На ручье есть мельничное колесо, которое приводится в действие водой; оттуда насос подает воду в дом и в сад. Ниже на ручье есть плотина, с ее помощью я сам, закрывая шлюз, могу поднять уровень воды и образовать прекрасный пруд с нависающими деревьями. Именно с этой целью и была сооружена плотина, но сейчас вода спущена и ворота шлюза сняты. Как только я вступлю во владение, они будут восстановлены.
Прямо на газоне попадаются куропатки. Повсюду в кустах слышны голоса дятлов и голых соек; сразу за домом, всего в ста ярдах от него, начинается лес Пеньярд, продолжение Чейзвудского леса; эти леса покрывают холм или хребет длиной в три мили. Есть также небольшая ферма, обособленная от конюшни и каретного двора; есть каретный сарай, в котором можно разместить дюжину экипажей, конюшня на восемь лошадей, мощеный двор, кухни, кладовка, молочная, помещения для слуг и большой колокол, висящий на верху дома и позволяющий в любое время вызвать слуг.
И все это за 60 фунтов в год. Восемь акров земли, но на будущий год, если захочу, я смогу купить еще пять или шесть по цене сорок восемь шиллингов за акр. По существу это настоящий рай, и по очень дешевой цене. Причина того, что дом сдается так дешево, в том, что он два года простоял без жильцов, и поэтому хозяин мне обрадовался. Обычно желающие находили дом слишком уединенным и одиноким. И так оно и было бы, если у них нет знакомых по соседству среди класса джентри. Но поскольку мы со всеми знакомы, не думаю, чтобы нас стали посещать реже, чем в Чейзвуде, хотя теперь живем на милю-две дальше ото всех.
Главное же преимущество – прилегающие луга и сады, которые я получаю бесплатно. На обычной вилле они обошлись бы мне дорого. Это правда. Яблоки из сада Фрогмор – какое ужасное название; скоро я сменю его на Ранчо – вполне оправдывают стоимость годовой ренты дома».
Переезд в это очаровательное убежище – «самое красивое жилище в Херфордшире», как называл его Майн Рид, – произошел в январе 1878 года. В мае следующего года довольный писатель сообщал другу:
«В настоящее время я ничего не делаю и не могу работать, настолько я очарован истинно сельской жизнью; весь мой день занят делами в саду и наблюдениями над природой.
Место это – скорее огромный зоосад, а не обычная сельская территория. У меня в лесу по соседству живут бобры, лисы, белки – я слышал, что есть даже черный хорек. На моих собственных землях куропатки, дикие голуби, сойки, сороки, скворцы, грачи, галки, вороны, соловьи, дрозды, обычные и черные, дерябы и множество других птиц, помельче.
Вчера я убил синюю змею; это не медяница, а настоящая змея; вернее, убил мой садовник; змея оказалась длиной в семнадцать дюймов, на два дюйма длиннее самого большого образца, представленного в энциклопедии «Чамберс».
Очень подходящее место для действия «Белой перчатки», и я не уверен, что не увлекусь новым замыслом и покажу подлых кавалеров в истинном свете – как шелудивых псов»[47].
В этом году (1878) писатель меньше обычного занимался литературной работой. Однако он написал множество очерков и переписал «Утраченную сестру», которая впервые была напечатана в Нью-Йорке, в журнале «Вперед». Роман был значительно расширен, и название изменено на «Гаспар Гаучо». Эта книга вышла в издательстве «Рутледж и сыновья».
Переработка ранее написанных произведений давалась Майн Риду с большим трудом, и он решил больше этого не делать. И заключил соглашение с мистером Рутледжем, который должен был печатать его произведения.
Глава XXIII
Глава XXIV
Прямо на газоне попадаются куропатки. Повсюду в кустах слышны голоса дятлов и голых соек; сразу за домом, всего в ста ярдах от него, начинается лес Пеньярд, продолжение Чейзвудского леса; эти леса покрывают холм или хребет длиной в три мили. Есть также небольшая ферма, обособленная от конюшни и каретного двора; есть каретный сарай, в котором можно разместить дюжину экипажей, конюшня на восемь лошадей, мощеный двор, кухни, кладовка, молочная, помещения для слуг и большой колокол, висящий на верху дома и позволяющий в любое время вызвать слуг.
И все это за 60 фунтов в год. Восемь акров земли, но на будущий год, если захочу, я смогу купить еще пять или шесть по цене сорок восемь шиллингов за акр. По существу это настоящий рай, и по очень дешевой цене. Причина того, что дом сдается так дешево, в том, что он два года простоял без жильцов, и поэтому хозяин мне обрадовался. Обычно желающие находили дом слишком уединенным и одиноким. И так оно и было бы, если у них нет знакомых по соседству среди класса джентри. Но поскольку мы со всеми знакомы, не думаю, чтобы нас стали посещать реже, чем в Чейзвуде, хотя теперь живем на милю-две дальше ото всех.
Главное же преимущество – прилегающие луга и сады, которые я получаю бесплатно. На обычной вилле они обошлись бы мне дорого. Это правда. Яблоки из сада Фрогмор – какое ужасное название; скоро я сменю его на Ранчо – вполне оправдывают стоимость годовой ренты дома».
Переезд в это очаровательное убежище – «самое красивое жилище в Херфордшире», как называл его Майн Рид, – произошел в январе 1878 года. В мае следующего года довольный писатель сообщал другу:
«В настоящее время я ничего не делаю и не могу работать, настолько я очарован истинно сельской жизнью; весь мой день занят делами в саду и наблюдениями над природой.
