Райс Энн. Час ведьмовства (Мэйфейрские ведьмы - 1)

   - Рита, не надо истерик. Именно об этом я тебе и толкую. Да, дом принадлежит Дейрдре, как когда-то - Анте и Стелле. Когда умрет Дейрдре, все это перейдет к ее калифорнийской дочке, если только кому-нибудь не удастся изменить условия наследования. Хотя я не думаю, чтобы можно было поменять хоть букву в таких бумагах. Условия были установлены еще в те времена, когда Мэйфейры владели плантацией, точнее даже, раньше, когда они жили на островах, - ведь сюда семья перебралась с Гаити. Они называют это наследием. Помнится, Хершман частенько говорил, что мисс Карл не просто так пошла изучать право, когда была еще совсем юной. Она хотела узнать, как можно разделить наследие. Но ничего из этого не вышло. Еще при жизни мисс Мэри-Бет никто не сомневался, что все перейдет в руки Стеллы.
   - А если дочь Дейрдре не знает об этом?
   - Но существует закон, дорогая. А мисс Карлотта, какой бы она ни была в других отношениях, считается хорошим юристом. К тому же наследие связано с фамилией Мэйфейр. А дочка Дейрдре носит эту фамилию. Я слышал об этом, когда она родилась. И ее приемная мать, Элли Мэйфейр, которая сегодня расписывалась в траурной книге, знает об этом. Они в курсе. Люди всегда знают, когда им нужно вступить во владение деньгами. Да и другие Мэйфейры расскажут этой девочке. Райен Мэйфейр, например. Он ведь внук Кортланда, а тот искренне любил Дейрдре. К тому времени, когда ее заставили отказаться от ребенка, Кортланд был уже очень стар. Но, насколько я слышал, он всегда был против такого решения и сделал много хорошего для Дейрдре. Еще я слышал, что он сильно повздорил с мисс Карлоттой из-за ребенка, заявив, что, если они отберут его у Дейрдре, это сведет ее с ума. Ну а мисс Карлотта кричала ему в ответ, что Дейрдре уже и так свихнулась...
   Джерри допил свой бурбон и налил новую порцию.
   - Но что, если есть другие вещи, о которых дочь Дейрдре не подозревает? - спросила Рита. - Почему же она сегодня не приехала сюда? Почему не захотела увидеть свою настоящую мать?
   "Рита Мей, они собираются отобрать у меня ребенка!"
   Джерри не ответил. К этому моменту он уже успел прилично нагрузиться бурбоном, отчего глаза его налились кровью.
   - Отец знал об этих людях очень многое, - произнес он слегка заплетающимся языком - Больше, чем рассказывал мне. И знаешь, однажды он вдруг заявил, что они поступили совершенно правильно, забрав у Дейрдре девочку и отдав ее Элли Мэйфейр. Оказывается, Элли не могла иметь своих детей. Это сильно печалило ее мужа, и он уже готов был уйти от нее, когда позвонила мисс Карл и предложила им взять ребенка Дейрдре. В конце концов такое решение для всех оказалось истинным благословением, и получается, что старый мистер Кортланд, упокой Господь его душу, ошибался. Правда, отец просил меня не рассказывать тебе об этом.
   Рита знала, что следует сделать. За все годы супружеской жизни она ни разу не солгала Джерри Лонигану - она просто не ставила его в известность. На следующий день она позвонила в отель "Монтелеоне". Англичанин только что расплатился по счетам, сообщили ей, однако вполне возможно, что он еще в холле.
   Пока Рита ждала у телефона, ее сердце бешено колотилось.
   - Эрон Лайтнер слушает... Да, миссис Лониган. Умоляю, возьмите такси. Я оплачу проезд. Да, буду ждать.
   Рита так сильно нервничала, что запиналась в разговоре. Выскочив впопыхах из дому, она кое-что забыла, и пришлось вернуться. Тем не менее предстоящая встреча ее радовала, и, даже если бы в тот момент ее перехватил Джерри, Рита ни за что бы не отказалась от поездки в отель.
