Робардс Карен. Зеленоглазая леди

   Анна не сразу заметила Челси. Джулиан обошел вокруг кровати и встал на колено перед крошечным живым комочком, скорчившимся в углу. Челси! Ребенок просто свернулся калачиком и плакал, уткнувшись лицом в юбку. Джулиан нежно погладил по головке маленькую девочку.
   – Челси! – задыхаясь, выкрикнула Анна и рванулась к кровати, чтобы схватить Челси в объятия. – Тш-ш! Цыпленочек, мама здесь. Все в порядке.
   Маленькие ручки девочки отчаянно обвились вокруг шеи матери. Дрожащая малышка спрятала личико у нее на груди.
   – Что вы ей сделали? – свирепо спросила Анна, крепко прижимая к себе дочь. Она смотрела на него сузившимися глазами, будто обвиняла. Джулиан поднялся на ноги. Сам его рост и мощь тела в такой близости могли смутить кого угодно, но только не Анну. Она была настроена решительно, пытаясь защитить свою дочь. В этот миг она напоминала разъяренную бентамскую наседку, готовую в любую минуту вступить в бой.
   – Отойди, Джим. Сейчас оно уже либо мертво, либо уползло, – сказал Джулиан приятелю, не обращая пока внимания на Анну. Глаза его поблескивали явно неприязненно, ч – И как вы полагаете, что я с ней сделал? Умоляю вас, скажите.
   Джим послушно прекратил сквернословить и лупить по матрасу. Поднявшись, он переводил укоризненный взгляд с Анны на Руби, а Руби в это время пыталась утешить маленькую девочку, поглаживая ее и шепотом произнося ласковые слова.
   – Мама, оно меня чуть не укусило! – еле слышным голоском произнесла Челси.
   – Что это было, цыпленочек?
   – Думаю, там была змея, скорее всего кобра. Но она не успела наброситься. – Голос Джулиана был ровным, но этот мрачный блеск все еще был в его взгляде. Он жестом указал на одно из двойных окон в комнате.
   – И там была чертовски огромная крыса! – содрогаясь, вмешался Джим.
   – Крыса? – спросила Руби с придыханием.
   На полу лежало свернувшись черное тело кобры. Головы у нее не было. Вспомнив звук выстрела и дымящийся пистолет в руке Джулиана, Анна поняла, что змея больше не страшна. Но как эта тварь проникла в комнату? Окна закрыты, и вряд ли змея смогла бы проскользнуть сюда из другого помещения в доме. К тому же известно, что кобры обычно сторонятся людей и держатся достаточно далеко от дома.
   – Я испугалась, мама, – пожаловалась Челси.
   – Все в порядке, цыпленочек, – попыталась успокоить девочку Анна, перебирая ее шелковистые волосы. – Думаю, я должна вас поблагодарить, – сказала Анна неохотно, обращаясь к Джулиану.
   В его глазах появился сардонический блеск.
   Он открыл было рот, чтобы что-то ответить, но тут Джим издал хриплый крик. Анна подскочила, а Челси вцепилась в мать, обвив не только руками ее шею, но и ногами талию.
   – Вот она! – завопил Джим, в то время как гладкошерстное коричневое существо метнулось из-под кровати к двери. Сжав свою палку, Джим перепрыгнул через кровать, бросаясь в погоню, а Джулиан снова схватился за пистолет.
   – Нет, сахиб! – послышался пронзительный выкрик из-за двери.
   Появился Раджа Сингха. Удивились все, кроме Анны. Зверек тотчас же скрылся в складках его саронга. Несколькими секундами позже из^за ворота рубашки Раджи Синг-хи появились любопытный черный нос и два черных глаза. А уж потом показалось на свет божий и все существо. Это было нечто среднее между крысой и змеей, и оно уютно устроилось на плече слуги.
   – Что это, черт возьми?! – выкрикнул Джулиан, все еще сжимая в руке пистолет.
   – Это Моти, – пояснила Анна, чувствуя, как уголки ее губ неохотно приподнимаются в улыбке.
