Страница:
Мара улыбнулась:
— Моя служанка, Сайма, которая обычно помогает мне в таких делах, была свалена с ног приступом морской болезни. Головы поднять не могла, так ей было дурно. Поэтому нам с мужем пришлось обойтись своими силами. Получилось забавно, честное слово. Несмотря на всю свою силу и самообладание, Адриан прослезился, когда роды закончились.
— Как вы назвали младенцев? — спросила Джиллиан.
— У меня есть еще старший сын, Роберт, и старшая дочь, Дана, а эти мальчишки… Одного назвали в честь отца, а другого Морганом. Помимо того, что это фамильный титул нашего общего друга Данта, в переводе с галльского это еще означает «морской воин». Подходящее имечко, учитывая обстоятельства их рождения, не правда ли? — Мара еще раз улыбнулась и продолжала: — А с первым получилось еще смешнее. Я уже говорила, что мы назвали его Адрианом в честь мужа, но, едва он родился, наша дочь Дана прониклась к нему такой любовью, словно это она его мама, а не я. Она называет его Арин, ибо лучше выговорить пока не в состоянии. Вот мы и решили оставить это имя.
Джиллиан призналась:
— Мне очень хочется когда-нибудь с ними со всеми познакомиться.
— Не боитесь? Вы сами не знаете, о чем просите, — с улыбкой сказала Мара. — Кассия когда-то тоже выражала подобное желание, а теперь просто не знает, куда ей деваться от моих бесенят.
— О, не волнуйтесь насчет меня. У моего брата Марселласа уже четверо детей и пятый вот-вот родится.
Джиллиан отвела Кассию и Мару к скамьям, стоящим напротив ее кресла, в котором она читала книгу. В высокие раскрытые окна гостиной вливался солнечный свет вместе с душистым ароматом цветов, росших в саду. Эта комната напоминала Джиллиан солярий в Уайлдвуде, и она любила проводить здесь время за чтением или в размышлениях.
В дверях показался Ньюпорт с чайным подносом, который он поставил на столик, украшенный тонкой инкрустацией. Джиллиан разлила чай по чашкам, положила на краешек каждого блюдечка по пирожному, покрытому сахарной глазурью, и угостила Кассию и Мару.
Какое-то время они молчали, наконец, когда Ньюпорт вышел и прикрыл за собой дверь, Джиллиан проговорила:
— Как Феба?
Кассия отставила свой чай в сторону.
— Нормально, насколько мне известно, — сказала она и после паузы прибавила: — Правда, она ведет себя совсем как взрослый человек, так что очень быстро забываешь о том, что ей еще так мало лет. Она и пожить-то толком не успела, зато, сколько уже разочарований довелось ей испытать… Девочка очень по вам скучает.
— И я тоже. Я представляю себе, что у нее масса вопросов насчет моего столь внезапного исчезновения. Ведь мы даже не попрощались. Может быть, вы в следующий раз придете ко мне вместе с ней?
— Конечно! Я привела бы ее и сегодня, если бы была заранее уверена, что вы этого захотите. — Кассия внимательно посмотрела на девушку. — Вы-то как, Джиллиан?
— Если честно, то я себя чувствую чужой в этом доме, в котором, как все утверждают, я родилась и выросла. Нет, теперь у меня уже не осталось сомнений в том, что я действительно Джиллиан Форрестер. Платья из моего гардероба сшиты как раз на меня, а в холле наверху даже висит мой портрет. Все здесь любят рассказывать мне разные случаи из моей прошлой жизни, но я по-прежнему ничего не узнаю. От этого мне становится немного не по себе. Когда человек не узнает ничего и никого, его временами охватывают растерянность и страх.
— Но меня-то вы знаете. И Фебу, и… — Кассия сделала паузу и опять пристально посмотрела на девушку, как бы пытаясь решить, стоит ли продолжать перечисление. Все-таки сказала: — …и Данта.
— Мне казалось, что я знаю Данта… — Джиллиан отвернулась. — Но теперь я уже далеко не так в этом уверена.
Кассия поняла, что подтверждаются ее худшие подозрения. Родные Джиллиан, судя по всему, времени даром не теряли и много чего рассказали ей о прошлой жизни Данта. Причем так, как она им виделась.
— Вам много дурного рассказали о нем, не так ли? Джиллиан подняла на нее глаза:
— А вы будете говорить, что это все неправда?
— Я не буду ничего утверждать, ибо еще не знаю, что вам рассказали. Могу, впрочем, обещать одно: я буду предельно честной и, если хотите, со своей стороны расскажу о нем все, что знаю. Вы имеете право на то, чтобы знать правду, какой бы она ни оказалась: сладкой или горькой.
— Спасибо вам. — Джиллиан слабо улыбнулась и отставила от себя чай. — Мне говорили, что у Данта было много предосудительных связей с женщинами, с замужними женщинами. Включая даже мою невестку Клер.
Кассия медленно перевела дух, прежде чем начать.
— Я уже говорила вам, Джиллиан, что буду с вами откровенна. Да, у Данта были связи с замужними женщинами. У какого придворного их нет, особенно если и сам король славится этим? Все же рискну побиться об заклад, что их было отнюдь не так много, как вам представили. Что же касается Клер, то тут я могу утверждать с несомненной уверенностью: между ними вообще ничего не было.
— Откуда вам это известно?
— Я просто спросила его однажды, а Дант мне никогда не лжет. Да и зачем ему лгать мне? У нас с ним есть кое-что общее: мы оба успели побывать в роли жертв и изгоев общества в нашей прошлой жизни.
Джиллиан внимательно взглянула на нее:
— Вы говорите о смерти вашего отца? Кассия никак не думала, что девушка задаст ей этот вопрос и вообще спросит о ее собственном прошлом. Удивительно было уже то, что она знала об этом. Кассию уже давно никто не спрашивал насчет смерти ее отца и скандала, связанного с этим. Уже много лет ей не приходилось оправдываться и говорить, что на самом деле она его не убивала. Кошмарные воспоминания о том времени постепенно забывались. После того как ее невиновность была доказана, а настоящий убийца осужден, они с Рольфом покинули Лондон, предпочтя столичному шуму тихую жизнь в Суссексе. Там, среди легких летних ветерков, в мирной сельской глубинке. Кассия восстановила пошатнувшееся душевное равновесие, и ей почти удалось забыть о той горькой поре в ее жизни.
Она должна была догадаться, что у других людей память на такие вещи длиннее.
