Страница:
(И. В. Сталин «О задачах хозяйственников»)
Глава 9. МИНА ПОД «ЛЕНИНСКУЮ ГВАРДИЮ»
Итак, к середине 30-х годов пути государства и «внутренней партии» решительным образом разошлись. Государство представляли Сталин и его команда. «Внутренняя партия» представляла самое себя.
Сталинцев в руководстве было немного, и положение их было более чем зыбкое. Почему «партийные бароны» их терпели? Вероятнее всего, еще и потому, что о своих великих талантах по части управления экономикой они все-таки догадывались и пробовать не рисковали: да и не желали - есть вещи поинтереснее. Хочется этим странным людям возиться с заводами и стройками - пусть возятся.
На какое-то время их отвлекла коллективизация, давшая выход «революционным» инстинктам. Потом убийство Кирова, после которого можно было неплохо побороться: стрелять, выселять, толкать речи на митингах и т. п.
И вот как раз тогда, когда еще не остыл запал борьбы после убийства, Сталин и начал проводить о-очень любопытные преобразования. «Новый курс» во внешней политике, конечно, интересен, но во внутренней политике он был попросту шокирующим.
Наступление контрреволюции
Еще под шумок «кировского дела» Сталин принялся исподволь, однако достаточно решительно разворачивать страну по совершенно новому курсу. Первым это заметил не кто иной, как Троцкий, внимательнейшим образом отслеживавший любые движения своего врага. Летом 1936 года он закончил книгу «Преданная революция», в которой предавал Сталина анафеме, но на сей раз не просто так, а с точки зрения «мирового революционера».
В 90-х годах первым поворот середины 30-х заметил Вадим Кожинов, который в своей книге «Россия. Век ХХ-й (1901-1939)» цитирует и комментирует «демона революции».
«Троцкий конкретизировал понятия "реакция" и "контрреволюция" непосредственно на "материале" жизни СССР в середине 1936 года: :вчерашние классовые враги успешно ассимилируются советским обществом: - писал он. - Ввиду успешного проведения коллективизации "дети кулаков не должны отвечать за своих отцов": Мало того: ":теперь и кулак вряд ли верит в возможность возврата его прежнего эксплуататорского положения на селе. Недаром же правительство приступило к отмене ограничений (это началось в 1935 году. - В. К),связанных с социальным происхождением!" - восклицал в сердцах Троцкий:»
Забавно, что «классовый подход» ввело правительство, состоявшее в основном отнюдь не из детей рабочих и крестьян. В большевистской верхушке первых лет советской власти, куда ни ткни, попадешь либо в дворянина, либо в сына чиновника или торговца, либо, в крайнем случае, в весьма обеспеченного разночинца. Сталин был едва ли не единственным, имевшим «правильное» происхождение. Сам Троцкий тоже в детстве не гусей пас:
«Резко писал он и о другом "новшестве" середины 1930-х годов: "По размаху неравенства в оплате труда СССР не только догнал, но и далеко перегнал (это, конечно, сильное преувеличение. - В. К.)капиталистические страны!.. Трактористы, комбайнеры и пр., т. е. уже заведомая аристократия, имеют собственных коров и свиней: государство оказалось вынуждено пойти на очень большие уступки собственническим и индивидуалистическим тенденциям деревни:" и т. д: С негодованием писал Троцкий и о стремлении возродить в СССР семью: "Революция сделала героическую попытку разрушить так называемый "семейный очаг", т. е. архаическое, затхлое и косное учреждение: Место семьи: должна была, по замыслу, занять законченная система общественного ухода и обслуживания", - то есть "действительное освобождение от тысячелетних оков. Доколе эта задача не решена, 40 миллионов советских семей остаются гнездами средневековья: Именно поэтому последовательные изменения постановки вопроса о семье в СССР наилучше характеризуют действительную природу советского общества: Назад к семейному очагу!.. Торжественная реабилитация семьи, происходящая одновременно - какое провиденциальное совпадение! - с реабилитацией рубля (имеется в виду денежная реформа 1935-1936 гг. - В. К.):Трудно измерить глазом размах отступления!.. Азбука коммунизма объявлена "левацким загибом". Тупые и черствые предрассудки малокультурного мещанства возрождены под именем новой морали"».
О семье разговор особый. В 20-е годы Советская Россия стала полигоном для самых безумных экспериментов. Разрушение «оплота средневековья» шло всерьез и по полной программе. Одно время в среде высокопоставленных партийцев было модно сдавать детей в детские дома -чтобы не мешали строить «светлое будущее». В Москве даже существовал специальный детдом для детей крупных работников. Но это еще что! На российских просторах, например, резвились последователи «революционного» в ту пору учения товарища Фрейда, которым беспрепятственно предоставлялось для их экспериментов любое количество детей. Даже сын Сталина Василий ходил одно время в детский сад с фрейдистским уклоном. Лишь в конце 20-х годов последователей папы Фрейда из советской педагогики вышибли, а окончательно разделались с ними только в 1936 году.
«"Когда жива была еще надежда сосредоточить воспитание новых поколений в руках государства, - продолжал Троцкий, - власть не только не заботилась о поддержании авторитета "старших", в частности, отца с матерью, но наоборот, стремилась как можно больше отделить детей от семьи, чтобы оградить их от традиций косного быта. Еще совсем недавно, в течение первой пятилетки, школа и комсомол широко пользовались детьми для разоблачения, устыжения, вообще "перевоспитания" пьянствующего отца или религиозной матери: этот метод означал потрясение родительского авторитета в самых его основах. Ныне и в этой немаловажной области произошел крутой поворот: наряду с седьмой (о грехе прелюбодеяния. - В.К.) пятая (о почитании отца и матери. -В. К.)заповедь полностью восстановлена в правах, правда, еще без бога: Забота об авторитете старших повела уже, впрочем, к изменению политики в отношении религии: Ныне штурм небес, как и штурм семьи, приостановлен: По отношению к религии устанавливается постепенно режим иронического нейтралитета. Но это только первый этап:"».
