Страница:
— Я знаю. Но у них есть дочь, Малькольм. Ей девятнадцать лет, она высокая, стройная, с прекрасными рыжими волосами. Очаровательная девушка.
— И она может стать хорошей женой для любого мужчины, — подытожил он.
— Да, она могла бы стать хорошей женой.
Невада, мисс Анабел и Страйкер прибыли в Сент-Луис, штат Миссури, в холодный, но солнечный полдень в пятницу, 29 декабря 1876 года. Чрезмерно возбужденная Дениза Ледет и ее представительный отец Дэвис Ледет встречали их на речной пристани. Невада издали увидела ярко-рыжие волосы Денизы, блестевшие в солнечных лучах, и энергично замахала рукой. Спустя несколько минут девушки уже обнимались, а Дэвис Ледет приветствовал мисс Анабел и пожимал руку Страйкера. В большом георгианском особняке Ледетов на Тринадцатой улице гостей из Нового Орлеана тепло приветствовала сияющая Мэри Ледет и все слуги.
Через час, когда прибывшим показали их комнаты, Невада и Дениза заперлись в огромной спальне Денизы, сплетничая и хихикая.
— А в воскресенье у нас будет грандиознейший прием. Это торжественный вечер, и папа нанял целый оркестр, а мама заставила поваров работать круглые сутки и заказала так много цветов, что обеспечила работой всех цветочниц в городе. Невада, подожди, ты еще не видела мое бальное платье. Ты просто умрешь! Я имею в виду вырез! — Она ткнула указательным пальцем себе в грудь. — Мама говорит, что я всех шокирую, и папа никогда не позволит мне надеть его, но я смогу уговорить папу. Нам привезли шампанское, держу пари, я напьюсь. И ты тоже, и мы должны еще в начале вечера решить, кого мы больше всего хотим поцеловать в полночь. Тебе нравится целоваться, правда? Мне нравится. Я целовалась уже с тремя мужчинами…
— Как ты сумела? — насмешливо прервала ее Невада. — Ну, я…
Она закрутила огненно-рыжий локон вокруг пальца.
— Я не думаю, что джентльмен мог бы застать тебя с закрытым ртом, чтобы поцеловать.
Дениза громко рассмеялась.
— Я слишком много болтаю? Только потому, что я возбуждена нашей встречей. Кроме того, поцелуй гораздо приятнее, если твой рот открыт! — добавила Дениза озорным шепотом.
Снегопад прекратился незадолго до девяти вечера в канун Нового года. Стало ясно и холодно, чистый девственный снег блестел в лунном свете, а в особняке Ледетов на Тринадцатой улице горели огни, приглашенный оркестр был на месте, и две оживленные молодые девушки одевались к вечеру.
Ожерелье из сапфиров и бриллиантов на шее Невады великолепно дополняло мерцающее синее бальное платье из переливчатой тафты. Дениза, поддерживая юбки розового бархатного платья нетерпеливо вбежала в комнату Невады.
— Уже пора, Мэри! Гости прибывают… — Она умолкла, открыв рот, и протянула руку, чтобы коснуться великолепной сапфировой подвески в центре ожерелья. — Мэри Гамильтон! Кто подарил тебе это сногсшибательное ожерелье?
Невада загадочно улыбнулась и провела пальцами по блестящим камням, украшающим ее шею. Проницательная и любопытная Дениза возбужденным шепотом высказывала свои догадки:
— У тебя есть богатый женатый поклонник, его жена — инвалид, и он не может развестись с ней, но он ухаживает за тобой. Вы встречаетесь тайно, и он осыпает тебя драгоценными камнями и ..
— Дениза! — Невада остановила ее и переменила тему. — Ты выглядишь великолепно в розовом бархате.
Ее взгляд остановился на корсаже с низким вырезом, который, по словам Денизы, должен был всех шокировать. Он не был таким низким, как она ожидала. Дениза была высокой и стройной девушкой с еще только намечавшейся грудью. Дениза прочла мысли Невады.
— Моя грудь не так соблазнительна, как твоя, но у меня великолепные ноги. Вот только, к сожалению, мне до сих пор не представился случай показать их. — Дениза сделала гримаску. Потом схватила Неваду за руку. — Пойдем вниз.
Элегантно одетые пары уже кружились по паркету, когда Невада и Дениза спустились в бальный зал. Дениза шепотом сообщала имена гостей, танцующих перед ними.
— О, взгляни, приехал профессор Максвелл, — сказала она, кивая высокому молодому человеку, стоящему против них с бокалом шампанского. — Малькольм Максвелл — один из самых интересных женихов в Сент-Луисе. Не правда ли, он красив? Он представитель видного состоятельного семейства.
— Вот как? — сказала Невада. — Неужели ни одна женщина не сумела поймать его?
— Я не знаю. Я думаю, многие пробовали. А рядом с ним — его мать, она разговаривает с мисс Анабел.
В этот момент мисс Анабел увидела Неваду и Денизу. Она улыбнулась и указала на девушек Квинси Максвелл, которая немедленно обернулась и что-то сказала сыну. Малькольм Максвелл осушил бокал, поставил его на столик и направился к ним.
Дениза сжала руку Невады:
— Он идет. Он собирается пригласить одну из нас на танец, я знаю!
Малькольм Максвелл представился и ласково улыбнулся.
— Жаль, что я не могу танцевать с вами обеими сразу, — сказал он галантно.
Затем он подал обтянутую белой перчаткой руку Неваде и повел ее танцевать. Невада дерзко улыбнулась ему.
— Я запрещаю вам танцевать с другими женщинами сегодня, мистер Максвелл, — сказала она полушутя.
Изумленный Малькольм сделал неверный шаг. Невада откинула темноволосую голову и весело рассмеялась. Она и Малькольм Максвелл танцевали всю ночь, и к концу праздника Малькольм спросил разрешения увидеться с ней на следующий вечер. И каждый вечер.
Через месяц после этого прекрасного новогоднего приема Малькольм Максвелл сделал предложение Неваде. Она согласилась.
— Дорогая, ты уверена, что поступаешь правильно? — недоверчиво спросила мисс Анабел.
— Абсолютно.
Экипаж, как бы подчеркивая значимость ответа Невады, сильно подпрыгнул. Мисс Анабел, ухватившись за сиденье, сохранила скептическое выражение лица.
— Ты знакома с Малькольмом Максвеллом всего шесть недель. — Она опустила глаза. — А что же капитан Роулетт?
Прекрасное лицо Невады осталось неподвижным, а синие глаза — безмятежными.
