Страница:
Гитлер примирился с войной против США, но никаких планов не изменил, хотя на практике неизбежность таких изменений была очевидна. Он зная, что его военные планы провалились и что война против Америки еще до объявления была уже проиграна. Поэтому при полной безнадежности новой общестратегической концепции, не могло последовать и новых планов войны, которые не базировались бы на теории "молниеносной войны". Прежние взгляды, предусматривающие смену "молниеносных кампаний" стратегическими паузами, окончательно потерпели крах. Гитлер не находил больше никакой возможности противопоставить превосходящему экономическому потенциалу объединившихся против Германии стран что-либо равноценное или противопоставить неблагоприятному соотношению сил нанесение внезапных ударов по противнику в будущем. Примирившись со своей судьбой, вечером 4 декабря Гитлер дал согласие на участие Германии в войне против Америки{260}. Чиано назвал планы японцев театральным представлением. 3 декабря Муссолини дал свое принципиальное согласие на участие в войне с Америкой. Чиано метко заметил по этому поводу: "Теперь, когда все меньше шансов на мир, легко, очень легко предсказывать длительную войну. У кого больше хватит духу? Это единственный путь для решения этой проблемы..."
4. Растущие трудности в военной промышленности
Гитлер намеревался начать борьбу за мировое господство тогда, когда германский рейх будет обладать необходимыми территориями и запасами сырья. Для этого, по его мнению и по мнению его ближайших советников, было необходимо захватить русские сырьевые запасы. Продолжительную войну можно было вести, только поставив на службу Германии экономику и сырье СССР. В конце ноября сложилась обстановка, когда положение на Восточном фронте не позволяло осуществлять такого рода эксплуатацию сырьевых запасов. Кейтель вынужден был проинформировать вермахт о том, что следует рассчитывать на ведение затяжной войны. Командующий армией резерва генерал-полковник Фром, учитывая катастрофическое положение в военной промышленности, заметил 25 ноября, что необходимо как можно быстрее заключить мир. Фром, который имел полное представление о наличных людских резервах и о фактическом положении в военной промышленности, должен был признать, что, продолжая эту войну, вермахт приближается к катастрофе. Министр по делам вооружений и боеприпасов доктор Фриц Тодт докладывал фюреру 29 ноября, что окончание войны в пользу Германии возможно только на основе политического урегулирования. "В военном и военно-экономическом отношении война уже проиграна".
Однако Тодт не знал ответа на вопрос Гитлера, какими путями закончить войну.
Учитывая быстро возрастающие трудности в промышленности, особенно в предоставлении сырья и рабочей силы для военной промышленности, взгляды Тодта были чрезвычайно справедливы. Первые недели ноября показали, что в связи с острой нехваткой сырья невозможно обеспечить хотя бы приблизительное выполнение важнейших программ в планируемом объеме. Потребовалось внести в них весьма существенные коррективы, но, несмотря на это, в ноябре наряду с четко вырисовывающейся нехваткой сырья и рабочей сщш впервые узким местом явилось обеспечение промышленности углем и электроэнергией. Дальнейшие трудности испытывал железнодорожный транспорт. Методы "молниеносной войны" и широкого вооружения, следствием которых явилась нехватка самого необходимого, начали давать свои горькие плоды.
Нехватка рабочей силы. Недостаток солдат на фронте и рабочих в промышленности вынудили Гитлера вопреки своим идейным принципам согласиться на все более широкое использование русских военнопленных. Немецкое руководство надеялось путем "большой акции по использованию 3 млн. русских военнопленных" решить насущную проблему рабочей силы{261}. Но осуществлению этих планов препятствовали два фактора, существенно сокращавшие возможное использование русских военнопленных.
Одним из них являлось тяжелое положение с транспортом на Востоке, не справлявшимся с переброской в Германию 5-6 тыс. горняков из Кривого Рога, не говоря уже о большом количестве военнопленных. Так как военнопленные в основном находились на территории России или генерал-губернаторства (Польши), их предстояло также перевезти по железной дороге. Нехватка вагонов и паровозов, а также перегрузка немецких железных дорог не позволяли осуществить в ноябре перевозку большого количества пленных с Востока в Германию без ущерба для боевых операций. Предложения об отправке пленных в Германию пешим порядком не могли быть приняты вследствие плохого состояния здоровья этих людей. Другой причиной была эпидемия брюшного тифа, распространившаяся среди военнопленных почти во всех лагерях. Болезни и физическое истощение пленных не позволяли использовать их на работах.
Возвращаясь с совещания в Орше, Гальдер посетил Молодечно, где находился один из лагерей русских военнопленных. Он писал по этому поводу: "Молодечно: тифозный лагерь русских военнопленных (20 тыс. человек) приговорен к вымиранию. Многие немецкие врачи смертельно больны. В других лагерях, хотя и нет тифа, многие пленные умирают от голода. Все это чудовищно, но помочь этим людям в настоящее время не представляется возможным"{262}
Поэтому в конце ноября из 450 тыс. русских военнопленных{263}, находившихся уже в Германии, на сельскохозяйственных работах могли быть использованы только 200 тыс., остальные 250 тыс. человек вследствие заболеваний сыпным тифом и истощения работать не могли. Это задерживало высвобождение из сельского хозяйства французских военнопленных, в которых очонь нуждалась военная промышленность.
Немецкая Восточная армия хорошо знала о тех страшных условиях, в которых находились русские пленные. Граф Босси-Федриготти писал в своем докладе министерству иностранных дел, что солдат на фронте "мало представляет себе бедственное состояние военнопленных. Проявления каннибальства, являющиеся следствием голода в лагерях, вызвали всеобщее порицание. Но это к стыду вермахта, когда на его глазах пленные мрут как мухи. Поскольку факты массовой гибели русских военнопленных в лагерях становятся широко известными, наша пропаганда не прельстит красноармейцев сдаваться в плен".
