Раули Кристофер. Меч для дракона

   Увидев одетую в один лишь полупрозрачный халатик девушку, они, гневно и удивленно крича, повскакивали из-за столов.
   К тому времени, когда Релкин и Миренсва добежали до двери на улицу, за ними уже гналась дюжина мужчин, возмущенных этим страшным оскорблением древних традиций и общественной морали.
   Но на улице одежда Миренсвы вызвала еще больший фурор. В Урдхе все женщины, выходя из дома, надевали гаруб и старательно покрывали голову.
   Женщина, вышедшая в одном завязанном поясом шелковом халатике, была бы сразу арестована и, скорее всего, повешена.
   Потому Релкин быстро затащил Миренсву в крохотный магазинчик, судя по всему, торговавший тканями. Их встретил владелец, низенький кругленьких человечек с масляной улыбкой. Впрочем, улыбка мигом исчезла с его лица, стоило ему увидеть полуодетую девушку. Но к этому времени Релкин уже успел приставить острие кинжала к его горлу.
   Миренсва нашла черную ткань, между прочим шерстную, с маркой по краю, обозначающей, что соткали этот материал в далеком Кунфшоне. Быстро отрезав себе кусок, девушка завернулась в него, закрепив спереди наподобие геруба. Другой кусок, обмотав его вокруг головы, она приспособила вместо капюшона. Вместо чадры сошел большой носовой платок владельца магазина. Бросив на прилавок пару серебряных монет, Релкин и Миренсва помчались дальше.
   Хозяин лавки вслед за ними выбежал на порог. Он что-то кричал, но Релкин уже остановил проезжавшего мимо рикшу. Миренсва села на сиденье и по-урдхски что-то крикнула прикованным к оглобле мужчинам. Те быстро потащили коляску.
   Релкин, пристроившийся за спиной девушки, с тревогой оглянулся.
   Погони не было. Торговец и еще какие-то типы, стоя посреди дороги, грозили беглецам вслед кулаками, но догнать их не пытались.
   Однако Релкин не сомневался, что сутенер и его люди так просто не сдадутся.
   — Нам придется оставить этого рикшу. Возьмем другого. Сутенер наверняка пустится в погоню.
   — Не надо, — покачала головой девушка. Она что-то сказала рикшам, и они круто свернули направо, в узкий переулок между двухэтажными жилыми домами. Еще один поворот, еще и еще. Релкин понял, что он окончательно заблудился. От погони не было и следа.
   — Где стоят твои друзья? — спросила девушка.
   — Лагерь находится на арене. Говорят, там проводят гонки колесниц.
   Миренсва посоветовалась с рикшами, и вскоре они уже ехали на север по неширокой улице, по обеим сторонам которой высились большие трехэтажные дома с палисадниками. Вскоре впереди показались высокие стены амфитеатра. Только теперь Релкин понял, в какую переделку попал. Как он объяснит свое появление?
   Хорошо, если его просто выпорют, а не выгонят прочь из легиона.

Глава 19

   Портеус Глэйвс нервничал. Сегодня ночью он поставит на карту свою судьбу.
   Другого пути Глэйвс не видел.
   Решение созрело в нем в тот миг, когда генерал Гектор, отклонив его прошение о возвращении в Марнери в связи с полученным в бою тяжелым ранением, резко приказал Портеусу Глэйвсу вернуться в свой полк.
   Глэйвс ходил с забинтованной головой, скрывая под широкой повязкой неглубокий, зашитый лекарем порез. Лекарь достаточно повидал подобных ран и в присутствии Глэйвса сказал генералу Гектору, что в подобных случаях солдаты обычно продолжают сражаться. После такой раны они, мол, не валяются на поле боя в ожидании, пока сражение закончится. Гектор приказал Глэйвсу вернуться в полк.
   Тогда-то Глэйвс и решил действовать.
   Тем более что в порту Квэ как раз стоял парусник из Талиона, направляющийся прямиком в Аргонат.
