Роббинс Гарольд. Прощай, Жаннет

   – Зависит от того, на ком они. На мадам они так не выглядят. Более того, они каким-то странным образом подчеркивают ее женственность.
   – Можно я примерю? – спросила Лорен.
   – Почему бы и нет, – ответил он. – Вот только размер может не подойти. Они шились строго по ее фигуре.
   – Мы попали в беду, – сказала Жаннет, опускаясь в кресло у стола. – И большую беду.
   Жак молча стоял перед ней. Возразить ему было нечего.
   – Как такое могло случиться? – спросила она. – Мы давно должны были знать, что они делают.
   Жак пожал плечами.
   – Я все время настаивал, чтобы мне разрешили добыть эту информацию, но Филипп говорил, что он ничего не хочет знать. Боялся попасть под влияние.
   – С каких это пор ты его слушаешь? – разозлилась Жаннет. – Мы сами должны были позаботиться обо всем.
   Жак молчал. Не мог же он ей сказать, что получил эту информацию уже месяц назад и утаил ее намеренно. Он подумал о Кэрролле, сидящем в своем гостиничном номере через дорогу и ждущем от него звонка. Американец хотел войти в дело, но вот уже три года Жаннет решительно отказывается от сотрудничества. Особенно после того, как он продал свои компании и вошел в конгломерат, который Иоганн создавал сейчас в Штатах. Кэрролл далеко не глуп. Еще много лет назад, когда он сменил свою фамилию с Карролло на Кэрролла и начал ворочать большими делами, поправив свою репутацию, он осознал, насколько талантлива Жаннет, и хотел войти в дело. Теперь такая возможность ему представилась.
   – Мы должны полностью изменить подход, – заявила ока.
   – Потребуется много денег, – заметил Жак. – А у нас их нет. Мы истратили все до сантима на эту коллекцию.
   – Придется найти деньги, – сказала она. – Как там с балансом в парфюмерной компании?
   – Мелочи, – сказал он. – Все выкачали на коллекцию. Если возьмем еще, они обанкротятся и не смогут выполнить условия наших контрактов.
   Жаннет покачала головой. Если бы не эта компания, они давно бы закрылись. Она была единственным надежным источником средств. Как и предсказывал Иоганн.
   – Так что же нам делать? – спросила она.
   Он помолчал, потом достал бутылочку с кокаином и золотую ложечку со своими инициалами на ручке. Быстро втянул кокаин в каждую ноздрю и протянул ложку ей.
   – Может, это прочистит нам мозги.
   Она последовала его примеру. Сразу почувствовала ясность в голове.
   – Помогает, – сказала она, возвращая ему ложку. – Знаешь, Лорен не просидела в машине и двух минут, как спросила меня, не балуюсь ли я кокаином.
   Он засмеялся.
   – Уж эта мне Америка! По всем статьям нас опередили.
   – Но ей же всего семнадцать! Он снова рассмеялся.
   – Ты уж чересчур француженка. Вспомни, чем ты занималась, когда тебе было семнадцать?
   – Только не наркотиками, – сказала она, закуривая сигарету. – Но мы так и не решили, что делать.
   Жак решил рискнуть.
   – Всегда есть Кэрролл, – заметил он осторожно. – Он так и рвется в бой. Даст любые деньги.
   – Он слишком много за это потребует, – ответила Жаннет. – Я хочу сохранить независимость.
   – Ну, позволишь ему трахнуть тебя, – сказал он, как бы между прочим. – Большое дело!
   – Это самое легкое, – отмахнулась она. – Больше всего я не хочу снова оказаться в лапах Иоганна. В конце концов, именно он сейчас владелец той компании. Так что я вернусь к тому же, с чего начала.
   Жак немного помолчал.
   – Может, и неплохо, если нас купят. Сейчас конгломераты все. Морис зарабатывает столько, сколько никогда не имел, пока не договорился с Иоганном о продаже минеральной воды в Америке.
   Она молчала.
   – И Карден получает хорошие деньги от Байдермана. Я разговаривал с Байдерманом, но мы его не интересуем, ему подавай Сен-Лорана или Диора.
   – Кардену это не понравится, – заметила Жаннет.
   – Кардену глубоко плевать. Он уже прочно завоевал рынок в Штатах. Я слышал, что его контракт с Байдерманом закончился, и теперь он сам по себе.
   – Но наших проблем это не решает, – возразила Жаннет. Открыла лежащие перед ней альбомы и снова принялась изучать рисунки и образцы. – Черт!
   Он закурил, наблюдая за ней.
   Немного погодя она подняла глаза на Жака.
   – Я поговорю с Кэрроллом. Пригласи его сегодня на ужин. Но не говори, какие у нас планы.
