У Майн Рида появились странные капризы и желания. Одно из них – стремление ежедневно устанавливать, насколько прибыло у него сил и здоровья. Поэтому он настаивал на том, чтобы его ежедневно взвешивали. Как это ни нелепо, приходилось идти ему навстречу, и привычка ежедневно взвешиваться сохранилась у него и в последующие годы.
Забавный инцидент произошел в отеле «Пятое авеню», который расположен на той же Двадцать четвертой улице. Весы показали, что по сравнению с предыдущим днем Майн Рид прибавил три фунта. Мистер Олливант понимал, что это невозможно, и выразил сомнение в исправности весов. Это вызвало раздражение Майн Рида, которому нравилось думать, что он поправился на три фунта; но раздражение сменилось ужасом, когда он сунул руку в карман пальто и вынул пакет с разными металлическими инструментами, весящий ровно три фунта; эти инструменты писатель купил днем, сунул в карман и забыл об их существовании.
Происшествие настолько позабавило мистера Олливанта,что он не мог сдержать смеха; писатель серьезно обиделся, и прошло немало часов, прежде чем к нему вернулась жизнерадостность и он простил друга.
Душевное состояние Майн Рида не улучшалось, напротив, оно с каждым днем становилось хуже; был созван медицинский консилиум, и врачи высказались за возвращение больного на родину; к тому же благотворное воздействие на него могло оказать морское плавание.
Миссис Рид сказали, что если ее муж останется в Штатах, он кончит свои дни в психолечебнице.
Потребовался немалый такт и множество уговариваний, чтобы Майн Рид согласился вернуться на родину. Естественно, что в своем нынешнем состоянии он страшился вернуться в Англию или Ирландию.
Жена написала брату писателя в Ирландию, который тогда жил в их старинном доме, сообщила о тяжелом состоянии Майн Рида и о том, что они вскоре возвращаются домой.
Но для этого необходимы были средства; читатель поймет, что крах журнала Майн Рида и последовавшая за ним длительная серьезная болезнь оставили его без единого пенни, а работать он теперь был не в состоянии. В подобных обстоятельствах доктор Уотсон предложил написать письмо с изложением этих фактов, и мистер Олливант разослал его друзьям писателя в Нью-Йорке с целью получить нужную сумму.
В результате этих достойных похвалы усилий за короткое время было собрано шестьсот долларов. Вот имена джентльменов, которые так великодушно помогли Майн Риду в трудное время:
Ле Гран Локвуд
Кортленд де Филд и Ко
Джон У. Хеймерсли
Дадли Филд
Генерал-майор Джозеф Хукер
Джеймс У. Джерард
Роберт Боннер
У. Уоттс де Пейстер
Джеймс У. Бикмен
Уильям Каллен Брайант
Судья Чарлз П. Дейли
Л.Б. Стоун
Теодор Рузвельт
Деньги передали жене Майн Рида, поскольку теперь она ведала финансами и приняла на себя ответственность.
На пароходе «Сайберия», линии Кунард, была заказана каюта первого класса, потому что Майн Рид хотел плыть с капитаном Гаррисоном; и вот писатель с женой оказались на борту «Сайберии», направляющейся домой, в Англию.
Последний раз навестил Майн Рид страну, которая приняла его и ради которой он проливал кровь и заслужил воинскую славу.
Глава XXI
Глава XXII
Забавный инцидент произошел в отеле «Пятое авеню», который расположен на той же Двадцать четвертой улице. Весы показали, что по сравнению с предыдущим днем Майн Рид прибавил три фунта. Мистер Олливант понимал, что это невозможно, и выразил сомнение в исправности весов. Это вызвало раздражение Майн Рида, которому нравилось думать, что он поправился на три фунта; но раздражение сменилось ужасом, когда он сунул руку в карман пальто и вынул пакет с разными металлическими инструментами, весящий ровно три фунта; эти инструменты писатель купил днем, сунул в карман и забыл об их существовании.
Происшествие настолько позабавило мистера Олливанта,что он не мог сдержать смеха; писатель серьезно обиделся, и прошло немало часов, прежде чем к нему вернулась жизнерадостность и он простил друга.
Душевное состояние Майн Рида не улучшалось, напротив, оно с каждым днем становилось хуже; был созван медицинский консилиум, и врачи высказались за возвращение больного на родину; к тому же благотворное воздействие на него могло оказать морское плавание.
Миссис Рид сказали, что если ее муж останется в Штатах, он кончит свои дни в психолечебнице.
Потребовался немалый такт и множество уговариваний, чтобы Майн Рид согласился вернуться на родину. Естественно, что в своем нынешнем состоянии он страшился вернуться в Англию или Ирландию.
Жена написала брату писателя в Ирландию, который тогда жил в их старинном доме, сообщила о тяжелом состоянии Майн Рида и о том, что они вскоре возвращаются домой.
Но для этого необходимы были средства; читатель поймет, что крах журнала Майн Рида и последовавшая за ним длительная серьезная болезнь оставили его без единого пенни, а работать он теперь был не в состоянии. В подобных обстоятельствах доктор Уотсон предложил написать письмо с изложением этих фактов, и мистер Олливант разослал его друзьям писателя в Нью-Йорке с целью получить нужную сумму.
В результате этих достойных похвалы усилий за короткое время было собрано шестьсот долларов. Вот имена джентльменов, которые так великодушно помогли Майн Риду в трудное время:
Ле Гран Локвуд
Кортленд де Филд и Ко
Джон У. Хеймерсли
Дадли Филд
Генерал-майор Джозеф Хукер
Джеймс У. Джерард
Роберт Боннер
У. Уоттс де Пейстер
Джеймс У. Бикмен
Уильям Каллен Брайант
Судья Чарлз П. Дейли
Л.Б. Стоун
Теодор Рузвельт
Деньги передали жене Майн Рида, поскольку теперь она ведала финансами и приняла на себя ответственность.
На пароходе «Сайберия», линии Кунард, была заказана каюта первого класса, потому что Майн Рид хотел плыть с капитаном Гаррисоном; и вот писатель с женой оказались на борту «Сайберии», направляющейся домой, в Англию.