К счастью своему, Троцкий не дожил до окончательного изменения этой политики, которое последовало уже во время войны (возможно, произошло бы и раньше, если бы не «тридцать седьмой год»). «Попов» он ненавидел со всей страстью. И не потому, что еврей - эти его чувства вполне разделял и русский дворянин Ульянов, - а потому, что революционер.
«Наконец, возмущался Троцкий, "советское правительство: восстанавливает казачество,единственное милиционное формирование царской армии (имелось в виду постановление ЦИК СССР от 20 апреля 1936 года. - В. К.):восстановление казачьих лампасов и чубов есть, несомненно, одно из самых ярких выражений Термидора! Еще более оглушительный удар нанесен принципам Октябрьской революции декретом (от 22 сентября 1935 года. - В. К),восстанавливающим офицерский корпус во всем его буржуазном великолепии: Достойно внимания, что реформаторы не сочли нужным изобрести для восстановляемых чинов свежие названия (в сентябре 1935 года были возвращены отмененные в 1917-м звания "лейтенант", "капитан", "майор", "полковник". - В. К.):В то же время они обнаружили свою ахиллесову пяту, не осмелившись восстановить звание генерала". Впрочем, Троцкий, который был убит 20 августа 1940 года, успел убедиться в последовательности "реформаторов": 7 мая 1940-го и генеральские звания были возрождены,..»
Троцкий первым назвал изменения, происходящие в Советском Союзе, контрреволюцией. Первым, но не единственным.
«В том же 1936 году, когда Троцкий писал о громадных изменениях, произошедших за краткий срок в СССР, о том же самом, но с прямо противоположной "оценкой" писал видный мыслитель Георгий Федотов, эмигрировавший из СССР осенью 1925 года. "Общее впечатление: лед тронулся. Огромные глыбы, давившие Россию семнадцать лет своей тяжестью, подтаяли и рушатся одна за другой. Это настоящая контрреволюция, проводимая сверху. Так как она не затрагивает основ ни политического, ни социального строя, то ее можно назвать бытовой контрреволюцией. Бытовой и вместе с тем духовной, идеологической: право юношей на любовь и девушек на семью, право родителей на детей и на приличную школу, право всех на "веселую жизнь", на елку (в 1935 году было "разрешено" украшать новогодние -бывшие "рождественские" - елки. - В. К.)и на какой-то минимум обряда - старого обряда, украшавшего жизнь, - означает для России восстание из мертвых:"». Кстати, запретили елку не большевики. Обычай украшать дома новогодними елками был отменен в 1916 году, как немецкий. У каждого времени своя шиза:
Но ведь контрреволюция означает еще и уничтожение революционеров. Термидор - название месяца французского революционного календаря, в который началась расправа над основными фигурантами Французской революции, - давно уже стало нарицательным понятием. И уж оно-то было большевикам-ленинцам знакомо, это был вечный страх, преследовавший их с самого Октябрьского переворота. Каждое движение властей они тщательно проверяли на признаки термидора.
Федотов пишет: «Начиная с убийства Кирова (1 декабря 1934 г.) в России не прекращаются аресты, ссылки, а то и расстрелы членов коммунистической партии. Правда, происходит это под флагом борьбы с остатками троцкистов, зиновьевцев и других групп левой оппозиции. Но вряд ли кого-нибудь обманут эти официально пришиваемые ярлыки. Доказательства "троцкизма" обыкновенно шиты белыми нитками. Вглядываясь в них, видим, что под троцкизмом понимается вообще революционный, классовый или интернациональный социализм: Борьба: сказывается во всей культурной политике. В школах отменяется или сводится на нет политграмота. Взамен марксистского обществоведения восстановляется история. В трактовке истории или литературы объявлена борьба экономическим схемам, сводившим на нет культурное своеобразие явлений: Можно было бы спросить себя, почему, если марксизм в России приказал долго жить, не уберут со сцены его полинявших декораций. Почему на каждом шагу, изменяя ему и даже издеваясь над ним, ханжески бормочут старые формулы?.. Отрекаться от своей собственной революционной генеалогии - было бы безрассудно. Французская республика 150 лет пишет на стенах "Свобода, равенство, братство", несмотря на очевидное противоречие двух последних лозунгов самим основам ее существования: Революция в России умерла:»
(Оба они: и оплакивавший революцию Троцкий, и приветствовавший контрреволюцию Федотов - предвосхитили события. Революция была ранена - а раненый зверь становится особенно опасен.)
Все это совершалось постепенно, исподволь, перемежаемое борьбой с уже, в общем-то, разгромленной «оппозицией». Явственным стал и идеологический поворот. Еще в 1932 году были распущены знаменитые «левые» творческие объединения, типа РАППа (Российская ассоциация пролетарских писателей). «Реабилитировались» классики русской литературы, страна всерьез готовилась к годовщине смерти Пушкина. Процесс шел уже достаточно давно, когда произошло событие, ставшее вехой на этом пути, которое заметили все - как водится, сущая мелочь, свисток по ходу паровоза. В 1936 году комитет по делам искусств запретил постановку комической оперы по либретто Демьяна Бедного «Богатыри». Причем приказ комитета был утвержден Политбюро, настолько важным посчитали это дело.
Вадим Кожинов пишет: «Пресловутая "опера" по пьеске Демьяна Бедного-Придворова была беспримерным издевательством над "золотым веком" Киевской Руси, - над великим князем Владимиром Святославичем, его славными богатырями и осуществленным им Крещением Руси. "Опера" эта была поставлена впервые еще в 1932 году и всячески восхвалялась. Журнал "Рабочий и театр" захлебывался от восторгов: "Спектакль имеет ряд смелых проекций в современность, что повышает политическую действенность пьесы. Былинные богатыри выступают в роли жандармской охранки. Сам князь Владимир: к концу спектакля принимает образ предпоследнего царя-держиморды" и т. п. (1934, №1, с. 14). Через четыре года, в 1936-м, один из влиятельнейших режиссеров, Таиров-Корнблит, решил заново поставить в своем театре эту стряпню, - явно не понимая, что наступает иное время. "Спектакль" был, если воспользоваться булгаковскими образами, зрелищем, организованным Берлиозом на стишки Ивана Бездомного (еще не "прозревшего")».
