Райан Нэн. Люби меня всю ночь

   Хелен беспокойно расхаживала за дверью. Сложив руки за спиной, она мерила шагами коридор. Чарли, понаблюдав за ней, тоже сложил руки за спиной и принялся расхаживать взад-вперед. Доминик, неподвижно сидевший на залитом солнцем полу, следил за ними, всем своим видом давая понять, что думает об этом дурацком занятии.
   Появился доктор Ледет, сообщивший, что резкий подъем температуры был вызван небольшим заражением. Он тщательно промыл воспалившуюся рану, и можно надеяться, что она больше не причинит Курту неприятностей.
   Затем доктор похвалил Хелен и Чарли:
   – Похоже, вы двое неплохо ухаживали за больным.
   Кивнув, Чарли гордо сообщил:
   – Мы не отходили от него ни на минуту. Даже спали с ним.
   Хелен едва не упала в обморок.
   – Чарли хочет сказать, – поспешила объяснить она, – что он спал в одной комнате с отцом.
   Доктор хмыкнул и потрепал ее по плечу:
   – Успокойся, детка. Я и не думал, что один из вас забрался в постель моего пациента.
   Щеки Хелен загорелись.
   – Нет, конечно, нет, – сказала она, избегая его взгляда. Прочистив без всякой нужды горло, она принялась рассказывать доктору, как они с Чарли обтирали Курта спиртом, чтобы сбить температуру.
   – И это помогло, – заверил ее доктор.
   Вскоре доктор отбыл, пообещав заехать через несколько дней. Джолли оставался ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы управиться с самыми срочными хозяйственными делами, затем тоже уехал домой, таинственным образом отказавшись от приглашения к обеду. Хелен никогда не слышала, чтобы Джолли отказывался от еды. Уж не заболел ли он? Ее беспокойство возросло, когда Джолли не появился на ферме на следующий день.
   И через день тоже.
   На самом деле Джолли Граббс чувствовал себя отлично.
   Просто он был уверен, что всем троим – Курту, Хелен и Чарли – пойдет на пользу, если они побудут вместе без посторонних.
   Плачевное состояние Курта могло обернуться настоящим благословением, направив развитие событий в нужное русло. Джолли полагал, что Курту не помешает небольшой толчок. Да и Хелен тоже. Парочка провела целое лето, старательно избегая друг друга, боясь того, что может случиться.
   Что ж, теперь они лишены такой возможности.
   Джолли хмыкнул, сожалея, что не может превратиться в муху. Тогда бы он видел и слышал, что происходит в комнате для гостей в доме Хелен.
   Хелен почти не замечала отсутствия Джолли. Была слишком занята, ухаживая за Куртом.
   Их навестили шериф Купер и Эм Элликот, выразили сочувствие в связи с постигшей их бедой. Они привезли большую корзину с едой и букет свежесрезанных цветов. Ненадолго заглянули к Курту, не желая утомлять больного. Когда Эм и Хелен вышли из комнаты, Куп задержался, но спустя минуту присоединился к женщинам на веранде.
   Хелен налила ледяной лимонад из стеклянного кувшина и вручила первый стакан рыжеволосому шерифу.
   – Куп, он рассказал тебе, что случилось? Кто его избил?
   – Нет. – Куп покачал головой. – Я пытался выяснить, кто это сделал и почему, но он был не слишком разговорчив. Клянется, что сам начал драку. – Он прислонился к перилам и сделал глоток лимонада.
   Вздохнув, Хелен повернулась к Эм и тоже протянула ей стакан лимонада. Та нарочно взяла его левой рукой. Только сейчас Хелен заметила бриллиантовое обручальное кольцо, сверкавшее на ее пальце, и чуть не выронила кувшин с лимонадом. Поспешно вручив его Купу, она восторженно уставилась на подругу, которая, смеясь, поднялась со стула.
   Молодые женщины обнялись, подпрыгивая и заливаясь смехом. Куп стоял рядом с кувшином в руках и смущенно улыбался, качая рыжей головой.