В донесении штаба группы армий "Центр", подготовленном майором Герсдорфом после его поездки на фронт, совершенно ясно говорится, "что расстрелы евреев, пленных и комиссаров почти везде вызывают отрицательную реакцию офицерского корпуса... Следует констатировать, что факты гибели военнопленных стали известны в полном объеме и что в разговорах офицеров на фронте они приобретают гиперболическую форму".
И хотя именно поэтому представители военных кругов на фронте требовали изменения бедственного положения пленных, "которое наносило удар по нашей пропаганде", и указывали на плохое "состояние здоровья пленных" и растущую смертность военнопленных в лагерях, положение не менялось. Более поздние протесты имперского министра по делам оккупированных, восточных областей Альфреда Розенберга и начальника абвера адмирала Вильгельма Канариса не могли убедить ОКВ, в распоряжении которого находились русские военнопленные, изменить к ним отношение. Кейтель следующим образом обосновал свой отказ: "Сомнения в отношении бесчеловечного обращения с русскими военнопленными соответствуют солдатскому представлению о рыцарской войне. Здесь же речь идет об уничтожении мировоззрения. Поэтому я одобряю эти меры и санкционирую их".
Даже ответственный за четырехлетний план Геринг, который, казалось бы, должен был быть заинтересован в том, чтобы максимальное количество военнопленных поступало в немецкую военную промышленность, ничего не предпринял для изменения отчаянного положения русских в немецких лагерях. Напротив, во время своего визита к Чиано Геринг с полным равнодушием заметил, "что голод среди советских военнопленных настолько силен, что для их конвоирования уже не нужны вооруженные солдаты. Достаточно во главе колонны пленных пустить полевую кухню, и за этим запахом пищи тысячи пленных пойдут, как голодные звери"..
Эти зловещие слова имперского маршала говорят сами за себя. Гитлер вторил Герингу в своих высказываниях о русских. Пытаясь доказать низменность чувств советских солдат, он говорил о том, что они, будучи окружены немецкими войсками, "сотнями пожирали друг друга".
Гитлер отклонил все попытки Советского Союза побудить Германию признать Гаагскую конвенцию о ведении войны. Свой отказ Гитлер мотивировал тем, что якобы "не хочет вести переговоры с русским правительством и не верит, что русское правительство будет придерживаться договоренности".
В связи с этой отрицательной позицией Гитлера Международный Комитет Красного Креста предпринял попытку сыграть роль посредника. В декабре он предложил доставлять как немецким, так и русским военнопленным одежду и продовольствие из Америки и хранить в Женеве списки немецких и русских военнопленных численностью от 30 до 380 тыс. человек{264}. Все военнопленные могли быть обеспечены прививками от сыпного тифа. Хотя ОКВ и министерство иностранных дел согласились с этим предложением, Гитлер снова отклонил его. Он обосновывал свою точку зрения тем, что немецкий солдат может на основании этого соглашения прийти к неверному мнению, что будто и к нему в случае пленения будут относиться в соответствии с договором. По его взглядам, немецкий солдат из страха перед пленом, где "красные бестии" непременно убьют его, должен сражаться до конца. Решающим же моментом в том, что немецкое руководство отказалось от заключения соглашения, было то, что фамилии русских военнопленных позволят русскому правительству установить, что не все русские солдаты, попавшие в руки немцев, живы. Гитлер, который тем самым признавал факт гибели многих русских пленных, хотел воспрепятствовать тому, чтобы преступления, за которые он несет ответственность, стали известны миру.
В феврале 1942 года доктор Мансфельд, ответственный за обеспечение страны рабочей силой в рамках четырехлетнего плана, утверждал, что из первоначально имевшихся 3 900 тыс. русских военнопленных осталось только 1 100 тыс., а из них, в свою очередь, могли быть использованы на работах в германском рейхе только 400 тыс. человек. Он возражал против перевозки русских военнопленных в товарных вагонах, гак как считал "сумасшествием перевозить этих рабочих в открытых или плотно закрытых, неотапливаемых товарных вагонах, чтобы на конечной станции выгружать трупы".
И вновь назначенный генеральный уполномоченный по использованию иностранной рабочей силы гауляйтер Фриц Заукель высказывался за то, чтобы русских военнопленных относительно прилично размещать и кормить, чтобы они по возможности с большей пользой работали на Германию. В связи с этим удалось наконец переубедить Гитлера отказаться от его парадоксальной точки зрения по поводу использования русских пленных в немецкой военной промышленности и сельском хозяйстве, с одной стороны, и изменить подход к вопросу об отношении к ним, с другой стороны. В середине марта 1942 года фюрер сказал, что "питание русских военнопленных и русских рабочих абсолютно недостаточно и нужно принять меры к исправлению положения".
Наряду с неспособностью организовать использование военнопленных в качестве рабочей силы в Германии пагубную роль сыграл и тот факт, что в ноябре многие военные предприятия лишились значительного числа рабочих в связи с проведенной "эвакуацией" рабочих-евреев. За период с 16 октября по 13 ноября из Германии было вывезено 20 тыс. немецких евреев и отправлено в гетто под городом Лодзь. Кроме того, 30 тыс. евреев были отправлены в середине ноября в Россию. Против этого, ссылаясь на перегрузку транспорта, резко возражал Бок. Когда он узнал, что многочисленные составы с евреями из Германии должны быть отправлены в тыловые районы группы армий, он пожаловался Гальдеру, так как отправка эшелонов с евреями срывали доставку соответствующего числа эшелонов с жизненно необходимыми грузами для обеспечения боевых действий. Не оправдались также и надежды на то, чтобы, уволив 20 тыс. рабочих с предприятий военной промышленности, добиться их поступления на предприятия, остро нуждавшиеся в рабочей силе. Таким образом к началу декабря на "трудовой бирже" сложилось почти нетерпимое положение. В "Донесении о положении в военной промышленности" за ноябрь оно характеризовалось очень метко: "Борьба за людей с каждым днем нарастала и приводила во время проведения инспектирования к борьбе за каждого отдельного человека. Так как людских резервов больше не было, призыв в армию в большом количестве оказывал непосредственное воздействие на военное производство".
