Страница:
Эти мысли приходят и тогда, когда наступают дожди; но в этом случае никого не беспокоят плохие мысли. Священник начинает восхвалять вас, вашу самоотверженность, вашу глубокую молитву: «Бог услышал вас». И ваше эго чувствует себя настолько удовлетворенным, что вы не скажете: «Но как же насчет нечистых мыслей?» Кто захочет говорить о нечистых мыслях, когда вы преуспели и Бог услышал вас? Но девяносто девять раз вас никто не услышит, небеса пусты, ни единого ответа... Но магическая религия все продолжается и продолжается.
Магическая религия - это самая примитивная религия, но фрагменты ее остаются и во второй фазе; нет четко очерченной демаркационной линии. Вторая фаза - это псевдорелигия: индуизм, христианство, мусульманство, иудаизм, джайнизм, буддизм, сикхизм - и вообще три сотни разных «измов». Все это псевдорелигии. Они прошли лишь немного дальше магической религии.
Магическая религия попросту является ритуальной.
Это попытка убедить Бога помогать вам. Вашу страну собирается захватить враг; нет дождя, или дождей слишком много и реки переполнены, уничтожается урожай... Всякий раз, когда вы обнаруживаете подобные трудности, вы просите помощи у Бога. Но магическая религия не является для вас наказанием. Магические религии не репрессивны: они еще не занимаются вашим преобразованием, вашим изменением.
Вот псевдорелигии смещают центр внимания с Бога на вас.
Бог остается в центре, но увядает вдали. Для человека магической религии Бог очень близок; он может разговаривать с Ним, он может убеждать Его. Псевдорелигии все еще несут идею Бога, но теперь Бог далеко, очень далеко. Теперь единственный способ достичь Его лежит не через ритуалы, но через существенное изменение вашего стиля жизни. Они начинают формовать и изменять вас.
Магические религии оставляют людей так, как они есть, поэтому люди, верящие в магические религии, более естественны, менее фальшивы, но более примитивны, менее изощренны, менее культурны. Люди, верящие в псевдорелигии, более изощрены, более культурны, более образованны. Религия для них не просто ритуал, это вся их жизненная философия.
Ваш вопрос имеет отношение к этому, ко второй фазе религии. Вы спрашиваете, почему все религии использовали подавление как основную стратегию, для чего? Очень важно понять само это явление подавления, потому что все религии во всем остальном отличаются друг от друга, каждая из них во всех остальных аспектах противостоит всем другим религиям.
Никакие две религии не соглашаются ни в чем - только в подавлении.
Поэтому подавление представляется величайшим инструментом в их руках. Что они делают с ним?
Подавление - это механизм порабощения человека, введения человечества в психологическое и духовное рабство.
Задолго до того, как Зигмунд Фрейд открыл явление подавления, религии уже использовали его на протяжении пяти тысяч лет, и использовали успешно.
Методология проста - методология заключается в том, чтобы обратить вас против самих себя, - но она творит чудеса. Как только вы обращены против самих себя, обязательно случатся многие вещи.
Прежде всего, вы будете ослаблены. Вы никогда уже не будете тем сильным человеком, каким были раньше. Раньше вы были один; теперь вас не только двое, вас много. Раньше вы были единым целостным существом, теперь вы - толпа. Из одного вашего фрагмента говорит голос вашего отца, из другого фрагмента говорит голос вашей матери; и внутри вас все они сражаются друг с другом - хотя, может быть, их обоих уже и нет в мире. Все ваши учителя, все они имеют свои апартаменты в вас; и все священники, с которыми вы сталкивались, все монахи, все доброжелатели, моралисты - у всех у них есть в вас места, их собственные твердыни.
Всякий, кто произвел на вас впечатление, становится внутри вас фрагментом. Теперь вы - множество людей: мертвых, живых, воображаемых... из прочитанных вами книг, из святых книг - которые всего-навсего религиозный вымысел, наподобие научной фантастики. Если вы посмотрите внутрь себя, вы найдете, что сами вы потерялись в этой огромной толпе. Вы не в состоянии распознать среди всей этой толпы, кто же вы, каково ваше изначальное лицо. Все они притворяются вами, у всех у них лица, похожие на ваше, они говорят языком, похожим на ваш, и все они бранятся друг с другом. Вы становитесь полем битвы.
Сила единой индивидуальности теряется. Ваш дом разделен против себя, вы не можете ничего сделать, оставаясь цельными: какая-то часть внутри вас будет против, какая-то часть будет за, а какая-то часть будет абсолютно индифферентной. Если вы начнете что-то делать, части, которые были против, будут говорить вам, что вы поступаете неправильно; они заставят вас испытывать чувство вины. Части, остающиеся индифферентными, будут притворяться святыми, говоря вам, что вы просто человек третьего сорта, потому что слушаете этих людей, которые ничего не понимают.
Так что, делаете ли вы что-нибудь или не делаете, в любом случае осуждают вас. Вы всегда стоите перед дилеммой. Куда бы вы ни двинулись, вы будете побеждены, и основная порция вашего бытия будет всегда против вас. Вы будете что-нибудь делать при поддержке лишь меньшинства. Это определенно означает, что большинство будет брать реванш, - и оно возьмет реванш. Оно скажет вам: «Если не сделали этого, то не сможете сделать и того. Если не выбрали это, не сможете выбрать то. Но ты дурак, ты ведь не послушаешься. Так страдай. Так раскаивайся». Но проблема заключается в том, что вы не можете ничего сделать, оставаясь цельными, так, чтобы никто потом не смог осуждать вас, сказать вам, что вы глупы, неразумны.
Поэтому, прежде всего: псевдорелигии разрушили целостность, нетронутость человека, его силу.
Это совершенно необходимо, если вы хотите поработить людей, - сильных людей поработить невозможно. И это очень тонкое рабство, рабство психологическое и духовное. Не нужны наручники, цепи, тюремные камеры, нет; псевдорелигии создали гораздо более совершенные приспособления. И начинают они работать с самого момента вашего рождения; они не упускают ни единого мгновения.
В индуизме ребенка, в момент его рождения, принимает брамин, и первое, что он делает, это составляет карту его рождения; и этот брамин будет следовать за ребенком всю его жизнь. По всякому важному случаю он будет рядом, чтобы наставить его: он будет принимать решение о браке, он будет принимать решение в случае смерти. После смерти он будет первым гостем семьи... ведь в индуизме после смерти три дня продолжается застолье. Поэтому все брамины и все родственники и все друзья приходят на поминки, чтобы утешить душу, расстающуюся с телом.
