Страница:
Рокоссовский еще 18 ноября направил в Клин своего заместителя генерала Захарова с частью штаба, чтобы организовать оборону города. Жуков считал Клин настолько важным узлом коммуникаций, что ответственность за его оборону возложил лично на Рокоссовского. Тем не менее русским не удалось удержать ни Клин, ни Солнечногорск. 23 ноября оба эти города были взяты войсками 3-й танковой группы{224}. Попытки русских контрударами отбить оба этих важных опорные пункта в оборонительном кольце вокруг Москвы были безуспешными. Когда 4-я танковая группа подошла 25 ноября к Истринскому водохранилищу и нависла угроза прорыва, русские открыли шлюзы водохранилища и залили водой район к югу от него, чтобы остановить немецкие войска. В результате открытия шлюзов была затоплена местность южнее водохранилища на протяжении примерно 50 км и уровень воды составил около 2,5 м. Кроме того, Сталин бросил все имеющиеся в Москве резервы на правый фланг Западного фронта, даже зенитные соединений были использованы непосредственно на передовой линии для борьбы с танками. Ставка оттянула с Калининского фронта, с участка 49-й армии, некоторые соединения и перебросила их в район северо-западнее Москвы. Советская авиация сосредоточила свои удары почти исключительно на северном участке фронта.
Немецкие войска несли большие потери от превосходящей по силам русской авиации. В журнале боевых действий 2-й танковой группы 24 ноября отмечалось: "Наблюдается активная деятельность авиации противника. Налеты бомбардировочной и штурмовой авиации причиняют большие потери. В войсках недовольны отсутствием нашей авиации..."
Но так как тактика русских после потери Клина и Солнечногорска сводилась к тому, чтобы, ведя сдерживающие бои, отойти к каналу Москва Волга и там снова закрепиться, ослабленные передовые отряды 3-й танковой группы смогли 28 ноября достигнуть канала и овладеть еще не разрушенным мостом в районе Яхромы. Удерживать рубежи западнее канала русская 30-я армия была больше не в состоянии из-за недостатка сил, ибо с начала немецкого наступления, то есть с 15 ноября, она потеряла свыше 70% своего состава. У командования 3-й танковой группы сложилось впечатление, что русские хотят отойти за канал, но его попытка использовать это явилась для русского командования сигналом для принятия мер по максимальному повышению боевой готовности. Оно немедленно бросило против немецкого предмостного укрепления войска 1-й ударной армии, которые ранее в целях сохранения тайны не вводились в действие, а были сосредоточены в районе восточнее канала. В тот же день предмостное укрепление было ликвидировано. 27 ноября соединения Калининского фронта начали вести сковывающие бои против 9-й армии, которая еще не установила контакта с войсками .группы армий "Север"{225} и перешла к обороне, не имея достаточных резервов. Эти бои вначале особой опасности не представляли.
20 ноября командование 9-й армии отмечало, что "ввиду растянутости фронта резервы в соединениях очень незначительны, а в армии резерва вообще нет".
В последующие дни активность русских возросла настолько, что вызвала беспокойство командования 9-й армии. В журнале боевых действий 9-й армии 27 ноября 1941 года записано: "Нет больше никакого сомнения в том, что противник действует на широком фронте согласно единому плану отвлечь наши силы от находящейся под угрозой Москвы. Но мы не склонны высоко оценивать боеспособность войск противника, тем более что вследствие неудач и больших потерь они могут быстро обескровиться и измотаться".
27 ноября, когда Рейнгардт потребовал немедленно подтянуть к нему все имеющиеся резервы с целью захвата на противоположной стороне канала "трамплина для движения на восток", Бок был вынужден поставить перед танковой группой задачу немедленно пробиваться в направлении на Красную Поляну, чтобы оказать поддержку 4-й танковой группе, наступление которой остановилось.
Передовые отряды Гёпнера стали редеть, так как он все время вводил новые силы для прикрытия фланга в южном направлении. Именно этих сил ему потом не хватило при наступлении. Кроме того, русские сняли свои войска с участков, где противник (4-я армия) не вел наступление, и бросили их против 4-й танковой группы. По данным разведывательного отдела штаба группы армий "Центр", на 29 ноября 1941 года командование Западного фронта сняло находившиеся перед правым флангом 4-й армии четыре стрелковые, две кавалерийские дивизии, три танковые бригады и два танковых полка. Главные, силы этих соединений и частей были использованы русскими на участке фронта 5-й и 16-й армий для боевых действий против 4-й танковой группы. В своих мемуарах Жуков высказал удивление по поводу того, что правофланговые соединения армии Клюге не перешли в наступление и позволили ему тем самым перебросить часть своих сил на наиболее угрожаемые участки фронта.
Упорные бои вдоль шоссейной дороги, огромные потери от русских мин и противотанковых средств зародили у Бока сомнение в успехе наступления{226}. Наступательные действия 3-й танковой группы в южном направлении не дали желаемого результата, так как силы ее стали слишком малочисленны, а русские непрерывно подбрасывали подкрепления. Например, в донесении штаба 6-й танковой дивизии 2 и 3 декабря сообщалось о 80 случаях, когда солдаты падали в обморок от изнурения. По состоянию на 30 ноября 3-я танковая группа располагала следующим количеством танков: в 1-й танковой дивизии 37 танков, в 6-й танковой дивизии - 4 танка, в 7-й танковой дивизии - 36 танков, то есть всего 77 танков. 16 октября танковая группа насчитывала 259 танков.
В последние дни ноября на Западный фронт были в срочном порядке переброшены из района Москвы и с других участков фронта следующие соединения: восемь стрелковых и семь кавалерийских дивизий, четыре стрелковые бригады, один авиадесантный корпус, а также целый ряд специальных частей{227}. Только 16-я армия получила в эти дни подкрепление в составе 354-й стрелковой дивизии, 36, 37, 40 и 53-й стрелковых бригад, а также пополнение для остальных соединений. 30-я армия получила в качестве подкреплений 271, 348, 365 и 379-ю стрелковые дивизии, а также пополнение для других соединений. Решающим было усиление Западного фронта танками, в которых ему первоначально Сталин отказал. Западный фронт в последние дни ноября получил 15 отдельных танковых батальонов, а также более 100 танков для пополнения танковых бригад. Пополнение в меньших размерах получили также танковые част на Калининском и Юго-Западном фронтах. Войска, находящиеся западнее Москвы, располагали в общей сложности одной танковой дивизией, 16 танковыми бригадами и 20 отдельными танковыми батальонами, что составляло в общей сложности 1068 танков{228}.
