У человечества, по всей видимости, всегда была тяга к суевериям, и во многих обществах установилась связь между событиями вселенной и нашего человеческого мира. В случае затмений они оказались связанными со смертью известного человека или с еще какими-то важными событиями. Как презрительно писал Макиавелли, “подобные предзнаменования всегда предшествуют чрезвычайным и необыкновенным событиям”[112]. Так что разнообразные случайные исторические события, похоже, только служили подтверждением суеверий. Иногда, впрочем, прагматический подход одерживал победу над народными верованиями. В “Жизни Перикла” Плутарх рассказывает, как кольцеобразное затмение (сейчас относимое к 3 августа 431 года до н. э.) настолько ужаснуло афинских моряков, что они стали угрожать бегством из похода против спартанцев. Видя, что рулевой галеры преисполнен страхом, Перикл снял и набросил свою накидку на голову матросу. На вопрос Перикла, так ли уж это страшно, матрос отвечал отрицательно. Тогда Перикл спросил, какая разница между накидкой и затмением, кроме размера. Флот поднял паруса и отправился в путь[113].
Император Клавдий также использовал здравый смысл против затмения 1 августа 45 года н. э. (которое астрологи наметили на его день рождения). Когда советники сообщили ему, что их гадания предсказывают бунты против императорской власти в связи с затмением, Клавдий публично объявил об этом неизбежном событии, описав, каким оно будет (кольцеообразным), и объяснив гражданам, откуда происходит такое небесное явление[114]. День рождения императора прошел спокойно.
Предварительное знание о затмениях могло помочь не только сгладить их последствия, но даже и воспользоваться ими. Неоднократно правители, чьи жрецы предсказывали солнечные затмения, полагались на неизбежную панику в рядах противника и посылали войска на штурм вражеских городов. В июле 1917 года, после долгого перехода по пустыне, Т. Э. Лоуренс и арабские повстанцы вплотную подошли к Акабе (ныне единственному иорданскому порту), который они планировали отбить у турков. Лоуренс знал, что 6 июля должно быть лунное затмение, и, не дождавшись момента, когда суеверные турки впали в панику и принялись защищать луну от опасности криками, барабанами и трубами, взял одно из укреплений. Вслед за этим пала и Акаба[115].
Впрочем, иногда происходящее в небесах действительно имело самые прямые последствия на земле. В 1183 году Японию раздирала жестокая трехлетняя гражданская война между кланами Минамото и Тайра. Войска Минамото готовились к битве, когда солнце неожиданно погасло. Не имея никакого рационального объяснения такой катастрофе, солдаты бежали[116]. Случившееся в другие времена совпадение представляется сочиненным. Известна история, датируемая 28 мая 585 года до н. э., когда воевавшие более пяти лет мидийцы и лидийцы заключили мир предположительно благодаря тому, что затмение положило неожиданный конец крупному сражению. Геродот и Плиний оба зафиксировали это событие, причем первый написал, что великий ученый Фалес (ок. 624 – ок. 546 года до н. э.) предсказал солнечное затмение точно в этот год (хотя не указал ни день, ни месяц). Даже в этом случае данное совпадение, скорее всего, миф и оба историка виновны в подтасовке фактов из политических соображений, объединив события двух разных дней в один. Геродота можно даже заподозрить в описании вообще не имевшего места затмения, когда он рассказывает о небесном явлении, омрачившем поход персидского царя Ксеркса (519–465 годы до н. э.) на Грецию: современные расчеты не подтверждают затмения в это время[117].
