Стрельба звучала где-то поблизости. «Неужели я опоздала?» — с отчаянием подумала девушка, вскакивая на ноги. Тропинка приглашала ее идти, и хотя было еще темно, она побежала вперед, в сторону доносящейся стрельбы.
 
   Шредера тоже разбудила стрельба. То, что стреляли их преследователи, он не сомневался. Вот только в кого?
   Шредер быстро прощупал окрестности. Если до того, как они уснули, не ощущалось ничего враждебного, то теперь наоборот — каждый кубический сантиметр окружающего пространства был перенасыщен Злом. Даже защита, на которую он так надеялся, не действовала. Пришлось ему самому ставить барьер.
   — Что случилось? — спросил Головин, судорожно сжимающий в руках автомат.
   — Не знаю. Кажется, наши «друзья» на что-то наткнулись, — ответил Шредер.
   — Какие друзья? — не понял Головин.
   — Те самые, которые навестили нас в сторожке твоего отца.
   Головин не ответил на это. Он казался озадаченным. Вдруг глаза его расширились от удивления, и он поинтересовался:
   — Господин майор, а где ваша форма?
   Шредер скосил глаза вниз. На нем сидел привычный немецкий мундир, а не чуждая для него форма советского офицера. Тот самый, в котором он был в тот день, когда его вызвали к начальнику школы. Даже в карманах все было то же, как тогда…
   Шредер перевел взгляд на Головина. Теперь он понял, что было необычного в его проводнике. Не было формы. Вместо нее Головин был одет в брюки и косоворотку, кое-где порванную. Лицо было перемазано засохшей кровью.
   — Проклятье! — выругался он и усилил защиту до максимума.
   Каким-то образом то нечто, которое скрывало в себе «гиблое место», проникало в сознание, вытаскивая в реальность страхи человека, воссоздавая их наяву. Шредер это чувствовал, и Головина можно было не спрашивать, чтобы подтвердить догадку. Он был уверен, что тот подтвердит.
   — Что будем делать, господин майор?
   — Ночью никуда не пойдем, — ответил Шредер, наблюдая, как на Головине вновь появляется форма лейтенанта Красной Армии. — Слишком опасно. Дождемся утра.
   — А как быть с контрразведчиками? — поинтересовался тот.
   — Им сейчас не до нас, — сказал Шредер, прислушиваясь. — Пойдем с рассветом…
 
   Водитель полуторки свозил капитана Ганелина в райцентр и привез его обратно к сторожке, когда тот закончил с делами.
   — Останешься здесь. Возможно, нам понадобится машина, — сказал ему капитан прежде, чем уйти.
   Максим Волосков служил с самого начала войны. До войны он работал водителем, его призвали в армию и направили сюда. Правда, он надеялся, что его отправят на фронт, а пришлось крутить баранку в тылу. Но парень не жаловался, понимая, что здесь делает не менее важное дело. От того, как быстро он доставит своих пассажиров на место, напрямую зависел успех операции по поимке немецких агентов. А таких операций за три года было предостаточно…
   Подождав, пока капитан Ганелин не скрылся в лесу, Волосков вынул ключи из замка зажигания, сунул их в карман брюк, вылез из машины и захлопнул дверцу. Он обошел вокруг полуторки, осмотрев скаты и проверив, хорошо ли закрыты борта, и погладил ее по капоту, словно живое существо. Волосков очень любил свою машину и ухаживал за ней, словно за девушкой, хотя когда было необходимо, не щадил ее. И старенький грузовичок никогда не подводил его…
   Темнело. Закончив осмотр машины, Волосков пошел в сторожку. Ему частенько приходилось спать прямо в кабине, но в данном случае грех было не воспользоваться крышей над головой. Наскоро перекусив, он залез на печку и практически сразу же заснул.