   Право же, было забавно видеть двух взрослых мужчин, столь перепуганных маленьким зверьком. Анне это показалось трогательным. Он заставил Джулиана Чейза показать не только свою уязвимость, но и человечность.
   – И что же, – спросил Джулиан с раздражением, – что это за Моти?
   – Моти – мангуст, сахиб, – с достоинством объяснил Раджа Сингха. – Он в доме, чтобы убивать змей. Вне всякого сомнения, он справился бы с гадиной, угрожавшей маленькой мисси, если бы сахиб не вмешался.
   – Господи, – сказала Руби слабым голосом, – я и понятия не имела...
   Джим и Джулиан выглядели такими же сбитыми с толку, как Руби. Джим с глупейшим видом опустил палку, а Джулиан продолжал все еще сжимать пистолет.
   – Заберу и накормлю его, если я вам не нужен, мэм-сахиб. Не сомневаюсь, он ужасно напуган.
   Анна кивком отпустила Раджу Сингху, и он исчез с Моти, гордо восседавшим на его плече.
   – Ты никогда не упоминала, что в доме есть крысы, не говоря уж о змеях! – сказала Руби укоризненно.
   – Моти – мангуст, а не крыса. А что касается змей, то обычно и их здесь не бывает, потому что мангуст держит их на расстоянии. Они ведь знают, что зверек живет в доме, и не заползают внутрь.
   – Поэтому змея оказалась в комнате, которую, как вы сказали, этот чертов слуга приготовил для нас, – сказал Джулиан с убийственной логикой.
   Анна ответила ему холодным взглядом. Было ясно, что он почти готов обвинить ее в том, что она подбросила кобру в его комнату.
   – Понятия не имею, – сказала она.
   – Ты хочешь сказать, что крыса... – начала Руби.
   – Мангуст, – поправила Анна.
   – Пусть мангуст. Ты хочешь сказать, что эта тварь была в доме с самого нашего приезда?
   Анна покачала головой:
   – Зверек принадлежит Радже Сингхе, как и слон Вишну. Эти звери идут туда, куда обычно идет он, и уходят вместе с ним.
   Руби передернуло.
   – Чертов сатанинский остров!
   – Ты богохульствуешь, – пробормотал Джим, тоже содрогнувшись.
   У Джулиана искривились губы. Он повернулся и подошел к убитой змее. Минутой позже он открыл окно в сад.
   – Дай-ка мне твою палку, Джим, – распорядился он.
   – Зачем?
   Джим все еще сжимал толстую палку, будто собирался защищаться ею.
   – Ну, дай ее мне.
   Джим с явной неохотой сделал шаг к Джулиану и протянул ему свое оружие.
   Джулиан, ловко орудуя палкой, осторожно приподнял тело змеи и выбросил в окно.
   – Я не буду спать в этой комнате, – твердо заявил Джим, когда за телом змеи последовали останки ее головы.
   – А теперь, – сказал Джулиан, закрывая окно и оборачиваясь к дамам, – все в порядке. Мы сами выберем себе пристанище, если не возражаете.
   Была ли Анна готова возразить или нет, значения не имело. Джулиан прошел мимо, чуть не задев ее. Джим с воплем бросился за ним следом:
   – Эй, ты меня не бросишь, босс!
   Анне, удивленной и возмущенной, не оставалось ничего другого, кроме как поспешить за ними. Анна держала Челси на руках, а Руби семенила за ней по пятам.

17

   – Где ты спишь, дорогая сестрица? – бросил Джулиан через плечо. Тон у него был глумливый. Джулиан без труда нашел центральную лестницу и быстро поднимался по ней, шагая через две ступеньки сразу. – Полагаю, что там много чище.
   – Где я сплю, вас не касается. Кстати, куда вы? Эта часть дома предназначена для членов семьи.
   – Разве ты забыла, что я член семьи?
   Он уже добрался до верхней площадки и помедлил.
   Лестница располагалась в центре дома. В обе стороны от площадки отходили длинные коридоры. Когда Анна добралась до площадки, он уже повернул налево и пошел по коридору, открывая дверь за дверью.
