— Кто ж говорит, что Антон дурак? — пожала я плечами. — Просто я не люблю чересчур яркие цвета. Предпочитаю что-нибудь более сдержанное.
— Знаю, — вздохнула Клавка. Она ненадолго умолкла, сложив на груди ладошки и мечтательно прикрыв глаза. Из чего я сделала вывод, что хирург произвел на сестру впечатление. Когда Клюквина влюбляется, она глупеет буквально на глазах, поэтому я заволновалась:
— Клава, сейчас не время для любви!
— Сердцу не прикажешь, — снова вздохнула Клюква. — Ты обратила внимание на его глаза?
Ну чисто лазурь небесная. В лучших традициях женских романов я просто обязана влюбиться в своего спасителя!
Я возмущенно заморгала, хотела сказать что-нибудь ехидное по этому поводу, но ничего не придумала и, топнув ногой, убежала к себе в комнату. Спустя минуту, там появилась Клавдия.
Она опустилась на кровать и принялась наглаживать меня по спине.
— Успокойся, Афонечка! Тоша прописал тебе полный покой… — Я ухмыльнулась, а Клавка продолжала:
— Думаешь, я ничего не понимаю?
Димка в командировке, ты здесь… Чужая любовь для тебя сейчас хуже касторки.
— При чем здесь это? — возмутилась я. — О другом волноваться надо! Нас убить могут со дня на день, а ты влюбляться надумала. Соображай!
Клюквина нахмурилась, пытаясь включить мыслительный процесс. Я внимательно за ней наблюдала, терпеливо дожидаясь результатов размышлений. Наконец сестренка пришла к общему знаменателю.
— Ладно, наверное, ты права, — Клавдия поднялась, прошла к двери и уже оттуда жалобно спросила:
— Афонь, как ты думаешь, он на меня просто так смотрит или со значением?
В сердцах я запустила в Клавку подушкой, но она успела захлопнуть за собой дверь.
Однако не все так плохо. Клавдия, пребывая в состоянии любовной эйфории, готова горы свернуть. Вот и сейчас она что-то ворочала за стеной.
«Порядок наводит», — удовлетворенно отметила я, залезая под одеяло. Меня еще немного знобило, следовало полежать и дождаться, когда подействует лекарство.
Как назло, ничего толкового в голову не шло, потому я злилась и придиралась к Клавке. Она, несмотря ни на что, все еще пребывала в состоянии легкой взволнованности от нахлынувшего на нее чувства.
— Надо было позже ехать, — прыгая на месте, ворчала Клавка. — До конца рабочего дня еще два часа. Так и будем здесь прыгать, как кенгуру в зоопарке. Вон охранники уже заинтересовались нашей физзарядкой.
В самом деле, из-за дверей проходной два парня в стандартной униформе с любопытством за нами наблюдали.
— Ишь, таращатся, прости господи! Привыкли, понимаешь, микробов своих изучать, — злилась сестрица.
— Угомонись, Клава, работа у них такая, — сказав это, я потащила Клюквину к проходной.
В предвкушении бесплатного цирка оба охранника встретили нас буквально в дверях.
— Здравствуйте, — широко улыбнулась я ребятам. — Вы не могли бы нам помочь?
— Могли бы, — так же широко растянул губы в улыбке один охранник.
— Хотите, чтобы мы попрыгали вместе с вами? — серьезно поинтересовался другой.
Клюквина злобно хрюкнула, но я слегка двинула ее локтем, и она притихла. Ежу понятно — парни над нами издеваются. Мне это, естественно, не понравилось, однако дело — есть дело. Приглушив раздражение, я любезно пояснила:
— Спасибо, с этим мы сами справимся. Нам нужно найти одного человека, который работает в вашем кефирном заведении. Вы в состоянии помочь?
— В принципе, мы не имеем права… — задумчиво протянул страж номер два.
— Но? — с надеждой произнесла Клавдия.
— Но для таких очаровательных спортсменок можно, пожалуй, сделать исключение. Как думаешь, Андрюх?
Второй охранник, Андрюха, неопределенно шевельнул плечом и проявил любопытство:
— А зачем вам нужен этот человек?
Клавка снова хотела что-то сказать, но я и на этот раз ее опередила:
— Понимаете, мальчики, вот она, — я скосила глаза в сторону сестры, — беременна. Отец ребенка работает у вас в НИИ. К сожалению, он оказался подлецом и никак не хочет встречаться с нами. Мобильного у гада нет, а к домашнему все время подходит его жена. Вот мы и решили разыскать эту сволочь на работе, чтоб с превеликим удовольствием набить морду. Помогите, а?
История, конечно, банальна и стара, как мироздание. Но что поделаешь, если адюльтер всегда вызывает у людей нездоровое любопытство.
А уж охранникам, сутками тоскующим на своем посту, страсть как интересно понаблюдать за разборками между разгневанной женщиной и мужчиной-подлецом. Кроме того, как назвать истинную причину нашего появления здесь?
Мол, нужно провести анализ непонятного порошка белого цвета, герметично упакованного в ампулу…
История с беременностью впечатлила не только охранников, но и Клавдию тоже. Она мгновенно скроила жалостно-несчастную физиономию и проникновенно задышала.
— Ладно, — кивнул Андрюха. — Как фамилия этого бедолаги?
— Прутков. Козьма Прутков, — с готовностью подсказала я.
Парни переглянулись:
— А дедушка Крылов не подойдет? — ехидно прищурился второй охранник.
— Но это на самом деле его фамилия, — пискнула Клюква таким голосом, что мне захотелось немедленно разреветься от сострадания. — Козьма Иванович Прутков. Кто ж виноват, что у гада такая знаменитая фамилия?
— Ждите здесь, — бросил Андрей, скрываясь за перегородкой из бронированного стекла.
Второй охранник остался с нами и снисходительно взирал на нас с высоты своего почти двухметрового роста. Под этим взглядом мы с Клавкой и правда чувствовали себя как два особо зловредных вируса.
Андрюха отсутствовал довольно долго. Оттуда, где стояла я, было видно, как он говорит по телефону, а потом терпеливо ожидает ответа.
Мне бы его терпение!
Клюквина, как и я, особой выдержкой не обладала. Едва Андрей начал куда-то звонить, из груди Клюквы время от времени вылетали странные звуки, похожие на горловые вопли павлина в брачный период.
Охранник наконец закончил разговор. Хмурясь, он направился к нам. Отчего-то мне не понравилось выражение его лица, и я, потихоньку запаниковала.
— Что? — шепотом спросила Клюквина, когда Андрюха приблизился.
— Охота вам головы нормальным людям морочить, — буркнул он и озадачил:
— Никакой Прутков у нас не работает и не работал.
Новость оказалась довольно неожиданной.
