Рихтер Гец. О кораблях и людях, о далеких странах

   И буквы не должны быть больше одного сантиметра.
   Часы показывают без двадцати двенадцать ночи, когда Руди дописывает последнюю букву. Обливаясь потом, он перетаскивает скамьи в каюту боцмана. Немного отдохнув, он решается постучать.
   Каюта ярко освещена. Руди зажмуривается. Глотка сидит за столом в майке и трусах, попыхивает трубочкой и читает журнал. На голых ногах стоптанные домашние туфли. Руди еле сдерживает смех - такой занятный вид у этого обычно свирепого боцмана.
   Глотка дочитывает страницу и встает. Руди проталкивает скамейки через узкую дверь.
   - Красота! - говорит боцман совсем незнакомым голосом. - А теперь возьми-ка "молитвенник" и почисть скамеечки.
   У Руди навертываются слезы. Он бросает взгляд на часы. Боцман перехватывает этот взгляд. И снова Руди слышит чужой ласковый голос.
   - Это недолго. Скажешь мне, когда справишься.
   Руди быстрым движением руки смахивает слезы. Дикая злоба застилает ему глаза. Ему так и хочется сейчас сделать что-то, разбить эти часы на столе или разорвать журнал. Но он знает, что этого нельзя, - хорошее настроение боцмана в мгновение ока может превратиться в страшное бешенство, если Руди только посмеет пикнуть. Сколько раз Руди наблюдал это за последние недели.
   Не сказав ни слова, он хватает первую скамью и выволакивает ее из каюты.
   Ночь не очень темная, но Руди вышел из ярко освещенной каюты и в первый момент ничего не видит, да и слезы совсем застлали ему глаза.
   На трапе, ведущем с кормы на палубу, Руди, поскользнувшись, падает и, больно ударившись, летит вниз. Скамейки гремят ему вслед. Возмущение, злоба, а затем и отчаяние ослабили Руди, сделав его как бы снова маленьким мальчиком. Он чуть не рад боли. Падение довершило его страдания! Пусть! Он так и останется лежать здесь. Он знает, чем все это кончится!
   Его найдут на палубе ночью, а скорее всего только утром, когда он уже будет мертв. Кто-нибудь приподнимет веки, и Глотка начнет каяться. Все увидят исписанные скамьи, а длинный боцман Иогансен скажет: "Вот что его убило!" Глотка будет стоять рядом и бормотать себе под нос: "Нет, нет, я не виноват!" Потом придет капитан и, растолкав ребят, так и окаменеет при виде Руди. "Кто убийца?" - воскликнет он. Глотка сделает шаг вперед. Руди и сейчас видит, что на ногах боцмана все те же стоптанные шлепанцы, слышит, как он бормочет: "Я не виноват..." Капитан все расследует и скажет, что нельзя измываться над ребятами. И, может быть, если Руди будет не совсем мертвым, ему дадут поесть. И тогда накажут повара и Медузу за то, что они воровали" продукты, и ребята всегда будут сыты. Да, за такое доброе дело стоит все-таки умереть!
   Но Руди никак не может дождаться смерти. Он ждет еще немного, ему приходится даже повернуться - уж очень давит бок скамейка... А Руди теперь не хочет, чтобы ему было больно. И, так как никто не приходит, Руди встает и перетаскивает скамейки на нижнюю палубу. Потом он приносит цементный кубик - ребята называют его "молитвенником", ведро воды и ящик с песком.
   Кубик не легкий, и Руди крепко нажимает на него, но все же работа подвигается медленно. Здесь, на нижней палубе, жарко, и скоро Руди чувствует, что вспотел. Вся скамья вымазана чернильным карандашом, от воды он расплывается, и следы его никак не выскоблишь из канавок.
   Руди думает о том, что ребята давно уже спят. Снова приходит в отчаяние. "Как с преступниками с нами здесь обращаются! Завтра же напишу домой открытку!" - решает он.
   Но тут он вспоминает, что в шкафчике Куделька за бельем стоит портрет матери и что несколько дней назад в рамке разбилось стекло. Руди бросается к койке Куделька и расталкивает его. Куделек вскакивает и даже бежит вместе с Руди на нижнюю палубу. Осколками стекла им вдвоем очень быстрее удается дочиста выскоблить все три скамейки.
