Раули Кристофер. Меч для дракона

   Как раз сейчас, чуть западнее Фетенских ворот, трудился Стодевятый марнерийский.
   Контрподкоп должен быть узким, так, чтобы не обрушить стены. С другой стороны, ход должен быть достаточно широк, чтобы в нем могли работать драконы.
   В итоге Получается туннель восьми футов шириной под стенами и десяти-двенадцати в остальных местах.
   Вот в таких условиях и пробивают ход вооруженные кирками и лопатами драконы. А рыть они способны просто с невероятной скоростью. За несколько часов, прошедших с того времени, как Стодевятый сменил Восемьдесят шестой марнерийский драконий, они прошли под землей уже более сорока футов.
   Несмотря на раскинутый над входом в туннель тент, но полу хода текла вода.
   Пахло драконьим потом и мокрой глиной.
   Пока драконы копали, большой отряд грязных с ног до головы солдат на тачках вывозил отбрасываемую рептилиями землю. Другой отряд тут же крепил своды туннеля деревянными брусьями. Место работ освещалось масляными лампами, которые держала пара мальчишек-дракониров. Им приходилось пошевеливаться. В узком и тесном ходе лишь очень ловкий человек мог увернуться от бьющих хвостов и лап бешено роющих драконов.
   Каждые десять футов работа замирала. Склонив голову, погодная ведьма вслушивалась в доносящиеся из-под земли звуки. Вот уже несколько дней она не выходила из этих туннелей. И тем не менее ведьма ничем не выказывала своей усталости. Закрыв глаза, она прижалась лбом к земляной стене. Драконы замерли.
   Внезапно ведьма подняла сжатую в кулак руку. Сигнал!
   Враг уже близко.
   Впереди, всего в нескольких футах, находился вражеский подкоп. Вскоре уже все чувствовали, как дрожит земля от тяжелых тачек, груженных камнями и землей.
   Драконы продолжали рыть, а тем временем группа атаки приготовилась к бою.
   Бросив лопату, старик Чек-тор вылез из подкопа. Его сменили Пурпурно-Зеленый и Базил Хвостолом. К ним в помощь присоединился Блок. Все они оделись в новые доспехи, придуманные драконирами специально для сражения в узких коридорах.
   Стальной шейный воротник, крепкий нагрудный панцирь, шлем и нечто вроде перчаток без пальцев на лапах. Ноги оставались свободными. Так и ударить проще, и двигаться легче. А врагу до них все равно не добраться. В туннелях было не размахнуться, и потому драконам пришлось оставить свои огромные мечи. Вместо них они вооружились громадными ножами, выкованными кузнецами легиона. Грубые, почти треугольные ножи были тяжелы и достаточно остры, чтобы резать на кусочки глиняных людей.
   Вслед за драконами в проход нырнул отряд в сотню воинов — половина с копьями, половина с мечами. В последний раз посовещавшись с погодной ведьмой, рептилии снова взялись за лопаты и кирки.
   Стальные лезвия глубоко вгрызались в мягкую землю. Заляпанные грязью люди не успевали отвозить ее к выходу из туннеля. Пурпурно-Зеленый, так и не научившийся хорошо копать, только путался под ногами у Блока и Базила. Он сердито шипел, не успевая уворачиваться от бьющего из-под лопат его собратьев фонтана мокрой глины и песка с речной галькой.
   Буквально через пару минут Влок обрушил перед собой земляную стену.
   Мгновение спустя Базил расчистил проход. Впереди и внизу раскинулся вражеский подкоп.
   Такого громадного подкопа драконы еще не видывали, Тысячи рабов, надрываясь, тащили тяжелые тележки с землей. Толпа глиняных великанов слаженно работала лопатами. Подбирающийся к городской стене вражеский туннель достигал в ширину сорока футов. Контрподкоп вышел в верхней части вражеского хода, на высоте пяти-шести футов от пола.
