Страница:
Через пару секунд до меня дошло, что от тренировок у сэнсея я уворачивался бы под любым предлогом: начиная с головной боли и до колик в животе. К тренажёрам меня бы пришлось гнать палкой. А от лёгких путешествий за границу могла развиться жуткая мания величия, неизлечимая уже в любом возрасте. Вот сейчас…
Тут я вспонил «блоху времени» и дискретных старцев. Мне пока старость не грозит. Что если сделать наоборот, получить резерв времени? Пусть «завтра» будет не днём через неделю или через месяц, а одним и тем же завтрашним днём. Если сегодня — третье июня 1989 года, то завтра четвёртое. А если сегодня — четвёртое, то «завтра» — опять четвёртое. И так — хоть месяц, хоть два. А за это «бесконечное» четвёртое число я постараюсь подготовиться. Что значат в моём возрасте пара лишних месяцев?
Оцепенение как рукой сняло. Я «заказал» новую кучу каталогов. С их помощью «заказал» учебные видеокассеты по карате и культуризму, хотя и слышал когда-то, что одно с другим не очень согласуется. Ещё пара часов ушла на оборудование залов тренажёрами. Как выглядит тир, я уже знал после путешествия с отцом.
Подобно примерному ученику второго класса, я составил аккуратный распорядок дня. В него входили общефизическая подготовка, карате, стрельба. Не забыт был и отдых, совмещённый с просмотром фильмов без перевода. В сочетании с занятиями по самоучителю я мог рассчитывать на овладение английским языком.
Первые дни прошли прекрасно. Утром я выскакивал на улицу, покупал (для контроля) уже надоевшие «Известия» за четвёртое июня, возвращался домой и работал, работал, работал. Конечно, карате без партнёров — это не совсем то, что надо, но я со всех сторон окружил себя зеркалами и старался изо всех сил.
Скоро покупать газеты надоело, и я перестал. От ударов по макиварам на руках и ногах появились мозоли, а боль в мышцах, возникшая в первый же день, то ли прошла, то ли стала привычной. Но энтузиазм иссяк. Хотелось вернуться к нормальному человеческому существованию. В конце концов, ещё никому не удавалось стать суперменом за два месяца. Разве что в сказке. Ну а Дом — не сказочное явление?
Моё трудолюбие немного восстановилось после просмотра фильма с Арнольдом Шварценеггером. Он играл легендарного Конана, и Конан показался мне ближе к Кононову, чем загадочные древнееврейские коэны… Что-то в этом есть.
После лицезрения кинотезки я долго и грустно изучал в зеркале свою мускулатуру, но особых сдвигов не увидел. Да и рост 172 см был явно не суперменский. Но однажды в голову пришла дерзкая мысль: а что если смотреть в зеркало раз в день, каждый раз подходя к нему с готовностью увидеть себя подросшим на сантиметр. Деления будут пусть хоть на самом зеркале. Я попробовал, и чудо произошло. За два дня удалось подрасти на два сантиметра. Да, возможности Дома были невероятны и безграничны. По-моему, сами жильцы не знали о многих из них.
Постепенно подрастая (сантиметров до ста восьмидесяти пяти), я сообразил, что так же можно нарастить и мускулатуру. Конечно, не до уровня Шварценеггера, но всё же… Возник соблазн отказаться от нудной работы на тренажёрах. Я решил проявить честность пополам с осторожностью (выросшие за счёт зеркала мышцы могли оказаться бессильными). Однако добровольная ссылка, благодаря удачному стечению обстоятельств, был сокращена до месяца.
Через тридцать дней по моему календарю, но пятого июня по традиционному, я вышел «в свет». Подросший на тринадцать сантиметров, потяжелевший за счёт мышц на двадцать килограмм, с твёрдыми, как доски, ладонями. Ноги, привыкшие к ходьбе босиком, чувствовали себя в кроссовках не очень уютно. Мир не заметил, что мне удалось растянуть время как самую эластичную резину. Во всяком случае, в «Известиях» за пятое июня 1989 года об этом ничего не было.
Вернувшись домой, я на кухне встретил мать. Она шарахнулась в сторону, словно увидела привидение.
— Мама, что с тобой?
— А с тобой что? Тебя словно раздуло!
— Да не волнуйся, мам. Я просто чуть-чуть позанимался гантелями и немного подрос.
— За одну ночь!? — в глазах матери появились слезы, на удивление обильные. — Боже мой, боже! Как вы мне надоели со своими фокусами! Отец твой исчезает, как камень под воду. А в последнее время, ещё и прощаться начал, словно он на фронт отправляется. Ты не успел из армии вернуться — тело поменял. Да я о таком даже и не слышала! Боже, что ты сделал, сынок?
— Ну, мама, зачем плакать? Все нормально. Когда я хилый рос, ты не плакала. Не менял я тело, просто потренировался, а Дом мне немного помог.
— Чтоб вы провалились со своим Домом!
— Ну зачем так грубо, мам? Хочешь, я завтрак приготовлю?
Я «заказал» роскошный завтрак и бутылку хорошего вина к нему. За едой мы непринуждённо побеседовали. Хотя глаза у мамы и оставались «на мокром месте», она постепенно начала привыкать к моему новому облику.
Удачно получилось, подумал я, что меня угораздило «накачаться» сразу же после возвращения со службы. Кроме матери с отцом удивляться некому, а уж с отцом я разберусь. Больше ведь у меня никого нет?
Стоп! Вот придурок! За месяц все позабыл. Сегодня же пятое число, Наташка сдаёт экзамен по экономике, и в двенадцать мы с ней встречаемся на «Площади Восстания». Чуть-чуть не забыл! Часы показывали половину двенадцатого.
Большую часть оставшегося времени заняли мысли об одежде. Дело отнюдь не в пижонстве. Хоть я и был горд новым ростом и мышцами, но шокировать Наташу не хотелось. Для маскировки роста я выбрал мокасины на тончайшей подошве, а увеличившийся объём спрятал под мешковатой до невозможности пятнистой курткой «а ля десантура». Может, зря стараюсь, и против женской наблюдательности любая маскировка бесполезна?
Как и полагается женщине, Наташа опоздала на десять минут. Ещё несколько минут я ждал, когда она меня обнаружит среди толпы людей, ожидающих встречи в том же месте. Взгляд Наташи несколько раз равнодушно скользил по мне, в первый раз, правда, ненадолго задержавшись. Наконец, ожидание надоело.
— Натали! Уже забыла, как я выгляжу? И это за два дня?
— Это ещё что за дела? Тоже мне, шутники выискались. Ты — Сережкин брат? То-то я смотрю физиономия больно знакомая, чуть не подошла.
— Какой брат? — я растерялся. — Точно, забыла! Это же я, Сергей.