Я растерялась. Как это не работает? А вчера с кем мы разговаривали? Ответ напрашивался сам собой: Прутков либо вовсе не Прутков, а просто придурковатый мужик, страдающий манией величия. Либо Прутков — это Прутков, но он здесь не работает. Если верно последнее предположение, то сразу возникает новая лавина вопросов. Как он оказался у проходной? Откуда знает Виктора? Откуда знает про ментов, приходивших в НИИ? А может, они вовсе не приходили? Но якобы Прутков говорил, будто именно менты сообщили о ранении Витьки.
И наконец, откуда этот тип так хорошо знает о режиме работы лабораторий?
Клавка, казалось, была огорошена не меньше меня. Расширенными глазами она таращилась на охранников и бессвязно шептала:
— Не работает… Кто же… Не-ет, не может быть! Ведь вчера я лично… Он говорил… Куда ж теперь? Вот, блин, попали! — резюмировала в конце концов сестра. Я была с ней полностью согласна.
Впрочем, отступать не в наших правилах.
Немного оправившись от полученного удара, я поинтересовалась:
— А Самонин? Виктор Самонин у вас работает?
Андрюха удивленно заморгал:
— От него тоже кто-то залетел?
Клавка отрицательно замотала головой:
— Нет. Он дружок моего гада.
Второй охранник, имени которого мы так и не узнали, неожиданно заявил:
— Виктора я знаю. Он работал у нас, правда, пару недель назад уволился.
— Почему? — быстро спросила я.
— Ну а я-то откуда знаю? Мы с Андрюхой как раз дежурили в тот день. Витька в обед уходил. А у нас с этим делом строго, просто так не уйдешь. Он показал нам «бегунок», мы проверили — все подписи на месте, зарегистрировали в журнале, и все. Помнишь, Андрюх?
Андрюха нахмурился, роясь в анналах памяти, а потом все же кивнул:
— Вспомнил. Нервный такой, суетливый, глаза все прятал. Ты его еще спросил, мол, чего он так торопится? Даже до конца рабочего дня не дотерпел…
«Значит, Прутков все же знал Витьку, знал, что он уволился, — размышляла я. — Попробуем рассуждать логически. Если Прутков — вовсе не Прутков, то он может здесь работать, а следовательно, знать Виктора. В том случае, если Прутков здесь не работает… По какой такой надобности он сшивался возле НИИ? Ой, кажется, поняла! Прутков — шпион»…
Мое воображение распухло до чудовищных размеров, даже жарко стало. С этим нужно было немедленно что-то делать, поэтому я, буркнув охранникам нечто среднее между «спасибо» и «до свидания», подтолкнула Клавдию к выходу.
На свежем воздухе мне заметно полегчало.
— Ну, — спросила Клавка, как только мы отошли на достаточное расстояние от проходной, — что ты обо всем этом думаешь?
— Прутков — шпион, — убежденно заявила я.
Клюквина досадливо сморщилась:
— Дура ты, Афанасия, прости господи! Наслушалась побасенок своего Брусникина. Тому в каждом таракане агенты вражеских разведок мерещатся, теперь и ты туда же. Ну какой из Пруткова шпион? Так, шелупонь…
— А по-твоему, все шпионы должны как Джеймс Бонд выглядеть… Прутков все знает: про Витьку, про систему безопасности в НИИ, да и в вирусах кое-что смыслит.
— И что? — хмыкнула сестренка. — Не придумывай проблемы там, где их нет. Все просто: мужик работает в институте, возможно, Виктор работал вместе с ним. Ну, назвался мужик другим именем, что с того? Я сама сколько раз пользовалась подобным приемчиком.
Наверное, Клюква права: проблем у нас и без того хватает, придумывать еще одну вроде бы ни к чему. Но сбрасывать со счетов загадочного, оттого очень подозрительного Козюлю, по-моему, пока не стоит.
— Меня другое беспокоит, — продолжала разглагольствовать Клавдия. — Похоже, нам так и не суждено узнать, что за порошок в ампуле.
Я покосилась на Клавку. Отчего-то у меня создалось впечатление, что это обстоятельство не сильно ее беспокоило. Значит, в голове сестренки возникла очередная светлая идея. Так оно и вышло. Клавдия потерла нос и сообщила:
— Нам нужна лаборатория…
— Это точно, — подтвердила я, ожидая продолжения.
— Кажется, я знаю, где ее найти.
— Да ну?
— Ну да.
— Интересно. И где же?
— Ты только сразу не ругайся, ладно? Сперва выслушай.
Начало впечатляло и сулило не менее интересное продолжение. Я молчала, уставившись на сестру с немым вопросом в глазах. Клюквина снова потерла нос, а потом обреченно выдохнула:
— ФСБ.
Я не ругалась. Я просто плюнула на снег и ускорила шаг. Более бредовой идеи Клюква еще никогда не выдвигала. Это ж надо додуматься — отдать ампулу в лабораторию ФСБ! То, что об этом узнает мой муж, — это еще полбеды. В конце концов, побушует и утихнет. А вот его коллеги с удовольствием поиграют с нами в игру "Кто?
Где? Когда?". В том случае, если, разумеется, в ампуле окажется что-то серьезное. Играть с фээсбешниками в молчанку, уходить в глухую защиту — дело зряшное, это не менты. Парни из ФСБ душу вынут, но узнают все, что им нужно. Ну а коли в ампуле окажется что-то вроде мела, мой Брусникин станет объектом для насмешек на всю оставшуюся жизнь!
— Афоня… — догнала меня Клавка, намереваясь приставать с уговорами.
— Даже не думай, — категорично пресекла я ее намерения. — Тебе надоела спокойная жизнь?
— Разве ж она спокойная? — хмыкнула Клавдия.
— По сравнению с тем, что нас ожидает, обратись мы в ФСБ, просто рай, можешь мне поверить.
Я быстрым шагом топала к метро. Клюквина трусила рядом, время от времени печально вздыхая, однако поколебать меня в принятом решении не могла. Видя это, хитрая Клюква пошла другим путем: она задумала сыграть на известном женском недостатке — любопытстве.
— Значит, мы никогда не узнаем, что там внутри, — заныла сестра. — Неужели тебе совсем-совсем неинтересно, а, Афонь?
— Нет, меньше знаешь, дольше живешь.
И вообще, выброси эти глупости из головы, лучше мечтай о своем рыжем возлюбленном, а меня не волнуй.
Упоминание о новом чувстве отвлекло Клавдию от опасных мыслей, и она оставила меня в покое.
Всю дорогу до дома я ломала голову над загадками, возникшими в нашей жизни за последние несколько дней. Мысли были все больше невеселые, в конечном итоге я пришла к неутешительному выводу: к совершенно непонятному Степану и таинственной Тамаре добавился еще и не менее таинственный и непонятный Прутков. Отчего-то возникало желание объединить этих троих в одно целое, но ничего общего между ними я, как ни старалась, найти не могла.