   Его разбудил сильный раскат грома. По крыше забарабанил ливень, через некоторое время с потолка закапала вода. Волосков лежал, не открывая глаз, и пытался опять заснуть. Но какая-то неясная тревога не давала ему этого сделать. Оглушительно гремел гром, беспрерывно сверкали молнии. Он вдруг почувствовал беспричинный страх, заставивший покрыться его тело липким потом. Ему казалось, что открой он глаза — и увидит что-то страшное. Жуткое это было место, теперь Волосков понимал, почему никто из лесников не смог долго здесь прожить.
   Вдруг совсем недалеко послышался какой-то скрип, заставивший бешено заколотиться его сердце. Затем он услышал чьи-то шаги, под ногами таинственного незнакомца заскрипели половицы. Потом в комнату хлынул поток свежего воздуха, и все стихло. Только дождь продолжал барабанить по крыше…
   Волосков наконец-то решился открыть глаза. В комнате никого не было, но крышка подпола была откинута, а дверь в сени — распахнута настежь. И, судя по потоку влажного воздуха, дверь на улицу тоже была открыта, хотя перед тем, как лечь спать, он сам закрывал их.
   Волосков сел, свесив ноги вниз. Рука сама собой потянулась к автомату. Осторожно, чтобы не выдать своего присутствия незваному гостю, он снял оружие с предохранителя и передернул затвор. Потом слез с печи и прокрался к выходу из сторожки, судорожно сжимая побелевшими пальцами автомат, вселявший в его душу чуть больше уверенности в своих силах, чем было на самом деле.
   Незнакомца он увидел сразу, едва выглянув в дверной проем. Тот неподвижно стоял около полуторки, не обращая внимания на проливной дождь. Частые вспышки молний освещали его, но более подробно рассмотреть этого человека Волосков не мог: ему была видна лишь его спина, обтянутая мокрой гимнастеркой с погонами рядового, и стриженый затылок. Впрочем, ему совсем и не хотелось, чтобы незнакомец поворачивался к нему лицом. Он слышал о том трупе, который днем нашли в подполе контрразведчики и который пропал неизвестно куда…
   Так Волосков некоторое время наблюдал за этим человеком, прячась за дверным косяком и осторожно выглядывая оттуда. Тот по-прежнему стоял неподвижно, словно статуя, но когда из леса, с той стороны, куда ушел капитан Ганелин, появилась еще одна фигура, незнакомец сразу ожил. Он медленно повернул голову в том направлении и сделал несколько шагов навстречу.
   Очередной гость тоже был одет в военную форму, но почему-то весь облеплен тиной, словно только что вылез из болота. А когда вспышка молнии осветила его лицо, Волосков с ужасом подумал, что так оно, наверное, и есть. Это было лицо мертвого человека, распухшее от воды, с одними белками вместо глаз. Мертвец остановился рядом с человеком, посмотрел в сторону прятавшегося в сторожке Волоскова, и тот отпрянул назад, испугавшись, что его заметят. Сердце бешено колотилось, по телу побежали мурашки слепого ужаса, охватившего его. Осторожно он снова выглянул наружу. Теперь уже оба незваных гостя глядели в его сторону, и Волосков, увидев залепленное грязью лицо с потеками, оставленными стекающей дождевой водой, уже не сомневался, что человек, который вышел из сторожки, тоже является трупом.
   Мертвецы медленно двинулись в его сторону, и Волосков попятился назад. Из горла рвался крик ужаса, но губы лишь беззвучно шевелились, не в силах произнести ни звука. Он понимал, что теперь ему не спастись, что его присутствие обнаружено, и мертвецы идут по его душу, но подсознательный страх погнал его обратно в комнату в поисках спасения. Не найдя ничего лучшего, он залез в печь и закрылся крышкой, затаившись, надеясь, что здесь они его не найдут.
