Страница:
Общая стабилизация положения группы армий "Центр". Попытки 9-й армии закрыть брешь западнее Ржева не удались. После того как пост командующего 9-й армией занял генерал танковых войск Вальтер Модель, этому предприимчивому командиру удалось 21 января потеснить передовые части 39-й армии русских под Сычевкой. Свою роль сыграли большие потери 39-й армии и трудности в снабжении. Прорвавшиеся соединения смогли только в очень ограниченных масштабах развить достигнутый успех. Днем позже войска Моделя при поддержке 8-го авиакорпуса контратаковали западнее Ржева войска Калининского фронта, которые силами 29-й армии 17 января вели наступление в южном направлении на Вязьму. В ожесточенных боях, вызвавших большие потери с обеих сторон, немецкому командованию удалось восстановить 23 января связь между 23-м и 6-м армейскими корпусами и тем самым перерезать пути снабжения прорвавшихся в южном направлении сил русских. Так как удар немцев был для русского командования неожиданным и оно не могло изыскать резервы для нанесения контрудара, немцам удалось укрепить "мост" между обоими корпусами. Все попытки соединений русских 29-й и 30-й армий восстановить пути подвоза были отражены. Немецкие войска удерживали занятые рубежи. Тем самым были созданы предпосылки для стабилизации линии фронта на северном участке группы армий "Центр". Хотя бои с целью окружения и уничтожения группировки русских войск затянулись до 20 февраля 1942 года, самая большая опасность, угрожавшая немцам на участке 9-й армии, в конце января была устранена.
Наступление войск Северо-Западного фронта, нанесших 9 января удар на стыке групп армий "Север" и "Центр" в направлении на Велиж и сумевших прорвать позиции немцев на фронте 100 км в районе Осташкова (16 января немцы оставили Андреаполь, а 21 января Торопец), было остановлено в районе Велижа быстро сосредоточенными здесь немецкими войсками.
Для обороны района Великие Луки, Велиж ОКХ использовало 83-ю пехотную дивизию, переброшенную с Запада, части 403-й охранной дивизии, два истребительных отряда и отдельные тыловые части под общим руководством штаба 59-го армейского корпуса. В начале февраля удалось дополнительно перебросить на этот участок 330-ю и 205-ю пехотные дивизии, а также еще два истребительных отряда.
4-я ударная армия, которая 22 января была подчинена Калининскому фронту, продвигалась по лесному массиву южнее Торопца очень медленно и не могла представлять серьезную опасность для немецких коммуникаций между Вязьмой и Смоленском. Наступательные операции 3-я и 4-я ударная армии в последние дни января вели без танков, в отрыве от главных сил фронта. Командование этих армий не располагало достаточными сведениями о противнике. До этого армиям пришлось пройти с боями по бездорожью около 250 км при температуре до - 40° и в условиях снежного покрова до 110 см. Не хватало продовольствия и боеприпасов. Поэтому ослабленным немецким войскам, которые были подчинены командованию 3-й танковой армии{350}, удалось наконец остановить наступление русских. 15 - 16 января 1942 года правофланговые объединения Западного фронта (1-я ударная, 20-я и 16-я армии) прорвали оборону немцев и тем самым нарушили планомерность отвода немецких 3-й и 4-й танковых армий на новые позиции. Когда возникла необходимость ввести в прорыв резервы, Сталин, обычно чересчур оптимистично оценивавший обстановку и считавший, что немецкие войска находятся при "последнем издыхании", приказал до 19 января снять с фронта 1-ю ударную армию и вывести ee в резерв Ставки в район Демянск, Старая Русса. Контрпредложения Жукова, доказывавшего, что в связи с этим полоса наступления 20-й армии увеличится вдвое и дальнейшее продвижение будет чрезвычайно затруднено, Сталин отверг. Учитывая развитие обстановки под Сухиничами, Жуков даже был вынужден 21 января снять часть сил 16-й армии и немедленно перебросить их на юг, чтобы отразить контрудар 2-й танковой армии{351}. Тем самым наступление правого фланга Западного фронта, после того как он продвинулся в январе на 40 - 50 км, вследствие нехватки сил было прекращено и остановлено перед новой зимней позицией немцев. Прорыв в направлении Сычевки, осуществленный в 50 км западнее, а также попытка установить связь с войсками 39-й и 29-й армий, находившимися под Ржевом и стремившимися отрезать северный фланг немецких войск, не удались{352}.
Более успешными оказались действия русских войск севернее Медыни. Чтобы облегчить 33-й армии прорыв в направлении Вязьмы, с 18 по 21 января под населенными пунктами Знаменка и Желанье были использованы 250-й воздушно-десантный полк и два батальона 201-й воздушно-десантной бригады, которые должны были сковать немецкие войска с тыла и соединиться с частями 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. 19 января Ставка приказала войскам 33-й армии прорываться в направлении на Вязьму и там соединиться с 1-м гвардейским и 11-м кавалерийским корпусами, а также с частями воздушно-десантных войск. 18 января соединения 33-й армии из района прорыва под Медынью продвинулись в направлении на Юхнов, подойдя к нему на расстояние 15 км. Попытки немецких 4-й общевойсковой и 4-й танковой армий остановить прорвавшегося противника путем контратак были осложнены тем, что русские уже находились в тылу запланированных для 4-й армии зимних позиций. Гитлер, не желавший дать разрешение на отвод войск далее запланированных позиций, приказал командующему 4-й армией явиться к нему для доклада{353}. По мнению фюрера, Кюблер не был тем человеком, который мог справиться с кризисом. Поэтому он решил, что Кюблер будет находиться "в распоряжении ОКХ, пока не восстановит своего здоровья", и назначил новым командующим армией командира 43-го армейского корпуса генерала пехоты Хейнрици{354}. Одновременно был сменен и начальник штаба 4-й армии. Бывшего начальника штаба армии полковника Блюментрита, который получил звание генерала и был назначен 18 января обер-квартирмейстером в штаб сухопутных сил, сменил полковник генерального штаба Юлиус фон Вернут. Хейнрици, несмотря на энергичные действия, не смог выполнить отданный ранее Гитлером приказ о соединении с 4-й танковой армией в районе Чанского завода{355}. Несмотря на неоднократные контратаки, немецким войскам 26 января не удалось соединиться и воспрепятствовать продвижению на запад сильных группировок противника. Так как ни Хейнрици, ни командующий 4-й танковой армией генерал Руоф не видели возможности восстановить прорванный противником фронт восточнее Юхнова, Клюге решился после тщательного обсуждения этого вопроса с командующими армий отвести 4-ю армию примерно на 15 - 20 км на запад и создать в районе Износки сплошной фронт обороны. Нанесение планировавшегося на 29 января контрудара в связи с погодными условиями и значительными трудностями перегруппировки сил было отложено до 3 февраля 1942 года. Хейнрици хотел сначала оставить Юхнов и отвести войска 4-й армии на рубеж Угры. Этому предложению Хейнрици соответствовало решение Клюге, который считал, что, если противник уже вышел значительными силами в тыл, целесообразно отвести всю 4-ю армию через Юхнов на Угру. Учитывая наличие противника в тылу, решение нужно было принять очень быстро. Но Гитлер решительно воспротивился этому. Хейнрици был вынужден лично отправиться в Юхнов для организации контрудара и вскоре смог доложить, что перекинут "мост" на север к 4-й танковой армии, достигнут большой успех.