Священник держит вас за горло и не отпускает даже тогда, когда вы умираете.
В индуизме каждый год после смерти устраивается некоторый праздник и церемония, когда вы молитесь за умершего: вашего отца, вашего деда, всех людей, которых вы так или иначе представляете, - всю длинную цепь поколений. В самых ортодоксальных индусских домах вы найдете фамильное дерево, план поколений. Такой план был и в моей семье, но я сжег его. Мой отец очень рассердился. Я сказал: «Вы полностью сожгли этих людей, и никто не рассердился, а я сжег всего лишь план. И какой смысл в том, чтобы держать его висящим на стене?»
Но он сказал: «Каким образом они затрагивали тебя?»
Я сказал: «Они затрагивали меня - каждый день думать о всех этих мертвых людях... Я вынужден проходить через эту комнату два или три раза в день... поколения!» Теперь уже ничего нельзя было поделать, поэтому он начал писать снова все то, что запомнил. Когда он приехал жить ко мне в Пуну, он сказал: «Я многого не помню - ты уничтожил все дерево, - я только помню отца своего отца и его отца, только четыре поколения».
Я сказал: «Этого достаточно, даже и этого не нужно. Что вы собираетесь делать со всеми этими людьми и их именами? И если хотите, я сделаю дерево и напишу на нем какие-нибудь имена - это будет столь же точно».
Но он говорил мне: «Пожалуйста, не уничтожай эту бумагу - здесь есть, по крайней мере, четыре поколения. Ты - пятое поколение, и потом здесь мои братья и их дети, и их дети; здесь мои сестры и их дети...» Он воссоздавал дерево заново.
Я сказал: «Вы понапрасну тратите свое время, поскольку раз уж я взялся за это, я буду сжигать его. Какой во всем этом смысл?»
Но брамины пользовались этим. Если вы поедете в Аллахабад или Бенарес... есть браминские семьи, вы можете пойти в ту же семью, в которую ходил ваш отец. Они записали в своих книгах, что ваш отец приходил к ним в такой-то и такой-то день и в качестве пожертвования дал столько-то, совершил такой-то и такой-то ритуал, и что отец вашего отца приходил сюда... Они хранят все эти записи на многие поколения, поскольку из поколения в поколение люди вашей семьи приходили к ним. И теперь вы записываете свое имя и становитесь частью всего этого. Они покажут вам записи тысячелетней давности, поскольку их семья всегда занималась этой работой. И вы будете по-настоящему взволнованы, когда узнаете, как много людей вашей семьи приходило сюда - вы не одни.
Целый поток ваших предков приходил сюда, и эта семья браминов служила им в качестве священника. Они все записывали и все преувеличивали - ведь именно так они собираются эксплуатировать вас: отец вашего отца внес пожертвование в десять тысяч рупий - это пожертвование отходит их семье, - а его отец дал двадцать тысяч... А вот у вас нет ни одной записи, у вас нет никакого понятия... и вы чувствуете себя очень бедным, если не можете дать столько же. Вы должны быть в состоянии дать хотя бы десять тысяч; столько дал отец вашего отца, и будет очень стыдно, если вы не сможете поддержать честь семьи. Но сколько бы вы ни дали, не беспокойтесь; для ваших детей это будет записано в тысячах - ведь они тоже придут сюда... У этих людей вы можете получить все ваше семейное дерево. Моему отцу было трудно получить его, поскольку джайны не ходят к браминам в Аллахабаде или Бенаресе. В соответствии с определенными ритуалами по смерти вашего отца вы должны отвезти его прах к Гангу. Вы идете в семью, которая выполняет эту работу из поколения в поколение, которая из поколения в поколение, на протяжении тысяч лет заботилась о прахах всех тех, кто предшествовал вам. Эта семья позаботится и о вас, она вывезет вас на лодке на Ганг, и на середине Ганга они совершат целый ритуал; они утопят этот прах.
Но поскольку джайны не верят в Ганг и в этот ритуал, мой отец был в затруднении, он не мог найти подобного способа. Джайны вынуждены сами составлять свои деревья или идти к брамину, ведь в определенных вещах они вынуждены полагаться на браминов. Хотя джайнизм - это религия мятежа против индуизма и в основном она направлена против брахманизма, в конце концов, они вынуждены были пойти на компромисс, поскольку есть тысяча и одна вещь, которую они не могут выразить без браминов.
Ну, например, кто будет составлять карту рождения ребенка? У джайнов нет знаний астрономии, астрологии, хиромантии, поэтому они, в конечном итоге, вынуждены покупать все это. При вступлении в брак, кто будет совершать ритуалы? Вот брамины и совершают их. И нужно цитировать мантры - это должен делать брамин. В случае смерти, кто будет цитировать мантры, когда тело придается огню? Это должен делать брамин.
Поэтому, в конце концов, вся мятежность исчезла, и джайнизм стал просто подкастой, подрелигией, ветвью индуизма, - но с философской точки зрения они враги. В глубине души джайны думают, что они выше и что они просто нанимают этих браминов на определенные работы, как они нанимают других слуг. Брамины же думают, что они выше — «ведь без нас вы не можете ни родиться, ни умереть».
Эти псевдорелигии создали в вас хаос - это для них совершенно необходимо.
Я слышал... Один политик, один адвокат и один священник - три старых друга - все перешагнули за семьдесят, но, тем не менее, каждое утро выходили на прогулку и садились на скамейку в парке поболтать о тех вещах, о которых знали только они... о старых добрых временах. И много раз между ними начинались споры и дискуссии. Однажды утром они начали дискутировать на тему, чья профессия была первой.
Адвокат сказал: «Здесь нет никакой проблемы: моя профессия была первой в мире, поскольку люди ссорились между собой и нужен был кто-то, чтобы посредничать, чтобы вести переговоры, чтобы блюсти справедливость, чтобы с обеих сторон игра была честной. Поэтому, конечно, моя профессия была первой».
Священник сказал: «Но знаете ли вы, кто начал ссориться? Без священника, зачем им нужно было ссориться? Это священник дает основные идеи и создает антагонизм в умах людей. И коль скоро они приобщились, пристрастились к какой-то идее, они действительно готовы ссориться, сражаться; в противном случае, зачем им ссориться?»