— Да не ври ты. Может, не родной брат, а двоюродный. Или племянник. Или приятель, хоть и похожий. Люди же не растут за два дня до двух метром, как огурцы.
— Какие огурцы? Ты что, свихнулась? Какие два метра!? Да во мне — метр восемьдесят пять.
— Вообще-то похож. Особенно, когда возмущаешься. Но все равно не верю.
— Хочешь, докажу? Расскажу, что и как у нас было там… тогда… Жаль, родинок у тебя на теле нет, а то бы вспомнил.
— Тоже мне, доказатель. Вы же, мужики, хуже баб треплетесь. Рассказал тебе Серёжка все с подробностями, вот ты и доволен. И меня передал, как эстафетную палочку. Может, вас — пять близнецов и все у вас общее. А доказательства у всех одни. Кстати, на Мишке Рябинине какого цвета рубашка была?
— Во первых, на Гришке. Во-вторых, не рубашка, а футболка. Жёлтая с нарисованными мужиками в шлемах. Не помню, то ли они мотогонщики, то ли игроки в американской футбол.
— В самом деле. — Наташка подошла и прижалась ко мне, — Господи, да ты ещё и твёрдый какой-то стал! Ничего не понимаю. Вроде ты, а вроде и не ты.
— Знаешь, Наташенька, после того случая в лесочке, с насильниками этим чёртовыми, муторно мне как-то на душе стало. Мало ли что ещё в жизни может приключиться, а я и ростом не вышел и сил не так уж много.
— Ну уж!
— Да-да. Что греха таить. Вот я и решил культуризмом подзаняться, порастягиваться на тренажёрах…
— Никогда не слышала, чтобы за два дня люди так вырастали.
— А тут, понимаешь, — врать так врать, подумал я, — мне удалось препараты специальные достать. Стероидами называются. Вот они мне и помогли. Что поделаешь, двадцатый век. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.» Никогда не поверишь, сколько я за эти два дня мяса съел!
— Стервоиды, — со странной интонацией сказала Наташа. — Слышала я, что они вредные. Вроде бы, импотенция от них?
— А вот это можно проверить, — засмеялся я. — Слушай, и не надоело нам стоять? Мне опять голодно.
— Тебе мясо, — сказала Наташа, — а мне витамины нужны. Пойдём на рынок.
— Предварительно запасшись деньгами, я потряс Наташу своей щедростью. Нежнейшие персики, гигантские ярко-красные помидоры, умопомрачительно ранние сливы, черешня — все это я покупал не глядя на цену и в таком количестве, словно поставил перед нами с Наташей задачу наверняка объестся. Конечно, Дом мог дать мне и не такое, но сейчас меня больше интересовал сам акт купли-продажи. Если бы Наташа догадывалась, что деньги для меня — это цветные бумажки, которых сколько душе угодно лежит в ящике стола!
Я познакомил Наташу с мамой (та рисовала), но обедали мы вдвоём у меня в комнате. Не обошлось без «изготовленных» Домом блюд. Обед прошёл отлично, и дальше было не хуже. Наташины опасения насчёт «стервоидов» оказались абсолютно беспочвенными.
Вдоволь налюбовавшись моим свежеиспечённым атлетическим сложением, Наташа заявила, что я совершенно напрасно так рисковал здоровьем. Мол, ситуации, вроде той, в лесочке, встречаются раз или два в жизни, а в остальных случаях мускулатура практически бесполезна. Главная преступность сейчас в руках мафии, а с ней никакой богатырь не справится.
Я возразил. Наташа начала сердиться.
— Недаром говорят, что в каждом мужике живёт ребёнок. А в тебе — сплошное ребячество. Насмотрелся по видику фильмов, где Шварценеггер какой-нибудь или Чак Норрис в одиночку целые банды уничтожают, и возомнил себя таким же. Да ты и с нашей мафией не справишься, даже с такой, что послабей.
— Справлюсь!
— Трепло. Надул бицепсы и доволен. Мне показалось, что ты жизнь более или менее знаешь, даже деньги зарабатывать можешь. А теперь вижу — маменькин сынок или папенькин.
— Папенькины сынки в коммуналках не живут.
— Не знаю, что это за коммуналка такая, где соседей нет. Может, вся эта квартира ваша?
Я абсолютно не мог понять, почему Наташа так завелась. Только что была такая умиротворённая… Далась ей эта мафия! Газет начиталась, точно.
— Слышь, Натали, тебя обидел кто? Ты только скажи, я их мигом.
— Эх, герой, герой… Тебя как муху прихлопнут.
Тут пришла очередь обижаться мне. В гробу я видел все эти доморощенные мафии! Но когда Наташа рассказала о своей знакомой, я только присвистнул.
Девчонка, бывшая когда-то и хорошей, и порядочной, и т.д., и т. п., влюбилась в нехорошего парня, который втянул её в занятие самой древней женской профессией. Обнаружилась великолепно отлаженная система, действующая с помощью некоторых таксистов, основных поставщиков клиентов. Большую часть денег забирал бывший возлюбленный. Он же грозил всякими карами, до смерти включительно, если будет проявлено непослушание.
— В милицию обращаться бесполезно, — завершила рассказ Наташа, — там все куплено и схвачено, этот Валера предупредил. А даже если какой лось здоровый, вроде тебя, вмешается, то выследят и накажут и его, и Ирку.
"Не люблю сутенёров, — подумал я. — Первый раз слышу о них в реальной жизни, но уже не люблю. А ещё… Какими крутыми не видели бы себя эти парни, перед более сильной мафией они спасуют. Перед ОЧЕНЬ сильной мафией. До срока, установленного отцом, у меня имелась ещё пара дней. Думаю, совсем не вредно будет размяться. И развлечься.
— Поговори со своей Иркой, — сказал я. — У меня есть очень хороший способ. 100% гарантии. У Валерки при виде её желудок от страха портиться будет. Даю день на размышление.
6. Игра с мафией, игра в мафию.
Тут я вспонил «блоху времени» и дискретных старцев. Мне пока старость не грозит. Что если сделать наоборот, получить резерв времени? Пусть «завтра» будет не днём через неделю или через месяц, а одним и тем же завтрашним днём. Если сегодня — третье июня 1989 года, то завтра четвёртое. А если сегодня — четвёртое, то «завтра» — опять четвёртое. И так — хоть месяц, хоть два. А за это «бесконечное» четвёртое число я постараюсь подготовиться. Что значат в моём возрасте пара лишних месяцев?
Оцепенение как рукой сняло. Я «заказал» новую кучу каталогов. С их помощью «заказал» учебные видеокассеты по карате и культуризму, хотя и слышал когда-то, что одно с другим не очень согласуется. Ещё пара часов ушла на оборудование залов тренажёрами. Как выглядит тир, я уже знал после путешествия с отцом.