Но поскольку сухопутные войска по своей численности в декабре достигли высшей точки в ходе Восточной кампании и боевые действия продолжались, этих призывов нельзя было избежать. Настроение среди рабочих падало. Отмечался быстрый рост случаев заболеваемости среди рабочих, число которых в военной промышленности составляло до 20% общего числа рабочих. В связи с обострением военной обстановки на Востоке трудности в сфере людских ресурсов возросли.
Ограничения в военной промышленности вследствие недостатка сырья. В связи с нехваткой горняков в ноябре было отмечено дальнейшее снижение добычи угля (каменного угля на 700 тыс. т меньше, чем в октябре, а бурого угля почти на 1 млн. т). Вследствие этого пришлось в конце ноября приостановить работу на ряде предприятий, в том числе и на военных предприятиях, выполнявших важные заказы. Действенное улучшение в обеспечении углем могло быть достигнуто только в том случае, если бы вермахт как можно скорее высвободил призванных в армию горняков, но на это нельзя было надеяться в связи с поражениями на Восточном фронте. Трудности снабжения электроэнергией также обострились, и это вызвало сокращение снабжения энергией на 7% для всех предприятий, в том числе и для военных. Причиной сокращения производства электроэнергии являлось снижение добычи угля, а также уменьшение подачи воды вследствие морозов. Вместе с тем потребности промышленности в электроэнергии в связи с расширением производства возрастали. В ноябре еще хватало железа и стали для текущего производства, но уже не было запасов других металлов, в том числе благородных. Рост потребностей в цветных и легких металлах, на которые шли заявки от всех видов вооруженных сил, вынудил Гитлера в конце концов к тому, чтобы эти металлы строго распределялись и отпускались только для производства таких видов вооружения, боеприпасов и оборудования, которые имели исключительно важное, решающее значение для войны. Одновременно ОКВ сообщило командованию видов вооруженных сил, что они должны обходиться только запланированным количеством сырья и что его распределение будет производиться в зависимости от важности отдельных отраслей производства. Гитлер знал, что поставки сырья будут по меньшей мере очень ограничены, и поэтому 3 декабря он отдал распоряжение об "упрощении и увеличении нашего военного производства" на существующей базе. Этот приказ Гитлера, который должен был привести к всеобщей рационализации производства, не означал, однако, отхода от его прежней концепции вооружения. Было приказано перепроверить обычные методы производства вооружения и установить, как посредством упрощения и широкой рационализации производства, а также путем концентрации заказов в зависимости от их характера на более оборудованных предприятиях сэкономить сырье, подготовленные кадры и время. Гитлер приказал также снизить требования к вооружению в техническом отношении, а требования к "внешнему виду, долговечности вооружения и укомплектованности им привести в соответствие с требованиями войны". Все эти меры явились отражением принципа широкого вооружения.
Кроме того, Гитлер исходил в своем приказе от 3 декабря из того, что предстояла относительно спокойная зимняя пауза, во время которой немецкая Восточная армий могла отдохнуть, получить новое вооружение и оснащение и снова повысить свою боевую мощь. Поражения, понесенные в конце декабря, и связанные с этим большие материальные потери, вытекающая из этого необходимость "существенно усилить вооружение сухопутных войск почти во всех областях, а также начать производство боеприпасов различных новых видов" ставили и без того перегруженную германскую военную промышленность перед очень большими трудностями.
Трудности в области продовольствия. Сельское хозяйство лишилось большого числа рабочих рук, и это оказало неблагоприятное воздействие на положение с продовольствием в Германии. Недостаток в машинах, грузовых автомобилях и тракторах, а также нехватка угля, удобрений и прежде всего горючего еще более усугубили дело. Оказали свое отрицательное влияние и неблагоприятные погодные условия 1941 года. Следствием всех этих факторов явилось непрерывное снижение уровня сельскохозяйственного производства. Неблагоприятным по урожайности был 1940 год, что вынудило прибегнуть к использованию резервов зерна, но и 1941 год не позволил пополнить эти резервы. Те 500 тыс. тонн зерна, которые объявлялись национальным резервом, нельзя, конечно, было считать за действительно достаточный резерв. Объем поставок зерна из Юго-Восточной Европы "далеко не соответствовал тому, что от них ожидалось". Надежды ощутимо улучшить положение немецкого населения за счет сбора урожая в Советском Союзе не оправдались. Именно этот пункт программы по использованию материальных ресурсов СССР был самым важлым. Поэтому в качестве главной ставилась задача как можно скорее достичь такого положения, чтобы снабжение немецких войск продовольствием полностью осуществлялось за счет оккупированных территорий, чтобы можно было облегчить продовольственное положение Европы и разгрузить дорожную сеть. При этом следовало считаться с тем, что эти меры лишили бы русское население необходимой продовольственной базы и поэтому "миллионы людей стали бы голодать, если изымать в стране все, что необходимо Германии".
И если удалось снабдить продовольствием основную массу войск Восточной армии за счет местных ресурсов, то это сделало невозможным ее дальнейшее продвижение на Восток, так как большая часть войск была задействована в "операции по обмолоту", то есть по сбору урожая, а собранные сельскохозяйственные продукты из-за отсутствия транспортных средств не могли быть взяты с собой, а складировались на местах. Таким образом, сколь-нибудь длительное снабжение населения Германии продуктами питания из России было невозможно. Экономический штаб "Ост" подсчитал, что "для снабжения армии продовольствием за счет восточных территорий наряду с сеном, соломой, жирами, яйцами и т. д. может быть поставлено всего 4,5 - 5 млн. т зерна. Потребности в мясе могли быть покрыты на две трети".
