Страница:
Бхагаван, люди танцуют, поют, прыгают. Повсюду слышна музыка, исполняются разнообразнейшие мелодии... а теперь Бхагаван даже отпускает рулевое колесо (это тоже было в его комментарии), и теперь он проводит время с танцорами и певцами. Хотелось бы знать, как его машина». Затем ко мне подходит Шила и говорит: «Это был радиорепортаж. Он велся на всю Америку»..
Затем до нее стал доходить этот слух: «Правда ли, что машину водит не Бхагаван, а Вивек?» Педали и рычаги находятся на той стороне, где сидит Вивек, а передо мной всего лишь псевдорулевое колесо, так что я могу оставить его, проблемы в этом никакой нет! В принципе, так можно сделать. Служитель моего гаража Авеш — прекрасный механик. Он может устроить так, что Вивек будет сидеть на месте пассажира, где будут находиться система управления и педали, и держать в руке маленький приборчик для управления машиной. А мой руль будет оставаться свободным так же, как он свободен, когда я выпускаю его из рук.
Но мне бы хотелось, чтобы вы наслаждались этим проездом так же, как это вы делаете всегда, чтобы вы так же танцевали или даже еще лучше, потому что, когда меня здесь не будет, вам придется «разыгрывать это действие еще лучше». Жизнь так проста и так прекрасна.
Если вы можете помнить, что неизвестно, что будет завтра, то тогда жизнь должна быть также и интенсивнее.
Вернувшись, я опять слушаю музыку. Затем я повторяю те же самые обычные действия: иду в ванную, иду в бассейн, иду в холодный душ. Затем я ужинаю, всегда одно и то же. Я не знаю, почему это называется ужином - ведь еда такая же, как утром. По крайней мере, насколько я понимаю, другого слова не надо, не требуется. А если говорить об обеде, то я не знаю, что означает это слово, потому что у меня никогда нет обеда — просто та же самая еда, что и утром, абсолютно та же самая.
Мой повар изобрел кое-что новое - лепешка, сделанная из растения дахл.Она очень вкусная, и, вероятно, моя кухня является единственным местом, где ее готовят (в Индии таких лепешек не пекут). У моего повара десятки рецептов разных лепешек, но я выбрал только два: на утро и на вечер. Но заканчиваю я свой ленч стаканом сока, что и утром, потому что я не допущу, чтобы что-нибудь появилось еще, кроме сока. Я заканчиваю свой ужин (так называемый ужин) стаканом сока, а потом я с нетерпением жду Шилу, которая приносит мне вопросы.
Вы не будете ждать встречи со мной с таким нетерпением, как я должен ждать встречи с вами. Вы не знаете, что я намерен вам сказать. Вот почему я продолжаю очень многое забывать. Вот цочему вчера после завтрака я забыл, что должен был отправиться куда-то еще; ведь у меня нет подготовленных речей. Я просто говорю с вами, как если бы я говорил с собой — я говорю так, как выдумаете. Я не думаю, поэтому нет проблем с подготовкой: я начинаю говорить. Говорить не думая, это может показаться немного странным.
Вот только вчера я оставил Махавиру стоящим, я куда-то поехал еще и забыл об этом. Теперь я вспомнил, потому что это — не Индия; сейчас очень холодно, а я оставил его вчера обнаженным и полностью забыл об этом. Должно быть, он сейчас уже сильно сердится.
Каким бы он ни был спокойным, он должен рассердиться, потому что пробыл слишком долго в Орегоне, в ужасном холоде, при отрицательной температуре. Но что я могу сделать? У меня нет никакой определенной дороги. Я не двигаюсь по рельсам, как поезд. Я двигаюсь, как река, непредсказуемо даже для самого себя.
Позвольте мне закончить с бедным Махавирой и отпустить его, иначе я опять сойду с дороги. Я говорил вам, что Махавира стоял с закрытыми глазами. Какой-то человек подошел к нему с коровами и попросил его: «Так как вы стоите здесь, присмотрите за моими коровами, пожалуйста. Они пасутся. Я скоро вернусь». Он даже не обратил внимания на то, что этот человек не сказал ему ни да, ни нет, а он молчал уже двенадцать лет.
Человек ушел: ему надо было сделать какое-то важное дело; когда он вернулся, он обнаружил, что его коровы забрели в джунгли. Он обнаружил, что Махавира все еще стоит там, и он спросил: «Мистер, где мои коровы?» Махавира не ответил ему, и человек пришел в ярость. Он сказал: «Кажется, ты вор. Ты украл моих коров, а теперь стоишь здесь с закрытыми глазами, голый, как будто ты великий святой. Сначала скажи мне, где мои коровы?»
Но Махавира даже не открыл глаз, поэтому человек спросил: «Ты глухой или притворяешься глухим? Я тебе покажу!» Этот человек очень рассердился: все его коровы пропали, а Махавира ничего не делал, он просто стоял и не мог даже присмотреть за ними. Человек так рассердился, что, как говорят, он взял два куска дерева и вбил их в уши Махавиры: « Теперь ты по-настоящему будешь глухим!» Однако Махавира продолжал стоять, как стоял прежде. Вероятно, с тех пор он был глухим всю жизнь.
Но для Учителя не нужны уши. Все, что ему надо, - это язык, а он у него был. Фактически, мой опыт - это то, что люди, такие , как я, иногда становятся глухими. Они не пользуются ушами. Вот почему я слушаю музыку - я не хочу стать глухим. Ушам нужна работа, иначе ваши уши не используются.
Я продолжаю забывать такие вещи... во многих местах, по той простой причине, что... Я не думаю, что кто-нибудь может вести беседу спонтанно, так, как это делаю я. И я не представлял, что моя «спонтанность» будет оказывать такое влияние на людей. Я не оратор, я никогда не обучался этому искусству. Я просто говорю, как я говорю, когда вы встречаетесь со мной лично. Я не вижу никакой разницы.
Но один человек, который первым меня познакомил с Западом, Аубрей Менен... Это англо-индийский журналист, очень известный, но живет он в Англии. Именно он первым познакомил меня с Западом. Он написал первую книгу, в которой упоминалось обо мне. Название книги - «Новые листики». Он не только упомянул обо мне, но на обложке книги он поместил мою фотографию.
