Дьяков не мог скрыть своего восхищения тактичным поведением этой молодой женщины, о судьбе которой он уже знал немало, чтобы понять, как она тяжела. Атмосфера губернаторского дворца казалась ему угнетающей. И он впервые почувствовал себя хорошо, когда после полуночи оказался на свежем воздухе, выйдя на «большую площадь». К нему подошел полковник и попросил огня, чтобы зажечь сигарету.
- Вы пешком идете домой, господин Дьяков? - спросил он.
- Да, нужно перед сном подышать свежим воздухом, иначе, боюсь, замучают ночные кошмары. После всего, что сегодня видели там, наверху.
- То, что происходит, - настоящий скандал, - сказал полковник, - и ничего нельзя изменить. Пренебрегать такой прелестной женщиной, как Вера Петровна, и из-за кого?
- У нашего губернатора, я полагаю, широкое сердце. Но хотел бы ему посоветовать на будущее быть осторожнее, иначе мы будем свидетелями ужасного взрыва женской ярости. Уже сейчас, как мне кажется, очень напряженное положение.
- Жду с нетерпением, когда мина, заряженная самим губернатором, взорвется под его ногами и сожжет его заживо. Нет подходящего наказания за его мерзкое поведение с бедной женой, - сказал полковник с грустью.
- Ай, ай! Господин полковник принимает близко к сердцу судьбу губернаторши. Должно быть, прекрасная дама вскружила вам голову?
- Не буду скрывать, это так. К сожалению, эта любовь не взаимна, она не опасна, - ответил полковник, смеясь.
- Тогда я желаю вам, чтобы вы мечтали о даме вашего сердца!…
Сказав это, Дьяков попрощался со своим спутником.
Глава двадцать вторая
Вера Петровна была уже три года замужем, из которых два жила в Ярославле. Благодаря неслыханной протекции, которая в России тогда произвела сенсацию, молодой Беклешов занял пост губернатора. Этим старый граф Островский выразил благодарность за службу.
Первый год замужества Вера прожила в Петербурге, где в ежедневном общении с матерью и семьей находила утешение, чего ей так не хватало в новой жизни.
Борис не предпринимал ни малейших усилий, чтобы скрыть свой характер и свое равнодушие к жене. Ни в чем себя не стесняя, он жил после свадьбы, не будучи связан ничем, как холостяк.
Мужественно и покорно несла Вера свой крест. Ни с кем не делилась своей печальной участью… в том числе и с Любочкой, доверительные отношения с которой к этому времени прекратились. Наиболее тщательно Вера скрывала свои чувства от матери, чья спокойная любящая душа извелась бы от горя, узнав, в какой духовной пустоте живет ее бедная дочь. Вера отдалась водовороту петербургских развлечений, но не из-за самих развлечений, а из страха перед одиночеством и мыслями наедине с собой. Иногда она появлялась в свете с Борисом, но обычно ее видели там одну или с какой-нибудь подругой. Но любая из них была ей безразлична. В Петербурге и позже в Ярославле она всегда была серьезной и меланхоличной. Только приходя одна в родительский дом, она, владея собой, казалась веселой и в хорошем настроении.
Так прошел год. Однажды она услышала, что через несколько недель в Петербурге ожидают Владимира Островского. Увидеть его снова было выше ее сил. Свежие раны еще кровоточили. Любой ценой она должна была избежать этой встречи. Ей хотелось покинуть столицу и уехать как можно дальше от Петербурга, в котором отныне будет жить Владимир.
В первый раз в жизни ее желания совпали с желаниями мужа. Борис хотел сделать карьеру и для этого не боялся прожить несколько лет в провинции, имея в виду в особенности пост губернатора в Ярославле. То, что он будет там лишен удовольствий, которые предлагал ему Петербург, он знал хорошо. Зато он предвидел богатую компенсацию в независимом положении, что в то время позволяло ему делать что хочет.
Переезд не занял много времени, и, прежде чем Владимир вернулся на родину, Вера покинула Петербург. Любочке ловко удалось получить от Веры приглашение сопровождать ее в Ярославль. Тем самым для любого подозрения против Бориса почва была выбита с самого начала. Конечно, Вера не думала, что пребывание Любочки в Ярославле продлится год. Однако тихой сапой Любочка пролезла и осталась надолго.
От переезда Борис не изменился к лучшему. Он стал еще бесцеремонней и развязней. Вдали от отца, который усмирял его, он дал своим с таким трудом сдерживаемым страстям полную волю. Несмотря на это, Вера переносила свою судьбу в Ярославле легче, чем в Петербурге. Задача, которую она себе поставила - при всех обстоятельствах скрыть от матери свое настоящее положение, - постепенно стала трудновыполнимой. Играть роль успокоившейся и счастливой жены было выше ее сил. От этой тяжести она теперь, по меньшей мере, была избавлена. Она могла жить как ей нравилось, и ей не нужно было притворяться. Время пролетало, но она его не замечала. Настоящее почти перестало существовать. Мысли уводили ее в прошлое, в солнечное время ее юности, малейшие события которой она без устали вызывала в своей памяти. Он жила в этом постоянном круговороте воспоминаний и чувств. Было естественно, что друг ее детства, первая любовь ее проснувшегося сердца, был центром, вокруг которого вращалась жизнь ее души. И его образ, оживший в воспоминаниях, излучал свет, который согревал ее.
Она уже давно простила Владимиру ошибочно предполагаемую несправедливость, высказав ему открыто все упреки. Она осуждала только себя, свой образ действий и считала, что понесла тяжелое, но заслуженное наказание. Почему она так быстро сбилась с толку? Почему в припадке гнева, из желания отомстить Владимиру она похоронила свое счастье? Она одна во всем виновата! Она одна грешна перед Владимиром! Не считая себя вправе ненавидеть мужа, она относилась к нему с полным безразличием. Если он вел себя иногда вежливо или даже дружески, она была рада редкому миру. Если он бушевал, она была неизменно спокойна, как будто приступы его ярости ее не касались. Поступки Бориса ее не печалили. Она не хотела их ни знать, ни видеть. Такие сцены, как та вечером, в театре, часто разыгрывались на ее глазах. Свидетели этих сцен удивленно спрашивали: «Она от природы такая или добровольно закрывает глаза?» - не получая никакого ответа на свой вопрос.
Сам Борис не чувствовал необходимости внести ясность в их отношения. Он удовлетворялся тем, что Вера не связывала ему руки и не задавала каверзных вопросов о том, как он проводит свое время. Но даже при отсутствии ревности жены ему не всегда удавалось счастливо выкрутиться из любовных приключений.