— Мой отец дурно обращался со мной и матерью, Джиллиан. Брак моих родителей был, в сущности, деловой сделкой и никогда не знал хороших времен. Мать пыталась отомстить отцу за дурное обращение с ней громкими скандалами. Она открыто флиртовала со многими мужчинами, и в результате это закончилось тем, что от одного из них она забеременела. Мать умерла во время родов. Не выжил и ребенок. Из всего этого вышел такой скандал, что отец не выдержал и стал прикладываться к бутылке. А это, в свою очередь, еще больше испортило его и без того скверный характер. Но на ком вымещать свой гнев, если жена умерла? На дочери, естественно. Я никогда и никому ничего не рассказывала, ибо мне было стыдно. Вместо этого я винила во всем себя. В ту ночь, когда моего отца убили, он избил меня так, что я лишилась чувств. Очнувшись, я увидела, что он уже мертв. А поскольку в ту минуту в комнате, кроме меня, никого не было, все сочли, что я и есть убийца. Общество столь легко навесило на меня этот ярлык, потому что меня по-настоящему никто не знал. Отчасти в этом была виновата я сама, ибо намеренно не раскрывалась перед людьми.
Джиллиан нахмурилась:
— Почему?
— Потому что, если бы люди знали, какая я в действительности, они узнали бы и о том, как со мной обращается отец. А такой позор казался мне непереносимым. Мне было гораздо легче изображать из себя другого человека, нежели раскрывать свое истинное «я». Не знаю, кто рассказал вам про убийство моего отца, но почти не сомневаюсь, что этот же человек поведал и о том, что я была одной из любовниц короля, не так ли?
— Да, но потом другой человек сказал мне, что это были всего лишь слухи.
— Верно, причем слухи эти инспирировала я сама.
— Вы? Но зачем? — Джиллиан изумленно взглянула на нее.
— Мне казалось, что в этой роли я нахожусь в большей безопасности, — объяснила Кассия. — Это была составная часть той маски, под которой я прятала свое истинное лицо.
Джиллиан посмотрела на нее:
— Мне так жаль, Кассия. Я не знала… Мне не говорили…
— Ничего, Джиллиан. Я уже давно про все забыла. И, между прочим, наконец, нашла себя и поняла, что я вовсе не такая ужасная, как думала раньше. А глаза на это мне раскрыл Рольф. Страшно подумать, что было бы, если бы он не появился в моей жизни.
— Все дело в том, как посмотреть на вещи, — подала голос Мара. — Знаете, Джиллиан, ведь поначалу я ненавидела своего мужа. Да, ненавидела, ибо была уверена, что он несет ответственность за гибель моих родных. Я ирландка. Протекторат конфисковал родительское имение, и при этом была убита моя мать. Братья погибли, сражаясь со сторонниками Кромвеля. Отец был заключен в тюрьму. Он протестовал против лишения нас нашей фамильной собственности, но умер прежде, чем его протесты были кем-либо услышаны. Из-за всего этого я люто возненавидела все английское. — Она улыбнулась. — А мой муж — англичанин. Мне приходилось слышать о том, как он жесток и несправедлив. Когда же стало известно, что ему были переданы наши земли, я решила отомстить.
— Как же вы вышли за него замуж, если ненавидели?
— Это, милая моя, длинная история, которую я расскажу как-нибудь в следующий раз. Да, я ненавидела его, но после свадьбы поняла, что на деле он отнюдь не так ужасен, как мне говорили.
Джиллиан задумалась, потом сказала:
— Мне известно, что Дант провел три года во Франции не по своей воле. Его величество король Карл послал его в ссылку за то, что Дант имел связь с одной из его любовниц, Франческой Стюарт.
— Это верно, хотя в данном случае слово «связь» следует понимать несколько иначе. Отношения между ними были исключительно платонические. Франческа была молодой придворной красавицей, которая привлекла внимание короля Карла, но она не являлась его любовницей, хотя все, как и в случае со мной, считали ее таковой. Влечение между ними было односторонним. Королю она нравилась, но Франческа не отвечала взаимностью. А при дворе тяжело приходится женщине, оказавшейся в ее положении. С каждым днем ей становилось все труднее избегать ухаживаний короля, и тогда она обратилась к Данту, попросила о помощи. Видите ли, у Франчески был возлюбленный, герцог Ричмондский, и она попросила Данта помочь ей сбежать из Уайтхолла с ним. Странно немного: герцог годился ей в отцы и всего лишь за несколько недель до этого овдовел. Все же Дант согласился помочь. Однажды ночью он устроил Франческе побег из дворца и проводил ее до Лондонского моста, где их ждал герцог. Помните, в первый день нашего знакомства я называла имя леди Каслмейн?
— Вы говорили, что она несет ответственность за то, что Дант оказался во Франции.
— Да, именно леди Каслмейн рассказала королю Карлу о роли Данта в этом побеге. Его величество разгневался. Франческа и ее жених были отлучены от двора, хотя ходят слухи, что они скоро должны вернуться. Дант же попал в неофициальную ссылку.
Глаза Джиллиан широко раскрылись.
— Но ведь это страшно несправедливо! Дант поступил благородно — и понес за это наказание.
— Теперь вы видите, что способны сделать слухи и сплетни?
— Значит, вы говорите, что я не должна была верить тому, что мне рассказывали о Данте мои родные?
Кассия покачала головой:
— Вовсе нет. Просто я советую вам прежде доверять своему собственному суждению, а не полагаться на мнения других людей. Вы же сами видели, Джиллиан, что Дант не такой, каким вам его описали. Вы увидели его с такой стороны, с какой его, может быть, еще никто не видел. Помните об этом, когда будете составлять свое мнение о Данте. В крайнем случае, спросите его самого.
В комнату вошел Ньюпорт и поставил на столик серебряный поднос.
— Ваша почта, леди Джиллиан.
Джиллиан взяла с подноса маленькую стопку конвертов. Она подождала, пока дворецкий уйдет, потом покачала головой:
— Меня здесь еще ни разу не оставляли одну больше чем на полчаса. Обязательно кто-то зайдет с каким-нибудь пустяком. Ньюпорт мог спокойно оставить это в холле. Ему не было никакой нужды мешать нашему разговору. Просто он боится, как бы вы меня не похитили.
Кассия улыбнулась:
— Ваша семья всего лишь беспокоится о вас, Джиллиан.
— Хотела бы я, чтобы они так беспокоились обо мне раньше, когда я числилась пропавшей. — Девушка вновь покачала головой. — Клянусь, порой мне кажется, что даже стены в этом доме имеют глаза и уши. Мне даже почитать спокойно не удается. Но хуже всего то, что я получаю письма от людей, которых совершенно не помню. — Она показала им письма, принесенные Ньюпортом. — Друзья, знакомые и даже поклонники, вот как этот. — Она взяла свернутый в трубку и скрепленный печатью пергамент. — Очередное послание от некоего Гаррика Фитцуильяма, который, естественно, выражает в нем самые возвышенные чувства ко мне. Но я понятия не имею о том, кто такой этот Гаррик Фитцуильям. Я никого из этих людей не знаю. Есть такие, кто пишет мне из самой Шотландии, и я…
Шотландия!