   Снова Руди отправляется в боцманскую каюту, и, как и в первый раз, слезы снова льются из глаз. Беспомощно опустив руки, стоит он перед Глоткой.
   - Ну, ну! - говорит тот. - Что это ты целый пруд напрудил! - Он кладет руку на плечо Руди и добавляет: - Порядок! Точно новые! А теперь - живо на койку! Завтра ты уже все забудешь!
   Руди долго еще слышит ласковый голос боцмана. В нерешительности он стоит перед ним и не знает, что ответить.
   - Вон! - орет вдруг боцман. - Я тебя научу бегать!
   Руди вздрагивает и хватает скамейку. Никак он не может понять, что за человек этот боцман.
   "А вдруг это у него от морской службы голова испортилась?" - спрашивает себя Руди.
   4
   В обеденный перерыв ребята сидят на баке. Сейчас июль, но целую неделю было холодно, как осенью. А вчера барометр снова пополз вверх. Небо синее, и по нему плывут ослепительно белые облака.
   Франц, зевая, поглядывает на близкий берег. Заметив на лугу два ярких пятна, он вдруг оживляется и прикрывает рукой глаза. Но девушки слишком далеко - их не узнаешь. Немного спустя Франц предлагает:
   - Пошли бы как-нибудь со мной! Боитесь?
   - Девчонок? - спрашивает Куделек.
   - Ясно боитесь, а то уж давно бы со мной на берег бегали, - потом он что-то добавляет про Уллу, но ни Руди, ни Куделек не обращают внимания. Две недели они слышат эти разговоры. Уже известно, что Франца оставят на повторный курс. Может быть, его зачислят и в постоянную команду "Пассата". Она состоит примерно из двадцати ребят, и делают они каждый день одно и то же.
   В основном их служба состоит из дежурств. Руди прозвал их "ночными сторожами". Но Франца это не пугает. Без конца он упрашивает ребят "смыться" на берег, но они обычно заговаривают о чем-нибудь другом, уклоняясь от ответа. Однако Франц упорен. Вот и сейчас он снова говорит:
   - Трусите вы, вот и все! - и уходит.
   - Слушай, неужели и правда мы трусим? - спрашивает Руди своего товарища.
   Куделек долго думает, прежде чем ответить.
   - Да нет, при чем тут "трусить"! Не то это совсем. Я никогда ничего не боялся.
   - А тут испугался?
   - Нет, но... А ты почему с ним не идешь?
   Руди перестает стирать носки. Молча он смотрит в ведро с водой.
   - Я бы пошел! Да как подумаешь, что придется столько времени болтать с девчонками... Вот я и не иду.
   - А с такой, как Францева Улла, я вообще никуда бы не пошел.
   - Это ты! - говорит Руди. - А он с ней целуется.
   Куделек пожимает плечами. Руди снова принимается за носки.
   - Если бы знать, какие там бывают другие девчонки, я бы, может быть, и пошел. Но только ненадолго. А ты пошел бы?
   - С тобой, да! А с Францем неохота!
   Суббота. Вечером все боцманы уходят на берег. Остается только боцман постоянной команды Кем - он вахтенный. На борту тихо. Никто не выкрикивает команд, не слышно ни свистков, ни беготни, ни топота.
   Франц стоит перед своим шкафчиком. Он пристроил к дверце зеркало, макает кисточку в чашку с горячим кофе и намыливает лицо.
   Руди и Куделек лежат на койках и разглядывают потолок.
   - Который час? - спрашивает Руди.
   У Куделька есть ручные часы, и он отвечает:
   - Скоро шесть.
   - Три часа еще, - вздыхает Руди.
   Куделек вторит ему. Снова оба молчат. Уже решенр, что сегодня они идут с Францем на берег. Бесконечно медленно тянется время.
   5
   Еще нет девяти, а приятели уже поднимаются на палубу. Здесь светло, хотя солнце уже село. На белые надстройки учебного судна падает красноватый отсвет заката.
   За верфями небо словно залито расплавленным железом.