Армии Мидии и лидийцев в бою 28 мая 585 года до н. э., во время кровопролитной пятилетней войны, когда “день превратился в ночь” и битва тут же закончилась (Camille Flammarion, Astronomy for Amateurs (New York and London: D. Appleton and Company, 1910). Painting by Rochegrosse)
Затмения, похоже, оказывают особое воздействие даже на обычно заслуживающие доверия источники. Англосаксонские хроники, описывающие события от царствования Альфреда Великого до середины XII века, сообщают:
Затмения часто использовались для датировки исторических событий. За 11 дней до того, как Александр Македонский разбил царя Дария близ города Арбела, произошло затмение, и, привязавшись к этому событию, сражение удалось датировать 21 октября 331 года до н. э. Но такие утверждения делаются с определенной степенью точности. Великий Иоганн Кеплер в точности рассчитал день сотворения мира – 23 июля 3999 года до н. э. – и увенчал его затмением. В самом деле, затмения фигурируют в историях о сотворении мира в самых разных культурах, а также часто сочетаются с важными вехами в религиозной истории. “Само рождение нашего Господа также достаточно точно привязывается к событиям, – утверждает один богослов XIX века. – В Библии говорится, что Ирод… умер, когда Иисус был еще ребенком, возможно, спустя несколько месяцев после его рождения. Иосиф Флавий сообщает нам, что… во время болезни Ирода случилось затмение; а поскольку известно было, что оно произошло в апреле, это достаточно точно подтверждает, что Спаситель родился примерно в то время, которое называется в Библии”[118].
Еще более зловещее затмение, единственное омрачившее Иерусалим за время пребывания Христа среди нас, согласно историкам Церкви, произошло в день его распятия. По описаниям, это затмение было полным, началось в полдень и прошло через все Черное море от Одессы и дальше в направлении Персидского залива. И Матфей, и Марк, и Лука (возможно, используя один общий источник) упоминают о нем в своих повествованиях. По версии всех троих, “было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого”. Лука добавляет: “И померкло солнце”[119]. Но Иисус был распят на Пасху, весенний праздник полной луны, когда Луна находится на другой стороне Земли. Кроме того, ни одно затмение никогда и нигде не длится так долго, как об этом рассказывается в Евангелиях.
Во всем мире затмения вызывали у людей чувство глубокого страха, и все же простое объяснение их природы было предложено уже очень давно, в VI веке до н. э., философом Фалесом. Век спустя его земляк и коллега астроном Анаксагор (500–428) писал: “Свет у Луны не свой, но от Солнца… Затмения Луны бывают оттого, что ее заслоняет Земля, а иной раз и тела ниже Луны; затмения Солнца – когда его заслоняет Луна, по новолуниям”[120]. Впрочем, за эти мысли Анаксагор был обвинен в атеизме и приговорен к смерти (предпочтя ей изгнание), а связь между затмениями и несчастьями оставалась прочной и незыблемой следующие две тысячи лет.
В IX веке, когда никто не подвергал эту связь сомнениям, архиепископ Лионский засвидетельствовал три лунных затмения в течение одного года и записал, что каждый раз его перепуганная паства начинала дуть в рога, стучать в металлические инструменты и кричать Vince, luna (“Луна, победи!”), призывая Луну дать отпор[121]. Церковь официально запрещала такое поведение (как и во все последующие столетия), но не могла тягаться с силой суеверия; к тому же чудовище, поглотившее Луну, всегда отступало. Даже сам великий император был подвержен суеверию: в 810 году, когда Карлу Великому только исполнилось семьдесят, с интервалом в две недели произошли два затмения, солнечное и лунное (30 ноября и 14 декабря), и они настолько встревожили императора, что он поспешил составить завещание. А уже в конце января его не стало. Почти тридцать лет спустя, 5 мая 840 года, шестиминутное солнечное затмение так напугало его сына Людовика Благочестивого, что он тяжело заболел и умер еще до исхода июня (ожесточенная борьба за трон привела к заключению исторического Верденского договора, который разделил Западную Европу на три части – Францию, Германию и Италию).
Мало что изменилось даже в XVII веке, а зловещее сочетание полных солнечного и лунного затмений с интервалом в несколько недель друг за другом было особенно тревожным. Когда это произошло в октябре 1605 года, Шекспир использовал природное явление в качестве мощной метафоры надвигающегося рока, включив его в первый акт “Короля Лира”, где Глостер вспоминает недавний ужас:
Джон Мильтон родился три года спустя после первого представления “Короля Лира”. В 1638 году он издал поэму “Люсидас”, где оплакивал смерть своего соученика по Кембриджу Эдварда Кинга, погибшего при кораблекрушении у берегов Англии:
Затмения вызывали такую тревогу не у всех. Сэмюель Пипс упоминает, что во время весеннего затмения дочь его доктора, вставшая на заре, была так погружена в сочинение письма, что только к девяти часам – посреди почти полного затмения – она заметила, что “свет солнца несколько потускнел”[128]. Но такие случаи были скорее исключением. В Париже в ожидании затмения, предсказанного на 21 августа 1664 года, люди стекались на исповедь в таких количествах, что один священник предпочел объявить, что событие откладывается на две недели, чтобы успеть обслужить толпы кающихся.