Подобно примерному ученику второго класса, я составил аккуратный распорядок дня. В него входили общефизическая подготовка, карате, стрельба. Не забыт был и отдых, совмещённый с просмотром фильмов без перевода. В сочетании с занятиями по самоучителю я мог рассчитывать на овладение английским языком.
Первые дни прошли прекрасно. Утром я выскакивал на улицу, покупал (для контроля) уже надоевшие «Известия» за четвёртое июня, возвращался домой и работал, работал, работал. Конечно, карате без партнёров — это не совсем то, что надо, но я со всех сторон окружил себя зеркалами и старался изо всех сил.
Скоро покупать газеты надоело, и я перестал. От ударов по макиварам на руках и ногах появились мозоли, а боль в мышцах, возникшая в первый же день, то ли прошла, то ли стала привычной. Но энтузиазм иссяк. Хотелось вернуться к нормальному человеческому существованию. В конце концов, ещё никому не удавалось стать суперменом за два месяца. Разве что в сказке. Ну а Дом — не сказочное явление?
Моё трудолюбие немного восстановилось после просмотра фильма с Арнольдом Шварценеггером. Он играл легендарного Конана, и Конан показался мне ближе к Кононову, чем загадочные древнееврейские коэны… Что-то в этом есть.
После лицезрения кинотезки я долго и грустно изучал в зеркале свою мускулатуру, но особых сдвигов не увидел. Да и рост 172 см был явно не суперменский. Но однажды в голову пришла дерзкая мысль: а что если смотреть в зеркало раз в день, каждый раз подходя к нему с готовностью увидеть себя подросшим на сантиметр. Деления будут пусть хоть на самом зеркале. Я попробовал, и чудо произошло. За два дня удалось подрасти на два сантиметра. Да, возможности Дома были невероятны и безграничны. По-моему, сами жильцы не знали о многих из них.
Постепенно подрастая (сантиметров до ста восьмидесяти пяти), я сообразил, что так же можно нарастить и мускулатуру. Конечно, не до уровня Шварценеггера, но всё же… Возник соблазн отказаться от нудной работы на тренажёрах. Я решил проявить честность пополам с осторожностью (выросшие за счёт зеркала мышцы могли оказаться бессильными). Однако добровольная ссылка, благодаря удачному стечению обстоятельств, был сокращена до месяца.
Через тридцать дней по моему календарю, но пятого июня по традиционному, я вышел «в свет». Подросший на тринадцать сантиметров, потяжелевший за счёт мышц на двадцать килограмм, с твёрдыми, как доски, ладонями. Ноги, привыкшие к ходьбе босиком, чувствовали себя в кроссовках не очень уютно. Мир не заметил, что мне удалось растянуть время как самую эластичную резину. Во всяком случае, в «Известиях» за пятое июня 1989 года об этом ничего не было.
Вернувшись домой, я на кухне встретил мать. Она шарахнулась в сторону, словно увидела привидение.
— Мама, что с тобой?
— А с тобой что? Тебя словно раздуло!
— Да не волнуйся, мам. Я просто чуть-чуть позанимался гантелями и немного подрос.
— За одну ночь!? — в глазах матери появились слезы, на удивление обильные. — Боже мой, боже! Как вы мне надоели со своими фокусами! Отец твой исчезает, как камень под воду. А в последнее время, ещё и прощаться начал, словно он на фронт отправляется. Ты не успел из армии вернуться — тело поменял. Да я о таком даже и не слышала! Боже, что ты сделал, сынок?
— Ну, мама, зачем плакать? Все нормально. Когда я хилый рос, ты не плакала. Не менял я тело, просто потренировался, а Дом мне немного помог.
— Чтоб вы провалились со своим Домом!
— Ну зачем так грубо, мам? Хочешь, я завтрак приготовлю?
Я «заказал» роскошный завтрак и бутылку хорошего вина к нему. За едой мы непринуждённо побеседовали. Хотя глаза у мамы и оставались «на мокром месте», она постепенно начала привыкать к моему новому облику.
Удачно получилось, подумал я, что меня угораздило «накачаться» сразу же после возвращения со службы. Кроме матери с отцом удивляться некому, а уж с отцом я разберусь. Больше ведь у меня никого нет?
Стоп! Вот придурок! За месяц все позабыл. Сегодня же пятое число, Наташка сдаёт экзамен по экономике, и в двенадцать мы с ней встречаемся на «Площади Восстания». Чуть-чуть не забыл! Часы показывали половину двенадцатого.
Большую часть оставшегося времени заняли мысли об одежде. Дело отнюдь не в пижонстве. Хоть я и был горд новым ростом и мышцами, но шокировать Наташу не хотелось. Для маскировки роста я выбрал мокасины на тончайшей подошве, а увеличившийся объём спрятал под мешковатой до невозможности пятнистой курткой «а ля десантура». Может, зря стараюсь, и против женской наблюдательности любая маскировка бесполезна?
Как и полагается женщине, Наташа опоздала на десять минут. Ещё несколько минут я ждал, когда она меня обнаружит среди толпы людей, ожидающих встречи в том же месте. Взгляд Наташи несколько раз равнодушно скользил по мне, в первый раз, правда, ненадолго задержавшись. Наконец, ожидание надоело.
— Натали! Уже забыла, как я выгляжу? И это за два дня?
— Это ещё что за дела? Тоже мне, шутники выискались. Ты — Сережкин брат? То-то я смотрю физиономия больно знакомая, чуть не подошла.
— Какой брат? — я растерялся. — Точно, забыла! Это же я, Сергей.
— Да не ври ты. Может, не родной брат, а двоюродный. Или племянник. Или приятель, хоть и похожий. Люди же не растут за два дня до двух метром, как огурцы.
— Какие огурцы? Ты что, свихнулась? Какие два метра!? Да во мне — метр восемьдесят пять.
— Вообще-то похож. Особенно, когда возмущаешься. Но все равно не верю.
— Хочешь, докажу? Расскажу, что и как у нас было там… тогда… Жаль, родинок у тебя на теле нет, а то бы вспомнил.
— Тоже мне, доказатель. Вы же, мужики, хуже баб треплетесь. Рассказал тебе Серёжка все с подробностями, вот ты и доволен. И меня передал, как эстафетную палочку. Может, вас — пять близнецов и все у вас общее. А доказательства у всех одни. Кстати, на Мишке Рябинине какого цвета рубашка была?
— Во первых, на Гришке. Во-вторых, не рубашка, а футболка. Жёлтая с нарисованными мужиками в шлемах. Не помню, то ли они мотогонщики, то ли игроки в американской футбол.
