никакого строя не бывает?
По этой части в партийных головах царил полный сумбур. Вместо веры попытались внедрить малопонятные писания Маркса, Энгельса, Ленина и прочих «апостолов марксизма» рангом поменьше. В «верхах» по этим вопросам спорили с чисто религиозным рвением, с руганью, периодически переходящей в мордобой. (Классический пример тут поведал Молотов: когда он назвал книгу Зиновьева «Ленинизм» «не ленинской», Серго Орджоникидзе, не говоря худого слова, тут же кинулся на него с кулаками.) В середине, то есть в партийных массах, это больше всего напоминало изучение катехизиса. Помните, в прошлой главе - эпизод с исключением из партии человека, который неправильно ответил на вопрос, будет ли построен окончательный коммунизм? И чем это, скажите, отличается от урока в какой-нибудь воскресной школе для шахтеров?
Как отзывалась «религия коммунизма» в головах людей из народа, не берусь даже представить. Не хватает воображения. Впрочем, для большинства мало что изменилось. Только раньше они не ходили в церковь, а теперь спали на собраниях, вот и вся разница.
По правде сказать, на самом деле ничто не мешало товарищам коммунистам оставить в покое церковь, ибо по большому счету ни христианство, ни мусульманство, ни иудаизм социализму нисколько не противоречат. Если бы не глубокая психологическая невозможность это сделать. Дело в том, что «революционер» по природе своей разрушитель, и чем более упорядочена структура, тем сильнее «революционер» ее ненавидит. К разуму это не имеет никакого отношения, это чисто спинномозговые рефлексы. А поскольку церковь упорядочивает само мироздание, то, естественно, «революционеры» и ненавидят ее больше всего. По данному признаку этот психологический тип можно узнать как тогда, так и сейчас.
С отечеством тоже все невнятно. Как бы вроде полагается за таковое принимать «Земшарную республику Советов». Советская Россия - отечество промежуточное, так сказать, станция пересадки. А кто же серьезно относится к вокзалам? На вокзале традиционно хабарики на пол кидают и вместо туалета на газон ходят. А с «земшарной республикой» что-то застопорилось, поезда все не было и не было, по какому поводу «революционеры» должны были злиться, из себя выходить, стены пинать и урны переворачивать. Чем они и занимались - например, во время коллективизации.
Ну а с «царем» выходило уж совсем никуда:
Есть вещи, которые отрицать трудно. Например, что в нашем менталитете заложено устроение общества по принципу повинностей, где положение человека определяется не титулами и богатствами, а в первую очередь местом в иерархической пирамиде: царь служит Богу, бояре -царю, и так далее, до последнего холопа. И сколько бы у тебя денег ни было, но если ты ничем не занят, то человек ты никчемный: Потому-то с такой страшной разрушительной силой и подействовал на общество подписанный Петром III «Указ о вольностях дворянских», что в этой системе вдруг образовался класс, который имел официальное право не служить и при этом претендовать на уважение. Каково было крепостному крестьянину смотреть на барина, который, всем владея, был ничего никому не должен, и при этом ему кланяться?
(По схеме повинностей, кстати, было устроено и советское общество. А разваливаться страна стала, когда народ признал «верхи» классом живущих для себя паразитов и, соответственно, взял эту же мораль для себя. Но это было уже потом.)
А поскольку в реальности этот механизм никогда не реализовывался полностью, по причине порочности человеческой природы, то на этот случай у народа имелась страховка. Общество попросту пропускало слабые звенья, замыкаясь непосредственно на более высокие. Как в советских фильмах, например: какой-нибудь районный бюрократ плохой - зато секретарь обкома хороший, во всем разберется и поможет.
Ну и, само собой, чаяния народные всегда восходили к первому лицу в государстве. Как он при этом будет называться - царь или генсек, - это уже дело терминологическое. Кстати, появление многочисленных глумливых анекдотов про первых лиц (не путать с анекдотами уважительными) было симптомом очень далеко зашедшего разложения государства -где-то на уровне третьей стадии сифилиса, наверное:
(И ведь вот что любопытно: после всех демократических промываний мозгов, после усиленной обработки с помощью всех средств массовой информации - как только появился президент, который не ведет откровенно антироссийскую политику и внешне не выглядит плохо сделанной собственной куклой, общество снова выстраивается точно по тому же принципу. При этом полностью наплевав на многопартийную систему, о которой столько кричали в конце 80-х как о всеобщей панацее. Вы знаете в своем окружении хоть одного члена хотя бы какой-нибудь партии? Интересно, кого представляют депутаты, прошедшие в Госдуму по партийным спискам?)