   Глэйвс вздохнул и налил себе еще стакан урдхского вина. Внезапно он расхохотался. Никто и никогда не узнает правды. Об этом уж он позаботится.
   В углу шатра стояло то, что вызвало такое неожиданное веселье Портеуса Глэйвса. Знамя, захваченное в бою под Селпелнугмом. Глэйвс велел Дэндрексу принести его из шатра этого мальчишки-драконира и теперь намеревался отправить в Марнери. К знамени будет приложено подробное сообщение о том, как некий Портеус Глэйвс, командир Восьмого полка, лично захватил этот вражеский штандарт в ходе героической атаки, когда, увлекая за собой солдат, он прорвал вражеские ряды и тем самым решил исход битвы.
   А сообщение доставит капитан торгового судна, находящегося сейчас в Квэ.
   Через неделю и знамя, и сопровождающий его пакет будут уже в Марнери.
   Глэйвс налил себе еще вина. Смакуя, сделал глоток. Хороши были местные вина, ароматные, с богатым, сложным вкусом. Интересно, как генералу Гектору понравится вино, которое ему подадут на обеде, устроенном майором Бризом?
   Глэйвс ухмыльнулся. Скоро, очень скоро все это останется позади. Еще несколько дней, и сам Портеус Глэйвс отправится в путь, в Марнери. А уж там его будут встречать как героя.
   В шатер заглянул Дэндрекс:
   — Хозяин, к вам посетитель. Это был капитан Стрин, узколицый моряк из Вуска.
   — Офицер, для вас я готов зайти в Марнери. Мы отплываем сегодня ночью.
   Выйдем из залива Урдха и с попутным ветром полетим домой.
   — Я очень вам благодарен, капитан. Так же благодарны будут вам и жители Марнери, когда вы доставите им этот небольшой трофей. Можете не сомневаться, он прекрасно поддержит дух наших граждан.
   — А я, если не ошибаюсь, стану на золотой богаче?
   — Ну разумеется, капитан. Сразу же по прибытии в Марнери отправляйтесь к господину Рувату и вручите ему это письмо. Он заплатит вам сполна.
   — Это замечательно, командир, но я предпочитаю получить деньги вперед. Это мой принцип, кроме, разумеется, случаев, когда я работаю с хорошо знакомыми мне отправителями.
   — Капитан Стрин! Вы что, мне не доверяете? Можете не сомневаться, я не стану красть у вас вашу монету. Кроме того, все это ради победы над врагом!
   Ради нашего общего дела!
   — Конечно, конечно, и я могу только гордиться вашим бескорыстным служением нашему делу. Но если бы ради этого самого дела я каждый раз брал риеры, то очень скоро лишился бы корабля. Мы должны получать прибыль, а для этого я должен доставить груз в Талион как можно быстрее.
   — Капитан, я буквально шокирован вашим столь непатриотичным отношением.
   Видимо, во всем виноваты долгие месяцы, проводимые вами в море. Знаете что, я дам вам половину, пять серебряных монет, а вторую половину вы получите у Рувата.
   Внеся необходимые изменения в письмо Рувату, Глэйвс распрощался с капитаном.
   Потом налил себе еще немного вина. Молча поднял тост за свое блестящее будущее. Всего несколько дней, и он поднимется на борт плывущего домой судна.
   Портеус Глэйвс осушил стакан и весело засмеялся.
   У ворот амфитеатра Релкин и Миренсва отпустили рикш, заплатив им две медные монетки. По просьбе юноши часовые связались с офицером штаба генерала Гектора, капитаном Кесептоном.
   Капитан появился буквально через пару минут. Он выглядел запыхавшимся.
   — В чем дело? Мне не до шуток.
   Релкин быстро объяснил ситуацию. Выслушав, Кесептон распорядился отвести девушку к погодной ведьме, а Релкину велел вернуться в свой полк.
   — Ты и все остальные будете наказаны. Но сейчас у нас есть более серьезные проблемы.