   – Нет, вы не должны... – слабо запротестовала Анна, когда он наконец добрался до просторной комнаты, которую когда-то она делила с Полом. Анна даже содрогнулась, когда Джулиан распахнул дверь ее спальни. На мгновение он остановился на пороге, оглядывая комнату. Анне ничего не было видно, кроме его широких плеч, но она могла и так описать эту комнату в деталях, потому что комната была особенной. Четыре огромных окна выходили в роскошный сад перед домом, на полу лежал обюссонский ковер нежно-розового цвета, привезенный Полом из Англии. Комнату украшал высокий гардероб из красного дерева и огромная кровать, поддерживаемая четырьмя столбиками. Ослепительно белые стены, освещенные ярким солнечным светом, сияли беспорочно. Их портило только крошечное пятнышко плесени. По-видимому, Раджа Сингха постарался, чтобы эта комната содержалась в образцовом порядке.
   – Кто спит здесь? – отрывисто спросил Джулиан, оглядываясь на Анну.
   – Я... нет, сейчас... никто, – заикаясь, пробормотала она. Он удовлетворенно кивнул.
   – В таком случае она прекрасно мне подойдет. Джим, принеси сюда наши вещи и посмотри, нет ли еще одной комнаты в этой части дома, которая бы тебе понравилась.
   – Нет, вы не можете здесь спать, – слабо возразила Анна, чувствуя, как ее желудок сжимает судорога.
   Мысль о том, что он займет комнату, которую она делила с Полом, где она жила с ним и любила его, где он умер, вызывала у нее тошноту.
   Но он уже осквернил эту комнату своим незримым присутствием в те долгие ночи, когда Анна лежала без сна, оплакивая мужа. Какое кощунство – занять место, где память о Поле была сильнее всякой реальности!
 
   Не обращая внимания на протест Анны, Джулиан прошелся по комнате, любуясь открывавшимся видом из окна.
   – Эта комната, черт возьми, много лучше, чем те хоромы, где вы собирались меня поселить.
   Он посмотрел на Анну через плечо, зная, что та последовала за ним, и в глазах его появилась угроза.
   – Вижу, к чему вы клоните, поэтому мне придется принять меры, чтобы здесь не оказалось змей. И предупреждаю вас: больше никаких фокусов! Если вы попытаетесь проделать что-нибудь еще, вам придется за это ответить таким образом, что по вкусу не придется.
   – Фокусы! – задыхаясь, выкрикнула Анна.
   Негодование отчасти скрыло боль, которую Анна почувствовала, когда незваный гость вторгся в эту комнату. Оправдываясь, Анна посадила Челси на постель. А Джулиан тем временем продолжал беспардонно открывать дверцы гардероба, всего-навсего бросив ей, что она может оставить его. Анна с раздражением прошипела:
   – Сэр, по-видимому, вы превратно истолковали положение дел. Я хозяйка Сринагара, а вы не очень-то желанный гость! Не прикасайтесь ни к чему! Положите на место!
   Это была щетка для волос в серебряной оправе – часть гарнитура, подаренного ей Полом на первую годовщину их свадьбы. Джулиан бездумно и праздно взял ее с маленького туалетного столика, стоявшего между двух окон. Вид этой хрупкой вещицы в его лапище был для Анны невыносим. Он не имел права на эту комнату, не имел права прикасаться к ее вещам, не имел права вторгаться в ее воспоминания о Поле! Но это ненавистное животное уже осквернило туалетный стол Анны, не обращая ни малейшего внимания на ее слова. Гость продолжал вертеть в пальцах и щетку, и гребень, и зеркальце, и хрустальный флакон с духами, разглядывая их и читая инициалы, выгравированные на тыльной стороне.
   Ее инициалы переплетались с инициалами Пола и были заключены в сердечко из цветов.
   – Я сказала вам, чтобы вы положили это на место! – закричала Анна.
   Джулиан никак не прореагировал, а продолжал разглядывать себя в изящном зеркальце, при этом насмешливая улыбка не сходила с его лица. Он явно дразнил ее. Тогда Анна бросилась к нему, совершенно выйдя из себя, и вырвала зеркало из его рук.
