1-й гвардейский кавалерийский корпус Белова 31 декабря подошел на расстояние 8 км к Юхнову и поставил под угрозу пути подвоза 4-й армии. Днем позже русским войскам удалось овладеть Малоярославцем и развить прорыв в районе Боровска. Белову не удалось с ходу взять Юхнов, однако наступление его корпуса поставило под серьезную угрозу всю немецкую 4-ю армию, так как: через Юхнов проходило шоссе - главная артерия снабжения армии.
   Ударная группа из пяти стрелковых дивизий 33-й и 43-й армий прорвала оборону в полосе 15-й пехотной дивизии и вынудила ее отойти. Это произошло 30 декабря. На приказ Гитлера о том, что 15-я пехотная дивизия обязана удержать занимаемые позиции, Клюге возразил: "Состояние 15-й дивизии таково, что ей можно приказывать что угодно, но она больше не имеет сил".
   Срочно предпринятые командованием 4-й армии оборонительные меры с целью задержать противника оказались, несмотря на личное вмешательство Гитлера{329}, требовавшего любой ценой удержать Боровск, безрезультатными. 66-й армейский корпус был вынужден отвести свои правофланговые соединения в юго-западном направлении. 3 января 1942 года противник овладел Боровском{330}. Для ликвидации прорыва Клюге передал 20-й армейский корпус в подчинение 4-й танковой армии{331}, которая, учитывая обстановку на участке 9-й армии, подготовилась к отходу в направлении на Гжатск. Так как 4-я армия была уже не в состоянии ликвидировать прорыв, 3 января 1942 года Гитлер возложил эту задачу на 4-ю танковую армию. Ей разрешалось отойти в западном направлении только в том случае, если удастся активными действиями восстановить линию фронта. Но снежные бураны и мороз, доходивший до - 40°, чрезвычайно затрудняли передвижение соединений 4-й танковой армии, которой и без того было сложно вести оборону на слишком растянутом фронте. Передача 3-й танковой армии и 5-го армейского корпуса 9-й армии в подчинение 4-й танковой армии нисколько не облегчила положения Гёпнера. 6 января он был вынужден просить разрешения на отвод 20-го армейского корпуса, который находился под угрозой отсечения русскими соединениями, наступавшими на Верею. Клюге отклонил эту просьбу. Атаки частей 267-й пехотной дивизии с целью ликвидации бреши остались безуспешными. В то время как русское командование надеялось через брешь в районе Боровска бросить достаточное количество сил, чтобы пробиться к Вязьме и соединиться там с войсками Калининского фронта, наступавшими с севера, и с соединениями Белова, наступавшими с южного направления, ОКХ все еще продолжало верить, что русские находятся на пределе своих сил и что в ближайшее время напряжение спадет.
   Гальдер и Гитлер неоднократно утверждали, что прибывшие массы русских войск должны будут в конце концов выдохнуться.
   8 января русские дивизии, повернув на Верею, перерезали коммуникации 20-го армейского корпуса и создали угрозу его окружения. Единственный выход из сложившегося положения Гёпнер видел в немедленном отходе соединений корпуса.
   Клюге не осмелился сам принять решение и тут же позвонил в ОКХ. После разговора с Гальдером он в 12.00 сообщил Гёпнеру, что решение об отходе 20-го корпуса еще не принято, но что Гальдер отправился к Гитлеру в целях выяснения этого вопроса. Одновременно Клюге попросил немедленно выделить из состава 4-й танковой армии некоторое количество сил для оказания поддержки 4-й армии. Этого Гёпнер понять не мог, ведь положение его войск также было опасным. Клюге дал ему указание подготовить 20-й корпус к отходу, ибо приказы на отход передаются очень быстро. Поэтому у Гёпнера сложилось впечатление, что отход - дело решенное. Он попытался сам дозвониться до Гальдера, чтобы лично у него узнать о сроках отхода корпуса, но все его попытки связаться с начальником щтаба ОКХ оказались тщетными. Тогда Гёпнер в 13.45 принял самостоятельное решение - вечером 8 января снять с позиций и отвести корпус, чтобы сократить фронт обороны. В 18.55 он доложил о своем решении Клюге, но командующий группой армий заявил, что он не может одобрить его приказ. В 23.35 Гёпнер был поставлен в известность о том, что фюрер немедленно отстраняет его от должности.