Командование 4-й танковой группы, остановившейся у шоссейной дороги западнее Кубинки и восточнее Истры, на рубеже Белый Раст, Красная Поляна, Крюково, и имевшей потрепанные, неспособные к дальнейшему наступлению дивизии, было вынуждено 3 декабря доложить, что наступательные возможности войск группы находятся на пределе.
2 декабря командующий 4-й танковой группой Шарль де Болье сообщил в штаб группы армий "Центр": "Личный состав 10-й танковой дивизии очень утомлен. В настоящий момент дивизия не в состоянии вести наступательные операции".
Об остальных соединениях танковой группы он сообщил следующее: "Люди настолько измотаны, что с ними ничего нельзя поделать. Причиной являются ужасные холода, плохие условия расквартирования и бесконечные бои".
Надежды Бока на то, что наступлением 3-й танковой группы все же удастся как-то поддержать наступательный порыв и в войсках Гёпнера, не оправдались. 4 декабря 3-я танковая группа подверглась ударам превосходящего по силе противника и ей пришлось, несмотря на использование всех имеющихся у нее резервов, отойти со своих позиций. Русские, предпринимавшее с 1 декабря силами 1-й ударной армии наступательные действия против восточного фланга 3-й танковой группы, чтобы соединиться с находящимися еще пока западнее канала частями группы Захарова{229}, вынудили Рейнгардта 5 декабря приостановить наступление в южном направлении. "Активные действия вести невозможно. Нужно решить, какой занять рубеж, чтобы его можно было удержать зимой",
- требовал Рейнгардт. Бок санкционировал прекращение наступления 3-й танковой группы и отдал ей приказ о переходе к обороне. Остановлено было и наступление 4-й танковой группы{230}.
Таким образом, наступательные действия на всем северном фланге группы армий были приостановлены. Эта остановка наступления непосредственно у ворот Москвы объяснялась недостатком сил, а также все возрастающим сопротивлением противника. Положение на фронте требовало от военного руководства принятия дальновидных, самостоятельных решений, если оно не хотело бессмысленно жертвовать своими оставшимися войсками.
Занимаемые войсками на 5 декабря позиции были, однако, исключительно невыгодными, поскольку фланги оказались растянутыми и неприкрытыми. Их можно было бы улучшить только путем быстрого отвода войск и сокращения линии фронта. Но на такое решение верховное командование не пошло. В результате немецкие соединения должны были перейти к обороне там, где они остановили свое наступление и где подчас условия местности и пути подвоза были неблагоприятными для ведения оборонительных боев. Но остановлены непосредственно перед Москвой{231} были не только соединения, наступавшие на северном фланге группы армий "Центр". Не добились успеха и южнофланговые соединения. После того как ОКХ 23 ноября приняло решение о том, чтобы войска Гудериана продолжали наступление, 2-й танковой армии удалось внезапным ударом 24 ноября захватить Венев и Михайлов. Для того чтобы использовать этот успех, Гудериан часть своих соединений немедленно бросил дальше в направлении на Каширу, которую русские должны были во что бы то ни стало удержать, так как она снабжала электроэнергией Тулу. Русские боялись потерять Каширу, полагая, что немцы могли бы там захватить переправу через Оку и создать тем самым угрозу южному флангу и даже тылу русских войск. Но русские обороняющиеся войска использовали то положение, что в 24-м танковом корпусе потери в танках сильно возросли и что оставшиеся танки были небоеспособны ввиду недостатка горючего{232}. Так, группа "Эборбах", состоявшая из 6, 35 и 39-го танковых полков и имевшая к началу наступления 18 ноября 110 танков, 24 ноября располагала всего 32 танками. 17-я танковая дивизия располагала к вечеру этого же дня только 5 танками{233}.
По поводу наступления Гудериана через Венев на Каширу и прорыва фронта 50-й русской армии Жуков поднял такую же тревогу, как и при ликвидации немецкого предмостного укрепления на канале Москва - Волга в районе Яхромы. Командующий Западным фронтом немедленно начал переброску 2-го кавалерийского корпуса из района Серпухова в направлении на Каширу, чтобы стремительным контрударом отбросить передовые отряды 24-го танкового корпуса. Жуков лично детально обсудил с командиром кавалерийского корпуса генералом П. А. Беловым план операции и затем напряженно следил, удалось ли войскам Белова вовремя подойти к Кашире.
Действия корпуса Белова (26 ноября он был переименован в 1-й гвардейский кавалерийский корпус), поддержанные крупными силами русской авиации, были для 17-й танковой дивизии неожиданными и вынудили ее отступить. Для поддержки контрудара корпуса в срочном порядке были стянуты все авиационные соединения Западного фронта и 6-го корпуса истребительной авиации{234}.
По этому поводу в журнале боевых дойствий группы армий "Центр" 27 ноября отмечалось: "Сопротивление противника в районе Каширы заметно усилилось. 17-я танковая дивизия и группа "Эбербах" вынуждены южнее Каширы перейти к обороне. Непрерывные налеты вражеской авиации причиняют значительный урон"{235}.
Гудериан, поняв, что дальнейшее наступление на север в направлении Оки успеха не сулит, попросил у командования группы армий разрешения прекратить наступление{236}. 28 ноября Бок такое разрешение дал. Таким образом, удар, нанесенный на Москву с южного направления, также был отражен.