Благодаря стараниям Клавдии родные стены стали приобретать видимость порядка. Вещи уже не валялись под ногами, и даже оторванные обои в коридоре работящая сестренка приклеила скотчем. Проворчав под нос: «Дом, милый дом», я юркнула в ванную. Горячая вода и душистая пена оказали благотворное влияние на общее состояние организма, но не на мыслительный процесс. Прикрыв глаза, я пыталась анализировать сложившуюся ситуацию, но неизбежно возвращалась все к тем же вопросам.
Это здорово нервировало, по правде говоря. Появление Клюквиной прекратило мои интеллектуальные страдания. Однако вид сестра имела такой, что я насторожилась. Нервно хохотнув, Клавка выдавила:
— Там… В общем, он звонил. Сказал: «Скоро приду»…
Я ничего не поняла, поэтому решила уточнить:
— Степка?
Клавдия энергично замотала головой из стороны в сторону.
— Твой Филиппок? — выдвинула я новую версию.
Последовал еще один нервный смешок, а я сообразила, что звонок любимого не мог привести сестренку в подобное состояние. Клавка ошалело моргала, по ее лицу блуждала улыбка тихого идиота — в общем, я здорово испугалась, а оттого разозлилась:
— Можешь нормально объяснить, кто звонил и кто придет?!
— Ага.
— Тогда говори. У меня не то состояние, чтобы твои ребусы разгадывать.
Ответ Клавки был краток и очень оригинален:
— Труп.
— Не поняла… Какой труп? Что ты мелешь, убогонькая?! — воскликнула я, пугаясь еще больше.
— Я ж говорю, — передернула плечами Клавдия, — звонил труп. Сказал, что скоро к нам зайдет. Дело у него какое-то.
Я с известной долей недоверия смотрела на Клюквину и пыталась сообразить, сможет ли Антон помочь и в этом случае, или придется вызывать к сестре более опытного специалиста.
Словно прочитав мои мысли, Клавдия криво усмехнулась.
— Думаешь, я чокнутая? — предположила она.
— Нет, — не очень уверенно ответила я. — Просто… Все-таки тебя по голове ударили, а голова, как известно, самое малоизученное место в организме.
— Я не сумасшедшая, Афонь. Он позвонил и говорит: «Здрасте, я труп». Сперва я подумала, какой-то придурок балуется. Ну, послала, как водится, и трубку положила. Так он не угомонился, перезвонил и бодренько так вещает:
«Не кладите трубку, пожалуйста, у меня телефонная карта кончается. Вы, говорит, не пугайтесь»… — Тут Клавдия перекрестилась:
— Не пугайтесь, скажет тоже! Можно подумать, каждый день с того света звонят.
— Не отвлекайся, Клава, — попросила я сестру, начиная догадываться, в чем тут дело.
— Да, так вот. Труп этот заявил, будто оставил у нас в машине кое-что, чего ему сильно не хватает, и что минут через двадцать за этим зайдет. Так, я думаю, может, покойник чего попутал? У нас и машины-то нет… Афанасия, видать, мы с тобой господа чем-то разгневали, коли с того света звонят.
Дальнейшие рассуждения Клавки меня уже мало интересовали. Первый раз за последние несколько дней появился человек, способный пролить хоть какой-то свет на некоторые события. С радостным воплем я выскочила из ванной и помчалась одеваться. Клавдия, озадаченная моим поведением больше, чем звонком «трупа», ринулась следом, требуя объяснений. Спешно натягивая джинсы на мокрые ноги, я удовлетворила интерес Клюквиной.
— Клава, этот «труп» — просто подарок судьбы!
— Э-э-э… — проблеяла Клюква, не сильно доверяя моим словам.
— Вот именно! Он теперь ценный свидетель.
Увидишь, через час мы будем знать, кто шмякнул тебя по голове. Иди, готовься к приему дорогого гостя. Господи, какая удача, что он нас нашел!
— Чего-то я не пойму, у кого с головой проблемы, — проворчала Клавдия, но на кухню проследовала.
Когда раздался звонок в дверь, Клюква категорически отказалась открывать. В отличие от меня, она искренне считала, что без нечистой силы здесь не обошлось. Тогда я взяла на себя роль радушной хозяйки.
На пороге стоял мужчина средних лет в кепке «жириновка» и драповом полупальто с поднятым воротником. Для покойника выглядел вполне прилично. Немного полноват, немного низковат — словом, герой не моего романа. Отличительной особенностью гостя были усы не правдоподобно черного цвета, торчащие параллельно земле, как у мартовского кота.
— Привет, — интимно мурлыкнул мужчина. — Я труп.
— Очень приятно, а я Афанасия. Проходите, пожалуйста, — пригласила я. — Простите, можно узнать ваше имя-отчество?
— Василий Павлович, для вас — просто Вася.
«Надо же, даже имя у него кошачье», — подумала я, наблюдая, как Вася разувается и аккуратно ставит грязные ботинки в уголок.
Клавдия встретила гостя не слишком приветливо, а я несколько отстраненно отметила, что наша кухня постепенно превращается в штаб боевых действий.
— Это моя сестра, Клавдия, — представила я Клюкву. — А это Василий. Он путешествовал вместе с нами в багажнике машины под видом трупа и, как я подозреваю, является хорошим знакомым Виктора. Все верно?
— Точно, — радостно оскалился Василий. — Кореш он мой.
— Собутыльник, — уточнила Клавка.
На мой взгляд, Вася мало походил на алкаша, скорее на проходимца и стареющего Казанову. На уточнение Клавдии Василий не обиделся, однако счел необходимым объяснить:
— Ни-ни, хотя, конечно, всяко бывало. Я к вам, собственно, по делу.
— Подожди, — перебила я мужчину, сразу переходя на ты, — и до дела дойдем. Сначала расскажи, как ты в багажнике оказался и почему трупом прикинулся.
Василий заерзал на табуретке, усмехнулся и несколько нервно произнес:
— Жить захочешь, не только трупом прикинешься. Видали, что с Витькой сделали? Я после этого два дня дома сидел, боялся даже в магазин выйти.
— Кто ж тебя так напугал, Васенька? — ехидно прищурилась Клавка.
Усы Васеньки зашевелились, а их хозяин смутился, явно не желая отвечать. Непонятно было, так сильно напуган мужик, или имелась иная причина для молчания. Промаявшись пару минут, он в конце концов поднял глаза и жалобно попросил:
— Девчонки, отстаньте от меня, а? Верните мне то, что я потерял, и разойдемся, как «молния» на брюках.
— Мы ничего не находили, — пожала я плечами.
— А вот тут ты врешь, девушка. Нехорошо, — покачал головой Вася.
— Он еще будет нас хорошим манерам учить!
Небось, когда под покойника косил, об этикете и не помышлял. Чуть инфаркт из-за тебя не получили.