Поэтому предусматривались поставки около 400 тыс. т масла, 1 млн. т жмыха, большого количества зерна, "которое, само собой разумеется, было чрезвычайно необходимо", и по возможности большего количества скота для обеспечения продовольственных нужд Германии во время войны. "Восточные территории, - говорилось в документах штаба, - должны послужить нам для того, чтобы преодолеть нехватку продуктов питания во время войны и в послевоенное время".
Однако очень широкие планы германского руководства не привели к желаемому успеху. Причиной этому были не трудности на транспорте и не нехватка рабочей силы для уборки урожая, а меры, принятые Красной Армией, которая при отступлении уничтожала большую часть урожая. Планы экономического штаба "Ост" строились на интенсивной эксплуатации русского сельского хозяйства, что, по мнению экспертов, должно было иметь своим следствием такое положение, что многие десятки миллионов людей в этих областях становились лишними и должны были умереть. И все же эти жестокие меры не привели к цели. Прежде всего не оправдались надежды получить возможно больше выгоды из плодородной черноземной области Украины. Например, инспектор по делам вооружений на Украине, желая лучшего удовлетворения продовольственных потребностей Германии за счет Украины, предлагал начальнику управления военной экономики и вооружений Томасу осуществить новые методы эксплуатации: "Полное использование излишков сельскохозяйственной продукции Украины для целей пополнения запасов продовольствия возможно только в том случае, если украинское внутреннее потребление будет сведено к минимуму. Можно попытаться осуществить это следующим образом: 1) посредством искоренения лишних едоков (евреев, населения крупных украинских городов, таких, как Киев), полного прекращения выдачи продуктов питания; 2) сильным сокращением продовольственного рациона украинцев из других городов; 3) посредством уменьшения потребления продуктов сельским населением".
Из оккупированных районов СССР не удалось "перекачать" в Германию достаточного количества продуктов питания, а Германия в то же время была вынуждена дополнительно поставлять зерно Норвегии, Бельгии, Люксембургу, в Эльзас-Лотарингию и протекторат. Следствием этого было затруднительное положение с обеспечением картофелем и мясом. Это должно было привести к снижению продовольственных норм и для армии{265}.
Ограничения в военной области в связи с нехваткой нефти. Истощение имевшихся запасов нефти и недостаточные поставки нефти Румынией оказали в ноябре неблагоприятное воздействие как на военный, так и на гражданский секторы промышленности. Командование военно-морского флота уже 1 ноября констатировало, что уменьшение поставок нефти сейчас же повлечет за собой ограничение масштабов войны на море. В подводной войне приходилось вести действия подводных лодок только в прибрежных районах Германии для обеспечения коммуникаций и охраны жизненно важных транспортов. Боевое использование военно-морских сил в Северном море было возможно только в ограниченном масштабе. Все прочие планы и учебные мероприятия были приостановлены или существенно сокращены.
Лучше дело обстояло в сухопутных войсках, которые ни в ноябре, ни в декабре не были ограничены в своих операциях в связи с общей нехваткой горючего. Однако имеющиеся запасы горючего в связи с тяжелым положением на транспорте не могли быть своевременно и в достаточном количестве доставлены в части, ведущие боевые действия. Когда Галъдер 19 ноября потребовал на декабрь 107 тыс. т горючего, Томас мог обещать сухопутным войскам именно такое количество горючего. При этом начальник управления военной экономики и вооружений сообщал, что о запасах на 1942 год нечего и думать, так как после использования декабрьской нормы в январе 1942 года для всего вермахта имелось только 75 тыс. т горючего.
Единственная возможность увеличить запасы нефти заключалась в дальнейшем усилении эксплуатации румынских источников. 30 ноября в связи с признанной безотлагательностью нефтяной проблемы Геринг имел беседу с находившимся в Берлине заместителем премьер-министра Румынии Михаем Антонеску и пытался вынудить Румынию к увеличению добычи нефти. Особенно необходимо было горючее для танковых сражений за Москву. Геринг доходил даже до того, что он требовал от Румынии полностью, "досуха", выкачать свои нефтяные источники в расчете на то, чтобы потом возместить потери за счет стран Ближнего Востока. Он говорил, что, если будет обеспечено достаточное снабжение нефтью, армии союзников смогут продвинуться до Урала, а в случае необходимости даже до Свердловска, Омска и Иркутска. Хотя Антонеску заверил Геринга, что он очень хорошо понимает значение этой проблемы и что Румыния поставит такое количество нефти, какое только возможно, поставки нефти впоследствии уменьшились с 223 тыс. т в ноябре 1941 года до 73 тыс. т в феврале 1942 года{266}.
Так как на продвижение к Майкопу вряд ли можно было рассчитывать (до конца ноября Гитлер настаивал на выполнении этой задачи и только в связи с поражением под Ростовом несколько образумился){267}, провалились надежды пополнить запасы нефти путем захвата русских южных нефтяных районов. Поскольку запасы нефти уменьшались, а пополнить их в ближайшее время в условиях возросшего потребления нефтепродуктов было нельзя, Гальдер пришел к правильному выводу, что в будущем свобода маневра сил вермахта будет скована еще больше.
Часть четвертая.
Декабрь 1941 -январь 1942 года
Раздел I.
Контрнаступление русских войск.
