Роббинс Гарольд. Босс

   Джек щелкнул пальцами и знаком попросил официанта повторить заказ.
   — Салли Аллен будет уже не домохозяйкой, кудахтающей о сигаретах «Эмбер» или о мыле «Фло». Она будет девушкой из шоу-бизнеса! Передачи будут рассказывать о ее жизни, миниатюры — описывать ее приключения в ночных клубах, за кулисами, в текстах обязательно будут шутки о том, какие короткие у нее юбки. У слушателей сложится впечатление, что героиня — трудолюбивая, острая на язык девушка, которая пытается сделать карьеру на сцене, но постоянно сталкивается с глупостью, попытками…
   — Кто все это напишет?
   — Сценариста мы найдем. Можете кого-то предложить?
   — Пожалуй.
   — Короче, если хотите разорвать контракт, достаточно одного вашего слова. Если хотите поработать в новом шоу, добро пожаловать.
   — А кто будет спонсором?
   — Я. Какое-то время. Но готов спорить, что производители сигарет «Эмбер» попросят время для рекламных пауз после первых же передач. Теперь моя радиовещательная компания будет работать исключительно по такой схеме. Спонсоры могут покупать рекламное время, но покупать они его будут в передачах, которые создаем мы. И никто не сможет указывать нам, что выпускать в эфир, а что — нет.
   — Вы разоритесь, — прокомментировала Салли идею Джека.
   — Даже если я и разорюсь, вам это ничем не грозит. Я смогу выполнить свои обязательства по контракту с вами. И еще, Салли. По большому счету, и вы это знаете, на радио вам не место, потому что вы очень киногеничны. Допустим, эта штука, которая называется видео…
   — Телевидение, — поправила его Салли.
   — Да. Без разницы. Допустим, Салли Аллен появится в этой чертовой катодной трубке, поющая, танцующая, демонстрирующая свои ножки. Главное для нас — не потерять слишком много денег весной сорок девятого года.
   Салли Аллен покачала головой.
   — Вы и Дуренбергер. Хорошо, босс. Попытка — не пытка.

7

   В октябре Джек вновь оказался в Лос-Анджелесе, уже не по своей воле.
   — Присядь, сынок. — Эрих Лир указал на большой кожаный диван перед своим столом. — Каким ветром тебя сюда занесло?
   Джек тяжело плюхнулся на диван.
   — У меня большая проблема.
   — Что ты говоришь? — Эрих сунул в рот сигару, щелкнул «Зиппо». — Что же это за проблема, если она заставила тебя обратиться ко мне?
   — Дело чертовски серьезное.
   — Могу себе представить. Иначе ты бы здесь не появился.
   — Все так. Можешь издеваться надо мной, если хочешь, но я пришел за помощью.
   — Кончились деньги?
   — Это мелочи. С этим я бы справился сам. Нет, все куда серьезнее.
   Эрих откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову.
   — Господи… подумать только, мой сын приходит за помощью… Выкладывай, Джек.
   — Это должно остаться между нами. Мы никогда не были близкими друзьями, но я всегда полагал, что слово ты держишь.
   — Об этом знает весь город. Девок я трахаю, но деловых партнеров не подвожу. И они это ценят.
   — Хорошо. Отец, мне нужен высококлассный, абсолютно надежный врач.
   Эрих просиял, заулыбался и даже вытащил сигару изо рта.
   — Аборт! Господи, кого же ты накачал? Только не говори мне, что Салли Аллен!
   Джек даже прыснул от этих слов, вытер глаза и покачал головой.
   — Это была бы неплохая шутка. А дело, как я тебе сказал, серьезное.
   Эрих положил сигару в пепельницу.
   — Несовершеннолетняя?..
   — Это не я. Я не знаю, кто он. Она наотрез отказывается назвать его имя.
   Эрих нахмурился:
   — Кто?
   — Джоан. Моя дочь.
   У Эриха отвисла челюсть.
   — Так ей же… всего четырнадцать?
   — Да.
   Эрих потянулся было к кнопке на столе, но потом убрал руку.
   — Тебе придется кого-то убить, сын.
   — Да… когда я узнаю, кто он. А сейчас мне нужен абсолютно надежный врач.
   Эрих кивнул:
   — Хорошо. Я знаю такого человека. Когда?
   — Дети приедут ко мне на День благодарения^[66]. В Нью-Йорк они прилетят в среду, но в воскресенье вечером они должны вернуться в Бостон.
   — Уж не хочешь ли ты мне сказать, что их мать ничего не знает?
   — Именно это я тебе и хочу сказать.
   — Но ты знаешь.
   — Мне позвонил мой сын.
   Эрих шумно выдохнул.
   — Зафрахтуй самолет. Доставь ее сюда в четверг. Операцию сделают в тот же вечер, в крайнем случае в пятницу утром. Какой у нес срок?
   — Может, два месяца, десять недель.
   — Это не очень сложная операция, но тянуть не стоит.
   — Отец, я тут совершенно ни при чем.
   — Да уж, ты действительно обеспокоен, раз называешь меня отцом. Я все устрою. Тебе остается только привезти ее сюда. Графиня знает?
   — Да.
   — Тогда почему бы не сказать Кимберли, что вы решили отметить День благодарения с калифорнийской родней?

