Раздольнов Глеб. Шипи и квакай, и пищи на весёлую луну !

   - Нельзя тебе, Петя, так переживать. Слушался бы меня, все бы уже устроилось. Лярвин бы давал показания, узнали б, где находится Симон, вывели войска, сняли б чрезвычайное положение.
   - А что не арестовать-то раньше было? Вчера, ночью?
   - Я надеялся, что под давлением из центра, Лярвин ринется к самому дорогому. Ну знаешь, наверное... При пожаре спасают самое ценное. А самое ценное для него сейчас - тело госпожи Симон...
   Арутюнов сально улыбнулся и совершил пошлое недвусмысленное движение обеими руками.
   - Что? - не понял Петр, - вы и в краже Симон его подозреваете?
   - Вай, Аллах! - наигранно воскликнул засекреченный разведчик, - тебе, Петя, Лярвин все мозги отшиб. Это главное, все остальное - песок! Лярвину президент что угодно бы простил, но только не Симон.
   Так это правда, что она любовница президента?
   - Капитан, ты из какой страны? Такие состояния в России просто так не наживаются. Знаешь старую русскую песенку " а у моей девочки есть маленькая штучка..." Собственности же за рубежом у нее больше, чем сам рубеж! довольный своей шуткой он загоготал, но поперхнулся и затих.
   - Нет, - решительно заявил Смоковницын, - нет! Вам в вашей конторе, конечно видней, но не клеется, честно говорю, ничего здесь не клеется...
   - Что не клеется, - обиделся Арутюнов, - у меня все по полочкам разложено, что не клеется? У меня донесений Захарова сотни об их личных встречах. Я знаю о чем они говорили и что хотели.
   - Не клеется то... - Петр сделал артистическую паузу, хотел опять приподняться, но памятуя о недавнем обмороке, поостерегся, - не клеется то, что последний месяц-два они играть в свои игры перестали. И если я хоть что-то понимаю в психологии, ненависть у Лярвина к Полтинному была что ни на есть искренняя. А вы строите гипотезу исходя из совершенно мне непонятных, их общих интересов.
   - А-а! Вон чего не клеется! Так ты раслабься, капитан, не напрягайся, да ты ляжь! Ляжь, опять в обморок сверзишься.
   Но Петр уже ощутил в себе силы, небольшие, но достаточные, чтобы размяться немного. Он встал медленно на ноги и прошелся под навесом. Голова гудела, но боль стихала, не так быстро как хотелось бы, но все же жить становилось легче с каждой минутой. Арутюнов поддержал его под руку.
   "Чудная картинка,- подумалось Петру, - символическая - взаимопомощь и единство двух силовых ведомств". Вслух ничего не сказал.
   - Интересы их действительно разошлись месяц - два назад. То, что их объединяло, то и разъединило...
   - Попонятней, пожалуйста.
   - Пожалуйста, дорогой, пожалуйста! Леночка Симон! Прекрасная наша всероссийская Елена, национальное достояние, одним словом!
   - Что вы этим хотите сказать? - задал Петр банальный вопрос.
   - А что сказал, то и хочу, - не менее банально ответствовал Арутюнов, Лярвин кафтан не по размеру стал натягивать, тем самым подрубил сук, на котором сидел. Если до этого с Крохобором они доили регион во всю катушку, доходы делили, про важных людей в Столице не забывали, устраивали перепалки в эфирах, то Симон разбила их удачный симбиоз.
   Понятно, что каким бы не был Крохобор влиятельным, потуги Лярвина взобраться на богатенькую леди он никак покрыть не мог. Он уже жалел, что воспользовался деньгами красавицы, когда двигал Лярвина в губернаторы.
   Кстати, идея эксплуатации местненького шапашного ура-патриотизма, типа, восстановим независимость от какого-то средневековья - тоже его. Но Лярвин подписал себе приговор, когда решил овладеть красавицей.
   Любовь!!! Дурацкое необузданное чувство, государства валит. Вот и прибил Крохобора Лярвин, старинного дружка своего, когда тот его уму-разуму начал учить. Так вот, товарищ капитан. А теперь Лярвин черт знает где, а все по вашей вине, молодой человек!