И все же положение 4-й армии оставалось критическим. В результате ударов 1-го гвардейского кавалерийского корпуса в районе шоссейной дороги эта жизненная артерия 4-й армии, начиная с 13 января, почти ежедневно нарушалась. Движение по шоссе могло осуществляться только при усиленной охране. Ослабленные части 40-го танкового корпуса в течение двух недель отражали попытки генерала Белова нарушить пути подвоза 4-й армии. Все это очень беспокоило командование 4-й армии и ОКХ. Страх перед действиями партизан, парашютистов и прорвавшихся через фронт отрядов кавалерии все больше усиливался.
В журнале боевых действий 4-й армии 19 января 1942 года отмечалось: "Севернее лесничества Богородицкое создалась очень опасная обстановка из-за действий партизан и просочившихся в тыл подразделений русских регулярных войск. Противник продолжает выброску парашютистов. Строительные части и подразделения связи подверглись нападению и были разгромлены. Многие старосты казнены русскими".
Немецкие войска, которые должны были отражать удары русских одновременно с севера, востока и юга, чувствовали себя отрезанными от путей отхода, обеспечить которые можно было только вводом свежих сил. Но пополнения, несмотря на все обещания, поступали на фронт в совершенно недостаточном количестве. В то время как русским удалось к середине января пополнить свои войска 12 стрелковыми, одной кавалерийской дивизиями, пятью танковыми и пятью стрелковыми бригадами{356}, в группу армий "Центр" прибыли в качестве пополнения 83-я пехотная дивизия 3-й танковой армии, 211-я пехотная дивизия 2-й танковой армии, 216-я пехотная дивизия, собранная из частей 9-й и 4-й общевойсковых и 2-й танковой армий, а также 246-я пехотная дивизия 9-й армии. До конца марта группе армий "Центр" были подчинены еще 205, 208, 330, 331, 328 и 342-я пехотные дивизии{357}. Хейнрици докладывал командованию группы армий "Центр", что "все, от простых солдат до командиров дивизии, все время спрашивают, почему могущественная Германия не может поставить на фронт нужное количество пополнения".
По вопросу о пополнении Гальдер указывал, что для покрытия больших потребностей Восточного фронта в личном составе в распоряжении ОКХ имелось около 500 тыс. человек, считая возвратившихся в строй после излечения, переведенных из тыловых частей и подразделений на фронт и лиц, подлежавших призыву в связи с отменой брони. Гальдер при этом отмечал, что контингент призыва 1922 года, проходивших военное обучение, в основной своей массе предусмотрен как пополнение для проведения операций летом 1942 года.
К счастью для обороняющихся немецких войск, в это время иссякали силы и у русских. Командующий Западным фронтом был вынужден буквально выбивать у Ставки каждое противотанковое ружье, каждый пулемет, так как материальные резервы были израсходованы. Прежде всего не хватало боеприпасов. Жуков подсчитал, что он получил в январе для своих войск только 44% необходимого количества боеприпасов для артиллерии, только 2 % - для 50-мм минометов и 36% - для 120-мм минометов{358}. Реактивная артиллерия в связи с отсутствием боеприпасов была вообще снята с фронта.
При таком положении войска, конечно, не обладали большой ударной силой. В ночь с 25 на 26 января Белову наконец удалось прорваться главными силами кавалерийского корпуса через шоссе в долину рек Попольта и Рессета, но его войска понесли очень большие потери. Из 28 тыс. человек, с которыми корпус начинал бой за шоссейную дорогу, к 7 февраля осталось только 6 тыс. человек, в том числе до 1500 раненых{359}. Естественно, прорыв на Вязьму такими силами не мог быть осуществлен. До конца января трем стрелковым дивизиям 33-й армии (113, 160 и 338-й) удалось в районе Износки прорваться па запад, но немецкое командование сумело создать оборону под Вязьмой и отразить удары русских. Наступавший на Вязьму с севера 11-й кавалерийский корпус Калининского фронта 26 января достиг шоссейной дороги западнее Вязьмы, но контрудары 5-й танковой и 208-й пехотной дивизий вынудили его отступить и перейти северо-восточнее Москвы к обороне. Попытки Сталина активизировать наступательные действия путем сосредоточения руководства всеми операциями западнее Москвы в руках Жукова{360} не увенчались успехом. В конце января 1942 года вследствие недостатка сил русское контрнаступление также выдохлось, как и немецкое наступление 5 декабря 1941 года{361}. После того как 4-й общевойсковой и 4-й танковой армиям удалось 3 февраля отрезать прорвавшиеся к Вязьме три дивизии 33-й армии и создать новый стабильный фронт, прорвавшиеся в тыл немцев советские войска оперативной угрозы уже не представляли.