Декабрь 1941 -январь 1942 года
1. Подготовка русских войск
Замысел операции. В то время как командование германской армии в начале декабря считало, что в основу замысла Верховного Главнокомандования русских положена идея "строительства новой боеспособной армии под прикрытием установившейся линии фронта, чтобы в 1942 году с этого плацдарма в европейской части России перейти в крупное контрнаступление против немецких войск", и что Красная Армия "не в состоянии предпринять крупное контрнаступление в настоящее время", первые мощные контрудары русских под Ростовом и Тихвином уже были нанесены и были закончены последние приготовления к крупному контрнаступлению 18 армий против группы армий "Центр" под Москвой. В русском контрнаступлении под Москвой участвовали 61, 13, и 3-я армии Юго-Западного фронта, 10, 49, 43, 33, 5, 50, 16, 20, 1-я ударная и 30-я армии Западного фронта, 39, 30, 31, 29 и 22-я армии Калининского фронта, а также самостоятельные оперативные группы генералов Белова и Костенко{268}.
4. Растущие трудности в военной промышленности
Гитлер намеревался начать борьбу за мировое господство тогда, когда германский рейх будет обладать необходимыми территориями и запасами сырья. Для этого, по его мнению и по мнению его ближайших советников, было необходимо захватить русские сырьевые запасы. Продолжительную войну можно было вести, только поставив на службу Германии экономику и сырье СССР. В конце ноября сложилась обстановка, когда положение на Восточном фронте не позволяло осуществлять такого рода эксплуатацию сырьевых запасов. Кейтель вынужден был проинформировать вермахт о том, что следует рассчитывать на ведение затяжной войны. Командующий армией резерва генерал-полковник Фром, учитывая катастрофическое положение в военной промышленности, заметил 25 ноября, что необходимо как можно быстрее заключить мир. Фром, который имел полное представление о наличных людских резервах и о фактическом положении в военной промышленности, должен был признать, что, продолжая эту войну, вермахт приближается к катастрофе. Министр по делам вооружений и боеприпасов доктор Фриц Тодт докладывал фюреру 29 ноября, что окончание войны в пользу Германии возможно только на основе политического урегулирования. "В военном и военно-экономическом отношении война уже проиграна".
Однако Тодт не знал ответа на вопрос Гитлера, какими путями закончить войну.
Учитывая быстро возрастающие трудности в промышленности, особенно в предоставлении сырья и рабочей силы для военной промышленности, взгляды Тодта были чрезвычайно справедливы. Первые недели ноября показали, что в связи с острой нехваткой сырья невозможно обеспечить хотя бы приблизительное выполнение важнейших программ в планируемом объеме. Потребовалось внести в них весьма существенные коррективы, но, несмотря на это, в ноябре наряду с четко вырисовывающейся нехваткой сырья и рабочей сщш впервые узким местом явилось обеспечение промышленности углем и электроэнергией. Дальнейшие трудности испытывал железнодорожный транспорт. Методы "молниеносной войны" и широкого вооружения, следствием которых явилась нехватка самого необходимого, начали давать свои горькие плоды.
Нехватка рабочей силы. Недостаток солдат на фронте и рабочих в промышленности вынудили Гитлера вопреки своим идейным принципам согласиться на все более широкое использование русских военнопленных. Немецкое руководство надеялось путем "большой акции по использованию 3 млн. русских военнопленных" решить насущную проблему рабочей силы{261}. Но осуществлению этих планов препятствовали два фактора, существенно сокращавшие возможное использование русских военнопленных.
Одним из них являлось тяжелое положение с транспортом на Востоке, не справлявшимся с переброской в Германию 5-6 тыс. горняков из Кривого Рога, не говоря уже о большом количестве военнопленных. Так как военнопленные в основном находились на территории России или генерал-губернаторства (Польши), их предстояло также перевезти по железной дороге. Нехватка вагонов и паровозов, а также перегрузка немецких железных дорог не позволяли осуществить в ноябре перевозку большого количества пленных с Востока в Германию без ущерба для боевых операций. Предложения об отправке пленных в Германию пешим порядком не могли быть приняты вследствие плохого состояния здоровья этих людей. Другой причиной была эпидемия брюшного тифа, распространившаяся среди военнопленных почти во всех лагерях. Болезни и физическое истощение пленных не позволяли использовать их на работах.
Возвращаясь с совещания в Орше, Гальдер посетил Молодечно, где находился один из лагерей русских военнопленных. Он писал по этому поводу: "Молодечно: тифозный лагерь русских военнопленных (20 тыс. человек) приговорен к вымиранию. Многие немецкие врачи смертельно больны. В других лагерях, хотя и нет тифа, многие пленные умирают от голода. Все это чудовищно, но помочь этим людям в настоящее время не представляется возможным"{262}
Поэтому в конце ноября из 450 тыс. русских военнопленных{263}, находившихся уже в Германии, на сельскохозяйственных работах могли быть использованы только 200 тыс., остальные 250 тыс. человек вследствие заболеваний сыпным тифом и истощения работать не могли. Это задерживало высвобождение из сельского хозяйства французских военнопленных, в которых очонь нуждалась военная промышленность.
Немецкая Восточная армия хорошо знала о тех страшных условиях, в которых находились русские пленные. Граф Босси-Федриготти писал в своем докладе министерству иностранных дел, что солдат на фронте "мало представляет себе бедственное состояние военнопленных. Проявления каннибальства, являющиеся следствием голода в лагерях, вызвали всеобщее порицание. Но это к стыду вермахта, когда на его глазах пленные мрут как мухи. Поскольку факты массовой гибели русских военнопленных в лагерях становятся широко известными, наша пропаганда не прельстит красноармейцев сдаваться в плен".
В донесении штаба группы армий "Центр", подготовленном майором Герсдорфом после его поездки на фронт, совершенно ясно говорится, "что расстрелы евреев, пленных и комиссаров почти везде вызывают отрицательную реакцию офицерского корпуса... Следует констатировать, что факты гибели военнопленных стали известны в полном объеме и что в разговорах офицеров на фронте они приобретают гиперболическую форму".