Место это – скорее огромный зоосад, а не обычная сельская территория. У меня в лесу по соседству живут бобры, лисы, белки – я слышал, что есть даже черный хорек. На моих собственных землях куропатки, дикие голуби, сойки, сороки, скворцы, грачи, галки, вороны, соловьи, дрозды, обычные и черные, дерябы и множество других птиц, помельче.
Вчера я убил синюю змею; это не медяница, а настоящая змея; вернее, убил мой садовник; змея оказалась длиной в семнадцать дюймов, на два дюйма длиннее самого большого образца, представленного в энциклопедии «Чамберс».
Очень подходящее место для действия «Белой перчатки», и я не уверен, что не увлекусь новым замыслом и покажу подлых кавалеров в истинном свете – как шелудивых псов»[47].
В этом году (1878) писатель меньше обычного занимался литературной работой. Однако он написал множество очерков и переписал «Утраченную сестру», которая впервые была напечатана в Нью-Йорке, в журнале «Вперед». Роман был значительно расширен, и название изменено на «Гаспар Гаучо». Эта книга вышла в издательстве «Рутледж и сыновья».
Переработка ранее написанных произведений давалась Майн Риду с большим трудом, и он решил больше этого не делать. И заключил соглашение с мистером Рутледжем, который должен был печатать его произведения.
Глава XXIII
Лучшие цвета для летней и зимней одежды. Впервые бросает вызов старой теории. Страдает от ревматизма. Отрывки из его дневника. Выращивает мексиканский картофель. «Производитель племенных овец». «Романисты и библиотекари».
Майн Рид написал интересную и широко цитируемую статью для «Лондон Лив Сток Журнал», от 24 января 1879 года), посвященную лучшим цветам для летней и зимней одежды. В противоположность существующему мнению, он утверждал, что для лета самый прохладный цвет черный, а для зимы самый теплый – белый. Он заявил, что «всеобщее мнение – одна из тех ошибок прошлого, которые до сих пор избегают научного анализа». На эту тему впоследствии был написан еще ряд статей, вызвавших многочисленные ответные высказывания.
Майн Рид первым публично бросил вызов старой теории, объявляя ее ошибочной. Это он сделал десять лет назад в статье в своем журнале «Вперед». Некоторые соглашались с автором статьи, другие возражали. С тех пор ученые в целом признали справедливость его утверждений.
Ревматизм и радикулит продолжали мучить писателя, заставляя целыми днями лежать в постели; к тому же немалые страдания причиняла открытая рана ноги. Несомненно, состояние его ухудшала неблагоприятная погода, которой славится эта местность. Вот выдержки из дневника писателя за 1879 год, которые оставляют мало сомнений на этот счет:
«16 июня. Дождь, дождь, дождь каждый день, и большую часть дней с утра до вечера! Никакой возможности для работы с растениями.
1 июля. Темно и холодно, все тот же сильный ветер. Всю прошлую ночь шел дождь.
4 июля. Холодное мрачное небо, сильный ветер, непрерывный дождь. Весь день термометр показывает ниже 45 градусов[48]!
17 августа. После восьми дней хорошей погоды снова холодный дождь. Сено еще не убрано».
Живя во Фрогморе, Майн Рид большое внимание уделял сельскому хозяйству. Помимо прочего, он вырастил много картошки из мексиканских клубней. Картофель оказалась очень хорошим и стойким к болезням, которые поражают обычные сорта, и запросы на семенной материал намного превосходили возможности. Говоря о большой потребности в семенах своего картофеля, Майн Рид в письме к другу говорит:
«Десять английских центнеров[49] уже разошлись, и если бы у меня было десять тонн, думаю, я смог бы продать их по той же цене. Я получил даже письмо от генерального консула Германской империи с просьбой отправить два английских центнера герцогскому правительству в Мейнинген!»
В 1880 году фермер-любитель напечатал в «Лив Сток Журнал» несколько статей, посвященных истории и особенностям возделывания картофеля.
С большим интересом отнесся Майн Рид к выращиванию племенных овец на своей ферме. Овцами он гордился. Вот рассказ о том, как он приобрел первую пару и начал свои эксперименты.
Однажды в начале лета 1878 года, возвращаясь поездом из Лондона, Майн Рид увидел из окна вагона животное со странной внешностью; впоследствии он описал его так: «угольно-черная овца, с белоснежной мордой и хвостом того же цвета; хвост длинный, пушистый и напоминает лисий». В стаде примерно в двадцать голов эта овца только одна была такой.
Поезд проехал, но писатель видел достаточно, чтобы его любопытство разгорелось; он почувствовал желание самому иметь такую овцу. И он сразу решил вернуться в это место – он его запомнил, – вернуться на следующий день и отыскать стадо и его владельца. На следующее утро очень рано он проехал вдоль железной дороги и отыскал нужное поле и стадо на нем в десяти милях от своего дома. При более внимательном осмотре нашлось две овцы с такой своеобразной окраской, только у одной шерсть на теле была не черная, а серая; обе овцы были годовалые и представляли собой прекрасную пару.
Владелец овец жил поблизости; он рассказал, что купил недавно все стадо в Уэльских горах; там они известны под названием «горные овцы». Чтобы не показывать свое желание получить именно это пару, Майн Рид спросил, сколько стоит все стадо. Цена оказалась вполне разумной, вскоре был заключен договор, и в тот же день животных переместили на пастбище Фрогмора.