Последний раз навестил Майн Рид страну, которая приняла его и ради которой он проливал кровь и заслужил воинскую славу.
Глава XXI
Рассказ миссис Элизабет Рид о плавании. Снова в Англии. Посещение Ирландии не приносит пользы. Отправляется в гидропатическую больницу в Англии. Возвращается в Лондон в поисках медицинской помощи. Хорошие результаты. Отрывок из письма. Возобновляет литературную работу. Волнующая политическая речь. Ораторское искусство. Получает приглашение исследовать Калифорнийский залив. Предложение П.Т.Барнума. Снова слег. Приготовления к похоронам. «Воскрешение». Калека на всю жизнь. Литературная работа. Переезжает в другую местность. Ежедневные прогулки в инвалидном кресле.
Пишущая эти строки никогда не забудет памятное плавание моего мужа и меня самой в октябре 1870 года и последующие события.
Чарлз Олливант и наш добрый друг Аргайл Уотсон из Нью-Йорка провожали нас до палубы парохода; доктор Уотсон передал моего мужа заботам корабельного врача «Спенса», рассказав ему о физическом и душевном состоянии Майн Рида и о том, что тот нуждается в постоянном присмотре.
Мы попрощались; наш друг Чарлз Олливант оставался в Нью-Йорке, и вскоре после прощального рукопожатия берега исчезли за нами.
Мистер Олливант так прочувствованно пишет об этом прощании:
«Отплытие состоялось 22 октября. Я хорошо помню наше прощание на палубе. Я тогда решил не возвращаться в Англию, а связать свое будущее с Америкой, которую полюбил, как и Майн Рид, а ему моя помощь в качестве секретаря больше не была нужна. Расставание было печальным, потому что я не знал, когда мы снова увидимся.
Я стоял на пристани и смотрел, как медленно исчезает вдали корабль, и горе мое казалось невыносимым. Я почувствовал себя очень одиноким».
Было что-то странное в том, что на борту корабля пассажирами в каютах были только мы с мужем и еще один человек. «Сайберия» пришла из Бостона и задержалась в прибытием в Нью-Йорк. Поэтому все ее пассажиры отплыли на кораблях, ушедших раньше.
По тому вниманию, с которым относились к нам с мужем, можно было подумать, что мы сняли весь корабль. Даже моему маленькому мексиканскому пуделю Тотти позволили сопровождать хозяйку, хотя на кораблях линии Кунадр существует правило, запрещающее перевозить собак. Нам отвели каюту на палубе, и по приказу капитана Гаррисона корабельный врач и первый помощник заняли каюты напротив нашей, потому что мой муж испытывал странные галлюцинации и не всегда отвечал за свои поступки.
Незнакомцу могло показаться патетическим зрелище хрупкой молодой женщины, на плечи которой легла вся ответственность за мужа в то время и позже.
После беспокойного плавания по бурному морю мы наконец прибыли к цели своего назначения – гавани Квинстаун. Однако погода была против нас, и нам пришлось плыть в Ливерпуль. Но и здесь море было таким неспокойным, что тендер не мог причалить к пароходу. После многочисленных усилий, поняв, что они ни к чему не приведут, первый помощник взял меня на руки и перепрыгнул на борт тендера. Ту же самую услугу другой моряк оказал моему мужу и еще одному пассажиру. Конечно, перенесли и Тотти.
На следующий день мы на пароходе отплыли из Ливерпуля в Белфаст.
Плавание принесло Майн Риду мало пользы; он был беспомощен, как ребенок, и даже не мог ходить один. И вот снова он ступил на берег родной земли, своего дома. Тот, кто приезжал сюда как герой войны, сейчас стал банкротом, лишенным средств и здоровья!
Старый дом, в котором родился Майн Рид, был цел, но как изменились его обитатели! Старые строения исчезали, и их место занимали современные здания.
Во время недолгого пребывания в Ирландии – беспокойный дух Майн Рида требовал постоянных перемен – мы жили в гостеприимном доме зятя моего мужа преподобного Т.Кроми из Армага. Здесь Майн Риду посоветовали испытать лечение в «Водной лечебнице» Смидли в Метлоке, Дербишир. И вот мы снова плывем по бурному морю. Майн Рид «смотрел, как холмы родной земли исчезают за волнами». Больше он никогда их не увидит.
В Ирландию мы прибыли в ноябре 1870 года, а уже следующий месяц застал нас в сумасшедшем доме Смидли – не могу никак по-другому назвать это заведение в Метлоке, Дербишир.
Никогда не забуду отчаяние, почти ужас, которые охватили меня и моего больного мужа при первом появлении в мрачный декабрьский день в водолечебнице Смидли. Казалось, у входа в лечебницу написано: «Оставь надежду всяк сюда входящий»[46].
В отведенной нам комнате стояли две жесткие неудобные кровати; предполагалось, что на них мы будем спать. Два деревянных стула, диван, крытый черным, туалетный столик, умывальник и комод составляли всю мебель; очаг совершенно черный; это была скорее печь, огонь которой совершенно не виден. В комнате нет звонка, такое удобство считалось излишним.
Взгляд моего мужа упал на похоронную постель, и на лице его отразилось отчаяние. Я попыталась выглядеть бодрой.
После обеда в столовой мы прошли в соседнюю комнату и увидели лежащих на кушетках других больных, некоторые прижимали к животу подушки. Считалось, что это улучшает пищеварение. На стенах и дверях большими буквами были написаны различные тексты, вроде такого: «Слово «кризис» во время еды произносить не разрешается».
Майн Рид бросил отчаянный вопрошающий взгляд на больных.
– Это инквизиция, которая терзает наши тела и души, – прошептал кто-то ему на ухо.
Когда мы вернулись в свою комнату, нам объявили, что мою маленькую собачку нельзя держать в «заведении». Ее следует «выселить». Я попыталась сохранить мужество и позволила унести маленького Тотти, который с рождения со мной не разлучался. При виде моего отчаяния к мужу отчасти вернулась его прежняя храбрость; накинув пальто, он сказал мне:
– Пойдем, дорогая, мы вернем Тотти; я не позволю, чтобы со мной так обращались! – Мы побрели по снегу и с торжеством принесли Тотти назад. Женщина, которая обещала заботиться о собаке, рассказала, что та совсем отказалась от еды и питья; радость, которую выразила Тотти, увидев меня, была совсем человеческой.