Политик рассмеялся и сказал: «Вы оба по-своему правы, но не осознаете реальной ситуации. Почему, прежде всего, восприняли люди ваши идеи, ваши философии, ваши теологии? Из-за нас. Мы создали жажду власти. Конечно, правильная идея преуспеет, но мы создали саму эту идею успеха, власти, достижения чего-то, победоносности».
Только тогда, когда есть жажда власти, вы начинаете интересоваться «правильной» философией, «правильной» теологией, «правильной» религией, чтобы суметь добиться цели. И всегда есть много других людей, которые говорят: «Мы правы - куда же вы направляетесь?» Все религии говорят: «Кроме нас, все остальные неправильные».
Псевдорелигии нарушают человека, нарушают его внутреннюю целостность. Они нарушают общество, создавая так много фиктивных идеологий.
Вы удивитесь, если посмотрите на их идеологии и их теологии. Вы будете смеяться. Как стало возможным, что великие мыслители думали о таких вещах? В средневековье люди, подобные Фоме Аквинскому, великому теологу, - может быть самому великому теологу из всех христианских теологов, - были очень озабочены проблемой, сколько ангелов поместится на кончике иглы. Ангелы лишены веса и не имеют никаких физических тел, но все же должен быть предел - как много их может поместиться там?
Фома Аквинский потратил много страниц, обсуждая, сколько ангелов может поместиться на кончике иглы, - и он был не один. Все средневековье было озабочено этим вопросом. Это была великая религиозная проблема - настоятельная необходимость. Я не знаю, в чем была здесь настоятельная необходимость. Может быть, они думали, что после смерти они станут ангелами и им придется стоять на кончике иглы. В чем тут проблема? Но такова ситуация со всеми религиями.
Махавира верил в семь адов и семь небес. Он был уже старым в то время, когда Гаутама Будда начал ходить, поучая людей, производя на них впечатление. Они все уже слышали Махавиру и поэтому спрашивали у Будды: «Махавира говорит так-то, а вы что скажете?» Кто-то спросил: «Махавира говорит, что есть семь адов и семь небес. А вы что скажете?»
Будда сказал: «Он ничего не знает. Есть семьдесят семь адов и семьдесят семь небес». Но нет ничего, чтобы доказать или опровергнуть это. Это вам выбирать, кому верить.
Тот же самый вопрос задавался и Аджиту Кешкамбалу, который был моложе Будды и только еще выходил на поле дискуссии. Он сказал: «Эти люди совершенно правы. До седьмого прав Махавира, до семьдесят седьмого прав Будда, но на самом деле есть семьсот семьдесят семь адов и семьсот семьдесят семь небес - я ведь исследовал их все. Эти бедные люди - в тех пределах, которые исследованы ими, они правы, но если они настаивают на том, что это конец и что они добрались до самого конца, то тогда они не правы. Если же они скажут: "Вот та точка, до которой мы дошли", - то тогда проблемы нет».
Этот Аждит Кешкамбал был действительно человеком с потрясающим чувством юмора; он же шутит. Но что делает Будда? - он очень серьезен; но для меня и это кажется шуткой. Что делает Махавира? — он еще более серьезен. Но быть серьезным в таких вещах... Вы не можете дать никакого доказательства, но вы можете породить между людьми конфликт. Теперь некоторые стали джайнами, некоторые буддистами, некоторые последовали за Аджитом Кешкамбалом, правда, поскольку он был человеком с большим чувством юмора, его религия исчезла; люди хотят чего-то серьезного, и вскоре они поняли, что этот человек был несерьезным.
Как можно верить человеку, который несерьезен? И на самом деле, мое собственное понимание заключается в том, что Аджит Кешкамбал был более искренним, чем те двое. Он просто сделал из этого теологического бизнеса смешную историю. Он говорил: «Оставьте всю эту чепуху! Какое отношение к вам имеет это дело, чтобы о нем беспокоиться?»
Таким образом, псевдорелигии создали хаос в индивидуумах, создали хаос в обществе и эксплуатировали и то и другое.
Если существуют мусульмане, то остаются объединенными индусы, остаются объединенными христиане. Это все равно, как Советский Союз и Америка: никто не в состоянии прекратить создание ядерного оружия, хотя и те и другие продолжают говорить о мире. Никто не хочет третьей мировой войны, потому что каждый понимает, что это будет конец всем. Это будет абсолютно идиотская война, если она когда-либо случится, потому что война имеет хоть какой-то смысл только в том случае, когда кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Но в третьей мировой войне никто не проиграет и никто не будет победителем - все будут убиты. Не останется никого, кто мог бы провозгласить, объявить: «Мы победили».
Но и те и другие продолжают непрерывно вкладывать все свои ресурсы в ядерное оружие из страха перед тем, что другая сторона тоже делает это. А другой человек - такой же, как и вы, - вы делаете это, поэтому и другой тоже должен делать. Когда же это прекратится?
То же самое происходит и с религиями. Все они бессознательно помогали друг другу. Индусы объединились против мусульман, христиане объединились против евреев, евреи объединились против христиан. И весь мир превратился в поле битвы.
Человек внутри себя стал полем битвы, а мир стал полем битвы снаружи.
И стратегия, использованная при этом, была подавлением.
Как может подавление сделать все эти вещи и еще много больше? Подавление просто означает: запомните, что ваше естество - ваш враг, вы должны сражаться с ним, вы должны убивать его, вы должны уничтожать его, вы должны идти выше него; только тогда вы святы.
Ну, а вот это и невозможно.
Никто и никогда не был в состоянии пойти выше естества.
Где бы вы ни были, вы в пределах естества. Да, вы можете искалечить себя, вы можете отрубить свои конечности до размера, предписываемого вашим святым писанием, вы можете страдать, вы можете мучить себя столько, сколько хотите, - но вам не удастся выйти за пределы естества.
Естество — это все, что есть, и нет ничего вне его.
То, что вне, - на самом деле в пределах естества, не снаружи от него.
Так что те, кто сражается с естеством, никогда не выйдут за его пределы. И их непрерывная неудача делает их несчастными, делает их умственно неуравновешенными, делает их психологически нездоровыми. И все эти вещи хороши для священника: он эксплуатирует вас.
Вся его профессия - помогать вам, но перед тем, как он сможет помочь вам, вас нужно поместить в такую ситуацию, когда вы нуждаетесь в помощи.