   Чарли, озадаченно взиравший на обнимающихся женщин, перевел взгляд на шерифа:
   – Все-таки странно они ведут себя иногда.
   Куп, хмыкнув, кивнул:
   – Это ты верно подметил, Чарли. – Его бирюзовые глаза весело искрились.
   – Я так счастлива за вас! – воскликнула Хелен. Отступив на шаг, она взяла Эмму за руку, чтобы полюбоваться сверкающим камнем. Затем стремительно повернулась к шерифу, обвила рукой его стройную талию и пылко произнесла: – Поздравляю, Куп!
   – Спасибо, Хелен, – смущенно отозвался он, похлопав ее по спине.
   Хелен снова повернулась к Эмме и обняла за плечи.
   – О, Эм! Это замечательно!
   За этим последовали новые объятия и слезы, оживленное обсуждение рождественской свадьбы с Эм в белом атласном платье и Хелен в переливающемся розовом бархате в качестве подружки невесты.
   Вскоре обрученная пара собралась домой. Хелен и Чарли проводили их до кареты, поблагодарили за визит и долго махали вслед экипажу, катившему прочь в сгущающихся сумерках.
 
   Долгие сентябрьские дни, пока Курт выздоравливал, стали, как ни странно, приятным периодом в их жизни. Подобно большинству женщин, Хелен была прирожденной наседкой. Уход за раненым Куртом настолько отвечал ее внутренним потребностям, что, как только он оказался вне опасности, она наслаждалась каждым мгновением.
   Курту же, как и большинству мужчин, никогда не надоедало, что вокруг него хлопочет и суетится красивая и нежная, несмотря на некоторую склонность командовать, женщина.
   Чарли тоже наслаждался этими теплыми осенними деньками, когда они постоянно находились вместе. Он помогал Хелен буквально во всем. Стоял на подхвате, когда она кормила его отца. Орудовал собственной намыленной тряпочкой, когда она мыла Курта в постели. Давал советы, когда она его брила. Наблюдал, как тот держит в горячей воде свою ногу.
   А в полуденную жару обмахивал отца выцветшим веером, пока Хелен читала им вслух.
   Это началось после того, как однажды, через пару дней после избиения Курта, Хелен поинтересовалась, не хочет ли он, чтобы она почитала ему. Получив утвердительный ответ, она выбрала в высоком книжном шкафу несколько переплетенных в кожу романов Вальтера Скотта.
   Послеполуденное чтение быстро стало такой же частью их ежедневной жизни, как и утреннее омовение Курта. А также перевязки, еда в постели и почесывание спины и ног Курта, сопровождавшееся его довольными стонами. И сотни других интимных мелочей, которыми они занимались вместе каждый день.
   Именно в те первые тревожные часы и последовавшие за ними более спокойные дни, когда Курт пошел на поправку, у Хелен стало появляться ощущение, будто они одна семья. Она всем сердцем привязалась к Чарли и постепенно влюблялась в его мужественного красавца отца.
   Сама мысль, что это чудесное время рано или поздно закончится, была ей невыносима. В глубине души Хелен хотелось, чтобы Курт не поправлялся так быстро, чтобы эти безмятежные сентябрьские дни тянулись вечно.
   Стоя на веранде, она задумчиво смотрела на свои поля. В ярких лучах солнца зеленели высокие стебли кукурузы и золотились колосья пшеницы. Везде, куда ни кинь взгляд, виднелись созревающие плоды их тяжких трудов.
   Близилось время жатвы.
   Не за горами тот день, когда урожай будет собран и продан. Она сможет расплатиться с Куртом, и он уедет. Вместе с Чарли. Отец и сын покинут Алабаму и исчезнут из ее жизни. Вернутся в Мэриленд.
   К себе домой.
   И она снова останется одна.
 
   Время летело с головокружительной быстротой.
   С того дня, как Курта жестоко избили, прошло более двух недель, и теперь он шел на поправку.
   Курт чувствовал себя неловко, продолжая валяться в постели, но все его поползновения подняться Хелен пресекала, строго выполняя предписания доктора Ледета.