   Без колебаний Влок и Базил спрыгнули прямо на головы врагов. С воплями ужаса рабы бросились наутек. Надсмотрщики схватились было за мечи, но, увидев, с кем предстоит сражаться, предпочли отступить.
   Сверху спрыгнул Пурпурно-Зеленый, и земля задрожала. Споткнувшись о перевернутую тележку, он яростно отшвырнул ее в набегающую толпу глиняных великанов. А за ним волной покатились остальные драконы, солдаты с мечами и копьями и дракониры с фонарями.
   Дружно подняв тяжелые молоты и кирки, глиняные пеликаны устремились на северян. Завязался горячий бой.
   Драконы уже поняли, как надо бороться со своими почти неуязвимыми противниками. Схватив великана за руку и не давая ему уйти, надо было раз за разом резать его ножом. Широкие треугольные клинки оставляли страшные рваные раны на глиняных телах, но умирали пеликаны весьма и весьма неохотно.
   Звенели о драконьи панцири молоты и кирки. Ругались драконы. С боевыми криками кидались в атаку легионеры.
   Релкин спрыгнул вниз сразу вслед за Пурпурно-Зеленым и едва успел отскочить в сторону, когда сверху на него свалился Чам. А впереди Базил уже налетел на цепь глиняных великанов. За ним несся Пурпурно-Зеленый. Все вместе они повалились в грязь. В подобных условиях пеликанам трудно было причинить драконам вред, в то время как рептилии не теряли времени даром. С мрачной решимостью они кромсали ножами тупых, но невероятно живучих монстров.
   Новый отряд великанов вывалился из глубины туннеля, и на них тут же обрушились Влок и Чам.
   Что же касается Релкина, с фонарем в руке подбирающегося к месту боя, то он вдруг оказался лицом к лицу с приземистым широкоплечим бесом. Искаженное ненавистью лицо с расплющенным в лепешку носом и узкой щелью рта с острыми зубами. Юноша никак не ожидал увидеть его тут. Бесы должны быть на севере, в армиях Повелителей, а не здесь, на юге, под стенами Урдха.
   Но времени на раздумья не оставалось. Бес рубанул коротким мечом, и Релкин едва успел отскочить. Налетев на стену, юноша прыгнул на своего противника, но тот ловко отразил удар его кинжала и свободной рукой схватил юношу за горло.
   Бес уже взмахнул мечом, намереваясь прикончить северянина, когда удар по шлему заставил его на мгновение отвлечься. Этого оказалось достаточно. Извернувшись, Релкин ударил беса коленом в живот и вырвался на свободу.
   Краем глаза он заметил Свейна. Тот подмигнул, но Релкину было уже не до обмена любезностями. Оправившийся бес снова устремился в атаку, и юноша едва успел парировать удар меча своим кинжалом.
   По правде говоря, кинжал не самое лучшее оружие против меча, даже короткого. Бес нанес новый удар, Релкин увернулся и неожиданно обрушил на голову врага свою лампу. Горящее масло потекло по шее беса. Тот взвыл, и Релкин, пользуясь удобным моментом, по рукоять всадил ему кинжал в живот.
   А из туннеля толпой валили закованные в стальные латы сипхисты. Обходя сражающихся, отборные части врага пытались зайти драконам в тыл. Какой-то миг им противостояли одни лишь вооруженные кинжалами дракониры, но потом на помощь мальчишкам пришли воины-марнерийцы.
   Бой стал необычайно горячим. Большинство ламп погасло, и в подкопе воцарился полумрак. В темноте, в толчее было не отличить друга от врага.
   Несколько секунд Релкин простоял бок о бок с парой сипхистов. В их горящих глазах юноша не видел разума. Только ненависть. Сжатые толпой сипхисты не могли даже поднять рук. Впрочем, и юноша тоже никак не мог высвободить свой кинжал. А потом проходивший мимо глиняный великан, как щенят, раскидал их в стороны.
   Размахивая тридцатифутовым молотом, он обрушился на прикрывающихся щитами марнерийцев. Мечи впивались в глиняную плоть, но не могли остановить чудовище.