С самого начала большевикам, демократам по убеждению, принципиальным сторонникам коллегиального руководства, пришлось понять и признать: без «царя» в стране, которая им досталась, не сделать вообще ничего.
Поначалу волна революции вынесла наверх Ленина и Троцкого, партийного и военного вождей. Потом Ленин умер, война закончилась, буза, которую постоянно поднимал Троцкий, начала массы попросту раздражать. В это время вождей на поверхности, по выражению Маяковского, «советской мешанины» было с добрый десяток. Все еще Троцкий, Зиновьев, Калинин: Тот же Маяковский иронизировал: «переименуем "Жизнь за царя" в "Жизнь за товарища Рыкова"». Стало быть, и предсовнаркома Рыков тоже:
А потом волна народного признания выхватила и вознесла одного:
Много говорят о том, как Сталин пришел к власти. Ну да, в Политбюро и ЦК разборки бывали всякие, кто же спорит: Но тут ведь вот в чем загвоздка! Царем, президентом, диктатором может быть кто угодно. А вот харизматической личностью, как теперь модно говорить, - не всякий. Такого вождя избирает народ из большего или меньшего количества претендентов, по одному ему ведомым признакам распознавая того, кому вручит скипетр (или мандат). И не всегда, кстати - отнюдь не каждый исторический период отмечен появлением харизматической личности. Это товар редкий, штучный:
А вот теперь смотрите, что происходит. Сколько деятелей революции боролись за народное признание. Среди них личности далеко не ординарные, тот же Троцкий, например - лучший оратор своего времени: А победил почему-то Сталин, хотя и ораторскими талантами не блистал, и национальности был неподходящей (еврея еще не всякого отличишь, если он под русской фамилией, а тут один акцент кавказский чего стоит!): Однако же выбрали именно его.
(Вы говорите: пресса из кого угодно кумира сделает. Ага! То-то Хрущева и Брежнева превозносили ничуть не меньше, а страна над ними до упаду потешалась:)
Каким должен был быть в то время народный избранник? Ну, тут догадаться нетрудно. Страна, по горло наевшаяся войн и революций, никогда бы не избрала воина или революционера - хватит уже, настрелялись. У всех в памяти еще было Временное правительство, в угоду союзникам продолжавшее осточертевшую всем войну, да и вообще верхушка Российской империи жила эдаким «антиподсолнухом», повернутым на Запад, - значит, этот человек должен был быть абсолютным патриотом, то есть заявлять (как позднее и сформулировал Сталин), что «русские интересы превыше всего». Наконец, лидер разрушенной страны должен был быть строителем. Люди у нас не дураки, понимают, что бублики с неба не падают, что напрячься придется сильно - но не во имя «мировой революции», а ради собственной сытости и силы державы. Это можно.
И что еще интересно: Сталин, пожалуй, единственный из тогдашней правящей верхушки не был интеллигентом, не вырабатывался по рецепту: «эмигрант в собственном соку». Сын сапожника, в университетах не обучался, партийную работу начинал на заводах, в ссылках жил по деревням, на фронте общался с солдатами, народ понимал отлично, поскольку сам из народа.
И чем дальше я знакомлюсь с этой темой, тем больше убеждаюсь: партия ( «внутренняя», естественно) и Сталин (само собой, с командой) были психологически несовместимы. Рано или поздно они должны были схлестнуться насмерть за место у руля государства.
Что мы знаем об Иосифе Джугашвили?
Рассказывают, что некогда, вразумляя трудновоспитуемого сына Василия, «вождь народов» сказал: «Ты думаешь, что ты - Сталин? Ты думаешь, я - Сталин? Нет, это он - Сталин». И показал при этом на свой портрет.