   Англичанин пригласил ее в бар "Вожделенная устрица", расположенный за углом. Заведение было приятным, с вентиляторами под потолком, большими зеркалами и несколькими дверями, широко распахнутыми на Бурбон-стрит. Рите оно показалось несколько экзотичным, как, впрочем, и весь Французский квартал. Она почти не бывала здесь.
   Они уселись за столик с мраморной крышкой, и Рита заказала себе бокал белого вина - его попросил принести англичанин, и ей понравилось название. До чего же обходителен этот Лайтнер! Какое значение имеет в данном случае возраст?! Он намного обаятельнее, чем более молодые мужчины. Столь тесное соседство с ним заставляло Риту немного нервничать, а от его проницательного взгляда она просто таяла, словно снова превратилась в девчонку-подростка.
   - Расскажите мне все, миссис Лониган, - попросил он, - Обещаю выслушать вас очень внимательно.
   Рита попыталась говорить размеренно, но едва она начала, как слова хлынули потоком. А потом она и вовсе расплакалась, и Лайтнер вряд ли смог разобрать хоть слово. Рита подала ему скомканной кусочек его старой визитной карточки и рассказала, как читала объявления, как потом сообщила Дейрдре, что так и не смогла разыскать мистера Лайтнера.
   Наконец она перешла к самой трудной части своего повествования:
   - Есть вещи, которые эта девочка из Калифорнии не знает. Она наследует собственность. Возможно, адвокаты сообщат ей об этом. Но, мистер Лайтнер, кто предупредит ее о проклятии? Я доверяю вам и рассказываю такие вещи, о которых мой муж запретил мне даже упоминать кому бы то ни было. Но Дейрдре еще тогда поверила вам, и этого для меня достаточно. Поймите, на драгоценностях и на доме лежит проклятие.
   В конце концов Рита выложила англичанину все - и то, что услышала от пьяного Джерри, и то что смогла выведать в свое время у свекра Словом, рассказала абсолютно все, что удалось вспомнить.
   Как ни странно, ее исповедь ничуть не удивила и не шокировала англичанина. Он неоднократно заверил Риту, что сделает все возможное, чтобы сообщить эти сведения в Калифорнию, дочери Дейрдре.
   Рита сидела, шмыгая носом, так и не притронувшись к белому вину. Лайтнер поинтересовался, согласна ли она сохранить его визитку и позвонить в случае каких-либо "перемен" в положении Дейрдре. Если его не окажется на месте, продолжал англичанин, Рите следует непременно оставить сообщение достаточно сказать, что дело связано с Дейрдре Мэйфейр. Тот, кто ей ответит, поймет, о чем идет речь.
   Рита достала из сумочки молитвенник.
   - Пожалуйста, продиктуйте мне еще раз ваши телефоны, - попросила она и приписала на страничке молитвенника: "В связи с Дейрдре Мэйфейр". Только покончив с записью, Рита отважилась задать вопрос - Скажите, мистер Лайтнер, а как вы познакомились с Дейрдре?
   - Это долгая история, миссис Лониган, - ответил он. - Можно сказать, что я много лет наблюдаю за этим семейством. У меня есть пара картин, созданных отцом Дейрдре, - Шоном Лэйси. И одна из них - портрет Анты. Лэйси погиб в Нью-Йорке еще до рождения дочери - попал в автокатастрофу.
   - Погиб в автокатастрофе? Я не знала об этом.
   - Полагаю, в ваших краях об этом едва ли кому-то известно. А Шон Лэйси был весьма талантливым художником, и написанный им портрет Анты со знаменитым изумрудным кулоном на шее действительно прекрасен. Я приобрел его через посредничество одного нью-йоркского торговца спустя несколько лет после смерти родителей Дейрдре. Ей самой было тогда, наверное, лет десять. А познакомился я с Дейрдре только после того, как она поступила в колледж.
   - Странное совпадение, - задумчиво произнесла Рита. - Отец Дейрдре погиб в автокатастрофе, но то же самое случилось и с ее молодым человеком, за которого она собиралась замуж. Вы этого не знаете? Он ехал в Новый Орлеан, и на приречном участке дороги не справился с управлением...