   После этого Гитлер распорядился о "выдворении Гёпнера из армии со всеми вытекающими последствиями".
   Фактически за Гёпнером осталось только право ношения формы. Против него не было возбуждено дело, и он не был предан военному суду. Новым командующим 4-й танковой армией стал генерал пехоты Рихард Руоф, который до этого был командиром 5-го армейского корпуса. Одновременно с ним в должность начальника штаба 4-й танковой армии вступил О. Реггигер, который сменил Шарля де Болье.
   Командование 4-й армии, которое в течение целого дня, подобно Гёпнеру, добивалось разрешения на отвод своих войск, в 19.30 потребовало от Грейфенберга окончательно решить вопрос.
   Гитлер, опасаясь, что 4-я армия также самовольно отойдет, был вынужден дать свое согласие. В 20.15 4-я армия получила разрешение отвести свои соединения. Однако кризис на всем участке фронта группы армий не ослабевал.
   Трудности оперативного руководства у русского командования. Несмотря на все меры, принимаемые Гитлером, ОКХ и Клюге, группу армий нельзя было бы спасти, если бы ей противостоял сильный, умеющий использовать свои преимущества противник, который обладал бы опытом ведения операций такого масштаба. Ей помогло то, что русские соединения также понесли большие потери и что отсутствовало единое руководство всеми русскими фронтами, принимавшими участие в битве за Москву{332}.
   После самостоятельного отхода на зимнюю позицию 2-й немецкой армии удалось, несмотря на осуществленный русскими прорыв обороны в районе Дрошково, оборудовать новый рубеж в излучине реки Трудка и воспрепятствовать прорыву русских в направлении на Орел.
   Соединения Брянского фронта настолько ослабли, что были вынуждены 1 января 1942 года приостановить свое наступление на рубеже Белев, Мценск, Верховье{333}. Наступавшие южнее части Юго-Западного фронта хотя и сумели в тот же день вклиниться в немецкую оборону на стыке войск группы армий "Центр" с 6-й армией группы армий "Юг", но 2-я армия в общем итоге с начала января сумела прочно удерживать свои позиции и у ее командования были основания сообщить, что армия с уверенностью может противостоять атакам, которые противник предпринимает имеющимися у него сейчас в наличии силами. Чтобы облегчить группе армий "Центр" управление войсками, Гитлер 12 января 1942 года решил передать 2-ю армию (без 35-го корпуса) в подчинение группы армий "Юг". 15 января после двухмесячного отпуска по болезни в армию вернулся ее командующий генерал-полковник Вейхс.
   В то время как на этом участке фронта силы противника и его активность ослабли, в районе бреши между 2-й общевойсковой и 2-й танковой армиями возникла новая угроза, связанная с ударами оперативной группы Белова, овладевшей 28 декабря 1941 года Козельском и наступавшей в направлении на Юхнов, и с наступательными действиями 10-й армии Голикова. 27 декабря Голиков получил приказ передовыми отрядами захватить важный железнодорожный узел Сухиничи и одновременно вести усиленную разведку в направлении Кирова, чтобы перерезать железную дорогу Вязьма - Брянск и таким образом частично нарушить пути подвоза группы армий "Центр". Следовательно, объединения левого крыла Западного фронта (49, 50, 10 и 60-й армии, оперативная группа Белова), прорвавшие у реки Ока позиции противника на фронте 100 км, создали для группы армий "Центр" угрозу разрыва ее жизненной артерии. Пока 10-я армия с 27 по 31 декабря вела бои за Белев, являвшийся опорным пунктом обороны на рубеже реки Ока, и в конце концов сумела овладеть этим городом, Голиков бросил две свои дивизии на Сухиничи, чтобы отбить у немцев этот важный пункт. Гарнизон Сухиничей во главе с командиром 216-й пехотной дивизии генерал-майором фон Гильза, сведенный в группу фон Гильза, состоял из двух батальонов 216-й пехотной дивизии, одного батальна 403-й охранной дивизии, одного батальона 56-й пехотной дивизии, маршевого и строительного батальонов, а также трех батарей.