8

   Джоан сдерживалась, пока маленький двухмоторный самолет не оторвался от взлетной полосы аэропорта Тетерборо. В воздухе она разрыдалась.
   Энн обняла ее.
   — Это простая операция, Джони, — прошептала Энн. — Она займет не больше пяти минут.
   — Я была уверена, что этого не произойдет, — всхлипывала Джони. — Я не хотела, чтобы такое случилось! Я боялась.
   Она изо всех сил старалась не смотреть на Джона, который сидел напротив нее. Пассажирский салон напоминал уютную гостиную.
   — Главное — сохранить все это в секрете, — подал голос Джек. — Я не собираюсь узнавать у тебя, кто он. Но могло это произойти, когда ты гостила у нас в Гринвиче?
   — Там это и произошло. — Слезы градом катились по щекам Джоан. — Это все, что я могу тебе сказать. И не пытайся выяснить, кто он.
   — Мы не собираемся утверждать, что нам безразлично, кто он, — прошептала ей Энн. — Но мы не заставляем тебя называть его имя. Это же ничего не меняет.
   Джоан хлюпнула носом.
   — Еще как меняет!
   — Но ты не хочешь сказать нам? — спросил Джек.
   — И никогда не скажу! — Джоан сорвалась на крик. — Никогда!
   — Ответь только на один вопрос, — мрачно продолжил Джек. — Это был Додж Хэллоуэлл?
   — Нет!
   Энн крепче обняла девушку.
   — Когда мы полетим обратно, тебе полегчает.
   — Но я убиваю своего ребенка!
   Энн кивнула.
   — Главное — помни, что тебя любят все, кто летит сейчас с тобой.