   Рите показалось, что при последних словах Лайтнер слегка изменился в лице, однако полной уверенности в этом у нее не было. Быть может, он лишь на мгновение прищурился.
   - Я знаю об этом, - задумчиво откликнулся англичанин. Казалось, он размышляет о чем-то, но не желает делиться своими мыслями с Ритой. Наконец он спросил: - Миссис Лониган, вы можете пообещать мне одну вещь?
   - Что именно, мистер Лайтнер?
   - Если вдруг случится нечто совершенно непредвиденное и дочери Дейрдре придется приехать сюда из Калифорнии, пожалуйста, не пытайтесь с ней поговорить. Немедленно свяжитесь со мной. Звоните в любое время суток, и я обещаю, что вылечу из Лондона ближайшим рейсом.
   - Вы хотите сказать, что я не должна рассказывать ей что-либо? Я правильно вас поняла?
   - Да, - очень серьезно ответил Лайтнер.
   Он впервые коснулся руки Риты, но сделал это с уважением и достоинством, как истинный джентльмен.
   - Не переступайте впредь порог того дома, особенно если в нем появится дочь Дейрдре. Обещаю вам: если я не смогу прилететь сам, то прибудет другой человек, во всех подробностях знающий историю рода Мэйфейров и способный завершить все нами начатое.
   - Какой груз вы снимаете с моей души, - вздохнула Рита.
   Ей действительно не хотелось разговаривать с дочерью Дейрдре, совершенно чужой в этих краях, - она не представляла, как рассказать ей о том, что произошло. И вдруг Рита спохватилась; их беседа принимала какой-то таинственный оборот. Она впервые задала себе вопрос кто же на самом деле этот обаятельный джентльмен? Не зря ли она доверилась ему?
   - Вы можете мне доверять, миссис Лониган. - Лайтнер словно проник в ее мысли. - Прошу вас, не сомневайтесь во мне. Я уже встречался с дочерью Дейрдре и знаю, что она весьма скрытная и, надо сказать, довольно колючая особа. Если вы меня правильно понимаете, она не из тех, кого легко вызвать на откровенность. Тем не менее полагаю, что мне удастся объяснить ей, что к чему.
   Что ж, это звучало вполне разумно.
   - Конечно, не беспокойтесь, мистер Лайтнер.
   Англичанин смотрел на Риту. Возможно, он понимал, в каких растрепанных чувствах она находится, каким странным оказался для нее прошедший день со всеми этими разговорами о проклятиях, наследстве, покойниках и роковом изумрудном кулоне.
   - Да, все это очень и очень странно, - сказал Лайтнер.
   - Вы как будто читаете мои мысли, - рассмеявшись, заметила Рита.
   - Не волнуйтесь более ни о чем, - ответил он. - Я позабочусь о том, чтобы Роуан Мэйфейр узнала, что ее мать против воли заставили отказаться от нее. Я постараюсь довести до ее сведения все, что вам хотелось бы. Я в большом долгу перед Дейрдре. Не могу избавиться от чувства вины перед ней, ибо, когда она больше всего нуждалась в помощи, меня не оказалось рядом.
   Этого Рите было более чем достаточно.
   * * *
   После той встречи, приходя каждое воскресенье к мессе, Рита открывала последнюю страницу молитвенника, где были записаны лондонские телефоны Лайтнера, вновь и вновь перечитывала надпись: "В связи с Дейрдре Мэйфейр" и молилась за свою подругу. Тот факт, что молитва была за усопших, отнюдь не казался ей странным - в подобных обстоятельствах уместна именно такая молитва.
   - Боже Всемогущий, да изольется на нее вечный свет и да упокоится она в мире. Аминь.
   Вот уже более двенадцати лет прошло с тех пор, как Дейрдре сидит на этой террасе. И уже больше года, как появился и уехал англичанин... Они снова говорят о том, что Дейрдре надо куда-то отправить. Ее дом ветшает и сад давно пришел в запустение. А родне не терпится опять запереть ее в какой-нибудь лечебнице.