Вот в чем парадокс: «вождем народов» был Сталин. А страной управлял человек по имени Иосиф Джугашвили. Человек, никто не спорит, великий - но с портретом совпадающий далеко не во всем. Между тем действовал он исходя из своего характера и своей натуры. Были какие-то вещи, которые он мог сделать. А были какие-то вещи, которые он сделать не мог. В частности, не мог, как писал в свое время Виктор Суворов, в качестве «ледокола революции» нести идеи коммунизма в Европу. Потому что не замечено за ним особой склонности к «несению идей коммунизма», то бишь «мировой революции», - хотя он и использовал эти идеи напропалую. Еще в августе 1917 года он выдвинул метод «творческого марксизма». «Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего». И с тех пор, применяя данный универсальный метод и полученные еще в семинарии навыки, он мог «марксистски» обосновать все, что угодно - от новогодней елки до заключения пакта с Гитлером.
Мне приходилось писать книгу об Иосифе Джугашвили, и я интересовалась тем, какой он был человек. Не стану особо распространяться, просто расскажу о некоторых выводах.
У него все было не так, как у других людей из партийной верхушки, с самого начала. Он по-другому пришел в революцию. Большая часть большевистских вождей происходили из обеспеченных кругов и увлеклись революцией, потому что хотели заняться переустройством общества по марксистской модели - то есть шли от теории. В то время таковых было множество. Члены Временного правительства - они ведь тоже переустроители, только модель у них другая, только и всего:
У Джугашвили мотивация была иной. Люди, знавшие его с детства, вспоминали, что еще совсем маленьким он хотел добиваться справедливости (на Кавказе такие персонажи - дело обычное, справедливость там ценится высоко). Сначала мечтал быть писарем, чтобы составлять для людей жалобы и прошения. Став чуть постарше, решил, что этого мало, и захотел стать волостным начальником, чтобы навести порядок в своей волости. И в марксизме он увидел возможность построить не общество равенства,как другие революционеры, а общество
И такая сила в России существовала. Это была мелкая отмороженная радикальная партия социал-демократов-большевиков, которая, углядев, что события вроде бы развиваются по ее теории, радостно ломанулась к власти (и без малейшего труда тут же ее получила). За что ей огромное спасибо, что хоть она осмелилась, а то бы вообще неизвестно, в чьих колониях мы бы сегодня жили. Хотя, конечно, безумная была авантюра, и даже большевики, если бы они остановились и задумались, то, пожалуй, испугались бы - но они не останавливались и не задумывались, вот в чем вся штука-то! Тем более что у каждого в потайном ящике был паспорт на чужое имя и определенная сумма в валюте или ценностях, так что в любой момент можно было подхватиться и исчезнуть.
Если бы это была какая-нибудь европейская страна, то добрые соседи подобную смуту задавили бы моментом. Но соваться в дикое поле, охватывающее шестую часть земного шара, да еще при том уровне транспорта и связи: Нет, если бы у нас была общая граница с Соединенными Штатами, конечно, всего можно было бы ожидать: ломанулись же они сейчас в исламский мир устанавливать свои порядки, хватило соображения! Но США были за океаном, а европейцы все-таки и слабее, и умнее, так что предпочли грабить Россию по окраинам да скидывать белогвардейцам армейские излишки за хороший процент -авось справятся. Не справились, да и не могли. Потому что народ не хотел жить так, как жили раньше. Причины были крайне простые: мир, земля, и просто все достало - помещики, заводчики, чиновники, война, земельный вопрос:
Эта книга - не о революции и не о советской власти, потому не буду разбирать все это в деталях. Как-нибудь в другой раз: Однако на один вопрос надо бы дать ответ. А именно: если эта власть была так плоха, почему она удержалась? До начала 30-х годов в это мало кто верил внутри страны и никто не верил за границей. Когда началась коллективизация, то падения советской власти ожидали буквально со дня на день. Большевики выкаблучивали по отношению к могучей и непредсказуемой стране такое, на что нынешние американцы, при всей их силе, решились бы разве что в каком-нибудь Парагвае, ибо с чуть более сильным Ираком уже не катит: А ведь советское правительство удержалось во время Гражданской войны, страна не сдетонировала при коллективизации, не капитулировала в Великую Отечественную. И, кто бы что бы ни говорил, объяснить это можно лишь двумя вещами: рабской психологией народа либо тем, что народ был за правительство. Несмотря ни на что.