И вот 14 ноября 1936 года «Правда» печатает следующий документ:
«О пьесе "Богатыри " Демьяна Бедного
Ввиду того, что опера-фарс Демьяна Бедного 'Богатыри", поставленная под руководством Л. Я. Таирова в Камерном театре с использованием музыки Бородина:
а) является попыткой возвеличения разбойников Киевской Руси как положительный революционный элемент, что противоречит истории и насквозь фальшиво по своей политической тенденции;
б) огульно чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа;
в) дает антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являвшегося в действительности положительным этапом в истории русского народа, так как оно способствовало сближению славянских народов с народами более высокой культуры.
Комитет по делам искусств при СНК Союза ССР постановил:
Пьесу "Богатыри" с репертуара снять, как чуждую советскому искусству».
Это был такой плевок в лицо революции и революционерам, что уж его-то заметили все. Стало ясно: страна поворачивает куда-то не туда. Впрочем, все те, кто мог возмутиться с идейныхпозиций, давно уже выступили по другим поводам и были разбиты. Интересы же «партийных баронов» этими преобразованиями не так уж и затрагивались. Их интересовали совсем другие вещи: собственная власть и собственная веселая жизнь. Они еще не поняли сути процесса: государство начинает отделяться от революции. А значит, и от них:
Эти преобразования проводила сталинская команда, популярность которой чем дальше, тем более возрастала. 18 февраля 1935 года Троцкий записал в дневнике: «Победа Сталина была предопределена. Тот результат, который зеваки и глупцы приписывают личной силе Сталина, по крайней мере его необыкновенной хитрости, был заложен глубоко в динамику исторических сил. Сталин явился лишь полубессознательным выражением второй главы революции, ее похмелья».
Насчет динамики исторических сил - это очень верно сказано. Можно на какое-то время увлечь народ чем-то экзотическим, ярким, броским, но долго держать его в таком состоянии нельзя. Рано или поздно он повернет на тот путь, который является для него органичным. Горе тому, кто попытается этот процесс сдержать, а победителем станет тот, кто сумеет оседлать эту волну. С одной поправкой: чтобы оседлать волну, надо ее почувствовать.Теории тут не помогут, а чувствовать стремления народа не всякому дано.
Насчет «второй главы» и «похмелья» революции - тут можно спорить, да и не суть, как назвать. Мне больше по душе назвать это по-простому: контрреволюция.
Но, Лев Давидович, почему же полубессознательным-mo?Если несколько по-иному сгруппировать проводимые преобразования, то видно, что они преследуют вполне определенные цели:
Куда повернул корабль?
Только не надо делать из Сталина «русского патриота». Он начинал как преданнейший поклонник Ленина (за что в начале века кавказские товарищи прозвали его «левой ногой Ленина»), а Владимир Ильич был русофоб еще тот. Да и Сталин в полной мере отдал дань и революционной утопии, и революционной фразеологии. Еще в 1931 году он заявлял: «История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били: Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны:». Отсюда до фильма «Александр Невский» еще шагать и шагать. (Но, с другой стороны, 1930 год -явно не то время, чтобы дразнить «ленинскую гвардию» крамольными заявлениями. В самый разгар коллективизации не хватало только еще сцепиться по «русскому вопросу».)
Кроме того, реабилитируя все российское, Сталин вместе с тем тщательно следит, чтобы во всем этом не возникало даже тени шовинизма. Что такое шовинизм? Это когда один народ признается лучшедругих. В сталинской политике очень тщательно соблюдается равновесие. Так, в своих замечаниях к конспекту учебника по истории СССР он требовал от авторов, чтобы это был учебник не русской истории, а именно истории СССР, т. е. всех народов, входивших в состав Союза, и особо подчеркивал, чтобы они не забыли отобразить роль царизма как «тюрьмы народов» и «международного жандарма».
А с другой стороны, был нанесен удар и по местному национализму, причем чисто организационными методами. Из ведения наркомпросов союзных республик изъяли все вопросы, связанные с искусством, оставив им только школьное образование. А месяцем раньше при Совнаркоме был создан комитет по делам искусств. Теперь «инженеры человеческих душ», где бы они ни работали, управлялись исключительно из Москвы, и им стало очень затруднительно выполнять «социальные заказы» местных властей. Таким образом, соблюдалось равновесие: пресекался не только русский шовинизм, но и любой другой.
Отсюда совершенно четко виден сталинский подход: пройти по лезвию бритвы между всеми национализмами, сколько бы их ни было в Советском Союзе. Русский народ должен быть первым среди равных, но не более того. Лишь после войны Сталин позволит себе заговорить о русском народе. А до тех пор старается тщательнейшим образом избегать даже намека на его особое положение. Почему?
Ну, во-первых, «русскую карту» сразу же начнет разыгрывать огромное количество самых разных шулеров, в первую очередь среди творческой интеллигенции, хотя и не только. Достаточно посмотреть, как это происходит сейчас, когда общественные организации и средства массовой информации всеми силами раздувают тлеющие кое-где крохотные угольки каких-то межнациональных разборок. Если две русские или две кавказские банды сцепились, то это криминальная разборка, а если русская с кавказской - о, это национальная рознь! Если русского парня убили и ограбили, то это грабеж с убийством, а если вьетнамца или негра -какой ужас, русский фашизм! Банальная драка в кондопожском кабаке растиражирована на всю страну. Им всем очень хочется русского фашизма: одним - чтобы на нем прокатиться, другим - чтобы с ним побороться:
Во-вторых, это сразу же запустит центробежные процессы в многонациональном государстве, которое и так уже имело тенденцию к разделению. Поскольку национализм - любой и всегда - разделяет.