— Так ведь обстоятельства у меня…
— Вот и расскажи нам про эти обстоятельства, — участливо посоветовала я. — Покайся, глядишь, поможем чем.
Василий еще некоторое время маетно вздыхал, а потом поведал нам занимательную историю. Рассказ его звучал немного сбивчиво и в конечном итоге сводился к следующему.
Несколько дней назад Виктор зашел к Василию с бутылкой водки. Приятели выпили, закусили, поговорили на какие-то малоинтересные темы, а потом Витька неожиданно заявил:
— Я ушел с работы.
Вася удивился. Да и было чему: с трудом устроился, столько проработал в этом НИИ и вдруг — здрасте, уволился!
— Как теперь жить собираешься? — задал Василий отнюдь не праздный вопрос, потому как знал, что семья дружка живет фактически на одну его зарплату. Копеечное детское пособие, естественно, не считается.
— Дельце я одно замыслил, — туманно пояснил Виктор. — Если выгорит, столько бабок загребу! Сразу квартиру новую куплю и Оксанку с мальчонкой на курорт свожу, в Испанию.
Или на какие-нибудь самые крутые острова.
— Гляди, как бы тебя это дельце опять на нары не привело, — вздохнул Василий. — Или, еще хуже, в могилу. Большие бабки просто так не платят.
Эти слова, разумные, по большому счету, отчего-то разозлили Виктора.
— Надоело мне так жить, понял?! — неожиданно заорал он. — Лаборатория эта, крысы, вирусы, зарплата копеечная… Оксанка сыну памперсы по праздникам покупает. Я мужик, в конце концов! Пусть бывший зэк, но я свое на зоне оттоптал, а меня — помнишь? — ни на одну работу брать не хотели, как только узнавали о судимости. Если бы не тесть, уж и не знаю, где бы я сейчас был.
— Вот-вот, — поддакнул Василий. — А теперь ты одним махом решил покончить с нормальной жизнью.
— Да не нормальная это жизнь, не-нор-мальна-я! Думаешь, легко каждый день видеть, как Оксанка плачет, копейки считает? Голова постоянно занята одной только мыслью: чем завтра кормить жену и ребенка? Не-ет, хватит с меня. Если нет возможности заработать нормальные деньги честным путем, значит, так тому и быть.
Василий мог лишь посочувствовать другу.
Сам он никогда не был женат, потому как ни одна нормальная женщина не сможет понять любвеобильной Васиной натуры и привыкнуть к его бесконечным походам «по девочкам». Романы Вася заводил легко, но ни один из них дольше пары-тройки месяцев не длился.
Друзья допили водку, и Виктор обратился к Василию с просьбой:
— Помоги мне, Вась.
— Чем?
— Завтра вечером у меня важная встреча. Мне не хотелось бы идти одному. Составишь компанию?
Василий задумался. С одной стороны, он прекрасно осознавал, что «дельце», задуманное Виктором, не сулит ничего, кроме неприятностей и лишней головной боли. Но с другой, Витька — друг. Отказывать другу, попавшему в сложное положение, как-то не по-мужски. Поэтому Василий согласился, о чем потом, кстати, не раз пожалел.
На следующий день ближе к вечеру Виктор зашел за приятелем. Путь предстоял неблизкий, в Люблино, однако на встречу отправились своим ходом. На вопрос Василия о машине, Витька коротко ответил:
— Знакомый на время попросил.
Когда они приехали в Люблино, совсем стемнело. Виктор был очень напряжен, постоянно озирался и вздрагивал от каждого неожиданного звука. Василий, видя такое состояние приятеля, тоже заволновался, и по мере приближения к гаражам волнение только усиливалось.
— Вот что, Вася, — произнес Виктор, понизив голос, — подвергать тебя необоснованному риску я не хочу…
— Сильно рискуешь?
— Понятия не имею. Человека, который должен прийти, я знаю довольно давно, — усмехнулся Виктор. — Но кто знает, как он себя поведет, когда узнает о моем плане. Поэтому сделаем так: ты сейчас подыщешь себе надежное укрытие. Такое, чтобы видеть все происходящее и при этом оставаться незамеченным. Что бы ни происходило — не высовывайся, понял? И сохрани вот это… — Виктор раскрыл ладонь.
— Что это? — отчего-то шепотом спросил Василий.
— Это? Это, братишка, новая квартира, новая машина и Канарские острова, словом — красивая жизнь, о которой так долго мечтали большевики.
На протянутой ладони приятеля лежала маленькая стеклянная ампула, с обоих концов перехваченная металлическими обручами. Внутри болтался какой-то порошок. Сперва Вася решил, что это наркотик, но потом все же сообразил — ни один наркотик не может столько стоить: и квартира, и машина, и курорт.
— Не разбей, — предупредил Виктор, передавая ампулу Василию. — Стекло, конечно, прочное, но, тем не менее, осторожность соблюдать следует. А то вместо красивой жизни получим относительно быструю, но о-очень мучительную смерть. Ладно, — Виктор хлопнул друга по плечу, — пора. Да не трясись, Вася, авось прорвемся!
Василий остался один.
— Твою мать! — вполголоса выругался он. — Вот, блин, попал.
Однако мелькнувшую было мысль смыться Вася решительно отмел и приступил к поискам надежного укрытия. Не особо мудрствуя, он забрался на крышу одного из гаражей. Сверху темный силуэт Виктора был виден достаточно хорошо.
Откуда появились эти двое, Василий даже не заметил. Просто в какой-то момент обнаружилось, что рядом с Витькой стоят еще две мужские фигуры.
«Почему двое? — удивился Вася. — Витек говорил, один должен прийти»…
Разговор Виктора с незнакомцами был коротким и закончился потасовкой. Результат ее известен: пробитая голова и ножевое ранение.
Неожиданно события приняли непредсказуемый оборот. На территорию гаражей въезжала машина с погашенными фарами. Несмотря на темноту, Василий узнал автомобиль своего приятеля и обрадовался. Он решил, что приехал тот самый приятель, одолживший машину, о котором говорил Виктор. Теперь представьте изумление Васи, когда из машины выскочили мы с Клавкой и направились в ту сторону, где на снегу лежал раненый Виктор.
«Вот только баб здесь не хватает! — рассердился Василий. — Откуда они взялись, интересно? Почему на Витькиной машине? А куда делись те два придурка?»
Тем временем мы с Клавдией обнаружили Виктора. Я бросилась за машиной, а сестра осталась на месте. Василий видел, как от одного из гаражей отделилась мужская тень и, размахнувшись, ударила Клюквину по голове. Наверное, и меня ждала та же участь, но что-то насторожило убийц, и они поспешно удалились. Василий решил, что самое время и ему покинуть крышу. Пока я паниковала возле бесчувственной Клавдии, он пробрался в багажник и там затаился.