   Может, следует позвонить тому англичанину и сообщить ему о том, что происходит? Рита не знала, как поступить.
   - Это разумный шаг с их стороны, - сказал Джерри. - Лучше сделать это сейчас, пока мисс Карл вконец не одряхлела и еще способна принять решение. А она сильно сдала - что правда, то правда. Но Дейрдре сдает еще быстрее. Говорят, она умирает.
   Умирает...
   Рита дождалась, пока Джерри уйдет на работу, и направилась к телефону. Она знала, что на квитанции будет указано, куда она звонила, и в конце концов Джерри обо всем узнает. Но сейчас важно не это. Сейчас важно объяснить телефонистке, что ей необходимо связаться с абонентом на другом континенте.
   Когда Риту соединили, ей ответил приятный женский голос. Как и обещал англичанин, они согласились оплатить разговор. Женщина на другом конце провода говорила слишком быстро, и поначалу Рита с трудом понимала, о чем идет речь. Как выяснилось, мистер Лайтнер находился в тот момент в Соединенных Штатах - в Сан-Франциско. Женщина заверила, что немедленно свяжется с ним, пусть только Рита назовет свой номер.
   Рита объяснила, что мистеру Лайтнеру не нужно перезванивать ей, и попросила передать ему сообщение. Очень, очень важное сообщение: "Скажите, что звонила Рита Мей Лониган и что дело касается Дейрдре Мэйфейр... Записали? Дейрдре Мэйфейр очень больна, и дни ее сочтены. Возможно, она скоро умрет".
   Когда Рита произносила последнее слово, у нее перехватило дыхание. После этого она была не в состоянии сказать что-либо еще, хотя и пыталась отвечать четко, когда женщина на другом конце провода переспрашивала что-либо, повторяя ее сообщение, а потом еще раз заверила Риту, что немедленно позвонит мистеру Лайтнеру в Сан-Франциско, в отель, где он остановился. Вешая трубку, Рита заливалась слезами.
   Ночью ей приснилась Дейрдре, но наутро Рита ничего не сумела вспомнить. Только то, что видела Дейрдре в сумерках и ветер играл в ветвях деревьев за школой Святой Розы. Когда Рита открыла глаза, в ушах еще звучал шелест листьев. Она вновь услышала голос Джерри, рассказывавшего, как они с отцом ходили готовить тело Анты к погребению. Потом Рита вспомнила, какой начался ураган, когда они с мисс Карл сцепились из-за маленькой белой карточки со словом "Таламаска". И снова почему-то в памяти возник шум ветра в саду школы Святой Розы.
   Рита оделась и отправилась к утренней мессе. В церкви она поставила свечку перед статуей Пресвятой Девы. "Помоги мистеру Лайтнеру приехать сюда, - молилась Рита - Помоги ему поговорить с дочерью Дейрдре".
   Произнося про себя слова молитвы, Рита вдруг осознала, что ее тревожит не наследство рода Мэйфейров и не проклятие, тяготеющее над красивым изумрудным кулоном. Она не думала, что мисс Карл, какой бы жестокой ни была, действительно намеревается нарушить установленные условия, равно как не верила, что проклятия существуют на самом деле.
   Единственное, что действительно имело значение, это любовь, которую Рита в глубине сердца испытывала к Дейрдре.
   Рита считала, что дочь Дейрдре имеет право знать, какой удивительной была когда-то ее мать - нежнейшая и добрейшая из всех людей. Та Дейрдре, что осталась в далеком пятьдесят седьмом году на скамейке среди сумеречного весеннего сада - рядом с обаятельным молодым человеком, шептавшим ей слова любви.
   6
   Майкл простоял под душем целых десять минут, но не протрезвел ни на йоту. Потом, бреясь, он дважды порезался. Пустячные царапины, но они послужили предупреждением: надо будет как можно осторожнее вести себя в присутствии той женщины, которая уже едет сюда... Врач, таинственная незнакомка, вытащившая его из воды.