Раздел II.
Последствия военного и психологического характера
1. Состояние восточной армии в конце января 1942 года
Таким образом, в последние дни января и первые дни февраля удалось создать новый фронт группы армий "Центр", который держался и в последующие месяцы. Однако сильного наступления он бы не выдержал, так как немецкие войска, подобно своему русскому противнику, были на пределе сил. 31 января Хейнрици доносил, что его соединения "перенапряжены и душевно истощены. У солдат и офицеров отмечаются нервные припадки. В батальонах осталось примерно по два офицера, 12 унтер-офицеров, 60 солдат, по пять пулеметов и два тяжелых пулемета. Пополнение недостаточно обучено, маршевые батальоны должной помощи не оказывают. Врачи отмечают у солдат как общее явление повышенную нервозность и апатию".
В отчете майора Ёмихина, который с 9 по 24 февраля 1942 года был прикомандирован главнокомандованием сухопутных сил к 4-й армии с целью выявления настроений на фронте, констатировалось, что моральный дух в войсках начал укрепляться только с середины февраля, когда ослабли наступательные действия русских. "После всего того, что пришлось пережить нашим войскам, вызывают удивление их бодрое настроение и выдержка. Моральная подавленность, связанная с отходом, преодолена... Боевой дух поддерживается только надеждами на замену фронтовых частей, предоставление отпусков и весеннее наступление. Солдаты и младшие офицеры связывают с этим наступлением надежду на поворот в своей судьбе. Снова начнется движение вперед, снова наступит доброе летнее время... Оценивая эти отчеты о настроениях на фронте, следует учитывать, что солдат, если с ним заговаривает начальник, старается показать себя с лучшей стороны, а тем более когда он узнает, что этот начальник из очень высокой инстанции".
Но если в войсках настроение улучшилось, то положение в оперативных штабах, начиная от дивизии и выше, было совершенно другим. "В настроении командиров соединений чувствуется глубокая горечь по поводу происшедшего и большая тревога за будущее, то есть за ближайшее развитие событий. Наряду с бесконечными нареканиями по поводу организации снабжения, и главным образом зимним обмундированием, многие высказывают мнение, что "зимой катастрофы можно было бы избежать, если бы к нам прислушивались. Мы предупреждали, как только могли. Нас никто не слушает, наши доклады не читаются, а если и читаются, то не принимаются всерьез. Никто не желает знать правды..."
Другой без конца повторяющийся упрек сводится к следующему: решение отвести войска слишком запоздало. "Мы знаем средства обороны, но у нас связаны руки, Самостоятельных решении мы принимать не вправе. Выполнение общего приказа о безоговорочном удержании позиций, объявленного войскам в торжественной обстановке, а через несколько часов опрокинутого под напором событий, приводит лишь к тому, что вместо планомерного отхода происходит отступление войск, теснимых противником. Вследствие этого возникают тяжелые, невосполнимые потери в людях и технике".
Среди отдельных офицеров группы армий "Центр" на основе каждодневных фронтовых наблюдений сложилось убеждение, что необходимо поднять голос протеста против руководства Гитлером армией, ибо он своими действиями доказал, что ведет Германию к катастрофе.
Потери, понесенные в зимние месяцы, были невосполнимы. И если Гитлер находил их не очень серьезными, то ОКХ вынуждено было после окончания зимней кампании весной 1942 года констатировать, что "большие потери в людях и технике, понесенные в ходе прошлых боев на Восточном фронте ... могли быть покрыты за счет пополнений из Германии только частично".
Гитлер заявил 28 января 1942 года: "Если эта война обойдется нам в четверть миллиона убитых и 100 тыс. инвалидов, мы восполним потери благодаря значительному увеличению рождаемости". И еще: "Если прольется кровь, то я не буду мешать, так как настоящее мировое господство... может основываться только на собственной крови".
Несмотря на все предпринимаемые усилия, нельзя было избежать того, что подвижность дивизий значительно сократилась, а это вело к снижению боеспособности войск. В действительности людские и материальные потери немецкой армии на Восточном фронте, в особенности группы армий "Центр", были настолько велики, что все попытки в достаточной мере восполнить их оставались безрезультатными{362}.
Хотя людские потери немецких соединений в России за декабрь составили 77857 человек{363} и за январь - 87 082 человека и были по сравнению с прежними потерями за месяц незначительными, но, учитывая, что пополнение в людях могло осуществляться только за счет сельского хозяйства, торговли и промышленности, их последствия оказались тяжелее, чем последствия потерь в начале кампании. Потери немецкой сухопутной армии на Восточном фронте составили к 31 января 1942 года 917 985 человек, в том числе 28 935 офицеров. В одной только группе армий "Центр" некомплект составил 381,5 тыс. человек. Потери ВВС на Восточном фронте на это время насчитывали 18 098 человек. Несмотря на усилившуюся переброску подкреплений в последующие месяцы, все же не удалось даже приблизительно восполнить потери в численном составе немецкой армии на Восточном фронте. В одном документе ОКБ "О боеспособности вооруженных сил весной 1942 года" отмечалось, что полное восполнение зимних потерь невозможно. К 1 мая 1942 года в немецкой армии на Восточном фронте все еще существовал некомплект 625 тыс. человек. Соединения группы армий "Юг" располагали всего лишь 50%, а группы "Север" и "Центр" - только 35% своего первоначального состава{364}.
В период с 22 февраля по 1 мая 1942 года сухопутные войска на Восточном фронте получили пополнение 1 млн. человек за счет промышленности. Чтобы восполнить большой некомплект, Кейтель вынужден был 31 марта 1942 года отдать приказ о том, что на время войны добровольцы по достижении 17 лет могут призываться в вермахт или войска СС без согласия родителей.
Резервов больше не было{365}. Имеющиеся людские ресурсы могли использоваться только для пополнения группы армий "Юг", которая в 1942 году должна была принять на себя основную тяжесть боевых действий. Об изъятии рабочих из промышленности и передаче их вооруженным силам не могло быть и речи, так как это привело бы немецкую промышленность к катастрофе. В одной только военной промышленности общая потребность в рабочей силе составляла до июля 1942 года 1,4 млн. человек, а значит, 900 тыс. человек не хватало.