Но есть у этой позиции еще и третье обоснование. Раздувание русского национализма, в отличие от прочих, подрывает самые основы государства. Дело в том, что националистическая позиция изначально ущербна - поскольку это позиция охранительная, позиция обороны, в конечном итоге продиктованная страхом. Когда речь идет о маленьком народе - это понятно, иначе ему просто не выжить. Но как понять национализм великого народа, являющегося основой империи? Тут-то в чем причина? Объяснение может быть только одно: ощущение собственной слабости - да, конечно, колосс: но «на глиняных ногах». И, опять же, от неуверенного в себе «старшего брата» все «младшие» тут же шарахнутся - этот механизм мы все могли наблюдать уже в 90-е, при распаде Союза.
Вот только неуверенности в собственных силах нам в 30-е годы и не хватало!
Не следует забывать, что Сталин еще до революции считался признанным в партии специалистом по национальному вопросу, а после революции стал первым наркомом по делам национальностей Советской России. И он очень хорошо знал, что делал, когда избрал не национальную, а совершенно иную, имперскуюпозицию, которая, кстати, очень четко сформулирована в знаковой песне того времени:
Если завтра война, если враг нападет, Если темная сила нагрянет, Как один человек, весь советский народ За свободную Родину встанет.
На самом деле, конечно, в основе советской империи все равно лежала русская история, русская культура. Но это не афишировалось особо. В конце концов, империя - совершенно привычное для этой территории государственное устройство, которое, если ему не мешать, восстановится само собой. Кстати, оно устраивало и большинство населения, потому что еще с первобытных времен люди отлично понимают: в большом племени жить лучше, чем в маленьком. И мамонта проще толпой завалить, и от врагов отбиться. А русские всегда были цементом империи, теми «варягами», управление которых местные жители принимали, чтобы избежать междоусобиц между кланами.
Со стремлением к независимости тоже не все так просто. Точнее, совсем просто, да не так, как объясняют. Я вообще не совсем понимаю, что такое независимость маленькой и слабой страны. Если подходить к делу цинично, то видно, что, например, стремление Грузии к независимости очень сильно зависит от соотношения двух параметров: аппетитов местных авторитетов и агрессивности Турции. Если турки сидели тихо, то грузины были самыми крутыми и свободными, а если начинали махать саблями (или винтовками), джигиты тут же кидались искать себе покровителей. Когда русские были в силе - обращались к русским, а когда в России шли всякие пертурбации - к немцам, англичанам, американцам: в общем, ко всем, кого может заинтересовать этот стратегически выгодный кусок земли. Вот вам и вся независимость.
А если подходить к делу совсем уже приземленно, то заморочить народу голову чрезвычайно легко. В начале 90-х решение об отделении союзных республик от России приветствовали аплодисментами. Это потом, когда выяснится, кто и зачем все это устраивал, насколько благосостояние этих республик зависело от Советского Союза, когда за кавказским хребтом население будет сидеть без воды и света, а среднеазиатские республики стремительно покатятся в «третий мир»: Тогда многие посмотрят на независимость иначе - но дело-то уже сделано! В начале 90-х я присутствовала при одном забавном разговоре. Беседовали русский и украинец, который очень гордился своей «самостийностью». После долгих препирательств чисто теоретического плана русский, разозлившись, сказал: «Ну хорошо. Допустим, вы отделились. Мы потеряли процентов пять территории России. Знаешь, мы это как-нибудь переживем. А ты, между прочим, потерял 95 процентов той страны, в которой жил. Ну и как тебе?»
Да, интересно - когда выключен телевизор, играющий «самостийный» национальный гимн, как настроение у тех, кто вырос в великой стране и вдруг оказался гражданином маленькой? Или совсем крохотной - как Эстония, например:
Нам-то что, мы переживем:
Ладно, хватит лирических отступлений, поговорим о вещах более прагматических. Если вынести за скобки «русский патриотизм», то чего, собственно, добивался Сталин своими преобразованиями? И с какой целью?
Давайте вычленим эти преобразования из текста, занумеруем их и посмотрим, что получилось:
1. «Реабилитация» традиционных устоев народной жизни: семья, школа, отношения между родителями и детьми, та же елка и т. п. Рассчитано на всех нормальныхлюдей Страны Советов.
2. Отмена «классовых» ограничений при поступлении в вузы. Возвращение из ссылки тех, кто был выслан по «классовому» признаку, но лично не был ни в чем повинен. Это мера, адресованная в первую очередь молодежи: те, кто вырос при советском строе - наши, кем бы ни были их родители.
3. «Амнистия» крестьянам. 26 июля 1935 года Политбюро приняло постановление о снятии судимости с колхозников, осужденных к лишению свободы на сроки не более 5 лет и отбывших наказание. Снятие судимости означало и восстановление в полном объеме всех гражданских прав, в том числе и избирательного.
4. Наконец, пресловутый «исторический ренессанс», апеллирующий непосредственно к менталитету. Большевистская идеология, правда, оставалась - но она прекраснейшим образом ужилась с российской историей. Просто раньше историю идеологизировали в одну сторону, а теперь в другую.
У всех этих мер есть одна общая черта: резкое отмежевание от всего «революционного», в какой бы сфере оно ни проявлялось. Власть как бы говорит: все, товарищи, революция закончилась, начинается нормальная жизнь.
И, кроме того, все эти меры направлены не на преобразование общества - а всякое преобразование неизбежно вызывает разделение, -а на его консолидацию. В основном вокруг традиционных ценностей.
Резюмируя: меры 1935-1936 годов были нацелены на отмежевание правительства СССР от революции и на консолидацию общества вокруг правительства. Одной подготовкой к грядущей войне это не объяснишь. Советский Союз всю историю своего существования только и делал, что готовился к грядущей войне, и ничего, справлялись без «контрреволюционных» поворотов руля.
С другой стороны, не надо делать Сталина чистым оперативником, который-де нутром почувствовал «динамику исторических сил» и «полубессознательно» отреагировал. Все-таки это был один из образованнейших людей своего времени, глубоко знавший и историю, и общественные науки (далеко не только марксистские). Если посмотреть на то, что он делал, то вся советская политика выстраивается в одну четкую линию, в которой «объективное» перемешано с усилиями одной конкретной личности по управлению государством.