Глава 21

1

   1949 год
   В 1949 году закончился срок действия старого контракта Кертиса Фредерика, то есть подошло время подписывать новый. Кертис стал одним из самых известных радиокомментаторов Соединенных Штатов. Джек уступил ему все права на военные репортажи, чтобы Кертис смог записать долгоиграющую пластинку, которая получила название «Как это случилось». Такие эпизоды, как репортаж из Седана в 1940 году, с грохотом немецкой артиллерии, перекрывающим голос Кертиса, обеспечили продажу больших тиражей и привлекли к Эл-эн-ай сотни тысяч новых слушателей.
   Джек также передал Кертису некоторые отрывки из более поздних репортажей, в том числе с выкриком диксикрата из Южной Каролины. «Трумэн! Трумэн! Этот обожающий ниггеров членосос!» Многие тысячи экземпляров этой пластинки купили люди, которые не слышали репортаж и все еще не могли поверить, что такие слова прозвучали в эфире.
   — Мне нет нужды говорить, как я тебе благодарен, — Кертис и Джек сидели за ленчем в «Гарвард клаб», — но я должен сказать, что немного устал. Пять выпусков вечерних новостей в неделю выматывают меня донельзя. Бетси постоянно твердит, что не хочет, чтобы все закончилось инфарктом. И денег, как ты знаешь, у нас достаточно.
   — Я не могу представить тебя полностью отошедшим от дел, — покачал головой Джек. — А чего бы тебе хотелось, Кертис?
   — Я думаю о еженедельной передаче на полчаса, посвященной только одной теме, с интервью, мнениями экспертов.
   — У меня есть другое предложение. Рано или поздно мы начнем телетрансляции. Допустим, ты будешь делать телевизионную передачу два раза в месяц. Ты будешь отлично смотреться на экране.
   — Возможно. А может, буду выглядеть как идиот. Когда ты планируешь начать телетрансляции?
   — Скорее всего говорить можно только о следующем годе. А пока сделай мне одолжение, продолжай вести ежедневные выпуски новостей. Еще год, не больше. Если хочешь, возьми прямо сейчас месячный отпуск. Этот пункт мы внесем в твой контракт: месячный отпуск каждый год. Разумеется, — добавил Джек, — мы можем также повысить твое вознаграждение.

2

   В апреле Джек созвал большое совещание в штаб-квартире Эл-эн-ай в Крайслер-билдинг. В конференц-зале собрались Кэп Дуренбергер, Херб Моррилл и Микки Салливан, Рей Ленфант из «Бродкастерс элайенс» и профессор Фридрих Лоувенстайн.
   Началось совещание в четыре пополудни.
   Председательствовал Джек. В 1949 году он буквально расцвел. Семейная жизнь приносила ему только радости, он практически бросил пить и курить, скинул несколько фунтов. Энн регулярно снимала с него мерки и отсылала портному с Сейвил-роу, который продолжал обшивать Джека.
   — Цель нашего совещания — телевидение, — начал Джек. — Я думаю, нам придется влезать в это дело. Другого пути просто нет.
   — С этим могут возникнуть трудности, — вставил Херб Моррилл. — Федеральная комиссия связи заморозила выдачу новых лицензий на телетрансляцию. Большинство работающих станций принадлежит Эр-си-а. Несколько — Си-би-эс. Независимые станции…
   — … продаются, — закончил за него Джек. — Через пять лет лицензия на телевещание будет стоить десять состояний. Пока такого не наблюдается. Во-первых, еще очень мало программ. Во-вторых, велика стоимость передающего сигнала, учитывая, что число зрителей относительно невелико. Сколько у нас телевизоров на всю страну? Кэп, ты знаешь?
   — Порядка полумиллиона, — ответил Дуренбергер. — И практически все они сосредоточены в радиусе пятидесяти миль от Нью-Йорка.
   Джек кивнул:
   — Ясно. Допустим, мы приобрели лицензию в Сент-Луисе или, скажем, в Далласе. Допустим, мы построили трансляционную башню высотой до неба. Допустим, наш сигнал будет приниматься в радиусе двухсот миль теми людьми, кто удосужится поднять антенну на пятьдесят футов над землей. Профессор Лоувенстайн?
   — Тогда радиус приема сигнала составит триста миль, мистер Лир.
   — Пусть так. Извините. Может, я перегнул палку. Башню до неба нам не построить. Какой смысл иметь телевизор в Талсе? Толку от него не будет, потому что туда не дойдет передающий сигнал. Но, допустим, мы начнем трансляции из Далласа или Сент-Луиса…
   — Или Канзас-Сити, — добавил Кэп. — Взгляни на демографическую карту. Канзас-Сити — очень удачное место для постройки трансляционной башни.
   — Вы упускаете один момент, господа, — вмешался профессор Лоувенстайн. — Вы можете иметь трансляционную станцию в Канзас-Сити, но дополнить ее ретрансляторами в Далласе, Талсе, Уичито и так далее. А из Канзас-Сити посылать сигнал на ретрансляторы по проводам.
   Джек повернулся к профессору:
   — Вы хотите работать в нашей компании, профессор Лоувенстайн?
   — Да, полагаю, что да. И вот что еще мы должны учитывать. Сейчас ведутся очень перспективные эксперименты с передачей сигнала в микроволновом диапазоне.

