Райс Энн. Час ведьмовства (Мэйфейрские ведьмы - 1)

   - Я понимаю, о чем ты говоришь, - сказала Роуан.
   - Учти еще, что большинству из нас приходится лицезреть покойника не больше одного-двух раз за двадцать лет. А то и вообще никогда. Нынешняя Калифорния - это цивилизация людей, ни разу не видевших смерти собственными глазами. А главное - не желающих видеть. Услышав, что кто-то умер, они, скорее всего, полагают, что несчастный забыл о здоровом питании или ленился бегать трусцой...
   - К тому же каждую смерть они воспринимают как убийство, - негромко рассмеялась Роуан, - Иначе с чего бы они стали натравливать на врачей своих адвокатов?
   - И это тоже, но проблема гораздо глубже. Люди не желают верить в неотвратимость собственной смерти. А когда умирает кто-то другой, все совершается за закрытыми дверями. Если же незадачливый покойник обладал настолько дурным вкусом, что вопреки всем правилам пожелал быть похороненным с соблюдением всех положенных погребальных обрядов, гроб даже не открывают. В современном обществе намного предпочтительнее мемориальная служба в каком-нибудь фешенебельном месте, где подают суши и белое вино. При этом приглашенные на церемонию даже не упоминают вслух, зачем они сюда пришли. Знаешь, мне приходилось бывать на таких службах, где даже не называли имени покойного! Но если кому-то все же доведется увидеть мертвое тело - я не имею в виду врача, сиделку или гробовщика, - это становится подлинно сверхъестественным событием. Возможно, единственным, свидетелем которого есть шанс оказаться...
   - Тогда позволь упомянуть о другом сверхъестественном событии, - с улыбкой перебила его Роуан. - Представь, перед тобой на палубе лежит мертвое тело. Ты начинаешь шлепать его, разговаривать с ним... и вдруг... глаза открываются, и тело оживает."
   При этих словах Роуан одарила Майкла такой восхитительной улыбкой, что он не выдержал и принялся вновь осыпать ее страстными поцелуями. На этом обсуждение столь щекотливой темы и завершилось.
   Самое главное, своими безумными рассуждениями он не оттолкнул Роуан от себя, она слушала его очень внимательно, стараясь не пропустить ни единого слова.
   Но почему в его жизни должно произойти что-то еще? И откуда у него ощущение, что сейчас он отодвигает какое-то другое, более важное событие?
   И вот Майкл лежал на ковре, думая о том, до чего же ему нравится Роуан и как сильно его тревожат ее тоска и одиночество. Ему очень не хотелось покидать ее; тем не менее он должен уехать.
   Голова была на удивление ясной - Майклу нравилось это ощущение. Еще бы - за все прошедшее лето он впервые смог так долго обходиться без выпивки. Роуан налила ему новую чашку кофе. Очень приятный вкус. Чтобы избавиться от мелькания образов и картин, Майклу пришлось снова надеть перчатки. Лучше не видеть ни Грэма, ни Элли, ни множество незнакомых мужчин - весьма симпатичных, надо признаться. Несомненно, все они - прежние партнеры Роуан.
   Сквозь восточные окна и стеклянную крышу немилосердно палило солнце. Майкл слышал, как Роуан возится на кухне. Наверное, следовало бы встать и помочь ей, что бы она ни говорила. Однако ее возражения прозвучали весьма убедительно:
   - Я люблю готовить - в этом процессе есть нечто сродни хирургии. Так что лежи спокойно.
   Майкл думал, что встреча с Роуан стала первым действительно важным для него событием за все эти недели - только благодаря ей он смог на какое-то время отвлечься от мучительных воспоминаний о случившемся и забыть о собственных переживаниях. Как приятно и легко на душе, когда думаешь не о себе, а о ком-то другом. Размышляя об этом сейчас, в заново обретенном состоянии ясности ума, Майкл обнаружил, что с момента приезда сюда к нему вернулась способность к концентрации. Он мог сосредоточиться на их разговоре, на их интимной близости и на узнавании друг друга. А ведь в течение долгих дней, проведенных в заточении, его внимания хватало лишь на одну страницу книги или на несколько эпизодов фильма, и это нередко буквально выводило его из себя - раздражало не в меньшей степени, чем бессонница.