Тяжело сказались также материально-технические потери, которые в зимние месяцы, во время отступления немецких соединений, сильно возросли. Особенно большие потери в начале русского контрнаступления немцы понесли в танках: с 1 по 20 декабря - 242 машины.
С 1 по 10 января 1942 года в результате прорывов фронта русскими соединениями немцы потеряли еще 242 танка. В общей сложности немецкая армия на Восточном фронте потеряла в декабре и январе 947 танков и штурмовых орудий. Таким образом, общие потери с начала восточной кампании по 31 января 1942 года возросли до 4241 танка и штурмового орудия, новые же поступления составили всего лишь 873 танка. В 16 танковых дивизиях, действовавших в России, по состоянию на 30 марта 1942 года оставалось всего только 140 годных для использования в бою танков.
С июля 1941 года по 31 января 1942-го было произведено 2842 танка и штурмовых орудия{366}. Требовалось ежемесячно производить 600, а весной 1942 года даже 800 танков, но эти цифры не были достигнуты. Ежемесячное производство танков в 1942 году составило: в январе - 320, в феврале - 377, в марте - 330, в апреле - 363, в мае - 408, в июне - 369, в июле 339{367}.
Наивысших показателей немецкая военная промышленность достигла в декабре, произведя 720 танков, штурмовых и самоходных орудий.
Большие потери Восточная армия понесла также в автотранспорте, что сильно ограничило ее подвижность. За первые двадцать дней декабря вышли из строя 2794 мотоцикла, 2254 легковые автомашины и 4327 грузовых. В тяжелых боях, происходивших в первые десять дней января, было потеряно еще 1557 мотоциклов, 1380 легковых автомашин и 2292 грузовые. В конце января 1942 года потери мотопарка составили 101 529 машин, из них 42 851 мотоцикл, 28 942 легковые автомашины и 41 135 грузовых. Помимо этого имели место потери общевойскового имущества в количестве 4088 повозок. Во время боев при отходе войск чрезвычайно увеличились потери в лошадях, которые составили на 31 декабря 1942 года 207 943, включая убитых, больных и непригодных больше к боевому использованию. Потери в автомашинах и конном парке сильно отразились на подвижности войск в 1942 году. В связи с тем что потери в мотопарке не удалось восполнить даже в минимальной степени, пришлось сократить нормы обеспечения автомашинами не только в пехотных дивизиях, но и в моторизованных войсках РГК и даже в подвижных соединениях.
Чтобы в предстоящих операциях обеспечить хотя бы 85% первоначальной мобильности группы армий "Юг", пришлось демоторизовать все соединения групп армий "Юг" и "Север". По этой причине обе группы армий могли вести более или менее крупные операции только вблизи железных дорог с большой пропускной способностью.
Таким образом, обе группы армий были ограничены в своих оперативных действиях, а пополненные соединения группы армий "Юг" ввиду недостатка подвижных средств также были малоспособны, а частью своих пехотных дивизий и вовсе неспособны вести крупные наступательные операции{368}. Кроме того, службы снабжения, которые уже в 1942 году не оправдали возлагаемых на них надежд, испытывали большие трудности в своей деятельности, несмотря на сосредоточение колонн при армиях. В связи с "демоторизацией" соединений больший вес приобрело использование конского состава, но так как лошадей не хватало, то боеспособность соединений значительно ослабла, особенно артиллерии на конной тяге в группах армий "Центр" и "Север". Но из-за больших потерь в оружии и технике пострадала не только подвижность войск на Восточном фронте, но и их боеспособность.
По сравнению с предыдущими месяцами потери в ручном огнестрельном оружии и пулеметах в декабре увеличились примерно вдвое, а в тяжелом пехотном оружии и орудиях втрое. И хотя в начале 1942 года потери снизились, все же в середине января главнокомандование сухопутных сил вынуждено было констатировать, что потери, в особенности тяжелого пехотного оружия и артиллерийских орудий, не могли быть восполнены, так как командующий армией резерва не располагает в настоящее время необходимыми для пополнения резервами{369}.
Это особенно сказалось на группе армий "Центр", тем более что даже имеющееся в наличии легкое оружие не могло быть своевременно доставлено на фронт, ввиду того что система снабжения в январе была сильно нарушена. В оперативной сводке от 5 февраля 1942 года говорилось: "Потери в оружии, понесенные в январе, в настоящее время не могут быть восполнены. Оружие взамен потерянного в декабре не доставлено в войска в связи со сложным положением на транспорте. В настоящее время 18 эшелонов с вооружением и техникой находятся в готовности к отправке на фронт".
Общие потери в оружии на 31 января 1942 года составили: винтовок - 66 432, 37-мм противотанковых пушек- 3 787, 50-мм противотанковых пушек - 475, пулеметов- 24 247, легких минометов - 3 572, тяжелых минометов - 2 318, полевых гаубиц легких - 1 300, тяжелых - 642, пехотных орудий легких 1067, тяжелых - 352. Такие большие потери привели к тому, что в группе армий "Юг" лишь с трудом удалось весной 1942 года произвести пополнение оружием и техникой. Но требования всей армии, действовавшей на Восточном фронте, удовлетворить было невозможно. Так, 30 % артиллерийских частей не могли быть полностью оснащены в соответствии с положенными нормами. Производство минометов, пехотных орудий, а также легких и тяжелых гаубиц отставало от фронтового потребления, в результате чего запасы этих видов оружия в 1942 году также сократились.
В отчете о боевом состоянии всех находящихся на Востоке дивизий на 30 марта 1942 года ОКХ отмечало, что из 162 введенных в действие на Восточном фронте дивизий только восемь дивизий были полностью готовы к боевому использованию в предстоящих наступательных операциях, три дивизии нуждались в краткосрочном отдыхе и пополнении, 47 дивизий были ограниченно годны для наступательных действий, а основная масса дивизий могла быть использована самое большее для выполнения оборонительных задач{370}.