3

   Хотя штаб-квартира компании «Саутерн тобакко», выпускающей сигареты «Эмбер», располагалась в том же Крайслер-билдинг пятью этажами выше штаб-квартиры Эл-эн-ай, Джек не был знаком с ее президентом Лютером Дикинсоном, хотя иной раз и сталкивался с ним в лифте.
   После того как они перекинулись парой ничего не значащих фраз, Дикинсон перешел к делу.
   — Мистер Лир, рекламное агентство, с которым я работаю, рекомендует мне перестать спонсировать «Шоу Салли Аллен» и все прочие ваши передачи.
   Джек сухо улыбнулся:
   — Мистер Дикинсон, вам нужно новое рекламное агентство.
   — За последние пятнадцать лет я сменил шесть. Откровенно говоря, иной раз у меня возникает вопрос, продаются ли сигареты «Эмбер» благодаря рекламе или вопреки ей?
   — А вы не думали о том, чтобы продавать сигареты без рекламы?
   — Мы не собираемся вообще отказываться от рекламы, просто хотим отказаться от рекламы на ваших радиостанциях.
   Джек улыбнулся:
   — Только потому, что я не позволяю вам назвать новое шоу Салли Аллен «Час „Эмбер сигаретс“«?
   — В моем рекламном агентстве говорят, что мы не можем на это соглашаться. Они настаивают на том, что шоу должно ассоциироваться с рекламируемым товаром.
   Джек покачал головой:
   — Мое решение окончательное. Передача будет называться «Шоу Салли Аллен», спонсируемая… не важно кем. Для ассоциаций этого достаточно. Не знаю, говорили вам в вашем рекламном агентстве или нет, но мы больше не позволяем спонсорам вносить в сценарии передачи название товара.
   — Рекламное агентство также настаивает на нашем праве одобрить или забраковать сценарий.
   — Это невозможно, — отрезал Джек.
   — Но мы так работали много лет.
   — Однако результатами вы недовольны. Иначе с чего бы вам в течение пятнадцати лет менять шесть рекламных агентств? Я не шутил, говоря о том, что вам нужно новое агентство. С новыми идеями.
   — Легко сказать, — усмехнулся Дикинсон. — Можете вы дать мне новую идею?
   — Да, могу, — кивнул Джек. — Сигареты «Эмбер» ассоциируются с «Шоу Салли Аллен» и еще парой программ, которые вы спонсируете на других радиовещательных сетях. Каждую неделю одни и те же люди настраивают свои радиоприемники на передачу Салли Аллен и вынуждены слышать вашу рекламу. Значительная их часть уже курит «Эмбер». Другая часть не курит и никогда не будет курить. Я полагаю, что предназначенные для рекламы доллары вы потратите гораздо удачнее, если расширите круг программ. Рекламируйте ваш товар в разное время, в разных программах и различных аудиториях. К примеру, я могу дать вам время в «Новостях от Кертиса Фредерика». — Джек помолчал и улыбнулся. — Вы же не будете требовать права на одобрение сценария этой программы?
   — Мы умеете убеждать, мистер Лир.
   Джек вновь улыбнулся:
   — В бизнесе вам сопутствует успех, мистер Дикинсон. Возможно, я проявляю недопустимую самоуверенность, указывая вам, что надо делать. Но уж в радиорекламе я кое-что понимаю.
   — Мы обсудим ваши предложения, — кивнул Дикинсон. — Вы не будете возражать, если в ближайшие дни я приглашу вас на ленч в «Йель-клаб»?