   Было тихо, как в склепе. Волосков чутко прислушивался к любому звуку, доносившемуся снаружи. Гроза закончилась, редкие капли капали с потолка на дощатый пол, нарушая тишину. Но вот скрипнули половицы, и сердце захолонуло от ужаса. Он-то надеялся, что эти мертвяки уйдут, но…
   Скрип послышался совсем близко от его убежища. Волосков уже успел перебрать все известные ему молитвы, но тут ужас настолько заполонил все его существо, что из головы вылетело все, кроме мыслей о тех, кто находился по ту сторону заслонки. А снаружи вдруг все стихло, он напряженно вслушивался, пытаясь определить, где находятся его зловещие гости. И тут заслонка зашуршала, открываясь…
   Волосков издал дикий крик ужаса и нажал на спусковой крючок автомата…
 
   Ганелин вернулся, когда уже было довольно-таки темно. Пока все шло как нельзя лучше. В Управлении с пониманием отнеслись к проблеме, возникшей у группы в ходе проведения операции, обещали сделать все, что в их силах. Правда, генерал Епифанов заметил, что необходимые силы для оцепления Алексеевского леса прибудут не раньше завтрашнего дня по самым оптимистическим прогнозам, но Стрельцов и сам прекрасно понимал, что это — самое большее, на что они могут рассчитывать. Краснов обещал подкинуть людей из тех, кого удастся наскрести. Однако начальник оперативно-розыскной группы «Смерша» не надеялся, что тот сможет набрать необходимое количество хотя бы для оцепления болота. А для полного блокирования леса и его тщательного прочесывания требовалось не менее трех тысяч человек, порядка сотни служебно-розыскных собак. Шутка ли — пройти лесной массив площадью не менее полусотни квадратных километров, при этом не упустить разыскиваемых немецких разведчиков!
   Хуже всего было то, что Шредер был очень важной фигурой для контрразведки. Его надо было не просто обнаружить, но и захватить живым. Насколько знал Стрельцов таких людей, живыми они не сдавались. С этой целью в каждой группе прочесывания должен был находиться опытный офицер-оперативник. А это значило, что кроме обычных солдат необходимо было присутствие как минимум сотни так называемых «чистильщиков», которые могли произвести качественный захват.
   Итак, они сделали все, что могли. Оставалось только ждать, поэтому Стрельцов, приказав младшему лейтенанту Ракову и лейтенанту Сенцову вести наблюдение, а сам с капитаном Ганелиным лег спать, завернувшись в плащ-палатку…
   Ему приснилось, что он находится в подполе сторожки. Перед ним чернела вырытая яма, он подошел к ней, опустился на колени и заглянул вниз.
   Труп рядового Закиева находился все еще там. Мертвое лицо, припорошенное землей, было по-прежнему запрокинуто вверх. Казалось, ничего не изменилось в мертвеце, и все же что-то было не так. Он чувствовал это, интуиция оперативника говорила ему, что здесь, в подполе, кроется какая-то неведомая опасность, что задерживаться здесь не стоит, что необходимо быстрее покинуть это зловещее место.
   И тут мертвые глаза распахнулись, уставившись на него. В этих глазах не было ни радужной оболочки, ни зрачков — одни белки. И от этого взгляда жутко стало на душе. Он понимал, что этого не может быть, что трупы не оживают, но ничего не мог поделать со своим страхом. Мертвец-то ведь открыл глаза!..
   Пафнутьич разбудил Стрельцова, толкнув его в бок. Казалось, майор крепко спал, завернувшись в плащ-палатку, но сразу же открыл глаза и вопрошающе посмотрел на следопыта.
   — Ты, кажись, майор, не верил в то, что я говорил? Гляди…
   Болото светилось каким-то ровным белым светом. Создавалось впечатление, что по поверхности топи пробегают волны этого загадочного свечения. Было очень красиво, но жутковато, честно говоря. Тем более что Стрельцов все еще был под впечатлением своего сна.
   — Что это? — поинтересовался он, не в силах отвести взгляд от этого завораживающего зрелища.
   — А кто ж его знает! — ответил Пафнутьич. — Одно слово — «гиблое место»!.. Гляди!