В первый же год путем тщательного скрещивания было получено несколько черных овец с белыми мордами и хвостами – копии своих родителей. Помимо этого, было несколько пятнистых, как собаки, и других, с пятнами разного размера. Вот что написал Майн Рид об этих животных в статье для журнала «Лив Сток Журнал» (он называл из овцами Джекоба):
«Небольшого размера и очень изящные, эти своеобразные животные привлекали к себе внимание соседей: ведь здесь никогда таких не видели. Люди, проходившие мимо луга, на котором они паслись, останавливались и смотрели на них, словно это стадо газелей или табун зебр.
Не имею представления, как возникла эта своеобразная окраска, но в овцах нет ничего от альбиносов, нет тусклого оттенка ни в цвете глаз, ни в другом месте. Напротив, это удивительно сильные и крепкие животные…»
Несколько этих своеобразных животных были показаны писателем на сельскохозяйственной выставке в Шропшире после того, как их отказались принять на Королевскую сельскохозяйственную выставку в Бате под тем предлогом, что они не относятся ни к одной из известных пород. Две овцы взял Лондонский зоосад; там они стали частью постоянной экспозиции.
Примерно через год после того, как «овцы Джекоба» впервые появились во Фрогморе, от них получили шерсть, а из нее сшили одежду по рисункам самого писателя. Впоследствии было получено много ярдов шерсти, которую Майн Рид потратил на одежду для себя и для многих своих друзей.
Поскольку шерсть не окрашивалась, ее первоначальный цвет не тускнел. Чарлз Олливант подтверждает исключительное качество шерсти, сообщая нам, что у него «было пальто из этой неокрашенной шерсти, и он носил его каждую зиму начиная с 1879 года в течение семнадцати лет, и в год Господа нашего 1897 оно такое же доброе, как и вначале!»
Майн Рид иногда в шутку замечал, что ему следовало стать селекционером овец.
«Редактору «Дейли Ньюс».
Сэр, из вашей редакционной статьи я узнал, что мистер Кей, названный «библиотекарем колледжа Оуэнса в Манчестере», на конференции Библиотечной ассоциации вызывающим тоном спросил: «Кто слышал, чтобы пожиратели Эмара, Майн Рида, Купера и Марриета переходили когда-нибудь к более серьезной литературе?» Мистер Кей далее сказал, что «эти романы не иллюстрируют благородные принципы человеческой природы; в них нет истинного рыцарства, и в целом они являются только помехой человечеству».
Ничего не могу сказать о романах Эмара: это произведения француза, и пусть судят о них французы. Но если и существуют на английском языке произведения, иллюстрирующие «благородные принципы человеческой природы» и включающие в высшей степени «истинное рыцарство» в большей степени, чем романы капитана Марриета, то я их не читал. И почти то же самое можно сказать о романах Фенимора Купера.
Писателю не очень приятно публично хвалить свои работы, сколько бы похвал их он ни слышал от других. Но мистер Кей бросил мне прямо в лицо перчатку, и я намерен ее поднять: ведь другие писатели, которых, к моей гордости, он обвинил вместе со мной, давно умерли и не могут защитить себя. И, отвечая ему, я скажу: если и есть какие-то достоинства в моих книгах, то именно те, в которых он им отказывает. А именно – они ведут своих пожирателей «к более серьезной литературе».
Я получил много писем (а о других аналогичных случаях мне рассказывали) от людей, добившихся выдающихся успехов в разных областях жизни, особенно в естественных науках; в этих письмах сообщается, что первым толчком, побудившим их к занятиям, послужили уроки, полученные из моих романов. Я знаю это без всяких свидетельств, потому что именно с такой целью я и включал эти уроки. И если бы мистер Кей мог прочесть письма родителей, которые благодарят меня за «благородные принципы», которые усвоили из моих книг дети, он бы, возможно, милосердно исключил мое имя из своего черного списка и говорил бы о моих книгах как о чем-то большем, чем «помеха для человечества».
Доктор Ливингстон[50] в своем последнем письме, написанном из глубины Африки, говорит: «Читатели романов Майн Рида – это как раз те, из кого получаются путешественники»[51]. Я никогда не имел чести лично знать величайшего из путешественников и, могу даже добавить, величайшего из наших современников. Тем более ценю я его похвалу; и благодаря ей легко могу вынести несправедливые и вульгарные обвинения «Дж.Т.Кея, библиотекаря колледжа Оуэнса из Манчестера».
Неловкий критик имел все основания пожалеть о своей неосторожности, потому что газеты подхватили эту тему и высмеяли подобные обвинения. Почти все в самых теплых словах отзывались о ценности книг Майн Рида, наряду с романами других писателей, живых и покойных.
«Член парламента от Шотландии намеревался сделать запрос помощнику военного министра, действительно ли книга полковника Баден-Пауэлла о ведении разведки распространялась в немецкой армии правительством Германии и были ли розданы экземпляры этой книги английским солдатам в Южной Африке. С этой связи могу упомянуть, что этот храбрый защитник Мейфкинга первые сведения о лучших способах разведки противника почерпнул из индейских романов Фенимора Купера и Майн Рида. Он как-то сказал другу, что в детстве именно это больше всего его интересовало, и ответ он находил в книге «Зверобой» первого автора и «Охотники за скальпами» второго.
Майн Рид первым публично бросил вызов старой теории, объявляя ее ошибочной. Это он сделал десять лет назад в статье в своем журнале «Вперед». Некоторые соглашались с автором статьи, другие возражали. С тех пор ученые в целом признали справедливость его утверждений.
Ревматизм и радикулит продолжали мучить писателя, заставляя целыми днями лежать в постели; к тому же немалые страдания причиняла открытая рана ноги. Несомненно, состояние его ухудшала неблагоприятная погода, которой славится эта местность. Вот выдержки из дневника писателя за 1879 год, которые оставляют мало сомнений на этот счет:
«16 июня. Дождь, дождь, дождь каждый день, и большую часть дней с утра до вечера! Никакой возможности для работы с растениями.