— Знаю, — вздохнула Клавка. Она ненадолго умолкла, сложив на груди ладошки и мечтательно прикрыв глаза. Из чего я сделала вывод, что хирург произвел на сестру впечатление. Когда Клюквина влюбляется, она глупеет буквально на глазах, поэтому я заволновалась:
— Клава, сейчас не время для любви!
— Сердцу не прикажешь, — снова вздохнула Клюква. — Ты обратила внимание на его глаза?
Ну чисто лазурь небесная. В лучших традициях женских романов я просто обязана влюбиться в своего спасителя!
Я возмущенно заморгала, хотела сказать что-нибудь ехидное по этому поводу, но ничего не придумала и, топнув ногой, убежала к себе в комнату. Спустя минуту, там появилась Клавдия.
Она опустилась на кровать и принялась наглаживать меня по спине.
— Успокойся, Афонечка! Тоша прописал тебе полный покой… — Я ухмыльнулась, а Клавка продолжала:
— Думаешь, я ничего не понимаю?
Димка в командировке, ты здесь… Чужая любовь для тебя сейчас хуже касторки.
— При чем здесь это? — возмутилась я. — О другом волноваться надо! Нас убить могут со дня на день, а ты влюбляться надумала. Соображай!
Клюквина нахмурилась, пытаясь включить мыслительный процесс. Я внимательно за ней наблюдала, терпеливо дожидаясь результатов размышлений. Наконец сестренка пришла к общему знаменателю.
— Ладно, наверное, ты права, — Клавдия поднялась, прошла к двери и уже оттуда жалобно спросила:
— Афонь, как ты думаешь, он на меня просто так смотрит или со значением?
В сердцах я запустила в Клавку подушкой, но она успела захлопнуть за собой дверь.
Однако не все так плохо. Клавдия, пребывая в состоянии любовной эйфории, готова горы свернуть. Вот и сейчас она что-то ворочала за стеной.
«Порядок наводит», — удовлетворенно отметила я, залезая под одеяло. Меня еще немного знобило, следовало полежать и дождаться, когда подействует лекарство.
* * *
Спустя два часа мы с Клавкой топтались возле проходной НИИ вирусологии. Всю дорогу я пыталась придумать, как разыскать Пруткова.Как назло, ничего толкового в голову не шло, потому я злилась и придиралась к Клавке. Она, несмотря ни на что, все еще пребывала в состоянии легкой взволнованности от нахлынувшего на нее чувства.
— Надо было позже ехать, — прыгая на месте, ворчала Клавка. — До конца рабочего дня еще два часа. Так и будем здесь прыгать, как кенгуру в зоопарке. Вон охранники уже заинтересовались нашей физзарядкой.
В самом деле, из-за дверей проходной два парня в стандартной униформе с любопытством за нами наблюдали.
— Ишь, таращатся, прости господи! Привыкли, понимаешь, микробов своих изучать, — злилась сестрица.
— Угомонись, Клава, работа у них такая, — сказав это, я потащила Клюквину к проходной.
В предвкушении бесплатного цирка оба охранника встретили нас буквально в дверях.
— Здравствуйте, — широко улыбнулась я ребятам. — Вы не могли бы нам помочь?
— Могли бы, — так же широко растянул губы в улыбке один охранник.
— Хотите, чтобы мы попрыгали вместе с вами? — серьезно поинтересовался другой.
Клюквина злобно хрюкнула, но я слегка двинула ее локтем, и она притихла. Ежу понятно — парни над нами издеваются. Мне это, естественно, не понравилось, однако дело — есть дело. Приглушив раздражение, я любезно пояснила:
— Спасибо, с этим мы сами справимся. Нам нужно найти одного человека, который работает в вашем кефирном заведении. Вы в состоянии помочь?
— В принципе, мы не имеем права… — задумчиво протянул страж номер два.
— Но? — с надеждой произнесла Клавдия.
— Но для таких очаровательных спортсменок можно, пожалуй, сделать исключение. Как думаешь, Андрюх?
Второй охранник, Андрюха, неопределенно шевельнул плечом и проявил любопытство:
— А зачем вам нужен этот человек?
Клавка снова хотела что-то сказать, но я и на этот раз ее опередила:
— Понимаете, мальчики, вот она, — я скосила глаза в сторону сестры, — беременна. Отец ребенка работает у вас в НИИ. К сожалению, он оказался подлецом и никак не хочет встречаться с нами. Мобильного у гада нет, а к домашнему все время подходит его жена. Вот мы и решили разыскать эту сволочь на работе, чтоб с превеликим удовольствием набить морду. Помогите, а?
История, конечно, банальна и стара, как мироздание. Но что поделаешь, если адюльтер всегда вызывает у людей нездоровое любопытство.
А уж охранникам, сутками тоскующим на своем посту, страсть как интересно понаблюдать за разборками между разгневанной женщиной и мужчиной-подлецом. Кроме того, как назвать истинную причину нашего появления здесь?
Мол, нужно провести анализ непонятного порошка белого цвета, герметично упакованного в ампулу…
История с беременностью впечатлила не только охранников, но и Клавдию тоже. Она мгновенно скроила жалостно-несчастную физиономию и проникновенно задышала.
— Ладно, — кивнул Андрюха. — Как фамилия этого бедолаги?
— Прутков. Козьма Прутков, — с готовностью подсказала я.
Парни переглянулись:
— А дедушка Крылов не подойдет? — ехидно прищурился второй охранник.
— Но это на самом деле его фамилия, — пискнула Клюква таким голосом, что мне захотелось немедленно разреветься от сострадания. — Козьма Иванович Прутков. Кто ж виноват, что у гада такая знаменитая фамилия?
— Ждите здесь, — бросил Андрей, скрываясь за перегородкой из бронированного стекла.
Второй охранник остался с нами и снисходительно взирал на нас с высоты своего почти двухметрового роста. Под этим взглядом мы с Клавкой и правда чувствовали себя как два особо зловредных вируса.
Андрюха отсутствовал довольно долго. Оттуда, где стояла я, было видно, как он говорит по телефону, а потом терпеливо ожидает ответа.
Мне бы его терпение!
Клюквина, как и я, особой выдержкой не обладала. Едва Андрей начал куда-то звонить, из груди Клюквы время от времени вылетали странные звуки, похожие на горловые вопли павлина в брачный период.
Охранник наконец закончил разговор. Хмурясь, он направился к нам. Отчего-то мне не понравилось выражение его лица, и я, потихоньку запаниковала.
— Что? — шепотом спросила Клюквина, когда Андрюха приблизился.
— Охота вам головы нормальным людям морочить, — буркнул он и озадачил:
— Никакой Прутков у нас не работает и не работал.
Новость оказалась довольно неожиданной.