Потери ВВС на Восточном фронте составили в декабре 1941 года 351 самолет, в январе 1942 года 378 самолетов, а в конце января общее их число достигло 6894 самолета, из них 4903 самолета - безвозвратные потери. С середины января командование ВВС было вынуждено докладывать, что потери авиации на Восточном фронте больше не могут восполняться. На 31 января 1942 года в распоряжении служб снабжения вообще больше не было ни одного резервного самолета, за исключением 17 самолетов войсковой разведки и 18 самолетов дальней разведки. Но и в последующие месяцы, несмотря на реорганизацию предприятий, авиационная промышленность не могла при достигнутом среднем уровне производительности удовлетворять запросы ВВС{371}.
Наступление войск Северо-Западного фронта, нанесших 9 января удар на стыке групп армий "Север" и "Центр" в направлении на Велиж и сумевших прорвать позиции немцев на фронте 100 км в районе Осташкова (16 января немцы оставили Андреаполь, а 21 января Торопец), было остановлено в районе Велижа быстро сосредоточенными здесь немецкими войсками.
Для обороны района Великие Луки, Велиж ОКХ использовало 83-ю пехотную дивизию, переброшенную с Запада, части 403-й охранной дивизии, два истребительных отряда и отдельные тыловые части под общим руководством штаба 59-го армейского корпуса. В начале февраля удалось дополнительно перебросить на этот участок 330-ю и 205-ю пехотные дивизии, а также еще два истребительных отряда.
4-я ударная армия, которая 22 января была подчинена Калининскому фронту, продвигалась по лесному массиву южнее Торопца очень медленно и не могла представлять серьезную опасность для немецких коммуникаций между Вязьмой и Смоленском. Наступательные операции 3-я и 4-я ударная армии в последние дни января вели без танков, в отрыве от главных сил фронта. Командование этих армий не располагало достаточными сведениями о противнике. До этого армиям пришлось пройти с боями по бездорожью около 250 км при температуре до - 40° и в условиях снежного покрова до 110 см. Не хватало продовольствия и боеприпасов. Поэтому ослабленным немецким войскам, которые были подчинены командованию 3-й танковой армии{350}, удалось наконец остановить наступление русских. 15 - 16 января 1942 года правофланговые объединения Западного фронта (1-я ударная, 20-я и 16-я армии) прорвали оборону немцев и тем самым нарушили планомерность отвода немецких 3-й и 4-й танковых армий на новые позиции. Когда возникла необходимость ввести в прорыв резервы, Сталин, обычно чересчур оптимистично оценивавший обстановку и считавший, что немецкие войска находятся при "последнем издыхании", приказал до 19 января снять с фронта 1-ю ударную армию и вывести ee в резерв Ставки в район Демянск, Старая Русса. Контрпредложения Жукова, доказывавшего, что в связи с этим полоса наступления 20-й армии увеличится вдвое и дальнейшее продвижение будет чрезвычайно затруднено, Сталин отверг. Учитывая развитие обстановки под Сухиничами, Жуков даже был вынужден 21 января снять часть сил 16-й армии и немедленно перебросить их на юг, чтобы отразить контрудар 2-й танковой армии{351}. Тем самым наступление правого фланга Западного фронта, после того как он продвинулся в январе на 40 - 50 км, вследствие нехватки сил было прекращено и остановлено перед новой зимней позицией немцев. Прорыв в направлении Сычевки, осуществленный в 50 км западнее, а также попытка установить связь с войсками 39-й и 29-й армий, находившимися под Ржевом и стремившимися отрезать северный фланг немецких войск, не удались{352}.
Более успешными оказались действия русских войск севернее Медыни. Чтобы облегчить 33-й армии прорыв в направлении Вязьмы, с 18 по 21 января под населенными пунктами Знаменка и Желанье были использованы 250-й воздушно-десантный полк и два батальона 201-й воздушно-десантной бригады, которые должны были сковать немецкие войска с тыла и соединиться с частями 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. 19 января Ставка приказала войскам 33-й армии прорываться в направлении на Вязьму и там соединиться с 1-м гвардейским и 11-м кавалерийским корпусами, а также с частями воздушно-десантных войск. 18 января соединения 33-й армии из района прорыва под Медынью продвинулись в направлении на Юхнов, подойдя к нему на расстояние 15 км. Попытки немецких 4-й общевойсковой и 4-й танковой армий остановить прорвавшегося противника путем контратак были осложнены тем, что русские уже находились в тылу запланированных для 4-й армии зимних позиций. Гитлер, не желавший дать разрешение на отвод войск далее запланированных позиций, приказал командующему 4-й армией явиться к нему для доклада{353}. По мнению фюрера, Кюблер не был тем человеком, который мог справиться с кризисом. Поэтому он решил, что Кюблер будет находиться "в распоряжении ОКХ, пока не восстановит своего здоровья", и назначил новым командующим армией командира 43-го армейского корпуса генерала пехоты Хейнрици{354}. Одновременно был сменен и начальник штаба 4-й армии. Бывшего начальника штаба армии полковника Блюментрита, который получил звание генерала и был назначен 18 января обер-квартирмейстером в штаб сухопутных сил, сменил полковник генерального штаба Юлиус фон Вернут. Хейнрици, несмотря на энергичные действия, не смог выполнить отданный ранее Гитлером приказ о соединении с 4-й танковой армией в районе Чанского завода{355}. Несмотря на неоднократные контратаки, немецким войскам 26 января не удалось соединиться и воспрепятствовать продвижению на запад сильных группировок противника. Так как ни Хейнрици, ни командующий 4-й танковой армией генерал Руоф не видели возможности восстановить прорванный противником фронт восточнее Юхнова, Клюге решился после тщательного обсуждения этого вопроса с командующими армий отвести 4-ю армию примерно на 15 - 20 км на запад и создать в районе Износки сплошной фронт обороны. Нанесение планировавшегося на 29 января контрудара в связи с погодными условиями и значительными трудностями перегруппировки сил было отложено до 3 февраля 1942 года. Хейнрици хотел сначала оставить Юхнов и отвести войска 4-й армии на рубеж Угры. Этому предложению Хейнрици соответствовало решение Клюге, который считал, что, если противник уже вышел значительными силами в тыл, целесообразно отвести всю 4-ю армию через Юхнов на Угру. Учитывая наличие противника в тылу, решение нужно было принять очень быстро. Но Гитлер решительно воспротивился этому. Хейнрици был вынужден лично отправиться в Юхнов для организации контрудара и вскоре смог доложить, что перекинут "мост" на север к 4-й танковой армии, достигнут большой успех.