Тем не менее в городах Западной Европы дни суеверного невежества уже были сочтены, наука быстро двигалась вперед. Великий астроном Эдмонд Галлей (1656–1742) смог предсказать полное солнечное затмение 3 мая 1715 года, которое покрыло почти весь юг Англии более чем на три минуты. Он настолько тщательно провел наблюдения, что смог оценить ширину его “следа”. Он собрал данные в пятнадцати разных точках на пути затмения, что дало ему возможность вычислить диаметр Солнца с очень большой на тот момент точностью. Томас Крамп в своем объемистом обзоре истории затмений провозглашает, что наблюдения Галлея “могут считаться началом современной астрономии затмений”[129]. Страх и благоговение остались, но к ним добавилось и знание.
Часть вторая
Петроглифы бронзового века со всего мира связывают солнце с плодовитостью, как, например, на этом рисунке из долины Валь-Камоника в Центральных Альпах Северной Италии, на котором изображена фигура мужчины с солнечным диском, прикрепленным к его фаллосу (Sketch by Paul F. Jenkins)
Глава 5
В 1894 году сэр Норман Локьер (1836–1920) – один из передовых британских ученых, человек, открывший гелий в составе Солнца раньше, чем газ был обнаружен на Земле, – издал книгу “Заря астрономии”, в которой дал периодизацию работы своих предшественников, разбив ее на три отдельные фазы[132]. Цивилизации сначала проходят через период поклонения, когда небесные явления толкуются исключительно как действия, настроения и предупреждения богов; затем люди ставят астрономию на службу своим практическим нуждам, таким как земледелие или мореплавание; наконец, изучение небес становится предметом удовольствия и постижения чистого знания. И хотя деление Локьера сегодня представляется чрезмерно схематическим – так, например, мы можем задаться вопросом, пройден ли уже окончательно этап поклонения, а определение третьей стадии пренебрегает ощущением чуда, которое часто влечет астрономов, – его категории и по сей день являются полезным мерилом.
Задолго до того, как человечество начало собираться в города, астрономия уже существовала – или по меньшей мере существовали люди, изучавшие Солнце. У нас есть свидетельства об обсерваториях в разных частях древнего мира, но один город, безусловно, заслуживает чести именоваться колыбелью астрономии как организованной и увековеченной науки – Вавилон[133].
Вавилонская цивилизация была заложена племенем неизвестного происхождения в долине между реками Тигр и Евфрат, в самой середине современного Ирака. Окружающие земли назывались Шумером, хотя было и другое имя для этой плодородной плоской долины – Эдем. Шумеры начали заниматься земледелием около девятого тысячелетия до н. э., примерно 2500 лет спустя они изобрели колесо, телегу и плуг, меняя жизнь во всем – от путешествий и транспорта до способов ведения войны и промышленности – и сокращая число работников, необходимых для производства пищи. Это были очень важные шаги к освобождению части людей от работы, чтобы они смогли стать полноценными жрецами, учеными и купцами. Около 3100 года до н. э. они изобрели систему письма, отобразившую астрономические понятия в двух своих знаках: один символизировал звезду, другой – “солнце над горизонтом”[134]. Примерно к 2350 году до н. э. шумеры были завоеваны своими северными соседями, но это больше повлияло на завоевателей: шумерский язык остался языком религии и науки, а прорицание будущего посредством наблюдения за звездами стало заметной областью интеллектуального труда.
Сперва Солнце рассматривалось как второстепенное по отношению к Луне и ему поклонялись только в двух городах поменьше – Ларсе и Сиппаре. К 1800 году до н. э. растущая столица Вавилон (около 70 миль к югу от сегодняшнего Багдада), получившая свое нынешнее имя от грецизированного аккадского bab ilani (“врата бога”)[135], стала преобладать в регионе. При правлении аморейского царя Хаммурапи (“Законодателя”), который поощрял тщательную запись изменений звездного неба, вавилоняне верили, что Солнце – злое божество, следящее за людьми по поручению высших богов, беспощадный судья для всего человечества. Предтеча будущих образов иудейского и христианского Бога, Солнце изображается стариком с длинной бородой, с лучами, расходящимися из-за спины. Эта фигура превзошла Луну по значимости и превратилась в Царя Солнце со всеми земными атрибутами царского сана и божественного статуса.