   Теперь и над зоной, которую старый охотник называл «гиблым местом», появилось таинственное свечение. Казалось, оно исходит откуда-то из-под земли, постепенно набирая силу, увеличивая свою интенсивность.
   — Да, не завидую я тем, кто сейчас там! — вздохнул Пафнутьич. — Что там сейчас творится, одному Богу ведомо!
   Яркая вспышка молнии прорезала темноту ночи, оглушающе прогремел гром, и практически сразу вслед за этим пошел проливной дождь. Но что было странно: над так называемым «гиблым местом» небо было чистым. Ни одной тучки! По болоту и лесу хлестал сильный ливень, а там была тишь и благодать…
   Плащ-накидка пропиталась водой, и постепенно на Стрельцове намокло все, что было на нем надето: гимнастерка, брюки, фуражка, даже в сапогах было мокро. Он сильно замерз, зубы выбивали частую дробь, но контрразведчик не обращал на это внимания, увлеченный зрелищем таинственного свечения.
   — Товарищ майор, посмотрите! — услышал он шепот Ракова. — Вроде, по болоту кто-то идет!
   Действительно, неподалеку от них из топи на берег выбралась какая-то странная фигура в военной форме, вся облепленная грязью и водорослями. Рассмотреть, в каком звании был этот человек, не представлялось возможным, поскольку его погоны тоже были измазаны до такой степени, что не то что звание, но даже просто определить, был ли он солдатом или офицером, было нельзя.
   Стрельцов очень удивился, хотя и не подал вида. Ведь он все время смотрел в ту сторону, но почему-то не заметил, как этот человек двигался через болото. Не из-под поверхности же топи он появился!
   Майор повернулся к своим людям и сказал шепотом:
   — Будем брать.
   — Не трогали бы вы его! — вдруг вмешался проводник. — Пущай идет своей дорогой.
   — Это еще почему? — удивился Стрельцов.
   — Это мертвяк! — ответил Пафнутьич. — Я видел, как он вынырнул из-под дрыгвы.
   — Чепуха! — возразил контрразведчик. — Такого не бывает. Не морочь нам голову, Пафнутьич!
   Старый следопыт покачал головой, но ничего не сказал. Тем временем «человек из болота» подошел к ним совсем близко. И тут сверкнула яркая вспышка молнии, ударившей где-то рядом, и он пропал.
   Стрельцов протер глаза, но человек как сквозь землю провалился.
   — Черт! — выругался он. — Куда он подевался?
   Они обшарили все окрестности, но не только не обнаружили таинственного «человека из болота», но не смогли найти даже его следов, хотя те должны были остаться, если учесть, как тяжело он ступал по земле.
   — Я же говорил: мертвяк! — сказал Пафнутьич, глядя на бесплодные попытки контрразведчиков.
   Стрельцов хотел ответить ему, но тут вдруг тишину ночи разорвали автоматные и пулеметные очереди, гулко бухнули несколько взрывов, заставившие всех забыть о странном происшествии. По звуку стрельбы, доносящейся со стороны «гиблого места», майор определил, что стреляли из оружия советского производства. Только вот по кому вели огонь те, кто находился сейчас в этой зоне?
   — Наверное, наткнулись на Шредера с Головиным, — предположил Стрельцов.
   Пафнутьич ничего не ответил на это. Да и сам Стрельцов не был уверен в своем предположении. Уж больно интенсивно велась стрельба, не стихая ни на секунду. Создавалось впечатление, что бойцы вступили в бой с крупными силами противника. Шредер, конечно, был опытным воякой, но не настолько, чтобы открывать ради него такую пальбу. Но с кем же еще, кроме диверсантов, могли вести бой солдаты Свинцова?.. На этот вопрос он не мог дать ответа…

VII

   — Товарищ младший лейтенант! — сквозь сон услышал он голос Мошнова и открыл глаза.