   Взметнувшийся молот раскроил череп еще одному северянину, и Релкин, не выдержав, что есть силы всадил свой кинжал в ногу великана. В следующий миг монстр шагнул, вырвав рукоять кинжала из рук юноши. Он словно и не заметил удара.
   Релкину не хотелось потерять свой клинок. Он успел привыкнуть к нему, полюбить и поэтому, пригнувшись, прыгнул за великаном. Тот не видел юноши, но, отводя руку для нового удара, случайно задел Релкина локтем по затылку. У драконира даже искры посыпались из глаз. Он зашатался, словно пьяный, и тут чей-то меч ударил его по шлему. Потеряв сознание, Релкин рухнул лицом в грязь.
   Пришел в себя он очень не скоро. А очнувшись, обнаружил, что лежит на носилках, без шлема, с повязкой на голове. Потрогав пальцами бинты, юноша почувствовал засохшую кровь.
   Громкое шипение заставило его повернуть голову. В темноте над ним нависла черная тень с до боли знакомыми очертаниями.
   — Это хорошо. Мальчишка проснулся. Я долго ждал.
   — Что со мной случилось?
   — Длинный кровавый бой. Мы уничтожили туннель.
   — Где я?
   — Госпитальный шатер. Они принесли тебя сюда, а мне ничего не сказали. Но я обыскал весь подкоп и мальчишки нигде не нашел. Значит, он жив, решил я.
   — Это совсем неплохо, не так ли?
   — Клянусь ревом предков, это хорошо. Мальчишка бесполезный, это так, но начинать с другим еще хуже.
   Релкин хотел подняться, но голова заболела так, что Он со стоном повалился обратно на носилки. Он не помнил, как его ранило. Темнота, сипхисты, глиняный великан, кинжал в ноге монстра, удар, он пытается встать — и темнота. Ему повезло, что он остался в живых. Мысленно Релкин вознес благодарственную молитву Великой Матери. И сразу вслед за этим виновато поблагодарил и старых богов. Не угадаешь ведь, кто из них за ним присматривает, правда?
   — Бесполезный мальчишка будет лежать и отдыхать. Дракон о нем позаботится.
   Релкин тяжело вздохнул при мысли об этой заботе, но предпочел промолчать.
   Вскоре он уже крепко спал.

Глава 37

 
   Имперские зернохранилища находились в трех громадных зданиях без единого окна из красно-коричневого обожженного кирпича. Они располагались на Фетенской улице, там, где она заворачивала на запад Обычно здесь царило оживление. Тут всегда толпились торговцы и их рабы, носильщики и императорские евнухи.
   С тех пор как легионеры Аргоната захватили зернохранилища, тут стало неестественно тихо и пустынно. Сотня копьеносцев и на дух не подпускала сюда никого из торговцев. На черном рынке цена зерна взлетела до небес.
   Никто больше не мог, заплатив страже, приобрести лишний хлеб или эль.
   Город дрожал от гнева аристократов. Вельможи обратились с петицией к Императору, который, призвав Рибелу, повелел немедленно вернуть зернохранилища под контроль урдхской бюрократии. Ведьма отказалась, и Императору пришлось передать этот ответ тем, кого не устраивали новые, жесткие пайки.
   Суровые легионеры на месте казнили первых воров, предупредив, что так будет с каждым, кто рискнет забраться в хранилища. Такое же наказание они обещали и тем, кто вздумает подкупить охрану. Урдхцы недоуменно пожимали плечами.
   Несмотря ни на что, кое-кто все-таки попытался предложить воинам взятку за возможность поживиться зерном. Легионеры взятку не взяли. Это был вопрос принципа. Ну и кроме того, за ними бдительно следила погодная ведьма. Те же, кто пытался их подкупить, были публично высечены.
   Этот случай поверг город в шок. Враждебно настроенные горожане швыряли в солдат камнями и конским навозом.