   - Не такой уж и молодой, - отрезал грубовато милиционер, - а потом могли меня вчера за мои выступления, открытые демарши, в КПЗ засадить, ничего я бы вам не испортил тогда. Только вы знали, что я все равно буду искать встречи с губернатором и хотели посмотреть, что из этого выйдет. Может я его пугану своей активностью и он сдуру ломанется к Симон, правда ведь?
   Арутюнов отвлеченно закрутил головой. Что, возможно, обозначало "не совсем так, не совсем так..." Но вслух начальник только что-то пропыхтел недешефруемое.
   - Так вас специально из безопасности в ментовку кинули ради этого дела? - дозрел Смоковницын.
   Собеседник кивнул.
   - И на место Голованного поставили?...
   Опять кивок.
   - А если б Голованный был бы здоров, чтобы вы тогда делали? Он бы ни за что не пошел бы на арест губернатора.
   - А он и без того здоров, - сказал Арутюнов.
   -?
   - Есть такие напитки, что выводят на время из строя, суток на пяток, раздался сзади тихий и ласковый женский голос.
   Смоковницын, пока поворачивал голову, уже догадался, кто это. Раиса, собственной персоной. Петру стало плохо. Страшно захотелось курить, хотя бросил лет шесть назад.
   - Есть такое место, где вас нет?! - не выдержал милиционер, - покажи мне, - он тряхнул Арутюнова за грудки, - покажи мне, где нет твоих собак?!..
   - Фу, капитан, - опять ласково, опять тихо произнесла Раиса, - держите себя в руках. Может ему укольчик сделать? - это она уже у шефа спросила.
   -Не-е-ет! - завопил Смоковницын, - ни за что!
   - Успокойся, дорогой! - похлопал его Арутюнов, - хотели б тебя убрать, убрали бы. Я что тебе историю жизни и любви Лярвина для того рассказывал, чтобы чего в тебя смертельное прыснуть? Я надеюсь, ты послужишь государству и народу.
   - Зачем я вам нужен? - ощетинился Смоковницын.
   - Петя, - вкрадчиво начал Арутюнов, - если поборешь в себе патологическую ненависть к спецслужбам, на которых, смею заметить, зиждется весь мир, то мы вполне сможем с тобою договориться. Выполнишь задание, получишь немедленное поышение, а когда освободится должность начальника управления, а это, опять смею заметить, случиться совсем скоро - сядешь в кресло товарища Голованного. Лет тебе немного, будешь умным, всю оставшуюся жизнь будешь командовать!
   - Это вы меня вербуете? Вербуете, да? - скривил Петр страшную физиономию.
   - Если угодно, - запросто, без вывертов сказал Арутюнов и Раиса кивнула, да, мол, вербуем.
   - Лихо это у вас происходит, ничего не скажешь, лихо! Ну хоть поведайте, чем я должен заслужить вашу высокую благосклонность?
   - Давай-ка, дорогой, без стеба, - устало вдруг как-то произнес начальник УВД, - мне надоело уже вести бесполезные разговоры, либо ты наш, либо...
   - Что либо? - закричал Смоковницын, - что либо?
   И он схватился за голову, потому что ему показалось, что кто-то снова сильно-сильно ударил опять в темя, из глаз посыпались искры и потекли слезы, он вновь повалился на тюфяк в бессилии, только услышал, как Рая произнесла что-то непонятное: "посттравматический синдром..."
   В себя пришел довольно скоро. Рая все-таки кольнула его какой-то гадостью. На руке закатана рубашка, чуть выше запястья взбухший бугорок, на нем мокрая пахучая ватка.
   - Оклимался? - над ним опять наклонился Арутюнов с толстыми губами, - я же говорю тебе - не нервничай, тебе еще лежать надо, а ты вскакивешь, ванька-встанька.
   - Что вам от меня надо? - сквозь зубы процедил Смоковницын.
