Страница:
– Фройляйн, оттафай малшыка!
– С мягким знаком! – с нескрываемой ненавистью выкрикнула Арвен.
Дылда-эсэсовец взмахнул рукой, седоки хлестнули коней, и вся кавалькада ринулась форсировать реку.
Арвен, с детства воспитывавшаяся в седле (изгибы ее ног не оставляли в этом ни капли сомнений), легко перегнулась на левую сторону, опустившись лицом практически до самого речного потока, зачерпнула добрую пригоршню холодной воды, поднесла к губам и зашептала, глядя, как с ее пальцев стекают прозрачные струйки:
– Надо, надо умываться по утрам и вечерам. А нечистым и фашистам – стыд и срам! Стыд и срам! Кто сто лет не умывался и нацистами остался…
Где-то выше по течению, за изгибом реки зашумела прибывающая вода. Невиданный поток воды. Добравшиеся почти до середины реки эсэсовцы едва успели повернуть свои головы в направлении надвигающейся катастрофы. 6 этот момент на них со звуком работы гигантского унитаза низверглась Ниагара. Ледяной поток смыл бравый эскадрон, в несколько мгновений разбросав фашистов и их коней по острым камням, срывая последнюю одежду и сбрую, унося тела вниз по течению…
Когда промчавшаяся со скоростью курьерского поезда лавина ледяной воды стихла за следующим изгибом русла реки, от эсэсовцев остались только разбросанные там и тут хромовые сапоги да черные семейные трусы, зацепившиеся то за камень, то за прибрежный куст.
Арвен несколько секунд смотрела вслед удаляющейся стихии, потом позволила себе улыбнуться и высказалась вслух:
– Помойтесь, ребятки.
Тронув поводья, она развернула лошадь и, не оглядываясь назад, продолжила свой путь, с нескрываемым злорадством напевая себе под нос:
– В эту ночь решили самураи перейти границу у реки…
Внезапно Фёдор начал громко икать, тело его затряслось в конвульсиях, изо рта опять пошла обильная пена. Арвен, поморщившись, принялась внушать малосознательному, о по правде сказать, попросту бессознательному карапузу:
– Неправильно ты, дядя Фёдор, блевать собрался!!! Блевать надо мордой вниз! Так гигиеничнее!!! Ты только на меня не сблевани! Химчистка салона моего Мустанга тебе в копеечку влетит!!! – Она презрительно смотрела на карапуза…
Фёдор не слышал ничего из того, что втолковывала ему Арвен. Охваченный бредом, его мозг крутил карапузу совершенно другие картинки – реальный мир легко скрывался за тем, что происходило в его сознании. Вот и сейчас то ли наяву, то ли в болезненном угаре Фёдору явился отец Арвен – Агент Смит. Лицо его было смазано, Фёдор никак не мог как следует различить черты его лица. Тот тряс его за больное плечо и долго и нудно задавал один и тот же, казавшийся нескончаемым, вопрос:
– Фёдор, может, хоть ты знаешь, где взять коды к компьютеру Зиона???
Арвен все так же внимательно наблюдала за Фёдором. Карапуза выворачивало наизнанку совершенно нешуточным способом.
– Вот свезло, так свезло… Еще по дороге дуба врежет… – Покачала она головой, после чего выругалась – так, как и подобает столь юным и прекрасным созданиям, рано познавшим все прелести взрослой жизни, пришпорила коня и помчалась прочь от реки.
Глава шестая.
О вы, друзья, как ни садитесь…
И. Я. Крылов
Раньше сядешь – раньше выйдешь.
Народная мудрость
Нежаркое октябрьское солнце, малопригодное для отопления, способное разве что заставить нехотя щуриться, облизывало невысокие каменные здания, выстроившиеся в парадную шеренгу на типично британской улице. Почти в самом ее конце, мало чем отличающийся от своих братьев, толпившихся поблизости, стоял сказочный домик с надписью «Дом, который построил Смит». По другую сторону входной двери красовалась еще одна табличка: «Памятник молдавской архитектуры. XV век» – объект постоянных острот недалеких жителей поселка, о чем свидетельствовала свежая порция краски справа от римских цифр. Задняя часть дома смотрела окнами в небольшой яблоневый сад. «Michurin Garden». Ранней осенью, когда ветви яблонь клонились под собственным весом, яблоки можно было собирать прямо из окон второго этажа.
Но сейчас окна были наглухо закрыты и задернуты плотными шторами. Поэтому, когда Фёдор наконец-то очнулся, разобрать, какое сейчас время суток, не было никакой возможности. Он приоткрыл один глаз, заметил какую-то смутную тень и тихо спросил:
– Кто здесь?
– Просыпайся, Фёдор, трибунал проспишь. Шютка! Ты в доме агента Смита. Сейчас десять часов утра, 24 октября, если вдруг тебе интересно.
Отвечавшего Фёдор узнал только по голосу – увидеть его он пока так и не смог, поэтому в голосе его послышалась некая неуверенность:
– Пендальф?
Это и в самом деле оказался Пендальф собственной персоной. Он сидел на кровати Фёдора, покуривая гаванскую сигару.
– Да, я здесь. Свезло тебе, Фёдор. Еще немного, и в твоем доме заиграла бы музыка, но ты бы ее не услышал. Дорогой мой хобот!
Федор внезапно вспомнил об их давней договоренности:
– Чё за ботва, Пендальф? Ты чего стрелу зади-намил?
– Извиняй, Фёдор. Попал в пробку… – он многозначительно выпустил пару зашибенных колец и уточнил: – Штопором.– В голосе Пендальфа явно не прослеживалось ни малейшей вины за те передряги, в которые он втянул Фёдора.
Карапуз не знал, как бы ему покорректнее намекнуть старику, что он в общем и целом – редкостная скотина. Он смотрел на старика, пообещав себе ни за что не отвести на этот раз взгляда,– в конце концов, пусть знает собака, чье мясо съела!!!! Интересно, о чем это он вообще сейчас думает???
Тот бродил из угла в угол просторного подвала конспиративной дачи, с любовью приспособленного под камеру пыток, и все пытался придумать что-нибудь похлеще для бывшего приятеля. Его белоснежный халат был здорово забрызган кровью, капли остались даже на бороде. Он бродил между стеллажами, выбирая то одно, то другое замысловатое орудие, но каждый раз откладывал их в сторону. Надолго остановившись у одной из полок, он взял в руки обрез дробовика. Со значением посмотрел на Пендальфа, потом снова на дробовик, с сомнением покачал головой, снова перевел немигающие глаза на пленника, взвесил обрез в руке и с сожалением вернул его на место, подхватив вместо ствола внушительных размеров бейсбольную биту.