   Ребята в одних трусиках крадутся на цыпочках: впереди Франц, затем Куделек, замыкает шествие Руди. У него даже мурашки бегают по коже. На минутку он останавливается и слушает. Но все тихо. Ребята перемахивают через фальшборт и спускаются по веревке вниз к воде. Наверное, эту веревку специально кто-то привязал для таких вылазок.
   Вода теплая-теплая в этот июльский вечер. Руди оглядывается на судно. Темной громадой поднимается оно из воды. Руди переворачивается на бок и плывет вслед за товарищами. Он видит их головы в отсвечивающей красным воде, слышит тяжелое дыхание. У якорной цепи он отдыхает. Перехватив ее под водой, Руди чувствует скользкую тину, а высоко над ним к берегу тянутся четыре толстых каната. "По ним-то мы и будем перебираться обратно", - думает Руди и прикидывает: канаты подняты над водой метров на шесть-семь, а то и выше.
   "Ну, если Франц перебирался, то и я переберусь!" - решает Руди и плывет дальше. Почувствовав под ногами дно, он по скользким камням выходит на берег.
   Товарищи уже ждут его.
   - Вот проклятье! - ругается Куделек, вытаскивая из трусов лопнувшую резинку.
   Руди и Франц хохочут.
   - Да теперь у тебя и руки свободной не будет, - говорит Франц.
   А Куделек тем временем втягивает как можно больше живот и завязывает резинку поверх мокрых трусов. Вместе с Руди он поднимается по высокому берегу вслед за Францем, на всякий случай поддерживая трусы рукой.
   Вдруг он останавливается. Руди делает еще несколько шагов вперед, затем возвращается к отставшему товарищу.
   - Я лучше вернусь на борт, - говорит Куделек, и Руди кажется, что друг рад своей беде.
   - Да что ты!
   - Не могу же я так вот явиться!
   Подходит Франц.
   - Ну, что у вас опять стряслось? Да пустяки! Улла живо какую-нибудь веревку продернет. Они ведь на лодке сюда подъедут.
   - Ты что думаешь, я позволю девчонке мне трусы чинить? Что я, спятил, что ли? Я лучше вернусь.
   - Дрейфишь?
   - Брось трепаться! Не могу же я так к девчонкам идти!
   Руди стоит рядом с Кудельком.
   - Пойдем вместе на борт, наденешь другие трусы. - Руди не хочется оставаться одному с Францем.
   - Значит, сматываете удочки? Вытащил я вас на берег, а вы опять... Мальчики из детского сада!.. - И Франц уходит.
   Руди хватает Куделька за руку и тащит его вслед за Францем.
   Так они идут минут пятнадцать вдоль берега, до поворота реки, затем вдоль притока Везера, мимо пригородных садиков, до маленькой бухты, окруженной низким кустарником. Здесь они усаживаются на мостках.
   Хлоп! - ударяет Руди себя по коленке.
   - Еще один! Комаров здесь на реке хватает!
   - Что-то прохладно делается, - замечает Куделек, потирая руки. - Наверное, они не придут?
   - Не бойсь, придут! - успокаивает Франц своих приятелей.
   Заря понемногу гаснет, высоко в небе плывет месяц.
   Он светит все ярче.
   - Первая четверть, - солидно объявляет Куделек.
   За поворотом маленькой речушки плещется вода, раздается девичий смех. Из-за кустарника выплывает лодка.
   Ребята ждут затаив дыхание. Руди даже боится убить комара, присосавшегося к его руке, - он только потихоньку смахивает его.
   Медленно надвигается на них нос лодки.
   - Лови конец! - кричит одна из девочек.
   Все трое настораживаются. Каждому хочется поймать веревку. Мостки ходят ходуном.
   - Че-е-е-рт! - успевает крикнуть Куделек, падая в воду.
   Брызги разлетаются в разные стороны, девчонки визжат. Mесколько секунд Куделька не видно.
   Франц подтаскивает лодку к берегу.
   - Давно бы пора! - говорит он первой девушке, подавая ей руку, - это Улла.