— А что?
Мисс Анабел заговорила почти примирительно:
— Ну, ты была когда-то влюблена в него, и я только боюсь…
— Не бойтесь. Я ничего не боюсь. Я собираюсь выйти за Малькольма Максвелла, и большего счастья не могу себе представить. Малькольм — полная противоположность Джонни Роулетту. Мне очень повезло.
— Дорогая, ты не правильно поняла меня. Я тоже думаю, что мистер Максвелл прекрасный молодой человек, но только… капитан Роулетт был…
— Игрок, очаровательный игрок, который нуждался во мне как талисмане удачи и поэтому помог мне стать леди. Джонни сделал возможным для меня попасть в высшее общество, где я могла бы встретить воспитанного, богатого джентльмена вроде Малькольма. Я уверена, — добавила она, — он бы гордился моим достижением.
— Я предполагаю, ты все еще… — И мисс Анабел тихо вздохнула.
— Что — еще?
— Ты уверена, что больше не любишь капитана?
— Да, — сказала Невада. — Я уверена.
Мисс Анабел посмотрела на свои руки.
— Когда-то давно я знала мужчину, похожего на капитана Роулетта. — Она подняла глаза на Неваду. — Это изменило мою жизнь навсегда.
Потрясенная внезапной мыслью, что она не знает ничего из прежней жизни мисс Анабел, Невада коснулась ее руки:
— Почему, мисс Анабел? Потому что вы вышли за него замуж?
— Потому что я не сделала этого.
Всю остальную часть пути к дому Максвеллов женщины проехали в полной тишине.
Как только Невада приняла предложение Малькольма, Квинси Максвелл быстро наметила дату их свадьбы, полагая, что середина августа будет подходящим временем. Это дало бы ей шесть месяцев для подготовки. Потом она настояла, чтобы Невада и мисс Анабел немедленно переехали в Лукас Плейс: чтобы подготовиться к свадьбе незачем было возвращаться в далекий Новый Орлеан.
И вот теперь, холодным днем середины февраля, точно через шесть недель после первой встречи Невады и Малькольма на новогоднем приеме у Ледетов, две женщины ехали к Максвеллам.
Малькольма не было дома, когда они прибыли, но Квинси распахнула большую парадную дверь, приветливо пригласила их внутрь и показала им их комнаты, говоря: «Наш дом — теперь ваш дом». Она представила им небольшой штат прислуги: довольно унылая женщина среднего возраста по имени Лена занималась кухней; Минни — горничная; Блоук, жилистый парень с постоянным выражением презрения на лице, — дворецкий Максвеллов. Старый седой негр, исполнявший обязанности кучера, не был представлен, но Невада еще раньше слышала, что Малькольм называл его Джессом.
Страйкер возвратился в Новый Орлеан один, упаковал вещи для отправки в Сент-Луис и закрыл квартиру. Когда он возвратился, то завил, что будет жить в номере гостиницы по соседству с домом Максвеллов, чем очень разочаровал Неваду.
— Страйкер, — сказала Невада, — ты должен остаться здесь, в доме.
— После свадьбы посмотрим. — Он неловко похлопал ее по плечу. — Будь уверена, Невада, я буду рядом, если потребуюсь.
— Очень хорошо, но я буду по-прежнему платить тебе.
— Нет, Невада. Я найду себе что-нибудь еще. Не беспокойся обо мне.
Невада и Малькольм пользовались успехом в высшем обществе Сент-Луиса. В их честь устраивались праздники, и они любезно посещали их, но Малькольм признался своей красивой невесте, что предпочел бы встречи его поэтического клуба и музыкальные вечера в просторной, отделанной деревом библиотеке городского дома с мраморным камином, полками с книгами, переплетенными в кожу, и сверкающим концертным роялем. Невада предпочитала приемы и развлечения, более веселые, но, напомнив себе, что ей очень повезло, молодая женщина старалась изо всех сил быть любезной и гостеприимной с учеными друзьями Малькольма. Особенно с Ричардом Кейзом, молодым смуглым талантливым пианистом и композитором, который в двадцать восемь лет играл в симфоническом оркестре Сент-Луиса и был самым близким другом Малькольма.
Невада знала, как важно иметь хорошего друга. Что бы она делала без милой и болтливой Денизы? Она чувствовала, что Малькольма раздражает постоянное присутствие и болтовня Денизы, но он никогда не жаловался. И она, конечно, не станет жаловаться на не слишком частые, хотя и тягостные визиты Ричарда Кейза.
В ветреный день в конце марта, когда Малькольм был в университете, а мисс Анабел и Квинси отправились за покупками, Дениза приехала одна. Наверху, в своей комнате, Невада, прислушиваясь к последним сплетням в изложении Денизы, подошла к французскому окну. Оно выходило на двухъярусную галерею и открывало вид на коричневую по-зимнему лужайку и белый летний домик на самом краю просторного двора, выглядевший пустынным и одиноким. В стороне от беседки, белый домик для гостей, без занавесок на окнах, смотрелся совсем покинутым.
Невада уже не раз заглядывалась на этот домик, оставаясь одна в своей комнате. Она нахмурилась, вспоминая тот день, когда спросила Малькольма о нем. Он показался смущенным и немедленно сменил тему. С тех пор она заметила, что Минни прибирает пустое жилище где никто никогда не останавливался, два раза в неделю.
Невада прервала бесконечный монолог своей подруги.
— Интересно, жил ли кто-нибудь в домике для гостей? — спросила она.
— Не похоже. А он заперт?
— Да, но я знаю, где хранится ключ.
— Пойдем скорее, — сказала Дениза.
Невада рывком открыла доходящее до полу окно, и девушки выскочили на балкон, спустились по ступеням задней лестницы и побежали через широкий двор. Когда они остановились перед домиком для гостей, Невада сказала Денизе, что ключ на выступе над дверью. Ее высокая подруга без труда отыскала его, вставила в замок и повернула. Держась за руки, как будто находились в доме с привидениями, они медленно осмотрели темное помещение.
Подруги подошли к окну и, когда Невада отдернула плотную портьеру, свет залил большую комнату, обставленную тяжелой, массивной мебелью. Огромная кровать, занимавшая почти всю противоположную от двери стену, была аккуратно застелена покрывалом из серого бархата и поблескивала полированным красным деревом изголовья, на фоне серо-голубой стены.
Невада подошла к высокому гардеробу, открыла дверцы и вздохнула. Мужская одежда была аккуратно развешена. Это была прекрасная одежда — когда-то. Исследовав один из костюмов, Невада определила:
— Эта одежда провисела здесь долгое время. Она вышла из моды.