История с любительским театром имела для него дурные последствия. Из-за глупого поведения госпожи Карцовой Любочкина ревность разожглась до предела, а госпожа Карцова осыпала Бориса упреками из-за разговора с Любочкой. Прекрасная Дарья тем более опасалась Любочки, что та жила под одной крышей с Борисом, и она, Дарья, была лишена возможности наблюдения и контроля. Сама Любочка, как Аргус, следовала за Борисом по пятам и чуть ли не каждый день устраивала ему сцены ревности. Беклешов кипел от ярости, но не отваживался бунтовать.
Он начал бояться Любочки, с которой был связан тайной. Много раз своими угрозами она напоминала ему о прошлом… И он считал ее способной при случае привести их в исполнение. У нее не было материальных доказательств для обвинения. Поверит ли Вера или даже Владимир в эти разоблачения? При этих мыслях его охватывал тайный ужас. Но свою беспутную жизнь переменить он уже не мог. Неприятности из-за Любочки он компенсировал отношением к жене и своим чиновникам, чья жизнь из-за его всегда возбужденных нервов отнюдь не была сладкой. В этой напряженной жизни, которой он уделял больше внимания, чем управлению губернией, и прошли все последующие недели и месяцы.
Неприятный переход от зимы к лету был счастливо преодолен, и теплое солнце настойчиво приглашало к отдыху на природе. Общество устраивало пикники и загородные прогулки, которым Борис неизменно благоприятствовал. Молодежь, искавшая развлечений, его боготворила. Такого губернатора еще не видели. В этих вылазках Вера редко принимала участие. Она предпочитала им тишину своего сада. Любочка, напротив, дома не оставалась.
Однажды после обеда, когда Борис проводил время с двумя дамами, курил сигарету и был, как исключение, в хорошем настроении, он сказал жене:
- У меня отличная идея, Вера. Я придумал, как отпраздновать именины жены наследника престола*(Мария Федоровна, датская принцесса Дагмара, жена будущего царя Александра III.).
- Да? - ответила Вера, не проявляя более интереса. Любочка реагировала иначе:
- Вы - настоящий Maitre des plaisirs*(Мастер удовольствия.), Борис Иванович, - сказала она бойко, - и всегда умеете преподнести новый сюрприз. В чем заключается на этот раз ваша отличная идея? Скажите скорее, я сгораю от любопытства.
- Сгораете? Чтобы избежать этого несчастья, - ответил он, смеясь, - не буду испытывать ваше терпение. Итак, дорогие дамы, слушайте. Вместо официального скучного обеда и бала соберем общество сразу после обедни и поедем на пароходе вниз по Волге до большого острова. Вы этот остров знаете?
- Конечно, знаю, - сказала Любочка, хлопая от удовольствия в ладоши. - Ваша идея на этот раз действительно прелестна!
- Но позвольте развить мою идею до конца. Возьмем с собой полковой оркестр, пообедаем там на свежем воздухе, а вечером устроим фейерверк.
- И в заключение потанцуем, - вставила Любочка.
- Как прикажете. Итак, в конце будут танцы! Ну, что скажешь о моем плане, Вера?
- Ничего не имею против, - отвечала она. - Ты, как обычно, отдашь необходимые распоряжения?
- Об этом не беспокойся. Я обо всем позабочусь.
- И я помогу вам, Борис Иванович, - сказала Любочка.
- Принимаю ваше предложение с благодарностью. Мы должны подготовить список приглашенных. Чтобы не мешать Вере, пойдем в соседнюю комнату и там спокойно поработаем.
Сказано - сделано. Любочка взяла перо и бумагу и приготовилась записывать имена гостей, которые диктовал Борис. При имени Карповых Любочка остановилась.
- Борис, не приглашай Дарью. Она испортит мне все удовольствие. Ты же знаешь, что я ее всем сердцем ненавижу.
- Будь благоразумна, Любочка, - тихо ответил он. - Ты требуешь невозможного. Карцов был бы оскорблен, если бы при всей губернской общественности я не пригласил его жену. В этом случае он имеет право пожаловаться на меня самому министру.
Борис не мог исполнить Любочкину просьбу еще и потому, что именно Дарья Алексеевна первой подала ему идею речной прогулки, за которую он ухватился главным образом, чтобы развлечь ее.
- Ты прав, мой ангел, - отвечала Любочка. - Признаю, что моя просьба неблагоразумна и неисполнима.
Но обещай мне, ты не будешь ею заниматься, по крайней мере не больше, чем этого требует вежливость хозяина.
- Это я тебе обещаю. Я же всегда интересуюсь только тобой.
- Всегда? - спросила она, шутливо грозя ему пальцем.
Настроение в губернаторском дворце в этот день было исключительно дружеским и умиротворенным. Беклешов занялся подготовкой к празднику на острове с огромным усердием. Весь Ярославль охватило волнение. Молодежь с большим нетерпением считала дни и часы, оставшиеся до праздника, и многие возносили к небу молитвы о хорошей погоде.
Глава двадцать третья
Небо, казалось, услышало молитвы, и двадцать второго июля, в день именин жены наследника престола, было солнечно. На небе - ни одного облачка. Солнце было жарким, даже палящим. Положенную к празднику большую обедню губернатор назначил на половину десятого, чтобы гости могли переодеться к двенадцати часам, времени отхода парохода. Беклешов в праздничном мундире со всеми без исключения чиновниками отправился в собор. В соборе была заметна нехватка среди женской половины. Сам архиепископ, казалось, испытывал терпение дам, которые украдкой поглядывали на часы.
Наконец служба кончилась. Архиепископ благословил прихожан. Борис и Вераг как представители высшей власти, получили официальные поздравления. Каждый поспешил к себе, чтобы скорее переодеться в легкое платье и отправиться к берегу Волги. Зрителям предстояло веселое зрелище на пристани. Почти все население Ярославля высыпало на большую набережную, где пестрые группы расположились в тени деревьев. Гости обступили мостки, с которых должна была производиться посадка на судно, и ждали прибытия губернатора. Пароход был украшен гирляндами зелени, цветами, флагами и вымпелами всех видов. На носу разместился полковой оркестр, который скрасил время ожидания исполнением веселой музыки. Самой привлекательной частью всей сцены была группа молодых женщин, которые в светлых летних платьях, краснощекие и ясноглазые, шутили, смеялись и ангажировали мужчин для вечерних танцев.