Глядя на эти приготовления, Пендальф только кривился:
– Сколько тебе дали, Сарумян? Налоги со взятки, поди, не заплатил, волчара позорный?
Сарумяна, как показалось, эти слова взяли за живое:
– Обидеть хочешь? Да? А ведь мы хотели тебя партнёром в долю взять…
Отринув последние сомнения, Сарумян положил обратно бейсбольную биту, опустился на левое колено и кряхтя вытащил откуда-то из дальнего угла бензопилу. Проверил бачок, дернул за ручку, потом еще раз и еще. Пила никак не желала заводиться – Сарумян остервенело дергал стартер, а Пендальфа уже было не остановить:
– У Саурона нет партнеров. Только шестерки. Ох, не один из вас будет землю жрать, все подохнете без прощения!!!
У Сарумяна зарделась левая щека, лоб покрылся испариной, а бензопила все не желала заводиться.
– Да уж, Дружба-Дружбой, а Хускварна-то получше будет,– паясничал Пендальф.
– Ну ты хам… – Сарумян отшвырнул бесполезную пилу и снял с полки сувенирную катану.
В этот момент Пендальф потерял сознание, седая голова безвольно повисла, слюна тонкой струйкой сбежала по безжизненному подбородку.
Сарумян издал какой-то неподобающе несерьезный вопль радости и принялся кривляться с мечом в руках на фоне обмякшего Пендальфа, фотографируясь на допотопный «Полароид»…
Когда в комнате запахло паленой нутрией, Фёдор смекнул, что происходит что-то недоброе, и прицельным ударом в челюсть выбил окурок изо рта Пендальфа:
– Пендальф, окстись!
По-конски вздрогнув всем телом, старикан принялся сбивать пламя с бороды. Спасти удалось немногое.
Оглядевшись по сторонам, Пендальф виновато посмотрел на карапуза и признался:
– Сморило, блин…
За дверью послышался какой-то шум, и в комнату влетел Сеня. Гигантским прыжком, которому позавидовала бы добрая половина английской сборной по регби, он преодолел последние несколько метров и рухнул на Фёдора, заключая его в объятия:
– Фёдор! Фёдор Михалыч!
Фёдор еле выкарабкался из-под навалившейся на него туши, но тем не менее нашел в себе силы порадоваться встрече:
– Сеня, брат!
Приятель продолжал с восхищенным видом сотрясать его за плечи:
– Фёдор, ну ты дал!
– Сеня лично ставил тебе уколы! – усмехнулся Пендальф, указывая на раскрасневшегося от смущения карапуза.
Тот обернулся к старику и спросил:
– У меня это здорово получалось, правда, Пендальф? – Сеня изобразил, как именно он ловко вгонял иголку… Но Пендальф решил развить тему дальше:
– А потом несколько укрепляющих клизм.– Се-нины руки смущенно застыли в воздухе, а старикан продолжил: – И дело пошло но лад, правда, дружище? – Пендальф хохотнул, окончательно вгоняя новоиспеченного медбрата в краску.
Еле слышными шагами в комнату вошел агент Смит. На первый взгляд, это был самый обыкновенный эльф с волосатыми ушами – типичнее не бывает. Но при этом он гордо носил пейсы, украшенные на концах колокольчиками, издававшими при каждом шаге мелодичный перезвон.
Пендальф привстал, всем видом выказывая уважение к хозяину дома, и представил его Фёдору:
– Кстати, познакомься с моим старинным приятелем – агентом Смитом.
– Добро пожаловать в реальный мир, Фёдор Сумкин! – шевельнув собачьими ушами, поприветствовал гостя несуразный эльф.
– Классно у вас бейцы звенят, мистер Смит,– попробовал завести беседу Фёдор, но тут же осекся, испуганно уставившись на Пендальфа, зашедшегося истерическим смехом в углу комнаты. Агент Смит густо покраснел, фыркнул что-то в меру раздраженное и вышел вон из комнаты
– Уел, уел ты его, Фёдор. Пять баллов!!! Давно я так не смеялся. Пейсы, мой юный несмышленый друг, пейсы это называется!!!
Спустившись по широким каменным ступеням, он принялся бесцельно бродить среди деревьев, постепенно все дальше и дальше удаляясь от дома, пока не набрел на бассейн. У самого бортика стоял одинокий шезлонг. Фёдор направился к нему с явным желанием прилечь у водички, но, подойдя поближе, остановился как вкопанный!
В стильных солнцезащитных очках и плавках до колен по последней молодежной моде, опустив ноги в воду, в шезлонге сидел… сам Бульба Сумкин собственной персоной!
Фёдор кинулся к родственнику и принялся душить того в объятиях:
– Бульба!
– Фёдор, мой мальчик! – Откровенно говоря, в глазах Бульбы радости было куда меньше, чем у его племянника.
Удовлетворившись лобзаниями, Фёдор с интересом приподнял толстую тетрадь, лежащую рядом с шезлонгом Бульбы. водя пальцем по строчкам, он прочел надпись на обложке:
– «Краткий курс истории карапузов. Под редакцией Бульбы Сумкина». Ну, типа, круто. Много написал?
– Да не то чтобы. Но мне, собственно, торопиться некуда – я поначалу было уже домой засобирался. Но мне тут пенсию нехилую положили – монетизация льгот и все такое. Плюс каждый день питательный бобовый суп. А если хорошо себя веду, дают симпатичного эльфа на ночь.
Фёдор уставился куда-то вдаль – на макушки дальних деревьев. Он практически не слышал стариковской болтовни Бульбы. Он вежливо кивал головой, не вникая в смысл, и, когда родственник прекратил свой треп, уныло вздохнул и выложил как на духу:
– В меня вот чего-то на ностальгию пробило. Березку, что ли, обнять хочется. Или окушка поймать на удочку. У нас в речке вот такенный окунь берет но опарыша! Только место прикормить надо. Любишь это дело, Бульба?
Бульба вытаращил на племянника блеклые глаза и только и смог выдавить из себя:
– Да ты, я вижу, рыбаком вырос… Полным рыбаком… – он отложил тетрадь в сторону, поднялся с шезлонга, подтянул плавки и предложил:
– Пошли-ка, племяш, поплаваем лучше! Не хочешь? Ну, как знаешь…
Похлопав по еле закрывшейся пузатой крышке, он задумчиво почесал затылок:
– Так, что я еще забыл?
Его размышления на эту тему прервал Фёдор, какой-то развязной походочкой вошедший в комнату:
– Тю… Никак собрался куда, Сеня?
Стараясь не смотреть в глаза приятелю, Сеня отошел к чемодану и с притворным вниманием принялся проверять замки.