— Ты предполагаешь, что она принадлежит Малькольму? — спросила Дениза.
— Нет. Это не в его вкусе, и, кроме того, вещи не подошли бы ему. Они слишком большие.
— Посмотри сюда, — сказала Дениза, остановившись перед комодом. Она держала в руке старинный портрет.
Широко открыв глаза, Невада поспешила к ней. Она взглянула на поблекший дагерротип. Мужчина и женщина улыбались. Женщина держала на руках ребенка. Ребенку на вид было не больше года. Мужчина был черноволос и огромен. Женщина казалось доброй и красивой. Невада взяла портрет и поднесла ближе к лицу. Она изучала его с большим интересом: у нее возникло странное чувство, что она видела этого мужчину прежде.
— Я знаю его, — громко прошептала она.
— Кто это? — спросила Дениза.
Невада медленно поставила назад изображение и нахмурилась.
— Не знаю.
— Ты только что сказала…
— Откуда я могу его знать? Конечно, я не знаю. Я не могу этого знать. Давай вернемся в дом, я замерзла.
Глава 28
Глава 29
— И она может стать хорошей женой для любого мужчины, — подытожил он.
— Да, она могла бы стать хорошей женой.
Невада, мисс Анабел и Страйкер прибыли в Сент-Луис, штат Миссури, в холодный, но солнечный полдень в пятницу, 29 декабря 1876 года. Чрезмерно возбужденная Дениза Ледет и ее представительный отец Дэвис Ледет встречали их на речной пристани. Невада издали увидела ярко-рыжие волосы Денизы, блестевшие в солнечных лучах, и энергично замахала рукой. Спустя несколько минут девушки уже обнимались, а Дэвис Ледет приветствовал мисс Анабел и пожимал руку Страйкера. В большом георгианском особняке Ледетов на Тринадцатой улице гостей из Нового Орлеана тепло приветствовала сияющая Мэри Ледет и все слуги.
Через час, когда прибывшим показали их комнаты, Невада и Дениза заперлись в огромной спальне Денизы, сплетничая и хихикая.
— А в воскресенье у нас будет грандиознейший прием. Это торжественный вечер, и папа нанял целый оркестр, а мама заставила поваров работать круглые сутки и заказала так много цветов, что обеспечила работой всех цветочниц в городе. Невада, подожди, ты еще не видела мое бальное платье. Ты просто умрешь! Я имею в виду вырез! — Она ткнула указательным пальцем себе в грудь. — Мама говорит, что я всех шокирую, и папа никогда не позволит мне надеть его, но я смогу уговорить папу. Нам привезли шампанское, держу пари, я напьюсь. И ты тоже, и мы должны еще в начале вечера решить, кого мы больше всего хотим поцеловать в полночь. Тебе нравится целоваться, правда? Мне нравится. Я целовалась уже с тремя мужчинами…
— Как ты сумела? — насмешливо прервала ее Невада. — Ну, я…
Она закрутила огненно-рыжий локон вокруг пальца.
— Я не думаю, что джентльмен мог бы застать тебя с закрытым ртом, чтобы поцеловать.
Дениза громко рассмеялась.
— Я слишком много болтаю? Только потому, что я возбуждена нашей встречей. Кроме того, поцелуй гораздо приятнее, если твой рот открыт! — добавила Дениза озорным шепотом.
Снегопад прекратился незадолго до девяти вечера в канун Нового года. Стало ясно и холодно, чистый девственный снег блестел в лунном свете, а в особняке Ледетов на Тринадцатой улице горели огни, приглашенный оркестр был на месте, и две оживленные молодые девушки одевались к вечеру.
Ожерелье из сапфиров и бриллиантов на шее Невады великолепно дополняло мерцающее синее бальное платье из переливчатой тафты. Дениза, поддерживая юбки розового бархатного платья нетерпеливо вбежала в комнату Невады.
— Уже пора, Мэри! Гости прибывают… — Она умолкла, открыв рот, и протянула руку, чтобы коснуться великолепной сапфировой подвески в центре ожерелья. — Мэри Гамильтон! Кто подарил тебе это сногсшибательное ожерелье?
Невада загадочно улыбнулась и провела пальцами по блестящим камням, украшающим ее шею. Проницательная и любопытная Дениза возбужденным шепотом высказывала свои догадки:
— У тебя есть богатый женатый поклонник, его жена — инвалид, и он не может развестись с ней, но он ухаживает за тобой. Вы встречаетесь тайно, и он осыпает тебя драгоценными камнями и ..
— Дениза! — Невада остановила ее и переменила тему. — Ты выглядишь великолепно в розовом бархате.
Ее взгляд остановился на корсаже с низким вырезом, который, по словам Денизы, должен был всех шокировать. Он не был таким низким, как она ожидала. Дениза была высокой и стройной девушкой с еще только намечавшейся грудью. Дениза прочла мысли Невады.
— Моя грудь не так соблазнительна, как твоя, но у меня великолепные ноги. Вот только, к сожалению, мне до сих пор не представился случай показать их. — Дениза сделала гримаску. Потом схватила Неваду за руку. — Пойдем вниз.
Элегантно одетые пары уже кружились по паркету, когда Невада и Дениза спустились в бальный зал. Дениза шепотом сообщала имена гостей, танцующих перед ними.
— О, взгляни, приехал профессор Максвелл, — сказала она, кивая высокому молодому человеку, стоящему против них с бокалом шампанского. — Малькольм Максвелл — один из самых интересных женихов в Сент-Луисе. Не правда ли, он красив? Он представитель видного состоятельного семейства.
— Вот как? — сказала Невада. — Неужели ни одна женщина не сумела поймать его?
— Я не знаю. Я думаю, многие пробовали. А рядом с ним — его мать, она разговаривает с мисс Анабел.
В этот момент мисс Анабел увидела Неваду и Денизу. Она улыбнулась и указала на девушек Квинси Максвелл, которая немедленно обернулась и что-то сказала сыну. Малькольм Максвелл осушил бокал, поставил его на столик и направился к ним.
Дениза сжала руку Невады:
— Он идет. Он собирается пригласить одну из нас на танец, я знаю!
Малькольм Максвелл представился и ласково улыбнулся.
— Жаль, что я не могу танцевать с вами обеими сразу, — сказал он галантно.
Затем он подал обтянутую белой перчаткой руку Неваде и повел ее танцевать. Невада дерзко улыбнулась ему.