   Тогда генерал Пэксон, созвав самых знатных вельмож, предупредил, что, если подобные враждебные выходки не прекратятся, аргонатские легионы оставят Урдх.
   Пусть тогда горожане сами разбираются с сипхистами.
   Слухи об этой угрозе мигом расползлись по городу. Открытые оскорбления легионеров сменились скрытым недовольством. Горожане не привыкли к лишениям, и, как это зачастую бывает, во всех своих бедах они винили северян.
   Получив власть над хранилищами, Пэксон наконец сумел досыта накормить драконов. К этому времени все в легионах уже видели глиняных великанов, и потому такое решение генерала было встречено с пониманием.
   Каждый день дракониры Стодевятого отправлялись на Фетенскую улицу за дневным пайком для своих питомцев. Им приходилось брать с собой небольшую тележку, запряженную парой мулов.
   Третий день после сражения в подкопе ничем не отличался от остальных.
   Усталые мальчишки приехали к входу в хранилища. Там им выдали причитающиеся Стодевятому мешки с овсом и пшеницей. Единственным украшением будущей каши должны были стать несколько высохших репок да кучка лука из императорской оранжереи. По крайней мере, драконы смогут набить брюхо.
   Релкин все еще щеголял с забинтованной головой, но, во всяком случае, он уже встал на ноги.
   Куртку его, несмотря на чистку, все еще покрывали кровавые пятна. Брюки порвались на коленях. Даже повязка на голове, и та была грязной. Впрочем, глядя на своих товарищей, Релкин видел, что они выглядят ничуть не лучше. Свейн из Ривинанта тоже ходил с забинтованной головой, а сквозь разорванный ворот рубашки виднелась еще одна повязка — на груди. Лицо Томаса Черный Глаз покрывали многочисленные ссадины и кровоподтеки — его ударили в лицо щитом. Шим ходил со сломанным носом, а Моно хромал. Рваная, потертая одежда ясно отражала тяготы подземных боев.
   Стражники проверили записи, и мальчишки принялись грузить мешки на свою повозку. Они как раз таскали зерно, когда к хранилищу подъехало несколько всадников. Согнувшийся почти пополам под шестидесятифунтовым мешком, Релкин даже не поднял головы. Но вот он скинул груз на повозку и, оглянувшись, увидел перед собой капитана Кесептона. Они обнялись.
   — Слава Великой Матери, ты остался жив, — сказал капитан, внимательно разглядывая юношу. — Тебе повезло. Лагдален сказала, что ты лежал в лазарете.
   Она навещала тебя, но ты спал. Впрочем, твой дракон был там и подробно рассказал ей о твоем состоянии.
   — Лагдален навещала меня? Базил мне ничего не рассказывал. Жаль, что я ее не видел.
   — Мы никогда не забудем то, что вы для нас сделали, — с чувством сказал капитан, крепко стискивая плечо Релкина. — Считай, что я обязан вам жизнью.
   Тарчо наверняка вас отблагодарят… Впрочем, к тому времени вы уже, наверно, станете легендой аргонатских легионов.
   Релкин смущенно уставился в мостовую. Ему было неловко перед своими товарищами.
   — Мы очень волновались, когда узнали о сражении в подкопе, — продолжал Кесептон. — Особенно когда услышали, что ты ранен.
   — Это был горячий бой, — сказал Релкин. Остальные дракониры согласно закивали головами. — Хуже даже, чем Селпелангум.
   — Но Стодевятый снова сделал свое дело, — чуть громче, как бы обращаясь ко всем драконирам, заметил Кесептон.
   Юноши с гордостью посмотрели друг на друга.
   — Драконы сражались как демоны, — заметил кто-то из них. — Вы бы только видели…
   — Я слышал, — кивнул капитан. — А еще рассказывали, что их дракониры тоже дрались отчаянно и что им изрядно досталось.
   — Все на ногах, капитан, — сказал Релкин.
   — Крепкие ребята, так мне и говорили, — улыбнулся Кесептон, отводя Релкина в сторону. — Драконир, — начал он, — я хочу, чтобы ты, отвезя зерно, посетил лазарет. Эту повязку давно пора сменить.