Около 750 года до н. э. покорителями стали ассирийцы, чьи цари называли себя Солнцами Мира. Во время их завоевательных походов – ассирийцы славились тем, что покрывали стены павших городов кожей их обитателей, – Вавилон начал погружаться в политическую и экономическую разруху. В результате серия восстаний привела к концу владычества ассирийцев в 606 году до н. э. Хотя новые властители, халдеи (свободное объединение пяти западносемитских племен из южных болот и прибрежных равнин), были у власти совсем краткий промежуток времени, при великом царе Навуходоносоре (правившем с 605 до 562 года до н. э.) произошел ренессанс Вавилона, сделавший его культурным центром огромной империи. Положение астрономии укрепилось, специальные школы процветали не только в Вавилоне, но и в других крупных городах. Обмен идеями с персами, иудеями и греками, населяющими те же города, облегчался использованием языка с простым алфавитом, лингва франка того времени – арамейским.
Поначалу халдеи – их имя теперь стало синонимом для “вавилонян” – просто наслаждались созерцанием небес, но около 550 года до н. э. их любопытство в сочетании с уверенностью в собственных силах позволило им применить математическую технику к своим записям: в итоге они разделили небо на зоны, главной из них стала та, что сегодня известна как небесный экватор (еще позднее станет известно, что она является частью эклиптики). Помимо того, они создали зодиак (от греч.
– уменьшительное от 
“живое существо”), схематическое представление фигур, которыми отмечалось движение Солнца по небу. Этот мнемонический стишок перечисляет их по порядку, начиная с весеннего равноденствия в марте:
Император Клавдий также использовал здравый смысл против затмения 1 августа 45 года н. э. (которое астрологи наметили на его день рождения). Когда советники сообщили ему, что их гадания предсказывают бунты против императорской власти в связи с затмением, Клавдий публично объявил об этом неизбежном событии, описав, каким оно будет (кольцеообразным), и объяснив гражданам, откуда происходит такое небесное явление[114]. День рождения императора прошел спокойно.
Предварительное знание о затмениях могло помочь не только сгладить их последствия, но даже и воспользоваться ими. Неоднократно правители, чьи жрецы предсказывали солнечные затмения, полагались на неизбежную панику в рядах противника и посылали войска на штурм вражеских городов. В июле 1917 года, после долгого перехода по пустыне, Т. Э. Лоуренс и арабские повстанцы вплотную подошли к Акабе (ныне единственному иорданскому порту), который они планировали отбить у турков. Лоуренс знал, что 6 июля должно быть лунное затмение, и, не дождавшись момента, когда суеверные турки впали в панику и принялись защищать луну от опасности криками, барабанами и трубами, взял одно из укреплений. Вслед за этим пала и Акаба[115].
Впрочем, иногда происходящее в небесах действительно имело самые прямые последствия на земле. В 1183 году Японию раздирала жестокая трехлетняя гражданская война между кланами Минамото и Тайра. Войска Минамото готовились к битве, когда солнце неожиданно погасло. Не имея никакого рационального объяснения такой катастрофе, солдаты бежали[116]. Случившееся в другие времена совпадение представляется сочиненным. Известна история, датируемая 28 мая 585 года до н. э., когда воевавшие более пяти лет мидийцы и лидийцы заключили мир предположительно благодаря тому, что затмение положило неожиданный конец крупному сражению. Геродот и Плиний оба зафиксировали это событие, причем первый написал, что великий ученый Фалес (ок. 624 – ок. 546 года до н. э.) предсказал солнечное затмение точно в этот год (хотя не указал ни день, ни месяц). Даже в этом случае данное совпадение, скорее всего, миф и оба историка виновны в подтасовке фактов из политических соображений, объединив события двух разных дней в один. Геродота можно даже заподозрить в описании вообще не имевшего места затмения, когда он рассказывает о небесном явлении, омрачившем поход персидского царя Ксеркса (519–465 годы до н. э.) на Грецию: современные расчеты не подтверждают затмения в это время[117].