Темнота, страх и странный острый запах нахлынули на Джиллиан. На мгновение она перенеслась из уютной гостиной, где сидела за чаем с Кассией и Марой, в карету. Руки и ноги ее были связаны веревкой.
«…Я приказал ему держаться темных переулков на восток, а на перепутье свернуть на Северную дорогу и гнать в Шотландию».
— Джиллиан, что с вами?
Открыв глаза, девушка увидела, что Кассия опустилась перед ней на колени и встревожено смотрит на нее.
— Что случилось? У вас был такой вид, как будто вы на грани обморока.
— Я услышала… Кто-то говорил о Шотландии. Мне кажется, это мог быть тот человек, который похитил меня. Кассия. Он сказал, что собирается отвезти меня в Шотландию Северной дорогой.
— Не припомните его имя? Как он выглядел? Кто он?
Джиллиан сосредоточенно наморщила лоб и вновь закрыла глаза — ничего. Она покачала головой:
— Нет, это было мимолетное видение, которое уже ушло.
— Ну и ладно, — ободряюще сказала Кассия. — По крайней мере, дело сдвинулось с мертвой точки, и к вам уже начинает возвращаться память. Это хороший знак. Я не сомневаюсь в том, что в скором времени вы все вспомните. А когда это случится, вы сможете рассказать всем о том, что с вами было.
…Клер гуляла в саду, когда вдруг услышала голоса, доносившиеся из открытого окна. Клер, разумеется, остановилась, привлеченная этим, и через минуту услышала, как было произнесено имя Данта. Вскоре она уже поняла, с кем говорит Джиллиан.
Кассия Бродриган и Мара Росс — благородные маркизы. Клер до сих пор хорошо помнила тот день, когда впервые увидела их обеих в Уайтхолле. Все вокруг восторженно шептались о них, но Клер видела в одной лишь убийцу, а в другой — ирландскую выскочку, которая выгодным браком купила себе положение при дворе. И вот теперь обе эти дамочки вбивают в голову Джиллиан всякую чепуху о том, какой честный и благородный человек Дант Тремейн. Какой он несчастный, этот граф Морган. Как его все не понимают…
Но Клер-то хорошо знала, что, если бы не он, она благополучно овдовела бы еще пять лет назад.
Клер долго искала подходящего человека, который мог помочь ей в осуществлении ее плана, и наконец выбор пал на Данта. У него была слава законченного повесы, что ей и требовалось. Она знала, что никому даже в голову не придет подвергнуть сомнению ее утверждения о своей любовной связи с Дантом. И не важно, что сам он горячо отрицал сей факт. Глупец! Дант также слыл большим мастером шпаги, а поскольку Реджинальд был поставлен перед необходимостью вызвать его на поединок, все дело должно было кончиться его смертью.
План был, что и говорить, блестящий, но кто же мог знать, что эта треклятая честность Данта заставит его отказаться от дуэли?
Дант был главным виновником того, что замысел Клер провалился. И, наконец, именно он возвратил Джиллиан домой. Этот идиот Гаррик потерял ее на дороге, а Дант нашел и вернул. Негодяй!
Клер едва не лишилась чувств, когда Реджинальд сообщил ей, что Джиллиан жива. Однако она справилась с собой и уже в следующую минуту узнала, что девушка лишилась памяти. А раз так, то она, конечно, не может помнить ничего о своем похищении, как и обо всех прочих вещах из ее прошлой жизни. Следовательно, она уже не представляет угрозы для Клер и не помешает исполнению ее очередного плана. Но долго ли Джиллиан пробудет в таком состоянии?
Гаррик заверил ее, что со своей стороны он примет все меры, необходимые в первую очередь. Но он не знает, что у Джиллиан уже начинают появляться первые проблески возвращающейся памяти. Девушка скоро может вспомнить имя своего похитителя, да и все остальное, во что ее никто не просил совать свои любопытный нос. Она может вспомнить, на что она наткнулась накануне своего похищения. И тогда она вновь задаст те вопросы, которые уже задавала. Она все поймет, и дело будет безнадежно проиграно.
Клер направилась в дом. Поднимаясь к себе в комнату, она решила, что допускать этого никак нельзя.
В отношении Джиллиан необходимо было срочно предпринимать какие-то шаги.
Глава 21
— Моя служанка, Сайма, которая обычно помогает мне в таких делах, была свалена с ног приступом морской болезни. Головы поднять не могла, так ей было дурно. Поэтому нам с мужем пришлось обойтись своими силами. Получилось забавно, честное слово. Несмотря на всю свою силу и самообладание, Адриан прослезился, когда роды закончились.
— Как вы назвали младенцев? — спросила Джиллиан.
— У меня есть еще старший сын, Роберт, и старшая дочь, Дана, а эти мальчишки… Одного назвали в честь отца, а другого Морганом. Помимо того, что это фамильный титул нашего общего друга Данта, в переводе с галльского это еще означает «морской воин». Подходящее имечко, учитывая обстоятельства их рождения, не правда ли? — Мара еще раз улыбнулась и продолжала: — А с первым получилось еще смешнее. Я уже говорила, что мы назвали его Адрианом в честь мужа, но, едва он родился, наша дочь Дана прониклась к нему такой любовью, словно это она его мама, а не я. Она называет его Арин, ибо лучше выговорить пока не в состоянии. Вот мы и решили оставить это имя.
Джиллиан призналась:
— Мне очень хочется когда-нибудь с ними со всеми познакомиться.
— Не боитесь? Вы сами не знаете, о чем просите, — с улыбкой сказала Мара. — Кассия когда-то тоже выражала подобное желание, а теперь просто не знает, куда ей деваться от моих бесенят.
— О, не волнуйтесь насчет меня. У моего брата Марселласа уже четверо детей и пятый вот-вот родится.
Джиллиан отвела Кассию и Мару к скамьям, стоящим напротив ее кресла, в котором она читала книгу. В высокие раскрытые окна гостиной вливался солнечный свет вместе с душистым ароматом цветов, росших в саду. Эта комната напоминала Джиллиан солярий в Уайлдвуде, и она любила проводить здесь время за чтением или в размышлениях.
В дверях показался Ньюпорт с чайным подносом, который он поставил на столик, украшенный тонкой инкрустацией. Джиллиан разлила чай по чашкам, положила на краешек каждого блюдечка по пирожному, покрытому сахарной глазурью, и угостила Кассию и Мару.
Какое-то время они молчали, наконец, когда Ньюпорт вышел и прикрыл за собой дверь, Джиллиан проговорила:
— Как Феба?
Кассия отставила свой чай в сторону.
— Нормально, насколько мне известно, — сказала она и после паузы прибавила: — Правда, она ведет себя совсем как взрослый человек, так что очень быстро забываешь о том, что ей еще так мало лет. Она и пожить-то толком не успела, зато, сколько уже разочарований довелось ей испытать… Девочка очень по вам скучает.