Так как Вера Петровна временно отсутствовала, то в группе дам выделялась своей красотой и элегантностью госпожа Карцова. Для сегодняшнего праздника она принарядилась и приукрасилась так, чтобы превзойти всех соперниц, ухаживающих за Борисом. Быть может, строгий критик нашел бы, что она одета не по возрасту, слишком юно. По крайней мере, не было дам, которые бы не высказывали это вслух. Все же выглядела она молодо и хорошо, и это легкое кокетство ей можно было простить. Несмотря на окружение молодых господ, заговаривавших с ней и кружившихся вокруг нее роем, Дарья, не отрываясь, смотрела на дорогу, по которой должен был приехать Борис. Она хотела первой встретить его и первой восхитить. Поблизости стоял ее верный Чебышев, ожидая малейшего знака, готовый выполнить каждое ее желание.
- Семен Степанович! - вскрикнула она вдруг и подозвала его рукой. - Сделайте одолжение… Сбегайте, пожалуйста, побыстрее ко мне домой и принесите флакончик с английской солью. Вижу, что забыла его, а без этого маленького флакона я пропала. Знаете, мои нервы…
- Охотно принесу, Дарья Алексеевна, - ответил исполнительный чиновник. - Боюсь только, что уже поздно. Их превосходительство вот-вот прибудут.
- Ох, мой дорогой Семен Степанович, пожалуйста, постарайтесь. Если прямо сейчас поспешите, то и успеете. Что только будет со мной без моего флакончика!
Более Чебышев не сопротивлялся и отправился выполнять поручение. Успел немного пробежать, как госпожа Карцова бросила ему вдогонку:
- Будете у меня дома, захватите мою шаль… Вечером на воде может быть прохладно… Подождите минутку, Семен Степанович. Скажите Ваньке, чтобы дверь в коридор запертой держал. Поцелуйте детей и…
Дольше задерживаться Чебышев не мог, числу поручений, казалось, не будет конца.
Вскоре после того как он начал бег на длинную дистанцию, появился Беклешов с женой и Любочкой. Народ закричал «ура», оркестр исполнил «Боже, царя храни», и приглашенные гости, не поздравившие его в церкви, поспешили передать свои поздравления. Получив поздравление от госпожи Карцовой, Борис не стал задерживаться, чувствуя на себе подозрительные взгляды Любочки. Тут капитан парохода как раз доложил, что к отплытию все готово.
- Дамы и господа, - крикнул Беклешов, обращаясь к собравшимся, - кто не остается, следуйте за нами. - И со своими домашними, указывая им дорогу, ступил на палубу.
Дарья Алексеевна была в большом беспокойстве, так как все еще не явился Чебышев с нюхательным флаконом, который ей был так необходим. Она медлила, пока все были на берегу, но пришло время садиться на пароход. Оставить флакон в Ярославле ей никак не хотелось. Она испуганно смотрела вдоль улицы. Уже отдали концы, зазвучала команда капитана, и колеса парохода пришли в движение. И тут, в последний момент, наконец, появился Чебышев, с трудом переводя дыхание, весь в поту, едва передвигая ноги.
- Ой, Борис Иванович, - крикнула мадам Карцова, бросаясь к Беклешову, - пожалуйста, попросите минуту подождать. Чебышев наконец вернулся и принес мне нюхательный флакон.
Борис подал капитану знак, колеса прокрутились назад, пароход снова пристал к берегу, и по узкой доске бедный Чебышев поднялся на палубу.
Эта небольшая сцена привлекла всеобщее внимание, но никто не знал, в чем дело. Когда событие разъяснилось, многие украдкой засмеялись. А Любочка шепнула на ухо Борису:
- Quel embarras ridicule!*(Какая глупая суета! (фр.))
Беклешов был в слишком приподнятом настроении, чтобы обращать внимание на неласковое замечание маленького домашнего тирана. Сегодня он хотел развлекаться, этого же хотела и Дарья. Зачем обращать внимание на настроение Любочки, будь оно чуть лучше или хуже? Он привык к ее ревности и не сомневался, что ему удастся ее успокоить. Ведь до сих пор он умел ее убедить.
Поездка на остров прошла без происшествий. Быстрое движение позволило легче переносить жару, ставшую уже сильной. Так как мелкий берег острова не позволил пристать судну, то высаживались в небольших лодках. Высадка сопровождалась шутками и пугливыми визгами дам, что только прибавило всеобщего веселья. Пароход ушел обратно в Ярославль, чтобы прийти вечером и забрать публику.
Благодаря Борису остров претерпел метаморфозу, которая вызвала удивление и всеобщее восхищение. Уже много лет на острове в маленькой хижине жил в одиночестве старый паромщик, поддерживая свое бедное существование рыбной ловлей и разведением овощей. Остров порос дремучим лесом. Столетние дубы образовали здесь лиственный свод, под которым буйно разрослись непроходимые заросли. Их частично расчистили, и теперь бесчисленные тропинки извивались в диких зарослях, как в лабиринте. Для пикника (а также для танцев) была расчищена площадка. На ней был поставлен огромный шатер, в котором накрыт стол. Два других шатра стояли в спокойных укромных местах и были тотчас обнаружены рассеявшимися гостями. Они предназначались для сиесты и отдыха дам и господ. Гости не уставали выражать Борису благодарность и восхищение.
Вера Петровна спокойно провела свое путешествие исключительно среди пожилых дам и господ, так что госпожа Карцова считала себя королевой праздника, руководство которым при ревностной поддержке Бек-лешова она взяла в свои руки. Чем больше Дарья развлекалась и веселилась, тем мрачнее становилась Любочка, которая не была расположена терпеть над собой женскую власть.
Через полчаса Борис подал знак, заиграли фанфары, при звуках которых общество собралось у большого шатра, чтобы хорошим завтраком подкрепить силы. Едва это немаловажное дело кончилось ко всеобщему удовольствию, Борис повел молодежь на свободную площадку для игр, которые должны были занять все время до обеда. Он был весел и резв как студент и знал, как передать эту веселость другим. Даже пожилые господа не устояли перед искушением принять участие в развлечениях молодежи. Особенно отличился старый жандармский майор, выпивший перед этим немало водки.
В конце концов природа взяла свое. Все устали, и общество постепенно распалось на группы, по двое и больше, бродившие в прохладной тени прекрасных деревьев. Многие парочки умышленно затерялись на тропинках острова, так как возможность хоть на короткое время ускользнуть от бдительной мамаши выпадала нечасто.
Любочка была захвачена и увлечена всеобщим угаром и не сразу заметила исчезновение Бориса. Она тотчас стала искать на площадке глазами госпожу Карцеву, но та тоже исчезла. Старое подозрение вновь проснулось в Любочкином ревнивом сердце. Какой-то момент она оставалась в нерешительности, раздумывая, что ей делать. Потом увидела рядом с собой командира полка.