   В спешке зеркало как-то выскользнуло, упало на пол и разбилось. Анна уставилась на осколки стекла в безмолвном ужасе и медленно поднесла руки к лицу. Непролитые слезы обжигали ее, к горлу подступили рыдания.
   – Ну же, тише, – удивленно сказал он, увидев две крупные слезинки, сползавшие по щекам.
   – Я ненавижу и презираю вас, – прошептала она. Повернувшись спиной к нему и разбитому зеркалу, она подошла кокну и остановилась перед ним, невидяще глядя в сад. Ни за что на свете она не позволила бы дочери увидеть ее слезы.
   Джулиан, подошедший сзади, увидел, как сотрясаются ее плечи. Внезапно он почувствовал себя величайшей скотиной на свете. Шелковистая масса ее волос, свернутая жгутом и собранная в тяжелый узел на затылке, отливала серебром. А позднее послеполуденное солнце, струившее свой свет, золотило отдельные пряди. В этом строгом черном платье ее спина казалась особенно узкой и хрупкой, а талия невероятно тонкой. Он внезапно осознал, как она миниатюрна и как молода.
   И его представление о ней как о дерзкой авантюристке вдруг треснуло и разбилось, как это зеркало. Джулиан заметил, как мужественно она пытается побороть слезы. Знакомое чувство, как назойливое насекомое, дразнило и будоражило его. Эта сводившая его с ума девчонка плакала.
   – Ну же, ну, – повторил он, чувствуя себя беспомощным перед ее слезами. Его руки сделали неуклюжее движение, чтобы опуститься на ее плечи. Он был готов прижать ее к груди и утешить, но она вся как-то сжалась, замерла, уже готовая отшатнуться. Анна отвернулась к окну, и Джулиан смог разглядеть нежный профиль: плотно сжатые губы, пушистые ресницы, прямой маленький носик, покрасневший от слез.
   «Да, она прекрасна!» – подумал Джулиан.
   Анна глубоко вздохнула и открыла свои огромные зеленые глаза. Чистая красота этих прозрачных и ничего не видящих глаз, омытых слезами, сразила его как удар молнии. Он долго смотрел на нее. И это созерцание внушало большую тревогу. Разве можно забыть эти глаза?
   – Мама! – Маленькая девочка тихонько, почти бесшумно, подошла к Анне и потянула за юбку. – Мама! Ты плачешь?
   – Нет, цыпленочек, – ответила Анна, пытаясь украдкой смахнуть слезы. – Конечно, нет.
   – Да, плачешь. Почему вы обидели мою маму?
   Девочка укоризненно подняла к нему маленькое задумчивое личико. Этими своими серебристыми волосами и хрупкой фигуркой она до смешного походила на мать.
   Правда, глаза у девочки были нежно-голубыми, как небо.
   Джулиан никогда особо не восторгался детьми, но все-таки был тронут.
   – Я не обижал твою маму, – пояснил он мягко, опускаясь на корточки и заглядывая девочке в глаза. – Что-то ее расстроило, и она заплакала.
   – О! – воскликнула малышка, размышляя. Гнев медленно уступал место раздумью, и это было заметно по ее лицу. Подумав, она сказала: – Должно быть, это потому, что мама не любит находиться в этой комнате. Знаете, здесь умер мой папа.
   – Челси!
   Анна бросилась к дочери и опустилась возле нее на колени. Она обняла малышку, будто пытаясь защитить ее.
   Анна с укоризной посмотрела на Джулиана поверх головки Челси, но тот не обратил на это внимания, а сосредоточился на маленьком серьезном личике.
   – Я этого не знал, – сказал он. – Очень сожалею о твоем папе.
   – Спасибо. Мы с мамой тоже очень сожалеем.
   Она смотрела на Джулиана ясными глазами, будто изучала и запоминала каждую его черту. Удовлетворенная, она спросила:
   – Вы мой дядя?
   На мгновение Джулиан смутился, а потом сказал:
   – Думаю, да.
   – Дядя кто?