   Руди стоит рядом с Францем. Он стесняется и что-то уж очень внимательно изучает следы комариных укусов у себя на ногах. Больше всего ему хотелось бы помочь Кудельку, который одной рукой держится за борт лодки, а другой чтото ищет в воде. Но Руди не в силах пошевельнуться.
   Улла прыгает на берег.
   - Это Руди, - представляет Франц.
   Руди вынужден подать ей руку. Наконец он осмеливается поднять голову. Улла немного меньше его ростом, но она уже похожа на взрослую девушку. Руди замечает, что губы у нее накрашены. Она в купальном костюме, на плечи накинут купальный халат.
   - Да вы совсем не такой маленький, как говорил Франц. Вы взрослый мужчина! - И Улла без стеснения разглядывает Руди.
   Руди уже не холодно: лицо его горит, а уши так и пылают. Он не смеет посмотреть девушке в глаза, хотя они почти не видны в темноте.
   - Только уж очень вы робки! - Улла хихикает.
   Куделек выбирается на берег. Одной рукой он поддерживает трусы, а другой сжимает руку девушки, которая нагнувшись перебегает по мосткам, - это она подала Кудельку руку, когда тот упал в воду.
   Руди стыдится своей робости. Он не хочет быть робким, он заставит себя что-нибудь сказать. Громко хлопнув ладонью по голой груди, он произносит:
   - Проклятые комары! - Звук собственного голоса придает Руди смелость, он загораживает девушке дорогу и храбро выпаливает: - Меня зовут Руди!
   - А меня - Лило! - отвечает девушка хихикнув.
   У нее темные кудрявые волосы, почти как у Куделька.
   Она крепко пожимает Руди руку.
   - Ты тогда за нами, ладно? - говорит Куделек.
   - Ладно! - отвечает Руди, оглядываясь как бы в поисках поддержки. Но никто не интересуется им. Капельки пота выступили у него на лбу. Решившись наконец, он быстро сбегает вниз к лодке и оглядывается.
   На мостках сидит девушка и обматывает веревку вокруг колышка.
   - Крошка! - кричит ей Лило. - Принеси шпагат и английскую булавку!
   "Значит, ее зовут Крошка! - решает Руди. - Надо бы ей чтонибудь сказать". Он осторожно спускается на мостки. Девушка залезает в лодку, зажигает карманный фонарик, опускается на корточки, роется в сумке. Руди не может различить ее лица, но вот она поворачивает голову, будто собираясь что-то сказать. Однако так ничего и не сказав, она немного погодя выключает фонарь. Но Руди увидел ее лицо. Не шелохнувшись стоит он на мостках. Но девушка все еще не выходит из лодки.
   - Помочь? - спрашивает Руди, пугаясь собственного голоса.
   - Привяжи еще одну веревку.
   Руди ловит на лету кормовой конец и привязывает его к кустам. Узел почему-то никак не вяжется. Девушка уже выбралась на мостки. Рука у нее узкая и теплая.
   - Пойдем, сядем рядом с моим товарищем! - предлагает Руди. - Он там, наверху, с... Лило, кажется, ее так зовут. Руди, правда, не видит Куделька, но слышит хихиканье Лило.
   Завернувшись в одеяло, Куделек сидит на корточках под деревом. Маленькая толстушка Лило держит его трусы в руках. Хихикая, она рассказывает о беде, постигшей Куделька. Крошка раскладывает на траве плед, и все садятся рядом: Лило, Крошка и Руди. Хорошо, что Лило трещит и хихикает без умолку, а то ребята сидят, как в рот воды набрав. Крошка зажгла фонарик, и Лило продергивает резинку в трусах Куделька. Она рассказывает о своих школьных подругах, об учителях, которые теперь обращаются к старшим ученицам на "вы", о своей кошке, окотившейся у нее в каморке под самой крышей. Оттуда-то она, Лило, каждый вечер и спускается через окно вниз по яблоне прямо в сад.
   Порой и Руди вставляет свои замечания, но все они какие-то бессмысленные, и говорит он лишь потому, что неудобно сидеть словно немому. Крошка тоже говорит мало. Куделек может сообщить только о том, что плед колется и что пришлось здорово наглотаться воды. Потом долгое время все молчат, слышно только, как хихикает Лило.