На следующий день мы решили покинуть лечебницу Смидли; нам сказали, что водолечебница Мэтлок-хаус, расположенная выше по холму, гораздо приятней и цивилизованней. Там мы провели девять недель; обращались с нами очень любезно и оказывали всестороннюю помощь. Однако состояние Майн Рида не улучшалось. Он продолжал видеть галлюцинации. Ему казалось, что он не сможет даже подписаться, и мне приходилось вести всю его корреспонденцию.
Средства наши истощались, здоровье моего мужа не улучшалось, поэтому я уговорила мужа оставить Дербишир и уехать в Лондон, на встречу с доктором Расселом Рейнолдсом, с которым я хотела проконсультироваться о состоянии здоровья Майн Рида. Майн сказал мне, что «не смеет пускаться в путешествие», но я постаралась развеять его страхи, хотя всю дорогу в поезде до Лондола мне пришлось держать его за руку; он все время пытался открыть дверь вагона, настаивая на необходимости выпрыгнуть. Тем временем Тотти лаем выражал неодобрение поведением хозяина.
Доктор Рейнолдс посоветовал Майн Риду ежедневно понемногу работать, не поддаваясь галлюцинациям; он рекомендовал усиленное питание, чтобы подкрепить мозг; в результате этот мозг, до недавнего времени затуманенный, обрел былую силу, и Майн Рид с прежним огнем взялся за перо. Можно сказать, что он, подобно фениксу, «восстал из собственного пепла», судьба в очередной раз ему улыбнулась; и хотя периоды депрессии возобновлялись, в целом он постепенно выздоровел.
«Долгая болезнь, сделавшая меня беспомощным, как ребенок, в то же время не затронула силы моего ума, и теперь, с быстро восстанавливающимися физическими силами, я берусь за перо с новым рвением, потому что уже не надеялся, что мне это удастся», – писал Майн Рид Чарлзу Олливанту, который все еще был в Америке.
Написав несколько коротких очерков для журнала «Иллюстрированные путешествия» Касселя, писатель переработал «Перст судьбы» и «Уединенное жилище»; оба романа были напечатаны в двух томах лондонском издательством «Чепмен энд Холл». Второй из этих романов, как уже упоминалось, был написал Майн Ридом в Нью-Йорке.
В мае 1872 года Майн Рид закончил новый роман, который назвал «Смертельный выстрел». Этот роман был напечатан в «Пенни Иллюстрейтид Пейпер» и очень увеличил тираж журнала. Позже его в трех томах напечатало издательство «Чепмен энд Холл» в Лондоне и «Бидл энд Адамс» в Нью-Йорке. «Сан» таким образом отозвался о новой работе писателя и его восстановившейся работоспособности:
«В последние годы новый роман, принадлежащий удивительному перу капитана Майн Рида, стал редким удовольствием. Поэтому мы рады приветствовать волнующий «Смертельный выстрел», выпущенный в ортодоксальных трех томах; в этом произведении полностью сохранились прежняя энергия и живописная привлекательность, сделавшие имя писателя популярным во всем мире».
Затем «Уединенное жилище» было коренным образом переработано и стало гораздо больше по объему. В таком виде оно было напечатано в «Пенни Иллюстрейтид Пейпер» под названием «Адела».
В январе 1873 года Майн Рид съездил в Бостон, Линкольншир, чтобы выступить с речью и оказать политическую поддержку своему другу мистеру Ингрему, владельцу «Иллюстрейтид Лондон Ньюс». На зерновой бирже состоялся большой политический митинг, организованный либералами, на котором писатель произнес большую речь, с энтузиазмом встреченную аудиторией. По окончании речи один очень влиятельный человек схватил оратора за руку и воскликнул: «Капитан Рид, вы не человек, вы бог!» Можно добавить, что мистер Инграм был избран.
В противоположность большинству писателей, Майн Рид обладал редким ораторским даром; это доказывают те редкие случаи, когда он выступал публично. Он мог говорить часами, не утрачивая энергии, и любимой его темой была политика. Устная речь его текла так же гладко, как письменная. Он часто поражал слушателей своим красноречием и несокрушимой верой в преимущество республики над монархическими институтами. Иногда он с тем же пылом говорил о тори, и тогда «шерсть летела клочьями». Но он никогда никого не оскорблял, и, как правило, обе стороны слушали его с равным вниманием. Часто в самый разгар напряженного спора он менял тему, с такой легкостью переходя от возвышенного к смешному, что слушателям трудно было решить, насколько он серьезен. Если бы Майн Рид захотел, он стал бы таким же известным оратором, как и писателем.
В том же 1873 году Майн Рид написал новый роман «Сигнал бедствия»; роман должен был быть напечатан в «Чамберс Журнал».
Группа влиятельных людей, которая хотела, чтобы Майн Рид написал новую книгу, обратилась к нему в 1873 году с предложением поехать в Мексику и исследовать там Калифорнийский залив. Условия были очень щедрыми, но писатель ответил: «Этого недостаточно, чтобы соблазнить меня в виду теперешних перспектив».
Многие из тех, кто сейчас узнал об этом предложении, искренне пожалеют о том, что оно не было принято, потому что книга о такой далекой и почти неведомой земле, о ее обитателях, ее фауне и флоре, написанная наблюдательным и правдивым пером Майн Рида, стала бы настоящим откровением.
Примерно в это время писатель сообщал своему другу: «Я веду переговоры, которые, если будут удачными, окажут мне большую услугу и, возможно, дадут небольшой доход мне до конца жизни и моей дорогой жене после моей смерти. Я пытаюсь разобраться с правами на свои произведения». Это ему удалось, и в июне следующего года он перепродал права на большинство своих произведений.