И все же положение 4-й армии оставалось критическим. В результате ударов 1-го гвардейского кавалерийского корпуса в районе шоссейной дороги эта жизненная артерия 4-й армии, начиная с 13 января, почти ежедневно нарушалась. Движение по шоссе могло осуществляться только при усиленной охране. Ослабленные части 40-го танкового корпуса в течение двух недель отражали попытки генерала Белова нарушить пути подвоза 4-й армии. Все это очень беспокоило командование 4-й армии и ОКХ. Страх перед действиями партизан, парашютистов и прорвавшихся через фронт отрядов кавалерии все больше усиливался.
В журнале боевых действий 4-й армии 19 января 1942 года отмечалось: "Севернее лесничества Богородицкое создалась очень опасная обстановка из-за действий партизан и просочившихся в тыл подразделений русских регулярных войск. Противник продолжает выброску парашютистов. Строительные части и подразделения связи подверглись нападению и были разгромлены. Многие старосты казнены русскими".
Немецкие войска, которые должны были отражать удары русских одновременно с севера, востока и юга, чувствовали себя отрезанными от путей отхода, обеспечить которые можно было только вводом свежих сил. Но пополнения, несмотря на все обещания, поступали на фронт в совершенно недостаточном количестве. В то время как русским удалось к середине января пополнить свои войска 12 стрелковыми, одной кавалерийской дивизиями, пятью танковыми и пятью стрелковыми бригадами{356}, в группу армий "Центр" прибыли в качестве пополнения 83-я пехотная дивизия 3-й танковой армии, 211-я пехотная дивизия 2-й танковой армии, 216-я пехотная дивизия, собранная из частей 9-й и 4-й общевойсковых и 2-й танковой армий, а также 246-я пехотная дивизия 9-й армии. До конца марта группе армий "Центр" были подчинены еще 205, 208, 330, 331, 328 и 342-я пехотные дивизии{357}. Хейнрици докладывал командованию группы армий "Центр", что "все, от простых солдат до командиров дивизии, все время спрашивают, почему могущественная Германия не может поставить на фронт нужное количество пополнения".
По вопросу о пополнении Гальдер указывал, что для покрытия больших потребностей Восточного фронта в личном составе в распоряжении ОКХ имелось около 500 тыс. человек, считая возвратившихся в строй после излечения, переведенных из тыловых частей и подразделений на фронт и лиц, подлежавших призыву в связи с отменой брони. Гальдер при этом отмечал, что контингент призыва 1922 года, проходивших военное обучение, в основной своей массе предусмотрен как пополнение для проведения операций летом 1942 года.
К счастью для обороняющихся немецких войск, в это время иссякали силы и у русских. Командующий Западным фронтом был вынужден буквально выбивать у Ставки каждое противотанковое ружье, каждый пулемет, так как материальные резервы были израсходованы. Прежде всего не хватало боеприпасов. Жуков подсчитал, что он получил в январе для своих войск только 44% необходимого количества боеприпасов для артиллерии, только 2 % - для 50-мм минометов и 36% - для 120-мм минометов{358}. Реактивная артиллерия в связи с отсутствием боеприпасов была вообще снята с фронта.
При таком положении войска, конечно, не обладали большой ударной силой. В ночь с 25 на 26 января Белову наконец удалось прорваться главными силами кавалерийского корпуса через шоссе в долину рек Попольта и Рессета, но его войска понесли очень большие потери. Из 28 тыс. человек, с которыми корпус начинал бой за шоссейную дорогу, к 7 февраля осталось только 6 тыс. человек, в том числе до 1500 раненых{359}. Естественно, прорыв на Вязьму такими силами не мог быть осуществлен. До конца января трем стрелковым дивизиям 33-й армии (113, 160 и 338-й) удалось в районе Износки прорваться па запад, но немецкое командование сумело создать оборону под Вязьмой и отразить удары русских. Наступавший на Вязьму с севера 11-й кавалерийский корпус Калининского фронта 26 января достиг шоссейной дороги западнее Вязьмы, но контрудары 5-й танковой и 208-й пехотной дивизий вынудили его отступить и перейти северо-восточнее Москвы к обороне. Попытки Сталина активизировать наступательные действия путем сосредоточения руководства всеми операциями западнее Москвы в руках Жукова{360} не увенчались успехом. В конце января 1942 года вследствие недостатка сил русское контрнаступление также выдохлось, как и немецкое наступление 5 декабря 1941 года{361}. После того как 4-й общевойсковой и 4-й танковой армиям удалось 3 февраля отрезать прорвавшиеся к Вязьме три дивизии 33-й армии и создать новый стабильный фронт, прорвавшиеся в тыл немцев советские войска оперативной угрозы уже не представляли.
Раздел II.
Последствия военного и психологического характера
1. Состояние восточной армии в конце января 1942 года
Таким образом, в последние дни января и первые дни февраля удалось создать новый фронт группы армий "Центр", который держался и в последующие месяцы. Однако сильного наступления он бы не выдержал, так как немецкие войска, подобно своему русскому противнику, были на пределе сил. 31 января Хейнрици доносил, что его соединения "перенапряжены и душевно истощены. У солдат и офицеров отмечаются нервные припадки. В батальонах осталось примерно по два офицера, 12 унтер-офицеров, 60 солдат, по пять пулеметов и два тяжелых пулемета. Пополнение недостаточно обучено, маршевые батальоны должной помощи не оказывают. Врачи отмечают у солдат как общее явление повышенную нервозность и апатию".