В Индии я сталкивался со многими психологами, психиатрами, которые обучались на Западе и которые принадлежат школе Фрейда, или школе Юнга, или школе Адлера, или школе Ассаджиоли. Они имеют одно общее: все они против меня. А я говорил им: «Можете ли вы увидеть то, что вас объединяет? Вы все друг против друга, но соглашаетесь в одном: вы все против меня. Почему? — потому что я просто уничтожаю вашу профессию». А если уничтожается профессия, то последователь Фрейда будет страдать точно так же, как и последователь Адлера, как и последователь Юнга.
Я могу снова сделать человека цельным.
Я могу восстановить его в его целостном, центрированном, основательном существе.
Я не психолог, я не решаю никаких психологических проблем, поскольку для меня эти проблемы - это созданные проблемы. Эти люди создали эти проблемы, а потом приходят к вам с их решением.
А создать проблему так легко - вы удивитесь, насколько легко создать проблему...
Один из моих профессоров - я был студентом психологии, а он был знаменитым психологом... Однажды я сказал ему: «Все проблемы, с которыми имеют дело психологи, созданы ими самими».
Он сказал: «Вы должны доказать это».
Я сказал: «Вызов принят».
И на следующий день я доказал это. Я пришел к его жене, которая с большой любовью относилась ко мне - он сам относился ко мне с большой любовью — и сказал ей: «Вы должны сделать одну вещь, просто ради меня, всего один раз».
Она сказала: «Что это? Расскажи мне. Если я смогу, я сделаю».
Я сказал: «Сделайте одну вещь: когда ваш муж встанет утром, просто скажите ему: "Что случилось? Твое лицо бледно. Спал ли ты ночью? Глаза кажутся красными". Положите руку на его голову и скажите: «Нет ли у тебя температуры?» Он, конечно, что-нибудь скажет. Что бы он ни сказал, запишите это на клочке бумаги - в точности его слова — потом это понадобится мне».
Она сказала: «Но о чем все это дело?»
Я сказал: «Я скажу вам об этом вечером, а сейчас просто запомните и сделайте это для меня завтра утром».
Она сказала: «Я сделаю, верь мне».
На той же стороне улицы жил начальник почтового отделения университета. Это был очень старый и очень добрый человек; я приходил к нему поболтать о его саде. Он очень интересовался цветами, но никто не приходил похвалить его сад, только я, поэтому он был очень счастлив со мной. Я сказал: «Сегодня вы должны кое-что сделать для меня».
Он сказал: «Что? Все что угодно».
Я сказал: «Когда профессор Мехта пойдет в университет, когда он выйдет из дома, вы стойте у забора и скажите ему: «Что случилось? Вы похожи на призрака! Ваши ноги дрожат».
Он спросил: «С ним что-то не в порядке?»
Я ответил: «Нет, все в порядке. Но вы должны сказать именно так, и своим лицом вы должны показать, что действительно так думаете, как говорите. Он что-то скажет; запишите в точности его слова, я потом возьму у вас эту запись».
Профессор Мехта обычно приходил на факультет из своего дома пешком - путь был длиной почти в одну милю... дорога красивая, и, поэтому, обычно он ходил пешком. По обеим сторонам были сады и профессорские дома - профессорская колония. Поэтому я подготовил несколько человек, особенно их жен, несколько маленьких детей — всех, кого я считал надежными. И все они были рады, все сказали: «Так мы и сделаем».
И наконец, перед тем входом, которым обычно пользовался профессор Мехта, сидел посыльный. Я сказал ему: «Дхьянанда, я ни о чем не просил вас...»
Он сказал: «Это верно. Каждый мучит меня: "Дхьянанда, принеси это, Дхьянанда, принеси то". Профессора мучат меня, студенты мучат меня. Это верно, вы единственный человек... За все эти два года вы даже не попросили у меня и стакана воды. Я удивлялся... это редкость. Поэтому я сделаю для вас все, что вам нужно».
Я сказал: «Вы должны сделать следующее. Когда профессор Мехта придет сюда, вы просто встаньте, поддержите его и скажите: «Вы упадете. Вы же дрожите! Что случилось?»
Он сказал: «Так ли это?»
Я сказал: «Нет, это не так, но вы должны притвориться, что это так».
Он сказал: «Хорошо. Вы ни о чем меня не просили — я постараюсь сделать все, как надо».
На следующий день я собрал все записки, я ведь шел прямо за профессором. Он шел впереди, а я шел за ним, собирая записки. А Дхьянанда нанес по-настоящему завершающий удар. Он по-настоящему потряс его, да так сильно, что тот упал! Я вынужден был поддержать его; мы оба внесли его в помещение. Он сказал: «Я не могу даже сидеть, положите меня на скамейку». Поэтому мы положили его на скамейку. Я побежал и принес подушку и одеяло, он дрожал и покрылся холодным потом.
Я сказал: «Что случилось?»
Он сказал: «Похоже, что у меня какая-то странная лихорадка. Вчера вечером, когда я отправился спать, все было в порядке. Но теперь у меня такая головная боль, которой никогда не было, и я чувствую, как все мое тело дрожит. Позовите доктора. Если бы не Дхьянанда, я упал бы и сломал себе ногу».
И действительно, это было из-за Дхьянанды, что он чуть-чуть не упал - ведь Дхьянанда был необразованным человеком и все сделал по-настоящему! Я позвал доктора и объяснил ему: «Вы должны быть очень серьезны. Ничего не произошло, это имеет лишь отношение к вызову, который я принял; поэтому будьте так добры - будьте очень серьезны».
Он был очень серьезен; он проверил и то и это и сказал: «Господин Мехта, вам нужно по крайней мере три месяца полного отдыха».
Он сказал: «Три месяца полного отдыха! Но что случилось?»
Доктор сказал: «Я не могу сказать вам. Я поговорю с вашей женой».
И профессор Мехта сказал: «Но сделайте, пожалуйста, одну вещь. Отвезите меня домой в своем автомобиле, поскольку мне пешком не дойти. Одна миля!..»
Он каждый день ходил пешком, приходил, уходил, он ведь любил ходить пешком, наслаждался пешей ходьбой, но теперь вот сказал: «Я не могу идти». Мне он сказал: «Пойди к вице-канцлеру и скажи ему, что я в ужасном беспорядке; доктор говорит про три месяца отдыха... Я не знаю, что случится, поэтому скажи ему, что если через несколько дней я не приду, пусть он не возражает, а подыщет мне какую-нибудь замену».