Я растерялась. Как это не работает? А вчера с кем мы разговаривали? Ответ напрашивался сам собой: Прутков либо вовсе не Прутков, а просто придурковатый мужик, страдающий манией величия. Либо Прутков — это Прутков, но он здесь не работает. Если верно последнее предположение, то сразу возникает новая лавина вопросов. Как он оказался у проходной? Откуда знает Виктора? Откуда знает про ментов, приходивших в НИИ? А может, они вовсе не приходили? Но якобы Прутков говорил, будто именно менты сообщили о ранении Витьки.
И наконец, откуда этот тип так хорошо знает о режиме работы лабораторий?
Клавка, казалось, была огорошена не меньше меня. Расширенными глазами она таращилась на охранников и бессвязно шептала:
— Не работает… Кто же… Не-ет, не может быть! Ведь вчера я лично… Он говорил… Куда ж теперь? Вот, блин, попали! — резюмировала в конце концов сестра. Я была с ней полностью согласна.
Впрочем, отступать не в наших правилах.
Немного оправившись от полученного удара, я поинтересовалась:
— А Самонин? Виктор Самонин у вас работает?
Андрюха удивленно заморгал:
— От него тоже кто-то залетел?
Клавка отрицательно замотала головой:
— Нет. Он дружок моего гада.
Второй охранник, имени которого мы так и не узнали, неожиданно заявил:
— Виктора я знаю. Он работал у нас, правда, пару недель назад уволился.
— Почему? — быстро спросила я.
— Ну а я-то откуда знаю? Мы с Андрюхой как раз дежурили в тот день. Витька в обед уходил. А у нас с этим делом строго, просто так не уйдешь. Он показал нам «бегунок», мы проверили — все подписи на месте, зарегистрировали в журнале, и все. Помнишь, Андрюх?
Андрюха нахмурился, роясь в анналах памяти, а потом все же кивнул:
— Вспомнил. Нервный такой, суетливый, глаза все прятал. Ты его еще спросил, мол, чего он так торопится? Даже до конца рабочего дня не дотерпел…
«Значит, Прутков все же знал Витьку, знал, что он уволился, — размышляла я. — Попробуем рассуждать логически. Если Прутков — вовсе не Прутков, то он может здесь работать, а следовательно, знать Виктора. В том случае, если Прутков здесь не работает… По какой такой надобности он сшивался возле НИИ? Ой, кажется, поняла! Прутков — шпион»…
Мое воображение распухло до чудовищных размеров, даже жарко стало. С этим нужно было немедленно что-то делать, поэтому я, буркнув охранникам нечто среднее между «спасибо» и «до свидания», подтолкнула Клавдию к выходу.
На свежем воздухе мне заметно полегчало.
— Ну, — спросила Клавка, как только мы отошли на достаточное расстояние от проходной, — что ты обо всем этом думаешь?
— Прутков — шпион, — убежденно заявила я.
Клюквина досадливо сморщилась:
— Дура ты, Афанасия, прости господи! Наслушалась побасенок своего Брусникина. Тому в каждом таракане агенты вражеских разведок мерещатся, теперь и ты туда же. Ну какой из Пруткова шпион? Так, шелупонь…
— А по-твоему, все шпионы должны как Джеймс Бонд выглядеть… Прутков все знает: про Витьку, про систему безопасности в НИИ, да и в вирусах кое-что смыслит.
— И что? — хмыкнула сестренка. — Не придумывай проблемы там, где их нет. Все просто: мужик работает в институте, возможно, Виктор работал вместе с ним. Ну, назвался мужик другим именем, что с того? Я сама сколько раз пользовалась подобным приемчиком.
Наверное, Клюква права: проблем у нас и без того хватает, придумывать еще одну вроде бы ни к чему. Но сбрасывать со счетов загадочного, оттого очень подозрительного Козюлю, по-моему, пока не стоит.
— Меня другое беспокоит, — продолжала разглагольствовать Клавдия. — Похоже, нам так и не суждено узнать, что за порошок в ампуле.
Я покосилась на Клавку. Отчего-то у меня создалось впечатление, что это обстоятельство не сильно ее беспокоило. Значит, в голове сестренки возникла очередная светлая идея. Так оно и вышло. Клавдия потерла нос и сообщила:
— Нам нужна лаборатория…
— Это точно, — подтвердила я, ожидая продолжения.
— Кажется, я знаю, где ее найти.
— Да ну?
— Ну да.
— Интересно. И где же?
— Ты только сразу не ругайся, ладно? Сперва выслушай.
Начало впечатляло и сулило не менее интересное продолжение. Я молчала, уставившись на сестру с немым вопросом в глазах. Клюквина снова потерла нос, а потом обреченно выдохнула:
— ФСБ.
Я не ругалась. Я просто плюнула на снег и ускорила шаг. Более бредовой идеи Клюква еще никогда не выдвигала. Это ж надо додуматься — отдать ампулу в лабораторию ФСБ! То, что об этом узнает мой муж, — это еще полбеды. В конце концов, побушует и утихнет. А вот его коллеги с удовольствием поиграют с нами в игру "Кто?
Где? Когда?". В том случае, если, разумеется, в ампуле окажется что-то серьезное. Играть с фээсбешниками в молчанку, уходить в глухую защиту — дело зряшное, это не менты. Парни из ФСБ душу вынут, но узнают все, что им нужно. Ну а коли в ампуле окажется что-то вроде мела, мой Брусникин станет объектом для насмешек на всю оставшуюся жизнь!
— Афоня… — догнала меня Клавка, намереваясь приставать с уговорами.
— Даже не думай, — категорично пресекла я ее намерения. — Тебе надоела спокойная жизнь?
— Разве ж она спокойная? — хмыкнула Клавдия.
— По сравнению с тем, что нас ожидает, обратись мы в ФСБ, просто рай, можешь мне поверить.
Я быстрым шагом топала к метро. Клюквина трусила рядом, время от времени печально вздыхая, однако поколебать меня в принятом решении не могла. Видя это, хитрая Клюква пошла другим путем: она задумала сыграть на известном женском недостатке — любопытстве.
— Значит, мы никогда не узнаем, что там внутри, — заныла сестра. — Неужели тебе совсем-совсем неинтересно, а, Афонь?
— Нет, меньше знаешь, дольше живешь.
И вообще, выброси эти глупости из головы, лучше мечтай о своем рыжем возлюбленном, а меня не волнуй.
Упоминание о новом чувстве отвлекло Клавдию от опасных мыслей, и она оставила меня в покое.
Всю дорогу до дома я ломала голову над загадками, возникшими в нашей жизни за последние несколько дней. Мысли были все больше невеселые, в конечном итоге я пришла к неутешительному выводу: к совершенно непонятному Степану и таинственной Тамаре добавился еще и не менее таинственный и непонятный Прутков. Отчего-то возникало желание объединить этих троих в одно целое, но ничего общего между ними я, как ни старалась, найти не могла.