Я не мог поверить тому, что он написал обо мне. Он писал, что он слушал величайших ораторов нашей эпохи — Уинстона Черчилля, Адольфа Гитлера, Джавахарлала Неру, президента Кеннеди, — он удушал их всех. Сидя очень близко к ним, в первом ряду, так как он был ведущим журналистом. И он говорит, что никто не оказал на него такого влияния, как я. Он не только сравнивает меня с Адольфом Гитлером, президентом Кеннеди, Уинстоном Черчиллем и Джавахарлалом Неру, но он считает, что я самый хороший оратор из всех, кого он встречал. Это было удивительно, так как я вообще не оратор.
Я не смог поверить своим глазам. Я сказал: «О чем говорит этот человек? Адольф Гитлер был великим оратором, Кеннеди был великим оратором, Джавахарлал Неру был великим оратором, Уинстон Черчилль был великим оратором, а он сравнивает меня с ними, хотя я вовсе не оратор. Что на него так подействовало?»
Он сказал: «Что подействовало на меня больше всего, так это то, что этот человек совершенно не готовился. Он не знал, что он скажет в следующий момент, но каким-то образом все выстраивалось в одну линию. Его предложения являются короткими, разговор напоминает беседу двух человек, а не выступление перед толпой». Когда вы говорите с толпой, вы говорите со стенами: вы не являетесь при этом человеком.
Уинстон Черчилль говорил, что когда он начал выступать с речами и стал оратором, он очень нервничал. Позже он говорил правдиво, что он продолжал нервничать, когда стоял на подиуме; он продолжал чувствовать ту самую нервозность, которую он чувствовал в самом начале своей карьеры - шестьдесят лет тому назад. Но на помощь всегда приходит один и тот же трюк. Что же это за трюк? Им, вероятно, пользовались многие ораторы. Он объяснил так: «Первое, что я мысленно повторяю, — это то, что все эти люди идиоты; вам не нужно их бояться. И как только я внушу себе, что все они идиоты, я начинаю говорить. Кто же боится идиотов? И тогда слова нанизываются одно на другое, затем набирается сила, затем начинаешь работать, как компьютер».
Все ваши велик.ие ораторы всего лишь повторяют речи, написанные для них секретарями. Секретарь Джавахарлала рассказал мне, что именно он написал все его речи. Он не только рассказал мне об этом, но и написал в своих мемуарах, что все знаменитые речи, которыми славился Джавахарлал, были написаны им. Перед выступлением Джавахарлал обычно бегло просматривал речь и намечал, как ему надо прочитать ее.
Но у меня все по-другому. Вы не идиоты. Я говорю с людьми, которые потенциально являются просветленными. Я говорю с вами с огромным уважением и любовью. И я никогда не испытываю никакой нервозности, потому что я не оратор, я просто беседую с вами. Следовательно, это должно было случиться уже много раз: я расскажу вам лишь половину истории, а .потом, куда бы ни дул ветер, мое облако будет двигаться. Я никогда не делал никаких усилий, чтобы было по-другому.
Я хочу оставаться абсолютно естественным. И я хочу, чтобы вы слушали меня естественно.
Точно так же, как я не знаю, что я намерен вам сказать, и вы должны быть в таком же состоянии «пустоты», когда вы не знаете, что вы услышите.
В этом случае возникает возможность передачи чего-то, что содержится не в слове, а сопровождает слово, подобно тени или запаху.
Тогда слово придет, вы услышите это слово, но чудный аромат войдет в вас и взволнует ваше сердце.
Я направляю свои усилия на то, чтобы не воздействовать на ваш ум; это похоже на игру в любовь с вашим сердцем.
Мои беседы — это разговор сердца с сердцем, а не риторика.
Не огромные лекции, а простые человеческие беседы.
Простите меня, но я намерен сохранить этот порядок, но вы всегда можете напомнить мне, что я оставил кое-что в середине. Я могу всегда заполнить этот разрыв. Я бы хотел его заполнить, но что я„могу поделать? Существует так много того, что надо сказать - и нечего сказать.
Вы можете помнить мою проблему: надо так много сказать, что даже если я буду жить несколько жизней, эта проблема будет существовать для меня, так как то, что я хочу дать вам, - это совсем не то, что можно выразить словами. Я живу с этой давней дилеммой, но все время пытаюсь найти какую-то середину, и у меня появилось ощущение, что я нашел эту середину.
Однажды я услышал одну историю. Когда Бог создавал человека, он был, конечно, просто любителем. Он пересушил человека и получился негр. Бог сказал: «Иисус, что случилось с этим человеком». Негр сказал: «Ты меня слишком запек».
Тогда Бог попытался создать еще одного человека. Так вот работает и мозг человека от одной крайности к другой. Он боялся повторить свою ошибку, поэтому он недопек его, и получился европеец. Бог воскликнул: «Что происходит?»
И человек ответил: «Я был еще не готов, но ты вытащил меня из печи».
Тогда Бог сделал третью попытку. Теперь, конечно, у него уже был опыт, и он попытался найти середину, и говорят, что он нашел эту середину — получился индус.
После беседы я работаю с Шилой над духовным развитием санньясина. И около десяти часов я выпиваю последний стакан сока и перехожу в сон или в самадхи, что одно и то же. Теперь вы видите, что я ничего не имею, кроме сока.
Сок — это последнее и наивысшее Raso vai saha — то, что является ничем иным, как соком.
В санскритской сутре не используется местоимение «он»; вместо негорни используют слово «это». Совершенно ясно, они имеют в виду саму жизнь, а не несуществующего Бога.
Беседа 26.
Затем до нее стал доходить этот слух: «Правда ли, что машину водит не Бхагаван, а Вивек?» Педали и рычаги находятся на той стороне, где сидит Вивек, а передо мной всего лишь псевдорулевое колесо, так что я могу оставить его, проблемы в этом никакой нет! В принципе, так можно сделать. Служитель моего гаража Авеш — прекрасный механик. Он может устроить так, что Вивек будет сидеть на месте пассажира, где будут находиться система управления и педали, и держать в руке маленький приборчик для управления машиной. А мой руль будет оставаться свободным так же, как он свободен, когда я выпускаю его из рук.
Но мне бы хотелось, чтобы вы наслаждались этим проездом так же, как это вы делаете всегда, чтобы вы так же танцевали или даже еще лучше, потому что, когда меня здесь не будет, вам придется «разыгрывать это действие еще лучше». Жизнь так проста и так прекрасна.
Если вы можете помнить, что неизвестно, что будет завтра, то тогда жизнь должна быть также и интенсивнее.