— И я тоже. Я представляю себе, что у нее масса вопросов насчет моего столь внезапного исчезновения. Ведь мы даже не попрощались. Может быть, вы в следующий раз придете ко мне вместе с ней?
— Конечно! Я привела бы ее и сегодня, если бы была заранее уверена, что вы этого захотите. — Кассия внимательно посмотрела на девушку. — Вы-то как, Джиллиан?
— Если честно, то я себя чувствую чужой в этом доме, в котором, как все утверждают, я родилась и выросла. Нет, теперь у меня уже не осталось сомнений в том, что я действительно Джиллиан Форрестер. Платья из моего гардероба сшиты как раз на меня, а в холле наверху даже висит мой портрет. Все здесь любят рассказывать мне разные случаи из моей прошлой жизни, но я по-прежнему ничего не узнаю. От этого мне становится немного не по себе. Когда человек не узнает ничего и никого, его временами охватывают растерянность и страх.
— Но меня-то вы знаете. И Фебу, и… — Кассия сделала паузу и опять пристально посмотрела на девушку, как бы пытаясь решить, стоит ли продолжать перечисление. Все-таки сказала: — …и Данта.
— Мне казалось, что я знаю Данта… — Джиллиан отвернулась. — Но теперь я уже далеко не так в этом уверена.
Кассия поняла, что подтверждаются ее худшие подозрения. Родные Джиллиан, судя по всему, времени даром не теряли и много чего рассказали ей о прошлой жизни Данта. Причем так, как она им виделась.
— Вам много дурного рассказали о нем, не так ли? Джиллиан подняла на нее глаза:
— А вы будете говорить, что это все неправда?
— Я не буду ничего утверждать, ибо еще не знаю, что вам рассказали. Могу, впрочем, обещать одно: я буду предельно честной и, если хотите, со своей стороны расскажу о нем все, что знаю. Вы имеете право на то, чтобы знать правду, какой бы она ни оказалась: сладкой или горькой.
— Спасибо вам. — Джиллиан слабо улыбнулась и отставила от себя чай. — Мне говорили, что у Данта было много предосудительных связей с женщинами, с замужними женщинами. Включая даже мою невестку Клер.
Кассия медленно перевела дух, прежде чем начать.
— Я уже говорила вам, Джиллиан, что буду с вами откровенна. Да, у Данта были связи с замужними женщинами. У какого придворного их нет, особенно если и сам король славится этим? Все же рискну побиться об заклад, что их было отнюдь не так много, как вам представили. Что же касается Клер, то тут я могу утверждать с несомненной уверенностью: между ними вообще ничего не было.
— Откуда вам это известно?
— Я просто спросила его однажды, а Дант мне никогда не лжет. Да и зачем ему лгать мне? У нас с ним есть кое-что общее: мы оба успели побывать в роли жертв и изгоев общества в нашей прошлой жизни.
Джиллиан внимательно взглянула на нее:
— Вы говорите о смерти вашего отца? Кассия никак не думала, что девушка задаст ей этот вопрос и вообще спросит о ее собственном прошлом. Удивительно было уже то, что она знала об этом. Кассию уже давно никто не спрашивал насчет смерти ее отца и скандала, связанного с этим. Уже много лет ей не приходилось оправдываться и говорить, что на самом деле она его не убивала. Кошмарные воспоминания о том времени постепенно забывались. После того как ее невиновность была доказана, а настоящий убийца осужден, они с Рольфом покинули Лондон, предпочтя столичному шуму тихую жизнь в Суссексе. Там, среди легких летних ветерков, в мирной сельской глубинке. Кассия восстановила пошатнувшееся душевное равновесие, и ей почти удалось забыть о той горькой поре в ее жизни.
Она должна была догадаться, что у других людей память на такие вещи длиннее.
— Мой отец дурно обращался со мной и матерью, Джиллиан. Брак моих родителей был, в сущности, деловой сделкой и никогда не знал хороших времен. Мать пыталась отомстить отцу за дурное обращение с ней громкими скандалами. Она открыто флиртовала со многими мужчинами, и в результате это закончилось тем, что от одного из них она забеременела. Мать умерла во время родов. Не выжил и ребенок. Из всего этого вышел такой скандал, что отец не выдержал и стал прикладываться к бутылке. А это, в свою очередь, еще больше испортило его и без того скверный характер. Но на ком вымещать свой гнев, если жена умерла? На дочери, естественно. Я никогда и никому ничего не рассказывала, ибо мне было стыдно. Вместо этого я винила во всем себя. В ту ночь, когда моего отца убили, он избил меня так, что я лишилась чувств. Очнувшись, я увидела, что он уже мертв. А поскольку в ту минуту в комнате, кроме меня, никого не было, все сочли, что я и есть убийца. Общество столь легко навесило на меня этот ярлык, потому что меня по-настоящему никто не знал. Отчасти в этом была виновата я сама, ибо намеренно не раскрывалась перед людьми.
Джиллиан нахмурилась:
— Почему?
— Потому что, если бы люди знали, какая я в действительности, они узнали бы и о том, как со мной обращается отец. А такой позор казался мне непереносимым. Мне было гораздо легче изображать из себя другого человека, нежели раскрывать свое истинное «я». Не знаю, кто рассказал вам про убийство моего отца, но почти не сомневаюсь, что этот же человек поведал и о том, что я была одной из любовниц короля, не так ли?
— Да, но потом другой человек сказал мне, что это были всего лишь слухи.
— Верно, причем слухи эти инспирировала я сама.
— Вы? Но зачем? — Джиллиан изумленно взглянула на нее.
— Мне казалось, что в этой роли я нахожусь в большей безопасности, — объяснила Кассия. — Это была составная часть той маски, под которой я прятала свое истинное лицо.
Джиллиан посмотрела на нее:
— Мне так жаль, Кассия. Я не знала… Мне не говорили…
— Ничего, Джиллиан. Я уже давно про все забыла. И, между прочим, наконец, нашла себя и поняла, что я вовсе не такая ужасная, как думала раньше. А глаза на это мне раскрыл Рольф. Страшно подумать, что было бы, если бы он не появился в моей жизни.
— Все дело в том, как посмотреть на вещи, — подала голос Мара. — Знаете, Джиллиан, ведь поначалу я ненавидела своего мужа. Да, ненавидела, ибо была уверена, что он несет ответственность за гибель моих родных. Я ирландка. Протекторат конфисковал родительское имение, и при этом была убита моя мать. Братья погибли, сражаясь со сторонниками Кромвеля. Отец был заключен в тюрьму. Он протестовал против лишения нас нашей фамильной собственности, но умер прежде, чем его протесты были кем-либо услышаны. Из-за всего этого я люто возненавидела все английское. — Она улыбнулась. — А мой муж — англичанин. Мне приходилось слышать о том, как он жесток и несправедлив. Когда же стало известно, что ему были переданы наши земли, я решила отомстить.