Я отвел его к машине вместе с доктором, и мы ввели его в дом. Жена всячески старалась сдерживаться, иначе бы она рассмеялась и расхохоталась. И действительно, ее муж полностью переменился! Доктор держал его за одну руку, я за другую, он не мог даже идти. Мы положили его на кровать, и он сказал доктору: «Можете сказать моей жене».
Магическая религия - это самая примитивная религия, но фрагменты ее остаются и во второй фазе; нет четко очерченной демаркационной линии. Вторая фаза - это псевдорелигия: индуизм, христианство, мусульманство, иудаизм, джайнизм, буддизм, сикхизм - и вообще три сотни разных «измов». Все это псевдорелигии. Они прошли лишь немного дальше магической религии.
Магическая религия попросту является ритуальной.
Это попытка убедить Бога помогать вам. Вашу страну собирается захватить враг; нет дождя, или дождей слишком много и реки переполнены, уничтожается урожай... Всякий раз, когда вы обнаруживаете подобные трудности, вы просите помощи у Бога. Но магическая религия не является для вас наказанием. Магические религии не репрессивны: они еще не занимаются вашим преобразованием, вашим изменением.
Вот псевдорелигии смещают центр внимания с Бога на вас.
Бог остается в центре, но увядает вдали. Для человека магической религии Бог очень близок; он может разговаривать с Ним, он может убеждать Его. Псевдорелигии все еще несут идею Бога, но теперь Бог далеко, очень далеко. Теперь единственный способ достичь Его лежит не через ритуалы, но через существенное изменение вашего стиля жизни. Они начинают формовать и изменять вас.
Магические религии оставляют людей так, как они есть, поэтому люди, верящие в магические религии, более естественны, менее фальшивы, но более примитивны, менее изощренны, менее культурны. Люди, верящие в псевдорелигии, более изощрены, более культурны, более образованны. Религия для них не просто ритуал, это вся их жизненная философия.
Ваш вопрос имеет отношение к этому, ко второй фазе религии. Вы спрашиваете, почему все религии использовали подавление как основную стратегию, для чего? Очень важно понять само это явление подавления, потому что все религии во всем остальном отличаются друг от друга, каждая из них во всех остальных аспектах противостоит всем другим религиям.
Никакие две религии не соглашаются ни в чем - только в подавлении.
Поэтому подавление представляется величайшим инструментом в их руках. Что они делают с ним?
Подавление - это механизм порабощения человека, введения человечества в психологическое и духовное рабство.
Задолго до того, как Зигмунд Фрейд открыл явление подавления, религии уже использовали его на протяжении пяти тысяч лет, и использовали успешно.
Методология проста - методология заключается в том, чтобы обратить вас против самих себя, - но она творит чудеса. Как только вы обращены против самих себя, обязательно случатся многие вещи.
Прежде всего, вы будете ослаблены. Вы никогда уже не будете тем сильным человеком, каким были раньше. Раньше вы были один; теперь вас не только двое, вас много. Раньше вы были единым целостным существом, теперь вы - толпа. Из одного вашего фрагмента говорит голос вашего отца, из другого фрагмента говорит голос вашей матери; и внутри вас все они сражаются друг с другом - хотя, может быть, их обоих уже и нет в мире. Все ваши учителя, все они имеют свои апартаменты в вас; и все священники, с которыми вы сталкивались, все монахи, все доброжелатели, моралисты - у всех у них есть в вас места, их собственные твердыни.
Всякий, кто произвел на вас впечатление, становится внутри вас фрагментом. Теперь вы - множество людей: мертвых, живых, воображаемых... из прочитанных вами книг, из святых книг - которые всего-навсего религиозный вымысел, наподобие научной фантастики. Если вы посмотрите внутрь себя, вы найдете, что сами вы потерялись в этой огромной толпе. Вы не в состоянии распознать среди всей этой толпы, кто же вы, каково ваше изначальное лицо. Все они притворяются вами, у всех у них лица, похожие на ваше, они говорят языком, похожим на ваш, и все они бранятся друг с другом. Вы становитесь полем битвы.
Сила единой индивидуальности теряется. Ваш дом разделен против себя, вы не можете ничего сделать, оставаясь цельными: какая-то часть внутри вас будет против, какая-то часть будет за, а какая-то часть будет абсолютно индифферентной. Если вы начнете что-то делать, части, которые были против, будут говорить вам, что вы поступаете неправильно; они заставят вас испытывать чувство вины. Части, остающиеся индифферентными, будут притворяться святыми, говоря вам, что вы просто человек третьего сорта, потому что слушаете этих людей, которые ничего не понимают.
Так что, делаете ли вы что-нибудь или не делаете, в любом случае осуждают вас. Вы всегда стоите перед дилеммой. Куда бы вы ни двинулись, вы будете побеждены, и основная порция вашего бытия будет всегда против вас. Вы будете что-нибудь делать при поддержке лишь меньшинства. Это определенно означает, что большинство будет брать реванш, - и оно возьмет реванш. Оно скажет вам: «Если не сделали этого, то не сможете сделать и того. Если не выбрали это, не сможете выбрать то. Но ты дурак, ты ведь не послушаешься. Так страдай. Так раскаивайся». Но проблема заключается в том, что вы не можете ничего сделать, оставаясь цельными, так, чтобы никто потом не смог осуждать вас, сказать вам, что вы глупы, неразумны.
Поэтому, прежде всего: псевдорелигии разрушили целостность, нетронутость человека, его силу.
Это совершенно необходимо, если вы хотите поработить людей, - сильных людей поработить невозможно. И это очень тонкое рабство, рабство психологическое и духовное. Не нужны наручники, цепи, тюремные камеры, нет; псевдорелигии создали гораздо более совершенные приспособления. И начинают они работать с самого момента вашего рождения; они не упускают ни единого мгновения.
В индуизме ребенка, в момент его рождения, принимает брамин, и первое, что он делает, это составляет карту его рождения; и этот брамин будет следовать за ребенком всю его жизнь. По всякому важному случаю он будет рядом, чтобы наставить его: он будет принимать решение о браке, он будет принимать решение в случае смерти. После смерти он будет первым гостем семьи... ведь в индуизме после смерти три дня продолжается застолье. Поэтому все брамины и все родственники и все друзья приходят на поминки, чтобы утешить душу, расстающуюся с телом.
Священник держит вас за горло и не отпускает даже тогда, когда вы умираете.