Насчет рабской психологии семнадцатый год, кажется, все прояснил. Во многом именно тем и объясняется успех большевиков, что страна больше не хотела себе хозяев - в смысле бар и господ. Все эти крестьянские восстания при советской власти, конечно, имели место: но то были чисто домашние разборки. Грубо говоря, мужики стремились к своему идеалу - налогов не платить, рекрутов не давать, - а государство к своему: деревня должна быть управляемой и давать хлеб. Каждый ломил силой: одни - вилы продотрядовцам в живот да красного петуха в колхозный амбар, другие - повстанцев к стенке, кулаков в Сибирь. Ну стиль взаимоотношений был в то время такой, что тут поделаешь: И если в 1930 году число восставших насчитывало миллион человек, то ведь остальные-то все-таки не восставали, несмотря на все «перегибы». А народу в деревне в то время жило около 120 миллионов. И если кто-то думает, что восставшие крестьяне снова пустили бы к себе помещика:
По-видимому, идея «социальной справедливости», выдвинутая большевиками, низам христианской страны оказалась все-таки ближе, чем многочисленные теории, объясняющие, почему богатый должен быть богат, а бедный - беден. Тем более в России, где менталитет своеобразный: русский человек предпочитает жить не по закону, а «по понятиям», не по теории, а как считает нужным. Этим отчасти объясняется то, что общество достаточно активно относилось к большевистским преобразованиям и готово было многим ради них поступиться: потому что те совпадали с народным представлением о том, что надо делать.
(Возьмем для примера 90-е годы: при таком мощнейшем средстве «промывания мозгов», как телевидение, при всей кажущейся логичности демократических идей буча все равно была в основном верхушечной, интеллигентской. Народ какое-то время пошумел, но уже через несколько лет попросту перестал ходить на выборы, а слово «демократия» стало в России ругательным, да еще две буковки в середину вставили, совсем хорошо получилось:)
Кредит доверия был таким, что это позволило стране продержаться еще пятьдесят лет после войны: да и дольше быдержались, если быу Советского Союза, как в начале века у Российской империи, полностью не сгнила верхушка.
Так что сказка о «злобных большевиках», терроризировавших страну до полной бессловесности, не выдерживает критики. Во-первых, эту страну не очень-то и затерроризируешь. А во-вторых, не стоит забывать, какое наследство досталось большевикам от «золотой России, которую мы потеряли» (особенно если считать Временное правительство, интервентов и «белых» также ее представителями). Полная разруха в промышленности (10% от уровня 1913 года), агонизирующий транспорт, одичавшее население. Чудовищная отсталость сельского хозяйства, с которым было вообще непонятно что делать. Катастрофическая нехватка специалистов во всех областях, кроме военной:
Нет-нет, конечно, я понимаю, Российская империя была могучей и великой державой во всех отношениях. Это гады-большевики пришли и за несколько месяцев довели ее до ручки. Как в том анекдоте: «Ясорок лет сапоги носил, и ничего, а зять надел и за неделю изорвал».
«Кровью умытые» в коридорах власти
Вечная трагедия науки: уродливые факты убивают красивые гипотезы.
Томас Гексли, британский ученый
Но все это не отменяет того факта, что в октябре 1917 года к власти в России пришли радикалы. Которые и составили потом правящую верхушку общества. А радикал - это вполне определенный психологический тип. Это человек, который «против».
Нет, он, конечно, говорит, что он «за»: За какую-нибудь великую идею социальной справедливости или национального возрождения, как правило, совершенно нежизнеспособную: Но ведь они никогда не собираются реально воплощать в жизнь то, что декларируют! Это так, брэнд для рекламы. Они живут за счет того, что выступают против существующей власти. Как диссиденты. Только диссидент соотносится с революционером, как пушистый домашний котенок с африканским львом.