– Домой пора. Предки уже волнуются.
– А я думал, ты на эльфов хочешь потаращиться,– удивился Фёдор.
– Ага, конечно… на них потаращишься… Сначала ты на них потаращишься, потом они тебя потаращат… – Он поискал нужные слова и продолжил: – Короче, я, типа, чё подумал – мы же не нанимались в такую даль переться? Прикинь, пацаны уже скучают. И ты уже в порядке. Может, к дому двинем, а? – Взгляд Сени не просил, он умолял.
Фёдор как-то заметно посерьезнел, внимательно посмотрел на друга и внезапно согласился с его доводами:
– А ведь ты прав, Сеня. Мы ведь подписались кольцо только до посёлка нести. Надо бы колечко участковому под расписку сдать. А потом рвануть домой. Ток у меня тут дело еще одно есть. Ты погодь маленько,– он сорвался с места и бросился куда-то на улицу.
Через парк он помчался прямиком к бассейну. Воровато оглядевшись по сторонам, достал из-за пазухи сложенную вчетверо резиновую куклу и принялся ее надувать.
Первые несколько минут дела шли неплохо, но чем больше выделялись резиновые округлости «воздушной бейбы», тем труднее становилось карапузу: набирая в легкие побольше воздуха, он выдыхал – и кукла слегка надувалась, когда же он попытался сделать вдох – кукла обмякала, зато надувался сам Фёдор.
Из-за полупрозрачных занавесок в одном из окон второго этажа за потугами молодого карапуза наблюдали агент Смит и Пендальф.
– Пацан практически здоров. Если его потянуло на баб и свежий воздух – дела явно идут на поправку.– Агенту Смиту явно нравилось происходящее.
– Может быть, поздоровее кого найдем? – возразил Пендальф.– Смотри – худенький, щеки ввалились, во лбу жилка синяя бьётся…
– Зато резкий, как понос! Такому палец в рот не клади. Вмиг пронесет!!! – Словно в подтверждение слов Смита Фёдор принялся остервенело рвать зубами пластиковый сосочек впускного клапана. Пендальф тоже невольно залюбовался энергией и тупостью молодости и сдержанно предупредил:
– Ничего другого в рот ему тоже не клади – от него можно ждать чего угодно. Нельзя терять момент – он после комы пойдёт, куда скажут.
Смит вяло засопротивлялся:
– Пендальф, он один не дойдёт. Правда, у него приятель есть, ничего такой парнишка.– Смит жеманно поправил прическу и продолжил: – А вот двое других – просто олигофрены карликовые, и враг не дремлет. Знаешь, что люди говорят? В черном-черном королевстве, в черном-черном городе, в черном-черном доме, в черной-черной комнате живет черный-черный старик в белом-белом халате.
– Знаю я его.– Пендальф грязно и витиевато выругался.– Сарумян его фамилия, сын Вассермана. Заходил тут к нему намедни. Совсем из ума выжил, драться лез, склонял к сож… кхм… в общем, к сотрудничеству. Потом запер меня на какой-то колокольне,– Пендальф понизил голос и, наклонившись к Смиту зашептал: – Кольцо ищет, придурок старый!!!
Лицо агента Смита вмиг стало серым, кулаки его сжались так, что на костяшках пальцев выступили белые пятна, а на воротничке – следы помады:
– Этого я больше всего и боялся. Значит, сканто-вались они. Саурон и Сарумян. Пендальф, слушай, а они, часом, не родственники?
– Разве что сестры?..– предположил тот.
Они подошли к огромной карте, занимавшей большую часть противоположной стены. Почти вся она была утыкана разноцветными флажками – где-то более кучно, где-то совсем реденькими группками.
Агент Смит, поморщившись, сорвал с карты желтый стикер, на котором кто-то игривым почерком написал: «Сима, сладкий, не забудь купить молока!!! Целую. Твоя киска», скомкал ее в руке и густо покраснел.
Откашлявшись, он ткнул пальцем куда-то в скопление радужных флажков:
– С мордовских рубежей поступают тревожные сигналы. Мордовская хунта готовит акт агрессии. Кого бы ещё подтянуть на нашу сторону? Гномов? Или, наоборот, прибалтийские республики?
– Опасаюсь, быстро у них, как обычно, ничего не получится,– парировал Пендальф.– Думаю, придется подписывать на дело людей.
Лицо агента Смита сморщилось, как будто он проглотил ведро прошлогодней клюквы.
– Людей? Этих жалких, ничтожных личностей, которые считают остальных тупиковыми ветвями развития? По-моему, от них больше вреда, чем пользы. Я тебе напомню, как все было, вечно с этими людьми геморрой один. Связался я с одним таким. Кличка Кызылдур, да ты его знаешь – упырь, который колечко притырил, хотя знал, что чужое брать нехорошо.
Агент Смит на мгновение прикрыл глаза, и воспоминания снова ожили в его голове, да так, что колокольчики в пейсах тревожно зазвенели.
«…Кызылдур шарил по карманам раненого Саурона – замочить такую важную шишку и ничем не поживиться он считал ниже собственного достоинства. Розовощекий и подтянутый агент Смит подскочил к нему и дернул его за плечо:
– Нашел чё? Дуй за мной!..»
Глухим голосом Смит продолжал рассказывать Пендальфу историю Кызлдура:
– Потом я привел Кызылдура туда, где забабахали это кольцо, и где можно было спокойно от него отделаться.– Веки эльфа подрагивали – он снова погружался в далекое прошлое.
«…в мартеновском цеху перед огнедышащей печью стояли агент Смит и Кызылдур, вглядываясь в бушующее жерло. Агент Смит направил на мнущегося возле топки Кызылдура пистолет и тоном, не терпящим отказа, скомандовал:
– В топку его, Кызылдур! В топку! Бросай!
Кызылдур зло оглянулся на Смита, не выпуская кольца из рук:
– Нет!
Смит принялся выцеливать запястье руки, сжимавшей кольцо, но Кызылдур опередил его, с сатанинским хохотом надев кольцо но палец и растворившись в воздухе но глазах агента Смита.
– Кызылдур! Сволочь!..»
Смит разрядил в пустоту всю обойму и на этот раз прежде, чем сознание услужливо вернуло его обратно в реальность. Он тяжело вздохнул и продолжил, словно старался хоть как-то загладить собственную вину:
– Я ему всё объяснил, даже картинку нарисовал, но жадность фраера сгубила. Сунул Кызылдур кольцо в карман и был таков. Никому верить нельзя. Порой даже собственной жене.
Пендальф снисходительно похлопал расчувствовавшегося агента по плечу и как бы между прочим ввернул:
– Слушай, есть у меня на примете один толковый паренек. Родом из Гондураса.