Некоторое время Майн Рид подумывал об инсценировках всех своих романов. Услышав об этом намерении, П.Т.Барнум, великий деятель шоу-бизнеса, обратился к нему с предложением продать права на постановки его пьес. Вскоре после этого в лондонских газетах появилось следующее объявление:
«Капитан Майн Рид собирается вступить на новое поле деятельности – драматургию. Мистер Барнум, американский антрепренер, договорился с ним о написании серии пьес, основанных на его романах; пьесы будут одновременно ставиться на английских и американских сценах. Две пьесы уже написаны и провозглашены критиками равными по драматической силе любым другим на современной сцене, но превосходящими их по красочности и живописности.
Пусть больше не стонут директора театров, не плачут звезды сцены, не скрежещут зубами критики, что в наши дни трудно отыскать новую пьесу. Пусть больше не слышится глупый крик об упадке современной драмы. Среди нас восстал пророк и сотворил долгожданное чудо. В качестве спасителя явился мистер П.Т.Барнум, и теперь все будет хорошо. Теперь произойдет воскрешение драмы а ля Бусико. Невозможно в этом усомниться, потому что вот слова самого создателя чудес:
«Мне удалось убедить капитана Майн Рида написать серию пьес, основанных на его романах, которые будут одновременно ставиться на английских и американских сценах. Живописные романы капитана Рида одинаково популярны по обеим сторонам Атлантики; их прочли миллионы читателей, и мало кто не испытывал напряженный интерес к созданным им сценам и образам. Получив исключительные права на представление этих пьес, я предлагаю их английским антрепренерам и актерам, сохраняя за собой право постановки их в Америке».
«Отважная охотница» и «Мароны» были готовы к постановке, так как эти пьесы написаны несколько раньше. Но контракт, заключенный с мистером Барнумом, так и не был выполнен.
Во второй половине 1874 года «Чепмен энд Холл» выпустили переработанный вариант романа «Смертельный выстрел» в трех томах. В предисловии, датированном «Сентябрь 1874 года, Грейт Мальверн», автор говорит, что «пересмотрел – почти переписал книгу. Сюжет прежний, но, как он надеется, гораздо лучше изложенный».
Осень 1874 года Майн Рид с женой провел в Мальверне и в Южном Уэльсе. Сразу после возвращения в Лондон, на Уимпол-стрит, он снова слег. На этот раз на раненой ноге появился абсцесс. Быстро последовало заражение крови, и врачи оставили всякую надежду на выздоровление больного. Снова были сделаны приготовления к погребению Майн Рида и выбрано место для могилы. Снова разошлись слухи о его смерти, но, к всеобщему изумлению, он неожиданно начал поправляться. И это было настолько удивительно, что врачи говорили, что стали свидетелями «воскрешения».
Но выздоровление было медленным: почти шесть месяцев пролежал писатель в постели, а когда встал, то на весь остаток жизни стал калекой, не мог ходить без костылей. Мало кто способен пережить такое испытание, как Майн Рид в тот раз. Днем и ночью с ним находились две опытные медсестры и жена, которую, как и в Нью-Йорке, он страшился отпустить от себя.
Выздоравливая, Майн Рид писал другу: «Ужасные нью-йоркские страдания ничто по сравнению с тем, что я испытал и продолжаю испытывать в этот раз». К декабрю он был в состоянии садиться в постели и немного писать. После этого было несколько серьезных рецидивов, и жизнь его казалась всегда в опасности.
Во время своего долгого выздоровления Майн Рид написал очерк «Медицинская сестра»; ведь он хорошо познакомился с сестрами. Очерк был напечатан в «Чамберс Журнал». Для журнала «Лондонское общество» он написал рассказ «Пронзенное сердце»; для «Новостей спорта и театра» – «Катание на льду» и несколько других коротких очерков. Помимо этой работы, он занимался созданием нового романа – уже упоминавшегося «Флага отчаяния», который и был напечатан в августе 1875 года. Все это свидетельствует об удивительных жизненных силах и энергии, которыми обладал писатель.
Задержка с публикацией «Флага отчаяния» связана не только с болезнью автора. Когда рукопись объемом в 1200 страниц отправили в «Чамберс Журнал», наборщики не смогли прочесть ее! И тогда Чарлз Олливант переписал ее; он выполнил эту работу за шесть недель и работал в свободное от своих обязанностей время. Печатая этот роман в книжной форме, автор посвятил его Чарлзу Олливанту «как знак дружбы и уважения».
В этом романе имеются красочные описания жизни Калифорнии времен золотой лихорадки. За право публикации с продолжениями в «Чамберс Журнал» писатель получил триста гиней. Относительно этой книги доктор Чамберс писал автору: «Я считаю Гарри Блю лучшим из созданных вами образов».
В марте 1875 года Майн Рид настолько окреп, что смог переехать на другую квартиру в Лондоне – на Мейда-Хилл. Вскоре он смог воспользоваться ежедневными прогулками в инвалидном кресле. Майн Рид не хотел выезжать в Кенсингтонский сад, предпочитая Риджент и Бонд-стрит, где он иногда что-нибудь покупал в магазинах – «новую оснастку», как он это называл. Судя по этим эпизодам, можно заключить, что к нему возвращались здоровье и сила духа.
У писателя было несколько заманчивых предложений, но он еще не в состоянии был заниматься напряженной работой. Тем не менее, набираясь сил, он переписал «Перст судьбы», увеличив его объем и сделав роман гораздо интересней. Эта книга, одна из последних, теперь выпущена в отличном иллюстрированном издании Джемсом Боуденом в Лондоне.
Чарлз Олливант и наш добрый друг Аргайл Уотсон из Нью-Йорка провожали нас до палубы парохода; доктор Уотсон передал моего мужа заботам корабельного врача «Спенса», рассказав ему о физическом и душевном состоянии Майн Рида и о том, что тот нуждается в постоянном присмотре.
Мы попрощались; наш друг Чарлз Олливант оставался в Нью-Йорке, и вскоре после прощального рукопожатия берега исчезли за нами.
Мистер Олливант так прочувствованно пишет об этом прощании:
«Отплытие состоялось 22 октября. Я хорошо помню наше прощание на палубе. Я тогда решил не возвращаться в Англию, а связать свое будущее с Америкой, которую полюбил, как и Майн Рид, а ему моя помощь в качестве секретаря больше не была нужна. Расставание было печальным, потому что я не знал, когда мы снова увидимся.