— В самом деле. — Наташка подошла и прижалась ко мне, — Господи, да ты ещё и твёрдый какой-то стал! Ничего не понимаю. Вроде ты, а вроде и не ты.
— Знаешь, Наташенька, после того случая в лесочке, с насильниками этим чёртовыми, муторно мне как-то на душе стало. Мало ли что ещё в жизни может приключиться, а я и ростом не вышел и сил не так уж много.
— Ну уж!
— Да-да. Что греха таить. Вот я и решил культуризмом подзаняться, порастягиваться на тренажёрах…
— Никогда не слышала, чтобы за два дня люди так вырастали.
— А тут, понимаешь, — врать так врать, подумал я, — мне удалось препараты специальные достать. Стероидами называются. Вот они мне и помогли. Что поделаешь, двадцатый век. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.» Никогда не поверишь, сколько я за эти два дня мяса съел!
— Стервоиды, — со странной интонацией сказала Наташа. — Слышала я, что они вредные. Вроде бы, импотенция от них?
— А вот это можно проверить, — засмеялся я. — Слушай, и не надоело нам стоять? Мне опять голодно.
— Тебе мясо, — сказала Наташа, — а мне витамины нужны. Пойдём на рынок.
— Предварительно запасшись деньгами, я потряс Наташу своей щедростью. Нежнейшие персики, гигантские ярко-красные помидоры, умопомрачительно ранние сливы, черешня — все это я покупал не глядя на цену и в таком количестве, словно поставил перед нами с Наташей задачу наверняка объестся. Конечно, Дом мог дать мне и не такое, но сейчас меня больше интересовал сам акт купли-продажи. Если бы Наташа догадывалась, что деньги для меня — это цветные бумажки, которых сколько душе угодно лежит в ящике стола!
Я познакомил Наташу с мамой (та рисовала), но обедали мы вдвоём у меня в комнате. Не обошлось без «изготовленных» Домом блюд. Обед прошёл отлично, и дальше было не хуже. Наташины опасения насчёт «стервоидов» оказались абсолютно беспочвенными.
Вдоволь налюбовавшись моим свежеиспечённым атлетическим сложением, Наташа заявила, что я совершенно напрасно так рисковал здоровьем. Мол, ситуации, вроде той, в лесочке, встречаются раз или два в жизни, а в остальных случаях мускулатура практически бесполезна. Главная преступность сейчас в руках мафии, а с ней никакой богатырь не справится.
Я возразил. Наташа начала сердиться.
— Недаром говорят, что в каждом мужике живёт ребёнок. А в тебе — сплошное ребячество. Насмотрелся по видику фильмов, где Шварценеггер какой-нибудь или Чак Норрис в одиночку целые банды уничтожают, и возомнил себя таким же. Да ты и с нашей мафией не справишься, даже с такой, что послабей.
— Справлюсь!
— Трепло. Надул бицепсы и доволен. Мне показалось, что ты жизнь более или менее знаешь, даже деньги зарабатывать можешь. А теперь вижу — маменькин сынок или папенькин.
— Папенькины сынки в коммуналках не живут.
— Не знаю, что это за коммуналка такая, где соседей нет. Может, вся эта квартира ваша?
Я абсолютно не мог понять, почему Наташа так завелась. Только что была такая умиротворённая… Далась ей эта мафия! Газет начиталась, точно.
— Слышь, Натали, тебя обидел кто? Ты только скажи, я их мигом.
— Эх, герой, герой… Тебя как муху прихлопнут.
Тут пришла очередь обижаться мне. В гробу я видел все эти доморощенные мафии! Но когда Наташа рассказала о своей знакомой, я только присвистнул.
Девчонка, бывшая когда-то и хорошей, и порядочной, и т.д., и т. п., влюбилась в нехорошего парня, который втянул её в занятие самой древней женской профессией. Обнаружилась великолепно отлаженная система, действующая с помощью некоторых таксистов, основных поставщиков клиентов. Большую часть денег забирал бывший возлюбленный. Он же грозил всякими карами, до смерти включительно, если будет проявлено непослушание.
— В милицию обращаться бесполезно, — завершила рассказ Наташа, — там все куплено и схвачено, этот Валера предупредил. А даже если какой лось здоровый, вроде тебя, вмешается, то выследят и накажут и его, и Ирку.
"Не люблю сутенёров, — подумал я. — Первый раз слышу о них в реальной жизни, но уже не люблю. А ещё… Какими крутыми не видели бы себя эти парни, перед более сильной мафией они спасуют. Перед ОЧЕНЬ сильной мафией. До срока, установленного отцом, у меня имелась ещё пара дней. Думаю, совсем не вредно будет размяться. И развлечься.
— Поговори со своей Иркой, — сказал я. — У меня есть очень хороший способ. 100% гарантии. У Валерки при виде её желудок от страха портиться будет. Даю день на размышление.
6. Игра с мафией, игра в мафию.
Красные «Жигули» располагались на небольшой площадке между домами по чётной стороне Лиговского проспекта. Белая ночь позволяла разглядеть номер даже на небольшом расстоянии. Я сверил цифры с бумажкой. Сошлось. Несмотря на позднее время, стояла жара, и я медленно таял в мешковатой десантной куртке. На этот раз она скрывала не фигуру, а висящий на ремне автомат. В правом кармане лежал пистолет. По каталогу я выбрал «Смит и Вессон» 38-й калибр, барабанный с коротким дулом. Даже с навинченным глушителем он хорошо умещался в кармане.
В «Жигулях» сидело четверо: двое парней, двое девчонок. Девицы — товар. Парни их охраняют от нечестных клиентов и собирают деньги. Клиентов должны были подвозить таксисты. Я подошёл к самому началу «смены», а то можно было и опоздать. Моя подопечная, Ира Казакова, сегодня «отдыхала».
— Валера? — парень рядом с водителем был очень похож на свой словесный портрет.
— Ну, да. А что надо?
— Скажи телкам, чтобы вышли. Поговорить надо. По серьёзному делу.
— Говори так.
Решив не тратить время на пререкания, чтобы не выглядеть неавторитетным человеком, я вытащил из кармана пистолет и выстрелил в переднее колесо, лопнувшее на удивление тихо. Потом, шагнув назад, поднял дуло выше, так что оно оказалось прямо на уровне широко раскрытых Валериных глаз.
— Следующая пуля будет твоей. Понял?
Валера издал какой-то утвердительный звук.
— Косая! Ленка! — наконец выдавил он. — Ну-ка быстро.
— Водила пусть тоже вылезет, — добавил я. — И все трое во-он к той стеночке. Но не бегом, а то я очень по бегущим люблю стрелять. И почти всегда попадаю.