В индуизме каждый год после смерти устраивается некоторый праздник и церемония, когда вы молитесь за умершего: вашего отца, вашего деда, всех людей, которых вы так или иначе представляете, - всю длинную цепь поколений. В самых ортодоксальных индусских домах вы найдете фамильное дерево, план поколений. Такой план был и в моей семье, но я сжег его. Мой отец очень рассердился. Я сказал: «Вы полностью сожгли этих людей, и никто не рассердился, а я сжег всего лишь план. И какой смысл в том, чтобы держать его висящим на стене?»
Но он сказал: «Каким образом они затрагивали тебя?»
Я сказал: «Они затрагивали меня - каждый день думать о всех этих мертвых людях... Я вынужден проходить через эту комнату два или три раза в день... поколения!» Теперь уже ничего нельзя было поделать, поэтому он начал писать снова все то, что запомнил. Когда он приехал жить ко мне в Пуну, он сказал: «Я многого не помню - ты уничтожил все дерево, - я только помню отца своего отца и его отца, только четыре поколения».
Я сказал: «Этого достаточно, даже и этого не нужно. Что вы собираетесь делать со всеми этими людьми и их именами? И если хотите, я сделаю дерево и напишу на нем какие-нибудь имена - это будет столь же точно».
Но он говорил мне: «Пожалуйста, не уничтожай эту бумагу - здесь есть, по крайней мере, четыре поколения. Ты - пятое поколение, и потом здесь мои братья и их дети, и их дети; здесь мои сестры и их дети...» Он воссоздавал дерево заново.
Я сказал: «Вы понапрасну тратите свое время, поскольку раз уж я взялся за это, я буду сжигать его. Какой во всем этом смысл?»
Но брамины пользовались этим. Если вы поедете в Аллахабад или Бенарес... есть браминские семьи, вы можете пойти в ту же семью, в которую ходил ваш отец. Они записали в своих книгах, что ваш отец приходил к ним в такой-то и такой-то день и в качестве пожертвования дал столько-то, совершил такой-то и такой-то ритуал, и что отец вашего отца приходил сюда... Они хранят все эти записи на многие поколения, поскольку из поколения в поколение люди вашей семьи приходили к ним. И теперь вы записываете свое имя и становитесь частью всего этого. Они покажут вам записи тысячелетней давности, поскольку их семья всегда занималась этой работой. И вы будете по-настоящему взволнованы, когда узнаете, как много людей вашей семьи приходило сюда - вы не одни.
Целый поток ваших предков приходил сюда, и эта семья браминов служила им в качестве священника. Они все записывали и все преувеличивали - ведь именно так они собираются эксплуатировать вас: отец вашего отца внес пожертвование в десять тысяч рупий - это пожертвование отходит их семье, - а его отец дал двадцать тысяч... А вот у вас нет ни одной записи, у вас нет никакого понятия... и вы чувствуете себя очень бедным, если не можете дать столько же. Вы должны быть в состоянии дать хотя бы десять тысяч; столько дал отец вашего отца, и будет очень стыдно, если вы не сможете поддержать честь семьи. Но сколько бы вы ни дали, не беспокойтесь; для ваших детей это будет записано в тысячах - ведь они тоже придут сюда... У этих людей вы можете получить все ваше семейное дерево. Моему отцу было трудно получить его, поскольку джайны не ходят к браминам в Аллахабаде или Бенаресе. В соответствии с определенными ритуалами по смерти вашего отца вы должны отвезти его прах к Гангу. Вы идете в семью, которая выполняет эту работу из поколения в поколение, которая из поколения в поколение, на протяжении тысяч лет заботилась о прахах всех тех, кто предшествовал вам. Эта семья позаботится и о вас, она вывезет вас на лодке на Ганг, и на середине Ганга они совершат целый ритуал; они утопят этот прах.
Но поскольку джайны не верят в Ганг и в этот ритуал, мой отец был в затруднении, он не мог найти подобного способа. Джайны вынуждены сами составлять свои деревья или идти к брамину, ведь в определенных вещах они вынуждены полагаться на браминов. Хотя джайнизм - это религия мятежа против индуизма и в основном она направлена против брахманизма, в конце концов, они вынуждены были пойти на компромисс, поскольку есть тысяча и одна вещь, которую они не могут выразить без браминов.
Ну, например, кто будет составлять карту рождения ребенка? У джайнов нет знаний астрономии, астрологии, хиромантии, поэтому они, в конечном итоге, вынуждены покупать все это. При вступлении в брак, кто будет совершать ритуалы? Вот брамины и совершают их. И нужно цитировать мантры - это должен делать брамин. В случае смерти, кто будет цитировать мантры, когда тело придается огню? Это должен делать брамин.
Поэтому, в конце концов, вся мятежность исчезла, и джайнизм стал просто подкастой, подрелигией, ветвью индуизма, - но с философской точки зрения они враги. В глубине души джайны думают, что они выше и что они просто нанимают этих браминов на определенные работы, как они нанимают других слуг. Брамины же думают, что они выше — «ведь без нас вы не можете ни родиться, ни умереть».
Эти псевдорелигии создали в вас хаос - это для них совершенно необходимо.
Я слышал... Один политик, один адвокат и один священник - три старых друга - все перешагнули за семьдесят, но, тем не менее, каждое утро выходили на прогулку и садились на скамейку в парке поболтать о тех вещах, о которых знали только они... о старых добрых временах. И много раз между ними начинались споры и дискуссии. Однажды утром они начали дискутировать на тему, чья профессия была первой.
Адвокат сказал: «Здесь нет никакой проблемы: моя профессия была первой в мире, поскольку люди ссорились между собой и нужен был кто-то, чтобы посредничать, чтобы вести переговоры, чтобы блюсти справедливость, чтобы с обеих сторон игра была честной. Поэтому, конечно, моя профессия была первой».
Священник сказал: «Но знаете ли вы, кто начал ссориться? Без священника, зачем им нужно было ссориться? Это священник дает основные идеи и создает антагонизм в умах людей. И коль скоро они приобщились, пристрастились к какой-то идее, они действительно готовы ссориться, сражаться; в противном случае, зачем им ссориться?»
Политик рассмеялся и сказал: «Вы оба по-своему правы, но не осознаете реальной ситуации. Почему, прежде всего, восприняли люди ваши идеи, ваши философии, ваши теологии? Из-за нас. Мы создали жажду власти. Конечно, правильная идея преуспеет, но мы создали саму эту идею успеха, власти, достижения чего-то, победоносности».