   — Все остальные? — спросил Релкин, делая вид, будто ничего не знает.
   — Свейн и компания. У них хватило ума спутать жреца Эуроса с сутенером. В общем, жреца оскорбило, что какие-то там нахальные сопливые чужеземцы ищут проституток именно в его районе. Вот он и организовал для них хорошую трепку.
   Их вывалили из телеги, в которой возят навоз, прямо у самых наших ворот.
   Релкин даже присвистнул. Значит, он оказался прав. В некотором роде.
   А в лагере царила странная суматоха.
   — Что случилось?
   — Пока ты там спасал свою прекрасную даму, — нахмурился Кесептон, — кто-то отравил генерала Гектора, майора Бриза и нескольких врачей. Яд, насколько мне известно, был в вине, которое им подали на обед.
   — Как же так?!
   — Мы были слишком доверчивы. Ни о чем не думая, принимали от местных жителей и еду, и питье. Рано или поздно что-то подобное должно было случиться.
   У врага но всему Урдху свои люди. А уж подсунуть бутылку мог вообще кто угодно.
   Ошеломленный случившимся, Релкин вернулся в свой Стодевятый драконий. Его подопечные крепко спали, но солдатам было не до сна. Хэтлин тут же записал Релкина в наряд на завтрак.
   Свейн и другие мальчишки-дракониры сидели у костра, поедая горячий суп. Их украшали повязки и многочисленные синяки.
   — Ты был прав, Релкин, — сказал Шим, которому подручные жреца сломали нос.
   — Мы пошли не с тем, с кем следовало бы. А что вышло у тебя?
   Релкину не хотелось глупо хвастаться. Его друг Моно сидел с заплывшими, почерневшими глазами. На лбу и на щеках его запеклась кровь — похоже, его волочили лицом по камням. Свейн уткнул нос в свою миску с супом. Голова у него была забинтована.
   Солли Готиндер, ухаживающий за медношкурым Рол-дом и не принимавший участия в этой злосчастной самоволке, разливал суп.
   — И все-таки, — настаивал он, передавая Релкину миску, — как у тебя прошло?
   Релкин попробовал суп. Горячий и соленый.
   — Не совсем так, как я ожидал, — достаточно правдиво сказал он. Солли хмыкнул:
   — По крайней мере, тебя не отбили, словно котлету.
   — Ну, кому суждено быть повешенным… А так мы все сами выбираем себе дорогу.
   — Это точно. И теперь ты выбрал идти утром в наряд. По-моему, тебе лучше пока не высовываться.
   — Слушай, я слышал, что генерала Гектора отравили. В чем там дело?
   — Как раз сейчас ищут, кто мог это сделать, — ответил Солли. — Но мы столько напринимали подарков от местных, что вряд ли удастся узнать что-нибудь конкретное. Кроме того, я слышал, будто генерал выпил всего полстакана вина. Он без сознания, но, во всяком случае, еще жив. А вот майор Бриз умер. И один из лекарей тоже.
   — Значит, теперь командовать будет старина Пэк?
   — Вроде так, только с кадейнцами, как всегда, проблемы. Они хотят генерала Пикила. Релкин даже застонал.
   — Пикил полагает, что если кадейнский легион Первый, так его командир и должен сменить Гектора. Да Пэксон генералом уже десять лет, а этого Пикила повысили только в начале этого похода.
   — Эти проклятые кадейнцы вечно думают, будто они пуп земли.
   Релкин мрачно дохлебал свой суп, а потом завалился спать. Он даже и не заметил, что знамя, захваченное им с Базилом, исчезло.
   Тем временем генерал Пэксон лицом к лицу столкнулся с совершенно невыносимой ситуацией. Со всех точек зрения, сменить генерала Гектора должен был именно Пэксон, но выскочка Пикил ничего не желал слушать. Кадейнец считал, что, несмотря на опыт и срок службы, командовать легионами должен именно он.