— Как же вы вышли за него замуж, если ненавидели?
— Это, милая моя, длинная история, которую я расскажу как-нибудь в следующий раз. Да, я ненавидела его, но после свадьбы поняла, что на деле он отнюдь не так ужасен, как мне говорили.
Джиллиан задумалась, потом сказала:
— Мне известно, что Дант провел три года во Франции не по своей воле. Его величество король Карл послал его в ссылку за то, что Дант имел связь с одной из его любовниц, Франческой Стюарт.
— Это верно, хотя в данном случае слово «связь» следует понимать несколько иначе. Отношения между ними были исключительно платонические. Франческа была молодой придворной красавицей, которая привлекла внимание короля Карла, но она не являлась его любовницей, хотя все, как и в случае со мной, считали ее таковой. Влечение между ними было односторонним. Королю она нравилась, но Франческа не отвечала взаимностью. А при дворе тяжело приходится женщине, оказавшейся в ее положении. С каждым днем ей становилось все труднее избегать ухаживаний короля, и тогда она обратилась к Данту, попросила о помощи. Видите ли, у Франчески был возлюбленный, герцог Ричмондский, и она попросила Данта помочь ей сбежать из Уайтхолла с ним. Странно немного: герцог годился ей в отцы и всего лишь за несколько недель до этого овдовел. Все же Дант согласился помочь. Однажды ночью он устроил Франческе побег из дворца и проводил ее до Лондонского моста, где их ждал герцог. Помните, в первый день нашего знакомства я называла имя леди Каслмейн?
— Вы говорили, что она несет ответственность за то, что Дант оказался во Франции.
— Да, именно леди Каслмейн рассказала королю Карлу о роли Данта в этом побеге. Его величество разгневался. Франческа и ее жених были отлучены от двора, хотя ходят слухи, что они скоро должны вернуться. Дант же попал в неофициальную ссылку.
Глаза Джиллиан широко раскрылись.
— Но ведь это страшно несправедливо! Дант поступил благородно — и понес за это наказание.
— Теперь вы видите, что способны сделать слухи и сплетни?
— Значит, вы говорите, что я не должна была верить тому, что мне рассказывали о Данте мои родные?
Кассия покачала головой:
— Вовсе нет. Просто я советую вам прежде доверять своему собственному суждению, а не полагаться на мнения других людей. Вы же сами видели, Джиллиан, что Дант не такой, каким вам его описали. Вы увидели его с такой стороны, с какой его, может быть, еще никто не видел. Помните об этом, когда будете составлять свое мнение о Данте. В крайнем случае, спросите его самого.
В комнату вошел Ньюпорт и поставил на столик серебряный поднос.
— Ваша почта, леди Джиллиан.
Джиллиан взяла с подноса маленькую стопку конвертов. Она подождала, пока дворецкий уйдет, потом покачала головой:
— Меня здесь еще ни разу не оставляли одну больше чем на полчаса. Обязательно кто-то зайдет с каким-нибудь пустяком. Ньюпорт мог спокойно оставить это в холле. Ему не было никакой нужды мешать нашему разговору. Просто он боится, как бы вы меня не похитили.
Кассия улыбнулась:
— Ваша семья всего лишь беспокоится о вас, Джиллиан.
— Хотела бы я, чтобы они так беспокоились обо мне раньше, когда я числилась пропавшей. — Девушка вновь покачала головой. — Клянусь, порой мне кажется, что даже стены в этом доме имеют глаза и уши. Мне даже почитать спокойно не удается. Но хуже всего то, что я получаю письма от людей, которых совершенно не помню. — Она показала им письма, принесенные Ньюпортом. — Друзья, знакомые и даже поклонники, вот как этот. — Она взяла свернутый в трубку и скрепленный печатью пергамент. — Очередное послание от некоего Гаррика Фитцуильяма, который, естественно, выражает в нем самые возвышенные чувства ко мне. Но я понятия не имею о том, кто такой этот Гаррик Фитцуильям. Я никого из этих людей не знаю. Есть такие, кто пишет мне из самой Шотландии, и я…
Шотландия!
Темнота, страх и странный острый запах нахлынули на Джиллиан. На мгновение она перенеслась из уютной гостиной, где сидела за чаем с Кассией и Марой, в карету. Руки и ноги ее были связаны веревкой.
«…Я приказал ему держаться темных переулков на восток, а на перепутье свернуть на Северную дорогу и гнать в Шотландию».
— Джиллиан, что с вами?
Открыв глаза, девушка увидела, что Кассия опустилась перед ней на колени и встревожено смотрит на нее.
— Что случилось? У вас был такой вид, как будто вы на грани обморока.
— Я услышала… Кто-то говорил о Шотландии. Мне кажется, это мог быть тот человек, который похитил меня. Кассия. Он сказал, что собирается отвезти меня в Шотландию Северной дорогой.
— Не припомните его имя? Как он выглядел? Кто он?
Джиллиан сосредоточенно наморщила лоб и вновь закрыла глаза — ничего. Она покачала головой:
— Нет, это было мимолетное видение, которое уже ушло.
— Ну и ладно, — ободряюще сказала Кассия. — По крайней мере, дело сдвинулось с мертвой точки, и к вам уже начинает возвращаться память. Это хороший знак. Я не сомневаюсь в том, что в скором времени вы все вспомните. А когда это случится, вы сможете рассказать всем о том, что с вами было.
…Клер гуляла в саду, когда вдруг услышала голоса, доносившиеся из открытого окна. Клер, разумеется, остановилась, привлеченная этим, и через минуту услышала, как было произнесено имя Данта. Вскоре она уже поняла, с кем говорит Джиллиан.
Кассия Бродриган и Мара Росс — благородные маркизы. Клер до сих пор хорошо помнила тот день, когда впервые увидела их обеих в Уайтхолле. Все вокруг восторженно шептались о них, но Клер видела в одной лишь убийцу, а в другой — ирландскую выскочку, которая выгодным браком купила себе положение при дворе. И вот теперь обе эти дамочки вбивают в голову Джиллиан всякую чепуху о том, какой честный и благородный человек Дант Тремейн. Какой он несчастный, этот граф Морган. Как его все не понимают…
Но Клер-то хорошо знала, что, если бы не он, она благополучно овдовела бы еще пять лет назад.
Клер долго искала подходящего человека, который мог помочь ей в осуществлении ее плана, и наконец выбор пал на Данта. У него была слава законченного повесы, что ей и требовалось. Она знала, что никому даже в голову не придет подвергнуть сомнению ее утверждения о своей любовной связи с Дантом. И не важно, что сам он горячо отрицал сей факт. Глупец! Дант также слыл большим мастером шпаги, а поскольку Реджинальд был поставлен перед необходимостью вызвать его на поединок, все дело должно было кончиться его смертью.