Но ведь самое смешное в том, что пришедшие к власти в 1917 году даже и революционерами-то не были! Это были «деятели разговорного жанра», всю свою политическую жизнь прожившие за границей. Председателем нового правительства стал политик-теоретик Ленин, никогда и не нюхавший государственного управления, наркомвоенмором - сначала бывший семинарист Подвойский, затем военный корреспондент Троцкий, первым главнокомандующим - прапорщик Крыленко. А почитать их писания по поводу будущего устройства общества - все утописты мира коллективно отдыхают! Герберт Уэллс в свое время замечательное прозвище дал Ленину - «кремлевский мечтатель». Такими они и были.
Вот только жизнь не давала большевикам времени всерьез приняться за реализацию своей мечты. Она ставила перед ними множество конкретных задач: и большевики эти задачи конкретно решали. Смешные утописты в стратегии, они оказались гениями оперативной работы. С одной маленькой поправочкой: пока шла война. Пока шла война, пока требовалось напряжение всех сил, пока организм работал в режиме чрезвычайной ситуации, они справлялись великолепно! Поскольку работа в режиме аврала полностью совпадает с сущностью революционера, который в этом случае может действовать на инстинктах и интуиции, а природа - великая сила. По крайней мере, уж точно сильнее разума.
Но вот война закончилась. Страну надо было переводить в режим мирного времени - да она и сама уже в этот режим переходила. И тут же появились психологические проблемы, охватившие сразу всю управленческую элиту общества. Потому что руководство в мирное время в корне отличается от военного. Это кропотливый упорный труд, который способен любого «пламенного революционера» довести до истерики тем раньше, чем революционер пламеннее.
Вот как виделось устройство социалистического общества Ленину. «1. Источник власти - не закон, предварительно обсужденный и произведенный парламентом, а прямой почин народных масс снизу и на местах, прямой "захват", употребляя ходячее выражение. 2. Замена полиции и армии, как отделенных от народа и противопоставленных народу учреждений, прямым вооружением всего народа; государственный порядок при такой власти охраняют самивооруженные рабочие и крестьяне, самвооруженный народ. 3. Чиновничество, бюрократия либо заменяется опять-таки либо непосредственной властью самого народа, либо по меньшей мере становится под особый контроль, превращается не только в выборных, но и сменяемыхпо первому требованию народа, сводится на положение простых уполномоченных; из привилегированного слоя с высокой, буржуазной, оплатой "местечек" превращаются в рабочих особого "рода оружия", оплачиваемых не вышеобычной платы хорошего рабочего».
Самые непримиримые ушли в оппозицию сразу. В 1926 году Сталин говорил о разнице между ними и «генеральной линией». «В чем состоит эта разница? В том, что партия рассматривает нашу революцию: как революцию, представляющую некую самостоятельную силу, способную идти на борьбу против капиталистического мира, тогда как оппозиция рассматривает нашу революцию как бесплатное приложение к будущей, еще не победившей пролетарской революции на Западе, как "придаточное предложение" к будущей революции на Западе, как нечто, не имеющее самостоятельной силы». Впрочем, им было не так уж важно где: не в Европе, так в Бразилии, не на Западе, так на Востоке! Лишь бы продолжался бой, «и сердцу тревожно в груди», и далее по тексту:
Это была первая линия раскола партии большевиков. Почему я не говорю о взглядах оппозиции, о борьбе за власть и пр.? Все это тоже было, однако вокруг Сталина собирались люди определенного психологического типа, и против него - тоже люди определенного психологического типа, только другого. А взгляды - что взгляды? Их можно менять по десять раз в год, и совершенно искренне, а можно не иметь вовсе. Суть же не в этом, а в том, чего больше хочется человеку - воевать или строить.
Оппозиция то отделялась, то присоединялась, дробилась и множилась, но в целом здесь все определилось достаточно рано. Во властных структурах Советского Союза теперь могли работать только те, для кого происходящее в России было важнее «мировой революции».
Но ведь этим все не ограничилось! Психологический конфликт остался нерешенным, потому что властной элите даже и в России по-прежнему было милее бороться, чем строить, и решать все вопросы силой, а не миром. Чтобы это увидеть, достаточно рассмотреть фотографии тогдашних «партийных баронов». Рано или поздно должен был проявиться второй раскол.