— Я запрещаю вам танцевать с другими женщинами сегодня, мистер Максвелл, — сказала она полушутя.
Изумленный Малькольм сделал неверный шаг. Невада откинула темноволосую голову и весело рассмеялась. Она и Малькольм Максвелл танцевали всю ночь, и к концу праздника Малькольм спросил разрешения увидеться с ней на следующий вечер. И каждый вечер.
Через месяц после этого прекрасного новогоднего приема Малькольм Максвелл сделал предложение Неваде. Она согласилась.
— Дорогая, ты уверена, что поступаешь правильно? — недоверчиво спросила мисс Анабел.
— Абсолютно.
Экипаж, как бы подчеркивая значимость ответа Невады, сильно подпрыгнул. Мисс Анабел, ухватившись за сиденье, сохранила скептическое выражение лица.
— Ты знакома с Малькольмом Максвеллом всего шесть недель. — Она опустила глаза. — А что же капитан Роулетт?
Прекрасное лицо Невады осталось неподвижным, а синие глаза — безмятежными.
— А что?
Мисс Анабел заговорила почти примирительно:
— Ну, ты была когда-то влюблена в него, и я только боюсь…
— Не бойтесь. Я ничего не боюсь. Я собираюсь выйти за Малькольма Максвелла, и большего счастья не могу себе представить. Малькольм — полная противоположность Джонни Роулетту. Мне очень повезло.
— Дорогая, ты не правильно поняла меня. Я тоже думаю, что мистер Максвелл прекрасный молодой человек, но только… капитан Роулетт был…
— Игрок, очаровательный игрок, который нуждался во мне как талисмане удачи и поэтому помог мне стать леди. Джонни сделал возможным для меня попасть в высшее общество, где я могла бы встретить воспитанного, богатого джентльмена вроде Малькольма. Я уверена, — добавила она, — он бы гордился моим достижением.
— Я предполагаю, ты все еще… — И мисс Анабел тихо вздохнула.
— Что — еще?
— Ты уверена, что больше не любишь капитана?
— Да, — сказала Невада. — Я уверена.
Мисс Анабел посмотрела на свои руки.
— Когда-то давно я знала мужчину, похожего на капитана Роулетта. — Она подняла глаза на Неваду. — Это изменило мою жизнь навсегда.
Потрясенная внезапной мыслью, что она не знает ничего из прежней жизни мисс Анабел, Невада коснулась ее руки:
— Почему, мисс Анабел? Потому что вы вышли за него замуж?
— Потому что я не сделала этого.
Всю остальную часть пути к дому Максвеллов женщины проехали в полной тишине.
Как только Невада приняла предложение Малькольма, Квинси Максвелл быстро наметила дату их свадьбы, полагая, что середина августа будет подходящим временем. Это дало бы ей шесть месяцев для подготовки. Потом она настояла, чтобы Невада и мисс Анабел немедленно переехали в Лукас Плейс: чтобы подготовиться к свадьбе незачем было возвращаться в далекий Новый Орлеан.
И вот теперь, холодным днем середины февраля, точно через шесть недель после первой встречи Невады и Малькольма на новогоднем приеме у Ледетов, две женщины ехали к Максвеллам.
Малькольма не было дома, когда они прибыли, но Квинси распахнула большую парадную дверь, приветливо пригласила их внутрь и показала им их комнаты, говоря: «Наш дом — теперь ваш дом». Она представила им небольшой штат прислуги: довольно унылая женщина среднего возраста по имени Лена занималась кухней; Минни — горничная; Блоук, жилистый парень с постоянным выражением презрения на лице, — дворецкий Максвеллов. Старый седой негр, исполнявший обязанности кучера, не был представлен, но Невада еще раньше слышала, что Малькольм называл его Джессом.
Страйкер возвратился в Новый Орлеан один, упаковал вещи для отправки в Сент-Луис и закрыл квартиру. Когда он возвратился, то завил, что будет жить в номере гостиницы по соседству с домом Максвеллов, чем очень разочаровал Неваду.
— Страйкер, — сказала Невада, — ты должен остаться здесь, в доме.
— После свадьбы посмотрим. — Он неловко похлопал ее по плечу. — Будь уверена, Невада, я буду рядом, если потребуюсь.
— Очень хорошо, но я буду по-прежнему платить тебе.
— Нет, Невада. Я найду себе что-нибудь еще. Не беспокойся обо мне.
Невада и Малькольм пользовались успехом в высшем обществе Сент-Луиса. В их честь устраивались праздники, и они любезно посещали их, но Малькольм признался своей красивой невесте, что предпочел бы встречи его поэтического клуба и музыкальные вечера в просторной, отделанной деревом библиотеке городского дома с мраморным камином, полками с книгами, переплетенными в кожу, и сверкающим концертным роялем. Невада предпочитала приемы и развлечения, более веселые, но, напомнив себе, что ей очень повезло, молодая женщина старалась изо всех сил быть любезной и гостеприимной с учеными друзьями Малькольма. Особенно с Ричардом Кейзом, молодым смуглым талантливым пианистом и композитором, который в двадцать восемь лет играл в симфоническом оркестре Сент-Луиса и был самым близким другом Малькольма.
Невада знала, как важно иметь хорошего друга. Что бы она делала без милой и болтливой Денизы? Она чувствовала, что Малькольма раздражает постоянное присутствие и болтовня Денизы, но он никогда не жаловался. И она, конечно, не станет жаловаться на не слишком частые, хотя и тягостные визиты Ричарда Кейза.
В ветреный день в конце марта, когда Малькольм был в университете, а мисс Анабел и Квинси отправились за покупками, Дениза приехала одна. Наверху, в своей комнате, Невада, прислушиваясь к последним сплетням в изложении Денизы, подошла к французскому окну. Оно выходило на двухъярусную галерею и открывало вид на коричневую по-зимнему лужайку и белый летний домик на самом краю просторного двора, выглядевший пустынным и одиноким. В стороне от беседки, белый домик для гостей, без занавесок на окнах, смотрелся совсем покинутым.
Невада уже не раз заглядывалась на этот домик, оставаясь одна в своей комнате. Она нахмурилась, вспоминая тот день, когда спросила Малькольма о нем. Он показался смущенным и немедленно сменил тему. С тех пор она заметила, что Минни прибирает пустое жилище где никто никогда не останавливался, два раза в неделю.
Невада прервала бесконечный монолог своей подруги.
— Интересно, жил ли кто-нибудь в домике для гостей? — спросила она.
— Не похоже. А он заперт?