   – Джулиан, – ответил он со смехом. – А ты Челси? Она кивнула. Джулиан протянул ей руку.
   – Ну, здравствуй, Челси, – сказал он, когда девочка протянула ему свою ладошку.
   – Вы знаете моего дядю Грэма? Он подлый, – проговорила Челси с заговорщическим видом.
   – Челси!
   Анна попыталась взять дочь на руки, но та воспротивилась и принялась извиваться.
   Хмуро поглядывая на Джулиана, Анна явно волновалась за дочь. Джулиан поднял глаза и заметил неприкрытую враждебность в зеленых глазах, потом снова переключил внимание на ребенка.
   – Я его знаю, и ты права, потому что он и в самом деле подлый.
   – Мама его боялась. Когда мы были в Гордон-Холле, иногда ночью она приходила и пряталась в моей комнате. Я тоже его боялась. Но, думаю, вас я бояться не буду.
   – Спасибо, – ответил он серьезно, решив, что обдумает свое открытие позже, на досуге.
   В его мозгу постепенно вырисовывался образ Анны, совершенно непохожий на тот, который у него сложился во время пребывания в Ньюгейте и позже, на корабле.
   Челси ему улыбнулась, и Джулиан отвлекся. Даже сейчас было понятно, что эта милая девочка когда-нибудь станет сногсшибательной красавицей и будет разбивать сердца, как ее мать. Эта мысль ему явно не понравилась. Он нахмурился, поднялся на ноги, а Челси все смотрела на него снизу вверх, чего-то недопонимая, и улыбка ее тускнела, уступая место какому-то неопределенному выражению.
   – Пойдем, Челси, поищем Кирти. Ты согласна? – спросила наконец Анна, когда девочка позволила взять себя на руки. – Она, наверное, гадает, куда ты подевалась. Ты снова от нее убежала?
   Челси опустила головку, не зная, что ответить.
   – Ты не должна этого делать, – сурово пожурила ее Анна. – Ты же знаешь, что если бы осталась с Кирти, то не наткнулась бы на змею.
   – Мне жаль, мама. Но я проголодалась, и она пошла готовить мне пудинг. Ее долго не было.
   – Ясно. Но, как мне известно, ты должна была дожидаться ее в детской?
   – Да, мама.
   – Так вот, моя дорогая, когда в следующий раз Кирти скажет, чтобы ты ждала ее, ты так и сделаешь. Поняла? Пойдем-ка посмотрим, где она. Возможно, она с пудингом уже вернулась в детскую и ищет тебя под кроватью, в гардеробе – всюду. Она, наверное, гадает, куда же ты запропастилась.
   Челси поняла, что мама шутит, и улыбнулась. Анна ласково потрепала дочь по плечу, холодно кивнув Джулиану, и направилась к двери.
   Там нерешительно переминался с ноги на ногу Джим, по-видимому, только что вернувшийся из холла. Когда Анна проходила мимо, он посторонился и мотнул головой, а Руби сверкнула на Джима глазами. Очевидно, эти двое только что обменялись колкостями.
   – Я нашел комнаты, которые подойдут нам больше. Если вам все равно, миссис, то нам там будет хорошо.
   Анну удивил его тон. В нем слышалось почтение, а это уже было нечто новое.
   Она посмотрела на него с недоверием.
   – И прекрасно, – согласилась она, – очень хорошо.
   – А вы тоже дядя или нет? – спросила тонким голоском Челси.
   – Нет, мисси, нет. Меня зовут Джим, – ответил он.
   – Слава Богу! Одного дяди вполне будет достаточно. Вы согласны? – спросила Челси, заставивстоявшего сзади Джулиана чуть л и не задохнуться от смеха. Однако он не посмел рассмеяться вслух из страха ранить чувства ребенка.
   Анна вышла из комнаты.
   Девочка внимательно посмотрела на нового родственника.
   – Ты мне нравишься, дядя Джулиан, – сказала она, – и моей маме тоже. Так ведь, мама?
   Анна поспешила прочь, пробормотав что-то невнятное.