1 июля. Темно и холодно, все тот же сильный ветер. Всю прошлую ночь шел дождь.
4 июля. Холодное мрачное небо, сильный ветер, непрерывный дождь. Весь день термометр показывает ниже 45 градусов[48]!
17 августа. После восьми дней хорошей погоды снова холодный дождь. Сено еще не убрано».
Живя во Фрогморе, Майн Рид большое внимание уделял сельскому хозяйству. Помимо прочего, он вырастил много картошки из мексиканских клубней. Картофель оказалась очень хорошим и стойким к болезням, которые поражают обычные сорта, и запросы на семенной материал намного превосходили возможности. Говоря о большой потребности в семенах своего картофеля, Майн Рид в письме к другу говорит:
«Десять английских центнеров[49] уже разошлись, и если бы у меня было десять тонн, думаю, я смог бы продать их по той же цене. Я получил даже письмо от генерального консула Германской империи с просьбой отправить два английских центнера герцогскому правительству в Мейнинген!»
В 1880 году фермер-любитель напечатал в «Лив Сток Журнал» несколько статей, посвященных истории и особенностям возделывания картофеля.
С большим интересом отнесся Майн Рид к выращиванию племенных овец на своей ферме. Овцами он гордился. Вот рассказ о том, как он приобрел первую пару и начал свои эксперименты.
Однажды в начале лета 1878 года, возвращаясь поездом из Лондона, Майн Рид увидел из окна вагона животное со странной внешностью; впоследствии он описал его так: «угольно-черная овца, с белоснежной мордой и хвостом того же цвета; хвост длинный, пушистый и напоминает лисий». В стаде примерно в двадцать голов эта овца только одна была такой.
Поезд проехал, но писатель видел достаточно, чтобы его любопытство разгорелось; он почувствовал желание самому иметь такую овцу. И он сразу решил вернуться в это место – он его запомнил, – вернуться на следующий день и отыскать стадо и его владельца. На следующее утро очень рано он проехал вдоль железной дороги и отыскал нужное поле и стадо на нем в десяти милях от своего дома. При более внимательном осмотре нашлось две овцы с такой своеобразной окраской, только у одной шерсть на теле была не черная, а серая; обе овцы были годовалые и представляли собой прекрасную пару.
Владелец овец жил поблизости; он рассказал, что купил недавно все стадо в Уэльских горах; там они известны под названием «горные овцы». Чтобы не показывать свое желание получить именно это пару, Майн Рид спросил, сколько стоит все стадо. Цена оказалась вполне разумной, вскоре был заключен договор, и в тот же день животных переместили на пастбище Фрогмора.
В первый же год путем тщательного скрещивания было получено несколько черных овец с белыми мордами и хвостами – копии своих родителей. Помимо этого, было несколько пятнистых, как собаки, и других, с пятнами разного размера. Вот что написал Майн Рид об этих животных в статье для журнала «Лив Сток Журнал» (он называл из овцами Джекоба):
«Небольшого размера и очень изящные, эти своеобразные животные привлекали к себе внимание соседей: ведь здесь никогда таких не видели. Люди, проходившие мимо луга, на котором они паслись, останавливались и смотрели на них, словно это стадо газелей или табун зебр.
Не имею представления, как возникла эта своеобразная окраска, но в овцах нет ничего от альбиносов, нет тусклого оттенка ни в цвете глаз, ни в другом месте. Напротив, это удивительно сильные и крепкие животные…»
Несколько этих своеобразных животных были показаны писателем на сельскохозяйственной выставке в Шропшире после того, как их отказались принять на Королевскую сельскохозяйственную выставку в Бате под тем предлогом, что они не относятся ни к одной из известных пород. Две овцы взял Лондонский зоосад; там они стали частью постоянной экспозиции.
Примерно через год после того, как «овцы Джекоба» впервые появились во Фрогморе, от них получили шерсть, а из нее сшили одежду по рисункам самого писателя. Впоследствии было получено много ярдов шерсти, которую Майн Рид потратил на одежду для себя и для многих своих друзей.
Поскольку шерсть не окрашивалась, ее первоначальный цвет не тускнел. Чарлз Олливант подтверждает исключительное качество шерсти, сообщая нам, что у него «было пальто из этой неокрашенной шерсти, и он носил его каждую зиму начиная с 1879 года в течение семнадцати лет, и в год Господа нашего 1897 оно такое же доброе, как и вначале!»
Майн Рид иногда в шутку замечал, что ему следовало стать селекционером овец.
* * *
В сентябре 1879 года некий Дж.Е.Кей, библиотекарь колледжа в Манчестере, выступил с несправедливыми и неджентльменскими нападками на многих романистов, включая и Майн Рида. Прочитав об этом, писатель тут же разразился гневным письмом, которое появилось в номере «Дейли Ньюс» за 29 сентября 1879 года под названием: «Романисты и библиотекари».«Редактору «Дейли Ньюс».
Сэр, из вашей редакционной статьи я узнал, что мистер Кей, названный «библиотекарем колледжа Оуэнса в Манчестере», на конференции Библиотечной ассоциации вызывающим тоном спросил: «Кто слышал, чтобы пожиратели Эмара, Майн Рида, Купера и Марриета переходили когда-нибудь к более серьезной литературе?» Мистер Кей далее сказал, что «эти романы не иллюстрируют благородные принципы человеческой природы; в них нет истинного рыцарства, и в целом они являются только помехой человечеству».