4

   Джеку и Энн так понравился дом, которые они снимали в Гринвиче, что весной 1949 года они его купили. Энн ждала второго ребенка, и городской особняк в Нью-Йорке их уже не устраивал. Они решили не продавать его и не перевозить свою антикварную мебель в загородный дом, где она, конечно же, не смотрелась бы. Дом в Гринвиче, расположенный на участке в полтора акра, построили в 1890 году, взяв за основу колониальный стиль Новой Англии XVIII века. Лиры купили его с обстановкой и по обоюдному согласию не стали тратить много денег на внутренние переделки. Средств едва хватило на покупку дома, Энн даже пришлось расстаться с остатками наследства, полученного после гибели Бэзила Флеминга. Зато у них появилась уютная загородная резиденция на тот случай, если им надоест жить на Манхаттане.
   В июне они отправили в Гринвич миссис Джимбел и Маленького Джека. Двухлетний карапуз полюбил пляж и, будь его воля, не уходил бы оттуда сутками. Присцилла поехала с ними, чтобы подготовить дом к приезду Джека и Энн, а также Джона и Джонни, которые собирались провести в Гринвиче весь июль.
   А в городском особняке Джек и Энн наслаждались компанией друг друга, давно уже им не удавалось побыть вдвоем.
   В конце июня, в пятницу, Джек уехал с работы пораньше и появился дома к шести вечера. Энн встретила его в грации цвета слоновой кости и черных чулках, крепящихся к ней на резинках.
   — Господи! — воскликнул Джек.
   — Пока я еще могу показаться тебе в таком виде. В следующем месяце начну раздуваться.
   На кофеином столике стояла бутылка «Джонни Уокер Блэк» и ведерко со льдом. Сама Энн из-за беременности позволяла себе только бокал белого вина. После того как Джек налил себе виски с содовой, а жене — вина, они постояли у окна, глядя на Фэ-дэ-эр-драив^[67] и Ист-ривер.
   — Вроде бы меня могут включить в десятку женщин, которые одеваются более элегантно, чем остальные.
   — Несомненно, ради того, чтобы удостоиться такой чести, ты потратила меньше всех.
   — Такой чести и должны удостаиваться те, кто знает, как этого добиться, не потратив целое состояние. У меня всего одиннадцать пар обуви, включая теннисные и пляжные туфли. Я сосчитала их сегодня утром. А у многих кандидаток обуви за шестьдесят пар.
   — Что делать с такой горой обуви?
   — Ума не приложу.
   — Что хотят отметить-неуемную страсть к покупкам или элегантность и вкус?
   — Без комментариев, — рассмеялась Энн.
   Они стояли бок о бок достаточно далеко от окна, чтобы их не видели снизу. Одной рукой Джек обнимал Энн за талию.
   Энн нащупала рукой его вставшего на изготовку «молодца».
   — Главное, конечно, в том, чтобы появляться в нужных местах и в нужное время, — продолжила Энн. — Кстати, перед нашим отъездом в Коннектикут мы должны побывать на обеде в «Английском союзе» и «Лотос-клаб». Когда откроется осенний сезон, у меня будет причина не появляться в нужных местах и в нужное время.
   — Я тоже никуда ходить не буду, — вставил Джек.
   — Вот об этом мы еще подумаем. Есть места, где тебе надо показываться, где тебя должны видеть Ты же не обычный бизнесмен. Радиовещательная компания — это не макаронная фабрика. Выход в свет для тебя та же работа.
   Джек повернулся к Энн и нежно ее поцеловал. Он трепетно относился к новой беременности жены и боялся хоть чем-то причинить ей боль, навредить.
   Она же ткнулась языком ему в рот, превратив поцелуй из платонического в эротический.
   — Может, ты и прав, проявляя осторожность, — прошептала она. — Возможно, я уже на той стадии, когда мне не стоит подпускать тебя к себе. Но мне это так нравится. Раньше я бы не поверила, если б мне сказали, что я буду получать от этого такое наслаждение. Но я все равно могу получить его… хотя бы чуть-чуть. И я знаю, что тебе это очень правится, муж мой!
   Он поцеловал Энн в шею.
   — Без этого можно обойтись, дорогая.
   — Но мне хочется. Почему моя беременность должна на всем ставить крест? Пожалуйста, снимите брюки. Присядьте.
   Скинув брюки, трусы и пиджак, но в рубашке и галстуке Джек уселся в обитое бархатом кресло и раздвинул ноги. Энн опустилась на колени с салфеткой наготове. Плюнула на нее, потом протерла «рабочий инструмент» Джека.
   Энн подняла голову, бросила на мужа плотоядный взгляд, потом наклонилась и обхватила губами пенис Джека. С минуту она то заглатывала его поглубже, то освобождала до самой головки, потом вытащила изо рта и начала вылизывать язычком. Это у нее получалось лучше всего. Энн знала, как вызвать наиболее острые ощущения.
   Джек кончил быстро. Она проглотила основной заряд спермы и высосала последние капельки.
   Джек упал на колени рядом с женой, чтобы обнять и поцеловать ее.
   — В одежде или нет, — хрипло прошептал он, — ты лучшая. В этом нет никаких сомнении. Я и представить себе не мог, что буду так любить женщину.
   — Я тоже тебя люблю. Ты это знаешь. Но я хочу, чтобы у нас была полная ясность. Первый раз я сделала то, что делаю и сейчас, только из любви к тебе. Я полагала, что иду на жертву. А теперь мне это нравится ничуть не меньше, чем тебе. — Она улыбнулась, повела плечами. — Отличный способ для разрядки во время беременности, не так ли?