Вернувшись, я опять слушаю музыку. Затем я повторяю те же самые обычные действия: иду в ванную, иду в бассейн, иду в холодный душ. Затем я ужинаю, всегда одно и то же. Я не знаю, почему это называется ужином - ведь еда такая же, как утром. По крайней мере, насколько я понимаю, другого слова не надо, не требуется. А если говорить об обеде, то я не знаю, что означает это слово, потому что у меня никогда нет обеда — просто та же самая еда, что и утром, абсолютно та же самая.
Мой повар изобрел кое-что новое - лепешка, сделанная из растения дахл.Она очень вкусная, и, вероятно, моя кухня является единственным местом, где ее готовят (в Индии таких лепешек не пекут). У моего повара десятки рецептов разных лепешек, но я выбрал только два: на утро и на вечер. Но заканчиваю я свой ленч стаканом сока, что и утром, потому что я не допущу, чтобы что-нибудь появилось еще, кроме сока. Я заканчиваю свой ужин (так называемый ужин) стаканом сока, а потом я с нетерпением жду Шилу, которая приносит мне вопросы.
Вы не будете ждать встречи со мной с таким нетерпением, как я должен ждать встречи с вами. Вы не знаете, что я намерен вам сказать. Вот почему я продолжаю очень многое забывать. Вот цочему вчера после завтрака я забыл, что должен был отправиться куда-то еще; ведь у меня нет подготовленных речей. Я просто говорю с вами, как если бы я говорил с собой — я говорю так, как выдумаете. Я не думаю, поэтому нет проблем с подготовкой: я начинаю говорить. Говорить не думая, это может показаться немного странным.
Вот только вчера я оставил Махавиру стоящим, я куда-то поехал еще и забыл об этом. Теперь я вспомнил, потому что это — не Индия; сейчас очень холодно, а я оставил его вчера обнаженным и полностью забыл об этом. Должно быть, он сейчас уже сильно сердится.
Каким бы он ни был спокойным, он должен рассердиться, потому что пробыл слишком долго в Орегоне, в ужасном холоде, при отрицательной температуре. Но что я могу сделать? У меня нет никакой определенной дороги. Я не двигаюсь по рельсам, как поезд. Я двигаюсь, как река, непредсказуемо даже для самого себя.
Позвольте мне закончить с бедным Махавирой и отпустить его, иначе я опять сойду с дороги. Я говорил вам, что Махавира стоял с закрытыми глазами. Какой-то человек подошел к нему с коровами и попросил его: «Так как вы стоите здесь, присмотрите за моими коровами, пожалуйста. Они пасутся. Я скоро вернусь». Он даже не обратил внимания на то, что этот человек не сказал ему ни да, ни нет, а он молчал уже двенадцать лет.
Человек ушел: ему надо было сделать какое-то важное дело; когда он вернулся, он обнаружил, что его коровы забрели в джунгли. Он обнаружил, что Махавира все еще стоит там, и он спросил: «Мистер, где мои коровы?» Махавира не ответил ему, и человек пришел в ярость. Он сказал: «Кажется, ты вор. Ты украл моих коров, а теперь стоишь здесь с закрытыми глазами, голый, как будто ты великий святой. Сначала скажи мне, где мои коровы?»
Но Махавира даже не открыл глаз, поэтому человек спросил: «Ты глухой или притворяешься глухим? Я тебе покажу!» Этот человек очень рассердился: все его коровы пропали, а Махавира ничего не делал, он просто стоял и не мог даже присмотреть за ними. Человек так рассердился, что, как говорят, он взял два куска дерева и вбил их в уши Махавиры: « Теперь ты по-настоящему будешь глухим!» Однако Махавира продолжал стоять, как стоял прежде. Вероятно, с тех пор он был глухим всю жизнь.
Но для Учителя не нужны уши. Все, что ему надо, - это язык, а он у него был. Фактически, мой опыт - это то, что люди, такие , как я, иногда становятся глухими. Они не пользуются ушами. Вот почему я слушаю музыку - я не хочу стать глухим. Ушам нужна работа, иначе ваши уши не используются.
Я продолжаю забывать такие вещи... во многих местах, по той простой причине, что... Я не думаю, что кто-нибудь может вести беседу спонтанно, так, как это делаю я. И я не представлял, что моя «спонтанность» будет оказывать такое влияние на людей. Я не оратор, я никогда не обучался этому искусству. Я просто говорю, как я говорю, когда вы встречаетесь со мной лично. Я не вижу никакой разницы.
Но один человек, который первым меня познакомил с Западом, Аубрей Менен... Это англо-индийский журналист, очень известный, но живет он в Англии. Именно он первым познакомил меня с Западом. Он написал первую книгу, в которой упоминалось обо мне. Название книги - «Новые листики». Он не только упомянул обо мне, но на обложке книги он поместил мою фотографию.
Я не мог поверить тому, что он написал обо мне. Он писал, что он слушал величайших ораторов нашей эпохи — Уинстона Черчилля, Адольфа Гитлера, Джавахарлала Неру, президента Кеннеди, — он удушал их всех. Сидя очень близко к ним, в первом ряду, так как он был ведущим журналистом. И он говорит, что никто не оказал на него такого влияния, как я. Он не только сравнивает меня с Адольфом Гитлером, президентом Кеннеди, Уинстоном Черчиллем и Джавахарлалом Неру, но он считает, что я самый хороший оратор из всех, кого он встречал. Это было удивительно, так как я вообще не оратор.
Я не смог поверить своим глазам. Я сказал: «О чем говорит этот человек? Адольф Гитлер был великим оратором, Кеннеди был великим оратором, Джавахарлал Неру был великим оратором, Уинстон Черчилль был великим оратором, а он сравнивает меня с ними, хотя я вовсе не оратор. Что на него так подействовало?»
Он сказал: «Что подействовало на меня больше всего, так это то, что этот человек совершенно не готовился. Он не знал, что он скажет в следующий момент, но каким-то образом все выстраивалось в одну линию. Его предложения являются короткими, разговор напоминает беседу двух человек, а не выступление перед толпой». Когда вы говорите с толпой, вы говорите со стенами: вы не являетесь при этом человеком.
Уинстон Черчилль говорил, что когда он начал выступать с речами и стал оратором, он очень нервничал. Позже он говорил правдиво, что он продолжал нервничать, когда стоял на подиуме; он продолжал чувствовать ту самую нервозность, которую он чувствовал в самом начале своей карьеры - шестьдесят лет тому назад. Но на помощь всегда приходит один и тот же трюк. Что же это за трюк? Им, вероятно, пользовались многие ораторы. Он объяснил так: «Первое, что я мысленно повторяю, — это то, что все эти люди идиоты; вам не нужно их бояться. И как только я внушу себе, что все они идиоты, я начинаю говорить. Кто же боится идиотов? И тогда слова нанизываются одно на другое, затем набирается сила, затем начинаешь работать, как компьютер».