   29 декабря начались бои за Сухиничи, которые непрерывно продолжались до конца января. Русским соединениям не удалось штурмом овладеть городом. Понеся тяжелые потери, они вынуждены были ограничиться тем, что окружили Сухиничи. Гитлер, стремившийся доказать, насколько правильны были его постоянные приказы держаться, употребил весь свой авторитет на то, чтобы этот город оборонялся так же, как Альказар{334}. При этом он никак не реагировал на то, что войска Голикова, минуя Сухиничи, продвинулись в западном и юго-западном направлении и 6 января овладели Мещовском, 8 января - Мосальском, 9 января - Жиздрой и 11 января - Кировом и что 61-я армия грозила окружением 53-му армейскому корпусу, оборонявшемуся юго-западнее Белёва. Русские войска, действовавшие слишком несогласованно, не сумели взять Сухиничи.
   2-я танковая армия, пытавшаяся использовать на этом участке фронта переброшенные с Запада 208-ю и 211-ю пехотные дивизии для прикрытия железной дороги Рославль - Брянск, получила от Гитлера приказ деблокировать Сухиничи, нанося удары по флангам 10-й армии. 16 января, перегруппировав свои силы и подтянув резервы, 2-я танковая армия начала силами 24-го танкового корпуса наступление через Жиздру на Сухиничи. Немецкие войска не встретили особенного сопротивления со стороны слабых по своему боевому составу соединений Голикова.
   Наступление немцев было для Голикова полной неожиданностью, так как он не думал, что 2-я танковая армия в состоянии нанести такой контрудар. С начала наступления до 6 декабря армия Голикова не получила ни одного человека пополнения. Ее стрелковые полки имели в своем составе в среднем по 250 человек. В дивизиях не было боеприпасов, кроме того, они сильно растянулись по фронту, так что немцам удалось быстро пробить брешь в обороне. Голиков, который в письме к Жукову от 5 января указывал на эту опасность, получил ответ, что до конца января пополнения не ожидается, транспортных батальонов вообще нет и что танки могут быть поставлены только после того, как будет снова занята дорога через Калугу. Бои продолжались до 24 января, когда немецкому 24-му танковому корпусу удалось установить связь с находившимися в окружении войсками.
   Сталин, опасаясь нового контрудара немцев, перевел в район Сухиничей с северного фланга Западного фронта штаб 16-й армии во главе с Рокоссовским. В его задачу входило обеспечить управление войсками в районе Сухиничей и прикрыть фланг Западного фронта с западного и юго-западного направлений. Таким образом, хотя 28 января Сухиничи были окончательно сданы, все же немецким войскам удалось добиться значительного морального успеха. Наступление русских на участке фронта 2-й танковой армии также было приостановлено.
   Не оставляет сомнений тот факт, что русское командование распылило силы 10-й и 61-й армий в районе Сухиничей и потеряло шанс сосредоточенным ударом осуществить прорыв слабо подготовленных оборонительных позиций на стыке между 4-й и 2-й танковыми армиями, чтобы затем двигаться на Юхнов или даже на Вязьму. Овладев немецкой позицией на реке Ока, русское командование должно было бы немедленно подтянуть новые силы, которые без особых трудностей могли бы перерезать шоссе в районе Юхнова и даже захватить Вязьму. Но к этому времени в распоряжении Западного фронта уже не было больше готовых к боевому использованию резервов.
   1-й гвардейский кавалерийский корпус, который на 10 января имел в своем составе пять кавалерийских, две стрелковые дивизии, одну танковую бригаду и восемь отдельных частей, вследствие понесенных потерь к этому времени насчитывал 28 тыс. человек, 500 орудий и минометов и восемь танков Т-60{335}.
   Сталин же считал, что для выполнения поставленной задачи 1-й гвардейский кавалерийский корпус и 50-я армия располагают достаточным количеством сил и что остальные русские соединения, действующие в полосе прорыва, могут перейти к обороне. В результате плохо организованного оперативного руководства у русских, когда командующие армиями оставались подчас в неведении относительно намерений вышестоящих штабов, немецким соединениям, поспешно стянутым для отражения удара, удалось упредить опасность глубокого оперативного прорыва и полного раскола группы армий на стыке между 4-й и 2-й танковыми армиями и оборудовать новый оборонительный рубеж{336}.