И хотя именно поэтому представители военных кругов на фронте требовали изменения бедственного положения пленных, "которое наносило удар по нашей пропаганде", и указывали на плохое "состояние здоровья пленных" и растущую смертность военнопленных в лагерях, положение не менялось. Более поздние протесты имперского министра по делам оккупированных, восточных областей Альфреда Розенберга и начальника абвера адмирала Вильгельма Канариса не могли убедить ОКВ, в распоряжении которого находились русские военнопленные, изменить к ним отношение. Кейтель следующим образом обосновал свой отказ: "Сомнения в отношении бесчеловечного обращения с русскими военнопленными соответствуют солдатскому представлению о рыцарской войне. Здесь же речь идет об уничтожении мировоззрения. Поэтому я одобряю эти меры и санкционирую их".
Даже ответственный за четырехлетний план Геринг, который, казалось бы, должен был быть заинтересован в том, чтобы максимальное количество военнопленных поступало в немецкую военную промышленность, ничего не предпринял для изменения отчаянного положения русских в немецких лагерях. Напротив, во время своего визита к Чиано Геринг с полным равнодушием заметил, "что голод среди советских военнопленных настолько силен, что для их конвоирования уже не нужны вооруженные солдаты. Достаточно во главе колонны пленных пустить полевую кухню, и за этим запахом пищи тысячи пленных пойдут, как голодные звери"..
Эти зловещие слова имперского маршала говорят сами за себя. Гитлер вторил Герингу в своих высказываниях о русских. Пытаясь доказать низменность чувств советских солдат, он говорил о том, что они, будучи окружены немецкими войсками, "сотнями пожирали друг друга".
Гитлер отклонил все попытки Советского Союза побудить Германию признать Гаагскую конвенцию о ведении войны. Свой отказ Гитлер мотивировал тем, что якобы "не хочет вести переговоры с русским правительством и не верит, что русское правительство будет придерживаться договоренности".
В связи с этой отрицательной позицией Гитлера Международный Комитет Красного Креста предпринял попытку сыграть роль посредника. В декабре он предложил доставлять как немецким, так и русским военнопленным одежду и продовольствие из Америки и хранить в Женеве списки немецких и русских военнопленных численностью от 30 до 380 тыс. человек{264}. Все военнопленные могли быть обеспечены прививками от сыпного тифа. Хотя ОКВ и министерство иностранных дел согласились с этим предложением, Гитлер снова отклонил его. Он обосновывал свою точку зрения тем, что немецкий солдат может на основании этого соглашения прийти к неверному мнению, что будто и к нему в случае пленения будут относиться в соответствии с договором. По его взглядам, немецкий солдат из страха перед пленом, где "красные бестии" непременно убьют его, должен сражаться до конца. Решающим же моментом в том, что немецкое руководство отказалось от заключения соглашения, было то, что фамилии русских военнопленных позволят русскому правительству установить, что не все русские солдаты, попавшие в руки немцев, живы. Гитлер, который тем самым признавал факт гибели многих русских пленных, хотел воспрепятствовать тому, чтобы преступления, за которые он несет ответственность, стали известны миру.
В феврале 1942 года доктор Мансфельд, ответственный за обеспечение страны рабочей силой в рамках четырехлетнего плана, утверждал, что из первоначально имевшихся 3 900 тыс. русских военнопленных осталось только 1 100 тыс., а из них, в свою очередь, могли быть использованы на работах в германском рейхе только 400 тыс. человек. Он возражал против перевозки русских военнопленных в товарных вагонах, гак как считал "сумасшествием перевозить этих рабочих в открытых или плотно закрытых, неотапливаемых товарных вагонах, чтобы на конечной станции выгружать трупы".
И вновь назначенный генеральный уполномоченный по использованию иностранной рабочей силы гауляйтер Фриц Заукель высказывался за то, чтобы русских военнопленных относительно прилично размещать и кормить, чтобы они по возможности с большей пользой работали на Германию. В связи с этим удалось наконец переубедить Гитлера отказаться от его парадоксальной точки зрения по поводу использования русских пленных в немецкой военной промышленности и сельском хозяйстве, с одной стороны, и изменить подход к вопросу об отношении к ним, с другой стороны. В середине марта 1942 года фюрер сказал, что "питание русских военнопленных и русских рабочих абсолютно недостаточно и нужно принять меры к исправлению положения".
Наряду с неспособностью организовать использование военнопленных в качестве рабочей силы в Германии пагубную роль сыграл и тот факт, что в ноябре многие военные предприятия лишились значительного числа рабочих в связи с проведенной "эвакуацией" рабочих-евреев. За период с 16 октября по 13 ноября из Германии было вывезено 20 тыс. немецких евреев и отправлено в гетто под городом Лодзь. Кроме того, 30 тыс. евреев были отправлены в середине ноября в Россию. Против этого, ссылаясь на перегрузку транспорта, резко возражал Бок. Когда он узнал, что многочисленные составы с евреями из Германии должны быть отправлены в тыловые районы группы армий, он пожаловался Гальдеру, так как отправка эшелонов с евреями срывали доставку соответствующего числа эшелонов с жизненно необходимыми грузами для обеспечения боевых действий. Не оправдались также и надежды на то, чтобы, уволив 20 тыс. рабочих с предприятий военной промышленности, добиться их поступления на предприятия, остро нуждавшиеся в рабочей силе. Таким образом к началу декабря на "трудовой бирже" сложилось почти нетерпимое положение. В "Донесении о положении в военной промышленности" за ноябрь оно характеризовалось очень метко: "Борьба за людей с каждым днем нарастала и приводила во время проведения инспектирования к борьбе за каждого отдельного человека. Так как людских резервов больше не было, призыв в армию в большом количестве оказывал непосредственное воздействие на военное производство".
Но поскольку сухопутные войска по своей численности в декабре достигли высшей точки в ходе Восточной кампании и боевые действия продолжались, этих призывов нельзя было избежать. Настроение среди рабочих падало. Отмечался быстрый рост случаев заболеваемости среди рабочих, число которых в военной промышленности составляло до 20% общего числа рабочих. В связи с обострением военной обстановки на Востоке трудности в сфере людских ресурсов возросли.