   — Что случилось?
   — Смотрите, что творится…
   Воздух светился каким-то странным белым светом и, казалось, составлял один сплошной сгусток какой-то неведомой энергии. Свинцов сел и осмотрелся по сторонам. Все было тихо, люди спали на земле, укрывшись плащ-палатками, но это странное свечение не на шутку обеспокоило его.
   — Что это такое, товарищ младший лейтенант? — спросил Мошнов.
   — Не знаю, — ответил он.
   Свинцов и в самом деле не мог дать объяснения этому странному явлению. В этом месте все было не так…
   — Товарищ младший лейтенант, а где ваша форма? — вдруг поинтересовался боец.
   Свинцов осмотрел себя. Действительно, военная форма куда-то делась, а вместо нее на нем была надета та самая одежда, в которой он был на том злополучном собрании! Он посмотрел на близлежащих людей и обнаружил у них то же самое. На Дворянкине красовалось полное альпинистское снаряжение — шипованные ботинки, очки, поднятые на лоб, теплая одежда. Железнов был в одних плавках и весь в чем-то черном, словно негр. На Бельском вообще ничего не было, он прибежал, как говорится, в чем мама родила. Васнецов был в форме довоенного образца…
   — Буди лейтенанта! — приказал Свинцов, судорожно пытаясь объяснить самому себе перемены, произошедшие с их одеждой.
   Мошнов ушел будить Дворянкина. Свинцов бросил взгляд на часы, но, вспомнив, что это бесполезно, опустил руку и посмотрел на лес. И тут его прошиб холодный пот ужаса. Со всех сторон на них надвигались ярко горящие во тьме желтые глаза!
   — Тревога! — заорал Свинцов и, схватив валявшийся неподалеку автомат, дал длинную очередь по светящимся глазам.
   Солдаты вскочили на ноги, сжимая в руках оружие. Но спросонок они не могли понять, что случилось и куда стрелять.
   — Бейте по глазам! — крикнул Свинцов, и бойцы тотчас ответили автоматными очередями.
   Светящиеся глаза гасли, когда в них попадали пули, но почти сразу же на их месте загорались новые, которых становилось все больше и больше. Кто-то кинул пару гранат, но это мало помогло. Правда, никому из этих тварей так и не удалось подойти настолько близко, чтобы люди смогли рассмотреть, что же они из себя представляют…
 
   Бой длился всю оставшуюся ночь, а когда стало светать, горящие глаза вдруг разом исчезли. Бойцы были вымотаны до предела и в изнеможении опустились на траву. Лишь только через некоторое время, когда бойцы отошли от напряжения прошедшего боя, они смогли оглядеть место битвы.
   — Братцы, а где же трупы этих тварей? — спросил удивленный Железнов. — По самым скромным подсчетам мы за минувшую ночь должны были нащелкать, по крайней мере, тыщу! Где же они?
   На месте боя было чисто, если не считать кучи автоматных и пулеметных гильз, валявшихся тут и там среди травы. Даже ставшая привычной за годы службы форма вернулась на место.
   — Встали и ушли! — мрачно пошутил Дворянкин.
   — Как это «ушли»? — удивился еще больше Железнов.
   — Ножками, ножками, если только они у них есть, — совершенно серьезно ответил лейтенант.
   — А может, они забрали все с собой? — предположил Петров.
   — А где, в таком случае, следы крови? — отверг это предположение Железнов. — Кровь-то не заберешь с собой!
   — Слушайте, а может, нам все это приснилось? — выдвинул новую версию Петров.
   — Как же, приснилось! — фыркнул Мошнов. — Выходит, мы все спали, видели один и тот же сон, да еще, вдобавок, настреляли кучу гильз?.. Нет, вы думайте, что хотите, а я склонен придерживаться другого мнения!