- Подайте мне руку, господин полковник, - обратилась она к нему. - Эти долгие развлечения не для здравомыслящих. Пойдемте посмотрим на остров и отдохнем.
Он поспешил принять предложение и тотчас пошел со спутницей по боковой дорожке. Не упуская возможности пленить сердце дамы, он расточал Любочке любезные и приятные комплименты. Любочка, однако, молчала и не обращала внимания на его речи. Ее ответы были односложны и отрывисты и не всегда подходили по смыслу. Глазами она беспрерывно обшаривала кусты. Они прошли через отдаленнейшие участки острова и своим внезапным появлением вспугнули немало парочек. Пробродив целый час, так и не найдя, что искала, угрюмая и усталая Любочка вернулась к большому шатру. А полковник так и не понял, что, собственно, означал этот променад.
Когда он и Любочка снова подошли к площадке для игр, они увидели госпожу Карцову под руку с Борисом, увлеченных разговором. Любочка насторожилась, освободилась от руки своего спутника и быстрым, решительным шагом направилась к этой паре. Полковник последовал за ней.
- Боюсь, помешаю вашему интересному разговору, Дарья Алексеевна, - коротко обратилась к ней Любочка, - но я должна увести от вас Бориса Ивановича, так как мне нужно с ним поговорить, - и сделала к нему шаг, будто желая им завладеть.
Госпожа Карцова, видимо, не имела ни малейшего желания из-за этого категорического требования расстаться со своим спутником. Она еще крепче прижалась к его руке и бросила на Любочку вызывающий взгляд, ожидая, что за этим последует. Борис тоже, казалось, не испытывал любопытства к сообщению Любочки. Но ее возбужденное лицо подсказало ему, что было бы неразумно в этот момент отказать ей в разговоре наедине.
- Извините, Дарья Алексеевна, - сказал он, освобождаясь от нее, - если я покину вас на момент, но господин полковник охотно заменит меня.
С этими словами Борис предложил руку Любочке и удалился с ней, но не раньше, чем обе дамы обменялись взглядами, полными ненависти. Госпожа Карцова была так ошеломлена всей этой сценой, что, не говоря ни слова, уставилась вслед уходящим.
- Что все это значит, милостивая государыня? - спросил полковник с некоторым malice*(Лукавство (фр.).), - не можете ли объяснить мне le secret la comedie?*(Секрет этой комедии (фр.).)
- Здесь нет секрета, - отвечала Дарья очень раздраженно. - Эта Любочка, я это утверждала всегда, - наглая, мерзкая особа. При первой возможности я ей преподам урок! Но сейчас, если не возражаете, отведите меня к дамскому шатру. Я еще немного отдохну.
Глава двадцать четвертая
Около семи часов, когда наступил прохладный вечер, фанфары призвали гостей к обеду. Их аппетит разыгрался после необычно долгой прогулки на свежем воздухе. Со всех сторон стар и млад устремился в большой шатер. В сопровождении Веры Петровны появилась Любочка, чье настроение после объяснения с Борисом снова улучшилось. По крайней мере с ее лица исчезло беспокойное, ищущее и мрачное выражение.
Беклешов удачно организовал обед, который проходил в наилучшей атмосфере. Вместо того чтобы посадить гостей всех вместе за общий стол, когда в чопорной обстановке гостям скучно, он поставил для наиболее уважаемых гостей большой стол в середине шатра. Остальное общество разместилось за небольшими столами по восемь - десять человек, так что близкие знакомые и друзья могли сидеть вместе. Сам Беклешов, разумеется, занял председательское место за почетным столом, хотя ему было бы милее сидеть за столом с молодыми дамами где-нибудь в стороне. Но на сегодняшнем официальном празднике он должен был соблюсти обязанности, отвечающие его высокому положению. Любочка тоже не вполне была довольна своими соседями. После того как все сели, она взглянула на средний стол, чтобы убедиться, что Борис сидит на безопасном расстоянии от госпожи Карцовой. Она успокоилась, и ей передалось окружавшее ее непринужденное, веселое настроение.
Борис произнес в традиционной форме официальный тост за царскую семью. После того как шампанское сделало свое дело, подняло настроение и развязало языки, тосты с шутками и шалостями пошли по кругу. Но раньше, чем веселье перешло все границы, Вера подала знак к окончанию обеда.
Все снова перешли на свободную площадку, где танцы начались веселой полькой. Полковник, набравшись превосходных вин, пришел в такое состояние духа, что пригласил Веру Петровну на танец. И хотя Вера уже почти не танцевала, ей не хотелось быть исключением среди молодых женщин и лишать себя удовольствия, и она осчастливила полковника, приняв его предложение. Любочка была рада, что головомойка, которую она устроила Борису, принесла свои плоды и он почти не обращал внимания на Дарью Алексеевну. Правда, один раз он с ней танцевал, но сама ревнивая Любочка считала, что это - неустранимая дань вежливости.
То и дело слуги разносили ледяное шампанское, и танцующие его усердно потребляли. Шампанское в России - одно из удовольствий. Праздник, на котором шампанское не льется рекой, - это не праздник. На этот раз только двое не злоупотребили шипучим напитком. Борис, в отличие от своих соотечественников, был на этот раз воздержан. Любочка в этот день хотела быть трезвой, так как следила за Борисом. В своем отношении к непостоянному возлюбленному она доверяла только собственным глазам.
Как это бывает в северных странах, долгий летний день сменился быстро сгустившимися сумерками. Но танцы продолжались и в темноте. Когда танцевали мазурку, в беспорядке проделывая фигуры, Любочка заметила, что кто-то из танцующих исчез в кустарнике. Ей показалось, что она узнала худощавую фигуру Бориса.
- Пожалуйста, подождите меня минутку, - сказала она, не раздумывая, своему кавалеру, - я тотчас вернусь.
Быстрыми шагами она проследовала за неизвестным, скрывшимся в темном лесу. Ею руководил случай, который так часто приходит на помощь любящим и ревнующим. Вряд ли ей удалось углубиться в заросли, но она услышала недалеко от себя тихий разговор. Она остановилась и с крайней осторожностью подкралась к говорящим. Она вся закипела от гнева, когда ей показалось, что слышит голоса Бориса и Дарьи. Ее первой мыслью было выскочить и разоблачить изменщика на месте свидания. Но другая мысль остановила ее. Если она не ошиблась, следовало воспользоваться случаем и, наконец, узнать об истинных чувствах Бориса. Как кошка, видящая перед собой добычу, она крадучись подползла совсем близко и уже отчетливо слышала и понимала говорящих. Сомнений больше не было… Это были Борис и Дарья. Она застыла на месте. Постепенно привыкшая к темноте, она разглядела Бориса и Дарью, сидящих рядом, хотя видела не больше, чем их контуры. Любочка стояла неподвижно, будто приросла к земле.