Все ваши велик.ие ораторы всего лишь повторяют речи, написанные для них секретарями. Секретарь Джавахарлала рассказал мне, что именно он написал все его речи. Он не только рассказал мне об этом, но и написал в своих мемуарах, что все знаменитые речи, которыми славился Джавахарлал, были написаны им. Перед выступлением Джавахарлал обычно бегло просматривал речь и намечал, как ему надо прочитать ее.
Но у меня все по-другому. Вы не идиоты. Я говорю с людьми, которые потенциально являются просветленными. Я говорю с вами с огромным уважением и любовью. И я никогда не испытываю никакой нервозности, потому что я не оратор, я просто беседую с вами. Следовательно, это должно было случиться уже много раз: я расскажу вам лишь половину истории, а .потом, куда бы ни дул ветер, мое облако будет двигаться. Я никогда не делал никаких усилий, чтобы было по-другому.
Я хочу оставаться абсолютно естественным. И я хочу, чтобы вы слушали меня естественно.
Точно так же, как я не знаю, что я намерен вам сказать, и вы должны быть в таком же состоянии «пустоты», когда вы не знаете, что вы услышите.
В этом случае возникает возможность передачи чего-то, что содержится не в слове, а сопровождает слово, подобно тени или запаху.
Тогда слово придет, вы услышите это слово, но чудный аромат войдет в вас и взволнует ваше сердце.
Я направляю свои усилия на то, чтобы не воздействовать на ваш ум; это похоже на игру в любовь с вашим сердцем.
Мои беседы — это разговор сердца с сердцем, а не риторика.
Не огромные лекции, а простые человеческие беседы.
Простите меня, но я намерен сохранить этот порядок, но вы всегда можете напомнить мне, что я оставил кое-что в середине. Я могу всегда заполнить этот разрыв. Я бы хотел его заполнить, но что я„могу поделать? Существует так много того, что надо сказать - и нечего сказать.
Вы можете помнить мою проблему: надо так много сказать, что даже если я буду жить несколько жизней, эта проблема будет существовать для меня, так как то, что я хочу дать вам, - это совсем не то, что можно выразить словами. Я живу с этой давней дилеммой, но все время пытаюсь найти какую-то середину, и у меня появилось ощущение, что я нашел эту середину.
Однажды я услышал одну историю. Когда Бог создавал человека, он был, конечно, просто любителем. Он пересушил человека и получился негр. Бог сказал: «Иисус, что случилось с этим человеком». Негр сказал: «Ты меня слишком запек».
Тогда Бог попытался создать еще одного человека. Так вот работает и мозг человека от одной крайности к другой. Он боялся повторить свою ошибку, поэтому он недопек его, и получился европеец. Бог воскликнул: «Что происходит?»
И человек ответил: «Я был еще не готов, но ты вытащил меня из печи».
Тогда Бог сделал третью попытку. Теперь, конечно, у него уже был опыт, и он попытался найти середину, и говорят, что он нашел эту середину — получился индус.
После беседы я работаю с Шилой над духовным развитием санньясина. И около десяти часов я выпиваю последний стакан сока и перехожу в сон или в самадхи, что одно и то же. Теперь вы видите, что я ничего не имею, кроме сока.
Сок — это последнее и наивысшее Raso vai saha — то, что является ничем иным, как соком.
В санскритской сутре не используется местоимение «он»; вместо негорни используют слово «это». Совершенно ясно, они имеют в виду саму жизнь, а не несуществующего Бога.
Беседа 26.
ТОЛЬКО ОДИН ГРЕХ - ЗАБЫТЬ СВОЮ СУЩНОСТЬ.
ТОЛЬКО ОДНА ДОБРОДЕТЕЛЬ - ПОМНИТЬ О НЕЙ
24 января 1985 года
Бхагаван,
Не могли бы Вы рассказать нам немного о блаженстве?
Вот уже почти тридцать три года, как я сам нахожусь в состоянии блаженства. Это как раз тот период времени, который Христос прожил на земле. Шанкара тоже прожил только тридцать три года, и Вивекананда - тоже. На протяжении всей жизни Иисуса я нахожусь в этом состоянии. И, очевидно, сейчас настало самое время задать мне вопрос о том, что такое «блаженство». На него почти невозможно ответить, но обратите внимание, я говорю «почти».
Это «почти» зависит от двух моментов. Во-первых, если вы доступны, открыты, не напряжены, без всяких размышлений о том, что такое «блаженство», если вы являетесь всего лишь чистым ищущим без каких-либо предубеждений, без размышлений; если ваше сердце доступно без всяких условий с вашей стороны — то тогда, возможно, самое невозможное может стать возможным.
Во-вторых, — и это далее еще более трудно... Это как если бы человек был мертвым целых тридцать три года. Логически, вы можете спросить его: «Что такое смерть? — ведь вы были в состоянии смерти на протяжении тридцати трех лет — сколько времени вам понадобилось, чтобы определить это». Мертвый человек не может ответить. Он не здесь.
Я тоже не здесь — я мертв.
Вот природа «блаженства».
Когда оно входит в вас, вы исчезаете.
И то и другое не могут существовать вместе. Сосуществование вашего «эго» и «блаженства» совершенно невозможно — существовать может только одно - «эго» или «блаженство». Это похоже на свет и тьму. Вы не сможете совместить их.
На Востоке рассказывают историю о том, что однажды тьма появилась перед Богом со слезами на глазах и пожаловалась на Солнце: «Я ничего плохого вашему Солнцу не сделала. Я с ним даже не знакома, мы никогда не встречались, но оно все время меня преследует. Где бы я ни появилась, оно меня рано или поздно настигает и я постоянно убегаю. Теперь я очень устала и хочу, чтобы Вы сделали что-то с этим. Почему оно меня преследует?»
Бог позвал Солнце и спросил его: «Почему ты преследуешь тьму? Что она тебе сделала?»
Солнце же спросило: «Кто это — тьма? Я никогда с ней не встречалось. Я бы хотело с ней познакомиться».
Бог оглянулся на то место, где стояла тьма, но там никого не было. С того времени Бог все время пытается устроить что-то вроде их встречи за круглым столом, что-то вроде переговоров, организовать «посредничество». Но, хотя все религии и говорят, что Бог всемогущ, в этом случае ему ничего не удается сделать. Он не может помочь встретиться Солнцу и тьме: они появляются только поодиночке.