Затмения, похоже, оказывают особое воздействие даже на обычно заслуживающие доверия источники. Англосаксонские хроники, описывающие события от царствования Альфреда Великого до середины XII века, сообщают:
В этот год [1135 год н. э.] король Генрих отправился за море в праздник Ламмас [1 августа], и на следующий день, когда он почивал на палубе корабля, потемнело над всеми землями и Солнце стало будто тринадцатидневная Луна… Люди были очень удивлены и устрашены и сказали, что непременно что-то важное случится после этого – и так оно и было, в тот же год король умер.Генрих I, чью старость хроника описывает как изнуренную невзгодами, и впрямь умер двумя месяцами позже, но описываемое затмение в действительности случилось на два года раньше.
Затмения часто использовались для датировки исторических событий. За 11 дней до того, как Александр Македонский разбил царя Дария близ города Арбела, произошло затмение, и, привязавшись к этому событию, сражение удалось датировать 21 октября 331 года до н. э. Но такие утверждения делаются с определенной степенью точности. Великий Иоганн Кеплер в точности рассчитал день сотворения мира – 23 июля 3999 года до н. э. – и увенчал его затмением. В самом деле, затмения фигурируют в историях о сотворении мира в самых разных культурах, а также часто сочетаются с важными вехами в религиозной истории. “Само рождение нашего Господа также достаточно точно привязывается к событиям, – утверждает один богослов XIX века. – В Библии говорится, что Ирод… умер, когда Иисус был еще ребенком, возможно, спустя несколько месяцев после его рождения. Иосиф Флавий сообщает нам, что… во время болезни Ирода случилось затмение; а поскольку известно было, что оно произошло в апреле, это достаточно точно подтверждает, что Спаситель родился примерно в то время, которое называется в Библии”[118].
Еще более зловещее затмение, единственное омрачившее Иерусалим за время пребывания Христа среди нас, согласно историкам Церкви, произошло в день его распятия. По описаниям, это затмение было полным, началось в полдень и прошло через все Черное море от Одессы и дальше в направлении Персидского залива. И Матфей, и Марк, и Лука (возможно, используя один общий источник) упоминают о нем в своих повествованиях. По версии всех троих, “было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого”. Лука добавляет: “И померкло солнце”[119]. Но Иисус был распят на Пасху, весенний праздник полной луны, когда Луна находится на другой стороне Земли. Кроме того, ни одно затмение никогда и нигде не длится так долго, как об этом рассказывается в Евангелиях.
Во всем мире затмения вызывали у людей чувство глубокого страха, и все же простое объяснение их природы было предложено уже очень давно, в VI веке до н. э., философом Фалесом. Век спустя его земляк и коллега астроном Анаксагор (500–428) писал: “Свет у Луны не свой, но от Солнца… Затмения Луны бывают оттого, что ее заслоняет Земля, а иной раз и тела ниже Луны; затмения Солнца – когда его заслоняет Луна, по новолуниям”[120]. Впрочем, за эти мысли Анаксагор был обвинен в атеизме и приговорен к смерти (предпочтя ей изгнание), а связь между затмениями и несчастьями оставалась прочной и незыблемой следующие две тысячи лет.
В IX веке, когда никто не подвергал эту связь сомнениям, архиепископ Лионский засвидетельствовал три лунных затмения в течение одного года и записал, что каждый раз его перепуганная паства начинала дуть в рога, стучать в металлические инструменты и кричать Vince, luna (“Луна, победи!”), призывая Луну дать отпор[121]. Церковь официально запрещала такое поведение (как и во все последующие столетия), но не могла тягаться с силой суеверия; к тому же чудовище, поглотившее Луну, всегда отступало. Даже сам великий император был подвержен суеверию: в 810 году, когда Карлу Великому только исполнилось семьдесят, с интервалом в две недели произошли два затмения, солнечное и лунное (30 ноября и 14 декабря), и они настолько встревожили императора, что он поспешил составить завещание. А уже в конце января его не стало. Почти тридцать лет спустя, 5 мая 840 года, шестиминутное солнечное затмение так напугало его сына Людовика Благочестивого, что он тяжело заболел и умер еще до исхода июня (ожесточенная борьба за трон привела к заключению исторического Верденского договора, который разделил Западную Европу на три части – Францию, Германию и Италию).