   Тетя Вив помогла ему надеть рубашку. Майкл глотнул еще немного кофе. До чего гадкий вкус, хотя сам варил и сорт действительно хороший. Пиво, вот что ему нужно. Не выпить сейчас пива все равно что перестать дышать. Но нет, слишком уж велик риск.
   - И что же ты будешь делать в Новом Орлеане? - бесцветным голосом спросила тетя Вив.
   Ее маленькие голубые глаза казались водянистыми и словно воспаленными. Высохшими скрюченными пальцами тетушка расправила лацканы его куртки цвета хаки.
   - Ты уверен, что обойдешься без чего-нибудь потеплее?
   - Тетя Вив, ты не знаешь, каков август в Новом Орлеане. - Он поцеловал тетушку в лоб и добавил: - Не волнуйся за меня. Я прекрасно себя чувствую.
   - И все-таки, Майкл, я не пойму, зачем тебе...
   - Тетя Вив, клятвенно обещаю, что позвоню тебе сразу же, как приеду туда. А если возникнет что-то срочное, набери номер "Поншатрена" и оставь для меня сообщение.
   Майкл заказал тот же номер из нескольких комнат с видом на Сент-Чарльз-авеню, в котором когда-то останавливалась тетя Вив. Майклу тогда было одиннадцать лет, и он вместе с матерью приходил к тетушке в гости. Там был даже кабинетный рояль. В отеле сразу поняли, какой номер требуется новому постояльцу, и с удовольствием предоставили апартаменты в его распоряжение. В ответ на вопрос о рояле портье заверил, что тот по-прежнему на месте.
   Авиакомпания подтвердила его заказ: один билет первого класса, место у прохода, рейс на шесть часов утра. Никаких проблем. Все шло как по маслу.
   И все благодаря доктору Моррису и этой таинственной женщине - доктору Мэйфейр, - направлявшейся сейчас к его дому.
   Впервые услышав, что она врач, Майкл сильно разозлился.
   - Вот, значит, откуда завеса секретности, - рычал он в трубку. - Мы бережем покой наших коллег, так? Мы не сообщаем номеров их домашних телефонов. Нет, о таких штучках должны узнать все. Я просто обязан...
   Моррис тем не менее довольно быстро остановил поток его злого красноречия:
   - Майкл, эта женщина уже в пути. Даже зная о том, что ты пьешь не просыхая и что и у тебя давным-давно съехала крыша, она готова взять тебя в Тайбурон и позволить тебе ползать по ее яхте.
   - Отлично, - сказал Майкл. - Я ей очень признателен, честное слово.
   - Тогда вытряхивайся из постели, прими душ и сбрей свою щетину.
   Сделано! И сейчас ничто не помешает ему отправиться в Новый Орлеан. Так что в Тайбуроне, в доме этой дамы, он не задержится, а поедет оттуда прямо в аэропорт и в случае необходимости согласен даже вздремнуть на пластмассовом стуле в зале ожидания, пока не начнется посадка в самолет до Нового Орлеана.
   - И все-таки, Майкл, я никак не могу понять зачем тебе срываться с места и лететь туда? - не унималась тетя Вив.
   Майклу вдруг показалась, что невысокая старушка в голубом шелковом платье, болтающемся на ней, как на вешалке, буквально плывет по воздуху на фоне яркого света, льющегося из коридора. Жидкие седые волосы тети Вив, которым не помогают ни аккуратная укладка, ни шпильки, чем-то напомнили ему елочную канитель из далеких дней детства. Помнится, ее еще называли "волосы ангела".
   - Обещаю тебе, что не задержусь надолго, - как можно мягче заверил ее Майкл.
   И вдруг... внутри его что-то словно вспыхнуло - какое-то предчувствие... нечто вроде спонтанной телепатии... Майкла охватила неколебимая уверенность, что в этом доме ему больше не жить... Чепуха какая-то. Виной всему скопившийся внутри алкоголь да месяцы затворничества вот откуда эти сумасшедшие мысли. Наверное, тут любой бы свихнулся.