   Никогда прежде ему не доводилось столь глубоко погружаться во внутренний мир другого человека, столь упорно стремиться постичь его до конца, да еще и за столь короткий срок. Принято думать, что нечто похожее происходит при сексуальном контакте, однако на самом деле такое предположение едва ли справедливо. Майкл начисто позабыл, что перед ним та женщина, которая спасла его из воды. Покоренный силой личности Роуан, он уже не испытывал туманного, лишенного индивидуальной окраски волнения, как это было при их первой встрече, - теперь в его голове теснились безумные фантазии, и в каждой из них присутствовала только она.
   Но как продолжить, углубить знакомство с Роуан, любить ее и обладать ею и одновременно... сделать то, что он должен сделать? А ведь необходимость в этом не отпала: он должен вернуться домой и выяснить, какова его цель.
   То, что Роуан родилась на юге, не имело к его задаче никакого отношения. Голову Майкла переполняли образы прошлого, а ощущение предопределения судьбы в их тесной связи между собой было слишком сильным, чтобы допустить, будто источником его послужило случайное напоминание о родном доме из уст доктора Мэйфейр. К тому же вчера на палубе яхты он ничего подобного не обнаружил. Немногочисленные сведения о самой Роуан - да, они там присутствовали. Но даже в их достоверности Майкл не был уверен до конца, ибо, когда Роуан позже рассказывала о себе, у него не возникало четкого ощущения знания тех или иных фактов - лишь явное восхищение этой женщиной. Роуан не сделала никаких научных заключений по поводу его способностей; да, они могут быть физическими, да в конце концов можно найти способ их измерять и посредством какого-нибудь тормозящего препарата поставить их под контроль. Но его дар необъясним с научной точки зрения - скорее, он сродни таланту художника или музыканта.
   Однако ему пора ехать. Майклу вдруг стало грустно. Мысль о необходимости покинуть Роуан повергала в отчаяние, словно он знал, что оба они обречены.
   Ах, если бы она оставалась рядом с ним в течение всех этих ужасных недель! Интересно... А если бы не случилось того жуткого происшествия, если бы они с Роуан познакомились где-нибудь случайно... Как бы то ни было, Роуан стала неотъемлемой частью случившегося, равно как и ее неординарные способности. Кто, кроме нее, мог в одиночестве оказаться на огромной яхте посреди погружающегося во тьму залива? Кто еще сумел бы вытащить его из воды? Да, она действительно человек решительный и необыкновенно одаренный.
   В рассказе Роуан о его спасении прозвучала очень интересная фраза: оказывается, в холодной воде человек теряет сознание почти немедленно. Однако сама Роуан, бросившись в холодную воду, сознания не потеряла. Когда Майкл обратил ее внимание на столь явное противоречие, она Роуан призналась:
   - Я не знаю, как добралась тогда до трапа. Честно, не имею понятия.
   - Думаешь, все дело в твоей силе? - спросил Майкл.
   Роуан призадумалась, потом ответила:
   - И да, и нет. Возможно, мне просто повезло.
   - Ну, мне-то уж точно повезло, - заключил Майкл, неожиданно для себя обрадовавшись только что произнесенным собственным словам. Он и сам не понимал, почему они доставили ему такое удовольствие.
   Возможно, Роуан знала причину, ибо вдруг заметила:
   - Мы боимся того, что делает нас непохожими на других.
   Майкл не мог не согласиться с таким утверждением.
   - Подобными способностями обладает множество людей, - сказала Роуан. Мы точно не знаем, каковы они, как их оценивать. Мы абсолютно уверены лишь в одном: неординарные способности оказывают влияние на отношения между людьми. Я наблюдаю это в клинике. Некоторые врачи многое предвидят заранее, но не могут объяснить каким образом. Есть такие и среди медсестер. Думаю, существуют и адвокаты, умеющие безошибочно определить, виновен ли их подзащитный и каким будет приговор суда. Но они вряд ли скажут, откуда им это известно.
   Вот и получается: сколько бы мы ни познавали себя, сколько бы ни раскладывали по полочкам, какие бы классификации и определения ни изобретали, в нас остается сокрытым великое множество тайн. Возьмем исследования в области генетики. Человек наследует самые разнообразные качества: застенчивость, пристрастие к определенному сорту мыла, к определенным именам... Но что еще? Какие невидимые силы передаются нам от предшествующих поколений? Вот почему мне и не дает покоя то, что я не знаю свою настоящую семью - даже в самых общих чертах, Элли, кажется, приходилась мне четвероюродной сестрой. Что-то заставило ее уехать из родных мест. Впрочем, я не уверена в точном определении степени нашего родства...