- Вы пешком идете домой, господин Дьяков? - спросил он.
- Да, нужно перед сном подышать свежим воздухом, иначе, боюсь, замучают ночные кошмары. После всего, что сегодня видели там, наверху.
- То, что происходит, - настоящий скандал, - сказал полковник, - и ничего нельзя изменить. Пренебрегать такой прелестной женщиной, как Вера Петровна, и из-за кого?
- У нашего губернатора, я полагаю, широкое сердце. Но хотел бы ему посоветовать на будущее быть осторожнее, иначе мы будем свидетелями ужасного взрыва женской ярости. Уже сейчас, как мне кажется, очень напряженное положение.
- Жду с нетерпением, когда мина, заряженная самим губернатором, взорвется под его ногами и сожжет его заживо. Нет подходящего наказания за его мерзкое поведение с бедной женой, - сказал полковник с грустью.
- Ай, ай! Господин полковник принимает близко к сердцу судьбу губернаторши. Должно быть, прекрасная дама вскружила вам голову?
- Не буду скрывать, это так. К сожалению, эта любовь не взаимна, она не опасна, - ответил полковник, смеясь.
- Тогда я желаю вам, чтобы вы мечтали о даме вашего сердца!…
Сказав это, Дьяков попрощался со своим спутником.
Глава двадцать вторая
Вера Петровна была уже три года замужем, из которых два жила в Ярославле. Благодаря неслыханной протекции, которая в России тогда произвела сенсацию, молодой Беклешов занял пост губернатора. Этим старый граф Островский выразил благодарность за службу.
Первый год замужества Вера прожила в Петербурге, где в ежедневном общении с матерью и семьей находила утешение, чего ей так не хватало в новой жизни.
Борис не предпринимал ни малейших усилий, чтобы скрыть свой характер и свое равнодушие к жене. Ни в чем себя не стесняя, он жил после свадьбы, не будучи связан ничем, как холостяк.
Мужественно и покорно несла Вера свой крест. Ни с кем не делилась своей печальной участью… в том числе и с Любочкой, доверительные отношения с которой к этому времени прекратились. Наиболее тщательно Вера скрывала свои чувства от матери, чья спокойная любящая душа извелась бы от горя, узнав, в какой духовной пустоте живет ее бедная дочь. Вера отдалась водовороту петербургских развлечений, но не из-за самих развлечений, а из страха перед одиночеством и мыслями наедине с собой. Иногда она появлялась в свете с Борисом, но обычно ее видели там одну или с какой-нибудь подругой. Но любая из них была ей безразлична. В Петербурге и позже в Ярославле она всегда была серьезной и меланхоличной. Только приходя одна в родительский дом, она, владея собой, казалась веселой и в хорошем настроении.
Так прошел год. Однажды она услышала, что через несколько недель в Петербурге ожидают Владимира Островского. Увидеть его снова было выше ее сил. Свежие раны еще кровоточили. Любой ценой она должна была избежать этой встречи. Ей хотелось покинуть столицу и уехать как можно дальше от Петербурга, в котором отныне будет жить Владимир.
В первый раз в жизни ее желания совпали с желаниями мужа. Борис хотел сделать карьеру и для этого не боялся прожить несколько лет в провинции, имея в виду в особенности пост губернатора в Ярославле. То, что он будет там лишен удовольствий, которые предлагал ему Петербург, он знал хорошо. Зато он предвидел богатую компенсацию в независимом положении, что в то время позволяло ему делать что хочет.
Переезд не занял много времени, и, прежде чем Владимир вернулся на родину, Вера покинула Петербург. Любочке ловко удалось получить от Веры приглашение сопровождать ее в Ярославль. Тем самым для любого подозрения против Бориса почва была выбита с самого начала. Конечно, Вера не думала, что пребывание Любочки в Ярославле продлится год. Однако тихой сапой Любочка пролезла и осталась надолго.
От переезда Борис не изменился к лучшему. Он стал еще бесцеремонней и развязней. Вдали от отца, который усмирял его, он дал своим с таким трудом сдерживаемым страстям полную волю. Несмотря на это, Вера переносила свою судьбу в Ярославле легче, чем в Петербурге. Задача, которую она себе поставила - при всех обстоятельствах скрыть от матери свое настоящее положение, - постепенно стала трудновыполнимой. Играть роль успокоившейся и счастливой жены было выше ее сил. От этой тяжести она теперь, по меньшей мере, была избавлена. Она могла жить как ей нравилось, и ей не нужно было притворяться. Время пролетало, но она его не замечала. Настоящее почти перестало существовать. Мысли уводили ее в прошлое, в солнечное время ее юности, малейшие события которой она без устали вызывала в своей памяти. Он жила в этом постоянном круговороте воспоминаний и чувств. Было естественно, что друг ее детства, первая любовь ее проснувшегося сердца, был центром, вокруг которого вращалась жизнь ее души. И его образ, оживший в воспоминаниях, излучал свет, который согревал ее.
Она уже давно простила Владимиру ошибочно предполагаемую несправедливость, высказав ему открыто все упреки. Она осуждала только себя, свой образ действий и считала, что понесла тяжелое, но заслуженное наказание. Почему она так быстро сбилась с толку? Почему в припадке гнева, из желания отомстить Владимиру она похоронила свое счастье? Она одна во всем виновата! Она одна грешна перед Владимиром! Не считая себя вправе ненавидеть мужа, она относилась к нему с полным безразличием. Если он вел себя иногда вежливо или даже дружески, она была рада редкому миру. Если он бушевал, она была неизменно спокойна, как будто приступы его ярости ее не касались. Поступки Бориса ее не печалили. Она не хотела их ни знать, ни видеть. Такие сцены, как та вечером, в театре, часто разыгрывались на ее глазах. Свидетели этих сцен удивленно спрашивали: «Она от природы такая или добровольно закрывает глаза?» - не получая никакого ответа на свой вопрос.
Сам Борис не чувствовал необходимости внести ясность в их отношения. Он удовлетворялся тем, что Вера не связывала ему руки и не задавала каверзных вопросов о том, как он проводит свое время. Но даже при отсутствии ревности жены ему не всегда удавалось счастливо выкрутиться из любовных приключений.