– Бомжа имеешь в виду? Ну что ж, лучше у нас всё равно никого нет.– Агент Смит был вынужден согласиться, что Пендальф, как всегда, грамотно выбрал момент, чтобы пролоббировать своего человечка…
Он подошел к окну и задернул шторы, уже не увидев, как по улице, оглядываясь и постоянно переходя со стороны на сторону, шагает хорошо знакомый ему Баралгин. Тот старательно изображал из себя лицо нестандартной сексуальной ориентации, поминутно подходя к витринам и прихорашиваясь, а на самом деле пытаясь понять, нет ли за ним хвоста.
Дойдя до дома агента Смита, Баралгин резко нырнул в дверь.
Парой минут позже неторопливой походкой к той же самой двери подошел юный и потому весьма розовощекий эльф – Лагавас. Он постучал в дверь и замер в ожидании.
Секунд через десять он дернул за неприметную веревочку справа от двери – где-то в доме запел колокольчик, эльф улыбнулся и прислушался к происходящему за дверью, в надежде различить торопливые шаги хозяина.
Прошла почти минута, прежде чем он увидел кнопку звонка, аккуратно нажал пару раз – за дверью пропела какая-то навязчивая до неузнаваемости мелодия, эльф закатил глаза к небу и, тяжело вздохнув, принялся ждать.
Еще через пару минут он в ярости пнул по косяку кованым носком сапога – в доме резко и противно сработала милицейская сирена, Где-то за спиной послышалось нетерпеливое сопение. Лагавас даже не успел оглянуться – не обратив на него никакого внимания, мимо прошмыгнул гном Гиви, открыл дверь ногой и без особых церемоний вкатился в дом. Лагавас понту ради помялся на пороге еще пару-тройку минут и тоже вошел, аккуратно притворив за собой дверь.
На журнальном столике неподалеку от Агронома лежали порядком проржавевшие обломки меча.
Когда в комнату вошел Баралгин, Агроном не удостоил его появление даже кивком головы, и только когда назойливый посетитель подошел к нему и заглянул в книгу, нехотя оторвался от чтения.
– Местный, что ли? – завел разговор Баралгин.
– Нет, я не здесь родился,– словно отмахиваясь от назойливой мухи, ответил Агроном.
– О где?
Любитель древнеиндийских эпосов не был поэтом, но рифму подобрал легко и непринужденно, да не одну, но решил на всякий случай не зарываться:
– Где-где… в Караганде.
Баралгин же в свою очередь не блистал ни умом, ни сообразительностью, потому сарказма не оценил, приняв все за чистую монету.
– А я, наоборот, из Гондураса. В тамошнем ГУВД числюсь. Опером.
Агроном, оценив интеллектуальный уровень надоедливого гостя, окончательно потерял интерес к нежданному собеседнику и углубился в чтение. Баралгин подошел к журнальному столику, сграбастал обломок меча и принялся разглядывать раритетный «дырокол»:
– Железяки какие-то… Хреново они тут экспонаты содержат… – Он зачем-то послюнявил палец и чиркнул им по краю лезвия. На пальце моментально набухла здоровенная алая капля. – Блин, порезался! Пойду, йод поищу!
Баралгин двинулся к выходу, в самом дверном проеме столкнувшись с Арвен. Та насторожилась под взглядом его сальных глазок и, когда тот, крякнув, оглядел ее фигуру с ног до головы, машинально поправила прическу и грудь, покраснела и быстро-быстро направилась прямиком к Агроному. Опустившись перед ним на колени, она заглянула в глаза профессионального бродяги и, потупив взор, спросила:
– Ты меня любишь, милый? Или тебе, как твоему предку Кызылдуру,– лишь бы с саблями скакать? Говори уже!!!
Агроном оторвался от книги, окинул девушку отсутствующим взглядом – он не слишком-то обратил внимание на те слова, которые она пыталась донести до него. Похоже, он был крайне взволнован прочитанным… Только немалым усилием воли сфокусировав до того блуждавший где-то взгляд, он узнал Арвен.
Внезапно какая-то мысль настолько поразила его, что он судорожно вцепился в рукав платья Арвен и выпалил:
– Я хочу от тебя маленького. А может, даже двух! – Кажется, он не слишком понимал, о чём говорит.
– Бери меня замуж. Пошли скорее в сельсовет, там нас сразу распишут. Как тебе такое предложение? – Девушка подалась навстречу ему всем своим телом.
Но Агроном, кажется, уже успел прийти в себя теперь всячески пытался пойти на попятную:
– У нас кровь с разным резусом, возможно, будут проблемы,– нахмурился он, но Арвен уже не возможно было остановить.
– Это ничего. У меня есть хороший доктор – кандидат наук, и берёт недорого. Ты меня любишь милый?
– Ты чё, уши не моешь? Я ж тебе вчера два раза уже про это сказал. Ещё повторить? – К нему вернулось его обычно-раздраженное состояние.
– Все вы так говорите, ага. Обними меня покрепче. Обними меня, как Сигурд – Брунгильду. Как Рабочий – Колхозницу, как…. Обними меня, как Ромео Джульетту. Помнишь, как у них было?
Агроном мучительно морщил лоб, пока его не осенила парадоксальная мысль:
– Я вот тут давеча про Каштанку читал. Хочешь, за жопу укушу?
Арвен, скрыв легкую досаду, сняла с шеи древний семейный амулет и протянула его Агроному:
– Ладно, забей на Джульетту. Я тебе потом почитаю… когда от старости ослепнешь! Только не вздумай теперь пойти на попятную. Моя бабка – потомственная жрица культа вуду. И мне от нее кое-что досталось. Так что не советую снимать эту феньку ни днем ни ночью!!! – Арвен звонко рассмеялась.– Неплохо придумано, правда??? Это тебе не обручальное кольцо какое-нибудь!!!
– С мягким знаком! – с нескрываемой ненавистью выкрикнула Арвен.
Дылда-эсэсовец взмахнул рукой, седоки хлестнули коней, и вся кавалькада ринулась форсировать реку.