   – Сделаю, – кивнул он, стараясь, чтобы радость, которую он по этому поводу испытывал, не отразилась на его лице.
   Жаннет снова посмотрела на альбом.
   – У меня появилась другая идея. Позови Филиппа. Жак встал.
   – Подожди, – поспешно остановила она его. – Я бы хотела еще дозу, прежде чем он придет. Мне предстоит трудное дело.
   – Красный только шлюхи носят, – завопил Филипп. – Не буду я этого делать, и все.
   – Нравится тебе это или нет, а делать придется, – спокойно сказала Жаннет.
   – Нет и нет, – заорал Филипп. – Я лучше уйду.
   – Это как угодно, – холодно заметила Жаннет. – А мы все равно сделаем так, как я говорю. – Она повернулась к Жаку. – Дай ему альбом с эскизами, который я тебе передала.
   Жак положил альбом на стол. Жаннет не стала открывать его.
   – Здесь коллекция, которую я сделаю, если ты уйдешь. Неожиданно Филипп замолчал. Он уставился на альбом, но не прикоснулся к нему.
   – Чьи это эскизы? – спросил он.
   – Какая разница? – ответила Жаннет. – Но если хочешь знать, в основном это мои модели по линии prêt-à-porter,^[46] от которой ты всегда отказывался, считая, что это ниже твоего достоинства.
   – Нельзя брать линию prêt-à-porter для коллекции Haute couture^[47] – заявил Филипп.
   – А кто заметит разницу? – спросила Жаннет. – Через две недели после показа Седьмая авеню закупит все лучшее по любым линиям. Так что мы всех опередим и пробьемся на рынок первыми.
   Филипп покачал головой.
   – Даже если я соглашусь, у нас все равно не хватит времени. Нужно найти ткани, утвердить цвета и фасоны. А показ через три недели.
   – Мы перенесем наш показ с самого начала на самый конец. Это даст нам время.
   – Все равно мало, – сказал Филипп. – Да и к тому времени все главные покупатели уже разъедутся, и журналисты тоже.
   – Я их задержу, – уверенно заявила Жаннет. – Риччи устраивает коктейли в качестве Ouverture,^[48] я же дам Bal de clôture.^[49] Такого никогда не было, и они все останутся, чтобы узнать, что происходит.
   – Красный! С ума можно сойти, – сказал Филипп значительно спокойнее.
   – Не сходи с ума, – заметила Жаннет. – Лучше подумай. Они уже все объявили фасоны. Линия в форме „А», трапеция, прямая линия, кромка вверх, кромка вниз, широкие плечи, подложенные, узкие. Много разного, а мы все время старались угнаться за ними. Они заставляли нас играть по их правилам и каждый раз обходили. А теперь пусть все застрелятся. Мы скажем свое слово. Цветом. Филипп молчал.
   – Все оттенки красного, наглого и эротичного, прозрачный шифон, чтобы видно было насквозь. Черное белье, бюстгальтеры, трусики-бикини, нижние юбки и пояса, все с красными лентами, как будто в крови. Бабы умом тронутся, потому что каждая из них втайне мечтала носить именно такое, но боялась. А мужики полезут на стену.
   – Ты правда думаешь, что они это купят? – спросил Филипп.
   – Купят, – уверенно ответила Жаннет. – Это станет сенсацией сезона. Все только об этом и будут говорить. Твое имя будет во всех газетах и журналах. А я сделаю то, что поклялась никогда больше не делать, когда уходила от Диора. Я выйду на подиум и в конце показа продемонстрирую свадебное платье.
   – И свадебное платье будет красное? – поинтересовался Филипп.
   – Пойдем до конца, – засмеялась Жаннет. – Чистый символизм. Кровь порушенной девственности.
   Филипп молчал.
   – Может получиться, – наконец сказал он.
   – Мы дадим тебе столько людей, сколько потребуется, – сказала она. Обошла стол и поцеловала его в щеку. – Ты же можешь, Филипп. Я знаю, что можешь. И на этот раз мы им действительно покажем.
   Он посмотрел на нее.
   – Хорошо. Попробую.
   – Вот и славно.
   – Я, пожалуй, пойду к себе. Надо обзвонить все текстильные фабрики мира. Пусть пошлют нам самолетом все, что у них есть.
   – Правильно, – сказала Жаннет. – Если тебе потребуется помощь, позвони мне.
   Она смотрела, как он вышел из кабинета, потом повернулась к Жаку.
   – Ну, что скажешь?
   – Он попытается, – ответил Жак, прикуривая сигарету. – Ты настоящая сучка, и знаешь это. Он чуть не обделался со страху, когда ты сказала, что он может уходить.
   – У меня не было выбора, – заметила она, возвращаясь за стол. – Ты звонил Кэрроллу?