   Руди смотрит в сторону Крошки. Светлые волосы ее поблескивают. Он жалеет, что не видит глаз девушки. На Крошке белый свитер и темно-синие лыжные брюки. Она тоненькая, как мальчишка.
   Наконец Куделек напялил трусы и садится рядом со всеми. Снова молчание. Лило что-то шепчет Кудельку.
   Крошка гасит фонарик и прячет его в карман. Становится совсем темно. Девушка уперлась подбородком в колени и смотрит прямо перед собой. Руди не сводит с нее глаз.
   Ему хочется что-нибудь сказать, но он не знает что.
   Куделек спрашивает:
   - Мы пойдем Франца поищем, а вы тут останетесь?
   - Останемся, - отвечает Руди, не поняв, о чем спрашивает Куделек.
   Вдруг Лило встает и уходит. За ней следом плетется Куделек.
   Руди лихорадочно старается придумать, что бы еще сказать, - вдруг Крошка решит, что он боится,ее.
   - Вот мы и одни остались, - говорит он тихо.
   - Да, одни, - откликается Крошка.
   Месяц пробирается сквозь ветви высокой ветлы и просовывает меж сучьев холодные лучи, похожие на длинные хрупкие пальцы. В кроне над головой что-то потрескивает.
   Руди прислушивается.
   - Ветер, - говорит Крошка.
   - Будто шепчется кто-то, - произносит Руди как можно тише и смотрит туда, где должны быть глаза Крошки.
   Но виден только смуглый силуэт.
   Над купами деревьев, над кустарником и садами разлит зыбкий свет молодого месяца, а здесь, в тени, ночь будто поплотней укуталась в свое покрывало. Предметы утратили очертания, точно кругом все сговорилось, чтобы обмануть глаза.
   Крошка встает, в руках у нее плед.
   - Ты озяб? - говорит она.
   - Нет, что ты! - Руди делается жарко-жарко.
   Крошка накидывает ему на плечи плед. Руди не отбрасывает его, а только шепчет:
   - Да что ты, ведь совсем не холодно.
   Девушка садится рядом, прямо на землю.
   "Надо говорить о чем-нибудь! - думает Руди. - Но о погоде - вроде глупо как-то. Может быть, рассказать про Эльбу, какая она у нас на родине? Но ведь я еще ничего не знаю о Крошке".
   - Крошка! - говорит он вдруг.
   Девушка поднимает голову и спрашивает:
   - Что?
   - "Крошка" - какое потешное имя. - И Руди смеется.
   Девушка вторит ему, и Руди еще долго прислушивается к ее звонкому голоску.
   - А как тебя по-настоящему зовут?
   - Ах, у меня такое глупое имя, - отвечает Крошка, и Руди даже в темноте чувствует, что девушка строит гримасу.
   - А меня по-настоящему зовут Рудольф.
   - Руди лучше.
   - Правда?
   - Рудольф - это очень по-взрослому. Так и хочется сказать "вы". А Руди - просто и хорошо. Мне Руди больше нравится.
   Долгое время ничто не нарушает тишины. Сквозь ветви луч бледного месяца падает на волосы девушки. Руди встает и оглядывается. Там, за кустами, все тихо. Ни Куделька, ни Лило уже нет. Но Руди это ничуть не трогает. Было бы даже неприятно, если бы его товарищ сейчас вернулся.
   Он снова поплотней закутывается в плед.
   Тихо кругом. Девушка чуть покашливает.
   - Крошка! - говорит Руди.
   - Руди! - шепчет она.
   - А как твое настоящее имя?
   - Да нет, оно глупое очень.
   - Ты-то тут при чем?
   - Ясно ни при чем. Меня зовут Мехтильда.
   - Что-о-о?
   Девушка отдергивает руку и молчит.
   - Да ты-то тут при чем? - повторяет Руди после длительного молчания. Потом говорит: - И не глупое оно совсем. Сразу представляешь себе рыцарский замок, придворных дам, слышишь, как гремят цепи висячего моста. Трубят фанфары...
   Девушка молчит.
   - Знаешь, будь я настоящим рыцарем, я обязательно похитил бы свою даму сердца.