   — Товарищ младший лейтенант! — позвал Васнецов с места ночевки. — Глухих пропал…
   Они обшарили все окрестности вокруг места ночевки, но боец как сквозь землю провалился. Не было и никаких следов, свидетельствовавших о том, что он мог куда-нибудь уйти. Глухих словно испарился.
   — Слушай, младший лейтенант, ты, похоже, знаешь больше нас, — обратился к Свинцову Дворянкин. — Может, объяснишь, куда мы попали, и что тут происходит? Куда пропал Глухих? Почему, прошагав столько, мы не встретили здесь ни одной живности, кроме этих тварей? Ни одного муравейника не попалось нам по пути, хотя обычно в таких местах их полно… Да и обычных ориентиров здесь нет, по которым можно было бы судить о расположении сторон света…
   Свинцов покачал головой.
   — Я знаю не больше вас. Это место издавна пользуется дурной репутацией, но что здесь творится, никто не может сказать. Люди не ходят сюда… Правда, насчет случившегося с нами сегодня у меня имеется одна версия…
   Он оглядел бойцов. Все с напряжением ждали продолжения.
   — Вы видели, как светился воздух ночью? — Бойцы в ответ на его слова кивнули. — Так вот, мне кажется, что все мы находились под влиянием какого-то газа, который выделяет это место. Он и породил эту галлюцинацию.
   — Твоя версия, конечно, может частично объяснить произошедшее с нами, но как, в таком случае, можно объяснить другое?.. Вот вы что видели во сне, Василь Василич?
   Старшина усмехнулся.
   — Финскую. Мы тогда умудрились нарваться на засаду. Выжил один я…
   — Все понятно, — кивнул Дворянкин. — Вы были в довоенной форме, это все видели… Теперь Железнов.
   — А я, братцы, этой ночью пережил такое, что не приведи бог каждому! — ответил тот. — Побывал на тонущем корабле, попавшем в тайфун! Ну, скажу я вам, и досталось нам тогда! Наши жизни зависели от моей машины. Страшно было, аж жуть! Ведь если те, кто были наверху, в случае чего могли спастись, то кочегарка была моей могилой!
   — Теперь понятно, почему ты был в одних плавках и черным, как черт! — рассмеялся Свинцов.
   Его смех никто не поддержал, и он перестал смеяться.
   Тем временем Дворянкин обратился к Бельскому, продолжая свой опрос:
   — Ну, а ты почему прибежал, в чем мама родила?
   Пулеметчик смутился и некоторое время ничего не мог сказать. Но потом признался:
   — А мне снилось, что я был со своей бабой. Понимаете, я только-только вошел в раж, меня стало забирать. И тут ворвался ее муж с топором в руках. Мне удалось бежать, выбив плечом раму с окном. Вот так-то…
   — Ты был весь в порезах, — сообщил ему Дворянкин. — А я в горах был. Полез по склону без страховки и застрял. Ни назад, ни вперед… Таким образом, вид каждого из нас соответствовал той ситуации, в которой мы оказались в своих снах. То есть, каким-то образом наши сны вылились в реальность. Вспомните, ведь на Мошнове, который бодрствовал, одежда не изменилась… Как это вписывается в твою схему, младший лейтенант?
   Свинцов пожал плечами.
   — Я и говорю — массовая галлюцинация!
   Дворянкин покачал головой.
   — Какая массовая галлюцинация? Откуда я мог знать, что видел во сне старшина, или, скажем, Бельский? И потом… Посмотри-ка вот на это, — и лейтенант извлек откуда-то моток веревки и альпеншток. — Это мой альпеншток. Вот и меточка есть, «А.В.Д»… Откуда это здесь взялось?