Благодаря стараниям Клавдии родные стены стали приобретать видимость порядка. Вещи уже не валялись под ногами, и даже оторванные обои в коридоре работящая сестренка приклеила скотчем. Проворчав под нос: «Дом, милый дом», я юркнула в ванную. Горячая вода и душистая пена оказали благотворное влияние на общее состояние организма, но не на мыслительный процесс. Прикрыв глаза, я пыталась анализировать сложившуюся ситуацию, но неизбежно возвращалась все к тем же вопросам.
Это здорово нервировало, по правде говоря. Появление Клюквиной прекратило мои интеллектуальные страдания. Однако вид сестра имела такой, что я насторожилась. Нервно хохотнув, Клавка выдавила:
— Там… В общем, он звонил. Сказал: «Скоро приду»…
Я ничего не поняла, поэтому решила уточнить:
— Степка?
Клавдия энергично замотала головой из стороны в сторону.
— Твой Филиппок? — выдвинула я новую версию.
Последовал еще один нервный смешок, а я сообразила, что звонок любимого не мог привести сестренку в подобное состояние. Клавка ошалело моргала, по ее лицу блуждала улыбка тихого идиота — в общем, я здорово испугалась, а оттого разозлилась:
— Можешь нормально объяснить, кто звонил и кто придет?!
— Ага.
— Тогда говори. У меня не то состояние, чтобы твои ребусы разгадывать.
Ответ Клавки был краток и очень оригинален:
— Труп.
— Не поняла… Какой труп? Что ты мелешь, убогонькая?! — воскликнула я, пугаясь еще больше.
— Я ж говорю, — передернула плечами Клавдия, — звонил труп. Сказал, что скоро к нам зайдет. Дело у него какое-то.
Я с известной долей недоверия смотрела на Клюквину и пыталась сообразить, сможет ли Антон помочь и в этом случае, или придется вызывать к сестре более опытного специалиста.
Словно прочитав мои мысли, Клавдия криво усмехнулась.
— Думаешь, я чокнутая? — предположила она.
— Нет, — не очень уверенно ответила я. — Просто… Все-таки тебя по голове ударили, а голова, как известно, самое малоизученное место в организме.
— Я не сумасшедшая, Афонь. Он позвонил и говорит: «Здрасте, я труп». Сперва я подумала, какой-то придурок балуется. Ну, послала, как водится, и трубку положила. Так он не угомонился, перезвонил и бодренько так вещает:
«Не кладите трубку, пожалуйста, у меня телефонная карта кончается. Вы, говорит, не пугайтесь»… — Тут Клавдия перекрестилась:
— Не пугайтесь, скажет тоже! Можно подумать, каждый день с того света звонят.
— Не отвлекайся, Клава, — попросила я сестру, начиная догадываться, в чем тут дело.
— Да, так вот. Труп этот заявил, будто оставил у нас в машине кое-что, чего ему сильно не хватает, и что минут через двадцать за этим зайдет. Так, я думаю, может, покойник чего попутал? У нас и машины-то нет… Афанасия, видать, мы с тобой господа чем-то разгневали, коли с того света звонят.
Дальнейшие рассуждения Клавки меня уже мало интересовали. Первый раз за последние несколько дней появился человек, способный пролить хоть какой-то свет на некоторые события. С радостным воплем я выскочила из ванной и помчалась одеваться. Клавдия, озадаченная моим поведением больше, чем звонком «трупа», ринулась следом, требуя объяснений. Спешно натягивая джинсы на мокрые ноги, я удовлетворила интерес Клюквиной.
— Клава, этот «труп» — просто подарок судьбы!
— Э-э-э… — проблеяла Клюква, не сильно доверяя моим словам.
— Вот именно! Он теперь ценный свидетель.
Увидишь, через час мы будем знать, кто шмякнул тебя по голове. Иди, готовься к приему дорогого гостя. Господи, какая удача, что он нас нашел!
— Чего-то я не пойму, у кого с головой проблемы, — проворчала Клавдия, но на кухню проследовала.
Когда раздался звонок в дверь, Клюква категорически отказалась открывать. В отличие от меня, она искренне считала, что без нечистой силы здесь не обошлось. Тогда я взяла на себя роль радушной хозяйки.
На пороге стоял мужчина средних лет в кепке «жириновка» и драповом полупальто с поднятым воротником. Для покойника выглядел вполне прилично. Немного полноват, немного низковат — словом, герой не моего романа. Отличительной особенностью гостя были усы не правдоподобно черного цвета, торчащие параллельно земле, как у мартовского кота.
— Привет, — интимно мурлыкнул мужчина. — Я труп.
— Очень приятно, а я Афанасия. Проходите, пожалуйста, — пригласила я. — Простите, можно узнать ваше имя-отчество?
— Василий Павлович, для вас — просто Вася.
«Надо же, даже имя у него кошачье», — подумала я, наблюдая, как Вася разувается и аккуратно ставит грязные ботинки в уголок.
Клавдия встретила гостя не слишком приветливо, а я несколько отстраненно отметила, что наша кухня постепенно превращается в штаб боевых действий.
— Это моя сестра, Клавдия, — представила я Клюкву. — А это Василий. Он путешествовал вместе с нами в багажнике машины под видом трупа и, как я подозреваю, является хорошим знакомым Виктора. Все верно?
— Точно, — радостно оскалился Василий. — Кореш он мой.
— Собутыльник, — уточнила Клавка.
На мой взгляд, Вася мало походил на алкаша, скорее на проходимца и стареющего Казанову. На уточнение Клавдии Василий не обиделся, однако счел необходимым объяснить:
— Ни-ни, хотя, конечно, всяко бывало. Я к вам, собственно, по делу.
— Подожди, — перебила я мужчину, сразу переходя на ты, — и до дела дойдем. Сначала расскажи, как ты в багажнике оказался и почему трупом прикинулся.
Василий заерзал на табуретке, усмехнулся и несколько нервно произнес:
— Жить захочешь, не только трупом прикинешься. Видали, что с Витькой сделали? Я после этого два дня дома сидел, боялся даже в магазин выйти.
— Кто ж тебя так напугал, Васенька? — ехидно прищурилась Клавка.
Усы Васеньки зашевелились, а их хозяин смутился, явно не желая отвечать. Непонятно было, так сильно напуган мужик, или имелась иная причина для молчания. Промаявшись пару минут, он в конце концов поднял глаза и жалобно попросил:
— Девчонки, отстаньте от меня, а? Верните мне то, что я потерял, и разойдемся, как «молния» на брюках.
— Мы ничего не находили, — пожала я плечами.
— А вот тут ты врешь, девушка. Нехорошо, — покачал головой Вася.
— Он еще будет нас хорошим манерам учить!
Небось, когда под покойника косил, об этикете и не помышлял. Чуть инфаркт из-за тебя не получили.