— Да, но я знаю, где хранится ключ.
— Пойдем скорее, — сказала Дениза.
Невада рывком открыла доходящее до полу окно, и девушки выскочили на балкон, спустились по ступеням задней лестницы и побежали через широкий двор. Когда они остановились перед домиком для гостей, Невада сказала Денизе, что ключ на выступе над дверью. Ее высокая подруга без труда отыскала его, вставила в замок и повернула. Держась за руки, как будто находились в доме с привидениями, они медленно осмотрели темное помещение.
Подруги подошли к окну и, когда Невада отдернула плотную портьеру, свет залил большую комнату, обставленную тяжелой, массивной мебелью. Огромная кровать, занимавшая почти всю противоположную от двери стену, была аккуратно застелена покрывалом из серого бархата и поблескивала полированным красным деревом изголовья, на фоне серо-голубой стены.
Невада подошла к высокому гардеробу, открыла дверцы и вздохнула. Мужская одежда была аккуратно развешена. Это была прекрасная одежда — когда-то. Исследовав один из костюмов, Невада определила:
— Эта одежда провисела здесь долгое время. Она вышла из моды.
— Ты предполагаешь, что она принадлежит Малькольму? — спросила Дениза.
— Нет. Это не в его вкусе, и, кроме того, вещи не подошли бы ему. Они слишком большие.
— Посмотри сюда, — сказала Дениза, остановившись перед комодом. Она держала в руке старинный портрет.
Широко открыв глаза, Невада поспешила к ней. Она взглянула на поблекший дагерротип. Мужчина и женщина улыбались. Женщина держала на руках ребенка. Ребенку на вид было не больше года. Мужчина был черноволос и огромен. Женщина казалось доброй и красивой. Невада взяла портрет и поднесла ближе к лицу. Она изучала его с большим интересом: у нее возникло странное чувство, что она видела этого мужчину прежде.
— Я знаю его, — громко прошептала она.
— Кто это? — спросила Дениза.
Невада медленно поставила назад изображение и нахмурилась.
— Не знаю.
— Ты только что сказала…
— Откуда я могу его знать? Конечно, я не знаю. Я не могу этого знать. Давай вернемся в дом, я замерзла.
Глава 28
Суровая холодная зима в Сент-Луисе наконец-то закончилась, и наступила теплая, ранняя весна. В последние дни апреля жители старого города на берегу реки с удовольствием сидели вечерами на галереях и наслаждались свежим ветерком с Миссисипи.
В Лукас Плейс в прекрасный апрельский вечер Невада вышла на веранду, чтобы присоединиться к жениху. Поднявшись, Малькольм подошел к ней, взял ее руки в свои и поцеловал теплые ладони.
— Я счастливый человек, — сказал он нежно. Невада улыбнулась ему. Малькольм легко коснулся поцелуем ее щеки.
От него приятно пахло мятой и дорогим лосьоном для волос, но когда его мягкие губы прикоснулись к щеке, Невада закрыла глаза. С болью в сердце она вспомнила аромат, исходящий от Джонни Роулетта, мастерство его больших, жарких губ.
— Я тоже счастлива, Малькольм, — сказала она, открывая глаза, желая избавиться от этого видения.
Она пожала его руку и согласно кивнула, когда он спросил, не посидит ли она с ним некоторое время на галерее. Малькольм подвел ее к мягкому дивану, и они сидели, слушая вечерние звуки, держась за руки в темноте, любуясь серебристым лунным светом, заливавшим ухоженный двор перед широким подъездом.
Невада вздохнула и сказала себе, что ей повезло. Повезло, даже если этот стройный профессор, чьи тонкие пальцы переплелись с ее, не был самым привлекательным и страстным мужчиной, которого могла вообразить женщина. Он был, безусловно, одним из самых образованных, внимательных и добрых людей. И совершенно безопасен.
Чувственная сила, отличающая бесшабашного и неотразимого Джонни Роулетта, начисто отсутствовала в милом и порядочном Малькольме Максвелле. Невада была довольна, действительно довольна. Она с ужасом вспоминала о своей непростительной животной страсти к Джонни. Не только потому, что отдалась ему в первую же ночь их знакомства, но и потому, что после этого она бесстыдно предлагала ему себя: страсть помрачила ее разум. Такое поведение казалось ей теперь позорным и необъяснимым.
Неваде было легко рядом с Малькольмом. Он был утонченным джентльменом, и она теперь тоже была истинной леди. Тревожное физическое влечение, которое она чувствовала к Джонни, отсутствовало в ее отношениях с Малькольмом, и это нравилось Неваде. Она теперь получила все, что хотела, — привлекательный богатый аристократ с положением в обществе, который любил ее и хотел на ней жениться.
С Малькольмом Максвеллом у нее будет хороший дом, спокойствие и дети. И, если горячее сексуальное влечение не возникнет даже после того, как они станут мужем и женой, это не имеет значения. Головокружительные ощущения чувственного экстаза бледнели в сравнении с агонизирующей болью разрыва.
Так Невада сидела в теплых сумерках апреля со своим нареченным, чувствуя мир и спокойствие в душе. Ранние розы перед ступенями галереи наполняли своим ароматом вечерний воздух, и светлячки метались беспорядочными зигзагами над подстриженной живой изгородью. Малькольм говорил своим мягким и спокойным голосом, и Невада мысленно благодарила судьбу за свое благополучие.
— Хочешь прогуляться при луне? — спросил Малькольм.
— Не стоит, здесь так хорошо. — Она теснее прижалась к нему, склонив темную головку на его плечо. И тут же подняла ее. — Постой-ка… Да, давай прогуляемся. Почему бы и нет? Мы пойдем к домику для гостей.
— Нет. Решительно нет. — Тон Малькольма граничил с резкостью. Невада посмотрела на его ставшее строгим лицо.
— Малькольм, почему — нет? Домик для гостей — единственное место, которое ты не показал мне.
Тонкие черты лица Малькольма смягчились. Он пожал ее руку, — Там не на что смотреть. Домик для гостей не использовался много лет. Я уже думал снести его, я уверен, что он нам не потребуется. В главном доме достаточно комнат для гостей. — Он улыбнулся. — Тебе это хорошо известно.
— Да, это так, — сказала Невада, сознавая, что не может больше настаивать. Все же ей было интересно. С тех пор как они с Денизой прокрались в домик для гостей, она была очарована тайнами, заключенными в нем. Она найдет Джесса, старого черного слугу, и выберет момент спросить его об этом.