План был, что и говорить, блестящий, но кто же мог знать, что эта треклятая честность Данта заставит его отказаться от дуэли?
Дант был главным виновником того, что замысел Клер провалился. И, наконец, именно он возвратил Джиллиан домой. Этот идиот Гаррик потерял ее на дороге, а Дант нашел и вернул. Негодяй!
Клер едва не лишилась чувств, когда Реджинальд сообщил ей, что Джиллиан жива. Однако она справилась с собой и уже в следующую минуту узнала, что девушка лишилась памяти. А раз так, то она, конечно, не может помнить ничего о своем похищении, как и обо всех прочих вещах из ее прошлой жизни. Следовательно, она уже не представляет угрозы для Клер и не помешает исполнению ее очередного плана. Но долго ли Джиллиан пробудет в таком состоянии?
Гаррик заверил ее, что со своей стороны он примет все меры, необходимые в первую очередь. Но он не знает, что у Джиллиан уже начинают появляться первые проблески возвращающейся памяти. Девушка скоро может вспомнить имя своего похитителя, да и все остальное, во что ее никто не просил совать свои любопытный нос. Она может вспомнить, на что она наткнулась накануне своего похищения. И тогда она вновь задаст те вопросы, которые уже задавала. Она все поймет, и дело будет безнадежно проиграно.
Клер направилась в дом. Поднимаясь к себе в комнату, она решила, что допускать этого никак нельзя.
В отношении Джиллиан необходимо было срочно предпринимать какие-то шаги.
Глава 21
Гаррик направился вслед за Клер из шумного зала таверны «Зарезанный ягненок» в тесную комнатку, служившую кладовой. Вдоль одной стены поднимались составленные один на другой бочонки с вином, с крючьев свешивались копченые окорока, в углах на потолке серебрилась паутина. В воздухе стоял тяжелый запах прокисшего эля.
Последнее их свидание прошло в совершенно иной обстановке, на мягких подушках широкой постели, и в воздухе тогда пахло их разгоряченными телами. Сегодня же… Клер выглядела какой-то особенно возбужденной, явилась нежданно-негаданно и, неслышно подойдя сзади, похлопала Гаррика, сидевшего за карточным столом, по плечу. Ему оставалось только недоумевать по поводу того, как она узнала, что он будет здесь, и что привело ее сюда.
— Ты сильно рискуешь, навещая меня здесь.
— Да, но обстоятельства требуют того, — сказала Клер, запирая дверь кладовой и оборачиваясь к Гаррику. Ее ярко накрашенные губы были сурово поджаты. — Ты должен что-то решить насчет Джиллиан.
Гаррик небрежно оперся о бочонок с вином.
— Я? Зачем? К чему снова беспокоить бедняжку? Она даже не знает, кто я такой. Впрочем, нет, для нее я глуповатый обожатель, который пишет бездарные оды, воспевая в них ее ресницы. Черт возьми, она и про себя-то все на свете забыла!
Клер бросила на него гневный взгляд. Несмотря на скудное освещение кладовой, он заметил злой блеск в ее глазах.
— Не хотелось огорчать тебя, Гаррик, но, боюсь, память начинает к ней постепенно возвращаться. Он немедленно выпрямился:
— Начинает или уже вернулась?
— Начинает. Она еще многого о себе не помнит, но сегодня утром я своими ушами слышала, как она говорила о том, что похититель собирался увезти ее в Шотландию.
— Проклятие! — Гаррик изо всех сил ударил кулаком по бочонку. Дерево треснуло, и сквозь трещину побежал красный ручеек вина. На грязном полу быстро образовалась лужица. — Но ты же сама мне говорила, что все в порядке. Клер! Ведь ты собиралась убедить девчонку в том, что ее похитил Морган.
— Да, я пыталась это сделать. Видишь ли, в результате падения она хоть и потеряла память, но, однако же, отнюдь не стала глупее. Похоже, она не поверила ни одному моему слову про Моргана. Она считает его героем-рыцарем наподобие тех, которые появляются на страницах этих глупеньких французских романов, что она так любит читать. Морган, судя по всему, превзошел самого себя в деле соблазнения девчонки. Он знает, что за ней дадут пятьдесят тысяч приданого. Морган не болван какой-нибудь и не преминет сорвать спелое яблочко, когда…
Гаррик почти не слушал ее. В его голове уже зрел план, с помощью которого он хотел раз и навсегда оградить себя от всяких подозрений в том, что он похищал Джиллиан. Зачем он только открыл ей тогда в карете свое лицо? Идиот! Но с другой стороны, у него и в мыслях не было, что она ускользнет от него. Он ее недооценил. Это была ошибка, которую Гаррик не собирался повторять.
— О чем ты задумался? — с подозрением глядя на него, спросила Клер.
— Я просто пытаюсь найти решение.
— Кажется, у меня есть один…
— Нет, Клер. До сих пор от всех твоих задумок у меня были одни только неприятности. Именно тебе я должен сказать спасибо за то, что стал главным исполнителем в комедии, где собирался сыграть лишь второстепенную роль. Значит, как я тебя понял, над нами обоими нависла реальная угроза того, что к Джиллиан вернется память и она все вспомнит? Она вспомнит о том, что я был одним из похитителей. Она вспомнит все, Клер. Все…
— Джиллиан всегда любила совать нос в чужие дела. Тебе известно, что еще в восьмилетнем возрасте она пыталась сорвать нашу с Реджинальдом свадьбу? Она сказала тогда, что ей приснился сон, из которого следовало, что Реджинальд будет несчастлив в браке. И что же сделала эта девчонка? В самый разгар церемонии она запустила в церковь грязного визжащего поросенка. Шестеро взрослых мужчин целый час гонялись за ним, в то время как большинство женщин рухнули в обморок!
Гаррик представил себе эту забавную картину и осклабился.
— Между прочим, Джиллиан, похоже, имеет задатки к ясновидению.
— На твоем месте я не так сильно восторгалась бы этим, ибо тот же самый ее дар может привести тебя в темную камеру в Ньюгейте, когда она вспомнит, кто похитил ее тогда из спальни.
— Значит, нам нужно сделать так, чтобы она никогда не вспомнила об этом. Никогда!
— И как же это устроить? Если она тебя увидит хоть раз, то одного этого может хватить, чтобы она все вспомнила. Тогда нам обоим — крышка. Не можешь же ты везде ходить в маске.
В маске.
Гаррику пришла в голову одна мысль. Он взглянул на Клер и проговорил:
— Я сам разберусь с Джиллиан. Предоставь это дело мне.
— Что у тебя на уме?