Ограничения в военной промышленности вследствие недостатка сырья. В связи с нехваткой горняков в ноябре было отмечено дальнейшее снижение добычи угля (каменного угля на 700 тыс. т меньше, чем в октябре, а бурого угля почти на 1 млн. т). Вследствие этого пришлось в конце ноября приостановить работу на ряде предприятий, в том числе и на военных предприятиях, выполнявших важные заказы. Действенное улучшение в обеспечении углем могло быть достигнуто только в том случае, если бы вермахт как можно скорее высвободил призванных в армию горняков, но на это нельзя было надеяться в связи с поражениями на Восточном фронте. Трудности снабжения электроэнергией также обострились, и это вызвало сокращение снабжения энергией на 7% для всех предприятий, в том числе и для военных. Причиной сокращения производства электроэнергии являлось снижение добычи угля, а также уменьшение подачи воды вследствие морозов. Вместе с тем потребности промышленности в электроэнергии в связи с расширением производства возрастали. В ноябре еще хватало железа и стали для текущего производства, но уже не было запасов других металлов, в том числе благородных. Рост потребностей в цветных и легких металлах, на которые шли заявки от всех видов вооруженных сил, вынудил Гитлера в конце концов к тому, чтобы эти металлы строго распределялись и отпускались только для производства таких видов вооружения, боеприпасов и оборудования, которые имели исключительно важное, решающее значение для войны. Одновременно ОКВ сообщило командованию видов вооруженных сил, что они должны обходиться только запланированным количеством сырья и что его распределение будет производиться в зависимости от важности отдельных отраслей производства. Гитлер знал, что поставки сырья будут по меньшей мере очень ограничены, и поэтому 3 декабря он отдал распоряжение об "упрощении и увеличении нашего военного производства" на существующей базе. Этот приказ Гитлера, который должен был привести к всеобщей рационализации производства, не означал, однако, отхода от его прежней концепции вооружения. Было приказано перепроверить обычные методы производства вооружения и установить, как посредством упрощения и широкой рационализации производства, а также путем концентрации заказов в зависимости от их характера на более оборудованных предприятиях сэкономить сырье, подготовленные кадры и время. Гитлер приказал также снизить требования к вооружению в техническом отношении, а требования к "внешнему виду, долговечности вооружения и укомплектованности им привести в соответствие с требованиями войны". Все эти меры явились отражением принципа широкого вооружения.
Кроме того, Гитлер исходил в своем приказе от 3 декабря из того, что предстояла относительно спокойная зимняя пауза, во время которой немецкая Восточная армий могла отдохнуть, получить новое вооружение и оснащение и снова повысить свою боевую мощь. Поражения, понесенные в конце декабря, и связанные с этим большие материальные потери, вытекающая из этого необходимость "существенно усилить вооружение сухопутных войск почти во всех областях, а также начать производство боеприпасов различных новых видов" ставили и без того перегруженную германскую военную промышленность перед очень большими трудностями.
Трудности в области продовольствия. Сельское хозяйство лишилось большого числа рабочих рук, и это оказало неблагоприятное воздействие на положение с продовольствием в Германии. Недостаток в машинах, грузовых автомобилях и тракторах, а также нехватка угля, удобрений и прежде всего горючего еще более усугубили дело. Оказали свое отрицательное влияние и неблагоприятные погодные условия 1941 года. Следствием всех этих факторов явилось непрерывное снижение уровня сельскохозяйственного производства. Неблагоприятным по урожайности был 1940 год, что вынудило прибегнуть к использованию резервов зерна, но и 1941 год не позволил пополнить эти резервы. Те 500 тыс. тонн зерна, которые объявлялись национальным резервом, нельзя, конечно, было считать за действительно достаточный резерв. Объем поставок зерна из Юго-Восточной Европы "далеко не соответствовал тому, что от них ожидалось". Надежды ощутимо улучшить положение немецкого населения за счет сбора урожая в Советском Союзе не оправдались. Именно этот пункт программы по использованию материальных ресурсов СССР был самым важлым. Поэтому в качестве главной ставилась задача как можно скорее достичь такого положения, чтобы снабжение немецких войск продовольствием полностью осуществлялось за счет оккупированных территорий, чтобы можно было облегчить продовольственное положение Европы и разгрузить дорожную сеть. При этом следовало считаться с тем, что эти меры лишили бы русское население необходимой продовольственной базы и поэтому "миллионы людей стали бы голодать, если изымать в стране все, что необходимо Германии".
И если удалось снабдить продовольствием основную массу войск Восточной армии за счет местных ресурсов, то это сделало невозможным ее дальнейшее продвижение на Восток, так как большая часть войск была задействована в "операции по обмолоту", то есть по сбору урожая, а собранные сельскохозяйственные продукты из-за отсутствия транспортных средств не могли быть взяты с собой, а складировались на местах. Таким образом, сколь-нибудь длительное снабжение населения Германии продуктами питания из России было невозможно. Экономический штаб "Ост" подсчитал, что "для снабжения армии продовольствием за счет восточных территорий наряду с сеном, соломой, жирами, яйцами и т. д. может быть поставлено всего 4,5 - 5 млн. т зерна. Потребности в мясе могли быть покрыты на две трети".
Поэтому предусматривались поставки около 400 тыс. т масла, 1 млн. т жмыха, большого количества зерна, "которое, само собой разумеется, было чрезвычайно необходимо", и по возможности большего количества скота для обеспечения продовольственных нужд Германии во время войны. "Восточные территории, - говорилось в документах штаба, - должны послужить нам для того, чтобы преодолеть нехватку продуктов питания во время войны и в послевоенное время".