Причина очень простая. Тьма не существует сама по себе. Это всего лишь отсутствие света. А когда свет присутствует, как может присутствовать в это же время его отсутствие? Это отсутствие возможно только тогда, когда свет отсутствует.
Этот случай продолжает оставаться постоянно в списке нерешенных проблем. Эта история действительно очень важна. Она рассказывает нам кое-что о нас и о блаженстве.
«Эго» - это не что иное, как отсутствие «блаженства».
Чем человек более эгоистичен, тем больше он мучается, пребывая в страдании, в несчастии, в темноте. Жизнь его — ад.
Нет другого ада, как жить в своем эго.
Нет другого рая, как выйти из своего эго.
Выходя из своего эго, вы выходите из своих страданий, несчастий, мучений — из всего этого. А когда нет эго, то остается блаженство.
Я закрываю глаза — и оно появляется.
Я открываю глаза — оно здесь.
Я иду — оно идет со мной.
Я сплю — оно спит со мной.
Я существую теперь не сам по себе, не отдельно от него.
Существует одно прекрасное утверждение величайшего Учителя — Кабира. Он говорит: «О, мои возлюбленные, ищите и находите. Я потерял себя. Капля упала в океан; где теперь мне искать себя? Я был всего лишь каплей».
После того, как он написал это рано утром, его ученики, которые обычно приходили к нему утром, спросили его, что он пишет. Кабир ответил: «Я пишу что-то, но я не совсем этим доволен».
Позвольте мне повторить его слова, они прекрасны сами по себе.
Herat, herat he sakhi rahya Kabir herai
bund samani samund men so kat heri jai.
«О, мой возлюбленный друг, возникла огромная трудность. Я искал и искал, и во всех своих поисках я забыл позаботиться о себе самом. Я потерял себя, потерялся так же, как теряется капля росы в океане, но цена этому - потеря самого себя».
«Но я не удовлетворен, - говорил Кабир. - Поэтому - вы подождите. Что-то не так ». И он изменил то, что написал всего лишь чуть-чуть, но благодаря этому, это высказывание значительно изменилось!
Herat herat he sakhi rahya Kabir herai.
«О, мои возлюбленные, ищите и найдете; Кабир потерял себя. Океан упал в каплю росы, теперь где же мне искать мою каплю росы?»
Оба утверждения верны, но второе — вернее, оно истиннее истины. Оно подходит очень близко к самому точному выражению смысла слова «блаженство». Это — нахождение, но очень рискованное при том условии, что вы теряете самого себя.
Обычно в словарях вы находите значение слова блаженство (bliss), как счастье, удовольствие, радость. Лингвистически эти слова, очевидно, имеют одно и то же значение; с точки зрения существования, это совсем другое. И вам надо будет понять все - и тончайшие нюансы и различия, только тогда вы сможете уловить суть явления, которое я называю словом «блаженство».
Помните, вы не можете держать это в зажатом кулаке.
Вы можете держать его только на открытой ладони.
Это похоже на легкий ветерок.
Оно выскользнет из вашего кулака.
Ваша открытая ладонь может ощутить его легкий танец, нечто вроде любовной игры с ним.
Давайте начнем с конца, потому что тогда нам будет легче понять, что это там, где человек биологически рождается. Удовольствие - носит физический характер.
Великий суфийский поэт, Омар Хайям, дал правильное определение понятию «удовольствие». Он не определял удовольствие, он просто писал прекрасные стихи, но, не осознавая, он подошел очень близко к определению удовольствия. Он говорит: «Холодная зимняя ночь, хороший обед, камин, у которого вы сидите на своем любимом стуле с томиком стихов на коленях, перед вами танцует и поет под звуки музыки прекрасная женщина... Тепло, красота, благость, вкусная еда и большая книга со стихами на коленях, музыка. Вы наедине с теплом камина в холодную ночь... Это удовольствие».
Физически вы здоровы. Вы наслаждаетесь своей едой; вы наслаждаетесь своим любимым, своей возлюбленной. Вы наслаждаетесь своими друзьями, или музыкой, или живописью, а это все - физические явления. С этим все нормально. Когда речь идет о моей религии, я могу сказать, что я за всякие удовольствия. Конечно, я на этом не останавливаюсь, с этого я только начинаю.
Все другие, старые религии против удовольствия; именно в этом они и проигрывают, так как если вы проигрываете первый этап, то, пожалуйста, не надейтесь, что вы сможете достичь вершины. Первая ступенька лестницы так же важна, как л последняя: это звенья одной и той же цепи. Я не осуждаю первую ступеньку лестницы, потому что без нее не будет всей лестницы. Я целиком за удовольствие, но я бы хотел вам напомнить, что существует еще кое-что, кроме удовольствия.
Счастье выше удовольствия.
Это не физическое явление, это в большей степени физиологическое явление! Вы можете ощущать голод, холод, мороз, но вдруг в дверь стучится ваш друг. Вы забываете голод и холод, вы просто обнимаете его. Это несколько больше, чем тo, что может дать вам тело; это в вашей психологии. Друг, которого вы долго не видели... Вы забываете про свое тело, в вас поднимается ощущение огромного счастья.
Животные имеют только удовольствие, а большинство людей все еще животные. Большая их часть не знает о счастье.
Есть люди, которые никогда не любили. Помните, секс – это удовольствие, любовь - счастье. Не смешивайте эти два понятия. Любовь может существовать без секса; секс – без любви. Они также могут существовать вместе, но в этом нет необходимости.
Секс дан природой. Это изначально встроенная в вас программа вашей биологии. Любовь - не встроенная программа; вот почему так много людей не имеют ее. Она должна быть включена в вашу программу. Вам надо узнать ее, научиться ей, это искусство. Вам надо понять одну вещь - природа и биология не нуждаются в любви; для того, чтобы продолжалась жизнь, достаточно одного секса. Воспроизведение - конец секса, а биология интересуется лишь воспроизведением.
Любовь — это роскошь.
Она не имеет никакой биологической функции.
Пока вы не начнете изучать то, что выходит за пределы вашего тела, что не требуется телу, то, без чего тело может существовать, вы никогда не сможете узнать, что такое любовь. Познание поэзии, глубины музыки или красоты солнечного восхода или захода...
Ни одно животное не обращает внимания на восход или заход солнца. Вам не следует обманываться утренним пением птиц. Это не песня счастья, приветствующая восход солнца, нет. Это всего лишь избыточная энергия, накопленная за целую ночь спокойного расслабленного состояния.