   — Ладно, давайте подведем итоги, — сдался Свинцов, который и сам понимал, что вряд ли можно все объяснить массовой галлюцинацией. — Что мы имеем? Какое-то неизвестное науке воздействие. Исходя из этого, я, как командир группы, принимаю следующее решение: отныне, пока мы будем находиться в границах «гиблого места», в ночной караул ходить только по двое. В задачу часовых будет входить не только наблюдение за окружающей обстановкой, но и за своими товарищами. Их обязанностью будет поднятие тревоги в случае обнаружения чего-нибудь странного. Неважно чего — внешнего вида, поведения или еще чего-нибудь вроде того, что мы наблюдали этой ночью. Всем ясно? Это приказ!
   Бойцы сразу подтянулись. Вот так! Легче было отдать приказ, чем пытатся объяснить им то, чего никто из них не понимал и не мог понять.
   — Этой ночью мы израсходовали слишком много боеприпасов, поэтому без нужды не стрелять. Патроны беречь. И ничего здесь не трогать, ничего ни есть, ни пить. А теперь — подъем и вперед! Что бы ни случилось, нам надо выполнить задание!
   — А что будем делать с Глухих? — поинтересовался Дворянкин.
   — С Глухих?.. — Свинцов задумался. — Боюсь, мы его не сможем найти. Да и времени на это нет. Сначала возьмем Шредера с Головиным, а потом займемся его поисками. Все, пошли…
 
   С рассветом Шредер и Головин двинулись дальше, в глубь «гиблого места». Поначалу идти было трудно, но вскоре они наткнулись на тропинку, которая вроде бы совпадала с направлением их поисков. Было непонятно, откуда она взялась, если в этих местах не было никакого зверья. Впрочем, то, что они не встретили животных на своем пути, еще не означало, что их в зоне вообще не было. В кого-то же стреляли ночью их преследователи!..
   Эриху сейчас было особенно трудно. Ему все время приходилось быть в напряжении. «Гиблое место» продолжало атаковать его подсознание, приходилось постоянно держать защитный барьер, чтобы хоть как-то ограничить влияние зоны на них. Это стоило ему огромных физических и духовных сил, он чувствовал, что постепенно сдает свои позиции. Сознание туманилось, перед глазами появилась какая-то странная пелена, и сколько Шредер не тер глаза, ему не удавалось ее смахнуть…
   Он пришел в себя оттого, что ударился головой о дерево. В глазах потемнело, Шредер покачнулся и упал. В висках стучало, волнами накатывала тошнота. Он настолько ослаб, что ему с трудом удалось подняться на ноги, и то с помощью Головина.
   — Что с вами, господин майор?
   — Ничего, все в порядке, — ответил Шредер.
   — Может, отдохнем немного?
   Он отрицательно мотнул головой.
   — Нельзя, погоня уже близко!
   Шредер чувствовал, что защита двух человек отнимает у него слишком много сил. В этом случае она была неэффективна. Он не мог больше защищать их обоих, в противном случае это грозило тем, что рано или поздно он упадет и уже больше не встанет. И Шредер принял решение…
   Жалко, конечно, было проводника, но другого выхода из сложившейся ситуации он не видел. Заблудиться Шредер не боялся: мог вернуться обратно по невидимому, но вполне ощутимому при его способностях следу. Он снял с Головина защиту и заключил в невидимый кокон себя. И сразу стало легче, ощущение чужеродного проникновения ослабло, хотя и не исчезло совсем. Он убрал руку Головина, поддерживающего его, и шагнул вперед…
   Они стояли на краю приветливой полянки. Головин хотел уже было шагнуть вперед, но Шредер остановил его. На первый взгляд ничего необычного в этой полянке не было, но он чувствовал, что это не так.
   Шредер осторожно прощупал ее. Под травяным покровом скрывалось нечто большое и очень опасное. И не трава это была, а только очень искусная имитация.
   — Сюда не пойдем, — сказал он. — Обойдем стороной.
   — Почему? — удивился Головин.
   Шредер ничего ему не ответил. Да и как объяснить, если сам точно не знал, что это такое. С подобным в жизни ему еще не приходилось сталкиваться, но он знал, что если они пойдут через эту поляну, им не суждено будет дойти до ее противоположного края…