Гаррик усмехнулся. При тусклом свете единственной горевшей в кладовой свечи по глазам Клер он понял, что она уже обо всем догадалась. Действительно, иного выбора у них теперь не было.
— Делать нечего. Клер. Боюсь, нам придется убить Джиллиан.
Записка от Кассии пришла на следующее утро после ее визита в Адамли-Хаус. Она гласила:
«Приходите к лебединому пруду в Спринг-Гарденс ровно в час. Там вы увидитесь с Фебой».
Джиллиан сложила записку и сунула ее в кармашек своего платья. Спринг-Гарденс… Она не знала ни где это, ни что это. Ей было известно только, что, если она хочет увидеться с Фебой — а она этого очень хотела, — ей необходимо попасть в Спринг-Гарденс.
Для начала она расспросила Ньюпорта и узнала от него, что Спринг-Гарденс — это место отдыха, где растет много деревьев и где можно полюбоваться дикой природой. Придворные частенько сбегали туда от дворцовой скуки. В Спринг-Гарденс бродячие менестрели исполняли для всех желающих свои нежные баллады.
Теперь: как туда добраться? Джиллиан села, пытаясь придумать, как это сделать. О том, чтобы улизнуть из дома никем не замеченной, не могло быть и речи. Джиллиан внешне старалась не акцентировать на этом внимания, но только слепой не заметил бы, что за ней в этом доме надзирают с максимальной строгостью. Почему? Наверное, боятся, что она вновь исчезнет? Или как-нибудь встретится с Дантом? Джиллиан не знала, да и не хотела знать.
Она вновь перечитала записку и задумалась о Фебе. Джиллиан мучило чувство вины перед девочкой. Фебе столько всего довелось испытать. Одна утрата матери чего стоит. Да потом ее еще вывезли из дома, где она родилась и росла, и отослали в совершенно незнакомое место, к новым людям. Нет, Джиллиан чувствовала, что просто обязана повидаться с Фебой. Она должна придумать способ попасть к часу дня в Спринг-Гарденс. Причем так, чтобы никто — в особенности сверхбдительный Ньюпорт — ничего не заподозрил.
Именно в ту самую минуту, когда она подумала об этом, в комнату вошла Дорри.
— О, Джиллиан, я и не знала, что ты здесь. Надеюсь, я тебе не помешала?
Джиллиан посмотрела на часы, висевшие на стене. Часом раньше к ней заглянул Ньюпорт и спросил, не угодно ли ей чая. Еще за час до того зашла одна из служанок под предлогом, что ей нужно протереть пыль. Впрочем, письменного стола и большинства книжных полок ее тряпка даже не коснулась. И теперь вот Дорри. Что ж, по крайней мере, они выработали строгий почасовой график своих дежурств.
Джиллиан улыбнулась невестке:
— Тебе здесь что-то было нужно?
— Да, хочу найти книжку детям, — сказала Дорри. — Они скучают.
Джиллиан следила за тем, как Дорри усиленно пыталась делать вид, что ищет книгу. Наконец она выбрала нужную, сняла ее с полки и направилась к двери. Тут-то в голову Джиллиан и пришла одна мысль.
— Дорри, а почему бы нам не устроить сегодня пикник для твоих детей? В Спринг-Гарденс? Я слышала, как Реджинальд говорил об этом сегодня утром с Арчи. Они так восторгались тамошними раскидистыми деревьями и особенно лебединым прудом. Тем более, смотри, какое яркое солнце. День обещает выдаться просто прекрасным. Дети вволю набегаются, наиграются. Там мы и книгу им вместе почитаем. Будет весело, скука развеется без следа. Да и мне надо бы подышать свежим воздухом.
Дорри поначалу склонялась к тому, чтобы принять приглашение Джиллиан, но уже через минуту нахмурилась.
— Неплохая идея, Джиллиан, только я не знаю… Джиллиан ждала от Дорри этих сомнений. Таким уж человеком была ее невестка: не принимала собственных решений и всегда плыла по течению. От нее можно было не ждать неприятностей, но и помощи — тоже. Сходить вместе с детьми и с Джиллиан в Спринг-Гарденс? Ей трудно было решиться на это самостоятельно. Но выбора не было. Марселлас еще рано утром ушел на службу. Реджинальд и Арчи отправились с отцом во дворец. Мать и повариха ушли на рынок, а Клер… Впрочем, куда она постоянно исчезала, никто не знал. Таким образом, кроме прислуги, дома не осталось никого. Только Дорри и Джиллиан.
Последнее их свидание прошло в совершенно иной обстановке, на мягких подушках широкой постели, и в воздухе тогда пахло их разгоряченными телами. Сегодня же… Клер выглядела какой-то особенно возбужденной, явилась нежданно-негаданно и, неслышно подойдя сзади, похлопала Гаррика, сидевшего за карточным столом, по плечу. Ему оставалось только недоумевать по поводу того, как она узнала, что он будет здесь, и что привело ее сюда.
— Ты сильно рискуешь, навещая меня здесь.
— Да, но обстоятельства требуют того, — сказала Клер, запирая дверь кладовой и оборачиваясь к Гаррику. Ее ярко накрашенные губы были сурово поджаты. — Ты должен что-то решить насчет Джиллиан.
Гаррик небрежно оперся о бочонок с вином.
— Я? Зачем? К чему снова беспокоить бедняжку? Она даже не знает, кто я такой. Впрочем, нет, для нее я глуповатый обожатель, который пишет бездарные оды, воспевая в них ее ресницы. Черт возьми, она и про себя-то все на свете забыла!
Клер бросила на него гневный взгляд. Несмотря на скудное освещение кладовой, он заметил злой блеск в ее глазах.
— Не хотелось огорчать тебя, Гаррик, но, боюсь, память начинает к ней постепенно возвращаться. Он немедленно выпрямился:
— Начинает или уже вернулась?
— Начинает. Она еще многого о себе не помнит, но сегодня утром я своими ушами слышала, как она говорила о том, что похититель собирался увезти ее в Шотландию.
— Проклятие! — Гаррик изо всех сил ударил кулаком по бочонку. Дерево треснуло, и сквозь трещину побежал красный ручеек вина. На грязном полу быстро образовалась лужица. — Но ты же сама мне говорила, что все в порядке. Клер! Ведь ты собиралась убедить девчонку в том, что ее похитил Морган.
— Да, я пыталась это сделать. Видишь ли, в результате падения она хоть и потеряла память, но, однако же, отнюдь не стала глупее. Похоже, она не поверила ни одному моему слову про Моргана. Она считает его героем-рыцарем наподобие тех, которые появляются на страницах этих глупеньких французских романов, что она так любит читать. Морган, судя по всему, превзошел самого себя в деле соблазнения девчонки. Он знает, что за ней дадут пятьдесят тысяч приданого. Морган не болван какой-нибудь и не преминет сорвать спелое яблочко, когда…
Гаррик почти не слушал ее. В его голове уже зрел план, с помощью которого он хотел раз и навсегда оградить себя от всяких подозрений в том, что он похищал Джиллиан. Зачем он только открыл ей тогда в карете свое лицо? Идиот! Но с другой стороны, у него и в мыслях не было, что она ускользнет от него. Он ее недооценил. Это была ошибка, которую Гаррик не собирался повторять.