   - Хорошо, - сказал Арутюнов, - слушай, не перебивай. Тебе известно, что кем-то на янской трассе была организована видеосъемка. Исполнителем был некий местный стрингер Вениамин. Вы с ним в приятельских отношениях, не говори ничего, не отрицай, он тебе звонил, ты ему дал верный совет. фсбэшник усмехнулся, - мы прочесываем леса, но твой приятель сгинул. Он необходим нам. Мы хотим, чтобы ты при первой возможности, когда он к тебе обратится...
   - Сдал его! - не выдержал Петр.
   - Не ерепенься. С ним ничего не будет. Его пытались взять на московском блокпосту, но ребята сработали грубо, ушел. Нам нужны его показания. Он единственный, кто уцелел и видел, что происходило там в полном объеме.
   - Есть же видеозапись
   - Есть, есть. Во-первых, частичная, останкинская аппаратная гнала сразу в прямой эфир, идиоты, бошки бы поотворачивал! Писать стали не сразу, а вторую часть, кроме куска интервью с Симон ничего не записали. А во-вторых, личное наблюдение все равно более наглядное, чем видео, согласен?
   - Он сказал, что у него нет кассеты.
   - Знаю, слышал, - Маргел хитро взглянул на Петра, как отреагирует, но тот пропустил мимо ушей, уж и так догадался, что прослушивали его дебильник. - нам нужно выяснить, как и под каким предлогом журналист оказался в центре боевой операции.
   "Евсеев, вспомнил Смоковницын, Евсеев... Маргел же слышал, чего ж еще кочевряжется?" Но вслух спросил другое:
   - А как же с налетом? Кто его устроил? Не Лярвин же?
   - Ах, ах! - Арутюнов тяжело и скептически глянул на Петра, - откуда такое неистребимое желание выгородить губернатора? Мы должны служить истине, а не хвататься за камышовые тонкие тростинки. Не Лярвин, понятно. Но Лярвин знал, что караван Симон будет охраняться федеральными структурами, поскольку в ваших лесах пошаливают лихие люди. Он может и не думал, что вертушки пустят в ход, но что охрана серьезная - факт. И запустил ментов как раз на тот участок, куда пошла ориентировка по возможному нападению. С вертушек заметили скопление народа, сейчас у них аппаратура - будь здоров! Таракана под хвоей определяют по всяким там излучениям. А группу захвата уж не обнаружить, извини меня! А Голованный лопохнулся, поверил своему дружку, послал людей на верную смерть.
   - Да зачем ему все это, зачем?
   - Затем, что раздолбав банду, мнимую банду, федералы сняли почти всю охрану, тут люди Лярвина и схватили Елену. Веня нам нужен, чтобы восстановить последовательность, длительность, численность.
   Смоковницын тупо глядел прямо перед собой. Укол действительно значительно помог. Голова успокоилась совершенно, но вместо боли пришла вдруг апатия ко всему происходящему, так что сосредоточение требовало больших усилий.
   - Не нравится мне ваша трактовка, - сказал он наконец спокойным совершенно ледяным но полновесным без всяких хрипов и свистов голосом. видется мне какая-то натяжка. Вы трактуете, как вам угодно. Точно так же я могу доказать, что все произошедшее - ваших рук дело, ну не конкретно ваших, а комитета в целом, я даже более склоняюсь к тому, что вы - причина всех последних смертей.
   - Дорогой, давай найдем Веню, давай разыщем губернатора, все сразу станет совершенно ясно. Я еще тебе скажу, по дикому секрету, Коленвал - это и есть многоуважаемый Игорь Парисыч!
   Петр вздернул бровями.
   - Губернатор давно организовал у себя боевые отряды, которые в свободное время отрабатывают военно-разбойничьи приемчки на проезжающих по московской трассе, а милиция даже не в курсе. Я думаю, что теперь я тебя убедил? Ну кто еще способен был замутить подобную аферу?