Однако очень широкие планы германского руководства не привели к желаемому успеху. Причиной этому были не трудности на транспорте и не нехватка рабочей силы для уборки урожая, а меры, принятые Красной Армией, которая при отступлении уничтожала большую часть урожая. Планы экономического штаба "Ост" строились на интенсивной эксплуатации русского сельского хозяйства, что, по мнению экспертов, должно было иметь своим следствием такое положение, что многие десятки миллионов людей в этих областях становились лишними и должны были умереть. И все же эти жестокие меры не привели к цели. Прежде всего не оправдались надежды получить возможно больше выгоды из плодородной черноземной области Украины. Например, инспектор по делам вооружений на Украине, желая лучшего удовлетворения продовольственных потребностей Германии за счет Украины, предлагал начальнику управления военной экономики и вооружений Томасу осуществить новые методы эксплуатации: "Полное использование излишков сельскохозяйственной продукции Украины для целей пополнения запасов продовольствия возможно только в том случае, если украинское внутреннее потребление будет сведено к минимуму. Можно попытаться осуществить это следующим образом: 1) посредством искоренения лишних едоков (евреев, населения крупных украинских городов, таких, как Киев), полного прекращения выдачи продуктов питания; 2) сильным сокращением продовольственного рациона украинцев из других городов; 3) посредством уменьшения потребления продуктов сельским населением".
Из оккупированных районов СССР не удалось "перекачать" в Германию достаточного количества продуктов питания, а Германия в то же время была вынуждена дополнительно поставлять зерно Норвегии, Бельгии, Люксембургу, в Эльзас-Лотарингию и протекторат. Следствием этого было затруднительное положение с обеспечением картофелем и мясом. Это должно было привести к снижению продовольственных норм и для армии{265}.
Ограничения в военной области в связи с нехваткой нефти. Истощение имевшихся запасов нефти и недостаточные поставки нефти Румынией оказали в ноябре неблагоприятное воздействие как на военный, так и на гражданский секторы промышленности. Командование военно-морского флота уже 1 ноября констатировало, что уменьшение поставок нефти сейчас же повлечет за собой ограничение масштабов войны на море. В подводной войне приходилось вести действия подводных лодок только в прибрежных районах Германии для обеспечения коммуникаций и охраны жизненно важных транспортов. Боевое использование военно-морских сил в Северном море было возможно только в ограниченном масштабе. Все прочие планы и учебные мероприятия были приостановлены или существенно сокращены.
Лучше дело обстояло в сухопутных войсках, которые ни в ноябре, ни в декабре не были ограничены в своих операциях в связи с общей нехваткой горючего. Однако имеющиеся запасы горючего в связи с тяжелым положением на транспорте не могли быть своевременно и в достаточном количестве доставлены в части, ведущие боевые действия. Когда Галъдер 19 ноября потребовал на декабрь 107 тыс. т горючего, Томас мог обещать сухопутным войскам именно такое количество горючего. При этом начальник управления военной экономики и вооружений сообщал, что о запасах на 1942 год нечего и думать, так как после использования декабрьской нормы в январе 1942 года для всего вермахта имелось только 75 тыс. т горючего.
Единственная возможность увеличить запасы нефти заключалась в дальнейшем усилении эксплуатации румынских источников. 30 ноября в связи с признанной безотлагательностью нефтяной проблемы Геринг имел беседу с находившимся в Берлине заместителем премьер-министра Румынии Михаем Антонеску и пытался вынудить Румынию к увеличению добычи нефти. Особенно необходимо было горючее для танковых сражений за Москву. Геринг доходил даже до того, что он требовал от Румынии полностью, "досуха", выкачать свои нефтяные источники в расчете на то, чтобы потом возместить потери за счет стран Ближнего Востока. Он говорил, что, если будет обеспечено достаточное снабжение нефтью, армии союзников смогут продвинуться до Урала, а в случае необходимости даже до Свердловска, Омска и Иркутска. Хотя Антонеску заверил Геринга, что он очень хорошо понимает значение этой проблемы и что Румыния поставит такое количество нефти, какое только возможно, поставки нефти впоследствии уменьшились с 223 тыс. т в ноябре 1941 года до 73 тыс. т в феврале 1942 года{266}.
Так как на продвижение к Майкопу вряд ли можно было рассчитывать (до конца ноября Гитлер настаивал на выполнении этой задачи и только в связи с поражением под Ростовом несколько образумился){267}, провалились надежды пополнить запасы нефти путем захвата русских южных нефтяных районов. Поскольку запасы нефти уменьшались, а пополнить их в ближайшее время в условиях возросшего потребления нефтепродуктов было нельзя, Гальдер пришел к правильному выводу, что в будущем свобода маневра сил вермахта будет скована еще больше.
Часть четвертая.
Декабрь 1941 -январь 1942 года
Раздел I.
Контрнаступление русских войск.
Декабрь 1941 -январь 1942 года
1. Подготовка русских войск
Замысел операции. В то время как командование германской армии в начале декабря считало, что в основу замысла Верховного Главнокомандования русских положена идея "строительства новой боеспособной армии под прикрытием установившейся линии фронта, чтобы в 1942 году с этого плацдарма в европейской части России перейти в крупное контрнаступление против немецких войск", и что Красная Армия "не в состоянии предпринять крупное контрнаступление в настоящее время", первые мощные контрудары русских под Ростовом и Тихвином уже были нанесены и были закончены последние приготовления к крупному контрнаступлению 18 армий против группы армий "Центр" под Москвой. В русском контрнаступлении под Москвой участвовали 61, 13, и 3-я армии Юго-Западного фронта, 10, 49, 43, 33, 5, 50, 16, 20, 1-я ударная и 30-я армии Западного фронта, 39, 30, 31, 29 и 22-я армии Калининского фронта, а также самостоятельные оперативные группы генералов Белова и Костенко{268}.