Революция и менталитет
Наибольшего успеха добивается тот политик,
который говорит то, что думают все, чаще и громче других.
Теодор Рузвельт
И снова о менталитете, то есть, по-простому говоря, народном представлении о том, как надо жить. Сколько раз было замечено: если человек живет так, как ему органично, он счастлив. Есть такая байка про ученых Физико-технического института: «Сидим в подвале, испытываем машину. Вдруг свет погас. Что такое? Вылезли наружу - Февральская революция. Тут свет дали, снова в подвал полезли. Работаем дальше. Опять свет погас. Вылезли наружу - Октябрьская революция:»
А теперь вспомним мечту советской интеллигенции конца 80-х - о прилавках, полных колбасы разных сортов, и чтоб непременно тоненько порезано и красиво упаковано. Да ведь эти, которые за колбасу, в подвале Физтеха захиреют. А ученые в их колбасном раю повесятся: Между тем на своем месте все совершенно счастливы.
Попробуем подумать: а что в большевистской программе совпадало с русским менталитетом и что не совпадало? По большому счету да, общество без бар и господ, самим управлять своей жизнью: Это надо попробовать так пожить, да посмотреть, что получается, на собственной шкуре, чтобы осознать, что не все так просто. В общем, народу основополагающая идея понравилась. А вот с частностями оказалось уже сложнее.
«Мировая революция»? Этим, конечно, можно на какое-то время увлечься, особенно если спьяну. Но в целом русский народ страстью к мессианству никогда не страдал. Чай, не поляки (которых, кстати, в партии большевиков было совершенно непропорциональное количество). И не евреи (которых, кстати, тоже:).
Построение справедливого общества? Это дело другое, неплохо бы: Вот только что понимать под справедливым обществом? Первоначальным идеалом «р-р-революционеров» было «все поделить», то есть «военный коммунизм». А окончательным идеалом - «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Ну-ка, попробуйте в заводской бригаде установить для всех равную зарплату, пусть бы и «по потребностям» - что выйдет? На год вперед мата наслушаетесь, это точно, а работать они после этого вообще перестанут.
И наконец, как работала после революции знаменитая триада: «За веру, царя и Отечество», без которой в России никакого строя не бывает?
По этой части в партийных головах царил полный сумбур. Вместо веры попытались внедрить малопонятные писания Маркса, Энгельса, Ленина и прочих «апостолов марксизма» рангом поменьше. В «верхах» по этим вопросам спорили с чисто религиозным рвением, с руганью, периодически переходящей в мордобой. (Классический пример тут поведал Молотов: когда он назвал книгу Зиновьева «Ленинизм» «не ленинской», Серго Орджоникидзе, не говоря худого слова, тут же кинулся на него с кулаками.) В середине, то есть в партийных массах, это больше всего напоминало изучение катехизиса. Помните, в прошлой главе - эпизод с исключением из партии человека, который неправильно ответил на вопрос, будет ли построен окончательный коммунизм? И чем это, скажите, отличается от урока в какой-нибудь воскресной школе для шахтеров?
Как отзывалась «религия коммунизма» в головах людей из народа, не берусь даже представить. Не хватает воображения. Впрочем, для большинства мало что изменилось. Только раньше они не ходили в церковь, а теперь спали на собраниях, вот и вся разница.
По правде сказать, на самом деле ничто не мешало товарищам коммунистам оставить в покое церковь, ибо по большому счету ни христианство, ни мусульманство, ни иудаизм социализму нисколько не противоречат. Если бы не глубокая психологическая невозможность это сделать. Дело в том, что «революционер» по природе своей разрушитель, и чем более упорядочена структура, тем сильнее «революционер» ее ненавидит. К разуму это не имеет никакого отношения, это чисто спинномозговые рефлексы. А поскольку церковь упорядочивает само мироздание, то, естественно, «революционеры» и ненавидят ее больше всего. По данному признаку этот психологический тип можно узнать как тогда, так и сейчас.