5

   Отличным способом полагали это и брат с сестрой, которые страстно любили друг друга, но больше не могли допустить беременности Джони.
   Кимберли и Додж вновь превратили чердак в любовное гнездышко, обезопасив его крепким замком. Им казалось, что Джон и Джони не подозревают, что происходит наверху. Но Джону исполнилось семнадцать, Джоан — пятнадцать, и они знали. Они знали, что их мать и Додж будут отсутствовать не меньше часа, если они поднимались наверх и закрывали дверь чердака не только на замок, но и на цепочку. Опять же скрип деревянных ступеней всегда предупреждал их о том, что взрослые спускаются вниз. Так что у брата с сестрой было время, когда их никто не мог застать вдвоем.
   Как раз в тот момент им захотелось заняться любовью, и они ею занялись. Джон языком довел сестру до экстаза. Потом она взяла его набухший член в рот. Сперму Джони никогда не проглатывала. Сплевывала ее в салфетку, которую незамедлительно спускала в туалет.
   Джони вернулась из ванной, где она также прополоскала рот. Они начали одеваться.
   — К чему все это приведет? — прошептала Джони.
   — Не знаю. Пока мы ничего не можем поделать. Потом… кто знает?
   — Тебе следует завести другую девушку.
   Джон покачал головой.
   — Не нужна мне другая девушка. Я люблю тебя, Джони
   — И я люблю тебя. Но… Господи!

6

   В конце июля Джон получил лицензию пилота частных самолетов. Джек арендовал двухместную «сессну» и занял правое сиденье рядом с сыном. Джон поднял самолет в воздух, полетел к Гудзону, развернулся над Лонг-Айлендом и вернулся к Гринвичу. Пролетая над домом Лиров, покачал крыльями. Энн и Джони, сидевшие у бассейна помахали самолетику, от которого их отделяла тысяча футов. На следующий день место Джека заняла Джони.
   За обедом, до отъезда Джона и Джони на Кейт-Код, где Кимберли и Додж ждали их в летнем коттедже, Джек спросил сына, когда тот собирается подавать документы в Гарвард.
   — Этой осенью, — ответил Джон. — Дед Уолкотт подготовил все бумаги. Но я не уверен, что хочу там учиться
   — Он хочет поступить в Эм-тэ-и^[68] и учиться на авиационного инженера, — вставила Джони.
   Джон покачал головой.
   — Что я хочу, так это получить направление в Аннаполис^[69].
   — А после завершения учебы отправиться в Пенсаколу^[70] и осваивать современные самолеты? — спросил Джек.
   — Да.
   — Если мы правильно тебя понимаем, ты хочешь летать, а не проектировать или строить самолеты? — спросила Энн.
   — Я хочу летать, — подтвердил Джон.
   — Ты разговаривал с матерью насчет Аннаполиса? — полюбопытствовал Джек.
   — Я не решаюсь. Она даже не знает, что я могу летать.
   — Думаю, тебе лучше поговорить с дедом. Или ты бы хотел, чтобы ему позвонил я?
   Джон просиял.
   — Буду тебе очень признателен, если ты позвонишь ему. А потом я попытаюсь убедить его в своей правоте.