Глава 9. МИНА ПОД «ЛЕНИНСКУЮ ГВАРДИЮ»
Бог не на стороне больших батальонов, а на стороне лучших стрелков.
Вольтер
Итак, к середине 30-х годов пути государства и «внутренней партии» решительным образом разошлись. Государство представляли Сталин и его команда. «Внутренняя партия» представляла самое себя.
Сталинцев в руководстве было немного, и положение их было более чем зыбкое. Почему «партийные бароны» их терпели? Вероятнее всего, еще и потому, что о своих великих талантах по части управления экономикой они все-таки догадывались и пробовать не рисковали: да и не желали - есть вещи поинтереснее. Хочется этим странным людям возиться с заводами и стройками - пусть возятся.
На какое-то время их отвлекла коллективизация, давшая выход «революционным» инстинктам. Потом убийство Кирова, после которого можно было неплохо побороться: стрелять, выселять, толкать речи на митингах и т. п.
И вот как раз тогда, когда еще не остыл запал борьбы после убийства, Сталин и начал проводить о-очень любопытные преобразования. «Новый курс» во внешней политике, конечно, интересен, но во внутренней политике он был попросту шокирующим.
Наступление контрреволюции
Революция в России умерла.
Георгий Федотов, русский философ
Еще под шумок «кировского дела» Сталин принялся исподволь, однако достаточно решительно разворачивать страну по совершенно новому курсу. Первым это заметил не кто иной, как Троцкий, внимательнейшим образом отслеживавший любые движения своего врага. Летом 1936 года он закончил книгу «Преданная революция», в которой предавал Сталина анафеме, но на сей раз не просто так, а с точки зрения «мирового революционера».
В 90-х годах первым поворот середины 30-х заметил Вадим Кожинов, который в своей книге «Россия. Век ХХ-й (1901-1939)» цитирует и комментирует «демона революции».
«Троцкий конкретизировал понятия "реакция" и "контрреволюция" непосредственно на "материале" жизни СССР в середине 1936 года: :вчерашние классовые враги успешно ассимилируются советским обществом: - писал он. - Ввиду успешного проведения коллективизации "дети кулаков не должны отвечать за своих отцов": Мало того: ":теперь и кулак вряд ли верит в возможность возврата его прежнего эксплуататорского положения на селе. Недаром же правительство приступило к отмене ограничений (это началось в 1935 году. - В. К),связанных с социальным происхождением!" - восклицал в сердцах Троцкий:»
Забавно, что «классовый подход» ввело правительство, состоявшее в основном отнюдь не из детей рабочих и крестьян. В большевистской верхушке первых лет советской власти, куда ни ткни, попадешь либо в дворянина, либо в сына чиновника или торговца, либо, в крайнем случае, в весьма обеспеченного разночинца. Сталин был едва ли не единственным, имевшим «правильное» происхождение. Сам Троцкий тоже в детстве не гусей пас:
«Резко писал он и о другом "новшестве" середины 1930-х годов: "По размаху неравенства в оплате труда СССР не только догнал, но и далеко перегнал (это, конечно, сильное преувеличение. - В. К.)капиталистические страны!.. Трактористы, комбайнеры и пр., т. е. уже заведомая аристократия, имеют собственных коров и свиней: государство оказалось вынуждено пойти на очень большие уступки собственническим и индивидуалистическим тенденциям деревни:" и т. д: С негодованием писал Троцкий и о стремлении возродить в СССР семью: "Революция сделала героическую попытку разрушить так называемый "семейный очаг", т. е. архаическое, затхлое и косное учреждение: Место семьи: должна была, по замыслу, занять законченная система общественного ухода и обслуживания", - то есть "действительное освобождение от тысячелетних оков. Доколе эта задача не решена, 40 миллионов советских семей остаются гнездами средневековья: Именно поэтому последовательные изменения постановки вопроса о семье в СССР наилучше характеризуют действительную природу советского общества: Назад к семейному очагу!.. Торжественная реабилитация семьи, происходящая одновременно - какое провиденциальное совпадение! - с реабилитацией рубля (имеется в виду денежная реформа 1935-1936 гг. - В. К.):Трудно измерить глазом размах отступления!.. Азбука коммунизма объявлена "левацким загибом". Тупые и черствые предрассудки малокультурного мещанства возрождены под именем новой морали"».
О семье разговор особый. В 20-е годы Советская Россия стала полигоном для самых безумных экспериментов. Разрушение «оплота средневековья» шло всерьез и по полной программе. Одно время в среде высокопоставленных партийцев было модно сдавать детей в детские дома -чтобы не мешали строить «светлое будущее». В Москве даже существовал специальный детдом для детей крупных работников. Но это еще что! На российских просторах, например, резвились последователи «революционного» в ту пору учения товарища Фрейда, которым беспрепятственно предоставлялось для их экспериментов любое количество детей. Даже сын Сталина Василий ходил одно время в детский сад с фрейдистским уклоном. Лишь в конце 20-х годов последователей папы Фрейда из советской педагогики вышибли, а окончательно разделались с ними только в 1936 году.
«"Когда жива была еще надежда сосредоточить воспитание новых поколений в руках государства, - продолжал Троцкий, - власть не только не заботилась о поддержании авторитета "старших", в частности, отца с матерью, но наоборот, стремилась как можно больше отделить детей от семьи, чтобы оградить их от традиций косного быта. Еще совсем недавно, в течение первой пятилетки, школа и комсомол широко пользовались детьми для разоблачения, устыжения, вообще "перевоспитания" пьянствующего отца или религиозной матери: этот метод означал потрясение родительского авторитета в самых его основах. Ныне и в этой немаловажной области произошел крутой поворот: наряду с седьмой (о грехе прелюбодеяния. - В.К.) пятая (о почитании отца и матери. -В. К.)заповедь полностью восстановлена в правах, правда, еще без бога: Забота об авторитете старших повела уже, впрочем, к изменению политики в отношении религии: Ныне штурм небес, как и штурм семьи, приостановлен: По отношению к религии устанавливается постепенно режим иронического нейтралитета. Но это только первый этап:"».