Как только Страйкер приехал из Нового Орлеана, он быстро и без суеты познакомился с Сент-Луисом. От прибрежных доков до ресторанов на Бродвей-стрит, от рынка в нижнем городе до зеленого бульвара Клейтон — этот большой человек ходил, слушал, смотрел, изучал.
В дождливый полдень начала мая Страйкер оказался на противоположной от университета стороне улицы. Это было вскоре после двух часов дня. Страйкер огляделся и заметил высокого, стройного шатена, спускающегося по ступеням увитого плющом университетского здания. Прищурясь, он узнал профессора Малькольма Максвелла.
Профессор торопливо раскрыл зонтик, поднял над непокрытой головой и побежал к ожидающему его экипажу, на козлах которого сидел пожилой негр.
Страйкер наблюдал, как Малькольм поговорил с кучером, а потом быстро забрался в закрытый экипаж. Подозрительному от рождения Страйкеру показалось странным, что профессор Максвелл ушел из колледжа так рано, тем более, что Невада говорила ему, что ее жених никогда не появляется дома раньше шести часов.
Заинтригованный, Страйкер поправил воротник макинтоша, подошел к коновязи, освободил поводья своей лошади и прыгнул в седло. Держась на приличном расстоянии, Страйкер поехал за экипажем Максвелла, подпрыгивающим на скользкой от дождя Вашингтон-авеню. Из любопытства он продолжал ехать следом, когда тот свернул на Гранд-стрит, добрался до Пейдж-стрит и снова повернул. Перед сдаваемыми внаем меблированными комнатами на Пейдж-стрит медленно движущийся экипаж свернул к тротуару и остановился. Профессор Максвелл вышел, пересек улицу и исчез внутри здания из красного кирпича, а экипаж с кучером ждали.
Страйкер проехал еще квартал, спешился, привязал лошадь и медленно пошел к красному четырехэтажному зданию.
В маленьком фойе Малькольм Максвелл стряхнул капли дождя с зонтика и направился по лестнице на второй этаж, затем на третий и там остановился. В конце тускло освещенного коридора он тихо постучал в дверь. Дверь открылась, и он быстро вошел. Страйкер подошел вплотную к дому из красного кирпича и поглядел на ожидающий экипаж. Кучер уже задремал, дождь капал с опущенных полей его шляпы.
Внимательно оглядев дом, Страйкер миновал ворота и вошел внутрь. Там он с любопытством проследовал по влажными следам, оставленным на незастеленном ковром деревянном полу только что вошедшим сюда человеком. Эти следы вели наверх и обрывались перед дверью на третьем этаже в самом конце коридора. Нахмурясь, Страйкер остановился прямо перед этой деревянной дверью. Он услышал спор, сердитые мужские голоса, звучавшие все громче.
Вот послышался зазвеневший от ярости характерный голос профессора Максвелла:
— Я уже не раз твердил тебе, что таковы условия завещания Луи!
Прищуренные глаза Страйкера широко открылись от удивления. Он наклонился ближе, но голоса снова стали приглушенными. Он больше ничего не смог разобрать. Страйкер повернулся и спокойно ушел. Он спустился вниз к своей лошади. Он ехал, покачивая большой головой, расстроенный и озадаченный, чувствуя, что его смутные подозрения подтверждались.
Странно, но с самого начала ему не понравился жених Невады. Он не знал точно почему, но его что-то тревожило с тех пор, как она сказала, что намерена выйти замуж за благовоспитанного профессора колледжа. Теперь он был по-настоящему взволнован. Страйкер чувствовал себя беспомощным. Что-то здесь не так, но он не знал, что именно. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что профессор Малькольм Максвелл не был подходящей партией для молодой и красивой Невады Гамильтон. Но он не смел сказать ей об этом.
Страйкер так и не успокоился, когда приехал на речную пристань. Дождь прекратился. Вновь появившееся солнце, горячее и яркое, вспыхивало на снежно-белом корпусе парохода.
«Белая магнолия». Она пришла рано, отметил про себя Страйкер. «Магнолия» из Нового Орлеана должна была прийти на закате. Подрядившись в качестве грузчика, Страйкер спешился, бросил поводья и монетку маленькому негритенку и, скинув с плеч макинтош, помчался вперед. Быстрым уверенным шагом он направлялся к встающей на якорь «Магнолии» и внезапно остановился как вкопанный.
Он прищурился и внимательно посмотрел. Открыл было рот, чтобы окликнуть кого-то, но передумал. Страйкер усмехнулся. Не далее чем в тридцати ярдах от него на деревянном причале, на опрокинутой хлопковой кипе, сидел мужчина. Он был без пальто, широкие плечи были расслабленно опущены, он курил длинную тонкую сигару и, казалось, не чувствовал, что жаркое послеполуденное солнце пекло его непокрытую темноволосую голову.
В тот же теплый майский вечер, когда солнце лишь начинало садиться, Максвелл, только что приехавший домой, вежливо извинившись за опоздание, с улыбкой сопровождал Неваду в столовую, где мисс Анабел и Квинси уже сидели за столом, ожидая молодую пару. Квинси Максвелл сидела во главе стола. Мисс Анабел расположилась справа от нее, спиной к полукруглому дверному проему.
Малькольм поспешил обойти с Невадой вокруг длинного стола, придвинул ей стул напротив мисс Анабел и занял свое место напротив матери.
— Простите, что я так запоздал, — Малькольм извинился перед дамами. — Бесконечная встреча после обычных занятий. — Он беспомощно пожал плечами.
— Вы, должно быть, очень устали, профессор Максвелл, — предположила мисс Анабел, разворачивая льняную салфетку.
— Я не знала, что у тебя сегодня встреча на факультете, дорогой, — сказала его мать.
— Должно быть, я забыл предупредить тебя. — «Малькольм улыбнулся Неваде. — Не придавай этому значения, дорогая. Я здесь, и я хочу предложить тост.
Он поднял полный бокал портвейна. Остальные последовали его примеру.
— Пусть нам всегда сопутствует мир и покой, как и в этот чудесный вечер.
Они выпили вина и неторопливый обед начался. Беседа была приятной и легкой. Невада жевала сочный кусочек замечательного ростбифа, как вдруг тяжелая серебряная вилка Квинси Максвелл выскользнула из ее руки и с громким стуком упала на тарелку. Разговор прервался. Удивленная Невада повернула голову, чтобы посмотреть, что так поразило Квинси. Она судорожно, почти задохнувшись, глотнула, и ее собственная вилка последовала тем же путем, что и вилка Квинси.