   Это было неслыханно. Это в корне противоречило положениям воинского устава.
   Это, наконец, было просто оскорбительно. Да Пэксон воевал, когда Пикил еще под стол пешком ходил.
   Но что еще хуже, генерал Пикил не мог даже навести порядок у себя в легионе. Некоторые из кадейнских командиров, настоящих аристократов, отказывались выполнять распоряжения Пикила, считая его ниже себя по роду и социальному положению.
   Эти аристократы, вроде Эрра Дэстиора и Винблата, временами выказывали неповиновение самому генералу Гектору. Однажды генералу даже пришлось пригрозить Дэстиору публичной поркой, если тот осмелится еще раз ослушаться приказа.
   Пэксон не знал, как ему поступить. Но сдаться он не мог. Он отвечал за десять тысяч человек и несколько сотен драконов, не по своей воле очутившихся посреди бескрайних полей Урдха. Им противостоял страшный враг, хотя и разбитый в одном сражении, но далеко еще не побежденный.
   Часовой откинул полог, и в шатер вошел один из лекарей. Он был смертельно бледен.
   — Как ты себя чувствуешь?
   — Ничего, спасибо. — Лекарь сел. — Некоторая слабость в ногах, но так вроде ничего. Мне прочистили желудок, так что скоро я совсем буду в порядке.
   Мне повезло. Я едва пригубил вино.
   — А майор?
   — Он умер на месте. Он же выпил целый стакан. А лекарь Пэрис даже два.
   — Но, как я слышал, Пэрис-то пережил майора.
   — Это так. Лекарь Пэрис был крупным мужчиной и привычным к крепкому вину.
   Возможно, яд на него подействовал медленнее.
   — А как генерал?
   — Он в коме.
   — В коме?
   — Это такое бессознательное состояние, весьма странное и непредсказуемое.
   Может, он очнется через час, а может, не проснется никогда. Тут не угадаешь.
   Можно только ждать.
   — Здесь ждать мы не можем. Нам надо идти дальше.
   — Вообще-то двигать генерала Гектора нежелательно. Но если надо идти, значит надо.
   Пэксон отправил посыльных к генералу Пикилу и другим старшим офицерам легионов. Он приглашал их утром собраться на завтрак в его шатре. К тому времени, как надеялся Пэксон, он уже будет знать, что делать.

Глава 20

   На смену ночи пришел серый, хмурый рассвет. Релкин, как и было приказано, явился на кухню, где ему вручили пару ведер и велели натаскать воды для завтрака всего легиона. Воду брали в подвале под конюшней, куда вела короткая, в двадцать ступенек, лесенка. Релкин сбился со счета, сколько раз ему пришлось преодолеть эту лестницу с тяжелыми ведрами в руках, прежде чем ему позволили позавтракать самому. Но вот наряд был выполнен, его и других штрафников отпустили, и юноша помчался ухаживать за своими драконами.
   Базил и Пурпурно-Зеленый завтракали свежим хлебом, который они макали в принесенный им другими мальчишками-драконирами акх. Появление Релкина встретили веселым драконьим смехом. Его подопечные явно были уже наслышаны о ночных похождениях юноши.
   Не обращая внимания на язвительные замечания драконов о людских слабостях и в особенности о слабости и невоздержанности некоторых мальчишек-дракониров, Релкин занялся стертыми ногами Пурпурно-Зеленого.
   Едва успел он закончить свою работу, как запели трубы, приказывая готовиться к новому маршу.
   Только теперь, собирая вещи, Релкин обнаружил пропажу знамени, захваченного им с Базилом у сипхистов. Хуже всего была даже не сама потеря, а мысль о том, что в, отряде появился вор. Релкин доложил о пропаже Хэтлину.
   Побледнев от ярости, старший драконир тут же начал расследование. Он проверил весь багаж, но знамени нигде не обнаружил. Тут Солли Готиндер сообщил, что накануне видел Дэндрекса, бродящего между шатров Стодевятого с каким-то свертком в руках.