История с любительским театром имела для него дурные последствия. Из-за глупого поведения госпожи Карцовой Любочкина ревность разожглась до предела, а госпожа Карцова осыпала Бориса упреками из-за разговора с Любочкой. Прекрасная Дарья тем более опасалась Любочки, что та жила под одной крышей с Борисом, и она, Дарья, была лишена возможности наблюдения и контроля. Сама Любочка, как Аргус, следовала за Борисом по пятам и чуть ли не каждый день устраивала ему сцены ревности. Беклешов кипел от ярости, но не отваживался бунтовать.
Он начал бояться Любочки, с которой был связан тайной. Много раз своими угрозами она напоминала ему о прошлом… И он считал ее способной при случае привести их в исполнение. У нее не было материальных доказательств для обвинения. Поверит ли Вера или даже Владимир в эти разоблачения? При этих мыслях его охватывал тайный ужас. Но свою беспутную жизнь переменить он уже не мог. Неприятности из-за Любочки он компенсировал отношением к жене и своим чиновникам, чья жизнь из-за его всегда возбужденных нервов отнюдь не была сладкой. В этой напряженной жизни, которой он уделял больше внимания, чем управлению губернией, и прошли все последующие недели и месяцы.
Неприятный переход от зимы к лету был счастливо преодолен, и теплое солнце настойчиво приглашало к отдыху на природе. Общество устраивало пикники и загородные прогулки, которым Борис неизменно благоприятствовал. Молодежь, искавшая развлечений, его боготворила. Такого губернатора еще не видели. В этих вылазках Вера редко принимала участие. Она предпочитала им тишину своего сада. Любочка, напротив, дома не оставалась.
Однажды после обеда, когда Борис проводил время с двумя дамами, курил сигарету и был, как исключение, в хорошем настроении, он сказал жене:
- У меня отличная идея, Вера. Я придумал, как отпраздновать именины жены наследника престола*(Мария Федоровна, датская принцесса Дагмара, жена будущего царя Александра III.).
- Да? - ответила Вера, не проявляя более интереса. Любочка реагировала иначе:
- Вы - настоящий Maitre des plaisirs*(Мастер удовольствия.), Борис Иванович, - сказала она бойко, - и всегда умеете преподнести новый сюрприз. В чем заключается на этот раз ваша отличная идея? Скажите скорее, я сгораю от любопытства.
- Сгораете? Чтобы избежать этого несчастья, - ответил он, смеясь, - не буду испытывать ваше терпение. Итак, дорогие дамы, слушайте. Вместо официального скучного обеда и бала соберем общество сразу после обедни и поедем на пароходе вниз по Волге до большого острова. Вы этот остров знаете?
- Конечно, знаю, - сказала Любочка, хлопая от удовольствия в ладоши. - Ваша идея на этот раз действительно прелестна!
- Но позвольте развить мою идею до конца. Возьмем с собой полковой оркестр, пообедаем там на свежем воздухе, а вечером устроим фейерверк.
- И в заключение потанцуем, - вставила Любочка.
- Как прикажете. Итак, в конце будут танцы! Ну, что скажешь о моем плане, Вера?
- Ничего не имею против, - отвечала она. - Ты, как обычно, отдашь необходимые распоряжения?
- Об этом не беспокойся. Я обо всем позабочусь.
- И я помогу вам, Борис Иванович, - сказала Любочка.
- Принимаю ваше предложение с благодарностью. Мы должны подготовить список приглашенных. Чтобы не мешать Вере, пойдем в соседнюю комнату и там спокойно поработаем.
Сказано - сделано. Любочка взяла перо и бумагу и приготовилась записывать имена гостей, которые диктовал Борис. При имени Карповых Любочка остановилась.
- Борис, не приглашай Дарью. Она испортит мне все удовольствие. Ты же знаешь, что я ее всем сердцем ненавижу.
- Будь благоразумна, Любочка, - тихо ответил он. - Ты требуешь невозможного. Карцов был бы оскорблен, если бы при всей губернской общественности я не пригласил его жену. В этом случае он имеет право пожаловаться на меня самому министру.
Борис не мог исполнить Любочкину просьбу еще и потому, что именно Дарья Алексеевна первой подала ему идею речной прогулки, за которую он ухватился главным образом, чтобы развлечь ее.
- Ты прав, мой ангел, - отвечала Любочка. - Признаю, что моя просьба неблагоразумна и неисполнима.
Но обещай мне, ты не будешь ею заниматься, по крайней мере не больше, чем этого требует вежливость хозяина.
- Это я тебе обещаю. Я же всегда интересуюсь только тобой.
- Всегда? - спросила она, шутливо грозя ему пальцем.
Настроение в губернаторском дворце в этот день было исключительно дружеским и умиротворенным. Беклешов занялся подготовкой к празднику на острове с огромным усердием. Весь Ярославль охватило волнение. Молодежь с большим нетерпением считала дни и часы, оставшиеся до праздника, и многие возносили к небу молитвы о хорошей погоде.
Глава двадцать третья
Небо, казалось, услышало молитвы, и двадцать второго июля, в день именин жены наследника престола, было солнечно. На небе - ни одного облачка. Солнце было жарким, даже палящим. Положенную к празднику большую обедню губернатор назначил на половину десятого, чтобы гости могли переодеться к двенадцати часам, времени отхода парохода. Беклешов в праздничном мундире со всеми без исключения чиновниками отправился в собор. В соборе была заметна нехватка среди женской половины. Сам архиепископ, казалось, испытывал терпение дам, которые украдкой поглядывали на часы.
Наконец служба кончилась. Архиепископ благословил прихожан. Борис и Вераг как представители высшей власти, получили официальные поздравления. Каждый поспешил к себе, чтобы скорее переодеться в легкое платье и отправиться к берегу Волги. Зрителям предстояло веселое зрелище на пристани. Почти все население Ярославля высыпало на большую набережную, где пестрые группы расположились в тени деревьев. Гости обступили мостки, с которых должна была производиться посадка на судно, и ждали прибытия губернатора. Пароход был украшен гирляндами зелени, цветами, флагами и вымпелами всех видов. На носу разместился полковой оркестр, который скрасил время ожидания исполнением веселой музыки. Самой привлекательной частью всей сцены была группа молодых женщин, которые в светлых летних платьях, краснощекие и ясноглазые, шутили, смеялись и ангажировали мужчин для вечерних танцев.
Так как Вера Петровна временно отсутствовала, то в группе дам выделялась своей красотой и элегантностью госпожа Карцова. Для сегодняшнего праздника она принарядилась и приукрасилась так, чтобы превзойти всех соперниц, ухаживающих за Борисом. Быть может, строгий критик нашел бы, что она одета не по возрасту, слишком юно. По крайней мере, не было дам, которые бы не высказывали это вслух. Все же выглядела она молодо и хорошо, и это легкое кокетство ей можно было простить. Несмотря на окружение молодых господ, заговаривавших с ней и кружившихся вокруг нее роем, Дарья, не отрываясь, смотрела на дорогу, по которой должен был приехать Борис. Она хотела первой встретить его и первой восхитить. Поблизости стоял ее верный Чебышев, ожидая малейшего знака, готовый выполнить каждое ее желание.