   Майкл поцеловал тетку в дряблую щеку.
   - Надо проверить чемодан.
   Еще несколько глотков кофе... Вроде бы полегчало... Майкл тщательно протер очки в роговой оправе, снова надел их и проверил наличие запасной пары в кармане куртки.
   - Я все упаковала. - Слегка покачав головой, тетя Вив подошла к раскрытому чемодану и скрюченным пальцем ткнула в аккуратно сложенную одежду. - Смотри, все здесь. Оба твоих летних костюма, туалетный набор... Ах да, твой плащ. Не забудь взять плащ, Майкл. В Новом Орлеане сплошные дожди.
   - Не беспокойся, тетя Вив, уже взял.
   Майкл закрыл чемодан и щелкнул замками. Незачем расстраивать старушку сообщением о безвозвратной гибели крепкого и добротного изделия. Именно в нем Майкл и тонул. Такие плащи, наверное, шились в расчете на войну, на ползание по траншеям, а не на потенциальных утопленников. После часового пребывания в морской воде шерстяная подкладка оказалась безнадежно испорченной.
   Испытывая жгучую ненависть к надетым на руки перчаткам, Майкл расчесал волосы. Так... вроде бы он не выглядит пьяным, если, конечно, не окосел настолько, чтобы этого не видеть. Он бросил взгляд на недопитый кофе; "Ну же, идиот, допей остальное! Эта женщина едет сюда исключительно ради твоего удовольствия, чтобы ублажить тебя, псих несчастный! Только не хватало, чтобы ты шмякнулся ей под ноги с крыльца".
   Кажется, звонок в дверь?
   Майкл подхватил чемодан. Ну вот, он готов, вполне готов уехать отсюда.
   И снова то же тревожное предчувствие... Что это, предвидение судьбы? Майкл оглядел комнату: полосатые обои, глянец деревянных поверхностей. Все это он когда-то с величайшим терпением наклеивал, красил, покрывал лаком; собственными руками выкладывал маленький камин... Нет, больше ему не наслаждаться уютом этой комнаты. Не лежать на отделанной медью кровати. И не смотреть сквозь шелковые занавески на светящиеся в отдалении призрачные огоньки центральной части города.
   У Майкла вдруг что-то сжалось внутри, и сердце откликнулось болью, словно он оплакивал дом. Такое же ощущение он испытывал, когда умирали близкие и любимые им люди.
   Тетя Вив просеменила по коридору на своих распухших ногах, торопливо зашарила пальцами по стене в поисках кнопки переговорного устройства и, наконец найдя ее, спросила:
   - Кто там?
   - Доктор Роуан Мэйфейр. Могу я видеть Майкла Карри?
   Боже, это не сон. Он снова воскресает из мертвых.
   - Уже иду, - ответил Майкл. - Тетя Вив, не спускайся, не надо меня провожать. Обещаю, я скоро вернусь.
   На прощание он еще раз поцеловал тетушку, порывисто обнял, крепко прижав к себе, и долго не отпускал.
   Что будет, если с ним вдруг что-то случится? Господи, ну почему ему никак не удается избавиться от этих тревожных мыслей?!
   И вот наконец он стремительно сбежал по ступеням, при этом даже тихо насвистывая. Как хорошо снова двигаться, снова быть самим собой! Он чуть было не распахнул дверь, позабыв проверить, нет ли за ней журналистов, но вовремя остановился и заглянул в глазок, расположенный в самом центре цветного стеклянного прямоугольника двери.
   Почти у самого крыльца стояла стройная как газель женщина. Лицо он видел только в профиль, ибо гостья смотрела в сторону улицы. Длинные ноги, обтянутые голубыми джинсами. Подстриженные "под пажа" светлые вьющиеся волосы, которые ветер слегка прибивал к ямочкам щек.
   В облегающей, сужающейся книзу куртке, из-под которой виднелся завернутый воротник свитера крупной вязки, женщина выглядела молодо, свежо и весьма соблазнительно.