Я стоял на пристани и смотрел, как медленно исчезает вдали корабль, и горе мое казалось невыносимым. Я почувствовал себя очень одиноким».
Было что-то странное в том, что на борту корабля пассажирами в каютах были только мы с мужем и еще один человек. «Сайберия» пришла из Бостона и задержалась в прибытием в Нью-Йорк. Поэтому все ее пассажиры отплыли на кораблях, ушедших раньше.
По тому вниманию, с которым относились к нам с мужем, можно было подумать, что мы сняли весь корабль. Даже моему маленькому мексиканскому пуделю Тотти позволили сопровождать хозяйку, хотя на кораблях линии Кунадр существует правило, запрещающее перевозить собак. Нам отвели каюту на палубе, и по приказу капитана Гаррисона корабельный врач и первый помощник заняли каюты напротив нашей, потому что мой муж испытывал странные галлюцинации и не всегда отвечал за свои поступки.
Незнакомцу могло показаться патетическим зрелище хрупкой молодой женщины, на плечи которой легла вся ответственность за мужа в то время и позже.
После беспокойного плавания по бурному морю мы наконец прибыли к цели своего назначения – гавани Квинстаун. Однако погода была против нас, и нам пришлось плыть в Ливерпуль. Но и здесь море было таким неспокойным, что тендер не мог причалить к пароходу. После многочисленных усилий, поняв, что они ни к чему не приведут, первый помощник взял меня на руки и перепрыгнул на борт тендера. Ту же самую услугу другой моряк оказал моему мужу и еще одному пассажиру. Конечно, перенесли и Тотти.
На следующий день мы на пароходе отплыли из Ливерпуля в Белфаст.
Плавание принесло Майн Риду мало пользы; он был беспомощен, как ребенок, и даже не мог ходить один. И вот снова он ступил на берег родной земли, своего дома. Тот, кто приезжал сюда как герой войны, сейчас стал банкротом, лишенным средств и здоровья!
Старый дом, в котором родился Майн Рид, был цел, но как изменились его обитатели! Старые строения исчезали, и их место занимали современные здания.
Во время недолгого пребывания в Ирландии – беспокойный дух Майн Рида требовал постоянных перемен – мы жили в гостеприимном доме зятя моего мужа преподобного Т.Кроми из Армага. Здесь Майн Риду посоветовали испытать лечение в «Водной лечебнице» Смидли в Метлоке, Дербишир. И вот мы снова плывем по бурному морю. Майн Рид «смотрел, как холмы родной земли исчезают за волнами». Больше он никогда их не увидит.
В Ирландию мы прибыли в ноябре 1870 года, а уже следующий месяц застал нас в сумасшедшем доме Смидли – не могу никак по-другому назвать это заведение в Метлоке, Дербишир.
Никогда не забуду отчаяние, почти ужас, которые охватили меня и моего больного мужа при первом появлении в мрачный декабрьский день в водолечебнице Смидли. Казалось, у входа в лечебницу написано: «Оставь надежду всяк сюда входящий»[46].
В отведенной нам комнате стояли две жесткие неудобные кровати; предполагалось, что на них мы будем спать. Два деревянных стула, диван, крытый черным, туалетный столик, умывальник и комод составляли всю мебель; очаг совершенно черный; это была скорее печь, огонь которой совершенно не виден. В комнате нет звонка, такое удобство считалось излишним.
Взгляд моего мужа упал на похоронную постель, и на лице его отразилось отчаяние. Я попыталась выглядеть бодрой.
После обеда в столовой мы прошли в соседнюю комнату и увидели лежащих на кушетках других больных, некоторые прижимали к животу подушки. Считалось, что это улучшает пищеварение. На стенах и дверях большими буквами были написаны различные тексты, вроде такого: «Слово «кризис» во время еды произносить не разрешается».
Майн Рид бросил отчаянный вопрошающий взгляд на больных.
– Это инквизиция, которая терзает наши тела и души, – прошептал кто-то ему на ухо.
Когда мы вернулись в свою комнату, нам объявили, что мою маленькую собачку нельзя держать в «заведении». Ее следует «выселить». Я попыталась сохранить мужество и позволила унести маленького Тотти, который с рождения со мной не разлучался. При виде моего отчаяния к мужу отчасти вернулась его прежняя храбрость; накинув пальто, он сказал мне:
– Пойдем, дорогая, мы вернем Тотти; я не позволю, чтобы со мной так обращались! – Мы побрели по снегу и с торжеством принесли Тотти назад. Женщина, которая обещала заботиться о собаке, рассказала, что та совсем отказалась от еды и питья; радость, которую выразила Тотти, увидев меня, была совсем человеческой.
На следующий день мы решили покинуть лечебницу Смидли; нам сказали, что водолечебница Мэтлок-хаус, расположенная выше по холму, гораздо приятней и цивилизованней. Там мы провели девять недель; обращались с нами очень любезно и оказывали всестороннюю помощь. Однако состояние Майн Рида не улучшалось. Он продолжал видеть галлюцинации. Ему казалось, что он не сможет даже подписаться, и мне приходилось вести всю его корреспонденцию.
Средства наши истощались, здоровье моего мужа не улучшалось, поэтому я уговорила мужа оставить Дербишир и уехать в Лондон, на встречу с доктором Расселом Рейнолдсом, с которым я хотела проконсультироваться о состоянии здоровья Майн Рида. Майн сказал мне, что «не смеет пускаться в путешествие», но я постаралась развеять его страхи, хотя всю дорогу в поезде до Лондола мне пришлось держать его за руку; он все время пытался открыть дверь вагона, настаивая на необходимости выпрыгнуть. Тем временем Тотти лаем выражал неодобрение поведением хозяина.
Доктор Рейнолдс посоветовал Майн Риду ежедневно понемногу работать, не поддаваясь галлюцинациям; он рекомендовал усиленное питание, чтобы подкрепить мозг; в результате этот мозг, до недавнего времени затуманенный, обрел былую силу, и Майн Рид с прежним огнем взялся за перо. Можно сказать, что он, подобно фениксу, «восстал из собственного пепла», судьба в очередной раз ему улыбнулась; и хотя периоды депрессии возобновлялись, в целом он постепенно выздоровел.