— Так ведь обстоятельства у меня…
— Вот и расскажи нам про эти обстоятельства, — участливо посоветовала я. — Покайся, глядишь, поможем чем.
Василий еще некоторое время маетно вздыхал, а потом поведал нам занимательную историю. Рассказ его звучал немного сбивчиво и в конечном итоге сводился к следующему.
Несколько дней назад Виктор зашел к Василию с бутылкой водки. Приятели выпили, закусили, поговорили на какие-то малоинтересные темы, а потом Витька неожиданно заявил:
— Я ушел с работы.
Вася удивился. Да и было чему: с трудом устроился, столько проработал в этом НИИ и вдруг — здрасте, уволился!
— Как теперь жить собираешься? — задал Василий отнюдь не праздный вопрос, потому как знал, что семья дружка живет фактически на одну его зарплату. Копеечное детское пособие, естественно, не считается.
— Дельце я одно замыслил, — туманно пояснил Виктор. — Если выгорит, столько бабок загребу! Сразу квартиру новую куплю и Оксанку с мальчонкой на курорт свожу, в Испанию.
Или на какие-нибудь самые крутые острова.
— Гляди, как бы тебя это дельце опять на нары не привело, — вздохнул Василий. — Или, еще хуже, в могилу. Большие бабки просто так не платят.
Эти слова, разумные, по большому счету, отчего-то разозлили Виктора.
— Надоело мне так жить, понял?! — неожиданно заорал он. — Лаборатория эта, крысы, вирусы, зарплата копеечная… Оксанка сыну памперсы по праздникам покупает. Я мужик, в конце концов! Пусть бывший зэк, но я свое на зоне оттоптал, а меня — помнишь? — ни на одну работу брать не хотели, как только узнавали о судимости. Если бы не тесть, уж и не знаю, где бы я сейчас был.
— Вот-вот, — поддакнул Василий. — А теперь ты одним махом решил покончить с нормальной жизнью.
— Да не нормальная это жизнь, не-нор-мальна-я! Думаешь, легко каждый день видеть, как Оксанка плачет, копейки считает? Голова постоянно занята одной только мыслью: чем завтра кормить жену и ребенка? Не-ет, хватит с меня. Если нет возможности заработать нормальные деньги честным путем, значит, так тому и быть.
Василий мог лишь посочувствовать другу.
Сам он никогда не был женат, потому как ни одна нормальная женщина не сможет понять любвеобильной Васиной натуры и привыкнуть к его бесконечным походам «по девочкам». Романы Вася заводил легко, но ни один из них дольше пары-тройки месяцев не длился.
Друзья допили водку, и Виктор обратился к Василию с просьбой:
— Помоги мне, Вась.
— Чем?
— Завтра вечером у меня важная встреча. Мне не хотелось бы идти одному. Составишь компанию?
Василий задумался. С одной стороны, он прекрасно осознавал, что «дельце», задуманное Виктором, не сулит ничего, кроме неприятностей и лишней головной боли. Но с другой, Витька — друг. Отказывать другу, попавшему в сложное положение, как-то не по-мужски. Поэтому Василий согласился, о чем потом, кстати, не раз пожалел.
На следующий день ближе к вечеру Виктор зашел за приятелем. Путь предстоял неблизкий, в Люблино, однако на встречу отправились своим ходом. На вопрос Василия о машине, Витька коротко ответил:
— Знакомый на время попросил.
Когда они приехали в Люблино, совсем стемнело. Виктор был очень напряжен, постоянно озирался и вздрагивал от каждого неожиданного звука. Василий, видя такое состояние приятеля, тоже заволновался, и по мере приближения к гаражам волнение только усиливалось.
— Вот что, Вася, — произнес Виктор, понизив голос, — подвергать тебя необоснованному риску я не хочу…
— Сильно рискуешь?
— Понятия не имею. Человека, который должен прийти, я знаю довольно давно, — усмехнулся Виктор. — Но кто знает, как он себя поведет, когда узнает о моем плане. Поэтому сделаем так: ты сейчас подыщешь себе надежное укрытие. Такое, чтобы видеть все происходящее и при этом оставаться незамеченным. Что бы ни происходило — не высовывайся, понял? И сохрани вот это… — Виктор раскрыл ладонь.
— Что это? — отчего-то шепотом спросил Василий.
— Это? Это, братишка, новая квартира, новая машина и Канарские острова, словом — красивая жизнь, о которой так долго мечтали большевики.
На протянутой ладони приятеля лежала маленькая стеклянная ампула, с обоих концов перехваченная металлическими обручами. Внутри болтался какой-то порошок. Сперва Вася решил, что это наркотик, но потом все же сообразил — ни один наркотик не может столько стоить: и квартира, и машина, и курорт.
— Не разбей, — предупредил Виктор, передавая ампулу Василию. — Стекло, конечно, прочное, но, тем не менее, осторожность соблюдать следует. А то вместо красивой жизни получим относительно быструю, но о-очень мучительную смерть. Ладно, — Виктор хлопнул друга по плечу, — пора. Да не трясись, Вася, авось прорвемся!
Василий остался один.
— Твою мать! — вполголоса выругался он. — Вот, блин, попал.
Однако мелькнувшую было мысль смыться Вася решительно отмел и приступил к поискам надежного укрытия. Не особо мудрствуя, он забрался на крышу одного из гаражей. Сверху темный силуэт Виктора был виден достаточно хорошо.
Откуда появились эти двое, Василий даже не заметил. Просто в какой-то момент обнаружилось, что рядом с Витькой стоят еще две мужские фигуры.
«Почему двое? — удивился Вася. — Витек говорил, один должен прийти»…
Разговор Виктора с незнакомцами был коротким и закончился потасовкой. Результат ее известен: пробитая голова и ножевое ранение.
Неожиданно события приняли непредсказуемый оборот. На территорию гаражей въезжала машина с погашенными фарами. Несмотря на темноту, Василий узнал автомобиль своего приятеля и обрадовался. Он решил, что приехал тот самый приятель, одолживший машину, о котором говорил Виктор. Теперь представьте изумление Васи, когда из машины выскочили мы с Клавкой и направились в ту сторону, где на снегу лежал раненый Виктор.
«Вот только баб здесь не хватает! — рассердился Василий. — Откуда они взялись, интересно? Почему на Витькиной машине? А куда делись те два придурка?»
Тем временем мы с Клавдией обнаружили Виктора. Я бросилась за машиной, а сестра осталась на месте. Василий видел, как от одного из гаражей отделилась мужская тень и, размахнувшись, ударила Клюквину по голове. Наверное, и меня ждала та же участь, но что-то насторожило убийц, и они поспешно удалились. Василий решил, что самое время и ему покинуть крышу. Пока я паниковала возле бесчувственной Клавдии, он пробрался в багажник и там затаился.