Ничего не могу сказать о романах Эмара: это произведения француза, и пусть судят о них французы. Но если и существуют на английском языке произведения, иллюстрирующие «благородные принципы человеческой природы» и включающие в высшей степени «истинное рыцарство» в большей степени, чем романы капитана Марриета, то я их не читал. И почти то же самое можно сказать о романах Фенимора Купера.
Писателю не очень приятно публично хвалить свои работы, сколько бы похвал их он ни слышал от других. Но мистер Кей бросил мне прямо в лицо перчатку, и я намерен ее поднять: ведь другие писатели, которых, к моей гордости, он обвинил вместе со мной, давно умерли и не могут защитить себя. И, отвечая ему, я скажу: если и есть какие-то достоинства в моих книгах, то именно те, в которых он им отказывает. А именно – они ведут своих пожирателей «к более серьезной литературе».
Я получил много писем (а о других аналогичных случаях мне рассказывали) от людей, добившихся выдающихся успехов в разных областях жизни, особенно в естественных науках; в этих письмах сообщается, что первым толчком, побудившим их к занятиям, послужили уроки, полученные из моих романов. Я знаю это без всяких свидетельств, потому что именно с такой целью я и включал эти уроки. И если бы мистер Кей мог прочесть письма родителей, которые благодарят меня за «благородные принципы», которые усвоили из моих книг дети, он бы, возможно, милосердно исключил мое имя из своего черного списка и говорил бы о моих книгах как о чем-то большем, чем «помеха для человечества».
Доктор Ливингстон[50] в своем последнем письме, написанном из глубины Африки, говорит: «Читатели романов Майн Рида – это как раз те, из кого получаются путешественники»[51]. Я никогда не имел чести лично знать величайшего из путешественников и, могу даже добавить, величайшего из наших современников. Тем более ценю я его похвалу; и благодаря ей легко могу вынести несправедливые и вульгарные обвинения «Дж.Т.Кея, библиотекаря колледжа Оуэнса из Манчестера».
Неловкий критик имел все основания пожалеть о своей неосторожности, потому что газеты подхватили эту тему и высмеяли подобные обвинения. Почти все в самых теплых словах отзывались о ценности книг Майн Рида, наряду с романами других писателей, живых и покойных.
* * *
В дни, когда эта книга готовилась к печати, воздух заполнился криками благодарной нации. После нескольких тревожных месяцев напряжение спало, героем дня оказался полковник Баден-Пауэлл, храбрый защитник Мейфкинга[52]; и уместно будет представить следующий абзац из «Бирмингем Дейли Пост» от 3 мая 1900 года.«Член парламента от Шотландии намеревался сделать запрос помощнику военного министра, действительно ли книга полковника Баден-Пауэлла о ведении разведки распространялась в немецкой армии правительством Германии и были ли розданы экземпляры этой книги английским солдатам в Южной Африке. С этой связи могу упомянуть, что этот храбрый защитник Мейфкинга первые сведения о лучших способах разведки противника почерпнул из индейских романов Фенимора Купера и Майн Рида. Он как-то сказал другу, что в детстве именно это больше всего его интересовало, и ответ он находил в книге «Зверобой» первого автора и «Охотники за скальпами» второго.
Глава XXIV
Изучает привычки животных. Любовь к домашним животным. «Натуралист на Уае». Репутация в качестве натуралиста. Усилия Чарлза Олливанта. Последний роман. Тяжелый литературный труд. Тревога за его жизнь. Вклад в американские публикации. Новые сани. Приключения в сугробах. Соединенные Штаты дают пенсию.
Во Фрогморе Майн Рид смог отдаться своей постоянной страсти и начать внимательное изучение привычек всех птиц, зверей и рептилий, которые в изобилии обитали по соседству. Животный мир здесь настолько разнообразен, что писатель называл окружающую местность «раем натуралиста».
Он вынужден был ограничить свои исследования фермой: не нужно забывать, что после последней серьезной болезни зимой и весной 1874-1875 года Майн Рид передвигался на костылях. Но соседи за много миль в окрестности приносили ему в многочисленные образцы птиц и животных, вдобавок к тем, которых он находил на собственных обширных полях.
Он очень любил животных, живших в доме. В клетках в его комнате жили сова и сорока, а маленькая выдра, которую поймали на берегах ручья, свободно бегала по территории и ела с рук. Капитан просил, чтобы у его постели по вечерам оставляли молоко и рыбу и сам кормил зверька. На газоне прямо под окном можно было увидеть ястреба, которого Майн Рид взял из гнезда. Это было красивое маленькое создание, и такое ручное, что прилетало по свисту хозяина и хватало пищу из его руки. Совсем другим был свирепый барсук; когда его тревожили в его клетке, он рычал и щелкал зубами и всякий раз пытался убежать. На газоне можно было также увидеть белых бультерьеров, кошек с котятами, коз с козлятами.
Майн Рид не удовлетворялся, пока не узнавал все о тех животных, которые оказывались доступными его наблюдению. Он терпеливо изучал их привычки, а после смерти животных вскрывал их для дальнейших наблюдений. Иногда, спустившись к завтраку, миссис Рид заставала своего мужа за вскрытием крота, змеи или какого-то другого животного, которого убили и принесли работники – «изысканное блюдо к завтраку».
Занимаясь этими своими любимыми исследованиями, писатель подготовил для «Лив Сток Журнал» целую серию статей под общим названием «Натуралист на Уае». После его смерти эти статьи были собраны в книге «Натуралист в Силурии»[53], как и замышлял писатель.