   Впрочем, Курт особенно и не спорил. Он наслаждался отдыхом. После долгих военных лет, когда постоянно приходилось терпеть голод, грязь и усталость, приятно было нежиться на мягкой перине окруженному заботами красивой женщины, которая подавала ему еду в постель и омывала его исстрадавшееся тело нежными руками.
   Так недолго и избаловаться.
   Курт вздохнул, положил руки под голову и устремил взгляд в открытые французские окна. За широкой белой верандой и буйными зелеными зарослями, покрывавшими прибрежные скалы, на ярком сентябрьском солнце ослепительно сверкали темно-голубые воды залива.
   Улыбнувшись, Курт подумал, что мог бы лежать так вечно, созерцая этот восхитительный пейзаж.
   Единственное, чего ему не хватало для счастья, это чтобы Хелен лежала рядом, в его объятиях.
   Дверь распахнулась. Курт резко повернул голову, ожидая увидеть Хелен, но, к его разочарованию, в комнату влетел Чарли.
   – Заходи, составишь мне компанию, – улыбнулся он сыну. – А то я соскучился.
   – Я потому и пришел, – сказал Чарли, подтащив скамеечку к кровати. Забравшись на постель, как заправский акробат, он перелез через отца и присел на корточки. – Хелен печет тебе сюрприз.
   – Правда? – Курт ласково положил руку на голую коленку мальчика. – И что же это?
   Чарли хитро прищурился:
   – Не могу сказать. Хелен не разрешила.
   Курт кивнул, принюхиваясь к запахам, долетавшим из кухни:
   – Пахнет вкусно.
   – Хелен позволила мне вылизать миску, – сообщил Чарли. Тут он вспомнил, что Хелен каждый день примерно в это время читает Курту вслух, и поинтересовался: – Хочешь, я тебе почитаю?
   – Да, пожалуйста, – ответил Курт. Точно так же он отвечал Хелен.
   Чарли хихикнул, закинул руки за голову и сплел пальцы на затылке.
   – Папочка, я же не умею читать. Джолли еще не поучил меня.
   – Не научил, – мягко поправил Курт. – Ладно, это не важно. Может, расскажешь что-нибудь?
   – А что?
   – Что хочешь. Придумай какую-нибудь увлекательную историю, а я охотно послушаю.
   У Чарли было богатое воображение. Он рассказывал, блестя глазами и энергично жестикулируя.
   Курт слушал, откинувшись на подушки и закрыв глаза. Но повествование становилось все более неправдоподобным, и его мысли постепенно обратились к тому дню, когда они с Чарли прибыли на ферму Хелен. Казалось, это случилось вчера. А ведь прошло уже четыре месяца.
   Была ранняя весна. А теперь уже осень. Курт испытывал законную гордость, глядя на созревающий урожай и улучшения, которые он произвел на этой запущенной ферме.
   Курт улыбнулся. Когда урожай будет продан, Хелен легко заплатит налоги и еще останется при деньгах. Она уже поговаривала о том, чтобы покрасить дом, обновить занавески на кухне, купить красивое покрывало, которое она видела в Мобиле прошлой зимой.
   Улыбка Курта увяла, он тяжело вздохнул. Да, скоро у Хелен появятся деньги. Она заплатит ему, и они с Чарли отправятся домой, в Мэриленд.
   Еще недавно он ничего так не хотел, как вернуться домой, на конеферму Данстона, где в один прекрасный день у него появится собственная ферма, собственная земля и собственный дом.
   Но что за дом без хозяйки? Без Хелен?
   Он не хочет возвращаться. Не хочет покидать Алабаму. Не хочет покидать ее. Его нежную, прекрасную Хелен.
   – …и тут… здорове-е-енное чудище…
   Чарли все еще рассказывал свою историю, когда в комнату вошла Хелен. Босая, с волосами, закрепленными на макушке перламутровой заколкой, она несла поднос с тремя стаканами охлажденного молока и тремя большими кусками шоколадного кекса, покрытого толстым слоем глазури.