Там, в полукруглом дверном проеме, прислонившись мускулистым плечом к полированному косяку, стоял Джонни Роулетт. Когда внимание всех присутствующих сосредоточилось на нем, Джонни медленно оттолкнулся от двери и, саркастически улыбаясь, шагнул в комнату, прямо к потрясенным людям, сидящим за столом.
— Ах, как чудесно возвратиться в родные пенаты. Я долго отсутствовал. Слишком долго.
В Лукас Плейс в прекрасный апрельский вечер Невада вышла на веранду, чтобы присоединиться к жениху. Поднявшись, Малькольм подошел к ней, взял ее руки в свои и поцеловал теплые ладони.
— Я счастливый человек, — сказал он нежно. Невада улыбнулась ему. Малькольм легко коснулся поцелуем ее щеки.
От него приятно пахло мятой и дорогим лосьоном для волос, но когда его мягкие губы прикоснулись к щеке, Невада закрыла глаза. С болью в сердце она вспомнила аромат, исходящий от Джонни Роулетта, мастерство его больших, жарких губ.
— Я тоже счастлива, Малькольм, — сказала она, открывая глаза, желая избавиться от этого видения.
Она пожала его руку и согласно кивнула, когда он спросил, не посидит ли она с ним некоторое время на галерее. Малькольм подвел ее к мягкому дивану, и они сидели, слушая вечерние звуки, держась за руки в темноте, любуясь серебристым лунным светом, заливавшим ухоженный двор перед широким подъездом.
Невада вздохнула и сказала себе, что ей повезло. Повезло, даже если этот стройный профессор, чьи тонкие пальцы переплелись с ее, не был самым привлекательным и страстным мужчиной, которого могла вообразить женщина. Он был, безусловно, одним из самых образованных, внимательных и добрых людей. И совершенно безопасен.
Чувственная сила, отличающая бесшабашного и неотразимого Джонни Роулетта, начисто отсутствовала в милом и порядочном Малькольме Максвелле. Невада была довольна, действительно довольна. Она с ужасом вспоминала о своей непростительной животной страсти к Джонни. Не только потому, что отдалась ему в первую же ночь их знакомства, но и потому, что после этого она бесстыдно предлагала ему себя: страсть помрачила ее разум. Такое поведение казалось ей теперь позорным и необъяснимым.
Неваде было легко рядом с Малькольмом. Он был утонченным джентльменом, и она теперь тоже была истинной леди. Тревожное физическое влечение, которое она чувствовала к Джонни, отсутствовало в ее отношениях с Малькольмом, и это нравилось Неваде. Она теперь получила все, что хотела, — привлекательный богатый аристократ с положением в обществе, который любил ее и хотел на ней жениться.
С Малькольмом Максвеллом у нее будет хороший дом, спокойствие и дети. И, если горячее сексуальное влечение не возникнет даже после того, как они станут мужем и женой, это не имеет значения. Головокружительные ощущения чувственного экстаза бледнели в сравнении с агонизирующей болью разрыва.
Так Невада сидела в теплых сумерках апреля со своим нареченным, чувствуя мир и спокойствие в душе. Ранние розы перед ступенями галереи наполняли своим ароматом вечерний воздух, и светлячки метались беспорядочными зигзагами над подстриженной живой изгородью. Малькольм говорил своим мягким и спокойным голосом, и Невада мысленно благодарила судьбу за свое благополучие.
— Хочешь прогуляться при луне? — спросил Малькольм.
— Не стоит, здесь так хорошо. — Она теснее прижалась к нему, склонив темную головку на его плечо. И тут же подняла ее. — Постой-ка… Да, давай прогуляемся. Почему бы и нет? Мы пойдем к домику для гостей.
— Нет. Решительно нет. — Тон Малькольма граничил с резкостью. Невада посмотрела на его ставшее строгим лицо.
— Малькольм, почему — нет? Домик для гостей — единственное место, которое ты не показал мне.
Тонкие черты лица Малькольма смягчились. Он пожал ее руку, — Там не на что смотреть. Домик для гостей не использовался много лет. Я уже думал снести его, я уверен, что он нам не потребуется. В главном доме достаточно комнат для гостей. — Он улыбнулся. — Тебе это хорошо известно.
— Да, это так, — сказала Невада, сознавая, что не может больше настаивать. Все же ей было интересно. С тех пор как они с Денизой прокрались в домик для гостей, она была очарована тайнами, заключенными в нем. Она найдет Джесса, старого черного слугу, и выберет момент спросить его об этом.
Как только Страйкер приехал из Нового Орлеана, он быстро и без суеты познакомился с Сент-Луисом. От прибрежных доков до ресторанов на Бродвей-стрит, от рынка в нижнем городе до зеленого бульвара Клейтон — этот большой человек ходил, слушал, смотрел, изучал.
В дождливый полдень начала мая Страйкер оказался на противоположной от университета стороне улицы. Это было вскоре после двух часов дня. Страйкер огляделся и заметил высокого, стройного шатена, спускающегося по ступеням увитого плющом университетского здания. Прищурясь, он узнал профессора Малькольма Максвелла.
Профессор торопливо раскрыл зонтик, поднял над непокрытой головой и побежал к ожидающему его экипажу, на козлах которого сидел пожилой негр.
Страйкер наблюдал, как Малькольм поговорил с кучером, а потом быстро забрался в закрытый экипаж. Подозрительному от рождения Страйкеру показалось странным, что профессор Максвелл ушел из колледжа так рано, тем более, что Невада говорила ему, что ее жених никогда не появляется дома раньше шести часов.
Заинтригованный, Страйкер поправил воротник макинтоша, подошел к коновязи, освободил поводья своей лошади и прыгнул в седло. Держась на приличном расстоянии, Страйкер поехал за экипажем Максвелла, подпрыгивающим на скользкой от дождя Вашингтон-авеню. Из любопытства он продолжал ехать следом, когда тот свернул на Гранд-стрит, добрался до Пейдж-стрит и снова повернул. Перед сдаваемыми внаем меблированными комнатами на Пейдж-стрит медленно движущийся экипаж свернул к тротуару и остановился. Профессор Максвелл вышел, пересек улицу и исчез внутри здания из красного кирпича, а экипаж с кучером ждали.
Страйкер проехал еще квартал, спешился, привязал лошадь и медленно пошел к красному четырехэтажному зданию.