Мало что изменилось даже в XVII веке, а зловещее сочетание полных солнечного и лунного затмений с интервалом в несколько недель друг за другом было особенно тревожным. Когда это произошло в октябре 1605 года, Шекспир использовал природное явление в качестве мощной метафоры надвигающегося рока, включив его в первый акт “Короля Лира”, где Глостер вспоминает недавний ужас:
Недавние солнечное и лунное затмения не сулят нам ничего доброго. Пускай исследователи природы толкуют их так и сяк, природа сама себя бичует неизбежными последствиями. Любовь охладевает, дружба падает, братья враждуют между собой, в городах восстания, в селах раздоры, во дворцах крамола, и распадается связь отцов с сыновьями. В моей семье этот негодяй восстает против предписанных законов – сын против отца; король идет наперекор природе – отец против дитяти[122].Он уходит, оставляя на сцене своего незаконнорожденного сына Эдмунда. Глостер – хороший человек, хотя и наивный (как мы вскоре увидим в сцене с другим сыном, Эдгаром), и дитя своего времени в отношении суеверий. Эдмунд, с другой стороны, хотя и первый злодей, но мыслит крайне рационально:
Вот поразительная глупость: чуть только мы не в ладах с судьбою, хотя бы нелады эти зависели от нас самих, – винить в наших бедах солнце, луну и звезды, как будто подлыми быть нас заставляет необходимость, глупыми – небесная тирания, негодяями, лгунами и предателями – давление сфер, пьяницами, обманщиками и прелюбодеями – покорность планетному влиянию; и все, что в нас есть дурного, все приводится в движение божественной силою. Удивительная уловка блудливого человека – сваливать ответственность за свои козлиные склонности на звезды!Скептицизм Шекспира разделял и его король. В тот же год, после девяностопроцентного затмения, Джеймс I написал сатирическое письмо лорду Солсбери, перечисляя все беды, которые его подданные могли бы приписать временному сокрытию светила. Король видел в суеверных предсказаниях работу дьявола и хотел запретить их. Но оба, монарх и драматург, одинаково не преуспели в изменении общественного мнения.
Джон Мильтон родился три года спустя после первого представления “Короля Лира”. В 1638 году он издал поэму “Люсидас”, где оплакивал смерть своего соученика по Кембриджу Эдварда Кинга, погибшего при кораблекрушении у берегов Англии:
В тот же год Мильтон путешествовал по континенту и посетил Галилея, находившегося под домашним арестом во Флоренции. Великий астроном был к тому времени слепым и изможденным стариком, но это не помешало их беседе. Хочется думать, что речь шла в том числе и о причинах затмений, но суеверия продолжали воздействовать даже на столь изощренный ум, как у Мильтона. В “Потерянном рае” описание былого великолепия падшего архангела передает то беспокойство, которое испытывает большинство людей перед лицом затмения:
За то, что сгинул друг наш благородный,
В ответе лишь один его негодный,
Построенный в проклятой спешке челн[123].
К тому времени, когда Мильтон закончил свою великую поэму, упомянув затмения в книге второй (строки 663–666) и книге десятой (строки 410–414), он тоже полностью ослеп. Поэт страдал плохим зрением с детства и к 1647 году практически полностью потерял возможность видеть левым глазом. В течение следующих пяти лет он испробовал самые разные способы лечения, но к марту 1652 года сорокатрехлетнему поэту глаза отказали “без всякой надежды на дневной свет”[125]. В “Самсоне-воителе” (1671) он вкладывает в уста Самсон слова, которые могли бы быть и его собственными:
Так едва
Взошедшее на утренней заре,
Проглядывает солнце сквозь туман
Иль, при затменье скрытое Луной,
На пол-Земли зловещий полусвет
Бросает, заставляя трепетать
Монархов призраком переворотов[124].
По удивительному совпадению, 29 марта 1652 года (по старому календарю) – в тот же месяц, когда Мильтон окончательно потерял зрение, – случился “черный понедельник”, то есть солнечное затмение, повергшее в панику всю Британию. Богачи погрузились в кареты и бежали из Лондона, повсюду процветала торговля зельями, смягчающими вредные воздействия затмения. В Далките (Шотландия) бедняки избавлялись от имущества, “ложились спиной на землю, глазами в небеса и страстно молились, чтобы Христос дал им вновь увидеть Солнце и спас их”[127].