Я слегка распахнул куртку, и Валера, вместе с только что вылезшим водителем, смогли увидеть направленный на них автомат. Дав людям полюбоваться, я запахнулся, а пистолет вместе с рукой опустил в карман. Не дай бог, какой-нибудь бдительный милиционер что-то с Лиговки увидит!
— В чём дело? — на удивление, Валера начал первым. — Неделю назад я Тимуру заплатил. Мы краями. Следующий раз в июле. Мы же больше ни разу не нарушали!
Рэкет, подумал я. На каждую мафию своя мафия есть. Но мне-то это все до лампочки.
— Слушай, — мой голос зазвучал веско, как он должен был звучать у Аль Капоне или Диллинджера, — я не от Тимура и даже не от Тамерлана (Валера напрягся, пытаясь вспомнить чьё же это второе имя). Я вообще по пустяку. Одна очень маленькая мелочь. Просто, не хочется потом к этому делу возвращаться. Учти, если ты меня ещё раз увидишь, то больше ты не увидишь никого. Понял?
Валера кивнул.
— Итак, запоминай. Иру Казакову знаешь? Хорошо… Так вот, ты её больше не знаешь. Она где-то есть, может быть, даже рядом с тобой стоит, но ты её не знаешь. Тебе даже не придёт в голову спросить у неё: «Который час?» Запомнил? Тогда мы с тобой больше не увидимся.
— Зачем тебе эта соска? — на лице Валеры читалось полное недоумение. — Таких на каждом углу по десять штук стоит.
— Не твоё дело. И не моё. Кому-то надо. Я просто выполняю заказ, делаю работу. А все, что я делаю, я делаю хорошо!
Шум мотора приближающегося такси совпал с моими последними словами. Я приветливо помахал рукой девицам, словно прилипшим к жёлтой стене, и быстро покинул пустырь. Чёрт с ними, они моей помощи не просили, значит, довольны своей участью.
Назавтра вечером Наташа позвонила и предупредила, что идёт ко мне в гости, притом не одна. Её знакомая, та самая, хочет меня отблагодарить. Мне было не совсем ясно, как она собирается это сделать, но я согласился. Хотя и почувствовал в душе, что знакомые у Наташи какие-то «не те».
Благодарность оказалась на удивление банальной, без всякого оттенка фривольности. Ира принесла бутылку коньяка. Неожиданная гостья явно не подходила под Валерину характеристику, выделяясь своей неординарной внешностью. Отличная фигура, длинные ноги, золотистые волосы, ярко-голубые глаза… Да ей в кино играть, а не на панели работать! Действительно, начнёшь верить рассуждениям стариков о падении нравов.
Я засунул в видик кассету с музыкальными номерами, включил телевизор и вышел на кухню за чем-нибудь съестным. На какую тему мне говорить с гостьями? Ей богу, до чего же я закомплексован! Достаточно рядом оказаться даме с сомнительным прошлым, и мне уже не лезет в голову ни один вопрос, к этому прошлому не относящийся. Прямо наваждение какое-то!
Девчонки от подобных комплексов не страдали. Пользуясь пультом дистанционного управления, они уже вовсю гоняли туда-сюда плёнку с записью и обсуждали рок-звёзд. Я тоже подключился к разговору, но как дилетант: два года армии сильно ослабили мою эрудицию в подобных делах.
Пить я почти не пил, «девочки-ромашки», особенно Ира, лихо справились с коньяком и при моем чисто символическом участии. Кроме оживления разговора никакой другой реакции не обнаружилось. Учитывая нарастающее веселье и желая выглядеть гостеприимным, я вышел на кухню, а вернулся точно с таким же «Дагестаном». Без сомнения, это мог быть и «Камю», и «Наполеон», знай я, что как выглядит.
Вечеринка становилась все громче и громче. Даже у меня начала появляться «лёгкость в мыслях необыкновенная», а уж про Наташу с Ирой и говорить нечего. Ира лезла целоваться, говорила, что я стр-р-рашный человек, что Валера сегодня в баре при случайной встрече аж позеленел от страха. Наташа, смеясь, покачивалась в кресле-качалке и дразнила меня «дутышем».
— Ведь не поверишь, Ир, — говорила она, — он хилый-хилый был. Только что шустрый очень. А теперь вот как его разнесло. Всего за два дня!
Поменяв несколько кассет с записями, я тоже начал молоть чепуху. Язык потерял тормоза. Я казался властелином жизни: к моим услугам были две симпатичнейшие девчонки, ещё сколько угодно, если захочу, любая вещь, все-все-все. Мне захотелось хоть немного приоткрыть завесу над моим истинным могуществом, намекнуть этим двум милашкам, ловящим каждое моё слово, с каким невероятным человеком они встретились…
Приходить в себя я начал лишь в час дня. Наташа с Ирой ещё спали. Так как никто из нас не работал, никого и не могло волновать, рабочий сегодня день или выходной. Я даже не помнил число. И только когда напряг память, до меня дошло, что вчера закончился срок, отпущенный мне отцом на безмятежное существование. Он не вернулся, значит надо срочно прятать мать и приступать к его поискам. Куда спрятать? Так-так-так… Конечно, туда, где много народа, притом случайного. Например, на курорт. Ах, да! Надо выпроводить двух спящих красавиц.
— Что я буду делать на курорте? — спросила мама.
— Что все делают. Отдыхать.
— Но я же не устала, я всю жизнь отдыхаю.
— Тогда будешь работать. Рисовать море. Как Айвазовский. Идёт?
Мать недоумевала и долго возражала. Даже сославшись на папино пожелание, чтобы она обязательно с сегодняшнего дня отправилась на отдых, я не мог ничего добиться. Как не хотелось мне её пугать, но всё же пришлось намекнуть, что оставаться в Доме чревато опасностью для жизни. Она сникла, в глазах опять появились слезы.
Упоминание об Айвазовском остановило мой выбор на Феодосии. Хоть я никогда в ней не был, Феодосия показалась мне городом достаточно курортным, но не таким перенаселённым, как Сочи и Ялта. «Заказав» стандартный рекламный набор цветных открыток «Феодосия», я выбрал подходящий вид на городскую улицу, и после недолгих сборов мы с матерью уже стояли на ней. Расспросив людей, мы добрались до вокзала, а там, не торгуясь, сняли комнату у приятной пожилой женщины. Я довёл мать до её временного жилья, передал ей толстенную пачку денег и попрощался. Впереди было самое трудное.
Остаток дня прошёл в размышлениях. Что я мог? Да ничего. Кроме фотографий Кардинала, отец оставил мне фотографию ещё одного старичка, почему-то названного Атлантом. По словам отца, тот казался неплохим человеком, жил в соседней квартире, кое-что знал и обязан был помочь. Но как найти этого Атланта? Интересно, о чём думал папаша, поручив мне миссию подстраховки и не снабдив никакими инструкциями? И думал ли он вообще? Привык в одиночку действовать, эгоист чёртов. Супермен… Куда его занесло? Неужели попался исламским фанатикам в лапы?..