   Чарли тут же забыл о своей истории и захлопал в ладоши, когда Хелен, вручив поднос Курту, забралась на постель и уселась, расправив длинные юбки над скрещенными ногами. Мальчику казалось необыкновенно забавным, что они втроем сидят на постели, болтают и смеются, поглощая шоколадный кекс.
   Но, съев свой кусок, Чарли заскучал. Не прошло и нескольких минут, как он убежал на улицу, громко призывая Доминика. Хелен по настоянию Курта задержалась.
   Обхватив руками колени, она сидела в изножье кровати, прислонившись к высокой резной спинке. Они непринужденно болтали, наслаждаясь близостью, возникшей между ними за время выздоровления Курта.
   Слушая его низкий чарующий голос, Хелен изучала его смуглое лицо, отметив, что оно почти вернулось к своему обычному состоянию. Вокруг правого глаза еще оставался небольшой синяк, и не совсем зажила ссадина под левой бровью. Но его привлекательность полностью восстановилась. Еще неделя, и исчезнут последние следы кровавого побоища.
   Взгляд Хелен переместился на его голую грудь. Из-за непрекращающейся жары Курт предпочитал обходиться без ночной рубашки. Как и на лице, синяки и ссадины практически исчезли, за исключением самого глубокого пореза пониже сердца – того самого, который воспалился. Его прикрывала повязка, но Хелен знала, что до конца жизни у Курта останется небольшой шрам.
   Испытывая соблазн снять чистую белую повязку и прижаться губами к медленно заживающей ранке, Хелен небрежно поинтересовалась:
   – Вам не кажется, что пора наконец рассказать о случившемся?
   Поскольку они говорили о вещах, не имевших отношения к драке, Курт был явно озадачен вопросом.
   – Что вы имеете в виду?
   – Драку в городе, которая едва не стоила вам жизни.
   – Ради Бога, Хелен, разве я выгляжу как человек, который чуть не умер?
   – И все же я хотела бы знать, что случилось.
   – Что случилось? Я ввязался в пьяную ссору, и меня избили. Как видите, все очень просто. – Он улыбнулся.
   Хелен тоже улыбнулась. Какой лжец!
   – С кем? – спросила она. – И кто начал драку?
   – Я не спрашивал его имени, – невозмутимо отозвался Курт. – Но первым удар нанес я.
   – Вы начали драку? И ударили первым?
   Курт кивнул.
   – Но почему? Почему вы это сделали?
   Курт откинулся на подушки.
   – У меня не было выбора, Хелен, – с улыбкой произнес он.
   – Не было? – удивилась она. – Почему?
   – По-моему, вам лучше об этом не знать. – Курт покачал головой.
   – Но я хочу знать. Рассказывайте!
   – Ну… один тип – этакое здоровенное уродливое животное – позволил себе неделикатное замечание. – Он вскинул бровь.
   – Неделикатное замечание? – повторила Хелен, нахмурившись. – Что именно он сказал?
   Лицо Курта осветилось озорной усмешкой.
   – Назвал меня ослиной задницей.

Глава 37

   Голубые глаза Хелен округлились. Она настолько опешила, что на секунду лишились дара речи, изумленно уставившись на Курта.
   Но, увидев дьявольские искорки в глубине его зеленых глаз, перевела дух и тоже улыбнулась. Когда же заразительная улыбка Курта стала шире, Хелен рассмеялась.
   Курт тоже рассмеялся. Они сидели на пуховой постели и покатывались со смеху. Внезапно ситуация показалась им невероятно забавной. Начав смеяться, они никак не могли остановиться.
   Хелен так смеялась, что на глазах у нее выступили слезы. Держась за живот, она без сил повалилась на спину в изножье кровати, зажмурившись и дрыгая ногами, как ребенок.
   Наконец, немного успокоившись, открыла глаза, повернула голову и взглянула на Курта. Это вызвало новый приступ смеха. Плечи Курта тряслись, он задыхался, кашлял и вытирал слезы. Высунув из-под простыни левую ступню, он легонько пнул Хелен в бедро.