   — Капитан?
   — К тому же там сегодня дежурит Лагдален. Она была бы рада тебя увидеть.
   — Да, капитан, — просиял Релкин. — Так точно.
   Стук копыт прервал их разговор. К хранилищу подъехала еще одна группа офицеров. Среди них Релкин заметил самого генерала Пэксона. Полагая, что лишняя проверка никогда не помешает, генерал частенько без предупреждения наведывался к зернохранилищу.
   Вот и сейчас, спешившись, он самолично проинспектировал книгу учета. Потом вышел к заканчивающим погрузку драконирам.
   — Молодцы, ребята, — приветствовал он парней. — Стодевятый снова показал, что он лучший отряд во всем легионе! И я рад, что ты уцелел, юный драконир, добавил он, обращаясь к Релкину. — Слышал, тебя ранили.
   — Так точно, но я уже на ногах.
   — Отлично, хотя тебе надо что-то сделать с формой. Так ходить нельзя.
   — Так точно, генерал. Пэксон улыбнулся:
   — Скажи мне лучше, как поживает наш друг Пурпурно-Зеленый?
   — Похоже, он еще не до конца привык к жизни в легионе. И еда ему кажется слишком однообразной.
   — Боюсь, что так оно и есть. Впрочем, теперь он ест хотя бы регулярно, не так ли?
   — Да.
   — А как его ноги? Дикие драконы больше привыкли летать, чем маршировать по дорогам..
   — Мы решили эту проблему. Я уговорил его надеть сандалии. Сделал их еще в форте Далхаузи.
   — Сандалии, говоришь? Хитро придумано. Так держать, драконир, так держать.
   — И Пэксон повернулся к Кесептону:
   — Капитан, можно вас на пару слов? Мне надо передать сообщение госпоже Рибеле.
   Кесептон и Пэксон отошли в сторону, а Релкин со своими друзьями отправился обратно в казармы. Стоящие у хранилища солдаты с уважением поглядывали на юношу — не каждый день генерал запросто беседует с рядовым дракониром.
   Релкин шел и думал о том, что сказал капитан Кесептон. К возвращению, мол, они с Базилом станут легендой. Впрочем, до этого еще следовало дожить. Учитывая стоящую за стенами орду, перспектива возвращения домой казалась несколько туманной.
   Они везли повозку с зерном, и урдхцы, встречающиеся им по дороге, смотрели на них с ненавистью. Проклятия неслись им в спины. Но дракониры не обращали на это внимания. Вернувшись, они сгрузили продукты у костра поваров, а сами направились за водой.
   Покончив со своей миской вареного овса с луком, Релкин поспешно поднялся на крепостную стену. Посмотреть, что и как.
   — У них все готово, — сказал Моно, успевший забраться сюда раньше Релкина.
   — Я вижу, — кивнул Релкин.
   Последняя башня на их участке стены была закончена. Стук молотков стих.
   Шестидесятифутовая махина стояла на четырех громадных колесах. Впереди и с боков ее прикрывали мокрые шкуры, а крепкая крыша была устлана медными листами.
   В ширину в верхней части она достигала тридцати футов.
   — Ждать осталось недолго, — сказал Релкин. При виде этих башен ему становилось не по себе.
   Четыре башни. Глиняные великаны, волной идущие по штурмовым мостикам. А за ними — орда сипхистов.
   — Драконам придется нелегко. Они и так здорово вымотались.
   Из-за башен выпалила вражеская катапульта, и громадный камень с грохотом обрушился в крепостной двор.
   — Боюсь, отдохнуть им не удастся.
   Под свист дудок на поле появился отряд рабов. Люди, запряженные в ярмо, словно рабочий скот, а за ними бесы, одетые в черные туники Падмасы. Релкин содрогнулся. Повелители и не думали скрывать свое участие в гражданской войне Урдха. Сперва бесы, а теперь вот и глиняные люди. Урдхская магия никогда не смогла бы создать этих великанов. Нет, они были творением силы куда более страшной, чем та, какой владели все местные знахари, жрецы и колдуны. Если драконы не устоят, то, скорее всего, не устоят и стены, и тогда знаменитый сирота из Куоша может не думать больше о своем будущем.