Арвен, с детства воспитывавшаяся в седле (изгибы ее ног не оставляли в этом ни капли сомнений), легко перегнулась на левую сторону, опустившись лицом практически до самого речного потока, зачерпнула добрую пригоршню холодной воды, поднесла к губам и зашептала, глядя, как с ее пальцев стекают прозрачные струйки:
– Надо, надо умываться по утрам и вечерам. А нечистым и фашистам – стыд и срам! Стыд и срам! Кто сто лет не умывался и нацистами остался…
Где-то выше по течению, за изгибом реки зашумела прибывающая вода. Невиданный поток воды. Добравшиеся почти до середины реки эсэсовцы едва успели повернуть свои головы в направлении надвигающейся катастрофы. 6 этот момент на них со звуком работы гигантского унитаза низверглась Ниагара. Ледяной поток смыл бравый эскадрон, в несколько мгновений разбросав фашистов и их коней по острым камням, срывая последнюю одежду и сбрую, унося тела вниз по течению…
Когда промчавшаяся со скоростью курьерского поезда лавина ледяной воды стихла за следующим изгибом русла реки, от эсэсовцев остались только разбросанные там и тут хромовые сапоги да черные семейные трусы, зацепившиеся то за камень, то за прибрежный куст.
Арвен несколько секунд смотрела вслед удаляющейся стихии, потом позволила себе улыбнуться и высказалась вслух:
– Помойтесь, ребятки.
Тронув поводья, она развернула лошадь и, не оглядываясь назад, продолжила свой путь, с нескрываемым злорадством напевая себе под нос:
– В эту ночь решили самураи перейти границу у реки…
Внезапно Фёдор начал громко икать, тело его затряслось в конвульсиях, изо рта опять пошла обильная пена. Арвен, поморщившись, принялась внушать малосознательному, о по правде сказать, попросту бессознательному карапузу:
– Неправильно ты, дядя Фёдор, блевать собрался!!! Блевать надо мордой вниз! Так гигиеничнее!!! Ты только на меня не сблевани! Химчистка салона моего Мустанга тебе в копеечку влетит!!! – Она презрительно смотрела на карапуза…
Фёдор не слышал ничего из того, что втолковывала ему Арвен. Охваченный бредом, его мозг крутил карапузу совершенно другие картинки – реальный мир легко скрывался за тем, что происходило в его сознании. Вот и сейчас то ли наяву, то ли в болезненном угаре Фёдору явился отец Арвен – Агент Смит. Лицо его было смазано, Фёдор никак не мог как следует различить черты его лица. Тот тряс его за больное плечо и долго и нудно задавал один и тот же, казавшийся нескончаемым, вопрос:
– Фёдор, может, хоть ты знаешь, где взять коды к компьютеру Зиона???
Арвен все так же внимательно наблюдала за Фёдором. Карапуза выворачивало наизнанку совершенно нешуточным способом.
– Вот свезло, так свезло… Еще по дороге дуба врежет… – Покачала она головой, после чего выругалась – так, как и подобает столь юным и прекрасным созданиям, рано познавшим все прелести взрослой жизни, пришпорила коня и помчалась прочь от реки.
Глава шестая.
В ДОМЕ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ СМИТ
О вы, друзья, как ни садитесь…
И. Я. Крылов
Раньше сядешь – раньше выйдешь.
Народная мудрость
Нежаркое октябрьское солнце, малопригодное для отопления, способное разве что заставить нехотя щуриться, облизывало невысокие каменные здания, выстроившиеся в парадную шеренгу на типично британской улице. Почти в самом ее конце, мало чем отличающийся от своих братьев, толпившихся поблизости, стоял сказочный домик с надписью «Дом, который построил Смит». По другую сторону входной двери красовалась еще одна табличка: «Памятник молдавской архитектуры. XV век» – объект постоянных острот недалеких жителей поселка, о чем свидетельствовала свежая порция краски справа от римских цифр. Задняя часть дома смотрела окнами в небольшой яблоневый сад. «Michurin Garden». Ранней осенью, когда ветви яблонь клонились под собственным весом, яблоки можно было собирать прямо из окон второго этажа.
Но сейчас окна были наглухо закрыты и задернуты плотными шторами. Поэтому, когда Фёдор наконец-то очнулся, разобрать, какое сейчас время суток, не было никакой возможности. Он приоткрыл один глаз, заметил какую-то смутную тень и тихо спросил:
– Кто здесь?
– Просыпайся, Фёдор, трибунал проспишь. Шютка! Ты в доме агента Смита. Сейчас десять часов утра, 24 октября, если вдруг тебе интересно.
Отвечавшего Фёдор узнал только по голосу – увидеть его он пока так и не смог, поэтому в голосе его послышалась некая неуверенность:
– Пендальф?
Это и в самом деле оказался Пендальф собственной персоной. Он сидел на кровати Фёдора, покуривая гаванскую сигару.
– Да, я здесь. Свезло тебе, Фёдор. Еще немного, и в твоем доме заиграла бы музыка, но ты бы ее не услышал. Дорогой мой хобот!
Федор внезапно вспомнил об их давней договоренности:
– Чё за ботва, Пендальф? Ты чего стрелу зади-намил?
– Извиняй, Фёдор. Попал в пробку… – он многозначительно выпустил пару зашибенных колец и уточнил: – Штопором.– В голосе Пендальфа явно не прослеживалось ни малейшей вины за те передряги, в которые он втянул Фёдора.
Карапуз не знал, как бы ему покорректнее намекнуть старику, что он в общем и целом – редкостная скотина. Он смотрел на старика, пообещав себе ни за что не отвести на этот раз взгляда,– в конце концов, пусть знает собака, чье мясо съела!!!! Интересно, о чем это он вообще сейчас думает???
G
…Пендальф висел на дыбе и старался не замечать гнусной хари предателя Сарумяна.Тот бродил из угла в угол просторного подвала конспиративной дачи, с любовью приспособленного под камеру пыток, и все пытался придумать что-нибудь похлеще для бывшего приятеля. Его белоснежный халат был здорово забрызган кровью, капли остались даже на бороде. Он бродил между стеллажами, выбирая то одно, то другое замысловатое орудие, но каждый раз откладывал их в сторону. Надолго остановившись у одной из полок, он взял в руки обрез дробовика. Со значением посмотрел на Пендальфа, потом снова на дробовик, с сомнением покачал головой, снова перевел немигающие глаза на пленника, взвесил обрез в руке и с сожалением вернул его на место, подхватив вместо ствола внушительных размеров бейсбольную биту.
Глядя на эти приготовления, Пендальф только кривился:
– Сколько тебе дали, Сарумян? Налоги со взятки, поди, не заплатил, волчара позорный?
Сарумяна, как показалось, эти слова взяли за живое:
– Обидеть хочешь? Да? А ведь мы хотели тебя партнёром в долю взять…
Отринув последние сомнения, Сарумян положил обратно бейсбольную биту, опустился на левое колено и кряхтя вытащил откуда-то из дальнего угла бензопилу. Проверил бачок, дернул за ручку, потом еще раз и еще. Пила никак не желала заводиться – Сарумян остервенело дергал стартер, а Пендальфа уже было не остановить:
– У Саурона нет партнеров. Только шестерки. Ох, не один из вас будет землю жрать, все подохнете без прощения!!!