18

   Было далеко за полночь, когда тишину пронзил крик. Анна села в постели, медленно приходя в себя, но уже через несколько секунд она поняла, что произошло. За первым отчаянным криком дочери последовал второй, за ним еще один, а потом еще... они следовали друг за другом, казалось, бесконечно. Анна спрыгнула с постели, схватив пеньюар, и выбежала из комнаты, на бегу набрасывая пеньюар поверх ночной рубашки.
   Челси снова приснился кошмар.
   После смерти Пола с малышкой это случалось очень часто. Сны пугали Анну своей силой. В Гордон-Холле кошмары случались реже, а после возвращения в Сринагар и вовсе прекратились. Анна надеялась, что все в прошлом, ведь казалось, дочь примирилась с утратой отца.
   Однако ее надежда не оправдалась.
   В открытую дверь можно было увидеть, как Кирти хлопотала над девочкой. Масляная лампа чадила и шипела на столе возле постели, отбрасывая неясный круг света. Анна увидела знакомое зрелище: Челси сидела в постели с вытянутыми руками, сжатыми в кулачки, с наполненными ужасом огромными глазами. Она кричала.
   Анна по печальному опыту знала, что девочка ничего не видит, хотя глаза ее и были открыты. Этот ночной кошмар снова поймал, захватил ее, будто в ловушку. Когда она бывала в подобном состоянии, приходилось только ждать, пока кошмар иссякнет, изживет себя. После таких приступов Челси в полном изнеможении погружалась в тяжелый сон, будто куда-то проваливалась. Утром она не помнила о событиях ночи.
   – Мэм-сахиб, это снова начинается! – сообщила Кирти с тревогой в голосе.
   – Все хорошо, Кирти. Я сама справлюсь, – сказала Анна спокойно, подошла к кровати и села рядом. Погладила спутанные пряди волос на головке дочери, но крики все не утихали. – Ш-ш, цыпленочек, мама здесь, – пробормотала Анна.
   К ее удивлению, взгляд Челси сфокусировался. Внезапно она осознала, что Анна рядом.
   – Мне приснился плохой сон, – сказала она.
   – Знаю, дорогая.
   Челси уронила голову Анне на плечо.
   – Это был Раджа Сингха. Он стоял надо мной и смотрел на меня, мама!
   Анна почувствовала, что дочь дрожит.
   – Но в этом нет ничего ужасного.
   Она намеренно старалась говорить легким, успокаивающим тоном.
   – Было страшно! Он смотрел так..., гадко. Я поняла, что он ненавидит меня.
   Челси подняла голову с плеча Анны и умоляюще посмотрела на мать.
   – И он сказал: «Скоро, маленькая мисси».
   Дрожь в ее голосе проникла до самого сердца Анны. Она прижала к себе дочь, снова заставила ее положить голову себе на плечо, как на подушку, и принялась баюкать ее, тихонько покачивая.
   – Это был только дурной сон, – сказала она, стараясь успокоить девочку. – Все хорошо. Постарайся снова заснуть.
   – Почему Раджа Сингха ненавидит меня? – спросила Челси, уже успокоившаяся в объятиях матери. Анна только крепче сжала дочь.
   – Ничего подобного, Челси. Он очень к тебе привязан. Дурные сны – только сны.
   – Но этот показался мне реальным.
   – Так всегда бывает. А теперь тише, закрой глаза. Анна поцеловала девочку в висок.
   – Спой мне, мама, как раньше.
   Голосок малышки был сонным, а тельце отяжелело. Анна раньше часто напевала Челси, чтобы убаюкать ее. Она вдруг вспомнила: за все месяцы, что прошли со смерти Пола, еще ни разу не пела дочери. Сердце ее сжалось. Как она могла забыть о потребностях девочки?
   Постаравшись избавиться от спазмы в горле, Анна принялась вполголоса напевать без слов знакомый мотив колыбельной песни. Потом вспомнились и слова. Анна тихонько запела, укачивая девочку, а через некоторое время по ровному дыханию Челси поняла, что дочь заснула. Она осторожно уложила Челси на подушку. Та вздохнула и повернулась на бок. Ее ресницы раз-другой затрепетали, через несколько минут стало ясно, что Челси крепко спит.