   Буквально за несколько минут рабов приковали к длинным шестам за башнями.
   Защелкали кнуты, заревели бесы, и осадные башни двинулись в путь. Сперва медленно, потом все быстрее и быстрее они покатились к городу.
   На стенах послышались проклятия. Легионеры спешно занимали боевые позиции.
   Но тут бесы проревели новый приказ, и башни замерли. Рабы повернулись и под свист кнутов потащили башни прочь. Атака пока откладывалась.
   А на другом конце города, среди густых садов, за своей собственной сорокафутовой стеной, стоял Императорский Город, крепость в крепости. Тут-то капитан Холлейн и искал Великую Ведьму.
   Сперва он прошел в Имперский Зал Приемов, но Рибелы там не оказалось.
   Тогда Кесептон поискал ее в комнатах по соседству с тронным залом. Ведьма частенько бывала тут — так она могла оставаться рядом с Императором и в то же время не маячить на виду урдхских вельмож. Благодаря Рибеле, в управлении Империей Урдха произошли некоторые, весьма существенные изменения. Теперь обратиться к Императору можно было в любое время. Больше он не торчал часами в своем гареме, не пьянствовал сутки напролет. Впервые за все годы своего правления Бэнви Шогимиссар вел себя так, как и подобает настоящему монарху.
   Однако, если верить евнухам, в комнатах у тронного зала Рибелы тоже не было. Под конец, когда Кесептон показал им печать генерала Пэксона на принесенном им донесении, они посоветовали ему посмотреть на крыше дворца. Там, на северо-западной оконечности крыши, обращенной к далекому Дзу, Кесептон и нашел Рибелу. Она стояла одна-одинешенька, а у ее ног копошилась небольшая стайка мышей.
   Можно ли обратиться к ней? Что если она как раз сейчас творит какую-то сложную магию и он ей помешает? Кесептон заколебался, и тут Рибела сама повернулась к нему.
   — Госпожа Рибела, у меня для вас сообщение от генерала Пэксона.
   — Какое, капитан Кесептон?
   — Вот оно. — И капитан передал ведьме запечатанное письмо.
   Рибела быстро поглядела в свиток и снова устремила взор на Кесептона.
   — Здесь говорится, — сказала она, — что генерала Гектора перенесли на яхту «Гастес». Она скоро покидает порт.
   — Ага… — протянул Кесептон, не зная, чего от него ждут.
   — Вы хотите, чтобы я отправила вашу жену в Марнери на этой самой яхте, продолжала ведьма. Кесептон лишился дара речи.
   — Боюсь, я пока не могу отпустить Лагдален из Тарчо. Она мне еще нужна.
   Лагдален так молода, но уже так много пережила. Теперь она мать, и ей пришлось оставить свою новорожденную дочку в чужих руках. Неужели ведьма не понимает, что это такое? Неужели в ней не осталось совсем ничего человеческого?
   — Я знаю, что это для вас очень больной вопрос, но сейчас вы должны помнить прежде всего о своем долге. Моя миссия в Урдхе еще не закончена, и для ее успешного завершения мне нужен кто-то с опытом Лагдален.
   — Но она еще так молода, — запротестовал капитан.
   — Она старше многих дракониров, — напомнила ему ведьма. — Она честно служит нашему делу, и ради него ей и вправду уже пришлось многое вынести. Не умаляйте ее Трудов вашими мужскими заботами.
   Капитан вспыхнул, но Рибела уже протягивала ему ветвь мира.
   — Капитан, я смогу заменить Лагдален уже через неделю. Кунфшонский флот сейчас огибает Мыс Опасный. Шесть белых кораблей, настоящая армада. У них на борту припасы и легион с Островов, а также, на флагмане «Ель», находится та, кто займет место Лагдален.