   Майкл полностью разделял ее точку зрения. Он вкратце рассказал о своем отце, о деде и о том, что унаследовал от них гораздо больше, чем соглашался признать.
   - Но человек должен верить в возможность изменить свою наследственность, - добавил он, - Без веры в то, что из одних и тех же фрагментов можно каким-то волшебным образом составить различные узоры, жизнь теряет смысл, ибо в ней не остается места надежде.
   - Конечно можно, - согласилась Роуан. - Ты же это сделал, правда? Хочется верить, что и мне это удалось. Не подумай, что я лишилась рассудка, но меня не оставляет уверенность, что нам следует...
   - Ну же, говори...
   - Нам следует стремиться к самосовершенствованию, - тихо закончила Роуан. - А почему бы и нет - что в этом особенного?
   Майкл рассмеялся, но не над ее словами. Он вдруг вспомнил одного из своих друзей. Однажды, выслушав очередные вечерние излияния Майкла по поводу непонимания большинством людей исторических процессов и последствий такого непонимания, этот приятель назвал его бесподобным оратором и добавил, что заимствовал это определение из пьесы Теннесси Уильямса "Орфей спускается в ад". Майкл тогда оценил комплимент. Он надеялся, что и Роуан тоже его оценит.
   - Ты бесподобный оратор, Роуан, - сказал он, объяснив происхождение фразы.
   - Возможно, потому я такая молчаливая, - с веселым смехом откликнулась она - Я даже не хочу начинать. Думаю, ты это имел в виду. Я - бесподобный оратор и по этой причине не разговариваю вовсе.
   Майкл затянулся сигаретой, вновь и вновь во всех подробностях прокручивая в мозгу их беседу. Было бы здорово остаться с Роуан. Да, если бы только он мог избавиться от сознания необходимости вернуться в Новый Орлеан.
   - Подбрось еще полешко в огонь, - попросила Роуан, прерывая его размышления. - Завтрак готов.
   На столе возле окна уже красовались яичница-болтунья, йогурт, искрящиеся на солнце ломтики свежих апельсинов, бекон, колбаса и горячие сдобные булочки, только что вытащенные из духовки.
   Роуан налила обоим кофе и наполнила стаканы апельсиновым соком. Майкл набросился на еду и минут пять был полностью поглощен только ею. Давненько он не испытывал такого голода. Остановив взгляд на чашке с кофе, Майкл надолго задумался, но в конце концов пришел к выводу, что не испытывает ни малейшей потребности в пиве. Он выпил кофе, и Роуан налила ему еще.
   - Завтрак был просто чудесным, - сказал Майкл.
   - Оставайся, - предложила Роуан, - и я приготовлю тебе обед, а утром снова завтрак.
   Майкл не ответил - он внимательно смотрел на Роуан, стараясь отвлечься от присущей ей притягательности, будившей внутри его непреодолимое желание, и обращать внимание исключительно на ее внешние данные: природная блондинка, гладкая кожа, практически лишенная пушка на лице и волосков на руках; красивой формы, выразительные темно-пепельные брови и почти черные ресницы, делающие ее глаза еще более серыми. Такие лица бывают только у монахинь: ни следа косметики; девственные пухлые губы, словно еще не знавшие помады... Жаль, что он не может навсегда остаться здесь, с нею...
   - Знаю, ты все равно уедешь, - сказала Роуан.
   - Я должен, - кивнул Майкл. Роуан задумалась.
   - А как насчет того, что ты видел там? Хочешь рассказать об этом?
   Майкл смешался.
   - Все мои попытки описать увиденное терпят полный крах. Мало того, люди отворачиваются от меня.
   - Только не я.
   Сейчас Роуан выглядела собранной, сосредоточенной: руки сложены, волосы аккуратно причесаны - и вновь походила на ту решительную и волевую женщину, которую он встретил у порога своего дома. Перед нею дымится кофе.
   Майкл был уверен, что она говорит совершенно искренне, и все же... И все же слишком часто в последнее время он сталкивался с недоверием и равнодушием. Откинувшись на спинку стула, он бросил взгляд в сторону залива. Там собрались едва ли не все парусники мира. Над гаванью Сосалито летали чайки, казавшиеся отсюда крохотными бумажными самолетиками.