   Перед началом наступления Голиков не был сориентирован Жуковым ни об общем замысле, ни о задачах соседних армий, ни о своих последующих задачах. Он и в январе не знал обстановку западнее Москвы. Информацию о замыслах взаимодействующих с ним 61-й армии и кавалерийского корпуса Белова он получал в частном порядке{337}.
   Возникает вопрос, почему русское командование не использовало предоставлявшиеся ему конкретные возможности, а преследовало какие-то цели, которых ему в конце концов не удалось добиться.
   4. "Генеральное наступление Красной Армии" в январе 1942 года
   Новый оперативный план Сталина. Сталин, которому удалось отвести огромную опасность, нависшую над советской столицей, и к концу декабря оттеснить немецкие войска местами до 250 км в западном направлении, который в операциях под Тихвином и Ростовом также добился успеха, хотя и более ограниченного, чем под Москвой, надеялся в конце декабря собрать свои силы для разгрома всей немецкой армии на Восточном фронте. Страх за Москву отступил, снова открылись школы, кинотеатры, театры, настроение у русского населения улучшилось.
   Русские солдаты, окрыленные успехами, хотя и доставшимися им дорогой ценой, почувствовали свое превосходство над противником, и это Сталин стремился использовать. Однако он, как и Гитлер, переоценил боеспособность своих войск и недооценил силу сопротивления немецких соединений{338}. Он не прислушался к мнениям командующих фронтами, которые ежедневно вынуждены были отмечать, что немецкие соединения из страха быть отрезанными и окруженными бьются не на жизнь, а на смерть и что, укрепившись на своих оборонительных позициях, они способны оказывать более упорное сопротивление. Кроме того, командующие фронтами хорошо знали, как обеспечены их войска людьми и техникой, а также каковы трудности в управлении войсками.
   Оперативный замысел русского Верховного Главнокомандования состоял в том, чтобы силами Брянского фронта нанести удар в направлении на Орел, обойти противника в районе Болхова с севера{339}. Жукову надлежало силами ударной группировки левого крыла своего фронта к 11 января разгромить немецкие соединения в районе Мосальска и Юхнова и тотчас же двигаться в направлении на Вязьму, чтобы соединиться там с наступающими с севера войсками Калининского фронта. В результате должен был образоваться громадный котел, в котором могли быть разгромлены главные силы группы армий "Центр". Для того чтобы расчленить группировку в этом котле, 20-я армия получила задачу прорвать немецкую оборону на правом фланге Западного фронта, в районе Волоколамска, и наступать в направлении на Гжатск, в то время как Калининский фронт одной своей группировкой должен был нанести удар противнику в районе Ржева, а другой - двигаться на Вязьму с целью соединиться там с войсками Жукова. Одновременно этой группировке надлежало перерезать железную дорогу Минск - Вязьма и тем самым поставить под угрозу пути подвоза группы армий "Центр". Северо-Западный фронт имел задачу силами двух ударных армий во взаимодействии с Калининским фронтом вести наступление через Торопец, Велиж до Рудни, чтобы отрезать противнику пути отхода западнее Смоленска.
   5 января 1942 года Сталин созвал в Москве Военный совет, в состав которого входил также и Жуков, с целью обсудить план дальнейших операций против немцев. Он считал, что, несмотря на потери, которые Красной Армии пришлось понести, настал момент перейти в генеральное наступление на всем протяжении фронта от Ленинграда до Ростова{340}.
   Группы армий "Север" и "Юг", которые, подобно немецким войскам под Москвой, не были ни оснащены, ни подготовлены для ведения боев в зимних условиях, предполагалось также оттеснить на запад, а группу армий "Центр" окружить и окончательно разгромить.
   Подготовка к этим операциям началась еще за две недели до созыва Военного совета{341}.
   Развертывание 3-й ударной армии под командованием генерал-лейтенанта Пуркаева и 4-й ударной армии под командованием генерал-полковника Еременко, ранее командовавшего Брянским фронтом, началось в последние дни декабря и, поскольку оно велось без маскировки днем и ночью, стало известно немецкому командованию. В частности, в сводке штаба группы армий "Центр" 25 декабря 1941 года говорилось: "...шоссе Клин - Калинин - Торжок: 1200 машин движутся плотной колонной в направлении на Торжок. На шоссе Боровичи Вышний Волочек большие колонны машин... В Торжке сосредоточение техники и интенсивное движение на всех примыкающих дорогах".