С отечеством тоже все невнятно. Как бы вроде полагается за таковое принимать «Земшарную республику Советов». Советская Россия - отечество промежуточное, так сказать, станция пересадки. А кто же серьезно относится к вокзалам? На вокзале традиционно хабарики на пол кидают и вместо туалета на газон ходят. А с «земшарной республикой» что-то застопорилось, поезда все не было и не было, по какому поводу «революционеры» должны были злиться, из себя выходить, стены пинать и урны переворачивать. Чем они и занимались - например, во время коллективизации.
Ну а с «царем» выходило уж совсем никуда:
Есть вещи, которые отрицать трудно. Например, что в нашем менталитете заложено устроение общества по принципу повинностей, где положение человека определяется не титулами и богатствами, а в первую очередь местом в иерархической пирамиде: царь служит Богу, бояре -царю, и так далее, до последнего холопа. И сколько бы у тебя денег ни было, но если ты ничем не занят, то человек ты никчемный: Потому-то с такой страшной разрушительной силой и подействовал на общество подписанный Петром III «Указ о вольностях дворянских», что в этой системе вдруг образовался класс, который имел официальное право не служить и при этом претендовать на уважение. Каково было крепостному крестьянину смотреть на барина, который, всем владея, был ничего никому не должен, и при этом ему кланяться?
(По схеме повинностей, кстати, было устроено и советское общество. А разваливаться страна стала, когда народ признал «верхи» классом живущих для себя паразитов и, соответственно, взял эту же мораль для себя. Но это было уже потом.)
А поскольку в реальности этот механизм никогда не реализовывался полностью, по причине порочности человеческой природы, то на этот случай у народа имелась страховка. Общество попросту пропускало слабые звенья, замыкаясь непосредственно на более высокие. Как в советских фильмах, например: какой-нибудь районный бюрократ плохой - зато секретарь обкома хороший, во всем разберется и поможет.
Ну и, само собой, чаяния народные всегда восходили к первому лицу в государстве. Как он при этом будет называться - царь или генсек, - это уже дело терминологическое. Кстати, появление многочисленных глумливых анекдотов про первых лиц (не путать с анекдотами уважительными) было симптомом очень далеко зашедшего разложения государства -где-то на уровне третьей стадии сифилиса, наверное:
(И ведь вот что любопытно: после всех демократических промываний мозгов, после усиленной обработки с помощью всех средств массовой информации - как только появился президент, который не ведет откровенно антироссийскую политику и внешне не выглядит плохо сделанной собственной куклой, общество снова выстраивается точно по тому же принципу. При этом полностью наплевав на многопартийную систему, о которой столько кричали в конце 80-х как о всеобщей панацее. Вы знаете в своем окружении хоть одного члена хотя бы какой-нибудь партии? Интересно, кого представляют депутаты, прошедшие в Госдуму по партийным спискам?)
С самого начала большевикам, демократам по убеждению, принципиальным сторонникам коллегиального руководства, пришлось понять и признать: без «царя» в стране, которая им досталась, не сделать вообще ничего.
Поначалу волна революции вынесла наверх Ленина и Троцкого, партийного и военного вождей. Потом Ленин умер, война закончилась, буза, которую постоянно поднимал Троцкий, начала массы попросту раздражать. В это время вождей на поверхности, по выражению Маяковского, «советской мешанины» было с добрый десяток. Все еще Троцкий, Зиновьев, Калинин: Тот же Маяковский иронизировал: «переименуем "Жизнь за царя" в "Жизнь за товарища Рыкова"». Стало быть, и предсовнаркома Рыков тоже:
А потом волна народного признания выхватила и вознесла одного:
Много говорят о том, как Сталин пришел к власти. Ну да, в Политбюро и ЦК разборки бывали всякие, кто же спорит: Но тут ведь вот в чем загвоздка! Царем, президентом, диктатором может быть кто угодно. А вот харизматической личностью, как теперь модно говорить, - не всякий. Такого вождя избирает народ из большего или меньшего количества претендентов, по одному ему ведомым признакам распознавая того, кому вручит скипетр (или мандат). И не всегда, кстати - отнюдь не каждый исторический период отмечен появлением харизматической личности. Это товар редкий, штучный:
А вот теперь смотрите, что происходит. Сколько деятелей революции боролись за народное признание. Среди них личности далеко не ординарные, тот же Троцкий, например - лучший оратор своего времени: А победил почему-то Сталин, хотя и ораторскими талантами не блистал, и национальности был неподходящей (еврея еще не всякого отличишь, если он под русской фамилией, а тут один акцент кавказский чего стоит!): Однако же выбрали именно его.