   ***
   Над горами строительного мусора, что еще час назад был ухоженной дачей великосветского чиновника, поднимались печальные серые клубы едкого дыма. На развалинах все еще неспешно копошились смешные солдатики из строительного батальона. Они пытались разбирать завалы, но работа у них не клеилась.
   Солдаты всё больше бродили по участку, тоскливо изучая оставшийся мусор, выискивали уцелевшие предметы, годные для продажи. Один из них вертел в руках коричневые туфли, оценивая их рыночную стоимость, другой примерял болониевую куртку, еще несколько вытаскивали из-под кирпичей уцелевшие стулья и кресла, поломанные отбрасывали, а целые аккуратно выстраивали в ряд.
   -Атас! Прапорщик! -заорал один из рядовых, дежуривший у ворот, несколько покореженных от взрыва, но еще вполне функциональных.
   Войска неохотно оторвались от своих занятий, выстроились в цепочку и продолжили разбор завала, с нескрываемой ленцой передавая кирпичи из рук в руки.
   - Я Шершавому куртенку отнесу, он подгонит "кораблик", можь и дозу, одну-другую подгонит...- рассуждал один из солдатиков, с впалыми щеками и длинным носом.
   - Не... - перечил ему другой, - ты пару-тройку "кораблей" возьми лучше, на ширево один хрен не потянет, я Шершавого знаю, жмот он. Сам на этом деле сидит, потому и жмот, кто не сидит, с тем легче всегда договориться.
   При появлении прапорщика темп работы не увеличился. Он попытался подстегнуть личный состав редким по качеству исполнения матерком, но умело выстроенная нецензурная лексика не произвела на служивых ровным счетом никакого впечатления, солдатики и ухом не повели.
   Старший тогда сплюнул досадно и тоже занялся делом - его заинтересовали литые из стали ворота; он внимательно осмотрел крепежные петли, массивные столбы-опоры, попробовал приподнять одну из створ - не осилил, сдвинул привычным движением фуражку на затылок, еще раз смерил опытным взглядом конструкцию и что-то записал быстрым карандашом у себя в блокнотике. После прикрикнул визгливо на солдат и быстро ретировался с территории. Те, побросав кирпичи, тут же принялись за свое.
   Все ценные на взгляд Арутюнова вещдоки уже были загружены в брезентовый кузов военного "Зилка" и увезены. В первую очередь, конечно, ящики с коньяком. Но пару бутылок Смоковницын оставил себе.
   - Что? - иезуистки усмехнулся начальник, - выпить хочешь? Ну попробуй, попробуй! Отчего не выпить хорошего напитка?
   Но капитан аккуратно упаковал их в найденный тут же боле -менее чистый целофанновый пакет. Так и ходил около разваленного строения, позвякивая бутылочками, иногда перехватывая жадные завистливые взгляды солдатиков.
   Дача оказалась с секретом. Под ней был вырыт подземный ход, которым и воспользовался коварный полковник и его охранник.
   Ворвавшийся в дом спецназ обнаружил только Смоковницына в луже крови, распахнутые створки, ведущие в подвальные помещения и укрепленное на перекрытиях взрывное устройство.
   Пока соображали, что к чему, таймер уже отсчитывал последние секунды, едва успели вытащить безчувственного капитана и сами повыпрыгивать в окна, как мина в миг уничтожила строение, подземный лаз завалило. Куда вел тайный ход - неизвестно. Маргел отдал приказ зачистить окрестности, вызвал несколько боевых подразделений, с утра расквартированных по приказу главкома в Янске.
   - Эй, гляди-ка, цихра, елы-палы...- протяжно и лениво поведал окружающим один из солдатиков. - порепанная больно, не... не пашет видно, а тут глянь кассета торчит...
   Он крутил в руках старый цифровой видеомагнитофон, вынутый откуда-то из-под обломков. Вокруг сгрудились остальные.
   - Да нет, - доносились голоса, - не продать, каких годов-то он? И наверняка нерабочий уже
   - Может в антикварный, там и грамофоны принимают...
   - Вряд ли... Вот и кассету заклинило.
   Милиционер спешно раздвинул плотный кружок.