Командование группы армий и Гудериан ставили теперь своей задачей сделать все возможное, чтобы по крайней мере овладеть Тулой. Одновременно с ударом в северном направлении части 3-й и 4-й танковых дивизий, а также пехотного полка "Великая Германия" начали наступление в западном направлении, чтобы совместно с расположенным северо-западнее Тулы 43-м корпусом замкнуть кольцо окружения севернее Тулы. Однако выступивший 27 ноября 43-й корпус, несмотря на первоначальные успехи, существенно вперед не продвинулся. Попытки возобновить наступательные действия на следующий день также окончились неудачей. Тогда Гудериан счел необходимым заново подготовить наступление на Тулу. В приказе по армии о продолжении операций по захвату Тулы No 23 он установил в качестве нового срока наступления 2 декабря, чтобы к этому времени привести в порядок войска и решить вопросы снабжения своих войск. План наступления предполагал тесное взаимодействие 24-го танкового корпуса, наносившего удар севернее Тулы в западном направлении, с 43-м армейским корпусом, который должен был наступать в восточном направлении. Хотя ударная группа 24-го корпуса, ранее имевшая задачу захватить Каширу, была 4 декабря отброшена войсками Белова до Мордвеса, действия войск в западном направлении с целью окружить Тулу на первых порах развивались успешно. В первый же день им удалось перерезать шоссейную дорогу Тула - Москва. Таким образом, Тула лишилась важнейших путей подвоза и ей грозило полное окружение{237}. Однако добиться этого немецким войскам не удалось. Гудериан сам отправился в 43-й армейский корпус с целью поддержать наступление и "выжать из войск все, что только возможно", но лично убедился, что тяжелые, кровопролитные бои, которые вел корпус при температуре -35°, успеха не приносили{238}. Гудериан доложил Боку, что личный состав соединений в большей степени страдает от морозов, недостатка зимнего обмундирования и снаряжения, чем от воздействия противника. То же самое относилось и к боевому использованию оружия и техники, и в первую очередь танков.
Натиск русских войск на северном фланге 24-го танкового корпуса, который должен был наступать в западном направлении (против 24-го танкового корпуса Жуков бросил 340-ю стрелковую дивизию и 112-ю танковую дивизию с целью упредить окружение Тулы), отсутствие поддержки со стороны авиации, большие потери в войсках и наличие крупных сил противника в районе Тулы все это, вместе взятое, побудило Гудериана 5 декабря принять решение о прекращении операции.
5 декабря командир 24-го танкового корпуса генерал Гейер фон Швеппенбург заявил, что гарнизон Тулы намного сильнее, чем это предполагалось раньше. По eго мнению, гарнизон насчитывал около двух дивизий{239}.
Бок согласился с предложением Гудериана оттянуть соединения 2-й танковой армии за Дон и Шат. 2-я армия, перед фронтом которой отходили ослабленные войска русских 13-й и 3-й армий, продвигалась медленно вперед и только в последние дни ноября заняла новые рубежи. Немногочисленным передовым отрядам удалось подойти к районам Тим, Елец и Ефремов.
23 ноября немецкие войска подошли к Тиму, но занять его им не удалось. Части 2-й танковой армии 4 декабря захватили Елец, а несколько раньше, 20 ноября, - Ефремов. Однако осуществление заветной мечты Гитлера - нанести удар в направлении на Воронеж - оказалось невозможным, так как единственная предназначенная для этого танковая дивизия к 23 ноября имела в своем распоряжении только один боеспособный танк.
Несмотря на то что Бок информировал Гальдера о тяжелом положении 9-й танковой дивизии и обращал его внимание на пассивность действий 6-й армии, Гальдер снова повторил свой приказ о необходимости продвигаться в направлении Воронежа. Поэтому Бок на свое усмотрение приказал 2-й армии правым флангом остановиться в районе Тима, а в направлении Воронежа выслать только разведку.
Обеспечение связи с группой армий "Юг" на стыке 6-й армии едва ли представлялось возможным. 6-я армия не могла выполнить приказ Браухича, отданный им 3 ноября в связи с посещением Полтавы, о необходимости выслать вперед истребительные команды в район Оскола, чтобы обеспечить связь со 2-й армией. На строгую телеграмму главнокомандующего сухопутными силами от 18 ноября, в которой он запрашивал Ряйхенау, почему эти мероприятия еще не осуществлены и когда можно рассчитывать на выполнение приказа, командующий 6-й армией ответил, что обойтись одними истребительными командами нельзя, так как силы противника слишком велики, а введение в действие более крупных сил станет возможно только тогда, когда будет обеспечено снабжение их всем необходимым, то есть не раньше середины января. Таким образом, об оказании помощи 2-й армии силами 6-й армии не могло быть и речи. Ликвидировать на продолжительное время разрыв линии фронта на стыке между армиями было невозможно. Кроме того, в последние дни ноября сопротивление русских в полосе действий 2-й армии настолько усалилось, что командующий армией 1 декабря пришел к такому заключению: "Обстановка в полосе действий армии такова, что урон, который мы можем еще нанести русским, не стоит тех сил, которые нам могут для этого понадобиться... Теперь нужны только те боевые действия, которьи будут способствовать созданию выгодного рубежа для зимних условий".
В связи с этим Бок дал указание 2-й армии продвигаться вперед в восточном направлении только в пределах, диктуемых крайней необходимостью.
Таким образом, наступательные действия на южном крыле группы армий "Центр" были прекращены в тот же день, что и на ее северном крыле, по решению командования группы армий, принятому в соответствии со сложившейся боевой обстановкой. В итоге наступление на Москву было сорвано. Атаки, предпринятые 1 декабря правофланговыми соединениями 4-й армии, окончились неудачей. Клюге, постоянно выслушивавший в свой адрес упреки Гёпнера и Гудериана, решился 29 ноября отдать приказ о наступлении 57-го и 20-го корпусов, хотя существовала опасность провала этого наступления. Гитлер, узнавший об этом намерении, приказал пока задержать 7-й корпус, чтобы 4-я танковая группа на севере, а 57-й и 20-й корпуса на юге могли взять русские войска в кольцо окружения. Несмотря на попытки Бока доказать невозможность проведения этой операции, Гитлер 1 декабря, когда наступление в направлении на Кубинку и Наро-Фоминск стало развиваться более или менее успешно, запросил, почему 4-я армия наступает южнее шоссейной дороги в северо-восточном, а не в восточном направлении. Гитлер предложил сначала двигаться на восток, а затем, чтобы уничтожить противника, повернуть на север. Бок сообщил Гитлеру, что "он рад любому успеху, появись он на северо-восточном или восточном направлении. Что же касается окружения противника, то, как уже неоднократно докладывалось, у нас нет для этого необходимых сил".