Дурные мысли лезли в голову. Чтобы избежать бессонницы, я решил было позвонить Наташе и позвать её в гости, но скоро передумал. Никто не должен был отвлекать меня, только тогда есть шанс до чего-нибудь додуматься. Лучше как следует помучаться на тренажёрах.
На следующее утро я был разбужен телефонным звонком. Незнакомый мужчина позвал Сергея Кононова и сказал, что хотел со мной поговорить по очень важному делу. Себя он назвал Николаем. Я подумал и согласился. Встречу назначили у меня через час. Отказаться я не мог. Вдруг это было связано с отцом?
Я быстро оделся, позавтракал без особых деликатесов и приготовил свой «Смит и Вессон» с глушителем. Мало ли что.
Николай оказался мужиком лет тридцати, одетым в джинсы с огромным количеством ремешков и карманчиков. Он осмотрел комнату (я полностью сменил обстановку, сделал её абсолютно аскетической) и остался в недоумении. Кажется, Николай даже забыл о чём собирался говорить.
— До нас дошла кое-какая информация, — начал он. — Люди говорят, что у тебя какой-то канал есть. Можешь любой товар из-за границы сюда переправить.
Приплыли, подумал я. Или Наташка, или Ирка трепанула. Но виноват один я. Да ещё коньяк проклятый. Что я нёс, когда хвастался? Вот бы вспомнить. Ой, трепло!.. Какое трепло! Что же дальше?
— Нам кажется, что у тебя нет возможностей для отдачи?
— Чего-чего?
— Тебе некому продавать. А возможность есть. У нас. Мы можем договориться. К взаимной выгоде.
— Кто такие «мы»?
— Мы? Я, приятели мои. Деловые ребята. У нас всегда все чётко.
— Мафия, значит? — слово выскочило на язык само собой.
— Да какая это мафия! — Николай засмеялся. — Мы никакой крутизной не занимаемся. Это сейчас мода такая везде мафию совать. Мясо воруют — мясная мафия. Спиртным торгуют — алкогольная мафия, вот у тебя в соседнем доме обитает, со всего города туда люди ездят. Этих мафий — как собак нерезанных. Ну, пусть и у нас мафия, как тебе нравится.
Я задумался. Отсутствие отца могло продолжаться сколько угодно. Где-то бродил мифический Атлант, но толку от него пока даже не предвиделось. Легче всего послать этих мафиози подальше, хотя могут и разозлиться, попытаться нагадить. Ну их, не боюсь. А что, если использовать эту шайку? Попробуем…
— Может, и договоримся, — сказал я. — Но у меня одно условие.
Николай был весь внимание.
— Никаких наркотиков, никакой валюты, никакого оружия.
— Конечно, конечно, — гость сделал обиженное лицо. — Не надо. Да наркотики с оружием мы и сами могли бы на экспорт… Не надо нам этого добра. Нас вещи более простые интересуют. Аппаратура, тряпки, косметика. Уговор простой: мы заказываем партию, платим за неё половину рыночной цены. Идёт? Я считаю, это очень даже по-божески. Никаких проблем со сбытом, никакого риска, если с твоей стороны все чисто.
— Не знаю, что будет дальше, но сейчас я хотел бы рассчитаться по-другому. Пока у меня нет нужды в деньгах, и я предлагаю плату натурой.
Глаза у Николая полезли на лоб.
— Нет-нет. Не то, что ты думаешь. Пусть пара ваших ребят отработает эти деньги. Проследит за кое-кем… Мне нужны новые лица, чтобы никто из наших не засёк. Подозрение есть, что меня тут маленько обувают.
Николай посмотрел на меня с уважением и другим непонятным мне чувством.
— Я за всех не отвечаю, — наконец сказал он, — есть люди покруче меня. Но я им все передам.
— Поторопитесь. Сегодня вторник. Ваши ребята нужны мне в четверг рано утром. Потом будет поздно.
Предупреждённый в среду по телефону, что мои условия приняты, в четверг я встречал своих «наёмников». Оба они были довольно молодые парни, года на три старше меня. Один — красавец в «варёных» джинсах и чёрной майке, открывающей взгляду неестественно огромные бицепсы, обтянутые загорелой до шоколадности кожей. Второй выглядел попроще и был одет в рубашку с коротким рукавом и брюки, полосатые как матрас. И тот, и другой жевали резинку и пытались выглядеть американскими полицейскими.
— Расслабиться! — скомандовал я, — а то светитесь за версту. Вот фотография клиента. Руки у вас пустые? Так и думал. Вот вам «уоки-токи», засуньте их в эти пластиковые пакеты. Говорить сможете только со мной. Связь между вами — через меня. Мужик этот, — я кивнул на фото Кардинала, — войдёт в Таврический сад или с Потемкинской, или с Таврической, так что вы разделитесь. Живёт он где-то недалеко от входа, надо выяснить, где, наблюдайте за ближайшими подъездами. Как появится, сообщите мне. Ну, а потом смотрите, что он делает, с кем встречается. Когда он выйдет, не знаю, может, весь день придётся ждать. И в саду вряд ли что интересное будет: гуляет старичок — и все. Но, в любом случае, работа не пыльная.
Красавчик с дутыми бицепсами вытащил из кармана бумажку.
— Шеф просил передать. Это заказ.
Я окинул взглядом список (слава богу, ничего страшного, банальный ширпотреб) и выпроводил парней «на работу». Сам же включил радиостанцию на приём и принялся зубрить английский. В голову ничего не лезло. Зачем мне английский? Раз я пошёл против Кардинала, лучше учить арабский. Или урду? Что я знаю об исламе? Шииты, сунниты… Муллы, аятоллы… Отец, видимо, проштудировал достаточно, он у меня основательный. А я вот шиитов от суннитов не отличу. Читал, ещё какие-то друзы есть. Или это уже не ислам?
В «Жигулях» сидело четверо: двое парней, двое девчонок. Девицы — товар. Парни их охраняют от нечестных клиентов и собирают деньги. Клиентов должны были подвозить таксисты. Я подошёл к самому началу «смены», а то можно было и опоздать. Моя подопечная, Ира Казакова, сегодня «отдыхала».
— Валера? — парень рядом с водителем был очень похож на свой словесный портрет.
— Ну, да. А что надо?
— Скажи телкам, чтобы вышли. Поговорить надо. По серьёзному делу.
— Говори так.