- Семен Степанович! - вскрикнула она вдруг и подозвала его рукой. - Сделайте одолжение… Сбегайте, пожалуйста, побыстрее ко мне домой и принесите флакончик с английской солью. Вижу, что забыла его, а без этого маленького флакона я пропала. Знаете, мои нервы…
- Охотно принесу, Дарья Алексеевна, - ответил исполнительный чиновник. - Боюсь только, что уже поздно. Их превосходительство вот-вот прибудут.
- Ох, мой дорогой Семен Степанович, пожалуйста, постарайтесь. Если прямо сейчас поспешите, то и успеете. Что только будет со мной без моего флакончика!
Более Чебышев не сопротивлялся и отправился выполнять поручение. Успел немного пробежать, как госпожа Карцова бросила ему вдогонку:
- Будете у меня дома, захватите мою шаль… Вечером на воде может быть прохладно… Подождите минутку, Семен Степанович. Скажите Ваньке, чтобы дверь в коридор запертой держал. Поцелуйте детей и…
Дольше задерживаться Чебышев не мог, числу поручений, казалось, не будет конца.
Вскоре после того как он начал бег на длинную дистанцию, появился Беклешов с женой и Любочкой. Народ закричал «ура», оркестр исполнил «Боже, царя храни», и приглашенные гости, не поздравившие его в церкви, поспешили передать свои поздравления. Получив поздравление от госпожи Карцовой, Борис не стал задерживаться, чувствуя на себе подозрительные взгляды Любочки. Тут капитан парохода как раз доложил, что к отплытию все готово.
- Дамы и господа, - крикнул Беклешов, обращаясь к собравшимся, - кто не остается, следуйте за нами. - И со своими домашними, указывая им дорогу, ступил на палубу.
Дарья Алексеевна была в большом беспокойстве, так как все еще не явился Чебышев с нюхательным флаконом, который ей был так необходим. Она медлила, пока все были на берегу, но пришло время садиться на пароход. Оставить флакон в Ярославле ей никак не хотелось. Она испуганно смотрела вдоль улицы. Уже отдали концы, зазвучала команда капитана, и колеса парохода пришли в движение. И тут, в последний момент, наконец, появился Чебышев, с трудом переводя дыхание, весь в поту, едва передвигая ноги.
- Ой, Борис Иванович, - крикнула мадам Карцова, бросаясь к Беклешову, - пожалуйста, попросите минуту подождать. Чебышев наконец вернулся и принес мне нюхательный флакон.
Борис подал капитану знак, колеса прокрутились назад, пароход снова пристал к берегу, и по узкой доске бедный Чебышев поднялся на палубу.
Эта небольшая сцена привлекла всеобщее внимание, но никто не знал, в чем дело. Когда событие разъяснилось, многие украдкой засмеялись. А Любочка шепнула на ухо Борису:
- Quel embarras ridicule!*(Какая глупая суета! (фр.))
Беклешов был в слишком приподнятом настроении, чтобы обращать внимание на неласковое замечание маленького домашнего тирана. Сегодня он хотел развлекаться, этого же хотела и Дарья. Зачем обращать внимание на настроение Любочки, будь оно чуть лучше или хуже? Он привык к ее ревности и не сомневался, что ему удастся ее успокоить. Ведь до сих пор он умел ее убедить.
Поездка на остров прошла без происшествий. Быстрое движение позволило легче переносить жару, ставшую уже сильной. Так как мелкий берег острова не позволил пристать судну, то высаживались в небольших лодках. Высадка сопровождалась шутками и пугливыми визгами дам, что только прибавило всеобщего веселья. Пароход ушел обратно в Ярославль, чтобы прийти вечером и забрать публику.
Благодаря Борису остров претерпел метаморфозу, которая вызвала удивление и всеобщее восхищение. Уже много лет на острове в маленькой хижине жил в одиночестве старый паромщик, поддерживая свое бедное существование рыбной ловлей и разведением овощей. Остров порос дремучим лесом. Столетние дубы образовали здесь лиственный свод, под которым буйно разрослись непроходимые заросли. Их частично расчистили, и теперь бесчисленные тропинки извивались в диких зарослях, как в лабиринте. Для пикника (а также для танцев) была расчищена площадка. На ней был поставлен огромный шатер, в котором накрыт стол. Два других шатра стояли в спокойных укромных местах и были тотчас обнаружены рассеявшимися гостями. Они предназначались для сиесты и отдыха дам и господ. Гости не уставали выражать Борису благодарность и восхищение.
Вера Петровна спокойно провела свое путешествие исключительно среди пожилых дам и господ, так что госпожа Карцова считала себя королевой праздника, руководство которым при ревностной поддержке Бек-лешова она взяла в свои руки. Чем больше Дарья развлекалась и веселилась, тем мрачнее становилась Любочка, которая не была расположена терпеть над собой женскую власть.
Через полчаса Борис подал знак, заиграли фанфары, при звуках которых общество собралось у большого шатра, чтобы хорошим завтраком подкрепить силы. Едва это немаловажное дело кончилось ко всеобщему удовольствию, Борис повел молодежь на свободную площадку для игр, которые должны были занять все время до обеда. Он был весел и резв как студент и знал, как передать эту веселость другим. Даже пожилые господа не устояли перед искушением принять участие в развлечениях молодежи. Особенно отличился старый жандармский майор, выпивший перед этим немало водки.
В конце концов природа взяла свое. Все устали, и общество постепенно распалось на группы, по двое и больше, бродившие в прохладной тени прекрасных деревьев. Многие парочки умышленно затерялись на тропинках острова, так как возможность хоть на короткое время ускользнуть от бдительной мамаши выпадала нечасто.
Любочка была захвачена и увлечена всеобщим угаром и не сразу заметила исчезновение Бориса. Она тотчас стала искать на площадке глазами госпожу Карцеву, но та тоже исчезла. Старое подозрение вновь проснулось в Любочкином ревнивом сердце. Какой-то момент она оставалась в нерешительности, раздумывая, что ей делать. Потом увидела рядом с собой командира полка.
- Подайте мне руку, господин полковник, - обратилась она к нему. - Эти долгие развлечения не для здравомыслящих. Пойдемте посмотрим на остров и отдохнем.