   Всхлипывая от смеха, она схватила его за лодыжку.
   – О-о-о, – театрально застонал Курт, все еще смеясь. – Эй, поосторожнее, это моя больная нога.
   – О Боже! – Хелен мигом отпустила его ногу. Смех замер у нее на устах, она подскочила на постели и, откинув простыню, принялась осматривать его лодыжку. – Я сделала вам больно, Курт? Честное слово, я не хотела…
   – Нет, я пошутил, – поспешно сказал он, шевеля пальцами ног и поворачивая ступню так и этак. – Видите? С суставом все в порядке.
   Хелен вскинула на него обеспокоенный взгляд.
   – Вы уверены? Я умру, если по глупости навредила вам.
   Курт заглянул в ее прекрасные глаза, потемневшие от искренней тревоги, и почувствовал, как сердце перевернулось в груди.
   – Ах, моя дорогая, – промолвил он, протянув к ней руки. – Идите сюда.
   – Я так беспокоилась за вас, – сказала Хелен, двинувшись к нему на четвереньках, – так боялась. Я совершенно не представляла, что делать… не была уверена, что смогу позаботиться о вас должным образом… Мне казалось, что вы пострадали из-за меня, и это было так ужасно…
   – Ну-ну, милая, – нежно произнес Курт и привлек ее к себе. Заключив Хелен в объятия, он прижал ее голову к своей груди и положил щеку на ее макушку. – Вы были настоящим ангелом. Никто не мог бы сделать для меня больше, чем вы. У меня нет слов, чтобы выразить вам свою признательность. – Одна смуглая рука обнимала ее, другая, с двумя поврежденными пальцами, нежно гладила по спине.
   Хелен доверчиво лежала в его объятиях. Полностью расслабившись, она закрыла глаза и тихо вздохнула, касаясь губами его теплого плеча.
   – Вы действительно хорошо себя чувствуете? – спросила она.
   – Никогда в жизни не чувствовал себя лучше, – отозвался Курт. Прижавшись губами к ее золотистым волосам, он признался: – Сегодня я подумал, что хотел бы вечно лежать здесь, глядя на эту белую веранду, зеленые заросли и бескрайний голубой залив. Вот как сейчас.
   Хелен тоже хотела, чтобы все оставалось так, «как сейчас».
   – Здесь так тихо, спокойно!
   Не успели эти слова слететь с ее губ, как тишину и покой нарушили громкие крики Джолли Граббса и восторженные вопли Чарли, бросившегося навстречу своему обожаемому другу.
   Хелен соскочила с постели, пригладила волосы и поправила юбки, натянув сбившуюся простыню на ноги и грудь Курта, который про себя выругался, проклиная Джолли за несвоевременное появление.
   Нахмурившись, Хелен нетерпеливо указала на его ночную рубашку, выглядывавшую из-под подушки.
   – Скорее! Наденьте ее! – бросила она.
   – Но, Хелен, жарко же…
   – Вы слышали, что я сказала? – В ее голосе прозвучали панические нотки, и Курт понял, что она уже сожалеет о мгновениях их безобидной близости.
   К тому времени, когда Джолли и Чарли вошли в комнату, Курт успел облачиться в ночную рубашку, а Хелен чинно сидела у постели с раскрытой книгой на коленях. Когда Чарли и Джолли появились на пороге, ситуация прояснилась.
   Чарли, повернувшись лицом к Джолли и обхватив его за талию, стоял на его башмаках и хохотал.
   Хелен улыбнулась, вспомнив, как она точно так же каталась на больших ступнях дедушки Берка.
   Кивнув Хелен и Курту, Джолли проследовал в комнату и объявил:
   – Конечная остановка. Все пассажиры выходят. – Чарли спрыгнул с его ног. Джолли покачал головой и воскликнул: – Да, ты растешь так же быстро, как сорняк, парень! – Чарли гордо кивнул и остался рядом со стариком, держась за его руку, довольный, что тот наконец приехал.
   Хелен тоже была рада видеть Джолли. Отложив книгу, она поднялась и сжала его в коротком объятии.