   - Ну-ка, позволь полюбопытствовать...
   Солдаты моментально ощерились. Обладатель технического устройства быстро прикрыл магнитофон бушлатом.
   - Ребят, мне кассету покажите и все, - мирно уговаривал их Смоковницын, - а технику себе оставляйте... Я и не скажу никому.
   - Ишь ты! - и был ответ. - дай чо-нибудь, може добазаримся, а так на халяву чего пепел на седые головы сыпать!..
   Пришлось демонстрировать удостоверение, но и оно не произвело ожидаемого эффекта. Кружок несколько раздвинулся, военные отошли на всякий случай чуть дальше, но сопротивление с их стороны не спало.
   - Меняю на пузырь, мент! - храбро заявил хозяин находки, тот самый с длинным носом. Ему наконец удалось вынуть из приемника кассету, он держал её в руке, показывая всем своим видом, что готов моментально бросить её наземь и растоптать, если Петр не согласится на поставленные им условия.
   Смоковницын замялся.
   - Рябята, - скомканно начал он, - это не коньяк, это вещественное доказательство, его на экспертизу надо...
   Остановился, оттого что осоловелые безрадостные лица не выражали ни симпатий к нему, ни антипатий. Пацаны тускло глядели на него прозрачными серыми глазами, никакого эмоционального проблеска, ни-ка-ко-го. Петру показалось, что он пытается разговорить стаю выкинутых из родного болота широкоглазых головастиков.
   Пришлось меняться. Отдал одну бутылку. Солдаты сразу присосались к горлышку, повеселели, задвигались.
   - Скажи-ка, дядя, - хмельно придвинулся к милиционеру один из рядовых, самый смешной - маленький, перекривленный весь, с сорочьим лицом, скажи-ка, дядя, недаром гуторят, что двадцать пять лет службы забацают? Иль брешут?
   Вопрос застал Петра врасплох, он осматривал загадочную кассету и гадал, та - не та. Откуда, с одной стороны, ей здесь взяться, а с другой, чего это Лярвин отсматривал перед побегом на формате, так и не ставшем любительским. А такие кассетки, помнил капитан, Веня использовал. Повертел магнитофон, обнаружил снизу ведомственное клеймо. Ага! И магнитофон, значит, не местный, скорее всего, взят с региональной студии. Вот оно что.
   - Так брешут или нет? - не оставала тростинка в обвисшем хэбэ.
   - Не знаю, не слышал...
   - А хорошо бы двадцать пять лет оттягиваться... На гражданке щас сложно, а тут шмотье бесплатно, хавчик какой-никакой, а есть...
   - Это ж сколько в салагах ходить! - воскликнул воин с совсем юным лицом. Видно недавно призванный. - лет пятнадцать что ли страдать?..
   - А почему москвинов в войска не берут, - вылез еще один солдатик, рыжий-рыжий, - служилка не выросла?..
   Компашка захохотала.
   - Давай, дядька, с нами хлобыстни глоточек, - предложил другой по-доброму, почти по-товарищицки - давай! Давай за тех, кто в сапогах!
   Петр еще неважно себя чувствовал, хотел отказаться, но вновь напоролся на непонимающие взгляды ребятни. Отхлебнул совсем немного.
   И насторожился. Снова отцедил пару глоточков.
   - Ну хватит уже, присосался, - завопил солдат, - давай вертай взад!
   Капитан мог поручиться, что это был не тот коньяк. Он даже позабыл про кассету, которую автоматически сунул в карман, почти бегом помчался к воротам, а оттуда - в управление, к экспертам, скорее, скорее.
   -Ну, ёткнутый! - сказал кто-то из солдат и остальные зашлись в булькающем хохоте, смеялись долго, несколько минут, потом снова принялись за дело - искать то, за что можно выручить деньги.