Но успеха на восточном направлении не последовало. Несмотря на то что частям 258-й немецкой пехотной дивизии при поддержке частей 19-й танковой дивизии удалось в полосе обороны 222-й стрелковой дивизии прорвать фронт русской 33-й армии и, глубоко вклинившись в ее расположение, подойти 2 декабря к району Бурцева, Жуков быстро принял необходимые контрмеры. Он немедленно бросил все наличные резервы на участок фронта 33-й армии и приказал ей тотчас же перейти в контрнаступление. 2 декабря командующий 33-й армией М. Г. Ефремов стянул в единую группу 11-ю и 5-ю танковые бригады, один танковый батальон, два лыжных батальона и части резервной стрелковой дивизии и начал контрнаступление. Жуков перебросил для подкрепления еще некоторое количество сил и отдал приказ окружить прорвавшиеся соединения противника и до 3 декабря уничтожить их.
43-я армия также сумела успешно отбросить немецкие войска, пробивавшиеся в направлении на Наро-Фоминск. Русские контрудары вызвали временную панику в войсках 4-й армии. И хотя Бок 2 декабря отмечал, что оборона противника близка к кризису и необходимо "максимальным напряжением сил использовать эту проявляющуюся слабость противника". Клюге 3 декабря утром доложил о вынужденном отходе передовых отрядов. Когда в середине этого же дня Клюге обратился к Боку за разрешением отвести оба корпуса на их исходные рубежи за реку Нара, Бок отказал ему в этом. Клюге был вынужден тогда на свою ответственность отдать приказ об отходе 20-го и 57-го корпусов{242}.
Блюментрит, объясняя причину прекращения наступления, сообщил Грейфенбергу: "Окруженный со всех сторон противником полк 258-й пехотной дивизии пробивался в западном направлении, оставляя тяжелую технику и неся громадные потери... 183-я дивизия понесла тяжелые потери... Состояние войск, как показали снова эти два дня наступления, не соответствует более стоящим перед ними задачам... Наши потери очень велики. И до того слабая боеспособность соединений продолжает падать... Половина соединений уже не в состояния больше оказывать действенного сопротивления".
Наступление на всем участке фронта группы армий "Центр" было в первые дни декабря приостановлено, и она тотчас же перешла к обороне{243}. В этот период стало особенно заметно, что ни командование группы армий, ни ОКХ не предусмотрели никаких мер на случай, если наступление окончится неудачей. Бок даже не был проинформирован о дальнейших намерениях ОКХ. Он не знал, как его группа армий должна подготовиться к обироне в зимних условиях, будут ли для нее подтянуты резервы и не следует ли войска отвести на рубеж, сокращающий линию фронта. Тем не менее командование группы армий, несмотря на прекращение операций, не усматривало в сложившейся обстановке никакой серьезной опасности, так как, по его мнению и по мнению ОКХ, противник был обескровлен и не мог пока перейти в контрнаступление. В "Сводке о положении противника" от 4 декабря отмечалось: "Сведения о противнике за последние дни боев подтвердились. На наиболее угрожаемых участках фронта под Москвой русские стягивают силы, перебрасывая их с более спокойных участков и готовя их к контрнаступательным операциям... В остальном боевая мощь противника не так велика, чтобы он мог в настоящее время предпринять наличными силами крупное контрнаступление на участке фронта группы армий".
3 декабря ОКХ констатировало: "Можно предполагать, что в настоящий момент противник не располагает сколько-нибудь значительными соединениями полного состава для использования в качестве резерва"{244}.
Подобным же образом думали и на фронте. Об этом свидетельствует письмо майора фон Винсковски, отвечавшего в то время за ведение журнала боевых действий 4-й армии, к генералу В. Фюрстеру, в котором он, информируя генерала об обстановке, сложившейся после остановки наступления 4-й армии, сообщал: "Мы все думали тогда, что наступил период зимней спячки".
Раздел III.
Военная, экономическая и политическая обстановка в ноябре -декабре 1941 года
1. Обстановка на Восточном фронте
В связи с большими потерями группа армий "Центр" была в конце концов вынуждена на всем фронте перейти к обороне. Большинство дивизий потеряли до половины своего первоначального состава. С начала наступления, 15 ноября, до конца ноября потери группы армий составили 33 295 человек, а общие ее потери достигли примерно 350 тыс. человек{245}. Гальдер, сознававший, что такой сухопутной армий, какая была к началу восточной кампании, больше уже не будет и что вооруженные силы до предела исчерпали свои людские резервы и резервы техники, высказал 1 декабря беспокойсгво по поводу этих потерь. Вместе с тем он считал возможным путем напряжения всех своих сил нанести противнику поражение. Однако при более трезвой оценке обстановки Гальдер должен был бы прийти к совершенно иному выводу. Потери в танках на Восточном фронте за период с 15 ноября по конец ноября возросли на 300 машин. Общие потери в танках на Восточном фронте составили 3290 машин. Потери авиации за этот же период возросли на 533 самолета. Общие потери ВВС на Восточном фронте увеличились до 5585 самолетов, из которых 3189 составили безвозвратные потери. Общие потери в конском составе достигли 151 250 лошадей. Автопарк с 11 ноября уменьшился на 12 тыс. автомашин{246}.
Но потери материальные не шли ни в какое сравнение с потерями морально-психологического характера. Контрудары русских дивизий вызвали на некоторых участках фронта 2-й танковой армии и 4-й армии настоящую панику среди солдат. Командование было вынуждено признать, что войска утратили свою обычную выдержку и уверенность в успехе. В одном докладе отдела цензуры полевой почты 2-й армии отмечалось: "Моральный подъем, который войска испытывали в связи с громадными успехами в предыдущие месяцы, в ноябре не наблюдается".
Более наглядно выразил эту мысль представитель министерства иностранных дел при штабе 2-й армии граф Босси-Федриготти: "Солдат на фронте видит только, что каждый день перед ним появляются все новые и новые части противника, что давизии и полки, которые считались давно погибшими, снова вступают в бой, пополненные и окрепшие, и что, кроме того, эти русские войска превосходят нас не только числом, но и умением, так как они очень хорошо изучили немецкую тактику. Немецкий солдат на фронте видит, что ряды армии настолько поредели, что при всей храбрости вряд ли удастся противопоставить противнику сколько-нибудь значительные силы... И вот, оказавшись в таком положении на далеком Востоке, потеряв фронтовых друзей, он чувствует себя одиноким, ощущает пронизывающий холод русской зимы, которая, обрушившись столь внезапно и столь сурово, причинила такие потери, что за одну ночь в дивизиях недосчитывались по 800 человек, а в двух полках по 1200 человек...{247} При этом у солдата складывается мнение, что противник сумеет воспользоваться этой зимой для того, чтобы планомерно и систематически наносить внезапные удары по слишком слабой немецкой обороне... Активные действия русской авиации усиливают впечатление того, что русские долго еще не откажутся от борьбы...{248} Солдат видит и чувствует каждодневно, какие тяготы на него все еще взваливает война на Восточном фронте. Он ждет замены, а ее нет... Солдат на фронте сегодня говорит совершенно открыто, что эта кампания кончится еще нескоро".