К счастью своему, Троцкий не дожил до окончательного изменения этой политики, которое последовало уже во время войны (возможно, произошло бы и раньше, если бы не «тридцать седьмой год»). «Попов» он ненавидел со всей страстью. И не потому, что еврей - эти его чувства вполне разделял и русский дворянин Ульянов, - а потому, что революционер.
«Наконец, возмущался Троцкий, "советское правительство: восстанавливает казачество,единственное милиционное формирование царской армии (имелось в виду постановление ЦИК СССР от 20 апреля 1936 года. - В. К.):восстановление казачьих лампасов и чубов есть, несомненно, одно из самых ярких выражений Термидора! Еще более оглушительный удар нанесен принципам Октябрьской революции декретом (от 22 сентября 1935 года. - В. К),восстанавливающим офицерский корпус во всем его буржуазном великолепии: Достойно внимания, что реформаторы не сочли нужным изобрести для восстановляемых чинов свежие названия (в сентябре 1935 года были возвращены отмененные в 1917-м звания "лейтенант", "капитан", "майор", "полковник". - В. К.):В то же время они обнаружили свою ахиллесову пяту, не осмелившись восстановить звание генерала". Впрочем, Троцкий, который был убит 20 августа 1940 года, успел убедиться в последовательности "реформаторов": 7 мая 1940-го и генеральские звания были возрождены,..»
Троцкий первым назвал изменения, происходящие в Советском Союзе, контрреволюцией. Первым, но не единственным.
«В том же 1936 году, когда Троцкий писал о громадных изменениях, произошедших за краткий срок в СССР, о том же самом, но с прямо противоположной "оценкой" писал видный мыслитель Георгий Федотов, эмигрировавший из СССР осенью 1925 года. "Общее впечатление: лед тронулся. Огромные глыбы, давившие Россию семнадцать лет своей тяжестью, подтаяли и рушатся одна за другой. Это настоящая контрреволюция, проводимая сверху. Так как она не затрагивает основ ни политического, ни социального строя, то ее можно назвать бытовой контрреволюцией. Бытовой и вместе с тем духовной, идеологической: право юношей на любовь и девушек на семью, право родителей на детей и на приличную школу, право всех на "веселую жизнь", на елку (в 1935 году было "разрешено" украшать новогодние -бывшие "рождественские" - елки. - В. К.)и на какой-то минимум обряда - старого обряда, украшавшего жизнь, - означает для России восстание из мертвых:"». Кстати, запретили елку не большевики. Обычай украшать дома новогодними елками был отменен в 1916 году, как немецкий. У каждого времени своя шиза:
Но ведь контрреволюция означает еще и уничтожение революционеров. Термидор - название месяца французского революционного календаря, в который началась расправа над основными фигурантами Французской революции, - давно уже стало нарицательным понятием. И уж оно-то было большевикам-ленинцам знакомо, это был вечный страх, преследовавший их с самого Октябрьского переворота. Каждое движение властей они тщательно проверяли на признаки термидора.
Федотов пишет: «Начиная с убийства Кирова (1 декабря 1934 г.) в России не прекращаются аресты, ссылки, а то и расстрелы членов коммунистической партии. Правда, происходит это под флагом борьбы с остатками троцкистов, зиновьевцев и других групп левой оппозиции. Но вряд ли кого-нибудь обманут эти официально пришиваемые ярлыки. Доказательства "троцкизма" обыкновенно шиты белыми нитками. Вглядываясь в них, видим, что под троцкизмом понимается вообще революционный, классовый или интернациональный социализм: Борьба: сказывается во всей культурной политике. В школах отменяется или сводится на нет политграмота. Взамен марксистского обществоведения восстановляется история. В трактовке истории или литературы объявлена борьба экономическим схемам, сводившим на нет культурное своеобразие явлений: Можно было бы спросить себя, почему, если марксизм в России приказал долго жить, не уберут со сцены его полинявших декораций. Почему на каждом шагу, изменяя ему и даже издеваясь над ним, ханжески бормочут старые формулы?.. Отрекаться от своей собственной революционной генеалогии - было бы безрассудно. Французская республика 150 лет пишет на стенах "Свобода, равенство, братство", несмотря на очевидное противоречие двух последних лозунгов самим основам ее существования: Революция в России умерла:»
(Оба они: и оплакивавший революцию Троцкий, и приветствовавший контрреволюцию Федотов - предвосхитили события. Революция была ранена - а раненый зверь становится особенно опасен.)
Все это совершалось постепенно, исподволь, перемежаемое борьбой с уже, в общем-то, разгромленной «оппозицией». Явственным стал и идеологический поворот. Еще в 1932 году были распущены знаменитые «левые» творческие объединения, типа РАППа (Российская ассоциация пролетарских писателей). «Реабилитировались» классики русской литературы, страна всерьез готовилась к годовщине смерти Пушкина. Процесс шел уже достаточно давно, когда произошло событие, ставшее вехой на этом пути, которое заметили все - как водится, сущая мелочь, свисток по ходу паровоза. В 1936 году комитет по делам искусств запретил постановку комической оперы по либретто Демьяна Бедного «Богатыри». Причем приказ комитета был утвержден Политбюро, настолько важным посчитали это дело.
Вадим Кожинов пишет: «Пресловутая "опера" по пьеске Демьяна Бедного-Придворова была беспримерным издевательством над "золотым веком" Киевской Руси, - над великим князем Владимиром Святославичем, его славными богатырями и осуществленным им Крещением Руси. "Опера" эта была поставлена впервые еще в 1932 году и всячески восхвалялась. Журнал "Рабочий и театр" захлебывался от восторгов: "Спектакль имеет ряд смелых проекций в современность, что повышает политическую действенность пьесы. Былинные богатыри выступают в роли жандармской охранки. Сам князь Владимир: к концу спектакля принимает образ предпоследнего царя-держиморды" и т. п. (1934, №1, с. 14). Через четыре года, в 1936-м, один из влиятельнейших режиссеров, Таиров-Корнблит, решил заново поставить в своем театре эту стряпню, - явно не понимая, что наступает иное время. "Спектакль" был, если воспользоваться булгаковскими образами, зрелищем, организованным Берлиозом на стишки Ивана Бездомного (еще не "прозревшего")».