   – Где ты пропадал? Тебя не было три дня, и мы уже забеспокоились.
   – Правда? – усмехнулся Джолли, обменявшись с Куртом рукопожатием. – Вот и хорошо. Будете по крайней мере ценить мою компанию.
   – Я тебя очень ценю, Джолли, – поспешил заверить его Чарли.
   – Спасибо, мой мальчик, – улыбнулся Джолли, шутливо дернув малыша за ухо. – В таком случае сбегай к колодцу и принести мне ковшик холодной воды. Я умираю от жажды.
   – Я мигом! – Чарли пулей вылетел из комнаты.
   – Садись, Джолли, – сказала Хелен. – Пока ты ждешь воду, я отрежу тебе кусочек шоколадного кекса. Только что испекла. Как тебе мое предложение?
   – Отлично, детка, только погоди минутку. – Джолли перевел взгляд на Курта. – Помните, я рассказывал о кулинарном конкурсе, который проводят каждый год в Бей-Минетте?
   – Конечно, – кивнул Курт.
   Боже, мысленно простонала Хелен. Она совсем забыла! Когда же это будет? Неужели скоро? Может, завтра? Может, Джолли для того и приехал, чтобы попросить Курта отпустить Чарли в Бей-Минетт на четырехдневное празднество? А вдруг Курт согласится? Тогда они останутся здесь вдвоем?
   – Кулинарный конкурс? – произнесла она. – Да, припоминаю. Но, как видишь, – Хелен сделала жест в сторону Курта, – мы не можем пойти. – Она затаила дыхание.
   – Как самочувствие, сынок? – Джолли повернулся к Курту. – В порядке? Доктор Ледет не говорил, когда разрешит тебе встать?
   – Я могу встать хоть сейчас, – заявил Курт. – Давно пора. Валяюсь в постели, словно беспомощный инвалид.
   – Хелен, что сказал док? Долго еще Курту лежать в постели?
   – Я жду доктора Ледета сегодня вечером или завтра утром. Не думаю, что он позволит Курту встать. Но как бы то ни было, о поездке в Бей-Минетт не может быть и речи.
   – Для вас двоих, – хитро улыбнулся Джолли и, словно не замечая, что Хелен нахмурилась, обратился к Курту: – Судя по вашему виду, вы чувствуете себя совсем неплохо.
   – Как новенькая монетка, – ухмыльнулся тот.
   – Отлично. Рад это слышать. – Джолли придвинулся ближе. – А теперь, пока малыш не вернулся, я хотел бы вас кое о чем попросить.
   – Валяйте, – сказал Курт.
   Хелен стиснула зубы, догадываясь, что задумал Джолли.
   – Разрешите мне взять с собой Чарли в Бей-Минетт. Я не спущу с него глаз, так что можете не волноваться. Кулинарный фестиваль – только предлог. Там будет полно юных озорников, с которыми он сможет играть. – Джолли помолчал, положив морщинистую руку на плечо Курта. – Сынок, мальчишкам нужно общаться со сверстниками. Чарли не видит никого, кроме нас троих, это никуда не годится.
   – Понимаю, – задумчиво сказал Курт. – Мы позаботимся об этом. Когда придет время.
   – Время пришло, – твердо заявил Джолли. – Я отбываю в Бей-Минетт послезавтра. Празднества начнутся в пятницу. У вас есть один день, чтобы обдумать мое предложение. – Он взглянул на Хелен. – Поездка пойдет ему на пользу, тебе не кажется?
   – Пожалуй, – ворчливо согласилась она, метнув на старика гневный взгляд.
   Но это не обескуражило Джолли. Он снова повернулся к Курту:
   – Соглашайтесь, капитан, и мы с Чарли переделаем все хозяйственные дела до отъезда.
   Курт перевел взгляд с Джолли на Хелен.
   – Я сделаю так, как скажете, – обратился он к ней.
   – Вы отец, – уклончиво отозвалась Хелен, в глубине души понимая, что поездка пойдет мальчику на пользу. – Вам и решать.