   ***
   - Палёная версия, - с ходу заявил Борис, едва отведав напитка, - даже не буду химию проводить, и так скажу, что здесь спирт, скорее всего, бутиловый и чай, скорее всего, азербайджанский, и примеси всякие, но это уже неинтересно. Причем есть несколько вариантов изготовления такой бурды, все одинаково, заметь на случай, сажают печень и поджелудочную, даже с малой дозы, а с большой и летальный исход не исключается. Один рецепт - спирт настаивают на чае, обычно несколько суток, добавляют горелый сахар, он терпкость дает. По-другому, просто разбавляют в пропорции крепко заваренный чай, чихирь, со спиртом и тоже чего-нибудь добаляют. Вариантов масса, у каждого изготовителя свои методы.
   Капитан прервал.
   - Абсолютно уверен?
   - Ну, Петя, зачем мне тебя в нелепость вводить, мне зарплату за вранье не прибавляют, прибавляли б, может и врал бы.
   - И мне не добавляют, - заявил вошедший с широкой улыбкой дактилоскопист Николай, - А! Я как раз вовремя, опять коньячком балуемся!
   Борис вогнал назад в горлышко бутылки пластмассовую пробку и убрал весь натюрморт в сейф.
   - Ну вот, - обиделся Николай, - и выпивку зажимают, никакого удовольствия от работы.
   - Это, Коля, яд, - сказал Борис, - лучше до магазина добеги, возьми чего-нибудь человеческого.
   - А тебе, выходит, Арутюнов на экспертизу ничего не привозил?- прервал диалог Петр.
   Борис отрицательно замотал головой.
   - Если привезет, звякни.
   - Ну, хорошо.
   Петр уже направился к выходу, но отчего-то остановился, призадумался и обернулся к Николаю.
   - А ты кому-нибудь, кроме меня, об отпечатках губернатора докладывал?
   - Да что ты, Петь! - изумился эксперт, - тебя вот жду, когда заключение экспертизы, наконец, заберешь.
   - А точно губернаторовы пальчики? Ошибки нет?
   - Девочки, Петя, мои не ошибаются. У них машины умные. Наше дело - что? Загрузил "компостер", а он уже выдает, что есть в картотеке, чего нет. А компьютер, Петя, лгать ещё не научился. А у нас в диски почти вся Расея закатана, а чего не закатано с безопасносностью сверяемся. Так вот. Ну, ладно, некогда, в магазин пора, а то чрезвычайное положение, сам понимаешь, солдатня всю водку разнесет к вечеру. Заключеньице-то зайди забери, девчата отдадут.
   Но за экспертизой Смоковницын не пошел. У него теперь появились неотложные вопросы к новому руководству, ответы на них хотелось бы получить незамедлительно. Арутюнова в кабинете не оказалось.
   Сияющая Рая наводила перламутровый маникюр. Увидев Петра, приветственно закивала на стул рядом с собою, моментально высунув из-за стойки стройные ножки. Но Петр не сел.
   - Когда будет? - коротко спросил только.
   Секретарша пожала плечами.
   - Похороны организует, - надула губы, - вы ведь, Петр Ильич, не стали распоряжение начальника выполнять, вот он сам и взялся. А там много мороки.
   - Хорошо, - махнул рукой, - позже зайду...
   - Подождите...- очень мягким, просто волшебным, совершенно сказочным тоном произнесла Раиса не самое длинное слово русского языка. Но произнесла так, что оно долго летало в пространстве приемной, манящее, как эхо, проигнорировать его было невозможно.
   - Присядьте, что же вы, - так же мягко продолжила.
   - Я спешу!
   - Вы, Петр Ильич, очень противный человек, вот что я хочу вам сказать. Очень противный и умных, грамотных людей не слушаете. Почему?
   Капитан молчал. Только смотрел на секретаршу уничижительно.
   - Ой, Петя, - вскинулась та, - да не глядите же на меня как крыс на жабу. Я вам что плохого сделала? Знаю, обвиняете меня, ладно, пусть. Но посмотрите - все так живут, все, Петр Ильич! Все! Вот вы как с ломом на дот шагаете, зачем? Надо оно вам? Не исправите ничего, ни-че-го не исправите! Слушайте Маргела, дело он говорит.
   Капитан скривился.