Только тогда, когда есть жажда власти, вы начинаете интересоваться «правильной» философией, «правильной» теологией, «правильной» религией, чтобы суметь добиться цели. И всегда есть много других людей, которые говорят: «Мы правы - куда же вы направляетесь?» Все религии говорят: «Кроме нас, все остальные неправильные».
Псевдорелигии нарушают человека, нарушают его внутреннюю целостность. Они нарушают общество, создавая так много фиктивных идеологий.
Вы удивитесь, если посмотрите на их идеологии и их теологии. Вы будете смеяться. Как стало возможным, что великие мыслители думали о таких вещах? В средневековье люди, подобные Фоме Аквинскому, великому теологу, - может быть самому великому теологу из всех христианских теологов, - были очень озабочены проблемой, сколько ангелов поместится на кончике иглы. Ангелы лишены веса и не имеют никаких физических тел, но все же должен быть предел - как много их может поместиться там?
Фома Аквинский потратил много страниц, обсуждая, сколько ангелов может поместиться на кончике иглы, - и он был не один. Все средневековье было озабочено этим вопросом. Это была великая религиозная проблема - настоятельная необходимость. Я не знаю, в чем была здесь настоятельная необходимость. Может быть, они думали, что после смерти они станут ангелами и им придется стоять на кончике иглы. В чем тут проблема? Но такова ситуация со всеми религиями.
Махавира верил в семь адов и семь небес. Он был уже старым в то время, когда Гаутама Будда начал ходить, поучая людей, производя на них впечатление. Они все уже слышали Махавиру и поэтому спрашивали у Будды: «Махавира говорит так-то, а вы что скажете?» Кто-то спросил: «Махавира говорит, что есть семь адов и семь небес. А вы что скажете?»
Будда сказал: «Он ничего не знает. Есть семьдесят семь адов и семьдесят семь небес». Но нет ничего, чтобы доказать или опровергнуть это. Это вам выбирать, кому верить.
Тот же самый вопрос задавался и Аджиту Кешкамбалу, который был моложе Будды и только еще выходил на поле дискуссии. Он сказал: «Эти люди совершенно правы. До седьмого прав Махавира, до семьдесят седьмого прав Будда, но на самом деле есть семьсот семьдесят семь адов и семьсот семьдесят семь небес - я ведь исследовал их все. Эти бедные люди - в тех пределах, которые исследованы ими, они правы, но если они настаивают на том, что это конец и что они добрались до самого конца, то тогда они не правы. Если же они скажут: "Вот та точка, до которой мы дошли", - то тогда проблемы нет».
Этот Аждит Кешкамбал был действительно человеком с потрясающим чувством юмора; он же шутит. Но что делает Будда? - он очень серьезен; но для меня и это кажется шуткой. Что делает Махавира? — он еще более серьезен. Но быть серьезным в таких вещах... Вы не можете дать никакого доказательства, но вы можете породить между людьми конфликт. Теперь некоторые стали джайнами, некоторые буддистами, некоторые последовали за Аджитом Кешкамбалом, правда, поскольку он был человеком с большим чувством юмора, его религия исчезла; люди хотят чего-то серьезного, и вскоре они поняли, что этот человек был несерьезным.
Как можно верить человеку, который несерьезен? И на самом деле, мое собственное понимание заключается в том, что Аджит Кешкамбал был более искренним, чем те двое. Он просто сделал из этого теологического бизнеса смешную историю. Он говорил: «Оставьте всю эту чепуху! Какое отношение к вам имеет это дело, чтобы о нем беспокоиться?»
Таким образом, псевдорелигии создали хаос в индивидуумах, создали хаос в обществе и эксплуатировали и то и другое.
Если существуют мусульмане, то остаются объединенными индусы, остаются объединенными христиане. Это все равно, как Советский Союз и Америка: никто не в состоянии прекратить создание ядерного оружия, хотя и те и другие продолжают говорить о мире. Никто не хочет третьей мировой войны, потому что каждый понимает, что это будет конец всем. Это будет абсолютно идиотская война, если она когда-либо случится, потому что война имеет хоть какой-то смысл только в том случае, когда кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Но в третьей мировой войне никто не проиграет и никто не будет победителем - все будут убиты. Не останется никого, кто мог бы провозгласить, объявить: «Мы победили».
Но и те и другие продолжают непрерывно вкладывать все свои ресурсы в ядерное оружие из страха перед тем, что другая сторона тоже делает это. А другой человек - такой же, как и вы, - вы делаете это, поэтому и другой тоже должен делать. Когда же это прекратится?
То же самое происходит и с религиями. Все они бессознательно помогали друг другу. Индусы объединились против мусульман, христиане объединились против евреев, евреи объединились против христиан. И весь мир превратился в поле битвы.
Человек внутри себя стал полем битвы, а мир стал полем битвы снаружи.
И стратегия, использованная при этом, была подавлением.
Как может подавление сделать все эти вещи и еще много больше? Подавление просто означает: запомните, что ваше естество - ваш враг, вы должны сражаться с ним, вы должны убивать его, вы должны уничтожать его, вы должны идти выше него; только тогда вы святы.
Ну, а вот это и невозможно.
Никто и никогда не был в состоянии пойти выше естества.
Где бы вы ни были, вы в пределах естества. Да, вы можете искалечить себя, вы можете отрубить свои конечности до размера, предписываемого вашим святым писанием, вы можете страдать, вы можете мучить себя столько, сколько хотите, - но вам не удастся выйти за пределы естества.
Естество — это все, что есть, и нет ничего вне его.
То, что вне, - на самом деле в пределах естества, не снаружи от него.
Так что те, кто сражается с естеством, никогда не выйдут за его пределы. И их непрерывная неудача делает их несчастными, делает их умственно неуравновешенными, делает их психологически нездоровыми. И все эти вещи хороши для священника: он эксплуатирует вас.
Вся его профессия - помогать вам, но перед тем, как он сможет помочь вам, вас нужно поместить в такую ситуацию, когда вы нуждаетесь в помощи.
В Индии я сталкивался со многими психологами, психиатрами, которые обучались на Западе и которые принадлежат школе Фрейда, или школе Юнга, или школе Адлера, или школе Ассаджиоли. Они имеют одно общее: все они против меня. А я говорил им: «Можете ли вы увидеть то, что вас объединяет? Вы все друг против друга, но соглашаетесь в одном: вы все против меня. Почему? — потому что я просто уничтожаю вашу профессию». А если уничтожается профессия, то последователь Фрейда будет страдать точно так же, как и последователь Адлера, как и последователь Юнга.