   - Я знаю, что все происходило в течение большого отрезка времени, заговорил наконец Майкл. - Хотя в действительности отсчета времени там не существует. - Он посмотрел на Роуан. - Думаю, ты знаешь, о чем я говорю. Это напоминает легенды о том, как людей заманивали к себе эльфы. Поддавшись на их уговоры, люди проводили в компании эльфов всего лишь один день, но когда возвращались в родные деревни, то обнаруживали, что отсутствовали целых пятьдесят лет.
   Роуан тихо рассмеялась.
   - Это ирландская легенда?
   - Да, я слышал ее от одной старой ирландской монахини. Она частенько рассказывала нам диковинные истории... Например, о ведьмах, обитающих в новоорлеанском Садовом квартале, которые схватят нас, если мы будем болтаться по тамошним улицам...
   А какими тенистыми были те улицы, какой удивительной и в то же время мрачной красотой они обладали - словно строки из "Оды к соловью": "Дражайший мой, внимаю я тебе..."
   - Прости, - опомнился Майкл, - Мысли разбегаются.
   Роуан терпеливо ждала.
   - Там было множество людей, - продолжал Майкл. - Но больше других мне запомнилась одна темноволосая женщина. Сейчас я не могу восстановить в памяти ее лицо, но знаю, что оно было мне до такой степени знакомо, как будто я знал эту женщину всю жизнь. Там, в видении, мне было известно ее имя и все-все о ней. Теперь я твердо уверен, что тогда же узнал и о тебе. И услышал твое имя. Однако было ли это в середине видения, или уже в конце, перед тем как ты меня спасла, сказать не могу. Возможно, я каким-то образом почувствовал приближение яхты и твое присутствие на ее борту...
   "Да, это поистине неразрешимая загадка", - подумал он.
   - Продолжай, - попросила Роуан.
   - Думаю, я мог бы вернуться к жизни, даже если бы отказался от их поручения. Но я, если можно так выразиться, хотел выполнить эту миссию. И мне казалось... у меня сложилось впечатление... как будто то, что они хотели от меня, то, что они мне открыли... все это было самым непосредственным образом связано со всей моей прошлой жизнью, с тем, кем я был. Ты понимаешь, о чем я говорю?
   - Значит, у них была причина выбрать именно тебя.
   - Да, совершенно верно. И эта причина состоит в моей истинной сущности. Роуан, пожалуйста, не допусти ошибку. Знаю, мой рассказ звучит как бред сумасшедшего. Я уже столько раз его повторял, и понимаю, что многим он кажется сродни утверждениям шизофреника, будто некие голоса, велят ему спасти мир. Я понимаю... Мои друзья давным-давно сложили про меня поговорку.
   - Какую?
   Он поправил очки и одарил Роуан обаятельной улыбкой.
   - Майкл не такой глупец, каким выглядит. Роуан искренне засмеялась.
   - Но ты совсем не выглядишь глупым. Просто ты кажешься до такой степени хорошим, что трудно поверить в реальность существования подобного совершенства - Она стряхнула пепел с сигареты. - Впрочем, мне незачем говорить тебе о том, что тебе самому прекрасно известно. Лучше постарайся вспомнить еще какие-нибудь подробности.
   Взбудораженный последним комплиментом, Майкл пребывал в некотором смущении: а не пора ли им снова отправиться в постель? Нет, не пора. Еще немного - и пора будет отправляться в аэропорт.
   - Было еще что-то... насчет какого-то входа, - сказал он. - Или портала... Могу поклясться, они говорили об этом. Но сейчас я ничего не могу вспомнить. Эти видения... они постепенно тают. Но я точно знаю, это было связано с каким-то числом. И еще - с каким-то драгоценным камнем. С очень редким и красивым камнем. Сейчас я даже не могу назвать эти обрывки памяти воспоминанием. Скорее можно говорить о вере, о некой убежденности. Но я уверен, что все было каким-то образом взаимосвязано. Потом сюда примешалась необходимость вернуться в Новый Орлеан - ощущение, что мне нужно сделать нечто чрезвычайно важное и что Новый Орлеан, точнее, улица, по которой я любил ходить мальчишкой, имеет ко всему этому непосредственное отношение.
   - Улица?
   - Да, Первая улица. Очень красивая. Она тянется примерно на пять кварталов, от Мэгазин-стрит - это рядом с тем местом, где я родился, - до Сент-Чарлъз-авеню. Эта улица находится в очень старом районе города, который называют Садовым кварталом.
   - Там, где живут ведьмы, - подсказала Роуан.
   - Да, правильно, ведьмы из Садового квартала, - с улыбкой подтвердил Майкл. - По крайней мере, так утверждала сестра Бриджет-Мэри.