Решив не тратить время на пререкания, чтобы не выглядеть неавторитетным человеком, я вытащил из кармана пистолет и выстрелил в переднее колесо, лопнувшее на удивление тихо. Потом, шагнув назад, поднял дуло выше, так что оно оказалось прямо на уровне широко раскрытых Валериных глаз.
— Следующая пуля будет твоей. Понял?
Валера издал какой-то утвердительный звук.
— Косая! Ленка! — наконец выдавил он. — Ну-ка быстро.
— Водила пусть тоже вылезет, — добавил я. — И все трое во-он к той стеночке. Но не бегом, а то я очень по бегущим люблю стрелять. И почти всегда попадаю.
Я слегка распахнул куртку, и Валера, вместе с только что вылезшим водителем, смогли увидеть направленный на них автомат. Дав людям полюбоваться, я запахнулся, а пистолет вместе с рукой опустил в карман. Не дай бог, какой-нибудь бдительный милиционер что-то с Лиговки увидит!
— В чём дело? — на удивление, Валера начал первым. — Неделю назад я Тимуру заплатил. Мы краями. Следующий раз в июле. Мы же больше ни разу не нарушали!
Рэкет, подумал я. На каждую мафию своя мафия есть. Но мне-то это все до лампочки.
— Слушай, — мой голос зазвучал веско, как он должен был звучать у Аль Капоне или Диллинджера, — я не от Тимура и даже не от Тамерлана (Валера напрягся, пытаясь вспомнить чьё же это второе имя). Я вообще по пустяку. Одна очень маленькая мелочь. Просто, не хочется потом к этому делу возвращаться. Учти, если ты меня ещё раз увидишь, то больше ты не увидишь никого. Понял?
Валера кивнул.
— Итак, запоминай. Иру Казакову знаешь? Хорошо… Так вот, ты её больше не знаешь. Она где-то есть, может быть, даже рядом с тобой стоит, но ты её не знаешь. Тебе даже не придёт в голову спросить у неё: «Который час?» Запомнил? Тогда мы с тобой больше не увидимся.
— Зачем тебе эта соска? — на лице Валеры читалось полное недоумение. — Таких на каждом углу по десять штук стоит.
— Не твоё дело. И не моё. Кому-то надо. Я просто выполняю заказ, делаю работу. А все, что я делаю, я делаю хорошо!
Шум мотора приближающегося такси совпал с моими последними словами. Я приветливо помахал рукой девицам, словно прилипшим к жёлтой стене, и быстро покинул пустырь. Чёрт с ними, они моей помощи не просили, значит, довольны своей участью.
Назавтра вечером Наташа позвонила и предупредила, что идёт ко мне в гости, притом не одна. Её знакомая, та самая, хочет меня отблагодарить. Мне было не совсем ясно, как она собирается это сделать, но я согласился. Хотя и почувствовал в душе, что знакомые у Наташи какие-то «не те».
Благодарность оказалась на удивление банальной, без всякого оттенка фривольности. Ира принесла бутылку коньяка. Неожиданная гостья явно не подходила под Валерину характеристику, выделяясь своей неординарной внешностью. Отличная фигура, длинные ноги, золотистые волосы, ярко-голубые глаза… Да ей в кино играть, а не на панели работать! Действительно, начнёшь верить рассуждениям стариков о падении нравов.
Я засунул в видик кассету с музыкальными номерами, включил телевизор и вышел на кухню за чем-нибудь съестным. На какую тему мне говорить с гостьями? Ей богу, до чего же я закомплексован! Достаточно рядом оказаться даме с сомнительным прошлым, и мне уже не лезет в голову ни один вопрос, к этому прошлому не относящийся. Прямо наваждение какое-то!
Девчонки от подобных комплексов не страдали. Пользуясь пультом дистанционного управления, они уже вовсю гоняли туда-сюда плёнку с записью и обсуждали рок-звёзд. Я тоже подключился к разговору, но как дилетант: два года армии сильно ослабили мою эрудицию в подобных делах.
Пить я почти не пил, «девочки-ромашки», особенно Ира, лихо справились с коньяком и при моем чисто символическом участии. Кроме оживления разговора никакой другой реакции не обнаружилось. Учитывая нарастающее веселье и желая выглядеть гостеприимным, я вышел на кухню, а вернулся точно с таким же «Дагестаном». Без сомнения, это мог быть и «Камю», и «Наполеон», знай я, что как выглядит.
Вечеринка становилась все громче и громче. Даже у меня начала появляться «лёгкость в мыслях необыкновенная», а уж про Наташу с Ирой и говорить нечего. Ира лезла целоваться, говорила, что я стр-р-рашный человек, что Валера сегодня в баре при случайной встрече аж позеленел от страха. Наташа, смеясь, покачивалась в кресле-качалке и дразнила меня «дутышем».
— Ведь не поверишь, Ир, — говорила она, — он хилый-хилый был. Только что шустрый очень. А теперь вот как его разнесло. Всего за два дня!
Поменяв несколько кассет с записями, я тоже начал молоть чепуху. Язык потерял тормоза. Я казался властелином жизни: к моим услугам были две симпатичнейшие девчонки, ещё сколько угодно, если захочу, любая вещь, все-все-все. Мне захотелось хоть немного приоткрыть завесу над моим истинным могуществом, намекнуть этим двум милашкам, ловящим каждое моё слово, с каким невероятным человеком они встретились…
Приходить в себя я начал лишь в час дня. Наташа с Ирой ещё спали. Так как никто из нас не работал, никого и не могло волновать, рабочий сегодня день или выходной. Я даже не помнил число. И только когда напряг память, до меня дошло, что вчера закончился срок, отпущенный мне отцом на безмятежное существование. Он не вернулся, значит надо срочно прятать мать и приступать к его поискам. Куда спрятать? Так-так-так… Конечно, туда, где много народа, притом случайного. Например, на курорт. Ах, да! Надо выпроводить двух спящих красавиц.
— Что я буду делать на курорте? — спросила мама.
— Что все делают. Отдыхать.
— Но я же не устала, я всю жизнь отдыхаю.
— Тогда будешь работать. Рисовать море. Как Айвазовский. Идёт?
Мать недоумевала и долго возражала. Даже сославшись на папино пожелание, чтобы она обязательно с сегодняшнего дня отправилась на отдых, я не мог ничего добиться. Как не хотелось мне её пугать, но всё же пришлось намекнуть, что оставаться в Доме чревато опасностью для жизни. Она сникла, в глазах опять появились слезы.
Упоминание об Айвазовском остановило мой выбор на Феодосии. Хоть я никогда в ней не был, Феодосия показалась мне городом достаточно курортным, но не таким перенаселённым, как Сочи и Ялта. «Заказав» стандартный рекламный набор цветных открыток «Феодосия», я выбрал подходящий вид на городскую улицу, и после недолгих сборов мы с матерью уже стояли на ней. Расспросив людей, мы добрались до вокзала, а там, не торгуясь, сняли комнату у приятной пожилой женщины. Я довёл мать до её временного жилья, передал ей толстенную пачку денег и попрощался. Впереди было самое трудное.