   - А как бы ее звали тогда? - Головка девушки при-* близилась к Руди.
   - Может, ее звали бы Мехтильдой, но лучше, если бы...
   - Что "если бы"?
   - Крошкой! - выпаливает Руди.
   Вдруг девушка приподнимается:
   - Ты слышишь - ветер?
   Листья на деревьях зашуршали, и маленький парус хлещет по мачте, дергаясь на веревке, точно большая, бьющаяся в сетях птица.
   - Пошли на парусах, а? - Девушка вскочила и протянула руку.
   Руди тоже вскакивает, подхватывает плед и сбегает за Крошкой по откосу.
   Свет месяца разлит по воде, словно расплавленный металл. Руди отвязывает концы, вскакивает в лодку и отталкивается от берега. Он берет маленькое весло, протянутое Крошкой, и с силой принимается грести. Девушка устроилась на корме и крепко держит руль. Молча несутся они навстречу Везеру.
   Теперь у Руди нет времени рассматривать Крошку: он целиком занят греблей. Пусть она увидит, какой он сильный. Вода начинает шуметь под носом лодки. Они проносятся под темными ивами, длинные ветви которых порой касаются водной глади.
   - Сейчас мы выйдем на Везер, - говорит Крошка.
   Брызги взлетают все выше. Руди уже вспотел. Берега светлеют. Деревья и кусты отступают. Позади длинного забора тянутся низкие деревянные сарайчики. Их оцинкованные крыши поблескивают. С высоких штабелей ветерок доносит запах только что распиленного дерева.
   Руди гребет точно заведенный. Руки начинает ломить от напряжения. Крошка обеими руками держит руль.
   - Не надо так быстро, а то еще налетим на что-нибудь!
   - Разве это быстро? - еле переводя дыхание, говорит он и с такой силой опускает весло в воду, что сам едва не летит за ним. Лодка накреняется.
   - Перестань! - кричит Крошка. - Не надо так быстро!.. Пожалуйста!
   Руди переводит дух и отвечает:
   - Жаль, а я только было вошел во вкус!
   Он гордится своей матросской ловкостью и рад, что может немного отдохнуть. Глаза его светятся. "Она попросила: "Пожалуйста", - ничего не поделаешь!"
   Вот остался позади последний большой склад. На воде заплясало вдруг бесчисленное множество огней. В первое мгновение Руди даже пугается и перестает грести, но потом соображает, что это панорама гавани.
   На южной верфи вспыхивают огни сварки. Огромные прожекторы освещают в доке корпус корабля. Слышится барабанная дробь пневматических молотков. Неподалеку трижды свистит буксир. Гулким басом отвечает ему огромный пароход - его-то и тянет за собой старательный пыхтящий малыш.
   Руди крепко сжимает весло и долгим неподвижным взглядом провожает уходящий в море корабль.
   - Перелезай сюда - садись за руль. Я парус поставлю! говорит девушка и перебегает по шаткому дну лодки к мачте. Руди тоже встает. Морская походка у него еще не выработалась, и он ищет опоры. Крошка стоит совсем близко и держится за мачту. Вот она отвязала парус. Руди качается из стороны в сторону. Он хочет схватить парус, вместо этого хватает руку Крошки и судорожно цепляется за нее. Руди уже не видит корабля, уходящего в море, он видит только лицо девушки, ее светлые волосы. Губы ее чуть приоткрыты.
   - Ты... - произносит она испуганно.
   Парус хлопает на ветру.
   - Да это я поскользнулся, - отвечает Руди, отпустив руку девушки и, согнувшись в три погибели, перебегает к рулю.
   Ветер надувает парус. Крошка хочет схватить руль, но Руди не отпускает его.
   - А вот захочу и не дам тебе руль.
   Девушка прибегает к помощи второй руки.
   - Нет, я возьму его!
   - Нет, не возьмешь!
   - Нет, возьму!
   Парус хлопает по мачте. Руди отпускает руль. Он садится на корточки рядом с ее ногами.