«Долгая болезнь, сделавшая меня беспомощным, как ребенок, в то же время не затронула силы моего ума, и теперь, с быстро восстанавливающимися физическими силами, я берусь за перо с новым рвением, потому что уже не надеялся, что мне это удастся», – писал Майн Рид Чарлзу Олливанту, который все еще был в Америке.
Написав несколько коротких очерков для журнала «Иллюстрированные путешествия» Касселя, писатель переработал «Перст судьбы» и «Уединенное жилище»; оба романа были напечатаны в двух томах лондонском издательством «Чепмен энд Холл». Второй из этих романов, как уже упоминалось, был написал Майн Ридом в Нью-Йорке.
В мае 1872 года Майн Рид закончил новый роман, который назвал «Смертельный выстрел». Этот роман был напечатан в «Пенни Иллюстрейтид Пейпер» и очень увеличил тираж журнала. Позже его в трех томах напечатало издательство «Чепмен энд Холл» в Лондоне и «Бидл энд Адамс» в Нью-Йорке. «Сан» таким образом отозвался о новой работе писателя и его восстановившейся работоспособности:
«В последние годы новый роман, принадлежащий удивительному перу капитана Майн Рида, стал редким удовольствием. Поэтому мы рады приветствовать волнующий «Смертельный выстрел», выпущенный в ортодоксальных трех томах; в этом произведении полностью сохранились прежняя энергия и живописная привлекательность, сделавшие имя писателя популярным во всем мире».
Затем «Уединенное жилище» было коренным образом переработано и стало гораздо больше по объему. В таком виде оно было напечатано в «Пенни Иллюстрейтид Пейпер» под названием «Адела».
В январе 1873 года Майн Рид съездил в Бостон, Линкольншир, чтобы выступить с речью и оказать политическую поддержку своему другу мистеру Ингрему, владельцу «Иллюстрейтид Лондон Ньюс». На зерновой бирже состоялся большой политический митинг, организованный либералами, на котором писатель произнес большую речь, с энтузиазмом встреченную аудиторией. По окончании речи один очень влиятельный человек схватил оратора за руку и воскликнул: «Капитан Рид, вы не человек, вы бог!» Можно добавить, что мистер Инграм был избран.
В противоположность большинству писателей, Майн Рид обладал редким ораторским даром; это доказывают те редкие случаи, когда он выступал публично. Он мог говорить часами, не утрачивая энергии, и любимой его темой была политика. Устная речь его текла так же гладко, как письменная. Он часто поражал слушателей своим красноречием и несокрушимой верой в преимущество республики над монархическими институтами. Иногда он с тем же пылом говорил о тори, и тогда «шерсть летела клочьями». Но он никогда никого не оскорблял, и, как правило, обе стороны слушали его с равным вниманием. Часто в самый разгар напряженного спора он менял тему, с такой легкостью переходя от возвышенного к смешному, что слушателям трудно было решить, насколько он серьезен. Если бы Майн Рид захотел, он стал бы таким же известным оратором, как и писателем.
В том же 1873 году Майн Рид написал новый роман «Сигнал бедствия»; роман должен был быть напечатан в «Чамберс Журнал».
Группа влиятельных людей, которая хотела, чтобы Майн Рид написал новую книгу, обратилась к нему в 1873 году с предложением поехать в Мексику и исследовать там Калифорнийский залив. Условия были очень щедрыми, но писатель ответил: «Этого недостаточно, чтобы соблазнить меня в виду теперешних перспектив».
Многие из тех, кто сейчас узнал об этом предложении, искренне пожалеют о том, что оно не было принято, потому что книга о такой далекой и почти неведомой земле, о ее обитателях, ее фауне и флоре, написанная наблюдательным и правдивым пером Майн Рида, стала бы настоящим откровением.
Примерно в это время писатель сообщал своему другу: «Я веду переговоры, которые, если будут удачными, окажут мне большую услугу и, возможно, дадут небольшой доход мне до конца жизни и моей дорогой жене после моей смерти. Я пытаюсь разобраться с правами на свои произведения». Это ему удалось, и в июне следующего года он перепродал права на большинство своих произведений.
Некоторое время Майн Рид подумывал об инсценировках всех своих романов. Услышав об этом намерении, П.Т.Барнум, великий деятель шоу-бизнеса, обратился к нему с предложением продать права на постановки его пьес. Вскоре после этого в лондонских газетах появилось следующее объявление:
«Капитан Майн Рид собирается вступить на новое поле деятельности – драматургию. Мистер Барнум, американский антрепренер, договорился с ним о написании серии пьес, основанных на его романах; пьесы будут одновременно ставиться на английских и американских сценах. Две пьесы уже написаны и провозглашены критиками равными по драматической силе любым другим на современной сцене, но превосходящими их по красочности и живописности.
Пусть больше не стонут директора театров, не плачут звезды сцены, не скрежещут зубами критики, что в наши дни трудно отыскать новую пьесу. Пусть больше не слышится глупый крик об упадке современной драмы. Среди нас восстал пророк и сотворил долгожданное чудо. В качестве спасителя явился мистер П.Т.Барнум, и теперь все будет хорошо. Теперь произойдет воскрешение драмы а ля Бусико. Невозможно в этом усомниться, потому что вот слова самого создателя чудес:
«Мне удалось убедить капитана Майн Рида написать серию пьес, основанных на его романах, которые будут одновременно ставиться на английских и американских сценах. Живописные романы капитана Рида одинаково популярны по обеим сторонам Атлантики; их прочли миллионы читателей, и мало кто не испытывал напряженный интерес к созданным им сценам и образам. Получив исключительные права на представление этих пьес, я предлагаю их английским антрепренерам и актерам, сохраняя за собой право постановки их в Америке».
«Отважная охотница» и «Мароны» были готовы к постановке, так как эти пьесы написаны несколько раньше. Но контракт, заключенный с мистером Барнумом, так и не был выполнен.