И вот 14 ноября 1936 года «Правда» печатает следующий документ:
«О пьесе "Богатыри " Демьяна Бедного
Ввиду того, что опера-фарс Демьяна Бедного 'Богатыри", поставленная под руководством Л. Я. Таирова в Камерном театре с использованием музыки Бородина:
а) является попыткой возвеличения разбойников Киевской Руси как положительный революционный элемент, что противоречит истории и насквозь фальшиво по своей политической тенденции;
б) огульно чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа;
в) дает антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являвшегося в действительности положительным этапом в истории русского народа, так как оно способствовало сближению славянских народов с народами более высокой культуры.
Комитет по делам искусств при СНК Союза ССР постановил:
Пьесу "Богатыри" с репертуара снять, как чуждую советскому искусству».
Это был такой плевок в лицо революции и революционерам, что уж его-то заметили все. Стало ясно: страна поворачивает куда-то не туда. Впрочем, все те, кто мог возмутиться с идейныхпозиций, давно уже выступили по другим поводам и были разбиты. Интересы же «партийных баронов» этими преобразованиями не так уж и затрагивались. Их интересовали совсем другие вещи: собственная власть и собственная веселая жизнь. Они еще не поняли сути процесса: государство начинает отделяться от революции. А значит, и от них:
Эти преобразования проводила сталинская команда, популярность которой чем дальше, тем более возрастала. 18 февраля 1935 года Троцкий записал в дневнике: «Победа Сталина была предопределена. Тот результат, который зеваки и глупцы приписывают личной силе Сталина, по крайней мере его необыкновенной хитрости, был заложен глубоко в динамику исторических сил. Сталин явился лишь полубессознательным выражением второй главы революции, ее похмелья».
Насчет динамики исторических сил - это очень верно сказано. Можно на какое-то время увлечь народ чем-то экзотическим, ярким, броским, но долго держать его в таком состоянии нельзя. Рано или поздно он повернет на тот путь, который является для него органичным. Горе тому, кто попытается этот процесс сдержать, а победителем станет тот, кто сумеет оседлать эту волну. С одной поправкой: чтобы оседлать волну, надо ее почувствовать.Теории тут не помогут, а чувствовать стремления народа не всякому дано.
Насчет «второй главы» и «похмелья» революции - тут можно спорить, да и не суть, как назвать. Мне больше по душе назвать это по-простому: контрреволюция.
Но, Лев Давидович, почему же полубессознательным-mo?Если несколько по-иному сгруппировать проводимые преобразования, то видно, что они преследуют вполне определенные цели:
Куда повернул корабль?
Будущее связывается с прошлым.
Г. Федотов
Только не надо делать из Сталина «русского патриота». Он начинал как преданнейший поклонник Ленина (за что в начале века кавказские товарищи прозвали его «левой ногой Ленина»), а Владимир Ильич был русофоб еще тот. Да и Сталин в полной мере отдал дань и революционной утопии, и революционной фразеологии. Еще в 1931 году он заявлял: «История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били: Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны:». Отсюда до фильма «Александр Невский» еще шагать и шагать. (Но, с другой стороны, 1930 год -явно не то время, чтобы дразнить «ленинскую гвардию» крамольными заявлениями. В самый разгар коллективизации не хватало только еще сцепиться по «русскому вопросу».)
Кроме того, реабилитируя все российское, Сталин вместе с тем тщательно следит, чтобы во всем этом не возникало даже тени шовинизма. Что такое шовинизм? Это когда один народ признается лучшедругих. В сталинской политике очень тщательно соблюдается равновесие. Так, в своих замечаниях к конспекту учебника по истории СССР он требовал от авторов, чтобы это был учебник не русской истории, а именно истории СССР, т. е. всех народов, входивших в состав Союза, и особо подчеркивал, чтобы они не забыли отобразить роль царизма как «тюрьмы народов» и «международного жандарма».
А с другой стороны, был нанесен удар и по местному национализму, причем чисто организационными методами. Из ведения наркомпросов союзных республик изъяли все вопросы, связанные с искусством, оставив им только школьное образование. А месяцем раньше при Совнаркоме был создан комитет по делам искусств. Теперь «инженеры человеческих душ», где бы они ни работали, управлялись исключительно из Москвы, и им стало очень затруднительно выполнять «социальные заказы» местных властей. Таким образом, соблюдалось равновесие: пресекался не только русский шовинизм, но и любой другой.
Отсюда совершенно четко виден сталинский подход: пройти по лезвию бритвы между всеми национализмами, сколько бы их ни было в Советском Союзе. Русский народ должен быть первым среди равных, но не более того. Лишь после войны Сталин позволит себе заговорить о русском народе. А до тех пор старается тщательнейшим образом избегать даже намека на его особое положение. Почему?
Ну, во-первых, «русскую карту» сразу же начнет разыгрывать огромное количество самых разных шулеров, в первую очередь среди творческой интеллигенции, хотя и не только. Достаточно посмотреть, как это происходит сейчас, когда общественные организации и средства массовой информации всеми силами раздувают тлеющие кое-где крохотные угольки каких-то межнациональных разборок. Если две русские или две кавказские банды сцепились, то это криминальная разборка, а если русская с кавказской - о, это национальная рознь! Если русского парня убили и ограбили, то это грабеж с убийством, а если вьетнамца или негра -какой ужас, русский фашизм! Банальная драка в кондопожском кабаке растиражирована на всю страну. Им всем очень хочется русского фашизма: одним - чтобы на нем прокатиться, другим - чтобы с ним побороться:
Во-вторых, это сразу же запустит центробежные процессы в многонациональном государстве, которое и так уже имело тенденцию к разделению. Поскольку национализм - любой и всегда - разделяет.