Остаток дня прошёл в размышлениях. Что я мог? Да ничего. Кроме фотографий Кардинала, отец оставил мне фотографию ещё одного старичка, почему-то названного Атлантом. По словам отца, тот казался неплохим человеком, жил в соседней квартире, кое-что знал и обязан был помочь. Но как найти этого Атланта? Интересно, о чём думал папаша, поручив мне миссию подстраховки и не снабдив никакими инструкциями? И думал ли он вообще? Привык в одиночку действовать, эгоист чёртов. Супермен… Куда его занесло? Неужели попался исламским фанатикам в лапы?..
Дурные мысли лезли в голову. Чтобы избежать бессонницы, я решил было позвонить Наташе и позвать её в гости, но скоро передумал. Никто не должен был отвлекать меня, только тогда есть шанс до чего-нибудь додуматься. Лучше как следует помучаться на тренажёрах.
На следующее утро я был разбужен телефонным звонком. Незнакомый мужчина позвал Сергея Кононова и сказал, что хотел со мной поговорить по очень важному делу. Себя он назвал Николаем. Я подумал и согласился. Встречу назначили у меня через час. Отказаться я не мог. Вдруг это было связано с отцом?
Я быстро оделся, позавтракал без особых деликатесов и приготовил свой «Смит и Вессон» с глушителем. Мало ли что.
Николай оказался мужиком лет тридцати, одетым в джинсы с огромным количеством ремешков и карманчиков. Он осмотрел комнату (я полностью сменил обстановку, сделал её абсолютно аскетической) и остался в недоумении. Кажется, Николай даже забыл о чём собирался говорить.
— До нас дошла кое-какая информация, — начал он. — Люди говорят, что у тебя какой-то канал есть. Можешь любой товар из-за границы сюда переправить.
Приплыли, подумал я. Или Наташка, или Ирка трепанула. Но виноват один я. Да ещё коньяк проклятый. Что я нёс, когда хвастался? Вот бы вспомнить. Ой, трепло!.. Какое трепло! Что же дальше?
— Нам кажется, что у тебя нет возможностей для отдачи?
— Чего-чего?
— Тебе некому продавать. А возможность есть. У нас. Мы можем договориться. К взаимной выгоде.
— Кто такие «мы»?
— Мы? Я, приятели мои. Деловые ребята. У нас всегда все чётко.
— Мафия, значит? — слово выскочило на язык само собой.
— Да какая это мафия! — Николай засмеялся. — Мы никакой крутизной не занимаемся. Это сейчас мода такая везде мафию совать. Мясо воруют — мясная мафия. Спиртным торгуют — алкогольная мафия, вот у тебя в соседнем доме обитает, со всего города туда люди ездят. Этих мафий — как собак нерезанных. Ну, пусть и у нас мафия, как тебе нравится.
Я задумался. Отсутствие отца могло продолжаться сколько угодно. Где-то бродил мифический Атлант, но толку от него пока даже не предвиделось. Легче всего послать этих мафиози подальше, хотя могут и разозлиться, попытаться нагадить. Ну их, не боюсь. А что, если использовать эту шайку? Попробуем…
— Может, и договоримся, — сказал я. — Но у меня одно условие.
Николай был весь внимание.
— Никаких наркотиков, никакой валюты, никакого оружия.
— Конечно, конечно, — гость сделал обиженное лицо. — Не надо. Да наркотики с оружием мы и сами могли бы на экспорт… Не надо нам этого добра. Нас вещи более простые интересуют. Аппаратура, тряпки, косметика. Уговор простой: мы заказываем партию, платим за неё половину рыночной цены. Идёт? Я считаю, это очень даже по-божески. Никаких проблем со сбытом, никакого риска, если с твоей стороны все чисто.
— Не знаю, что будет дальше, но сейчас я хотел бы рассчитаться по-другому. Пока у меня нет нужды в деньгах, и я предлагаю плату натурой.
Глаза у Николая полезли на лоб.
— Нет-нет. Не то, что ты думаешь. Пусть пара ваших ребят отработает эти деньги. Проследит за кое-кем… Мне нужны новые лица, чтобы никто из наших не засёк. Подозрение есть, что меня тут маленько обувают.
Николай посмотрел на меня с уважением и другим непонятным мне чувством.
— Я за всех не отвечаю, — наконец сказал он, — есть люди покруче меня. Но я им все передам.
— Поторопитесь. Сегодня вторник. Ваши ребята нужны мне в четверг рано утром. Потом будет поздно.
Предупреждённый в среду по телефону, что мои условия приняты, в четверг я встречал своих «наёмников». Оба они были довольно молодые парни, года на три старше меня. Один — красавец в «варёных» джинсах и чёрной майке, открывающей взгляду неестественно огромные бицепсы, обтянутые загорелой до шоколадности кожей. Второй выглядел попроще и был одет в рубашку с коротким рукавом и брюки, полосатые как матрас. И тот, и другой жевали резинку и пытались выглядеть американскими полицейскими.
— Расслабиться! — скомандовал я, — а то светитесь за версту. Вот фотография клиента. Руки у вас пустые? Так и думал. Вот вам «уоки-токи», засуньте их в эти пластиковые пакеты. Говорить сможете только со мной. Связь между вами — через меня. Мужик этот, — я кивнул на фото Кардинала, — войдёт в Таврический сад или с Потемкинской, или с Таврической, так что вы разделитесь. Живёт он где-то недалеко от входа, надо выяснить, где, наблюдайте за ближайшими подъездами. Как появится, сообщите мне. Ну, а потом смотрите, что он делает, с кем встречается. Когда он выйдет, не знаю, может, весь день придётся ждать. И в саду вряд ли что интересное будет: гуляет старичок — и все. Но, в любом случае, работа не пыльная.
Красавчик с дутыми бицепсами вытащил из кармана бумажку.
— Шеф просил передать. Это заказ.
Я окинул взглядом список (слава богу, ничего страшного, банальный ширпотреб) и выпроводил парней «на работу». Сам же включил радиостанцию на приём и принялся зубрить английский. В голову ничего не лезло. Зачем мне английский? Раз я пошёл против Кардинала, лучше учить арабский. Или урду? Что я знаю об исламе? Шииты, сунниты… Муллы, аятоллы… Отец, видимо, проштудировал достаточно, он у меня основательный. А я вот шиитов от суннитов не отличу. Читал, ещё какие-то друзы есть. Или это уже не ислам?