Говоря о Майн Риде как о «способном и прилежном натуралисте», вышеуказанный журнал писал:
«Он был внимательным наблюдателем и быстро оценивал ситуацию. Он умел прекрасно описывать природу, и все читавшие его романы с удовольствием вспомнят многочисленные отступления, объясняющее происхождение пампасов, или способы определения возраста дерева, или причины появления необычной геологической формации. Как ботаник, Майн Рид был прекрасным компаньоном, а его способность сопоставлять явления, на первый взгляд совершенно разные, вызывала изумление. «Натуралист на Уае» был плодовитым писателем, и невозможно устать от чтения его заметок. Рассуждения его энергичны и точны, и хотя в каждой строке ясно звучат воинственные нотки, это не уменьшает их привлекательности» (выдержка из некролога Майн Рида в журнале).
В этом отношении интересно привести мнение У.Х.Бейтса, помощника секретаря Королевского географического общества и автора книги «Натуралист на Амазонке». В письме к миссис Рид это джентльмен пишет:
«За все время нашего знакомства капитан Рид производил на меня впечатление человека, глубоко интересующегося естественной историей, и это было постоянной темой большинства наших бесед. Если бы обстоятельства молодости обратили его в этом направлении, он стал бы выдающимся натуралистом».
«Никогда не получал премьер для представления королеве обращение, подписанное такими влиятельными людьми», – пишет мистер Олливант. Но мистер Гладстон[54] отказался направить его королеве, и на этом все дело кончилось. Если бы обращение было представлено королеве, она, несомненно, его удовлетворила бы. Но, как написал известный член парламента мистеру Олливанту: «Мистер Гладстон не разделяет нашего восхищения произведениями капитана Майн Рида». Писатель не знал об этих усилиях мистера Олливанта и узнал только после того, как они потерпели неудачу.
«Капитан Майн Рид продолжает писать увлекательно, и если «Американские партизаны» вызывают меньшее волнение, чем «Охотники за скальпами», то вина в перемене не писателя, а читателя».
Мы подошли к последнему роману, вышедшему из-под плодовитого пера Майн Рида, – книге, изданной посмертно. Это «Без пощады, или Роман из эпохи парламентских войн». Впервые роман был напечатан в виде сериала с продолжениями в ньюкастлской «Уикли Кроникл». Действие в основном происходит в Херфордшире и Динском лесу, который давно был знаком писателю. Журнал «Академия» назвал это произведение «замечательным историческим романом».
Одновременно Майн Рид написал серию статей по естественной истории для журнала «Новости спорта и театра». Для «Бойз иллюстрейтид ньюс» – с момента выхода этого журнала в январе 1882 года писатель был заместителем редактора – были написаны «Затерявшаяся гора» и «Охота на Левиафана», а также небольшие рассказы и заметки по естественной истории. Имя Майн Рида и его произведения значительно увеличили тираж и популярность журнала, но в конце концов он вынужден был отказаться от участия в нем, главным образом из-за ухудшившегося здоровья.
Примерно в это время Майн Рид писал другу:
«Очень боюсь за свою бедную жену. У нее очень хрупкое здоровье, и выглядит она больной. Это очень затрудняет мою работу. Потому что когда она нездорова, я не могу писать».
Кстати, жена была его постоянным секретарем.
Произведения Майн Рида не оставались по эту сторону Атлантики. Издавая свои книги для молодежи, романы и рассказы в Англии, он одновременно работал для издателей Америки и других стран. В 1882 году он напечатал не менее 26 длинных и интересных статей в нью-йоркской «Трибюн» под общим заголовком «Сельская жизнь в Англии». Статьи печатались в течение шести месяцев, с апреля по сентябрь. 7 августа того же года Майн Рид напечатал в газете «Трибюн» статью «Уборка сена в Англии», а 7 декабря – статью, посвященную Бенджамину Морану. Для бостонского молодежного журнала он весь этот год писал печатавшийся с продолжениями роман «Переселенцы Трансвааля»; действие его происходит в Южной Африке; за эту публикацию автор получил триста фунтов.
Майн Рид немедленно принялся переделывать открытый фаэтон в сани, как много лет назад, в Джеррардз Кроссе, переделал в сани легкий экипаж своей жены, в который запрягались пони. Призвали деревенских кузнеца и плотника, быстро изготовили полозья, выкрасили корпус. На следующее утро сняли колеса и на их место установили полозья; к двум часам дня все было готово к поездке в санях. Впрягли пару черных лошадей, украшенных колокольчиками; набросили на лошадей длинные, достающие до снега попоны. Все вместе представляло собой удивительное зрелище.
Поднявшись на сидение, Майн Рид взял вожжи и с помощью кучера и слуги повел сани по дороге, направляясь в городок Росс, находившийся в четырех милях. Жена писателя тогда болела и не могла его сопровождать; она не без дурных предчувствий следила за его отъездом.
Поездка оказалась полна приключений, каких не было в предыдущем случае. Тогда капитан проводил эксперимент на ровной гладкой дороге и общинном лугу Джеррардз Кросса, к тому же он тогда владел своими конечностями. Теперь же он ехал по узкой извилистой тропе, местами перегороженной сугробами, с крутыми спусками и подъемами, а лошадьми управлял калека!
Вначале продвигались благополучно, хотя и медленно, проехали примерно полторы мили, но тут впереди показался огромный сугроб, и лошади не смогли его преодолеть. Кучер и слуга напрягали все силы, но бесполезно. Что делать? Повернуть сани на узкой дороге невозможно; нельзя были ехать ни вперед, ни назад. Из-за непогоды на дороге никого не было. Наконец достали лопату и с помощью случайного прохожего раскопали сугроб, так что удалось добраться до главной дороги, по которой продвигаться стало легче. Майн Рид решительно намеревался достичь цели и поразить жителей Росса; и ему удалось и то и другое!