Выне просыпаетесь с восстановленными силами, так как вы спите плохо. Ваш мозг продолжает работать, мечтать, строить планы; ваш мозг продолжает держать ваше тело в напряжении. Понаблюдайте за чьим-нибудь лицом во время сна, и вы удивитесь тому, что происходит. Иногда лицо очень напрягается, иногда хмурится лоб, иногда скрежещут зубы, иногда произносятся какие-то звуки.
Вероятно, он говорит что-то во сне, это становится невнятной тарабарщиной; вы не можете понять, что именно он произносит. Но так это происходит.
Как раз вчера утром Вивек показала мне одного из белых павлинов, который всегда ходит около моей гостиной и спит на макушках деревьев. Таков его святой обычай. Может идти дождь, может идти снег - это не имеет никакого значения. И место, где он сидит, кажется таким опасным, что в любой момент он может свалиться; но он так расслаблен. Почти один с этим деревом. И вот, после этих десяти часов, почти двенадцать часов уходит у него на то, чтобы вернуться к самому источнику его жизни во сне; так что, если он начинает танцевать утром - это не удивительно. Это не имеет никакого отношения ни к солнцу, ни к цветам, это имеет отношение к его внутренней энергии, которая выплескивается через край. Птицы чирикают, щебечут... Это просто жизнь. Но помните -животные или птицы не могут ощущать счастья; это прерогатива человека.
Одно надо запомнить: удовольствие имеет своего двойника — боль; счастье имеет своего двойника - страдание. И вы не можете иметь одно и не иметь другого: они неразлучны. Если вы имеете удовольствие, в таком же объеме будьте готовы получить и боль. Невозможно иметь девяносто процентов удовольствия и десять процентов боли. Природа так не действует. Это очень понятно. Всегда — пятьдесят на пятьдесят, все хорошо уравновешено.
Вот почему многие люди, особенно религиозные - монахи, святые, мудрецы... думали ли вы когда-нибудь об этом, почему они начинают отрекаться от удовольствия? Вы, вероятно, не удивлялись... Они отрекаются не от удовольствия, они отрекаются от боли. Но без отречения от удовольствия не будет возможности отречься от боли - вот в чем трудность. Если бы было возможно сохранить удовольствие и отречься от боли, я думаю, что ни один святой не был бы таким глупым, чтобы отречься от удовольствия.
Им приходится отрекаться от удовольствия, потому что они знают, что если вы испытываете удовольствие, то за ним следует боль. Это почти как с дверью, на одной стороне которой написано «от себя», а на другой «к себе». Это одно и то же: на одной стороне - удовольствие - «тяните на себя», и тогда у вас возникает желание тянуть это, сколько можно, а на другой стороне находится боль, и вы хотите оттолкнуть ее от себя, как можно дальше.
Но однажды вы делаете выбор в пользу удовольствия -никто ведь не выбирает боль за исключением мазохистов. Но Даже мазохисты, выбирая боль, должны выбирать и удовольствие. Мазохист - это человек, который терзает себя и испытывает от этого терзания удовольствия, так как его выбор боль. Он терзает себя, но вы можете увидеть в его глазах, Что он и наслаждается. Вы не можете разделить эти две сущности (страдание и наслаждение), так как их не две, это две стороны одной и той же энергии.
Точно так же и счастье соединяется со страданием. Все хотят быть счастливыми, но вы видите, что все страдают. Чем больше счастья вы хотите, тем больше страдания вы к себе притягиваете.
Американская конституция содержит в себе глупую идею, Она гласит, что стремление к счастью - право человека, данное ему от рождения. Люди, которые писали эту конституцию, не имели представления о том, что они пишут. Если стремление к счастью - право человека от рождения, то как же тогда быть со страданием? Что, право от рождения - страдание? Эти люди совсем не понимали, что если вы просите счастья, то вы просите и страдания одновременно; и не имеет значения, знаете вы об этом или нет.
Если какая-то картина делает вас счастливым, если встреча с другом делает вас счастливым, если песня делает вас счастливым... Но как долго вы сможете оставаться со своим другом? Во встрече кроется разлука; в жизни кроется смерть. Как долго вы можете ощущать счастье от песни? Она скоро начнет вам надоедать, вы насытитесь ею по горло.
Вы можете увидеть, как это происходит в каждой синагоге, в каждой церкви, в каждом храме, в каждой мечети: люди почти спят. Несколько стариков даже храпят, потому что они слышали эту церемонию очень много раз. Само повторение этой церемонии вызывает скуку, а скука вызывает сон. Это психологический механизм. Вот почему все методы, которые предлагаются людям, страдающим от бессонницы, являются, На самом деле, не чем иным, как методами, которые вызывают скуку, утомляют.
Им говорят: «Сосчитайте от одного до ста, а потом наоборот: сто, девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь, досчитайте до одного, а потом опять от одного до ста, и наоборот». Естественно, вы устанете уже через пять минут, а некоторые хитрецы предлагают этот метод, как если бы они предлагали вам что-то религиозное. Например, Махариши Махеш Йоги. То, что он называет трансцендентальной медитацией, является всего лишь трансцендентальной скукой.
Бхагаван,
Не могли бы Вы рассказать нам немного о блаженстве?
Вот уже почти тридцать три года, как я сам нахожусь в состоянии блаженства. Это как раз тот период времени, который Христос прожил на земле. Шанкара тоже прожил только тридцать три года, и Вивекананда - тоже. На протяжении всей жизни Иисуса я нахожусь в этом состоянии. И, очевидно, сейчас настало самое время задать мне вопрос о том, что такое «блаженство». На него почти невозможно ответить, но обратите внимание, я говорю «почти».
Это «почти» зависит от двух моментов. Во-первых, если вы доступны, открыты, не напряжены, без всяких размышлений о том, что такое «блаженство», если вы являетесь всего лишь чистым ищущим без каких-либо предубеждений, без размышлений; если ваше сердце доступно без всяких условий с вашей стороны — то тогда, возможно, самое невозможное может стать возможным.
Во-вторых, — и это далее еще более трудно... Это как если бы человек был мертвым целых тридцать три года. Логически, вы можете спросить его: «Что такое смерть? — ведь вы были в состоянии смерти на протяжении тридцати трех лет — сколько времени вам понадобилось, чтобы определить это». Мертвый человек не может ответить. Он не здесь.
Я тоже не здесь — я мертв.