(Вы говорите: пресса из кого угодно кумира сделает. Ага! То-то Хрущева и Брежнева превозносили ничуть не меньше, а страна над ними до упаду потешалась:)
Каким должен был быть в то время народный избранник? Ну, тут догадаться нетрудно. Страна, по горло наевшаяся войн и революций, никогда бы не избрала воина или революционера - хватит уже, настрелялись. У всех в памяти еще было Временное правительство, в угоду союзникам продолжавшее осточертевшую всем войну, да и вообще верхушка Российской империи жила эдаким «антиподсолнухом», повернутым на Запад, - значит, этот человек должен был быть абсолютным патриотом, то есть заявлять (как позднее и сформулировал Сталин), что «русские интересы превыше всего». Наконец, лидер разрушенной страны должен был быть строителем. Люди у нас не дураки, понимают, что бублики с неба не падают, что напрячься придется сильно - но не во имя «мировой революции», а ради собственной сытости и силы державы. Это можно.
И что еще интересно: Сталин, пожалуй, единственный из тогдашней правящей верхушки не был интеллигентом, не вырабатывался по рецепту: «эмигрант в собственном соку». Сын сапожника, в университетах не обучался, партийную работу начинал на заводах, в ссылках жил по деревням, на фронте общался с солдатами, народ понимал отлично, поскольку сам из народа.
И чем дальше я знакомлюсь с этой темой, тем больше убеждаюсь: партия ( «внутренняя», естественно) и Сталин (само собой, с командой) были психологически несовместимы. Рано или поздно они должны были схлестнуться насмерть за место у руля государства.
Что мы знаем об Иосифе Джугашвили?
Я - идеалист без иллюзий.
Джон Кеннеди
Рассказывают, что некогда, вразумляя трудновоспитуемого сына Василия, «вождь народов» сказал: «Ты думаешь, что ты - Сталин? Ты думаешь, я - Сталин? Нет, это он - Сталин». И показал при этом на свой портрет.
Вот в чем парадокс: «вождем народов» был Сталин. А страной управлял человек по имени Иосиф Джугашвили. Человек, никто не спорит, великий - но с портретом совпадающий далеко не во всем. Между тем действовал он исходя из своего характера и своей натуры. Были какие-то вещи, которые он мог сделать. А были какие-то вещи, которые он сделать не мог. В частности, не мог, как писал в свое время Виктор Суворов, в качестве «ледокола революции» нести идеи коммунизма в Европу. Потому что не замечено за ним особой склонности к «несению идей коммунизма», то бишь «мировой революции», - хотя он и использовал эти идеи напропалую. Еще в августе 1917 года он выдвинул метод «творческого марксизма». «Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего». И с тех пор, применяя данный универсальный метод и полученные еще в семинарии навыки, он мог «марксистски» обосновать все, что угодно - от новогодней елки до заключения пакта с Гитлером.
Мне приходилось писать книгу об Иосифе Джугашвили, и я интересовалась тем, какой он был человек. Не стану особо распространяться, просто расскажу о некоторых выводах.
У него все было не так, как у других людей из партийной верхушки, с самого начала. Он по-другому пришел в революцию. Большая часть большевистских вождей происходили из обеспеченных кругов и увлеклись революцией, потому что хотели заняться переустройством общества по марксистской модели - то есть шли от теории. В то время таковых было множество. Члены Временного правительства - они ведь тоже переустроители, только модель у них другая, только и всего:
У Джугашвили мотивация была иной. Люди, знавшие его с детства, вспоминали, что еще совсем маленьким он хотел добиваться справедливости (на Кавказе такие персонажи - дело обычное, справедливость там ценится высоко). Сначала мечтал быть писарем, чтобы составлять для людей жалобы и прошения. Став чуть постарше, решил, что этого мало, и захотел стать волостным начальником, чтобы навести порядок в своей волости. И в марксизме он увидел возможность построить не общество равенства,как другие революционеры, а общество