Во второй половине 1874 года «Чепмен энд Холл» выпустили переработанный вариант романа «Смертельный выстрел» в трех томах. В предисловии, датированном «Сентябрь 1874 года, Грейт Мальверн», автор говорит, что «пересмотрел – почти переписал книгу. Сюжет прежний, но, как он надеется, гораздо лучше изложенный».
Осень 1874 года Майн Рид с женой провел в Мальверне и в Южном Уэльсе. Сразу после возвращения в Лондон, на Уимпол-стрит, он снова слег. На этот раз на раненой ноге появился абсцесс. Быстро последовало заражение крови, и врачи оставили всякую надежду на выздоровление больного. Снова были сделаны приготовления к погребению Майн Рида и выбрано место для могилы. Снова разошлись слухи о его смерти, но, к всеобщему изумлению, он неожиданно начал поправляться. И это было настолько удивительно, что врачи говорили, что стали свидетелями «воскрешения».
Но выздоровление было медленным: почти шесть месяцев пролежал писатель в постели, а когда встал, то на весь остаток жизни стал калекой, не мог ходить без костылей. Мало кто способен пережить такое испытание, как Майн Рид в тот раз. Днем и ночью с ним находились две опытные медсестры и жена, которую, как и в Нью-Йорке, он страшился отпустить от себя.
Выздоравливая, Майн Рид писал другу: «Ужасные нью-йоркские страдания ничто по сравнению с тем, что я испытал и продолжаю испытывать в этот раз». К декабрю он был в состоянии садиться в постели и немного писать. После этого было несколько серьезных рецидивов, и жизнь его казалась всегда в опасности.
Во время своего долгого выздоровления Майн Рид написал очерк «Медицинская сестра»; ведь он хорошо познакомился с сестрами. Очерк был напечатан в «Чамберс Журнал». Для журнала «Лондонское общество» он написал рассказ «Пронзенное сердце»; для «Новостей спорта и театра» – «Катание на льду» и несколько других коротких очерков. Помимо этой работы, он занимался созданием нового романа – уже упоминавшегося «Флага отчаяния», который и был напечатан в августе 1875 года. Все это свидетельствует об удивительных жизненных силах и энергии, которыми обладал писатель.
Задержка с публикацией «Флага отчаяния» связана не только с болезнью автора. Когда рукопись объемом в 1200 страниц отправили в «Чамберс Журнал», наборщики не смогли прочесть ее! И тогда Чарлз Олливант переписал ее; он выполнил эту работу за шесть недель и работал в свободное от своих обязанностей время. Печатая этот роман в книжной форме, автор посвятил его Чарлзу Олливанту «как знак дружбы и уважения».
В этом романе имеются красочные описания жизни Калифорнии времен золотой лихорадки. За право публикации с продолжениями в «Чамберс Журнал» писатель получил триста гиней. Относительно этой книги доктор Чамберс писал автору: «Я считаю Гарри Блю лучшим из созданных вами образов».
В марте 1875 года Майн Рид настолько окреп, что смог переехать на другую квартиру в Лондоне – на Мейда-Хилл. Вскоре он смог воспользоваться ежедневными прогулками в инвалидном кресле. Майн Рид не хотел выезжать в Кенсингтонский сад, предпочитая Риджент и Бонд-стрит, где он иногда что-нибудь покупал в магазинах – «новую оснастку», как он это называл. Судя по этим эпизодам, можно заключить, что к нему возвращались здоровье и сила духа.
У писателя было несколько заманчивых предложений, но он еще не в состоянии был заниматься напряженной работой. Тем не менее, набираясь сил, он переписал «Перст судьбы», увеличив его объем и сделав роман гораздо интересней. Эта книга, одна из последних, теперь выпущена в отличном иллюстрированном издании Джемсом Боуденом в Лондоне.
Глава XXII
Возвращается к сельской жизни. Поселяется вблизи городка Росс в Херфордшире. Пишет новый роман из английской жизни. Переписка, касающаяся священника. Защита законов о дичи. Покидает Чейзвуд ради Фрогмора. Его описание Фрогмора. Слишком доволен, чтобы писать.
Восстановив здоровье, Майн Рид начал тосковать по зеленым полям и сельской жизни; и в начале сентября 1875 года они с женой поселились в Херфордшире, в четырех милях от городка Росс, на живописных берегах реки Уай. Вначале они снимали меблированный коттедж, который назывался Чейзвуд и стоял на главной дороге лицом к Уэльским горам, видным на удалении.
На новом месте Майн Рид как будто вернул себе прежнюю бодрость. Он много разъезжал в открытом фаэтоне, делая длительные экскурсии в двадцать и тридцать миль. Так он познакомился со всеми интересными местами окружающей территории. И они вдохновили его написать второй роман из английской жизни. Получилась романтическая «Гвен Винн», действие которой происходит в долине реки Уай.
«Гвен Винн» пользовалась большой популярностью. «Роман доказывает, – писал «Скоттиш лидер», – что автор, если бы пожелал, мог бы писать во многих других областях, кроме той, с которой его имя связано в представлении публики». Книга первоначально печаталась в 1878 году выпусками с продолжением в «Херфорд Таймс» и еще девяти провинциальных газетах одновременно. За эту работу автор получил значительный гонорар.
Злодеем в романе выступает французский священник. Во время опубликования произведения в «Херфорд Таймс» случилось так, что вблизи места действия действительно жил французский священник. Он предположил, что образ списан с него самого и разослал в газеты письмо на эту тему. Майн Рид даже не знал о его существовании и так и объяснил в письме в газеты. Последовала длительная переписка, но в конце концов священник был побежден.
В январе 1876 года Майн Рид стал участником длительного спора относительно английских законов об охоте и дичи. Многие сельские жители – вероятно, большинство в то время – хотели, чтобы эти законы были отменены. Однако Майн Рид выступил в их защиту, доказывая, что отмена законов будет не только шагом назад в законодательстве, но и несправедливостью по отношению к большинству народа и вообще большой потерей. В поддержку своего мнения он ссылается на опыт Соединенных Штатов:
«В Соединенных Штатах Америки после промежутка в сто лет, наученные столетним опытом, принимают шаги к устранению зла и поддержке того, что мы собираемся уничтожить! Иными словами, в то время как мы собираемся отменить законы об охоте, там их принимают! Перед таким фактом кто посмеет утверждать, что законы об охоте выгодны только одному классу общества? Ведь так не может быть в Соединенных Штатах – земле, где существуют только «законы для народа».