В отчете майора Ёмихина, который с 9 по 24 февраля 1942 года был прикомандирован главнокомандованием сухопутных сил к 4-й армии с целью выявления настроений на фронте, констатировалось, что моральный дух в войсках начал укрепляться только с середины февраля, когда ослабли наступательные действия русских. "После всего того, что пришлось пережить нашим войскам, вызывают удивление их бодрое настроение и выдержка. Моральная подавленность, связанная с отходом, преодолена... Боевой дух поддерживается только надеждами на замену фронтовых частей, предоставление отпусков и весеннее наступление. Солдаты и младшие офицеры связывают с этим наступлением надежду на поворот в своей судьбе. Снова начнется движение вперед, снова наступит доброе летнее время... Оценивая эти отчеты о настроениях на фронте, следует учитывать, что солдат, если с ним заговаривает начальник, старается показать себя с лучшей стороны, а тем более когда он узнает, что этот начальник из очень высокой инстанции".
Но если в войсках настроение улучшилось, то положение в оперативных штабах, начиная от дивизии и выше, было совершенно другим. "В настроении командиров соединений чувствуется глубокая горечь по поводу происшедшего и большая тревога за будущее, то есть за ближайшее развитие событий. Наряду с бесконечными нареканиями по поводу организации снабжения, и главным образом зимним обмундированием, многие высказывают мнение, что "зимой катастрофы можно было бы избежать, если бы к нам прислушивались. Мы предупреждали, как только могли. Нас никто не слушает, наши доклады не читаются, а если и читаются, то не принимаются всерьез. Никто не желает знать правды..."
Другой без конца повторяющийся упрек сводится к следующему: решение отвести войска слишком запоздало. "Мы знаем средства обороны, но у нас связаны руки, Самостоятельных решении мы принимать не вправе. Выполнение общего приказа о безоговорочном удержании позиций, объявленного войскам в торжественной обстановке, а через несколько часов опрокинутого под напором событий, приводит лишь к тому, что вместо планомерного отхода происходит отступление войск, теснимых противником. Вследствие этого возникают тяжелые, невосполнимые потери в людях и технике".
Среди отдельных офицеров группы армий "Центр" на основе каждодневных фронтовых наблюдений сложилось убеждение, что необходимо поднять голос протеста против руководства Гитлером армией, ибо он своими действиями доказал, что ведет Германию к катастрофе.
Потери, понесенные в зимние месяцы, были невосполнимы. И если Гитлер находил их не очень серьезными, то ОКХ вынуждено было после окончания зимней кампании весной 1942 года констатировать, что "большие потери в людях и технике, понесенные в ходе прошлых боев на Восточном фронте ... могли быть покрыты за счет пополнений из Германии только частично".
Гитлер заявил 28 января 1942 года: "Если эта война обойдется нам в четверть миллиона убитых и 100 тыс. инвалидов, мы восполним потери благодаря значительному увеличению рождаемости". И еще: "Если прольется кровь, то я не буду мешать, так как настоящее мировое господство... может основываться только на собственной крови".
Несмотря на все предпринимаемые усилия, нельзя было избежать того, что подвижность дивизий значительно сократилась, а это вело к снижению боеспособности войск. В действительности людские и материальные потери немецкой армии на Восточном фронте, в особенности группы армий "Центр", были настолько велики, что все попытки в достаточной мере восполнить их оставались безрезультатными{362}.
Хотя людские потери немецких соединений в России за декабрь составили 77857 человек{363} и за январь - 87 082 человека и были по сравнению с прежними потерями за месяц незначительными, но, учитывая, что пополнение в людях могло осуществляться только за счет сельского хозяйства, торговли и промышленности, их последствия оказались тяжелее, чем последствия потерь в начале кампании. Потери немецкой сухопутной армии на Восточном фронте составили к 31 января 1942 года 917 985 человек, в том числе 28 935 офицеров. В одной только группе армий "Центр" некомплект составил 381,5 тыс. человек. Потери ВВС на Восточном фронте на это время насчитывали 18 098 человек. Несмотря на усилившуюся переброску подкреплений в последующие месяцы, все же не удалось даже приблизительно восполнить потери в численном составе немецкой армии на Восточном фронте. В одном документе ОКБ "О боеспособности вооруженных сил весной 1942 года" отмечалось, что полное восполнение зимних потерь невозможно. К 1 мая 1942 года в немецкой армии на Восточном фронте все еще существовал некомплект 625 тыс. человек. Соединения группы армий "Юг" располагали всего лишь 50%, а группы "Север" и "Центр" - только 35% своего первоначального состава{364}.
В период с 22 февраля по 1 мая 1942 года сухопутные войска на Восточном фронте получили пополнение 1 млн. человек за счет промышленности. Чтобы восполнить большой некомплект, Кейтель вынужден был 31 марта 1942 года отдать приказ о том, что на время войны добровольцы по достижении 17 лет могут призываться в вермахт или войска СС без согласия родителей.
Резервов больше не было{365}. Имеющиеся людские ресурсы могли использоваться только для пополнения группы армий "Юг", которая в 1942 году должна была принять на себя основную тяжесть боевых действий. Об изъятии рабочих из промышленности и передаче их вооруженным силам не могло быть и речи, так как это привело бы немецкую промышленность к катастрофе. В одной только военной промышленности общая потребность в рабочей силе составляла до июля 1942 года 1,4 млн. человек, а значит, 900 тыс. человек не хватало.
Тяжело сказались также материально-технические потери, которые в зимние месяцы, во время отступления немецких соединений, сильно возросли. Особенно большие потери в начале русского контрнаступления немцы понесли в танках: с 1 по 20 декабря - 242 машины.
С 1 по 10 января 1942 года в результате прорывов фронта русскими соединениями немцы потеряли еще 242 танка. В общей сложности немецкая армия на Восточном фронте потеряла в декабре и январе 947 танков и штурмовых орудий. Таким образом, общие потери с начала восточной кампании по 31 января 1942 года возросли до 4241 танка и штурмового орудия, новые же поступления составили всего лишь 873 танка. В 16 танковых дивизиях, действовавших в России, по состоянию на 30 марта 1942 года оставалось всего только 140 годных для использования в бою танков.