О мрак, мрак, мрак! Притом в зените дня.
Непоправимый! Полное затменье!
И никаких надежд!
О первый луч! О слово, что в начале!
“Да будет свет!” – сказал Господь. И был
Свет. Что ж теперь? Указ не для меня?
И солнце мне черно
И немо, как луна[126].
Затмения вызывали такую тревогу не у всех. Сэмюель Пипс упоминает, что во время весеннего затмения дочь его доктора, вставшая на заре, была так погружена в сочинение письма, что только к девяти часам – посреди почти полного затмения – она заметила, что “свет солнца несколько потускнел”[128]. Но такие случаи были скорее исключением. В Париже в ожидании затмения, предсказанного на 21 августа 1664 года, люди стекались на исповедь в таких количествах, что один священник предпочел объявить, что событие откладывается на две недели, чтобы успеть обслужить толпы кающихся.
Тем не менее в городах Западной Европы дни суеверного невежества уже были сочтены, наука быстро двигалась вперед. Великий астроном Эдмонд Галлей (1656–1742) смог предсказать полное солнечное затмение 3 мая 1715 года, которое покрыло почти весь юг Англии более чем на три минуты. Он настолько тщательно провел наблюдения, что смог оценить ширину его “следа”. Он собрал данные в пятнадцати разных точках на пути затмения, что дало ему возможность вычислить диаметр Солнца с очень большой на тот момент точностью. Томас Крамп в своем объемистом обзоре истории затмений провозглашает, что наблюдения Галлея “могут считаться началом современной астрономии затмений”[129]. Страх и благоговение остались, но к ним добавилось и знание.
Часть вторая
Открывая Солнце
Глава 5
Первые астрономы
Из всех инструментов обсерватория более всех полна величия… Что можно найти в колледже лучше обсерватории? Величие уже в самой двери, в первой ступени, на которую вы поднимаетесь, – это дорога к звездам[130].
Ральф Уолдо Эмерсон, 1865 год
Астрономия – прекрасная наука. Очень полезна в мореплавании. А потому насмехайтесь над астрологией[131].
Гюстав Флобер, ок. 1870 года
В 1894 году сэр Норман Локьер (1836–1920) – один из передовых британских ученых, человек, открывший гелий в составе Солнца раньше, чем газ был обнаружен на Земле, – издал книгу “Заря астрономии”, в которой дал периодизацию работы своих предшественников, разбив ее на три отдельные фазы[132]. Цивилизации сначала проходят через период поклонения, когда небесные явления толкуются исключительно как действия, настроения и предупреждения богов; затем люди ставят астрономию на службу своим практическим нуждам, таким как земледелие или мореплавание; наконец, изучение небес становится предметом удовольствия и постижения чистого знания. И хотя деление Локьера сегодня представляется чрезмерно схематическим – так, например, мы можем задаться вопросом, пройден ли уже окончательно этап поклонения, а определение третьей стадии пренебрегает ощущением чуда, которое часто влечет астрономов, – его категории и по сей день являются полезным мерилом.
Задолго до того, как человечество начало собираться в города, астрономия уже существовала – или по меньшей мере существовали люди, изучавшие Солнце. У нас есть свидетельства об обсерваториях в разных частях древнего мира, но один город, безусловно, заслуживает чести именоваться колыбелью астрономии как организованной и увековеченной науки – Вавилон[133].
Вавилонская цивилизация была заложена племенем неизвестного происхождения в долине между реками Тигр и Евфрат, в самой середине современного Ирака. Окружающие земли назывались Шумером, хотя было и другое имя для этой плодородной плоской долины – Эдем. Шумеры начали заниматься земледелием около девятого тысячелетия до н. э., примерно 2500 лет спустя они изобрели колесо, телегу и плуг, меняя жизнь во всем – от путешествий и транспорта до способов ведения войны и промышленности – и сокращая число работников, необходимых для производства пищи. Это были очень важные шаги к освобождению части людей от работы, чтобы они смогли стать полноценными жрецами, учеными и купцами. Около 3100 года до н. э. они изобрели систему письма, отобразившую астрономические понятия в двух своих знаках: один символизировал звезду, другой – “солнце над горизонтом”[134]. Примерно к 2350 году до н. э. шумеры были завоеваны своими северными соседями, но это больше повлияло на завоевателей: шумерский язык остался языком религии и науки, а прорицание будущего посредством наблюдения за звездами стало заметной областью интеллектуального труда.