7

   В октябре Энн родила девочку, которую они назвали Энн-Элизабет.
   В ноябре Джек улетел в Хьюстон, взяв с собой Херба Моррилла и Кэпа Дуренбергера. В отдельном кабинете «Петролеум-клаб» они встретились с Билли Бобом Коттоном и Раймондом Ленфантом, двумя партнерами «Бродкастерс элайенс», и Дугласом Хамфри, помимо всего прочего президентом «Хамфри петролеум».
   Джек и его друзья знали, какие вопросы будут обсуждаться на совещании, и прибыли подготовленными.
   Дискуссию открыл Хамфри, после того как им принесли полные стаканы и закуски.
   — Господа, пожалуйста, зовите меня Дуг. Джек, вам известно, что Билли Боб, Рей и я много думали о вашей компании. Наша нация, да что там, наш мир стоит на пороге революции в сфере коммуникаций. Телевидение наступает и… ну, меня не удивит, если в результате закроются многие кинотеатры. Так уж получилось, что у меня сорок два автокинотеатра. Когда я вкладывал в них деньги, казалось, это самое падежное дело. Но я готов поспорить, что через десяток лет из всех моих кинотеатров работать будут не больше десяти. Когда люди смогут сидеть дома и смотреть на маленький экран, их не затянешь к большому экрану.
   Дуглас Хамфри излучал силу и уверенность в себе. Ему только-только перевалило за шестьдесят. Волевое загорелое лицо прорезали глубокие морщины. Пышные волосы совсем поседели. А вот глаза оставались пронзительно синими, как и в молодости. Джек отметил его безупречно сшитый синий, в мелкую полоску костюм и подумал, что Хамфри, возможно, заказывал его на Сейвил-роу. Из нагрудного кармашка торчал платочек. Лацкан пиджака украшала красно-бело-синяя ленточка креста «За выдающиеся заслуги», полученного Хамфри в 1918 году во Франции.
   — Вы и ваша компания, с одной стороны, идеально подходите для того, чтобы сыграть ведущую роль и заработать огромные прибыли в нарождающемся бизнесе, — продолжал он. — С другой — не подходите. И заключается эта другая сторона в том, что в вашей компании не оптимизировано распределение капитала. — Он помолчал. — Я прав?
   Именно это и ожидал услышать Джек, а потому решил, что нет смысла отрицать очевидное.
   — Вы правы, — коротко ответил он.
   — Ладно. Это наша первая встреча, и я намерен сделать вам предварительное предложение. Вы готовы его выслушать?
   — Для этого я и приехал.
   Губы Хамфри изогнула легкая улыбка, но тут же лицо его вновь стало серьезным.
   — В настоящий момент вам принадлежит восемьдесят два процента акций «Лир нетуок, Инкорпорейтед». Остальные восемнадцать вы распределили между вашими ближайшими помощниками. Именно поэтому, Джек, у вас и нет достаточного капитала. Вам необходима более широкая база акционеров. Ни в одной моей компании у меня нет такого количества акций. Большинство акций должно принадлежать инвесторам. Вот от кого идут деньги — от инвесторов.