У Сарумяна зарделась левая щека, лоб покрылся испариной, а бензопила все не желала заводиться.
– Да уж, Дружба-Дружбой, а Хускварна-то получше будет,– паясничал Пендальф.
– Ну ты хам… – Сарумян отшвырнул бесполезную пилу и снял с полки сувенирную катану.
В этот момент Пендальф потерял сознание, седая голова безвольно повисла, слюна тонкой струйкой сбежала по безжизненному подбородку.
Сарумян издал какой-то неподобающе несерьезный вопль радости и принялся кривляться с мечом в руках на фоне обмякшего Пендальфа, фотографируясь на допотопный «Полароид»…
G
Пендальф продолжал недвижно сидеть на краю постели и отсутствующим взглядом смотрел сквозь Фёдора. Сигара, прилипшая к нижней губе, давно уже догорела, потихоньку начали заниматься усы и борода.Когда в комнате запахло паленой нутрией, Фёдор смекнул, что происходит что-то недоброе, и прицельным ударом в челюсть выбил окурок изо рта Пендальфа:
– Пендальф, окстись!
По-конски вздрогнув всем телом, старикан принялся сбивать пламя с бороды. Спасти удалось немногое.
Оглядевшись по сторонам, Пендальф виновато посмотрел на карапуза и признался:
– Сморило, блин…
За дверью послышался какой-то шум, и в комнату влетел Сеня. Гигантским прыжком, которому позавидовала бы добрая половина английской сборной по регби, он преодолел последние несколько метров и рухнул на Фёдора, заключая его в объятия:
– Фёдор! Фёдор Михалыч!
Фёдор еле выкарабкался из-под навалившейся на него туши, но тем не менее нашел в себе силы порадоваться встрече:
– Сеня, брат!
Приятель продолжал с восхищенным видом сотрясать его за плечи:
– Фёдор, ну ты дал!
– Сеня лично ставил тебе уколы! – усмехнулся Пендальф, указывая на раскрасневшегося от смущения карапуза.
Тот обернулся к старику и спросил:
– У меня это здорово получалось, правда, Пендальф? – Сеня изобразил, как именно он ловко вгонял иголку… Но Пендальф решил развить тему дальше:
– А потом несколько укрепляющих клизм.– Се-нины руки смущенно застыли в воздухе, а старикан продолжил: – И дело пошло но лад, правда, дружище? – Пендальф хохотнул, окончательно вгоняя новоиспеченного медбрата в краску.
Еле слышными шагами в комнату вошел агент Смит. На первый взгляд, это был самый обыкновенный эльф с волосатыми ушами – типичнее не бывает. Но при этом он гордо носил пейсы, украшенные на концах колокольчиками, издававшими при каждом шаге мелодичный перезвон.
Пендальф привстал, всем видом выказывая уважение к хозяину дома, и представил его Фёдору:
– Кстати, познакомься с моим старинным приятелем – агентом Смитом.
– Добро пожаловать в реальный мир, Фёдор Сумкин! – шевельнув собачьими ушами, поприветствовал гостя несуразный эльф.
– Классно у вас бейцы звенят, мистер Смит,– попробовал завести беседу Фёдор, но тут же осекся, испуганно уставившись на Пендальфа, зашедшегося истерическим смехом в углу комнаты. Агент Смит густо покраснел, фыркнул что-то в меру раздраженное и вышел вон из комнаты
– Уел, уел ты его, Фёдор. Пять баллов!!! Давно я так не смеялся. Пейсы, мой юный несмышленый друг, пейсы это называется!!!
G
Постепенно здоровье Фёдора пошло на поправку, он периодически выбирался из постели на прогулку. Первое время ему хватало сил только на то, чтобы самому дойти до отхожих мест, но вот сегодня он решил осмотреть дом, о заодно и сад, раскинувшийся за окнами.Спустившись по широким каменным ступеням, он принялся бесцельно бродить среди деревьев, постепенно все дальше и дальше удаляясь от дома, пока не набрел на бассейн. У самого бортика стоял одинокий шезлонг. Фёдор направился к нему с явным желанием прилечь у водички, но, подойдя поближе, остановился как вкопанный!
В стильных солнцезащитных очках и плавках до колен по последней молодежной моде, опустив ноги в воду, в шезлонге сидел… сам Бульба Сумкин собственной персоной!
Фёдор кинулся к родственнику и принялся душить того в объятиях:
– Бульба!
– Фёдор, мой мальчик! – Откровенно говоря, в глазах Бульбы радости было куда меньше, чем у его племянника.
Удовлетворившись лобзаниями, Фёдор с интересом приподнял толстую тетрадь, лежащую рядом с шезлонгом Бульбы. водя пальцем по строчкам, он прочел надпись на обложке:
– «Краткий курс истории карапузов. Под редакцией Бульбы Сумкина». Ну, типа, круто. Много написал?
– Да не то чтобы. Но мне, собственно, торопиться некуда – я поначалу было уже домой засобирался. Но мне тут пенсию нехилую положили – монетизация льгот и все такое. Плюс каждый день питательный бобовый суп. А если хорошо себя веду, дают симпатичного эльфа на ночь.
Фёдор уставился куда-то вдаль – на макушки дальних деревьев. Он практически не слышал стариковской болтовни Бульбы. Он вежливо кивал головой, не вникая в смысл, и, когда родственник прекратил свой треп, уныло вздохнул и выложил как на духу:
– В меня вот чего-то на ностальгию пробило. Березку, что ли, обнять хочется. Или окушка поймать на удочку. У нас в речке вот такенный окунь берет но опарыша! Только место прикормить надо. Любишь это дело, Бульба?
Бульба вытаращил на племянника блеклые глаза и только и смог выдавить из себя:
– Да ты, я вижу, рыбаком вырос… Полным рыбаком… – он отложил тетрадь в сторону, поднялся с шезлонга, подтянул плавки и предложил:
– Пошли-ка, племяш, поплаваем лучше! Не хочешь? Ну, как знаешь…
G
Когда Фёдор вернулся в дом, Сеня уже почти закончил упаковывать свои чемоданы. Вначале туда проследовала стопка порножурналов, затем несколько серебряных ложек и вилок. Опасливо оглядываясь по сторонам, он сдернул со стены старинные часы с маятником и, сунув их в чемодан, аккуратно прикрыл покражу своими драными портками – подальше от посторонних глаз.Похлопав по еле закрывшейся пузатой крышке, он задумчиво почесал затылок:
– Так, что я еще забыл?
Его размышления на эту тему прервал Фёдор, какой-то развязной походочкой вошедший в комнату:
– Тю… Никак собрался куда, Сеня?