   Майкл без труда догадался, что перед ним доктор Мэйфейр. Он почувствовал, как вспыхнули щеки, а неожиданно возникшее где-то в нижней части живота тепло поползло вверх по телу. Такая женщина при любых обстоятельствах непременно привлекла бы его внимание и вызвала интерес. Но сейчас важнее всего был тот факт, что перед домом стояла та самая женщина, К счастью, она смотрела в другую сторону и не заметила его тени за дверным стеклом.
   "А ведь она в буквальном смысле слова вернула меня к жизни", - подумал Майкл. Его смутно будоражило нараставшее внутри тепло, смесь почти животного желания покориться прекрасной гостье и непреодолимого стремления прикоснуться к ней, познать ее на ощупь и, возможно, обладать ею. О методике спасения утопленников он слышал неоднократно - ему много раз описывали, как производится дыхание рот в рот и одновременно массаж сердца. Майкл мысленно представил себе, как касались его эти руки, как ее губы прижимались к его губам. Ну разве не жестоко, внезапно подумал он, после такой близости надолго разлучить их друг с другом? Его вновь охватило негодование. Впрочем, сейчас все это не имело никакого значения...
   Хотя женщина стояла в профиль, Майкл узнал смутно запомнившиеся ему тогда детали; гладкая, упругая кожа, изящно очерченные, миловидные черты лица и глубоко посаженные, слегка лучащиеся серые глаза. Поставив ногу на нижнюю ступеньку крыльца, она прислонилась к перилам и застыла в этой предельно раскованной, обманчиво "мужской" позе. Майкла удивляло все сильнее нараставшее в нем ощущение необъяснимой беспомощности и в то же время отчаянной жажды завоевать, покорить эту женщину. Сейчас у него не было времени анализировать свои чувства, да, по правде говоря, и не хотелось. Он вдруг понял, что счастлив - в первый раз за последнее время действительно счастлив.
   Майклу вновь вспомнился пронизывающий морской ветер, лучи яркого света, бьющие в лицо, люди из береговой охраны спускавшиеся на палубу, точно ангелы с туманных небес... Вспомнились его обращенные к спасительнице мольбы - он просил не увозить его с яхты... И вновь в ушах прозвучал ее голос: "Все будет хорошо..."
   Что ж, пора выйти и наконец поговорить с ней. Сейчас он ближе к исполнению давнего желания, чем когда-либо. Это его шанс. Как приятно оказаться рядом с ней - одно только присутствие этой женщины заставляло его чувствовать себя обнаженным. Такое ощущение, будто чья-то невидимая рука расстегивает молнию на брюках...
   Майкл быстро оглядел улицу. Никого, кроме одинокой человеческой фигуры, маячившей в одном из дверных проемов. Но именно на этого человека и был устремлен пристальный взгляд доктора Мэйфейр - на седого мужчину в твидовом костюме-тройке и с зонтиком в руке, который он держал словно тросточку. Уж явно не репортер.
   Майклу показалось весьма странным, что доктор Мэйфейр по-прежнему не сводила глаз с незнакомца, а тот в свою очередь внимательно разглядывал ее. Оба они стояли неподвижно и держались так, словно ничего необычного не происходило, хотя на самом деле все это было совершенно необычным.
   А ведь действительно, несколько часов назад тетя Вив говорила, что какой-то человек приехал прямо из Лондона только для того, чтобы с ним повидаться. Возможно, речь шла как раз об этом незнакомце - выглядел он, во всяком случае, как истинный англичанин. Если так, остается только пожалеть беднягу, проделавшего столь долгий путь впустую.
   Майкл повернул ручку, вышел и захлопнул за собой дверь. Незнакомец не шелохнулся, только перевел взгляд и уставился на Майкла так же пристально, как прежде на доктора Мэйфейр.
   Уже через секунду Майкл забыл про него, поскольку доктор Мэйфейр обернулась и лицо ее озарила очаровательная улыбка. Он мгновенно узнал эти красиво очерченные светло-пепельные брови и густые темные ресницы, делающие серые глаза еще более блестящими.