Сперва Солнце рассматривалось как второстепенное по отношению к Луне и ему поклонялись только в двух городах поменьше – Ларсе и Сиппаре. К 1800 году до н. э. растущая столица Вавилон (около 70 миль к югу от сегодняшнего Багдада), получившая свое нынешнее имя от грецизированного аккадского bab ilani (“врата бога”)[135], стала преобладать в регионе. При правлении аморейского царя Хаммурапи (“Законодателя”), который поощрял тщательную запись изменений звездного неба, вавилоняне верили, что Солнце – злое божество, следящее за людьми по поручению высших богов, беспощадный судья для всего человечества. Предтеча будущих образов иудейского и христианского Бога, Солнце изображается стариком с длинной бородой, с лучами, расходящимися из-за спины. Эта фигура превзошла Луну по значимости и превратилась в Царя Солнце со всеми земными атрибутами царского сана и божественного статуса.
Около 750 года до н. э. покорителями стали ассирийцы, чьи цари называли себя Солнцами Мира. Во время их завоевательных походов – ассирийцы славились тем, что покрывали стены павших городов кожей их обитателей, – Вавилон начал погружаться в политическую и экономическую разруху. В результате серия восстаний привела к концу владычества ассирийцев в 606 году до н. э. Хотя новые властители, халдеи (свободное объединение пяти западносемитских племен из южных болот и прибрежных равнин), были у власти совсем краткий промежуток времени, при великом царе Навуходоносоре (правившем с 605 до 562 года до н. э.) произошел ренессанс Вавилона, сделавший его культурным центром огромной империи. Положение астрономии укрепилось, специальные школы процветали не только в Вавилоне, но и в других крупных городах. Обмен идеями с персами, иудеями и греками, населяющими те же города, облегчался использованием языка с простым алфавитом, лингва франка того времени – арамейским.
Поначалу халдеи – их имя теперь стало синонимом для “вавилонян” – просто наслаждались созерцанием небес, но около 550 года до н. э. их любопытство в сочетании с уверенностью в собственных силах позволило им применить математическую технику к своим записям: в итоге они разделили небо на зоны, главной из них стала та, что сегодня известна как небесный экватор (еще позднее станет известно, что она является частью эклиптики). Помимо того, они создали зодиак (от греч.
– уменьшительное от “живое существо”), схематическое представление фигур, которыми отмечалось движение Солнца по небу. Этот мнемонический стишок перечисляет их по порядку, начиная с весеннего равноденствия в марте:Научные достижения халдеев совпали с серьезными государственными потрясениями. Около 689 года до н. э. Вавилон был разрушен ассирийским царем Синаххерибом. Город был выстроен вновь, и даже с большим великолепием (согласно Геродоту, его стены достигали 56 миль в окружности и 335 футов в высоту), но не устоял под натиском мидийцев и персов и вошел в состав империи Кира Великого. К моменту падения власти халдеев (539 год до н. э.) они широко прославились как ученые-звездочеты. Как писал греческий историк Страбон (64 год до н. э. – ок. 23 года н. э.), специальный округ “была выделен для местных философов, халдеев, как их называли, который занимались в основном астрономией; те же из них, кого соратники не допускали до этого дела, становились сочинителями гороскопов”. Хотя большая часть того, что писалось в гороскопах, носила описательный характер, астрология стала деловым предприятием по толкованию небесных знаков, но не для частных клиентов, а для царя и государства. Появилось несколько направлений этой псевдонауки, первым и главным из них стало предсказание судьбы человека по положению Солнца и звезд в момент его рождения или зачатия. Халдеи основывали человеческую судьбу на астрономической информации, вычисляли расположение небесных тел в день рождения человека и делали выводы о его будущем.
За Овном следует Телец,
За Близнецами – Рак и Лев;
А Дева провожается Весами.
За Скорпионом и Стрельцом,
Козерог да Водолей бегом
И Рыбы с их блестящими хвостами.