С июля 1941 года по 31 января 1942-го было произведено 2842 танка и штурмовых орудия{366}. Требовалось ежемесячно производить 600, а весной 1942 года даже 800 танков, но эти цифры не были достигнуты. Ежемесячное производство танков в 1942 году составило: в январе - 320, в феврале - 377, в марте - 330, в апреле - 363, в мае - 408, в июне - 369, в июле 339{367}.
Наивысших показателей немецкая военная промышленность достигла в декабре, произведя 720 танков, штурмовых и самоходных орудий.
Большие потери Восточная армия понесла также в автотранспорте, что сильно ограничило ее подвижность. За первые двадцать дней декабря вышли из строя 2794 мотоцикла, 2254 легковые автомашины и 4327 грузовых. В тяжелых боях, происходивших в первые десять дней января, было потеряно еще 1557 мотоциклов, 1380 легковых автомашин и 2292 грузовые. В конце января 1942 года потери мотопарка составили 101 529 машин, из них 42 851 мотоцикл, 28 942 легковые автомашины и 41 135 грузовых. Помимо этого имели место потери общевойскового имущества в количестве 4088 повозок. Во время боев при отходе войск чрезвычайно увеличились потери в лошадях, которые составили на 31 декабря 1942 года 207 943, включая убитых, больных и непригодных больше к боевому использованию. Потери в автомашинах и конном парке сильно отразились на подвижности войск в 1942 году. В связи с тем что потери в мотопарке не удалось восполнить даже в минимальной степени, пришлось сократить нормы обеспечения автомашинами не только в пехотных дивизиях, но и в моторизованных войсках РГК и даже в подвижных соединениях.
Чтобы в предстоящих операциях обеспечить хотя бы 85% первоначальной мобильности группы армий "Юг", пришлось демоторизовать все соединения групп армий "Юг" и "Север". По этой причине обе группы армий могли вести более или менее крупные операции только вблизи железных дорог с большой пропускной способностью.
Таким образом, обе группы армий были ограничены в своих оперативных действиях, а пополненные соединения группы армий "Юг" ввиду недостатка подвижных средств также были малоспособны, а частью своих пехотных дивизий и вовсе неспособны вести крупные наступательные операции{368}. Кроме того, службы снабжения, которые уже в 1942 году не оправдали возлагаемых на них надежд, испытывали большие трудности в своей деятельности, несмотря на сосредоточение колонн при армиях. В связи с "демоторизацией" соединений больший вес приобрело использование конского состава, но так как лошадей не хватало, то боеспособность соединений значительно ослабла, особенно артиллерии на конной тяге в группах армий "Центр" и "Север". Но из-за больших потерь в оружии и технике пострадала не только подвижность войск на Восточном фронте, но и их боеспособность.
По сравнению с предыдущими месяцами потери в ручном огнестрельном оружии и пулеметах в декабре увеличились примерно вдвое, а в тяжелом пехотном оружии и орудиях втрое. И хотя в начале 1942 года потери снизились, все же в середине января главнокомандование сухопутных сил вынуждено было констатировать, что потери, в особенности тяжелого пехотного оружия и артиллерийских орудий, не могли быть восполнены, так как командующий армией резерва не располагает в настоящее время необходимыми для пополнения резервами{369}.
Это особенно сказалось на группе армий "Центр", тем более что даже имеющееся в наличии легкое оружие не могло быть своевременно доставлено на фронт, ввиду того что система снабжения в январе была сильно нарушена. В оперативной сводке от 5 февраля 1942 года говорилось: "Потери в оружии, понесенные в январе, в настоящее время не могут быть восполнены. Оружие взамен потерянного в декабре не доставлено в войска в связи со сложным положением на транспорте. В настоящее время 18 эшелонов с вооружением и техникой находятся в готовности к отправке на фронт".
Общие потери в оружии на 31 января 1942 года составили: винтовок - 66 432, 37-мм противотанковых пушек- 3 787, 50-мм противотанковых пушек - 475, пулеметов- 24 247, легких минометов - 3 572, тяжелых минометов - 2 318, полевых гаубиц легких - 1 300, тяжелых - 642, пехотных орудий легких 1067, тяжелых - 352. Такие большие потери привели к тому, что в группе армий "Юг" лишь с трудом удалось весной 1942 года произвести пополнение оружием и техникой. Но требования всей армии, действовавшей на Восточном фронте, удовлетворить было невозможно. Так, 30 % артиллерийских частей не могли быть полностью оснащены в соответствии с положенными нормами. Производство минометов, пехотных орудий, а также легких и тяжелых гаубиц отставало от фронтового потребления, в результате чего запасы этих видов оружия в 1942 году также сократились.
В отчете о боевом состоянии всех находящихся на Востоке дивизий на 30 марта 1942 года ОКХ отмечало, что из 162 введенных в действие на Восточном фронте дивизий только восемь дивизий были полностью готовы к боевому использованию в предстоящих наступательных операциях, три дивизии нуждались в краткосрочном отдыхе и пополнении, 47 дивизий были ограниченно годны для наступательных действий, а основная масса дивизий могла быть использована самое большее для выполнения оборонительных задач{370}.
Потери ВВС на Восточном фронте составили в декабре 1941 года 351 самолет, в январе 1942 года 378 самолетов, а в конце января общее их число достигло 6894 самолета, из них 4903 самолета - безвозвратные потери. С середины января командование ВВС было вынуждено докладывать, что потери авиации на Восточном фронте больше не могут восполняться. На 31 января 1942 года в распоряжении служб снабжения вообще больше не было ни одного резервного самолета, за исключением 17 самолетов войсковой разведки и 18 самолетов дальней разведки. Но и в последующие месяцы, несмотря на реорганизацию предприятий, авиационная промышленность не могла при достигнутом среднем уровне производительности удовлетворять запросы ВВС{371}.