Но есть у этой позиции еще и третье обоснование. Раздувание русского национализма, в отличие от прочих, подрывает самые основы государства. Дело в том, что националистическая позиция изначально ущербна - поскольку это позиция охранительная, позиция обороны, в конечном итоге продиктованная страхом. Когда речь идет о маленьком народе - это понятно, иначе ему просто не выжить. Но как понять национализм великого народа, являющегося основой империи? Тут-то в чем причина? Объяснение может быть только одно: ощущение собственной слабости - да, конечно, колосс: но «на глиняных ногах». И, опять же, от неуверенного в себе «старшего брата» все «младшие» тут же шарахнутся - этот механизм мы все могли наблюдать уже в 90-е, при распаде Союза.
Вот только неуверенности в собственных силах нам в 30-е годы и не хватало!
Не следует забывать, что Сталин еще до революции считался признанным в партии специалистом по национальному вопросу, а после революции стал первым наркомом по делам национальностей Советской России. И он очень хорошо знал, что делал, когда избрал не национальную, а совершенно иную, имперскуюпозицию, которая, кстати, очень четко сформулирована в знаковой песне того времени:
Если завтра война, если враг нападет, Если темная сила нагрянет, Как один человек, весь советский народ За свободную Родину встанет.
На самом деле, конечно, в основе советской империи все равно лежала русская история, русская культура. Но это не афишировалось особо. В конце концов, империя - совершенно привычное для этой территории государственное устройство, которое, если ему не мешать, восстановится само собой. Кстати, оно устраивало и большинство населения, потому что еще с первобытных времен люди отлично понимают: в большом племени жить лучше, чем в маленьком. И мамонта проще толпой завалить, и от врагов отбиться. А русские всегда были цементом империи, теми «варягами», управление которых местные жители принимали, чтобы избежать междоусобиц между кланами.
Со стремлением к независимости тоже не все так просто. Точнее, совсем просто, да не так, как объясняют. Я вообще не совсем понимаю, что такое независимость маленькой и слабой страны. Если подходить к делу цинично, то видно, что, например, стремление Грузии к независимости очень сильно зависит от соотношения двух параметров: аппетитов местных авторитетов и агрессивности Турции. Если турки сидели тихо, то грузины были самыми крутыми и свободными, а если начинали махать саблями (или винтовками), джигиты тут же кидались искать себе покровителей. Когда русские были в силе - обращались к русским, а когда в России шли всякие пертурбации - к немцам, англичанам, американцам: в общем, ко всем, кого может заинтересовать этот стратегически выгодный кусок земли. Вот вам и вся независимость.
А если подходить к делу совсем уже приземленно, то заморочить народу голову чрезвычайно легко. В начале 90-х решение об отделении союзных республик от России приветствовали аплодисментами. Это потом, когда выяснится, кто и зачем все это устраивал, насколько благосостояние этих республик зависело от Советского Союза, когда за кавказским хребтом население будет сидеть без воды и света, а среднеазиатские республики стремительно покатятся в «третий мир»: Тогда многие посмотрят на независимость иначе - но дело-то уже сделано! В начале 90-х я присутствовала при одном забавном разговоре. Беседовали русский и украинец, который очень гордился своей «самостийностью». После долгих препирательств чисто теоретического плана русский, разозлившись, сказал: «Ну хорошо. Допустим, вы отделились. Мы потеряли процентов пять территории России. Знаешь, мы это как-нибудь переживем. А ты, между прочим, потерял 95 процентов той страны, в которой жил. Ну и как тебе?»
Да, интересно - когда выключен телевизор, играющий «самостийный» национальный гимн, как настроение у тех, кто вырос в великой стране и вдруг оказался гражданином маленькой? Или совсем крохотной - как Эстония, например:
Нам-то что, мы переживем:
Ладно, хватит лирических отступлений, поговорим о вещах более прагматических. Если вынести за скобки «русский патриотизм», то чего, собственно, добивался Сталин своими преобразованиями? И с какой целью?
Давайте вычленим эти преобразования из текста, занумеруем их и посмотрим, что получилось:
1. «Реабилитация» традиционных устоев народной жизни: семья, школа, отношения между родителями и детьми, та же елка и т. п. Рассчитано на всех нормальныхлюдей Страны Советов.
2. Отмена «классовых» ограничений при поступлении в вузы. Возвращение из ссылки тех, кто был выслан по «классовому» признаку, но лично не был ни в чем повинен. Это мера, адресованная в первую очередь молодежи: те, кто вырос при советском строе - наши, кем бы ни были их родители.
3. «Амнистия» крестьянам. 26 июля 1935 года Политбюро приняло постановление о снятии судимости с колхозников, осужденных к лишению свободы на сроки не более 5 лет и отбывших наказание. Снятие судимости означало и восстановление в полном объеме всех гражданских прав, в том числе и избирательного.
4. Наконец, пресловутый «исторический ренессанс», апеллирующий непосредственно к менталитету. Большевистская идеология, правда, оставалась - но она прекраснейшим образом ужилась с российской историей. Просто раньше историю идеологизировали в одну сторону, а теперь в другую.
У всех этих мер есть одна общая черта: резкое отмежевание от всего «революционного», в какой бы сфере оно ни проявлялось. Власть как бы говорит: все, товарищи, революция закончилась, начинается нормальная жизнь.
И, кроме того, все эти меры направлены не на преобразование общества - а всякое преобразование неизбежно вызывает разделение, -а на его консолидацию. В основном вокруг традиционных ценностей.
Резюмируя: меры 1935-1936 годов были нацелены на отмежевание правительства СССР от революции и на консолидацию общества вокруг правительства. Одной подготовкой к грядущей войне это не объяснишь. Советский Союз всю историю своего существования только и делал, что готовился к грядущей войне, и ничего, справлялись без «контрреволюционных» поворотов руля.
С другой стороны, не надо делать Сталина чистым оперативником, который-де нутром почувствовал «динамику исторических сил» и «полубессознательно» отреагировал. Все-таки это был один из образованнейших людей своего времени, глубоко знавший и историю, и общественные науки (далеко не только марксистские). Если посмотреть на то, что он делал, то вся советская политика выстраивается в одну четкую линию, в которой «объективное» перемешано с усилиями одной конкретной личности по управлению государством.