   Релкин даже присвистнул. Если Дэндрекс украл знамя, то наверняка сделал это с ведома командира Глэйвса. А это значит, вернуть пропажу будет совсем не просто.
   Хэтлин, похоже, думал так же.
   — У нас нет никаких доказательств, — сказал он. — А без них мы не можем обвинить командира полка в воровстве.
   — Возможно, нам удастся уговорить его сказать всю правду, — переглянувшись с Пурпурно-Зеленым, предложил Базил.
   Релкин грустно усмехнулся. Временами драконы бывали исключительно непрактичны. Глэйвс как-никак командовал их полком, и они не могли просто так взять да и прижать его где-нибудь в темном углу. И если драконы этого понимать не хотели, то для драконира Хэтлина это было яснее ясного. Нет, Стодевятому придется искать правды у вышестоящего начальства, а в нынешней ситуации это могло оказаться не так-то просто.
   — Так или иначе, — пообещал Хэтлин, — мы найдем способ вернуть знамя. Даю вам слово.
   — А может, нам стоит потолковать по душам с этим типом, Дэндрексом, предложил Базил.
   — В этом что-то есть, — усмехнулся Хэтлин, — но учтите, я ничего не слышал.
   — Ничего, — буркнул Пурпурно-Зеленый, глядя вслед уходящему дракониру, надо только выбрать удобный момент.
   Базил кивнул.
   Под гром барабанов и гул труб мимо промаршировал Первый кадейнский легион.
   Отряд за отрядом шли одетые в серо-зеленую форму солдаты. Сверкающие шлемы, щиты за спинами — внушительное зрелище.
   В хвосте колонны шли кадейнские драконы в своих новых кожаных джобогинах.
   За ними тянулись повозки и фургоны лекарей. Среди них Релкин заметил одну, на облучке которой сидела погодная ведьма. Рядом с ней юноша увидел Мирансву. Он уже хотел свистнуть ей, помахать рукой, но, почувствовав на себе пристальный взгляд Хэтлина, вовремя сдержался. В следующий миг фургон исчез за воротами арены.
   Мрачный Релкин думал о том, доведется ли ему еще когда-нибудь встретиться со своей вчерашней знакомой.
   Мимо прошел сердитый Хэтлин. У Влока оторвалась лямка заплечного мешка.
   — Куда мы пойдем? — спросил у него кто-то из мальчишек.
   — В Урдх, будь он проклят. Мы направляемся в город Урдх. — Хэтлина, похоже, не больно-то радовали эти новости. А может, его вывела из себя небрежность Свейна. — Я должен заставить тебя самого тащить этот мешок, распекал он незадачливого драконира. — Живо пришивай лямку. Мы не собираемся из-за тебя отставать от легиона.
   Свейн поспешно занялся шитьем, а его товарищи принялись обсуждать последние новости.
   Все знали, что по плану им полагалось бы скорым маршем идти в Дзу, чтобы раз и навсегда покончить с этим логовом сипхистов. Теперь же вместо этого они отступали к Урдху.
   — Голову даю на отсечение, это все кадейнцы, — буркнул, проходя мимо, Хэтлин.
   Мальчишки-дракониры считали так же. Кадейнцы хотели вернуться домой. Пусть даже и не закончив того, ради чего они пришли в Урдх. Это было общеизвестно.
   Первый кадейнский легион вот уже два года как не мог вернуться в Кадейн. И внезапную отправку в Урдх он воспринял без всякого энтузиазма.
   Легионы шли по улице Соква, прямо через центр города. Толпы любопытных собрались проводить северян, и солдаты приосанились, четче печатая шаг, словно на параде.
   А потом они прошли по большому мосту Квэ, пролеты которого, от островка к островку, пересекали разлившийся на добрую милю в ширину Оон. Это был последний мост. Дальше город кончался и начинались пригороды, понемногу сменяющиеся крестьянскими полями провинции Нормим. Вновь потянулись по сторонам деревни и посевы, и пирамиды, возвышающиеся над широколистными пальмами.