   - Помнится накануне вы, Раиса, другого мнения о нем были.
   Та отмахнулась. И капнула лаком на стол.
   - Бросьте! Что вы, как маленький, будто не понимаете. Сейчас - он начальник. Прислушайтесь, Пе-етя-я! Прислушайтесь к голосу разумного человека...
   - Хватит! - резко оборвал Смоковницын, - чего вы мне нотацию вздумали читать? Я выполняю свою работу. Мне важно довести расследование до конца...
   Раиса тоскливо смотрела в рот милиционеру. Выражение ее было скучным, как у ученицы, которой назидательный педагог в сотый раз диктует одни и те же прописные истины. Зевнув, вновь вернулась к ногтям, бросила напоследок:
   - Я бы хотела, чтоб вы были моим начальником.
   Петр вышел.
   На улице он моментально забыл о разговоре. Янск запрудили военные части. По дорогам двигалась боевая техника, танки гремели гусеницами, солдаты с АКМами наперевес бродили по тротуарам, клелись к девушкам.
   - Эй, - кричали они. - длинноногая! В кино идем?
   - А у тебя денег нет, служивый, - смеялась девичья стайка.
   - А мне и не надо денег, - кричал в ответ ухарец с задранной на затылок ушанкой, размера на два меньше нужного, - у меня волшебная палочка имеется! Просто сим-сим какой-то! Скажешь открой - все откроет!
   И демонстрировал сим-сим - блестящий "калаш". Для наглядности пару раз выпалил в воздух. Девчонки завизжали и разбежались.
   Петр легко вышагивал по мокрому бульвару. Впервые за много дней сквозь тусклые облака пробивало светлое живое солнце. Потеплело. В мыслях своих он как-то отвлекся от пережитых событий, перестала мучить головная боль, ярко блестели начищенные ботинки, лужи играли светом, метались в разные стороны брызги.
   Городок тихо жил, расписанный поздней осенью, той еще художницей. Пестрые дома, деревья, проспекты пели шумные песни, сложенные из гармонии звуков старой, прежней жизни. Город не привык к новым звукам, не запомнил их пока, и воспроизводил, казалось, только по крайней нужде, когда невмоготу, когда уже было не скрыть их, когда они надвигались со всей непредсказуемой мощью, гася неуемным грубым басом прежнее родное, нежное.
   Хотя Смоковницын шествовал по знакомым переулкам в милицейской форме, его несколько раз останавливали военные патрули и придирчиво осматривая, проверяли внимательно документы. Ему надоело каждый раз рыскать рукой за пазухой, во внутреннем кармане, где лежало удостоверение - патрули каждый раз напрягались - понес его просто в руке.
   У центрального рынка случилась какая-то заваруха. Еще на подходе услышал страшный гвалт и мелкие очереди. Когда завернул за угол увидел, что несколько бойцов вытягивают из мелкоторгового магазинчика ящики с водкой.
   - Дэнги! Плати дэнги! - прыгал вокруг них пожилой азербайджанец, - это дэнэг стоит!..
   - Пошел вон, обезьяна! - отвечали бойцы, напрягаясь под ношей.
   - Милицая! Милицая! - заголосил хозяин, завидя Смоковницына, - Грабат же! Милицая!
   Петр кинулся было на выручку, но встал, как вкопанный, посреди проезжей части. Один из солдат трусливо шмальнул в азера, прямо с бедра, тот вроде и не понял, что произошло, все тянул руку к Петру, а потом дернулся всем телом, обмяк и свалился в лужу, как раз у самого порога магазина. Оттуда выходила крохотная старушка с буханкой хлеба, схватилась за сердце.
   Солдатик повернул дуло в сторону милиционера. Петр увидел его зло скроенные губы. Тут же подкатила патрульная машина, из нее легко выскочил бойкий начальник. Бойцы указывая на труп, объяснили, что тот не предъявил документы, пытался бежать. Вероятно, террорист.
   - Однозначно, террорист, - согласился начальник, - грузи водку! Вот и милиция нам подтвердит, что нападал на ребят, точно?