Обратная дорога проходила гладко, пока не добрались до узкой тропы, ведущей к Фрогмору. Писатель находился в отличном настроении; ему казалось, что он достиг своей цели. И вот, когда он посмеивался про себя, напевал вполголоса и щелкал кнутом, сани перевернулись и прочно застряли в снегу!
Место, где случилось несчастье, находилось на расстоянии в полторы мили от дома. Сначала изо всех сил пытались поднять сани, но безуспешно; пришлось посылать домой за оглоблями и колесами, за новой упряжью и инструментами, чтобы превратить сани в обычную повозку. Так как Майн Рид не мог идти домой пешком или ехать верхом на одной из лошадей, ему пришлось сидеть, завернувшись с меха. К счастью, у него была с собой грелка для ног и фляжка бренди, и это сделало ожидание более терпимым.
Он вынужден был ограничить свои исследования фермой: не нужно забывать, что после последней серьезной болезни зимой и весной 1874-1875 года Майн Рид передвигался на костылях. Но соседи за много миль в окрестности приносили ему в многочисленные образцы птиц и животных, вдобавок к тем, которых он находил на собственных обширных полях.
Он очень любил животных, живших в доме. В клетках в его комнате жили сова и сорока, а маленькая выдра, которую поймали на берегах ручья, свободно бегала по территории и ела с рук. Капитан просил, чтобы у его постели по вечерам оставляли молоко и рыбу и сам кормил зверька. На газоне прямо под окном можно было увидеть ястреба, которого Майн Рид взял из гнезда. Это было красивое маленькое создание, и такое ручное, что прилетало по свисту хозяина и хватало пищу из его руки. Совсем другим был свирепый барсук; когда его тревожили в его клетке, он рычал и щелкал зубами и всякий раз пытался убежать. На газоне можно было также увидеть белых бультерьеров, кошек с котятами, коз с козлятами.
Майн Рид не удовлетворялся, пока не узнавал все о тех животных, которые оказывались доступными его наблюдению. Он терпеливо изучал их привычки, а после смерти животных вскрывал их для дальнейших наблюдений. Иногда, спустившись к завтраку, миссис Рид заставала своего мужа за вскрытием крота, змеи или какого-то другого животного, которого убили и принесли работники – «изысканное блюдо к завтраку».
Занимаясь этими своими любимыми исследованиями, писатель подготовил для «Лив Сток Журнал» целую серию статей под общим названием «Натуралист на Уае». После его смерти эти статьи были собраны в книге «Натуралист в Силурии»[53], как и замышлял писатель.
Говоря о Майн Риде как о «способном и прилежном натуралисте», вышеуказанный журнал писал:
«Он был внимательным наблюдателем и быстро оценивал ситуацию. Он умел прекрасно описывать природу, и все читавшие его романы с удовольствием вспомнят многочисленные отступления, объясняющее происхождение пампасов, или способы определения возраста дерева, или причины появления необычной геологической формации. Как ботаник, Майн Рид был прекрасным компаньоном, а его способность сопоставлять явления, на первый взгляд совершенно разные, вызывала изумление. «Натуралист на Уае» был плодовитым писателем, и невозможно устать от чтения его заметок. Рассуждения его энергичны и точны, и хотя в каждой строке ясно звучат воинственные нотки, это не уменьшает их привлекательности» (выдержка из некролога Майн Рида в журнале).
В этом отношении интересно привести мнение У.Х.Бейтса, помощника секретаря Королевского географического общества и автора книги «Натуралист на Амазонке». В письме к миссис Рид это джентльмен пишет:
«За все время нашего знакомства капитан Рид производил на меня впечатление человека, глубоко интересующегося естественной историей, и это было постоянной темой большинства наших бесед. Если бы обстоятельства молодости обратили его в этом направлении, он стал бы выдающимся натуралистом».
* * *
Весной 1880 года Чарлз Олливант написал Майн Риду, что пытается добиться включения его имени в список государственных служащих, чтобы иметь право на пенсию. Писатель возражал против этого, однако он понимал, что нужно как-то обеспечить жену после его смерти. Но мистер Олливант намерен был упрямо добиваться своего. С помощью известных членов парламента он получил много подписей под прошением, обращенным к королеве. Майн Рид пользовался таким уважением, что, вопреки его хорошо известным республиканским принципам, прошение подписали люди самых разных политических взглядов и партий, включая несколько пэров Англии.«Никогда не получал премьер для представления королеве обращение, подписанное такими влиятельными людьми», – пишет мистер Олливант. Но мистер Гладстон[54] отказался направить его королеве, и на этом все дело кончилось. Если бы обращение было представлено королеве, она, несомненно, его удовлетворила бы. Но, как написал известный член парламента мистеру Олливанту: «Мистер Гладстон не разделяет нашего восхищения произведениями капитана Майн Рида». Писатель не знал об этих усилиях мистера Олливанта и узнал только после того, как они потерпели неудачу.
* * *
В конце 1880 года Майн Рид переработал роман «Американские партизаны». Первоначальный вариант романа был написан в 1869 году. Книга была напечатана в следующем 1881 году в трех томах. В рецензии на этот роман лондонская «Сатердей Ревью» писала:«Капитан Майн Рид продолжает писать увлекательно, и если «Американские партизаны» вызывают меньшее волнение, чем «Охотники за скальпами», то вина в перемене не писателя, а читателя».