   Лодку несет по течению. Ветерок свежий. Руди еще никогда не плавал на настоящей парусной лодке. Правда, с отцом он выходил на тяжелой шхуне на Эльбу. Парус у нее был темно-коричневый, из одних заплат. Но все же ходить под парусом он тогда выучился. Он следит за каждым движением девушки и быстро вспоминает, как держать шкот, как нужно травить его, когда парус просит ветра.
   Они плывут по самой середине реки. Время от времени мимо проносится бакен. Сперва Руди пугается, но Крошка хорошо берет повороты. Одну руку Руди опустил за борт, в воду. Вода теплая. Но он не может долго смотреть за борт, хоть и не было у него в жизни желания сильнее, чем плыть вот так под парусами по реке, следить за тысячами огней, танцующих в темной воде, мчать мимо, барж и бакенов, мимо океанских кораблей. Но слишком близко от него сидит девушка, и так хочется разглядеть ее лицо. Белый парус сверкает в свете луны, и ночь кажется от этого светлее. Девушка смотрит прямо вперед, но порой поглядывает и вниз, на Руди. А когда Руди смотрит на воду, взгляд ее задерживается на юноше и маленький рот улыбается. Но, как только Руди соберется перехватить этот взгляд, девушке обязательно нужно поглядеть на пляшущий по волнам штевень или на очередной бакен впереди. Порой она быстрым движением смахивает прядь со лба - ветер треплет ее волосы.
   - Это твоя лодка? - спрашивает Руди.
   Крошка качает головой:
   - Это лодка моего отца. Но родители мои уже неделю как уехали.
   Руди молчит. Ему надо кое-что обдумать. Тем временем они пересекли весь Везер. Крошка поворачивает руль, и лодка мчится обратно. Стало темнее. Месяц светится теперь за парусом, словно далекая тусклая лампочка. Лодка идет полным курсом - фордевинд. Руди чувствует, что они двигаются быстрее. Ему даже немного жаль, что они так быстро плывут.
   - Улла - подруга твоя? - спрашивает вдруг Руди.
   Над этим вопросом он ломал себе голову.
   Девушка почти испуганно оборачивается:
   - Моя подруга? Откуда ты взял? Нет. Я знаю только Лило. Она в нашем доме живет. С ней всегда весело. Да ей только еще пятнадцать лет. А Урсуле уже семнадцать.
   Руди раздумывает, что бы ему теперь сказать. Франц, например, знал бы. Руди боится, что вдруг опять наступит молчание.
   - Я сегодня в первый раз с ними. Неделю тому назад у нас ничего не вышло бы - родители дома были.
   - А тебе нельзя выезжать, когда родители дома?
   - Что ты! Если бы они узнали! Да еще на паруснике. Ни за что бы они меня не пустили.
   Снова Руди не знает, что говорить. Он только слегка пожимает руку Крошки.
   - Послезавтра они вернутся.
   - Кто?
   - Родители.
   Руди вдруг чувствует, что Крошка сильно сжимает его руку. Ему делается жарко от ощущения счастья. Но вот он услышал слова: "Послезавтра они вернутся".
   - Послезавтра... - повторяет он почти бессознательно и надолго умолкает. - И тогда ты совсем не сможешь больше приезжать?
   Крошка качает головой. Но рука ее более красноречива.
   И тогда Руди осмеливается погладить эту руку.
   Снова наступает тишина, которой так боялся Руди.
   Крошка держит руль и смотрит прямо вперед. Руди разглядывает огоньки на воде. Они не кажутся ему такими уж заманчивыми. Да он и не обращает на них никакого внимания. Он только вздрагивает, когда мимо вдруг пролетает бакен. Снова они почти на самой середине реки. Скоро кончится вся поездка. И вдруг Руди чувствует, как в нем нарастает непреодолимое желание, которое заставляет его покраснеть до ушей. Снова мимо скользит бакен. "Вот у следующего я ей обязательно скажу!" - решает он, и ему вдруг кажется, что лодка уже не плывет, а летит с невероятной быстротой. А как бы он радовался ее полету в другое время. Какой-то пароход сиреной вызывает лоцмана. Но Руди только чуть поворачивает голову. Вот он уже различает следующий бакен. С чудовищной быстротой лодка приближается к огоньку. "Обязательно теперь скажу, обязательно..."