Немецкие войска несли большие потери от превосходящей по силам русской авиации. В журнале боевых действий 2-й танковой группы 24 ноября отмечалось: "Наблюдается активная деятельность авиации противника. Налеты бомбардировочной и штурмовой авиации причиняют большие потери. В войсках недовольны отсутствием нашей авиации..."
Но так как тактика русских после потери Клина и Солнечногорска сводилась к тому, чтобы, ведя сдерживающие бои, отойти к каналу Москва Волга и там снова закрепиться, ослабленные передовые отряды 3-й танковой группы смогли 28 ноября достигнуть канала и овладеть еще не разрушенным мостом в районе Яхромы. Удерживать рубежи западнее канала русская 30-я армия была больше не в состоянии из-за недостатка сил, ибо с начала немецкого наступления, то есть с 15 ноября, она потеряла свыше 70% своего состава. У командования 3-й танковой группы сложилось впечатление, что русские хотят отойти за канал, но его попытка использовать это явилась для русского командования сигналом для принятия мер по максимальному повышению боевой готовности. Оно немедленно бросило против немецкого предмостного укрепления войска 1-й ударной армии, которые ранее в целях сохранения тайны не вводились в действие, а были сосредоточены в районе восточнее канала. В тот же день предмостное укрепление было ликвидировано. 27 ноября соединения Калининского фронта начали вести сковывающие бои против 9-й армии, которая еще не установила контакта с войсками .группы армий "Север"{225} и перешла к обороне, не имея достаточных резервов. Эти бои вначале особой опасности не представляли.
20 ноября командование 9-й армии отмечало, что "ввиду растянутости фронта резервы в соединениях очень незначительны, а в армии резерва вообще нет".
В последующие дни активность русских возросла настолько, что вызвала беспокойство командования 9-й армии. В журнале боевых действий 9-й армии 27 ноября 1941 года записано: "Нет больше никакого сомнения в том, что противник действует на широком фронте согласно единому плану отвлечь наши силы от находящейся под угрозой Москвы. Но мы не склонны высоко оценивать боеспособность войск противника, тем более что вследствие неудач и больших потерь они могут быстро обескровиться и измотаться".
27 ноября, когда Рейнгардт потребовал немедленно подтянуть к нему все имеющиеся резервы с целью захвата на противоположной стороне канала "трамплина для движения на восток", Бок был вынужден поставить перед танковой группой задачу немедленно пробиваться в направлении на Красную Поляну, чтобы оказать поддержку 4-й танковой группе, наступление которой остановилось.
Передовые отряды Гёпнера стали редеть, так как он все время вводил новые силы для прикрытия фланга в южном направлении. Именно этих сил ему потом не хватило при наступлении. Кроме того, русские сняли свои войска с участков, где противник (4-я армия) не вел наступление, и бросили их против 4-й танковой группы. По данным разведывательного отдела штаба группы армий "Центр", на 29 ноября 1941 года командование Западного фронта сняло находившиеся перед правым флангом 4-й армии четыре стрелковые, две кавалерийские дивизии, три танковые бригады и два танковых полка. Главные, силы этих соединений и частей были использованы русскими на участке фронта 5-й и 16-й армий для боевых действий против 4-й танковой группы. В своих мемуарах Жуков высказал удивление по поводу того, что правофланговые соединения армии Клюге не перешли в наступление и позволили ему тем самым перебросить часть своих сил на наиболее угрожаемые участки фронта.
Упорные бои вдоль шоссейной дороги, огромные потери от русских мин и противотанковых средств зародили у Бока сомнение в успехе наступления{226}. Наступательные действия 3-й танковой группы в южном направлении не дали желаемого результата, так как силы ее стали слишком малочисленны, а русские непрерывно подбрасывали подкрепления. Например, в донесении штаба 6-й танковой дивизии 2 и 3 декабря сообщалось о 80 случаях, когда солдаты падали в обморок от изнурения. По состоянию на 30 ноября 3-я танковая группа располагала следующим количеством танков: в 1-й танковой дивизии 37 танков, в 6-й танковой дивизии - 4 танка, в 7-й танковой дивизии - 36 танков, то есть всего 77 танков. 16 октября танковая группа насчитывала 259 танков.
В последние дни ноября на Западный фронт были в срочном порядке переброшены из района Москвы и с других участков фронта следующие соединения: восемь стрелковых и семь кавалерийских дивизий, четыре стрелковые бригады, один авиадесантный корпус, а также целый ряд специальных частей{227}. Только 16-я армия получила в эти дни подкрепление в составе 354-й стрелковой дивизии, 36, 37, 40 и 53-й стрелковых бригад, а также пополнение для остальных соединений. 30-я армия получила в качестве подкреплений 271, 348, 365 и 379-ю стрелковые дивизии, а также пополнение для других соединений. Решающим было усиление Западного фронта танками, в которых ему первоначально Сталин отказал. Западный фронт в последние дни ноября получил 15 отдельных танковых батальонов, а также более 100 танков для пополнения танковых бригад. Пополнение в меньших размерах получили также танковые част на Калининском и Юго-Западном фронтах. Войска, находящиеся западнее Москвы, располагали в общей сложности одной танковой дивизией, 16 танковыми бригадами и 20 отдельными танковыми батальонами, что составляло в общей сложности 1068 танков{228}.
Командование 4-й танковой группы, остановившейся у шоссейной дороги западнее Кубинки и восточнее Истры, на рубеже Белый Раст, Красная Поляна, Крюково, и имевшей потрепанные, неспособные к дальнейшему наступлению дивизии, было вынуждено 3 декабря доложить, что наступательные возможности войск группы находятся на пределе.