Мы подошли к последнему роману, вышедшему из-под плодовитого пера Майн Рида, – книге, изданной посмертно. Это «Без пощады, или Роман из эпохи парламентских войн». Впервые роман был напечатан в виде сериала с продолжениями в ньюкастлской «Уикли Кроникл». Действие в основном происходит в Херфордшире и Динском лесу, который давно был знаком писателю. Журнал «Академия» назвал это произведение «замечательным историческим романом».
Одновременно Майн Рид написал серию статей по естественной истории для журнала «Новости спорта и театра». Для «Бойз иллюстрейтид ньюс» – с момента выхода этого журнала в январе 1882 года писатель был заместителем редактора – были написаны «Затерявшаяся гора» и «Охота на Левиафана», а также небольшие рассказы и заметки по естественной истории. Имя Майн Рида и его произведения значительно увеличили тираж и популярность журнала, но в конце концов он вынужден был отказаться от участия в нем, главным образом из-за ухудшившегося здоровья.
Примерно в это время Майн Рид писал другу:
«Очень боюсь за свою бедную жену. У нее очень хрупкое здоровье, и выглядит она больной. Это очень затрудняет мою работу. Потому что когда она нездорова, я не могу писать».
Кстати, жена была его постоянным секретарем.
Произведения Майн Рида не оставались по эту сторону Атлантики. Издавая свои книги для молодежи, романы и рассказы в Англии, он одновременно работал для издателей Америки и других стран. В 1882 году он напечатал не менее 26 длинных и интересных статей в нью-йоркской «Трибюн» под общим заголовком «Сельская жизнь в Англии». Статьи печатались в течение шести месяцев, с апреля по сентябрь. 7 августа того же года Майн Рид напечатал в газете «Трибюн» статью «Уборка сена в Англии», а 7 декабря – статью, посвященную Бенджамину Морану. Для бостонского молодежного журнала он весь этот год писал печатавшийся с продолжениями роман «Переселенцы Трансвааля»; действие его происходит в Южной Африке; за эту публикацию автор получил триста фунтов.
* * *
Зима 1882 года выдалась во Фрогморе исключительно многоснежной; заносы сделали дороги почти непроезжими. В течение нескольких дней даже не доставляли почту. Снег, упавший на промерзшую землю, задержался на недели. Возникли огромные сугробы, особенно вдоль узкой дороги, ведущей к Фрогмору.Майн Рид немедленно принялся переделывать открытый фаэтон в сани, как много лет назад, в Джеррардз Кроссе, переделал в сани легкий экипаж своей жены, в который запрягались пони. Призвали деревенских кузнеца и плотника, быстро изготовили полозья, выкрасили корпус. На следующее утро сняли колеса и на их место установили полозья; к двум часам дня все было готово к поездке в санях. Впрягли пару черных лошадей, украшенных колокольчиками; набросили на лошадей длинные, достающие до снега попоны. Все вместе представляло собой удивительное зрелище.
Поднявшись на сидение, Майн Рид взял вожжи и с помощью кучера и слуги повел сани по дороге, направляясь в городок Росс, находившийся в четырех милях. Жена писателя тогда болела и не могла его сопровождать; она не без дурных предчувствий следила за его отъездом.
Поездка оказалась полна приключений, каких не было в предыдущем случае. Тогда капитан проводил эксперимент на ровной гладкой дороге и общинном лугу Джеррардз Кросса, к тому же он тогда владел своими конечностями. Теперь же он ехал по узкой извилистой тропе, местами перегороженной сугробами, с крутыми спусками и подъемами, а лошадьми управлял калека!
Вначале продвигались благополучно, хотя и медленно, проехали примерно полторы мили, но тут впереди показался огромный сугроб, и лошади не смогли его преодолеть. Кучер и слуга напрягали все силы, но бесполезно. Что делать? Повернуть сани на узкой дороге невозможно; нельзя были ехать ни вперед, ни назад. Из-за непогоды на дороге никого не было. Наконец достали лопату и с помощью случайного прохожего раскопали сугроб, так что удалось добраться до главной дороги, по которой продвигаться стало легче. Майн Рид решительно намеревался достичь цели и поразить жителей Росса; и ему удалось и то и другое!
Обратная дорога проходила гладко, пока не добрались до узкой тропы, ведущей к Фрогмору. Писатель находился в отличном настроении; ему казалось, что он достиг своей цели. И вот, когда он посмеивался про себя, напевал вполголоса и щелкал кнутом, сани перевернулись и прочно застряли в снегу!
Становилось поздно, и миссис Рид с тревогой ожидала возвращения саней, когда, к своему ужасу, она увидела подъезжающего верхом на одной из лошадей, которые были впряжены в сани, кучера. Она побежала к выходу, чтобы узнать, что стало с ее мужем. Кучер прежде всего заверил ее, что с хозяином ничего не случилось, и потом рассказал, что произошло.
Вся королевская конница,
Вся королевская рать
Не могут Шалтая,
Не могут Болтая,
Шалтая Болтая собрать!
Место, где случилось несчастье, находилось на расстоянии в полторы мили от дома. Сначала изо всех сил пытались поднять сани, но безуспешно; пришлось посылать домой за оглоблями и колесами, за новой упряжью и инструментами, чтобы превратить сани в обычную повозку. Так как Майн Рид не мог идти домой пешком или ехать верхом на одной из лошадей, ему пришлось сидеть, завернувшись с меха. К счастью, у него была с собой грелка для ног и фляжка бренди, и это сделало ожидание более терпимым.