В обсуждении закона приняли участие многие – оно разворачивалось на страницах «Херфорд Таймс», – и один из участников усомнился в справедливости утверждений Майн Рида. Тот сразу же дал залп из всех батарей и заставил своего противника замолчать.
Мало кому удавалось одержать победу в споре с Майн Ридом. Он так точно выбирал позицию, его замечания настолько очевидно были справедливыми и истинными, что ему почти неизменно удавалось заставить противника замолчать.
На этих страницах не раз приводились свидетельства любви писателя к Америке и американцам. Он восхищался их формой правления и общественными институтами. Открытое выражение этого мнения в Англии часто создавало ему врагов, но он всюду был признан как смелый и честный человек, и враги его почти неизменно становились друзьями, признавая истинность его утверждений, хотя и не всегда соглашаясь с его рассуждениями.
На протяжении этого года было написано много коротких статей на различные темы; среди них наибольшей популярностью пользовался очерк о мексиканском аксолотле и его привычках. Он был опубликован в феврале 1876 года в журнале «Земля и вода». Рассказать об этом своеобразном животном попросил Майн Рида мистер Генри Ли. Как раз тогда в Брайтонском аквариуме впервые появился аксолотль.
В январе 1877 года Майн Рид переселился из коттеджа Чейзвуд в сельский дом, известный под названием Фрогмор, в четырех милях от Росса. Дом сдавался вместе с фермой и служебными строениями.
В письме к Чарлзу Олливанту Майн Рид так описывает свое новое жилище:
«Мне хотелось иметь не только дом, но и землю, и я не смог отказаться от соблазнительного участка в двух милях отсюда, по другую сторону леса. Дом более уединенный и обособленный, чем Чейзвуд; в сущности это настоящее жилище сельского отшельника; но дом прекрасный, примерно 15 акров земли, замечательные сад и огород, красивый парк и кустарники с текущим через них ручьем, который не пересыхает летом, и отдельным входом на ферму и к конюшне.
На новом месте Майн Рид как будто вернул себе прежнюю бодрость. Он много разъезжал в открытом фаэтоне, делая длительные экскурсии в двадцать и тридцать миль. Так он познакомился со всеми интересными местами окружающей территории. И они вдохновили его написать второй роман из английской жизни. Получилась романтическая «Гвен Винн», действие которой происходит в долине реки Уай.
«Гвен Винн» пользовалась большой популярностью. «Роман доказывает, – писал «Скоттиш лидер», – что автор, если бы пожелал, мог бы писать во многих других областях, кроме той, с которой его имя связано в представлении публики». Книга первоначально печаталась в 1878 году выпусками с продолжением в «Херфорд Таймс» и еще девяти провинциальных газетах одновременно. За эту работу автор получил значительный гонорар.
Злодеем в романе выступает французский священник. Во время опубликования произведения в «Херфорд Таймс» случилось так, что вблизи места действия действительно жил французский священник. Он предположил, что образ списан с него самого и разослал в газеты письмо на эту тему. Майн Рид даже не знал о его существовании и так и объяснил в письме в газеты. Последовала длительная переписка, но в конце концов священник был побежден.
В январе 1876 года Майн Рид стал участником длительного спора относительно английских законов об охоте и дичи. Многие сельские жители – вероятно, большинство в то время – хотели, чтобы эти законы были отменены. Однако Майн Рид выступил в их защиту, доказывая, что отмена законов будет не только шагом назад в законодательстве, но и несправедливостью по отношению к большинству народа и вообще большой потерей. В поддержку своего мнения он ссылается на опыт Соединенных Штатов:
«В Соединенных Штатах Америки после промежутка в сто лет, наученные столетним опытом, принимают шаги к устранению зла и поддержке того, что мы собираемся уничтожить! Иными словами, в то время как мы собираемся отменить законы об охоте, там их принимают! Перед таким фактом кто посмеет утверждать, что законы об охоте выгодны только одному классу общества? Ведь так не может быть в Соединенных Штатах – земле, где существуют только «законы для народа».
В обсуждении закона приняли участие многие – оно разворачивалось на страницах «Херфорд Таймс», – и один из участников усомнился в справедливости утверждений Майн Рида. Тот сразу же дал залп из всех батарей и заставил своего противника замолчать.
Мало кому удавалось одержать победу в споре с Майн Ридом. Он так точно выбирал позицию, его замечания настолько очевидно были справедливыми и истинными, что ему почти неизменно удавалось заставить противника замолчать.
На этих страницах не раз приводились свидетельства любви писателя к Америке и американцам. Он восхищался их формой правления и общественными институтами. Открытое выражение этого мнения в Англии часто создавало ему врагов, но он всюду был признан как смелый и честный человек, и враги его почти неизменно становились друзьями, признавая истинность его утверждений, хотя и не всегда соглашаясь с его рассуждениями.
На протяжении этого года было написано много коротких статей на различные темы; среди них наибольшей популярностью пользовался очерк о мексиканском аксолотле и его привычках. Он был опубликован в феврале 1876 года в журнале «Земля и вода». Рассказать об этом своеобразном животном попросил Майн Рида мистер Генри Ли. Как раз тогда в Брайтонском аквариуме впервые появился аксолотль.
В январе 1877 года Майн Рид переселился из коттеджа Чейзвуд в сельский дом, известный под названием Фрогмор, в четырех милях от Росса. Дом сдавался вместе с фермой и служебными строениями.
В письме к Чарлзу Олливанту Майн Рид так описывает свое новое жилище:
«Мне хотелось иметь не только дом, но и землю, и я не смог отказаться от соблазнительного участка в двух милях отсюда, по другую сторону леса. Дом более уединенный и обособленный, чем Чейзвуд; в сущности это настоящее жилище сельского отшельника; но дом прекрасный, примерно 15 акров земли, замечательные сад и огород, красивый парк и кустарники с текущим через них ручьем, который не пересыхает летом, и отдельным входом на ферму и к конюшне.