   - И что же, тот квартал действительно такой мрачный, что подходит лишь для обитания ведьм? - спросила Роуан.
   - Совсем нет. Он скорее похож на островок густого леса в самом центре города.. Огромные, неправдоподобно могучие деревья... Здесь не увидишь ничего похожего, а может, и во всей Америке не встретишь. Дома в Садовом квартале... Нет, лучше называть их городскими особняками - они очень большие, стоят чуть в глубине, но близко к тротуарам и не смыкаются друг с другом: вокруг каждого имеется сад. Знаешь, там был один дом... Высокий, с узким фасадом. Я каждый раз старался пройти мимо него и часто останавливался перед великолепной чугунной оградой с узором в виде розеток. После падения в воду я все время вспоминаю этот дом, он так и стоит у меня перед глазами. И меня не оставляет мысль о необходимости вернуться в Новый Орлеан, о том, что это чрезвычайно важно. Даже сейчас мне совестно, что я сижу здесь, рядом с тобой, а не на борту самолета.
   По лицу Роуан пробежала тень.
   - Мне хочется, чтобы ты побыл здесь еще немного. - Красивый, низкий, сочный голос. - И дело не только в моем личном желании. Ты сейчас не в лучшей форме и нуждаешься в отдыхе - в настоящем, без выпивки.
   - Ты права, Роуан, но я не могу себе это позволить. Думаю, нет необходимости объяснить тебе, в каком напряжении я постоянно нахожусь. И не избавлюсь от него, пока не окажусь дома.
   - Хорошо, Майкл, но позволь кое-что уточнить. Ты все время говоришь о возвращении домой. Но что для тебя означает это слово - "домой"? У тебя же там никого не осталось.
   - И все-таки мой дом именно там. - Он засмеялся. - Я прожил в изгнании слишком долго. И осознал это еще до несчастного случая. Странно, но буквально накануне утром я проснулся и вдруг вспомнил о родном доме, о том, как мы всей семьей ехали в машине по берегу залива; я почти физически ощутил удивительное тепло того вечера и воочию увидел великолепный закат солнца...
   - Ты сможешь обойтись без спиртного, когда уедешь отсюда?
   Майкл с притворным вздохом одарил Роуан одной из своих неотразимых улыбок - в прошлом такая улыбка срабатывала безошибочно - и подмигнул.
   - Желаете услышать ирландскую трепотню, леди, или сказать вам правду?
   - Майкл...
   В ее голосе прозвучало не порицание - скорее в нем слышалось разочарование.
   - Знаю, знаю, - сказал Майкл. - Все, что ты говоришь, правильно. Ты даже не представляешь, как много для меня сделала, вытащив из заточения и выслушав мои россказни. Я готов выполнить все, о чем ты ни попросишь...
   - Расскажи мне поподробнее об этом доме. Прежде чем начать, Майкл надолго задумался.
   - Дом был построен в стиле греческого ренессанса. Ты знаешь, что это такое? Но он отличался от многих зданий, построенных в том же стиле. С фасада и с боков к нему примыкали террасы, настоящие новоорлеанские террасы. Трудно описывать такой дом тому, кто никогда не был в Новом Орлеане. Неужели тебе не показывали даже открытки с видами города? Роуан покачала головой.
   - Эта тема всегда оставалась для Элли закрытой.
   - Роуан, но ведь это несправедливо, нечестно с ее стороны.
   В ответ она лишь молча пожала плечами.
   - Нет, в самом деле... - настаивал Майкл.
   - Элли хотела верить, что я - ее собственная дочь. И если я начинала задавать вопросы о моих настоящих родителях, она очень расстраивалась, полагая, что причиной тому недостаток ее любви. Все попытки переубедить ее ни к чему не привели.
   Роуан глотнула кофе.
   - Перед тем как лечь в больницу в последний раз, она сожгла все, что у нее хранилось в письменном столе. Я видела, как она бросала в этот камин фотографии, письма, какие-то документы. Тогда мне и в голову не пришло, что она уничтожает абсолютно все. Скорее даже я не особо задумывалась над этим. Элли знала, что больше сюда не вернется.
   Роуан замолчала, потом налила кофе себе и Майклу и продолжила:
   - После ее смерти, я не смогла найти даже адрес ее родственников в Новом Орлеане. У ее поверенного тоже не оказалось никаких сведений. Она сказала ему, что порвала все связи с семьей и не хочет иметь с ней никаких контактов. Все свои деньги она завещала мне. И то же время она ездила к в Новый Орлеан. И регулярно туда звонила. Я никак не могла увязать одно с другим.