Вот природа «блаженства».
Когда оно входит в вас, вы исчезаете.
И то и другое не могут существовать вместе. Сосуществование вашего «эго» и «блаженства» совершенно невозможно — существовать может только одно - «эго» или «блаженство». Это похоже на свет и тьму. Вы не сможете совместить их.
На Востоке рассказывают историю о том, что однажды тьма появилась перед Богом со слезами на глазах и пожаловалась на Солнце: «Я ничего плохого вашему Солнцу не сделала. Я с ним даже не знакома, мы никогда не встречались, но оно все время меня преследует. Где бы я ни появилась, оно меня рано или поздно настигает и я постоянно убегаю. Теперь я очень устала и хочу, чтобы Вы сделали что-то с этим. Почему оно меня преследует?»
Бог позвал Солнце и спросил его: «Почему ты преследуешь тьму? Что она тебе сделала?»
Солнце же спросило: «Кто это — тьма? Я никогда с ней не встречалось. Я бы хотело с ней познакомиться».
Бог оглянулся на то место, где стояла тьма, но там никого не было. С того времени Бог все время пытается устроить что-то вроде их встречи за круглым столом, что-то вроде переговоров, организовать «посредничество». Но, хотя все религии и говорят, что Бог всемогущ, в этом случае ему ничего не удается сделать. Он не может помочь встретиться Солнцу и тьме: они появляются только поодиночке.
Причина очень простая. Тьма не существует сама по себе. Это всего лишь отсутствие света. А когда свет присутствует, как может присутствовать в это же время его отсутствие? Это отсутствие возможно только тогда, когда свет отсутствует.
Этот случай продолжает оставаться постоянно в списке нерешенных проблем. Эта история действительно очень важна. Она рассказывает нам кое-что о нас и о блаженстве.
«Эго» - это не что иное, как отсутствие «блаженства».
Чем человек более эгоистичен, тем больше он мучается, пребывая в страдании, в несчастии, в темноте. Жизнь его — ад.
Нет другого ада, как жить в своем эго.
Нет другого рая, как выйти из своего эго.
Выходя из своего эго, вы выходите из своих страданий, несчастий, мучений — из всего этого. А когда нет эго, то остается блаженство.
Я закрываю глаза — и оно появляется.
Я открываю глаза — оно здесь.
Я иду — оно идет со мной.
Я сплю — оно спит со мной.
Я существую теперь не сам по себе, не отдельно от него.
Существует одно прекрасное утверждение величайшего Учителя — Кабира. Он говорит: «О, мои возлюбленные, ищите и находите. Я потерял себя. Капля упала в океан; где теперь мне искать себя? Я был всего лишь каплей».
После того, как он написал это рано утром, его ученики, которые обычно приходили к нему утром, спросили его, что он пишет. Кабир ответил: «Я пишу что-то, но я не совсем этим доволен».
Позвольте мне повторить его слова, они прекрасны сами по себе.
Herat, herat he sakhi rahya Kabir herai
bund samani samund men so kat heri jai.
«О, мой возлюбленный друг, возникла огромная трудность. Я искал и искал, и во всех своих поисках я забыл позаботиться о себе самом. Я потерял себя, потерялся так же, как теряется капля росы в океане, но цена этому - потеря самого себя».
«Но я не удовлетворен, - говорил Кабир. - Поэтому - вы подождите. Что-то не так ». И он изменил то, что написал всего лишь чуть-чуть, но благодаря этому, это высказывание значительно изменилось!
Herat herat he sakhi rahya Kabir herai.
«О, мои возлюбленные, ищите и найдете; Кабир потерял себя. Океан упал в каплю росы, теперь где же мне искать мою каплю росы?»
Оба утверждения верны, но второе — вернее, оно истиннее истины. Оно подходит очень близко к самому точному выражению смысла слова «блаженство». Это — нахождение, но очень рискованное при том условии, что вы теряете самого себя.
Обычно в словарях вы находите значение слова блаженство (bliss), как счастье, удовольствие, радость. Лингвистически эти слова, очевидно, имеют одно и то же значение; с точки зрения существования, это совсем другое. И вам надо будет понять все - и тончайшие нюансы и различия, только тогда вы сможете уловить суть явления, которое я называю словом «блаженство».
Помните, вы не можете держать это в зажатом кулаке.
Вы можете держать его только на открытой ладони.
Это похоже на легкий ветерок.
Оно выскользнет из вашего кулака.
Ваша открытая ладонь может ощутить его легкий танец, нечто вроде любовной игры с ним.
Давайте начнем с конца, потому что тогда нам будет легче понять, что это там, где человек биологически рождается. Удовольствие - носит физический характер.
Великий суфийский поэт, Омар Хайям, дал правильное определение понятию «удовольствие». Он не определял удовольствие, он просто писал прекрасные стихи, но, не осознавая, он подошел очень близко к определению удовольствия. Он говорит: «Холодная зимняя ночь, хороший обед, камин, у которого вы сидите на своем любимом стуле с томиком стихов на коленях, перед вами танцует и поет под звуки музыки прекрасная женщина... Тепло, красота, благость, вкусная еда и большая книга со стихами на коленях, музыка. Вы наедине с теплом камина в холодную ночь... Это удовольствие».
Физически вы здоровы. Вы наслаждаетесь своей едой; вы наслаждаетесь своим любимым, своей возлюбленной. Вы наслаждаетесь своими друзьями, или музыкой, или живописью, а это все - физические явления. С этим все нормально. Когда речь идет о моей религии, я могу сказать, что я за всякие удовольствия. Конечно, я на этом не останавливаюсь, с этого я только начинаю.
Все другие, старые религии против удовольствия; именно в этом они и проигрывают, так как если вы проигрываете первый этап, то, пожалуйста, не надейтесь, что вы сможете достичь вершины. Первая ступенька лестницы так же важна, как л последняя: это звенья одной и той же цепи. Я не осуждаю первую ступеньку лестницы, потому что без нее не будет всей лестницы. Я целиком за удовольствие, но я бы хотел вам напомнить, что существует еще кое-что, кроме удовольствия.
Счастье выше удовольствия.
Это не физическое явление, это в большей степени физиологическое явление! Вы можете ощущать голод, холод, мороз, но вдруг в дверь стучится ваш друг. Вы забываете голод и холод, вы просто обнимаете его. Это несколько больше, чем тo, что может дать вам тело; это в вашей психологии. Друг, которого вы долго не видели... Вы забываете про свое тело, в вас поднимается ощущение огромного счастья.