В маленьком фойе Малькольм Максвелл стряхнул капли дождя с зонтика и направился по лестнице на второй этаж, затем на третий и там остановился. В конце тускло освещенного коридора он тихо постучал в дверь. Дверь открылась, и он быстро вошел. Страйкер подошел вплотную к дому из красного кирпича и поглядел на ожидающий экипаж. Кучер уже задремал, дождь капал с опущенных полей его шляпы.
Внимательно оглядев дом, Страйкер миновал ворота и вошел внутрь. Там он с любопытством проследовал по влажными следам, оставленным на незастеленном ковром деревянном полу только что вошедшим сюда человеком. Эти следы вели наверх и обрывались перед дверью на третьем этаже в самом конце коридора. Нахмурясь, Страйкер остановился прямо перед этой деревянной дверью. Он услышал спор, сердитые мужские голоса, звучавшие все громче.
Вот послышался зазвеневший от ярости характерный голос профессора Максвелла:
— Я уже не раз твердил тебе, что таковы условия завещания Луи!
Прищуренные глаза Страйкера широко открылись от удивления. Он наклонился ближе, но голоса снова стали приглушенными. Он больше ничего не смог разобрать. Страйкер повернулся и спокойно ушел. Он спустился вниз к своей лошади. Он ехал, покачивая большой головой, расстроенный и озадаченный, чувствуя, что его смутные подозрения подтверждались.
Странно, но с самого начала ему не понравился жених Невады. Он не знал точно почему, но его что-то тревожило с тех пор, как она сказала, что намерена выйти замуж за благовоспитанного профессора колледжа. Теперь он был по-настоящему взволнован. Страйкер чувствовал себя беспомощным. Что-то здесь не так, но он не знал, что именно. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что профессор Малькольм Максвелл не был подходящей партией для молодой и красивой Невады Гамильтон. Но он не смел сказать ей об этом.
Страйкер так и не успокоился, когда приехал на речную пристань. Дождь прекратился. Вновь появившееся солнце, горячее и яркое, вспыхивало на снежно-белом корпусе парохода.
«Белая магнолия». Она пришла рано, отметил про себя Страйкер. «Магнолия» из Нового Орлеана должна была прийти на закате. Подрядившись в качестве грузчика, Страйкер спешился, бросил поводья и монетку маленькому негритенку и, скинув с плеч макинтош, помчался вперед. Быстрым уверенным шагом он направлялся к встающей на якорь «Магнолии» и внезапно остановился как вкопанный.
Он прищурился и внимательно посмотрел. Открыл было рот, чтобы окликнуть кого-то, но передумал. Страйкер усмехнулся. Не далее чем в тридцати ярдах от него на деревянном причале, на опрокинутой хлопковой кипе, сидел мужчина. Он был без пальто, широкие плечи были расслабленно опущены, он курил длинную тонкую сигару и, казалось, не чувствовал, что жаркое послеполуденное солнце пекло его непокрытую темноволосую голову.
В тот же теплый майский вечер, когда солнце лишь начинало садиться, Максвелл, только что приехавший домой, вежливо извинившись за опоздание, с улыбкой сопровождал Неваду в столовую, где мисс Анабел и Квинси уже сидели за столом, ожидая молодую пару. Квинси Максвелл сидела во главе стола. Мисс Анабел расположилась справа от нее, спиной к полукруглому дверному проему.
Малькольм поспешил обойти с Невадой вокруг длинного стола, придвинул ей стул напротив мисс Анабел и занял свое место напротив матери.
— Простите, что я так запоздал, — Малькольм извинился перед дамами. — Бесконечная встреча после обычных занятий. — Он беспомощно пожал плечами.
— Вы, должно быть, очень устали, профессор Максвелл, — предположила мисс Анабел, разворачивая льняную салфетку.
— Я не знала, что у тебя сегодня встреча на факультете, дорогой, — сказала его мать.
— Должно быть, я забыл предупредить тебя. — «Малькольм улыбнулся Неваде. — Не придавай этому значения, дорогая. Я здесь, и я хочу предложить тост.
Он поднял полный бокал портвейна. Остальные последовали его примеру.
— Пусть нам всегда сопутствует мир и покой, как и в этот чудесный вечер.
Они выпили вина и неторопливый обед начался. Беседа была приятной и легкой. Невада жевала сочный кусочек замечательного ростбифа, как вдруг тяжелая серебряная вилка Квинси Максвелл выскользнула из ее руки и с громким стуком упала на тарелку. Разговор прервался. Удивленная Невада повернула голову, чтобы посмотреть, что так поразило Квинси. Она судорожно, почти задохнувшись, глотнула, и ее собственная вилка последовала тем же путем, что и вилка Квинси.
Там, в полукруглом дверном проеме, прислонившись мускулистым плечом к полированному косяку, стоял Джонни Роулетт. Когда внимание всех присутствующих сосредоточилось на нем, Джонни медленно оттолкнулся от двери и, саркастически улыбаясь, шагнул в комнату, прямо к потрясенным людям, сидящим за столом.
— Ах, как чудесно возвратиться в родные пенаты. Я долго отсутствовал. Слишком долго.
Глава 29
Невада смотрела изумленно. Мисс Анабел смотрела изумленно. Квинси Максвелл смотрела изумленно. Малькольм Максвелл смотрел изумленно. Пораженные его появлением, все были совершенно безмолвны. Все. Квинси с горящим от волнения лицом свирепо смотрела на самонадеянного человека, схватившись обеими руками за стол и качая головой, как бы опровергая сам факт его существования. Малькольм с выражением крайнего презрения на лице так поспешно вскочил со стула, что опрокинул бокал. Невада, неподвижно застыв, схватилась рукой за горло, уставившись на высокого внушительного мужчину, уверенная, что вот-вот лишится рассудка. Только мисс Анабел, казалось, была рада видеть его. Ее восхищенный пристальный взгляд не отрывался от Джонни, когда, озорно усмехаясь, он подошел прямо к столу, наклонился и прижал свою загорелую щеку к алой щеке Квинси Максвелл.
— Матушка! Вы лишились дара речи от удовольствия видеть меня? Меня это трогает, — сказал он, рассмеялся и обогнул стол. Он остановился около стула мисс Анабел и посмотрел на нее с непритворной симпатией. — Мисс Анабел из Луизианы! Как замечательно снова встретить вас, дорогая.
— Матушка! Вы лишились дара речи от удовольствия видеть меня? Меня это трогает, — сказал он, рассмеялся и обогнул стол. Он остановился около стула мисс Анабел и посмотрел на нее с непритворной симпатией. — Мисс Анабел из Луизианы! Как замечательно снова встретить вас, дорогая.