   Еще в конце декабря Жуков надеялся, что сможет получить одну армию для Калининского фронта, одну армию для Брянского фронта и две армии для Западного фронта, чтобы восстановить положение, которое существовало перед началом операции "Тайфун".
   Однако 7 января 1942 года во все фронты поступили новые приказы Сталина о генеральном наступлении Красной Армии{342}.
   Но этот широкий план, имевший цель окружить группу армий "Центр", был нереален и слишком мало учитывал соотношение сил между наступающими и обороняющимися{343}. Фронты и армии, которые в большинстве своем уже больше месяца непрерывно вели наступательные бои, не получая достаточного пополнения, были не в состоянии развить достигнутый успех, так как не располагали резервами. Все имевшиеся пополнения Сталин распылил по всему советско-германскому фронту и тем самым в конце концов помешал достижению полного успеха операции, относительно хорошо начатой под Москвой. Свежие, но не имевшие боевого опыта соединения были только в распоряжении 3-й и 4-й ударных армий, которым, однако, пришлось вести наступление по сильно заболоченной и лесистой местности, вдали от путей подвоза, почти не имея возможности развернуть свои силы для удара по немногочисленным на этом участке фронта немецким войскам.
   Еременко отмечает, что войскам его армии, чтобы продвигаться вперед, приходилось на каждом километре валить до тысячи деревьев. Тяжелое вооружение и обозы едва могли следовать за войсками. Борьба на центральном участке фронта группы армий "Центр". Наступление силами Брянского фронта и соединениями на южном крыле Западного фронта успеха не имело и не оправдало надежд Сталина{344}. Более благоприятно обстановка складывалась сначала на центральном участке Западного фронта, где в результате прорыва в районе Боровска и появления угрозы над Юхновом русским удалось вынудить 4-ю армию к отходу.
   5 января 1942 года русские войска во взаимодействии с соединениями, наносившими удар через Боровск на Верею, а также в южном направлении, начали наступление на Медынь и с севера обошли немецкий 57-й армейский корпус. С 8 января{345} начались бои за Медынь, а наступление соединений Белова через Мосальск в направлении автострады создало угрозу окружения 4-й армии. Генерал Людвиг Кюблер видел единственный выход из сложившегося положения в отходе на всем фронте. Жуков, считавший, что для захвата Юхнова силы 1-го гвардейского кавалерийского корпуса слишком недостаточны, 10 января отдал Белову приказ, минуя Мосальск, наступать в направлении на Вязьму, чтобы соединиться с наступающим с севера 11-м кавалерийским корпусом Калининского фронта. Удар на Юхнов должен был осуществляться силами 50-й армии с юга, силами 49-й армии с востока и силами 43-й армии с северо-востока. 43-я армия, продвигаясь из района Боровска все глубже в немецкие тылы, атаковала Медынь, которую Гитлер, подобно Сухиничам, приказал оборонять, как Альказар.
   В то время как немецкие войска с трудом отбивали атаки русских в районе Медыни, всего в 5 км от передовой в тыловом районе находились хорошо оборудованные, господствовавшие над местностью позиции на восточном берегу реки Шаня, которые войска не имели права занять. Опасаясь, что противник в случае захвата Медыни отрежет пути отхода немецким войскам и сможет двигаться по шоссе в направлении на Юхнов, Кюблер снова стал настаивать на том, чтобы оставить город и занять позиции на реке Шаня. "За всю свою жизнь мне едва ли приходилось говорить с такой убежденностью... Мы не можем открывать противнику дорогу в тыл. Я должен все бросить на чашу весов, ничего другого не остается, как оставить город. Медынь и так обречена, но в одном случае придется смириться с потерей большей части гарнизона, а в другом можно обойтись без потерь".
   После долгих переговоров Клюге все же удалось добиться от Гитлера разрешения на отход 4-й армии на укрепленный рубеж по реке Шаня. Благодаря этому армия смогла снова обрести боевой дух.
   Отмена приказа держаться. Глубокий прорыв, осуществленный русскими войсками в районе Ржева, предпринимаемые с 10 января соединениями правого фланга Западного фронта сильные удары против 3-й и 4-й танковых армий и совершенные 12 января прорывы в районе {298}Волоколамска, а также невозможность ликвидировать брешь в районе Боровск, Верея показали наконец Гитлеру, что крушение всей обороны группы армий "Центр" является лишь вопросом времени.