   - Это очень печально, Роуан.
   - Однако хватит говорить обо мне. Давай вернемся к тому дому. Что именно заставляет тебя вспоминать его сейчас?
   - Понимаешь, здешние здания не похожи на новоорлеанские, - сказал Майкл. - Там каждое строение обладает собственным характером. Что же касается того дома... Он мрачный, массивный, и в нем присутствует какая-то угрюмая красота. Он угловой и частично обращен на боковую улицу. Одному Богу известно, почему я его так полюбил. Знаешь, там жил какой-то человек... ну прямо персонаж из диккенсовского романа. Честное слово... Высокий, джентльмен до мозга костей, если ты понимаешь, о чем я говорю. Обычно я видел его в саду...
   Майкл вдруг смущенно умолк, охваченный ощущением, что вплотную подошел к чему-то очень существенному, предельно важному...
   - Что с тобой?
   - Опять... то же чувство, что все случившееся каким-то образом связано с тем мужчиной и с домом на Первой улице.
   Майкл вздрогнул словно от холода, хотя на самом деле холодно ему не было.
   - Не могу точно сформулировать, - добавил он. - Но почему-то твердо уверен, что тот незнакомец имеет самое непосредственное отношение к произошедшему. Не думаю, что те, с кем я беседовал в своем видении, хотели заставить меня забыть. Мне кажется, они, напротив, побуждали меня действовать как можно быстрее, поскольку что-то должно случиться.
   - И что же именно? - осторожно спросила Роуан.
   - То, что произойдет в доме, о котором я рассказываю.
   - Но в чем причина? Почему они хотели, чтобы ты туда вернулся?
   Вопрос вновь был задан очень мягко, без подтекста.
   - Потому что я обладаю способностью повлиять на что-то, изменить ход предстоящих в том доме событий. - Майкл покосился на свои руки, казавшиеся зловещими в черных перчатках. - Все как будто сходится воедино. Представь, что мир состоит из великого множества крошечных фрагментов. И вдруг... значительная часть таких фрагментов словно вспыхивают, и ты видишь... видишь...
   - Некий узор?
   - Совершенно верно - узор. Так вот, моя жизнь является частью более крупного узора, - Майкл глотнул кофе. - Как тебе это? Бред сумасшедшего?
   Она покачала головой.
   - Слишком разумно и определенно для бреда.
   - Определенно?
   - Я хотела сказать, слишком конкретно. Майкл удивленно усмехнулся. Никто еще не давал такую характеристику его видениям.
   Роуан затушила в пепельнице сигарету.
   - И часто в последние несколько лет ты вспоминал о том доме?
   - Практически не вспоминал, - ответил он. - Но и не забывал о нем никогда. Мне кажется, всякий раз, когда на память приходили мысли о Садовом квартале, в моем воображении тут же возникал и тот дом. Он, можно сказать, преследовал меня.
   - Однако до несчастного случая воспоминания о странном доме не носили навязчивого характера. Они стали такими только после видения.
   - Верно, - подтвердил Майкл. - Воспоминания о родных местах приходят ко мне нередко, но память о том доме сильнее всего остального.
   - И все же, если хорошенько подумать, в твоем видении никто не упоминал именно об этом доме.
   - Определенно сказать не могу. Хотя...
   У него снова появилось какое-то ощущение... Но Майкл вдруг испугался ему не хотелось вновь оказаться во власти неясных предположений и догадок. Казалось, все страдания последних нескольких месяцев возвращаются к нему вновь. Нет, только не это! Ведь как приятно было сознавать, что Роуан верит ему, и, в свою очередь, с удовольствием слушать ее рассказы и восхищаться ее умением подчинять своей воле окружающих - именно это качество характера Роуан он одним из первых отметил накануне вечером.
   Она по-прежнему внимательно смотрела на него, однако Майкл долго молчал, размышляя о неведомых силах, которые то проявляются, то исчезают без следа и вместо ясности вносят в ею жизнь сумятицу и неразбериху.
   - Так что же со мной происходит? - наконец спросил он. - Вот ты как врач, как нейрохирург, - что ты думаешь? Что мне делать? Почему мне никак не удается избавиться от воспоминаний о том доме и совершенно незнакомом мне человеке? Откуда это ощущение, что сейчас мне крайне необходимо быть там?