2 декабря командующий 4-й танковой группой Шарль де Болье сообщил в штаб группы армий "Центр": "Личный состав 10-й танковой дивизии очень утомлен. В настоящий момент дивизия не в состоянии вести наступательные операции".
Об остальных соединениях танковой группы он сообщил следующее: "Люди настолько измотаны, что с ними ничего нельзя поделать. Причиной являются ужасные холода, плохие условия расквартирования и бесконечные бои".
Надежды Бока на то, что наступлением 3-й танковой группы все же удастся как-то поддержать наступательный порыв и в войсках Гёпнера, не оправдались. 4 декабря 3-я танковая группа подверглась ударам превосходящего по силе противника и ей пришлось, несмотря на использование всех имеющихся у нее резервов, отойти со своих позиций. Русские, предпринимавшее с 1 декабря силами 1-й ударной армии наступательные действия против восточного фланга 3-й танковой группы, чтобы соединиться с находящимися еще пока западнее канала частями группы Захарова{229}, вынудили Рейнгардта 5 декабря приостановить наступление в южном направлении. "Активные действия вести невозможно. Нужно решить, какой занять рубеж, чтобы его можно было удержать зимой",
- требовал Рейнгардт. Бок санкционировал прекращение наступления 3-й танковой группы и отдал ей приказ о переходе к обороне. Остановлено было и наступление 4-й танковой группы{230}.
Таким образом, наступательные действия на всем северном фланге группы армий были приостановлены. Эта остановка наступления непосредственно у ворот Москвы объяснялась недостатком сил, а также все возрастающим сопротивлением противника. Положение на фронте требовало от военного руководства принятия дальновидных, самостоятельных решений, если оно не хотело бессмысленно жертвовать своими оставшимися войсками.
Занимаемые войсками на 5 декабря позиции были, однако, исключительно невыгодными, поскольку фланги оказались растянутыми и неприкрытыми. Их можно было бы улучшить только путем быстрого отвода войск и сокращения линии фронта. Но на такое решение верховное командование не пошло. В результате немецкие соединения должны были перейти к обороне там, где они остановили свое наступление и где подчас условия местности и пути подвоза были неблагоприятными для ведения оборонительных боев. Но остановлены непосредственно перед Москвой{231} были не только соединения, наступавшие на северном фланге группы армий "Центр". Не добились успеха и южнофланговые соединения. После того как ОКХ 23 ноября приняло решение о том, чтобы войска Гудериана продолжали наступление, 2-й танковой армии удалось внезапным ударом 24 ноября захватить Венев и Михайлов. Для того чтобы использовать этот успех, Гудериан часть своих соединений немедленно бросил дальше в направлении на Каширу, которую русские должны были во что бы то ни стало удержать, так как она снабжала электроэнергией Тулу. Русские боялись потерять Каширу, полагая, что немцы могли бы там захватить переправу через Оку и создать тем самым угрозу южному флангу и даже тылу русских войск. Но русские обороняющиеся войска использовали то положение, что в 24-м танковом корпусе потери в танках сильно возросли и что оставшиеся танки были небоеспособны ввиду недостатка горючего{232}. Так, группа "Эборбах", состоявшая из 6, 35 и 39-го танковых полков и имевшая к началу наступления 18 ноября 110 танков, 24 ноября располагала всего 32 танками. 17-я танковая дивизия располагала к вечеру этого же дня только 5 танками{233}.
По поводу наступления Гудериана через Венев на Каширу и прорыва фронта 50-й русской армии Жуков поднял такую же тревогу, как и при ликвидации немецкого предмостного укрепления на канале Москва - Волга в районе Яхромы. Командующий Западным фронтом немедленно начал переброску 2-го кавалерийского корпуса из района Серпухова в направлении на Каширу, чтобы стремительным контрударом отбросить передовые отряды 24-го танкового корпуса. Жуков лично детально обсудил с командиром кавалерийского корпуса генералом П. А. Беловым план операции и затем напряженно следил, удалось ли войскам Белова вовремя подойти к Кашире.
Действия корпуса Белова (26 ноября он был переименован в 1-й гвардейский кавалерийский корпус), поддержанные крупными силами русской авиации, были для 17-й танковой дивизии неожиданными и вынудили ее отступить. Для поддержки контрудара корпуса в срочном порядке были стянуты все авиационные соединения Западного фронта и 6-го корпуса истребительной авиации{234}.
По этому поводу в журнале боевых дойствий группы армий "Центр" 27 ноября отмечалось: "Сопротивление противника в районе Каширы заметно усилилось. 17-я танковая дивизия и группа "Эбербах" вынуждены южнее Каширы перейти к обороне. Непрерывные налеты вражеской авиации причиняют значительный урон"{235}.
Гудериан, поняв, что дальнейшее наступление на север в направлении Оки успеха не сулит, попросил у командования группы армий разрешения прекратить наступление{236}. 28 ноября Бок такое разрешение дал. Таким образом, удар, нанесенный на Москву с южного направления, также был отражен.
Командование группы армий и Гудериан ставили теперь своей задачей сделать все возможное, чтобы по крайней мере овладеть Тулой. Одновременно с ударом в северном направлении части 3-й и 4-й танковых дивизий, а также пехотного полка "Великая Германия" начали наступление в западном направлении, чтобы совместно с расположенным северо-западнее Тулы 43-м корпусом замкнуть кольцо окружения севернее Тулы. Однако выступивший 27 ноября 43-й корпус, несмотря на первоначальные успехи, существенно вперед не продвинулся. Попытки возобновить наступательные действия на следующий день также окончились неудачей. Тогда Гудериан счел необходимым заново подготовить наступление на Тулу. В приказе по армии о продолжении операций по захвату Тулы No 23 он установил в качестве нового срока наступления 2 декабря, чтобы к этому времени привести в порядок войска и решить вопросы снабжения своих войск. План наступления предполагал тесное взаимодействие 24-го танкового корпуса, наносившего удар севернее Тулы в западном направлении, с 43-м армейским корпусом, который должен был наступать в восточном направлении. Хотя ударная группа 24-го корпуса, ранее имевшая задачу захватить Каширу, была 4 декабря отброшена войсками Белова до Мордвеса, действия войск в западном направлении с целью окружить Тулу на первых порах развивались успешно. В первый же день им удалось перерезать шоссейную дорогу Тула - Москва. Таким образом, Тула лишилась важнейших путей подвоза и ей грозило полное окружение{237}. Однако добиться этого немецким войскам не удалось. Гудериан сам отправился в 43-й армейский корпус с целью поддержать наступление и "выжать из войск все, что только возможно", но лично убедился, что тяжелые, кровопролитные бои, которые вел корпус при температуре -35°, успеха не приносили{238}. Гудериан доложил Боку, что личный состав соединений в большей степени страдает от морозов, недостатка зимнего обмундирования и снаряжения, чем от воздействия противника. То же самое относилось и к боевому использованию оружия и техники, и в первую очередь танков.