   Вечером они разбили лагерь, окружив его земляным валом и частоколом. На рассвете часовые почуяли в воздухе запах дыма, и генерал Пэксон отправил на север разведку. К завтраку высланный им отряд вернулся, сообщив, что Квэ осаждает свежая армия сипхистов. Они напали на город, как только его покинули части северян.
   Пэксон созвал военный совет. Офицеры кадейнцы псе как один были угрюмы и несговорчивы. Они категорически возражали против возвращения в Квэ. Генералу Пэксону не оставалось ничего другого, как приказать продолжить движение к Урдху. Главное сейчас было — сохранить единство в легионах.
   Чуть позже он отозвал в сторону генерала Пикила.
   — В чем дело? — спросил у него Пэксон. — Мы же, кажется, пришли сюда драться, а не бегать от врага!
   — Подумайте сами, генерал, — ответил Пикил. — Нам все равно не удержать Квэ. Нас слишком мало. Да и урдхцам нельзя доверять. Сегодня они любят нас, а завтра всадят нож в спину. Они тут все такие — тщеславные, жестокие и переменчивые, как ветер.
   — Они же с радостью приняли нас в своем городе. Кормили нас…
   — Они отравили генерала Гектора.
   — Это явно сделал какой-то сипхистский шпион.
   — Кто бы это ни сделал, — махнул рукой Пикил, — генерала отравили в Квэ. Я знаю, что мои люди больше туда не вернутся. Мы вообще должны побыстрее добраться до Урдха и отплыть домой.
   Как Пэксон ни старался, ему так и не удалось переубедить кадейнца.
   Генерал Пэксон чувствовал себя несколько неуверенно. Он не напрашивался командовать легионами. Они были далеко от дома, в чужой стране. Если легионы разделятся, они могут погибнуть поодиночке. И виноватым в этом окажется он, генерал Пэксон. Кроме того, Пикил запросто мог оказаться прав. Если местное население поддержит сипхистов, северянам нелегко будет выбраться отсюда живыми.
   И все-таки Пэксон чувствовал себя виноватым, оставляя Квэ на растерзание врагу. Он думал о своих жене и детях, находящихся сейчас в форте Далхаузи.
   Генерал благодарил Великую Мать, что они в безопасности, вдалеке от всего этого безумия. Он надеялся, что ему удастся к ним вернуться.
   Как раз в то время, когда генерал Пэксон кончил завтракать и его легионы снова двинулись на юг, в городе Урдхе проснулась Рибела из Дифвода. Она вернулась в город поздно ночью после неудачной попытки прорваться в Дзу. Река так и кишела пиратами, которые, прельстившись возможностью безнаказанно пограбить, дружно примкнули к сипхистам.
   Вернувшись, Рибела узнала об отравлении генерала Гектора. Эту весть ей привезли посланные Пэксоном гонцы из числа талионцев. Судя по его сообщению, командование Кадейнского легиона вело себя далеко не лучшим образом. Рибела даже подумывала бросить все и отправиться навстречу частям. Она бы живо вернула им боевой дух. Но ведьма тут же припомнила декрет Императора Розы, категорически запрещавший магическое воздействие на армию. Моральный ущерб от таких действий, по мнению Имперского Совета, будет куда больше любого тактического выигрыша.
   В итоге Рибела решила действовать по-другому. Они все еще не знали, что на самом деле творится в Дзу. Настала пора раскрыть эту тайну.
   Она послала Лагдален за едой и за дюжиной живых мышей. Затем подготовила необходимые разделы Биррака, лишний раз повторила склонения и объемы, которые могут ей понадобиться. Рибеле уже доводилась пользоваться этим заклинанием, но повторить никогда не помешает. Предстояло произнести тысячи магических слов, а память человеческая может и подвести. Даже если это память Великой Ведьмы.