Я могу снова сделать человека цельным.
Я могу восстановить его в его целостном, центрированном, основательном существе.
Я не психолог, я не решаю никаких психологических проблем, поскольку для меня эти проблемы - это созданные проблемы. Эти люди создали эти проблемы, а потом приходят к вам с их решением.
А создать проблему так легко - вы удивитесь, насколько легко создать проблему...
Один из моих профессоров - я был студентом психологии, а он был знаменитым психологом... Однажды я сказал ему: «Все проблемы, с которыми имеют дело психологи, созданы ими самими».
Он сказал: «Вы должны доказать это».
Я сказал: «Вызов принят».
И на следующий день я доказал это. Я пришел к его жене, которая с большой любовью относилась ко мне - он сам относился ко мне с большой любовью — и сказал ей: «Вы должны сделать одну вещь, просто ради меня, всего один раз».
Она сказала: «Что это? Расскажи мне. Если я смогу, я сделаю».
Я сказал: «Сделайте одну вещь: когда ваш муж встанет утром, просто скажите ему: "Что случилось? Твое лицо бледно. Спал ли ты ночью? Глаза кажутся красными". Положите руку на его голову и скажите: «Нет ли у тебя температуры?» Он, конечно, что-нибудь скажет. Что бы он ни сказал, запишите это на клочке бумаги - в точности его слова — потом это понадобится мне».
Она сказала: «Но о чем все это дело?»
Я сказал: «Я скажу вам об этом вечером, а сейчас просто запомните и сделайте это для меня завтра утром».
Она сказала: «Я сделаю, верь мне».
На той же стороне улицы жил начальник почтового отделения университета. Это был очень старый и очень добрый человек; я приходил к нему поболтать о его саде. Он очень интересовался цветами, но никто не приходил похвалить его сад, только я, поэтому он был очень счастлив со мной. Я сказал: «Сегодня вы должны кое-что сделать для меня».
Он сказал: «Что? Все что угодно».
Я сказал: «Когда профессор Мехта пойдет в университет, когда он выйдет из дома, вы стойте у забора и скажите ему: «Что случилось? Вы похожи на призрака! Ваши ноги дрожат».
Он спросил: «С ним что-то не в порядке?»
Я ответил: «Нет, все в порядке. Но вы должны сказать именно так, и своим лицом вы должны показать, что действительно так думаете, как говорите. Он что-то скажет; запишите в точности его слова, я потом возьму у вас эту запись».
Профессор Мехта обычно приходил на факультет из своего дома пешком - путь был длиной почти в одну милю... дорога красивая, и, поэтому, обычно он ходил пешком. По обеим сторонам были сады и профессорские дома - профессорская колония. Поэтому я подготовил несколько человек, особенно их жен, несколько маленьких детей — всех, кого я считал надежными. И все они были рады, все сказали: «Так мы и сделаем».
И наконец, перед тем входом, которым обычно пользовался профессор Мехта, сидел посыльный. Я сказал ему: «Дхьянанда, я ни о чем не просил вас...»
Он сказал: «Это верно. Каждый мучит меня: "Дхьянанда, принеси это, Дхьянанда, принеси то". Профессора мучат меня, студенты мучат меня. Это верно, вы единственный человек... За все эти два года вы даже не попросили у меня и стакана воды. Я удивлялся... это редкость. Поэтому я сделаю для вас все, что вам нужно».
Я сказал: «Вы должны сделать следующее. Когда профессор Мехта придет сюда, вы просто встаньте, поддержите его и скажите: «Вы упадете. Вы же дрожите! Что случилось?»
Он сказал: «Так ли это?»
Я сказал: «Нет, это не так, но вы должны притвориться, что это так».
Он сказал: «Хорошо. Вы ни о чем меня не просили — я постараюсь сделать все, как надо».
На следующий день я собрал все записки, я ведь шел прямо за профессором. Он шел впереди, а я шел за ним, собирая записки. А Дхьянанда нанес по-настоящему завершающий удар. Он по-настоящему потряс его, да так сильно, что тот упал! Я вынужден был поддержать его; мы оба внесли его в помещение. Он сказал: «Я не могу даже сидеть, положите меня на скамейку». Поэтому мы положили его на скамейку. Я побежал и принес подушку и одеяло, он дрожал и покрылся холодным потом.
Я сказал: «Что случилось?»
Он сказал: «Похоже, что у меня какая-то странная лихорадка. Вчера вечером, когда я отправился спать, все было в порядке. Но теперь у меня такая головная боль, которой никогда не было, и я чувствую, как все мое тело дрожит. Позовите доктора. Если бы не Дхьянанда, я упал бы и сломал себе ногу».
И действительно, это было из-за Дхьянанды, что он чуть-чуть не упал - ведь Дхьянанда был необразованным человеком и все сделал по-настоящему! Я позвал доктора и объяснил ему: «Вы должны быть очень серьезны. Ничего не произошло, это имеет лишь отношение к вызову, который я принял; поэтому будьте так добры - будьте очень серьезны».
Он был очень серьезен; он проверил и то и это и сказал: «Господин Мехта, вам нужно по крайней мере три месяца полного отдыха».
Он сказал: «Три месяца полного отдыха! Но что случилось?»
Доктор сказал: «Я не могу сказать вам. Я поговорю с вашей женой».
И профессор Мехта сказал: «Но сделайте, пожалуйста, одну вещь. Отвезите меня домой в своем автомобиле, поскольку мне пешком не дойти. Одна миля!..»
Он каждый день ходил пешком, приходил, уходил, он ведь любил ходить пешком, наслаждался пешей ходьбой, но теперь вот сказал: «Я не могу идти». Мне он сказал: «Пойди к вице-канцлеру и скажи ему, что я в ужасном беспорядке; доктор говорит про три месяца отдыха... Я не знаю, что случится, поэтому скажи ему, что если через несколько дней я не приду, пусть он не возражает, а подыщет мне какую-нибудь замену».
Я отвел его к машине вместе с доктором, и мы ввели его в дом. Жена всячески старалась сдерживаться, иначе бы она рассмеялась и расхохоталась. И действительно, ее муж полностью переменился! Доктор держал его за одну руку, я за другую, он не мог даже идти. Мы положили его на кровать, и он сказал доктору: «Можете сказать моей жене».