   Прорвавшаяся западнее Ржева русская 39-я армия 10 января своими передовыми частями достигла района Сычевки и в тот же день вышла на шоссе Ржев - Великие Луки. Кроме того, 29-я армия непрерывно атаковала упорно оборонявшийся немцами Ржев. Штаб 9-й армии, чтобы не попасть в окружение, 12 января переместился в Вязьму{346}. Прорыв русской 20-й армии на участке 5-го армейского корпуса (3-й танковой армии) приостановить было невозможно. Генерал Рейнгардт докладывал 12 января, "что, если сверху не последует приказ об отходе, он будет вынужден сам отдать такой приказ. Нельзя нести ответственность за сохранение настоящего рубежа без боеприпасов и продовольствия".
   Требования Клюге, донесения о потерях и случаях обморожения{347} и трудности, связанные со своевременной переброской на фронт достаточного количества резервов,- все это поставило вопрос о необходимости отвода войск по всей линии фронта группы армий. Сильные снегопады в январе парализовали железные дороги. 26 января Гальдер говорил о катастрофическом положении с транспортом. В ежедневных переговорах с руководством Клюге приходилось добиваться отвода войск на отдельных участках фронта. 12 января он осуществил отвод правофланговых соединений 4-й танковой армии, 13 января отвод соединений 4-й армии, а 14 января - отвод 3-й танковой армии на новые позиции, сократив фронт обороны. 15 января 1942 года командующий группой армий "Север" генерал-фельдмаршал Риттер фон Лееб подал рапорт об отставке, поскольку ему было запрещено где-либо отводить войска. У командующего группой армий "Юг" генерал-фельдмаршала фон Рейхенау случилось кровоизлияние в мозг, и он вышел из строя. Командующий 9-й армией генерал-полковник Штраус обратился к Клюге с просьбой о замене, так как считал невозможным далее выполнять поставленные перед армией задачи{348}. В связи со сложившейся обстановкой Клюге удалось в конце концов получить от Гитлера принципиальное согласие на отход войск по всей линии фронта. Таким образом, в результате борьбы, продолжавшейся больше месяца, руководству группы армий удалось наконец снова обрести известную свободу действий{349}. Это способствовало тому, что к концу января Восточный фронт стабилизировался.
   15 января 1942 года Гитлер отдал следующий приказ: "В связи с тем что не удалось ликвидировать прорыв противника севернее Медыни и западнее Ржева, командующему группой армий "Центр" разрешается отвести 4-ю армию, 4-ю и 3-ю танковые армии на рубеж восточнее Юхнова, восточнее Гжатска, восточнее Зубцова, севернее Ржева. При выборе нового рубежа обороны необходимо строго соблюдать требование о том, чтобы шоссейная дорога Юхнов - Гжатск - Зубцов - Ржев не попадала в зону воздействия противника".
   Этот отход войск на зимнюю позицию при сокращении фронта обороны на 100 км Гитлер обусловил целым рядом дополнительных требований. Во-первых, необходимо было наступательными действиями ликвидировать прорыв противника в районе Ржева и отрезать его ударные группы. Во-вторых, 4-я армия и 4-я танковая армия до отхода на зимнюю позицию должны были предпринять активные действия в целях ликвидации прорыва в районе Медыни. В-третьих, 4-й армии была поставлена задача обеспечить прикрытие шоссейной дороги Рославль Юхнов, а 2-й танковой армии - задача деблокировать Сухиничи.
   Чтобы высвободить резервы для этих операций, Гитлер позволил Клюге выровнять линию фронта 3-й танковой армии в районе Волоколамска, 4-й танковой армии в районе Рузы и 4-й армии юго-восточнее Юхнова. О том, насколько неприятна Гитлеру была необходимость считаться с требованиями фронтовой обстановки, свидетельствует последний абзац его приказа от 15 января 1942 года: "В этой войне впервые мне пришлось отдать приказ об отходе войск на сравнительно большом участке фронта. Я надеюсь, что этот отход произойдет в достойной немецкой армии форме. Чувство превосходства над противником и фанатическая воля причинить ему максимальный ущерб должны возобладать в немецких войсках и во время отхода".