   Отправившись в конюшню, Лагдален предложила мальчишкам-конюхам пару серебряных монет, чтобы они поймали ей дюжину живых мышей. Мальчишки сперва ничего не поняли. Они никак не могли прийти в себя от встречи с женщиной, не одетой в гаруб, которая, однако, свободно, пусть и с ужасающим акцентом, говорила на улде. Но потом их взгляды устремились на предлагаемое им серебро, и уже через несколько минут Лагдален получила мешочек, в котором копошилась дюжина мышей.
   С шевелящимся мешком в руках девушка прошла на кухню, где позаимствовала у повара буханку хлеба и немного растительного масла. Теперь она могла вернуться к Рибеле.
   На лестничной площадке она нос к носу столкнулась с леди Инулой, одетой только в ночной балахон и белые домашние тапочки.
   — Великая богиня, что ты делаешь здесь в такой час? Сейчас же едва рассвело. — Инула вела себя так, словно сама она всегда вставала в это время.
   Из мешка Лагдален донесся писк. — Там у тебя мыши?
   — Да, леди, — кивнула Лагдален. — Извините, но мне надо идти.
   Рибеле не понравится, если ей придется долго ждать свою помощницу.
   — Ну конечно, конечно… — задумчиво глядя на девушку, кивнула Инула.
   Не оборачиваясь, Лагдален поднялась на самый верх, туда, где находилась выбранная ведьмой комната. Сейчас в ней было темно и полным-полно дыма. На специально принесенном сюда по просьбе Рибелы белом алтаре курились благовония с лапсумом.
   — Спасибо, милочка, — сказала Великая Ведьма. — Выпусти мышей на пол и размочи хлеб в масле. Вскоре они будут очень голодными.
   Лагдален развязала мешок, и мыши бросились врассыпную.
   Но Рибела уже поднесла к губам несколько серебряных трубочек, играя на них не слышную человеческому уху мелодию. Мыши замерли, как вкопанные. Не мигая, они влажными, похожими на черные жемчужины глазками глядели на ведьму.
   После того как она сыграла им короткую песенку, они послушно уселись перед ней двумя рядами, словно школьники перед своим учителем.
   Эта трогательная картина поразила Лагдален до глубины души. Даже после всего, что ей довелось повидать в обществе Лессис, девушка не уставала поражаться могуществу Великих Ведьм.
   Подхватив мышек, Рибела подняла их на алтарь, где они тут же встали в круг вокруг дымящейся кучки лапсума. Взявшись зубками за хвосты друг друга, они сплошным кольцом закружились по алтарю.
   А Рибела уже начала страстно читать магические формулы Биррака. Голос ее то затихал, то гремел, понемногу сплетая заклинание в одно неразделимое целое.
   Лагдален же стояла у двери как завороженная, наблюдая за творящимся волшебством, готовая в любой момент накормить неутомимо кружащихся на алтаре мышей.

Глава 21

   Леди Инулу ввели в покои принцессы Зиттилы. Принцесса завтракала, и ее вовсе не порадовало такое беспардонное нарушение привычного утреннего ритуала.
   Но Инуле Зиттила многое прощала. Жена северного торговца была, разумеется, невоспитанной дикаркой, но она искренне старалась услужить, понравиться и даже быть принятой в Круг Дочерей Гинго-Ла.
   Подобное желание было бы смешным и абсолютно несбыточным, если бы леди Инула не являлась источником драгоценной информации об Аргонате и Островах Ведьм. Как это ни печально, но Зиттила не располагала там никакими достоверными источниками. А раз так, ей приходилось полагаться на Инулу.
   Кроме того, оставался еще вопрос о молодой девушке-дикарке, необходимой для жертвоприношения великой богине. Принцесса даже намекнула Инуле, что, раздобыв такую девушку, она заслужит богатую награду, и, может быть, ее даже примут в Тайный Клан тех, кто поклоняется Гинго-Ла — Матери со стальными руками, носительнице гибели, богине ураганов.