   – Что, черт возьми?..
   Анна вздрогнула. Джулиан Чейз одет был только в бриджи. Судя по тому, что они были застегнуты всего лишь на две пуговицы, он натягивал их в спешке. Джулиан стоял в дверном проеме с поднятой рукой и оглядывал комнату. Анну ослепил вид его бронзового мускулистого тела и черных волос, она поспешно отвела глаза, встала, намеренно стараясь не спешить, задернула полог кровати, укрыла спящего ребенка, потом выпрямилась.
   – Ты останешься с ней, Кирти? – тихо спросила Анна старую айю.
   – Конечно, мэм-сахиб. Анна помедлила.
   – Кирти, здесь никого не было? Раджа Сингха не заходил?
   Вопрос был столь нелепым, что Анна, задав его, почувствовала всю его смехотворность, но Челси говорила так убежденно. Может быть, Раджа Сингха заглянул сюда, чтобы проверить, все ли в порядке с ребенком? Хотя на памяти Анны он никогда не делал ничего подобного.
   – Нет, мэм-сахиб, здесь никого не было. Никого. Кирти отвела глаза. Когда же она снова посмотрела на Анну, в ее миндалевидных глазах было что-то неопределенное. Тень страха?
   – В чем дело? – спросила Анна резко. Смущение няни прошло.
   – В чем может быть дело, мэм-сахиб? Вам не стоит беспокоиться за маленькую мисси. Я останусь с ней. Она не будет одна.
   Возникшие было смутные подозрения Анны исчезли. Она знала, что няня любит Челси как собственное дитя. Малышке просто приснился один из ее повторяющихся кошмаров. Хорошо, что девочка проснулась и смогла вспомнить сон. По-видимому, кошмары начинали терять свою силу.
   – Побудь с ней, Кирти, – сказала Анна тихо. Успокоившись, Анна не стала больше думать о том, что сон Челси мог иметь под собой реальную основу. Она повернулась к двери... и к Джулиану Чейзу.
   – Мне жаль, что вас разбудили, – сказала она смущенно, стараясь не обращать внимания на его вид. Джулиан посторонился, пропуская ее. – Челси приснился кошмар.
   – Господи!
   Пока Анна закрывала за собой дверь, он бросил последний взгляд на ребенка, теперь мирно спящего в своей кроватке.
   – Был такой крик... У нее это часто?
   – Время от времени. Со смерти Пола. Челси была очень привязана к отцу.
   – Бедная малышка.
   Он нахмурился так, что его брови сошлись над переносицей.
   Этот дом был похож сейчас на склеп. Только свет, падавший в открытую дверь зеленой комнаты, которую он выбрал в качестве спальни, да крошечный огонек в одном конце коридора чуть рассеивали кромешную тьму.
   – Да, – ответила Анна, вдруг осознав, что они совсем одни в ночи. Он был так близко, что она могла почувствовать жар его тела и особый, трудноопределимый запах.
   Как и предполагала Руби, вся грудь его была покрыта густыми черными волосами. Плечи, широкие и мускулистые, свидетельствовали о незаурядной силе. Живот над едва застегнутыми бриджами выглядел плоским и твердым как доска.
   И тотчас же Анна вспомнила о невероятных вещах, которые он проделывал с ней. Неужели только прошедшим днем?
   Подумать только, что он заставил ее почувствовать! При мысли об этом у нее пересохло во рту. Она, как загипнотизированная, уставилась широко раскрытыми глазами на его обнаженную грудь.
   Сердце ее бешено заколотилось. Она не могла, не должна была показать ему, дать почувствовать, как подвластна телесному голоду. Иначе он немедленно воспользуется этим.
   Он и сейчас смотрел на нее, как хищник на добычу...
   – У меня самого бывали кошмары, – сказал он.
   – У вас?
   Удивленно моргая, она смотрела на него, тотчас же забыв о том, что он полуодет.
   Джулиан кивнул.
   – Видите ли, когда-то и я был ребенком.
   – В это трудно поверить.