Животные имеют только удовольствие, а большинство людей все еще животные. Большая их часть не знает о счастье.
Есть люди, которые никогда не любили. Помните, секс – это удовольствие, любовь - счастье. Не смешивайте эти два понятия. Любовь может существовать без секса; секс – без любви. Они также могут существовать вместе, но в этом нет необходимости.
Секс дан природой. Это изначально встроенная в вас программа вашей биологии. Любовь - не встроенная программа; вот почему так много людей не имеют ее. Она должна быть включена в вашу программу. Вам надо узнать ее, научиться ей, это искусство. Вам надо понять одну вещь - природа и биология не нуждаются в любви; для того, чтобы продолжалась жизнь, достаточно одного секса. Воспроизведение - конец секса, а биология интересуется лишь воспроизведением.
Любовь — это роскошь.
Она не имеет никакой биологической функции.
Пока вы не начнете изучать то, что выходит за пределы вашего тела, что не требуется телу, то, без чего тело может существовать, вы никогда не сможете узнать, что такое любовь. Познание поэзии, глубины музыки или красоты солнечного восхода или захода...
Ни одно животное не обращает внимания на восход или заход солнца. Вам не следует обманываться утренним пением птиц. Это не песня счастья, приветствующая восход солнца, нет. Это всего лишь избыточная энергия, накопленная за целую ночь спокойного расслабленного состояния.
Выне просыпаетесь с восстановленными силами, так как вы спите плохо. Ваш мозг продолжает работать, мечтать, строить планы; ваш мозг продолжает держать ваше тело в напряжении. Понаблюдайте за чьим-нибудь лицом во время сна, и вы удивитесь тому, что происходит. Иногда лицо очень напрягается, иногда хмурится лоб, иногда скрежещут зубы, иногда произносятся какие-то звуки.
Вероятно, он говорит что-то во сне, это становится невнятной тарабарщиной; вы не можете понять, что именно он произносит. Но так это происходит.
Как раз вчера утром Вивек показала мне одного из белых павлинов, который всегда ходит около моей гостиной и спит на макушках деревьев. Таков его святой обычай. Может идти дождь, может идти снег - это не имеет никакого значения. И место, где он сидит, кажется таким опасным, что в любой момент он может свалиться; но он так расслаблен. Почти один с этим деревом. И вот, после этих десяти часов, почти двенадцать часов уходит у него на то, чтобы вернуться к самому источнику его жизни во сне; так что, если он начинает танцевать утром - это не удивительно. Это не имеет никакого отношения ни к солнцу, ни к цветам, это имеет отношение к его внутренней энергии, которая выплескивается через край. Птицы чирикают, щебечут... Это просто жизнь. Но помните -животные или птицы не могут ощущать счастья; это прерогатива человека.
Одно надо запомнить: удовольствие имеет своего двойника — боль; счастье имеет своего двойника - страдание. И вы не можете иметь одно и не иметь другого: они неразлучны. Если вы имеете удовольствие, в таком же объеме будьте готовы получить и боль. Невозможно иметь девяносто процентов удовольствия и десять процентов боли. Природа так не действует. Это очень понятно. Всегда — пятьдесят на пятьдесят, все хорошо уравновешено.
Вот почему многие люди, особенно религиозные - монахи, святые, мудрецы... думали ли вы когда-нибудь об этом, почему они начинают отрекаться от удовольствия? Вы, вероятно, не удивлялись... Они отрекаются не от удовольствия, они отрекаются от боли. Но без отречения от удовольствия не будет возможности отречься от боли - вот в чем трудность. Если бы было возможно сохранить удовольствие и отречься от боли, я думаю, что ни один святой не был бы таким глупым, чтобы отречься от удовольствия.
Им приходится отрекаться от удовольствия, потому что они знают, что если вы испытываете удовольствие, то за ним следует боль. Это почти как с дверью, на одной стороне которой написано «от себя», а на другой «к себе». Это одно и то же: на одной стороне - удовольствие - «тяните на себя», и тогда у вас возникает желание тянуть это, сколько можно, а на другой стороне находится боль, и вы хотите оттолкнуть ее от себя, как можно дальше.
Но однажды вы делаете выбор в пользу удовольствия -никто ведь не выбирает боль за исключением мазохистов. Но Даже мазохисты, выбирая боль, должны выбирать и удовольствие. Мазохист - это человек, который терзает себя и испытывает от этого терзания удовольствия, так как его выбор боль. Он терзает себя, но вы можете увидеть в его глазах, Что он и наслаждается. Вы не можете разделить эти две сущности (страдание и наслаждение), так как их не две, это две стороны одной и той же энергии.
Точно так же и счастье соединяется со страданием. Все хотят быть счастливыми, но вы видите, что все страдают. Чем больше счастья вы хотите, тем больше страдания вы к себе притягиваете.
Американская конституция содержит в себе глупую идею, Она гласит, что стремление к счастью - право человека, данное ему от рождения. Люди, которые писали эту конституцию, не имели представления о том, что они пишут. Если стремление к счастью - право человека от рождения, то как же тогда быть со страданием? Что, право от рождения - страдание? Эти люди совсем не понимали, что если вы просите счастья, то вы просите и страдания одновременно; и не имеет значения, знаете вы об этом или нет.
Если какая-то картина делает вас счастливым, если встреча с другом делает вас счастливым, если песня делает вас счастливым... Но как долго вы сможете оставаться со своим другом? Во встрече кроется разлука; в жизни кроется смерть. Как долго вы можете ощущать счастье от песни? Она скоро начнет вам надоедать, вы насытитесь ею по горло.
Вы можете увидеть, как это происходит в каждой синагоге, в каждой церкви, в каждом храме, в каждой мечети: люди почти спят. Несколько стариков даже храпят, потому что они слышали эту церемонию очень много раз. Само повторение этой церемонии вызывает скуку, а скука вызывает сон. Это психологический механизм. Вот почему все методы, которые предлагаются людям, страдающим от бессонницы, являются, На самом деле, не чем иным, как методами, которые вызывают скуку, утомляют.
Им говорят: «Сосчитайте от одного до ста, а потом наоборот: сто, девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь, досчитайте до одного, а потом опять от одного до ста, и наоборот». Естественно, вы устанете уже через пять минут, а некоторые хитрецы предлагают этот метод, как если бы они предлагали вам что-то религиозное. Например, Махариши Махеш Йоги. То, что он называет трансцендентальной медитацией, является всего лишь трансцендентальной скукой.