Он поспешил принять предложение и тотчас пошел со спутницей по боковой дорожке. Не упуская возможности пленить сердце дамы, он расточал Любочке любезные и приятные комплименты. Любочка, однако, молчала и не обращала внимания на его речи. Ее ответы были односложны и отрывисты и не всегда подходили по смыслу. Глазами она беспрерывно обшаривала кусты. Они прошли через отдаленнейшие участки острова и своим внезапным появлением вспугнули немало парочек. Пробродив целый час, так и не найдя, что искала, угрюмая и усталая Любочка вернулась к большому шатру. А полковник так и не понял, что, собственно, означал этот променад.
Когда он и Любочка снова подошли к площадке для игр, они увидели госпожу Карцову под руку с Борисом, увлеченных разговором. Любочка насторожилась, освободилась от руки своего спутника и быстрым, решительным шагом направилась к этой паре. Полковник последовал за ней.
- Боюсь, помешаю вашему интересному разговору, Дарья Алексеевна, - коротко обратилась к ней Любочка, - но я должна увести от вас Бориса Ивановича, так как мне нужно с ним поговорить, - и сделала к нему шаг, будто желая им завладеть.
Госпожа Карцова, видимо, не имела ни малейшего желания из-за этого категорического требования расстаться со своим спутником. Она еще крепче прижалась к его руке и бросила на Любочку вызывающий взгляд, ожидая, что за этим последует. Борис тоже, казалось, не испытывал любопытства к сообщению Любочки. Но ее возбужденное лицо подсказало ему, что было бы неразумно в этот момент отказать ей в разговоре наедине.
- Извините, Дарья Алексеевна, - сказал он, освобождаясь от нее, - если я покину вас на момент, но господин полковник охотно заменит меня.
С этими словами Борис предложил руку Любочке и удалился с ней, но не раньше, чем обе дамы обменялись взглядами, полными ненависти. Госпожа Карцова была так ошеломлена всей этой сценой, что, не говоря ни слова, уставилась вслед уходящим.
- Что все это значит, милостивая государыня? - спросил полковник с некоторым malice*(Лукавство (фр.).), - не можете ли объяснить мне le secret la comedie?*(Секрет этой комедии (фр.).)
- Здесь нет секрета, - отвечала Дарья очень раздраженно. - Эта Любочка, я это утверждала всегда, - наглая, мерзкая особа. При первой возможности я ей преподам урок! Но сейчас, если не возражаете, отведите меня к дамскому шатру. Я еще немного отдохну.
Глава двадцать четвертая
Около семи часов, когда наступил прохладный вечер, фанфары призвали гостей к обеду. Их аппетит разыгрался после необычно долгой прогулки на свежем воздухе. Со всех сторон стар и млад устремился в большой шатер. В сопровождении Веры Петровны появилась Любочка, чье настроение после объяснения с Борисом снова улучшилось. По крайней мере с ее лица исчезло беспокойное, ищущее и мрачное выражение.
Беклешов удачно организовал обед, который проходил в наилучшей атмосфере. Вместо того чтобы посадить гостей всех вместе за общий стол, когда в чопорной обстановке гостям скучно, он поставил для наиболее уважаемых гостей большой стол в середине шатра. Остальное общество разместилось за небольшими столами по восемь - десять человек, так что близкие знакомые и друзья могли сидеть вместе. Сам Беклешов, разумеется, занял председательское место за почетным столом, хотя ему было бы милее сидеть за столом с молодыми дамами где-нибудь в стороне. Но на сегодняшнем официальном празднике он должен был соблюсти обязанности, отвечающие его высокому положению. Любочка тоже не вполне была довольна своими соседями. После того как все сели, она взглянула на средний стол, чтобы убедиться, что Борис сидит на безопасном расстоянии от госпожи Карцовой. Она успокоилась, и ей передалось окружавшее ее непринужденное, веселое настроение.
Борис произнес в традиционной форме официальный тост за царскую семью. После того как шампанское сделало свое дело, подняло настроение и развязало языки, тосты с шутками и шалостями пошли по кругу. Но раньше, чем веселье перешло все границы, Вера подала знак к окончанию обеда.
Все снова перешли на свободную площадку, где танцы начались веселой полькой. Полковник, набравшись превосходных вин, пришел в такое состояние духа, что пригласил Веру Петровну на танец. И хотя Вера уже почти не танцевала, ей не хотелось быть исключением среди молодых женщин и лишать себя удовольствия, и она осчастливила полковника, приняв его предложение. Любочка была рада, что головомойка, которую она устроила Борису, принесла свои плоды и он почти не обращал внимания на Дарью Алексеевну. Правда, один раз он с ней танцевал, но сама ревнивая Любочка считала, что это - неустранимая дань вежливости.
То и дело слуги разносили ледяное шампанское, и танцующие его усердно потребляли. Шампанское в России - одно из удовольствий. Праздник, на котором шампанское не льется рекой, - это не праздник. На этот раз только двое не злоупотребили шипучим напитком. Борис, в отличие от своих соотечественников, был на этот раз воздержан. Любочка в этот день хотела быть трезвой, так как следила за Борисом. В своем отношении к непостоянному возлюбленному она доверяла только собственным глазам.
Как это бывает в северных странах, долгий летний день сменился быстро сгустившимися сумерками. Но танцы продолжались и в темноте. Когда танцевали мазурку, в беспорядке проделывая фигуры, Любочка заметила, что кто-то из танцующих исчез в кустарнике. Ей показалось, что она узнала худощавую фигуру Бориса.
- Пожалуйста, подождите меня минутку, - сказала она, не раздумывая, своему кавалеру, - я тотчас вернусь.
Быстрыми шагами она проследовала за неизвестным, скрывшимся в темном лесу. Ею руководил случай, который так часто приходит на помощь любящим и ревнующим. Вряд ли ей удалось углубиться в заросли, но она услышала недалеко от себя тихий разговор. Она остановилась и с крайней осторожностью подкралась к говорящим. Она вся закипела от гнева, когда ей показалось, что слышит голоса Бориса и Дарьи. Ее первой мыслью было выскочить и разоблачить изменщика на месте свидания. Но другая мысль остановила ее. Если она не ошиблась, следовало воспользоваться случаем и, наконец, узнать об истинных чувствах Бориса. Как кошка, видящая перед собой добычу, она крадучись подползла совсем близко и уже отчетливо слышала и понимала говорящих. Сомнений больше не было… Это были Борис и Дарья. Она застыла на месте. Постепенно привыкшая к темноте, она разглядела Бориса и Дарью, сидящих рядом, хотя видела не больше, чем их контуры. Любочка стояла неподвижно, будто приросла к земле.