— О чем ты задумался? — с подозрением глядя на него, спросила Клер.
— Я просто пытаюсь найти решение.
— Кажется, у меня есть один…
— Нет, Клер. До сих пор от всех твоих задумок у меня были одни только неприятности. Именно тебе я должен сказать спасибо за то, что стал главным исполнителем в комедии, где собирался сыграть лишь второстепенную роль. Значит, как я тебя понял, над нами обоими нависла реальная угроза того, что к Джиллиан вернется память и она все вспомнит? Она вспомнит о том, что я был одним из похитителей. Она вспомнит все, Клер. Все…
— Джиллиан всегда любила совать нос в чужие дела. Тебе известно, что еще в восьмилетнем возрасте она пыталась сорвать нашу с Реджинальдом свадьбу? Она сказала тогда, что ей приснился сон, из которого следовало, что Реджинальд будет несчастлив в браке. И что же сделала эта девчонка? В самый разгар церемонии она запустила в церковь грязного визжащего поросенка. Шестеро взрослых мужчин целый час гонялись за ним, в то время как большинство женщин рухнули в обморок!
Гаррик представил себе эту забавную картину и осклабился.
— Между прочим, Джиллиан, похоже, имеет задатки к ясновидению.
— На твоем месте я не так сильно восторгалась бы этим, ибо тот же самый ее дар может привести тебя в темную камеру в Ньюгейте, когда она вспомнит, кто похитил ее тогда из спальни.
— Значит, нам нужно сделать так, чтобы она никогда не вспомнила об этом. Никогда!
— И как же это устроить? Если она тебя увидит хоть раз, то одного этого может хватить, чтобы она все вспомнила. Тогда нам обоим — крышка. Не можешь же ты везде ходить в маске.
В маске.
Гаррику пришла в голову одна мысль. Он взглянул на Клер и проговорил:
— Я сам разберусь с Джиллиан. Предоставь это дело мне.
— Что у тебя на уме?
Гаррик усмехнулся. При тусклом свете единственной горевшей в кладовой свечи по глазам Клер он понял, что она уже обо всем догадалась. Действительно, иного выбора у них теперь не было.
— Делать нечего. Клер. Боюсь, нам придется убить Джиллиан.
Записка от Кассии пришла на следующее утро после ее визита в Адамли-Хаус. Она гласила:
«Приходите к лебединому пруду в Спринг-Гарденс ровно в час. Там вы увидитесь с Фебой».
Джиллиан сложила записку и сунула ее в кармашек своего платья. Спринг-Гарденс… Она не знала ни где это, ни что это. Ей было известно только, что, если она хочет увидеться с Фебой — а она этого очень хотела, — ей необходимо попасть в Спринг-Гарденс.
Для начала она расспросила Ньюпорта и узнала от него, что Спринг-Гарденс — это место отдыха, где растет много деревьев и где можно полюбоваться дикой природой. Придворные частенько сбегали туда от дворцовой скуки. В Спринг-Гарденс бродячие менестрели исполняли для всех желающих свои нежные баллады.
Теперь: как туда добраться? Джиллиан села, пытаясь придумать, как это сделать. О том, чтобы улизнуть из дома никем не замеченной, не могло быть и речи. Джиллиан внешне старалась не акцентировать на этом внимания, но только слепой не заметил бы, что за ней в этом доме надзирают с максимальной строгостью. Почему? Наверное, боятся, что она вновь исчезнет? Или как-нибудь встретится с Дантом? Джиллиан не знала, да и не хотела знать.
Она вновь перечитала записку и задумалась о Фебе. Джиллиан мучило чувство вины перед девочкой. Фебе столько всего довелось испытать. Одна утрата матери чего стоит. Да потом ее еще вывезли из дома, где она родилась и росла, и отослали в совершенно незнакомое место, к новым людям. Нет, Джиллиан чувствовала, что просто обязана повидаться с Фебой. Она должна придумать способ попасть к часу дня в Спринг-Гарденс. Причем так, чтобы никто — в особенности сверхбдительный Ньюпорт — ничего не заподозрил.
Именно в ту самую минуту, когда она подумала об этом, в комнату вошла Дорри.
— О, Джиллиан, я и не знала, что ты здесь. Надеюсь, я тебе не помешала?
Джиллиан посмотрела на часы, висевшие на стене. Часом раньше к ней заглянул Ньюпорт и спросил, не угодно ли ей чая. Еще за час до того зашла одна из служанок под предлогом, что ей нужно протереть пыль. Впрочем, письменного стола и большинства книжных полок ее тряпка даже не коснулась. И теперь вот Дорри. Что ж, по крайней мере, они выработали строгий почасовой график своих дежурств.
Джиллиан улыбнулась невестке:
— Тебе здесь что-то было нужно?
— Да, хочу найти книжку детям, — сказала Дорри. — Они скучают.
Джиллиан следила за тем, как Дорри усиленно пыталась делать вид, что ищет книгу. Наконец она выбрала нужную, сняла ее с полки и направилась к двери. Тут-то в голову Джиллиан и пришла одна мысль.
— Дорри, а почему бы нам не устроить сегодня пикник для твоих детей? В Спринг-Гарденс? Я слышала, как Реджинальд говорил об этом сегодня утром с Арчи. Они так восторгались тамошними раскидистыми деревьями и особенно лебединым прудом. Тем более, смотри, какое яркое солнце. День обещает выдаться просто прекрасным. Дети вволю набегаются, наиграются. Там мы и книгу им вместе почитаем. Будет весело, скука развеется без следа. Да и мне надо бы подышать свежим воздухом.
Дорри поначалу склонялась к тому, чтобы принять приглашение Джиллиан, но уже через минуту нахмурилась.
— Неплохая идея, Джиллиан, только я не знаю… Джиллиан ждала от Дорри этих сомнений. Таким уж человеком была ее невестка: не принимала собственных решений и всегда плыла по течению. От нее можно было не ждать неприятностей, но и помощи — тоже. Сходить вместе с детьми и с Джиллиан в Спринг-Гарденс? Ей трудно было решиться на это самостоятельно. Но выбора не было. Марселлас еще рано утром ушел на службу. Реджинальд и Арчи отправились с отцом во дворец. Мать и повариха ушли на рынок, а Клер… Впрочем, куда она постоянно исчезала, никто не знал. Таким образом, кроме прислуги, дома не осталось никого. Только Дорри и Джиллиан.