Стараясь не смотреть в глаза приятелю, Сеня отошел к чемодану и с притворным вниманием принялся проверять замки.
– Домой пора. Предки уже волнуются.
– А я думал, ты на эльфов хочешь потаращиться,– удивился Фёдор.
– Ага, конечно… на них потаращишься… Сначала ты на них потаращишься, потом они тебя потаращат… – Он поискал нужные слова и продолжил: – Короче, я, типа, чё подумал – мы же не нанимались в такую даль переться? Прикинь, пацаны уже скучают. И ты уже в порядке. Может, к дому двинем, а? – Взгляд Сени не просил, он умолял.
Фёдор как-то заметно посерьезнел, внимательно посмотрел на друга и внезапно согласился с его доводами:
– А ведь ты прав, Сеня. Мы ведь подписались кольцо только до посёлка нести. Надо бы колечко участковому под расписку сдать. А потом рвануть домой. Ток у меня тут дело еще одно есть. Ты погодь маленько,– он сорвался с места и бросился куда-то на улицу.
Через парк он помчался прямиком к бассейну. Воровато оглядевшись по сторонам, достал из-за пазухи сложенную вчетверо резиновую куклу и принялся ее надувать.
Первые несколько минут дела шли неплохо, но чем больше выделялись резиновые округлости «воздушной бейбы», тем труднее становилось карапузу: набирая в легкие побольше воздуха, он выдыхал – и кукла слегка надувалась, когда же он попытался сделать вдох – кукла обмякала, зато надувался сам Фёдор.
Из-за полупрозрачных занавесок в одном из окон второго этажа за потугами молодого карапуза наблюдали агент Смит и Пендальф.
– Пацан практически здоров. Если его потянуло на баб и свежий воздух – дела явно идут на поправку.– Агенту Смиту явно нравилось происходящее.
– Может быть, поздоровее кого найдем? – возразил Пендальф.– Смотри – худенький, щеки ввалились, во лбу жилка синяя бьётся…
– Зато резкий, как понос! Такому палец в рот не клади. Вмиг пронесет!!! – Словно в подтверждение слов Смита Фёдор принялся остервенело рвать зубами пластиковый сосочек впускного клапана. Пендальф тоже невольно залюбовался энергией и тупостью молодости и сдержанно предупредил:
– Ничего другого в рот ему тоже не клади – от него можно ждать чего угодно. Нельзя терять момент – он после комы пойдёт, куда скажут.
Смит вяло засопротивлялся:
– Пендальф, он один не дойдёт. Правда, у него приятель есть, ничего такой парнишка.– Смит жеманно поправил прическу и продолжил: – А вот двое других – просто олигофрены карликовые, и враг не дремлет. Знаешь, что люди говорят? В черном-черном королевстве, в черном-черном городе, в черном-черном доме, в черной-черной комнате живет черный-черный старик в белом-белом халате.
– Знаю я его.– Пендальф грязно и витиевато выругался.– Сарумян его фамилия, сын Вассермана. Заходил тут к нему намедни. Совсем из ума выжил, драться лез, склонял к сож… кхм… в общем, к сотрудничеству. Потом запер меня на какой-то колокольне,– Пендальф понизил голос и, наклонившись к Смиту зашептал: – Кольцо ищет, придурок старый!!!
Лицо агента Смита вмиг стало серым, кулаки его сжались так, что на костяшках пальцев выступили белые пятна, а на воротничке – следы помады:
– Этого я больше всего и боялся. Значит, сканто-вались они. Саурон и Сарумян. Пендальф, слушай, а они, часом, не родственники?
– Разве что сестры?..– предположил тот.
Они подошли к огромной карте, занимавшей большую часть противоположной стены. Почти вся она была утыкана разноцветными флажками – где-то более кучно, где-то совсем реденькими группками.
Агент Смит, поморщившись, сорвал с карты желтый стикер, на котором кто-то игривым почерком написал: «Сима, сладкий, не забудь купить молока!!! Целую. Твоя киска», скомкал ее в руке и густо покраснел.
Откашлявшись, он ткнул пальцем куда-то в скопление радужных флажков:
– С мордовских рубежей поступают тревожные сигналы. Мордовская хунта готовит акт агрессии. Кого бы ещё подтянуть на нашу сторону? Гномов? Или, наоборот, прибалтийские республики?
– Опасаюсь, быстро у них, как обычно, ничего не получится,– парировал Пендальф.– Думаю, придется подписывать на дело людей.
Лицо агента Смита сморщилось, как будто он проглотил ведро прошлогодней клюквы.
– Людей? Этих жалких, ничтожных личностей, которые считают остальных тупиковыми ветвями развития? По-моему, от них больше вреда, чем пользы. Я тебе напомню, как все было, вечно с этими людьми геморрой один. Связался я с одним таким. Кличка Кызылдур, да ты его знаешь – упырь, который колечко притырил, хотя знал, что чужое брать нехорошо.
Агент Смит на мгновение прикрыл глаза, и воспоминания снова ожили в его голове, да так, что колокольчики в пейсах тревожно зазвенели.
«…Кызылдур шарил по карманам раненого Саурона – замочить такую важную шишку и ничем не поживиться он считал ниже собственного достоинства. Розовощекий и подтянутый агент Смит подскочил к нему и дернул его за плечо:
– Нашел чё? Дуй за мной!..»
Глухим голосом Смит продолжал рассказывать Пендальфу историю Кызлдура:
– Потом я привел Кызылдура туда, где забабахали это кольцо, и где можно было спокойно от него отделаться.– Веки эльфа подрагивали – он снова погружался в далекое прошлое.
«…в мартеновском цеху перед огнедышащей печью стояли агент Смит и Кызылдур, вглядываясь в бушующее жерло. Агент Смит направил на мнущегося возле топки Кызылдура пистолет и тоном, не терпящим отказа, скомандовал:
– В топку его, Кызылдур! В топку! Бросай!
Кызылдур зло оглянулся на Смита, не выпуская кольца из рук:
– Нет!
Смит принялся выцеливать запястье руки, сжимавшей кольцо, но Кызылдур опередил его, с сатанинским хохотом надев кольцо но палец и растворившись в воздухе но глазах агента Смита.
– Кызылдур! Сволочь!..»
Смит разрядил в пустоту всю обойму и на этот раз прежде, чем сознание услужливо вернуло его обратно в реальность. Он тяжело вздохнул и продолжил, словно старался хоть как-то загладить собственную вину:
– Я ему всё объяснил, даже картинку нарисовал, но жадность фраера сгубила. Сунул Кызылдур кольцо в карман и был таков. Никому верить нельзя. Порой даже собственной жене.