   – Пусть едет, – твердо заявил Курт. – Вы очень добры, дружище Джолли. Спасибо, что берете Чарли с собой. Он прекрасно проведет время.
   – Это точно, – просиял Джолли. – И я тоже.
   Услышав новость, Чарли пришел в такое возбуждение, что не мог говорить ни о чем другом. Повиснув на кресле Джолли, пока тот поглощал огромный кусок шоколадного кекса, он не умолкал ни на секунду, забросав старика вопросами. Не в силах дождаться начала волнующих событий, он взволнованно спрашивал, почему они не могут отправиться в путь прямо сейчас.
   Джолли доел кекс, шумно вздохнул и похвалил Хелен за выпечку. Затем повернулся к Чарли:
   – Потому что нам нужно много чего сделать до отъезда. – Он поднялся, поставил пустую тарелку на ночной столик и ткнул пальцем в Чарли. – Надевай башмаки, плутишка, пора приниматься за дело.
   Всю вторую половину дня мальчуган следовал за своим седовласым приятелем. Вначале они проверили цистерну, которая оказалась заполненной до верха мягкой дождевой водой. Затем Джолли сказал, что нужно наколоть дрова для готовки и обогрева. В ответ на возражение Чарли, что сейчас слишком жарко, чтобы греться, Джолли объяснил, что, если Хелен и Курт захотят помыться, им надо будет согреть воду.
   Они наполнили дровами ящик рядом с плитой и сложили поленницу на заднем крыльце. Натаскали несколько ведер свежей колодезной воды на кухню, чтобы Хелен не пришлось заниматься этим самой, и подоили Бесси. Чарли, которому удалось выдоить несколько струек молока, был так поражен этим чудом, что не переставал хихикать.
   После позднего ужина Джолли съел еще кусок шоколадного кекса и отбыл домой. Когда он вернулся на следующее утро, они с Чарли отправились в огород, собрали бобы, горошек, тыкву и кабачки. Накопали картошки и лука и сложили их в кладовке, примыкавшей к коптильне. Из сада принесли корзинки, полные спелых слив, золотистых персиков и румяных яблок.
   После этого они принялись собирать пекановые орехи. Вооружившись длинным шестом, Джолли повел Чарли к пекановым деревьям и стал хлестать раскидистые ветви. Орехи дождем сыпались на землю, а Чарли подбирал их.
   Они проработали целый день, сделав все возможное, чтобы облегчить Хелен жизнь, пока их не будет. Хелен тоже трудилась. С утра перестирала вещи Чарли, погладила их и упаковала в новый саквояж, купленный Куртом на ярмарке.
   Ближе к вечеру прибыл доктор Ледет. Осмотрев Курта, он объявил, что позволит ему встать с постели завтра утром.
   – Можно, я встану сегодня? – взмолился Курт, но доктор был непреклонен: завтра не за горами, но и в последующие несколько дней ему придется соблюдать осторожность. Не переутомляться, почаще отдыхать.
   Когда солнце скрылось за горизонтом, а лягушки завели свою вечернюю песнь, Джолли сидел на широкой передней веранде, обсуждая с Чарли предстоящую поездку и очищая яблоко.
   Чарли зачарованно наблюдал, как темно-красная шкурка слезает с яблока одной непрерывной полоской. Закончив, Джолли отрезал от яблока две дольки, одну дал Чарли, другую взял себе. Спустя некоторое время взглянул на Хелен, молча покачивающуюся в кресле-качалке.
   – Что-то ты притихла, детка, – сказал он, улыбаясь как ни в чем не бывало. – Тебя что-нибудь беспокоит?
   – Вовсе нет, – холодно отозвалась она, избегая его взгляда.
   – Что ж, приятно слышать. – Он отрезал еще один ломтик яблока. – А мне показалось, будто ты дуешься, словно старая мокрая курица.
   Скрипнув зубами, Хелен наконец посмотрела на него и натянуто улыбнулась:
   – Ты ошибся. Пользуясь твоим выражением, я счастлива, как поросенок в луже.