   Кесептон вздохнул. Еще неделя опасности. Неделя, за которую Ламина может стать сиротой. И эта ведьма думает, что он будет доволен. Впрочем, лучше сделать вид, что так оно и есть.
   — Спасибо, госпожа Рибела.
   — Когда-нибудь Лагдален станет гордостью нашей Службы. Мне кажется, у нее настоящий талант к нашей работе.
   — Госпожа, она оставила вашу службу.
   — Уверена, капитан, что это только временно. Женщина вроде вашей Лагдален в жизни может сыграть много ролей. Сейчас она ваша жена и мать вашего ребенка.
   Но со временем, я не сомневаюсь, она найдет себе другие обязанности. Лессис не ошиблась в выборе.
   Для капитана Кесептона эта похвала звучала как смертный приговор.
   — На следующей неделе еды наконец станет вдоволь. Вслед за «Елью» плывут «Овес» и «Рожь» — самые крупные суда, какие только у нас есть.
   — Это хорошие новости. Я надеюсь только, что к тому времени, когда они бросят якорь в гавани Урдха, мы еще будем живы. Враг скоро перейдет в атаку.
   Остановить его будет очень непросто.
   — Вы должны это сделать.
   Чего-чего, а силы воли Рибеле было не занимать. Возвращаясь на свой пост у Восточных ворот, Кесептон размышлял над тем, хватит ли одной силы воли, чтобы удержать стены, когда их начнут штурмовать глиняные великаны.
   Релкин успел добрался до лазарета до того, как Лагдален закончила работу.
   Сидя за столом, девушка разбирала свежевыстиранные бинты. Выглядела она усталой, но, увидев юношу, вскочила и крепко обняла его и меньше чем за минуту задала ему, наверно, дюжину самых разных вопросов.
   Пришлось Релкину вкратце рассказать о схватке в подкопе и о своем ранении.
   — Юный герой из Куоша выжил после еще одной встречи со смертью, улыбнулась она.
   Взгляд девушки остановился на грязной повязке, украшавшей голову юноши.
   — Ее надо сменить, — твердо сказала она.
   — То же мне приказал и капитан Кесептон.
   — Разумеется, мне следовало бы догадаться. Сам ты никогда бы не додумался прийти в лазарет. Впрочем, несмотря ни на что, выглядишь как всегда.
   — Ничего, сражаться я могу. Мы остановим их. — Релкин старался говорить уверенно, но внутри бился холодный мотылек страха. Враг будет атаковать. Не раз и не два, а до тех пор, пока не возьмет город. Или пока не погибнет под его стенами. — Я слышал, через неделю к нам придет подкрепление.
   — Да, шесть больших белых кораблей. Они везут продукты и целый легион из Кунфшона. Надо продержаться. Иначе нельзя.
   — Если придется, — сказала девушка, — мы все выйдем на стены.
   — Лагдален из Тарчо умеет держать в руках меч, — улыбнулся Релкин. — Я тому свидетель.
   Девушка улыбнулась. За последнее время она научилась многому такому, что раньше показалось бы ей совершенно немыслимым.
   — Если придется, я возьмусь и за меч.
   — Ты слишком много работаешь, Лагдален, — сказал Релкин. — И вид у тебя усталый. Шла бы ты лучше спать.
   — Я пойду, как только заберут генерала Гектора. Знаешь, его отправляют домой на пришедшей вчера яхте.
   Релкин уже видел маленький белый кораблик, накануне бросивший якорь в Урдхской гавани. Высокие мачты, изящный силуэт, это суденышко было легким и быстрым. Благодаря малой осадке оно обладало высокой маневренностью на мелководье. Если кто и сможет прорваться сквозь заслоны речных пиратов, то это «Гастес».
   — Говорят, что генерал уже никогда не проснется.
   — Не знаю, Релкин, может, это и правда. Но лучше, чем на Кунфшоне, помочь ему не смогут нигде.