Пендальф снисходительно похлопал расчувствовавшегося агента по плечу и как бы между прочим ввернул:
– Слушай, есть у меня на примете один толковый паренек. Родом из Гондураса.
– Бомжа имеешь в виду? Ну что ж, лучше у нас всё равно никого нет.– Агент Смит был вынужден согласиться, что Пендальф, как всегда, грамотно выбрал момент, чтобы пролоббировать своего человечка…
Он подошел к окну и задернул шторы, уже не увидев, как по улице, оглядываясь и постоянно переходя со стороны на сторону, шагает хорошо знакомый ему Баралгин. Тот старательно изображал из себя лицо нестандартной сексуальной ориентации, поминутно подходя к витринам и прихорашиваясь, а на самом деле пытаясь понять, нет ли за ним хвоста.
Дойдя до дома агента Смита, Баралгин резко нырнул в дверь.
Парой минут позже неторопливой походкой к той же самой двери подошел юный и потому весьма розовощекий эльф – Лагавас. Он постучал в дверь и замер в ожидании.
Секунд через десять он дернул за неприметную веревочку справа от двери – где-то в доме запел колокольчик, эльф улыбнулся и прислушался к происходящему за дверью, в надежде различить торопливые шаги хозяина.
Прошла почти минута, прежде чем он увидел кнопку звонка, аккуратно нажал пару раз – за дверью пропела какая-то навязчивая до неузнаваемости мелодия, эльф закатил глаза к небу и, тяжело вздохнув, принялся ждать.
Еще через пару минут он в ярости пнул по косяку кованым носком сапога – в доме резко и противно сработала милицейская сирена, Где-то за спиной послышалось нетерпеливое сопение. Лагавас даже не успел оглянуться – не обратив на него никакого внимания, мимо прошмыгнул гном Гиви, открыл дверь ногой и без особых церемоний вкатился в дом. Лагавас понту ради помялся на пороге еще пару-тройку минут и тоже вошел, аккуратно притворив за собой дверь.
G
В дальнем углу гостиной комнаты, обставленной в колониальном стиле, под тусклым торшером сидел Агроном и читал какую-то книгу. Кажется, это была «Бхагавад Гита», хотя обстановка в гостиной располагала скорее к чтению приключенческой литературы. Картины, развешенные на стенах, вполне могли сойти за иллюстрации к романам Жюль Верна, а разные заморские диковинки, заполонившие все стены, углы и даже потолок комнаты – чучело гигантской панды, заспиртованная голова йети, коллекция скальпов индейцев и прочие артефакты, способны были вызвать приступ неконтролируемой ярости у любого, даже самого безобидного гринписовца.На журнальном столике неподалеку от Агронома лежали порядком проржавевшие обломки меча.
Когда в комнату вошел Баралгин, Агроном не удостоил его появление даже кивком головы, и только когда назойливый посетитель подошел к нему и заглянул в книгу, нехотя оторвался от чтения.
– Местный, что ли? – завел разговор Баралгин.
– Нет, я не здесь родился,– словно отмахиваясь от назойливой мухи, ответил Агроном.
– О где?
Любитель древнеиндийских эпосов не был поэтом, но рифму подобрал легко и непринужденно, да не одну, но решил на всякий случай не зарываться:
– Где-где… в Караганде.
Баралгин же в свою очередь не блистал ни умом, ни сообразительностью, потому сарказма не оценил, приняв все за чистую монету.
– А я, наоборот, из Гондураса. В тамошнем ГУВД числюсь. Опером.
Агроном, оценив интеллектуальный уровень надоедливого гостя, окончательно потерял интерес к нежданному собеседнику и углубился в чтение. Баралгин подошел к журнальному столику, сграбастал обломок меча и принялся разглядывать раритетный «дырокол»:
– Железяки какие-то… Хреново они тут экспонаты содержат… – Он зачем-то послюнявил палец и чиркнул им по краю лезвия. На пальце моментально набухла здоровенная алая капля. – Блин, порезался! Пойду, йод поищу!
Баралгин двинулся к выходу, в самом дверном проеме столкнувшись с Арвен. Та насторожилась под взглядом его сальных глазок и, когда тот, крякнув, оглядел ее фигуру с ног до головы, машинально поправила прическу и грудь, покраснела и быстро-быстро направилась прямиком к Агроному. Опустившись перед ним на колени, она заглянула в глаза профессионального бродяги и, потупив взор, спросила:
– Ты меня любишь, милый? Или тебе, как твоему предку Кызылдуру,– лишь бы с саблями скакать? Говори уже!!!
Агроном оторвался от книги, окинул девушку отсутствующим взглядом – он не слишком-то обратил внимание на те слова, которые она пыталась донести до него. Похоже, он был крайне взволнован прочитанным… Только немалым усилием воли сфокусировав до того блуждавший где-то взгляд, он узнал Арвен.
Внезапно какая-то мысль настолько поразила его, что он судорожно вцепился в рукав платья Арвен и выпалил:
– Я хочу от тебя маленького. А может, даже двух! – Кажется, он не слишком понимал, о чём говорит.
– Бери меня замуж. Пошли скорее в сельсовет, там нас сразу распишут. Как тебе такое предложение? – Девушка подалась навстречу ему всем своим телом.
Но Агроном, кажется, уже успел прийти в себя теперь всячески пытался пойти на попятную:
– У нас кровь с разным резусом, возможно, будут проблемы,– нахмурился он, но Арвен уже не возможно было остановить.
– Это ничего. У меня есть хороший доктор – кандидат наук, и берёт недорого. Ты меня любишь милый?
– Ты чё, уши не моешь? Я ж тебе вчера два раза уже про это сказал. Ещё повторить? – К нему вернулось его обычно-раздраженное состояние.
– Все вы так говорите, ага. Обними меня покрепче. Обними меня, как Сигурд – Брунгильду. Как Рабочий – Колхозницу, как…. Обними меня, как Ромео Джульетту. Помнишь, как у них было?
Агроном мучительно морщил лоб, пока его не осенила парадоксальная мысль:
– Я вот тут давеча про Каштанку читал. Хочешь, за жопу укушу?
Арвен, скрыв легкую досаду, сняла с шеи древний семейный амулет и протянула его Агроному:
– Ладно, забей на Джульетту. Я тебе потом почитаю… когда от старости ослепнешь! Только не вздумай теперь пойти на попятную. Моя бабка – потомственная жрица культа вуду. И мне от нее кое-что досталось. Так что не советую снимать эту феньку ни днем ни ночью!!! – Арвен звонко рассмеялась.– Неплохо придумано, правда??? Это тебе не обручальное кольцо какое-нибудь!!!