Натиск русских войск на северном фланге 24-го танкового корпуса, который должен был наступать в западном направлении (против 24-го танкового корпуса Жуков бросил 340-ю стрелковую дивизию и 112-ю танковую дивизию с целью упредить окружение Тулы), отсутствие поддержки со стороны авиации, большие потери в войсках и наличие крупных сил противника в районе Тулы все это, вместе взятое, побудило Гудериана 5 декабря принять решение о прекращении операции.
5 декабря командир 24-го танкового корпуса генерал Гейер фон Швеппенбург заявил, что гарнизон Тулы намного сильнее, чем это предполагалось раньше. По eго мнению, гарнизон насчитывал около двух дивизий{239}.
Бок согласился с предложением Гудериана оттянуть соединения 2-й танковой армии за Дон и Шат. 2-я армия, перед фронтом которой отходили ослабленные войска русских 13-й и 3-й армий, продвигалась медленно вперед и только в последние дни ноября заняла новые рубежи. Немногочисленным передовым отрядам удалось подойти к районам Тим, Елец и Ефремов.
23 ноября немецкие войска подошли к Тиму, но занять его им не удалось. Части 2-й танковой армии 4 декабря захватили Елец, а несколько раньше, 20 ноября, - Ефремов. Однако осуществление заветной мечты Гитлера - нанести удар в направлении на Воронеж - оказалось невозможным, так как единственная предназначенная для этого танковая дивизия к 23 ноября имела в своем распоряжении только один боеспособный танк.
Несмотря на то что Бок информировал Гальдера о тяжелом положении 9-й танковой дивизии и обращал его внимание на пассивность действий 6-й армии, Гальдер снова повторил свой приказ о необходимости продвигаться в направлении Воронежа. Поэтому Бок на свое усмотрение приказал 2-й армии правым флангом остановиться в районе Тима, а в направлении Воронежа выслать только разведку.
Обеспечение связи с группой армий "Юг" на стыке 6-й армии едва ли представлялось возможным. 6-я армия не могла выполнить приказ Браухича, отданный им 3 ноября в связи с посещением Полтавы, о необходимости выслать вперед истребительные команды в район Оскола, чтобы обеспечить связь со 2-й армией. На строгую телеграмму главнокомандующего сухопутными силами от 18 ноября, в которой он запрашивал Ряйхенау, почему эти мероприятия еще не осуществлены и когда можно рассчитывать на выполнение приказа, командующий 6-й армией ответил, что обойтись одними истребительными командами нельзя, так как силы противника слишком велики, а введение в действие более крупных сил станет возможно только тогда, когда будет обеспечено снабжение их всем необходимым, то есть не раньше середины января. Таким образом, об оказании помощи 2-й армии силами 6-й армии не могло быть и речи. Ликвидировать на продолжительное время разрыв линии фронта на стыке между армиями было невозможно. Кроме того, в последние дни ноября сопротивление русских в полосе действий 2-й армии настолько усалилось, что командующий армией 1 декабря пришел к такому заключению: "Обстановка в полосе действий армии такова, что урон, который мы можем еще нанести русским, не стоит тех сил, которые нам могут для этого понадобиться... Теперь нужны только те боевые действия, которьи будут способствовать созданию выгодного рубежа для зимних условий".
В связи с этим Бок дал указание 2-й армии продвигаться вперед в восточном направлении только в пределах, диктуемых крайней необходимостью.
Таким образом, наступательные действия на южном крыле группы армий "Центр" были прекращены в тот же день, что и на ее северном крыле, по решению командования группы армий, принятому в соответствии со сложившейся боевой обстановкой. В итоге наступление на Москву было сорвано. Атаки, предпринятые 1 декабря правофланговыми соединениями 4-й армии, окончились неудачей. Клюге, постоянно выслушивавший в свой адрес упреки Гёпнера и Гудериана, решился 29 ноября отдать приказ о наступлении 57-го и 20-го корпусов, хотя существовала опасность провала этого наступления. Гитлер, узнавший об этом намерении, приказал пока задержать 7-й корпус, чтобы 4-я танковая группа на севере, а 57-й и 20-й корпуса на юге могли взять русские войска в кольцо окружения. Несмотря на попытки Бока доказать невозможность проведения этой операции, Гитлер 1 декабря, когда наступление в направлении на Кубинку и Наро-Фоминск стало развиваться более или менее успешно, запросил, почему 4-я армия наступает южнее шоссейной дороги в северо-восточном, а не в восточном направлении. Гитлер предложил сначала двигаться на восток, а затем, чтобы уничтожить противника, повернуть на север. Бок сообщил Гитлеру, что "он рад любому успеху, появись он на северо-восточном или восточном направлении. Что же касается окружения противника, то, как уже неоднократно докладывалось, у нас нет для этого необходимых сил".
Но успеха на восточном направлении не последовало. Несмотря на то что частям 258-й немецкой пехотной дивизии при поддержке частей 19-й танковой дивизии удалось в полосе обороны 222-й стрелковой дивизии прорвать фронт русской 33-й армии и, глубоко вклинившись в ее расположение, подойти 2 декабря к району Бурцева, Жуков быстро принял необходимые контрмеры. Он немедленно бросил все наличные резервы на участок фронта 33-й армии и приказал ей тотчас же перейти в контрнаступление. 2 декабря командующий 33-й армией М. Г. Ефремов стянул в единую группу 11-ю и 5-ю танковые бригады, один танковый батальон, два лыжных батальона и части резервной стрелковой дивизии и начал контрнаступление. Жуков перебросил для подкрепления еще некоторое количество сил и отдал приказ окружить прорвавшиеся соединения противника и до 3 декабря уничтожить их.
43-я армия также сумела успешно отбросить немецкие войска, пробивавшиеся в направлении на Наро-Фоминск. Русские контрудары вызвали временную панику в войсках 4-й армии. И хотя Бок 2 декабря отмечал, что оборона противника близка к кризису и необходимо "максимальным напряжением сил использовать эту проявляющуюся слабость противника". Клюге 3 декабря утром доложил о вынужденном отходе передовых отрядов. Когда в середине этого же дня Клюге обратился к Боку за разрешением отвести оба корпуса на их исходные рубежи за реку Нара, Бок отказал ему в этом. Клюге был вынужден тогда на свою ответственность отдать приказ об отходе 20-го и 57-го корпусов{242}.
Блюментрит, объясняя причину прекращения наступления, сообщил Грейфенбергу: "Окруженный со всех сторон противником полк 258-й пехотной дивизии пробивался в западном направлении, оставляя тяжелую технику и неся громадные потери... 183-я дивизия понесла тяжелые потери... Состояние войск, как показали снова эти два дня наступления, не соответствует более стоящим перед ними задачам... Наши потери очень велики. И до того слабая боеспособность соединений продолжает падать... Половина соединений уже не в состояния больше оказывать действенного сопротивления".
Наступление на всем участке фронта группы армий "Центр" было в первые дни декабря приостановлено, и она тотчас же перешла к обороне{243}. В этот период стало особенно заметно, что ни командование группы армий, ни ОКХ не предусмотрели никаких мер на случай, если наступление окончится неудачей. Бок даже не был проинформирован о дальнейших намерениях ОКХ. Он не знал, как его группа армий должна подготовиться к обироне в зимних условиях, будут ли для нее подтянуты резервы и не следует ли войска отвести на рубеж, сокращающий линию фронта. Тем не менее командование группы армий, несмотря на прекращение операций, не усматривало в сложившейся обстановке никакой серьезной опасности, так как, по его мнению и по мнению ОКХ, противник был обескровлен и не мог пока перейти в контрнаступление. В "Сводке о положении противника" от 4 декабря отмечалось: "Сведения о противнике за последние дни боев подтвердились. На наиболее угрожаемых участках фронта под Москвой русские стягивают силы, перебрасывая их с более спокойных участков и готовя их к контрнаступательным операциям... В остальном боевая мощь противника не так велика, чтобы он мог в настоящее время предпринять наличными силами крупное контрнаступление на участке фронта группы армий".
3 декабря ОКХ констатировало: "Можно предполагать, что в настоящий момент противник не располагает сколько-нибудь значительными соединениями полного состава для использования в качестве резерва"{244}.
Подобным же образом думали и на фронте. Об этом свидетельствует письмо майора фон Винсковски, отвечавшего в то время за ведение журнала боевых действий 4-й армии, к генералу В. Фюрстеру, в котором он, информируя генерала об обстановке, сложившейся после остановки наступления 4-й армии, сообщал: "Мы все думали тогда, что наступил период зимней спячки".
Раздел III.
Военная, экономическая и политическая обстановка в ноябре -декабре 1941 года
1. Обстановка на Восточном фронте
В связи с большими потерями группа армий "Центр" была в конце концов вынуждена на всем фронте перейти к обороне. Большинство дивизий потеряли до половины своего первоначального состава. С начала наступления, 15 ноября, до конца ноября потери группы армий составили 33 295 человек, а общие ее потери достигли примерно 350 тыс. человек{245}. Гальдер, сознававший, что такой сухопутной армий, какая была к началу восточной кампании, больше уже не будет и что вооруженные силы до предела исчерпали свои людские резервы и резервы техники, высказал 1 декабря беспокойсгво по поводу этих потерь. Вместе с тем он считал возможным путем напряжения всех своих сил нанести противнику поражение. Однако при более трезвой оценке обстановки Гальдер должен был бы прийти к совершенно иному выводу. Потери в танках на Восточном фронте за период с 15 ноября по конец ноября возросли на 300 машин. Общие потери в танках на Восточном фронте составили 3290 машин. Потери авиации за этот же период возросли на 533 самолета. Общие потери ВВС на Восточном фронте увеличились до 5585 самолетов, из которых 3189 составили безвозвратные потери. Общие потери в конском составе достигли 151 250 лошадей. Автопарк с 11 ноября уменьшился на 12 тыс. автомашин{246}.
Но потери материальные не шли ни в какое сравнение с потерями морально-психологического характера. Контрудары русских дивизий вызвали на некоторых участках фронта 2-й танковой армии и 4-й армии настоящую панику среди солдат. Командование было вынуждено признать, что войска утратили свою обычную выдержку и уверенность в успехе. В одном докладе отдела цензуры полевой почты 2-й армии отмечалось: "Моральный подъем, который войска испытывали в связи с громадными успехами в предыдущие месяцы, в ноябре не наблюдается".
Более наглядно выразил эту мысль представитель министерства иностранных дел при штабе 2-й армии граф Босси-Федриготти: "Солдат на фронте видит только, что каждый день перед ним появляются все новые и новые части противника, что давизии и полки, которые считались давно погибшими, снова вступают в бой, пополненные и окрепшие, и что, кроме того, эти русские войска превосходят нас не только числом, но и умением, так как они очень хорошо изучили немецкую тактику. Немецкий солдат на фронте видит, что ряды армии настолько поредели, что при всей храбрости вряд ли удастся противопоставить противнику сколько-нибудь значительные силы... И вот, оказавшись в таком положении на далеком Востоке, потеряв фронтовых друзей, он чувствует себя одиноким, ощущает пронизывающий холод русской зимы, которая, обрушившись столь внезапно и столь сурово, причинила такие потери, что за одну ночь в дивизиях недосчитывались по 800 человек, а в двух полках по 1200 человек...{247} При этом у солдата складывается мнение, что противник сумеет воспользоваться этой зимой для того, чтобы планомерно и систематически наносить внезапные удары по слишком слабой немецкой обороне... Активные действия русской авиации усиливают впечатление того, что русские долго еще не откажутся от борьбы...{248} Солдат видит и чувствует каждодневно, какие тяготы на него все еще взваливает война на Восточном фронте. Он ждет замены, а ее нет... Солдат на фронте сегодня говорит совершенно открыто, что эта кампания кончится еще нескоро".