   – Он придет вечером, – ответил Жак. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Нам потребуется куча денег.
   – Меня беспокоит не столько он, сколько Иоганн, – сказала Жаннет. – Вероятно, ему придется обратиться к Иоганну за одобрением, а ты знаешь его мнение насчет домов моды.
   – Скорее всего, Кэрролл добивается твоего согласия с одобрения Иоганна, – сказал Жак.
   – Все может быть, – заметила она. – Но Швебель все еще опекун Лорен. Ведь ей принадлежат двадцать пять процентов капиталов компании.
   – Тогда он наверняка не будет возражать, – сказал Жак. – Если бы его это не интересовало, он никогда не разрешил бы ей приехать сюда.
   Жаннет внезапно рассмеялась.
   – Я могу держать ее как заложницу. Жак ужаснулся.
   – Только не это! Ты уже один раз пробовала. Жаннет опять засмеялась.
   – Ты еще больше француз, чем я. Слишком буржуазен.
   Кэрролл открыл дверь и впустил Жака в свой номер.
   – Я тебя заждался, – упрекнул он.
   – Не мог раньше освободиться, – объяснил Жак. – Там пух и перья летают. До последней минуты боялся, что все сорвется. – Он подошел к бару и налил себе виски со льдом. – Мне надо выпить.
   Он сделал большой глоток. Кэрролл не отрывал от него взгляда.
   – Ну и на чем вы остановились?
   – Она выбросила коллекцию Филиппа в помойку, и они начинают все с начала, – ответил Жак, все еще держа стакан в руке.
   – Ей ни за что не успеть до показа, – сказал Кэрролл.
   – Ты не знаешь Жаннет, – заметил Жак. – Она успеет.
   Кэрролл внимательно посмотрел на него.
   – Потребуются деньги. Где она их возьмет? Жак не отвел взгляда.
   – У тебя.
   Голос Кэрролла был ровным.
   – А если я не дам?
   – Байдерман уже стучится в дверь, – соврал Жак. – Стоит ей улыбнуться – и он у ее ног. – Потом подошел к дивану и сел с задумчивым видом.
   Кэрролл помолчал.
   – Haute couture для меня пустой звук, – сказал он.
   – Она это знает, – ответил Жак. – И работает над своей собственной коллекцией prêt-à-porter.
   Кэрролл заинтересовался.
   – Ты ее видел? Жак утвердительно кивнул.
   – Она показала мне эскизы. Недурны. Даже очень. Кстати, я думаю, она и Филиппа подтолкнет в этом направлении, потому что, как она сказала, зачем ждать, пока Седьмая авеню проявит инициативу, когда мы можем сделать все лучше и быстрее.
   – Как ты думаешь, она захочет сегодня об этом поговорить? – спросил Кэрролл.
   – Мне кажется, она тебя за этим и пригласила на ужин, – сказал Жак. – Твоя главная проблема – Иоганн. Она категорически против его участия. Боится, что он захватит все в свои руки.
   – Иоганн в мои дела не вмешивается, – заявил Кэрролл обиженно. – Его интересует только последняя строчка финансового отчета.
   – Это на него похоже, – сказал Жак. – Всегда таким был.
   – У меня с ним не будет проблем, – заявил Кэрролл. – Он знает, что я давно за ней гоняюсь.
   Жак промолчал и долил себе еще виски. Кэрролл повернулся к нему.
   – А по какому поводу сегодня ужин? Жак отпил из стакана.
   – По поводу возвращения домой ее сестры.
   – Ты говоришь о Лорен? – В голосе Кэрролла было удивление.
   Жак кивнул.
   – Прошло десять лет с тех пор…
   – Я знаю ее, – перебил Кэрролл. – Видел несколько раз, когда заходил домой к Иоганну. Мне всегда казалось, что Иоганн не хочет, чтобы они виделись. Лорен совсем не похожа на Жаннет.
   – А какая она? – с любопытством спросил Жак.
   – Типичная американка в калифорнийском варианте. Блондинка, загорелая, ну, ты знаешь, джинсы, травка, очень независимая, как все ребятишки сегодня. Посмотреть на них, так они первое поколение, которое понимает, что такое быть молодым.
   Жак рассмеялся.
   – Почему ты смеешься? – спросил Кэрролл.
   – Не терпится ее увидеть, – ответил Жак. – Когда я видел ее последний раз, ей было семь лет.
   – Ты ее не узнаешь, – заметил Кэрролл.
   – Не нравится мне этот Харви, – сказала Хайди Иоганну во время завтрака.
   Он с удивлением посмотрел на нее поверх чашки с кофе.
   – С чего это вдруг?
   – Не прошло и суток, как она улетела, а он уже звонит и просит ее парижский телефон.
   Иоганн улыбнулся. Взял тост и начал намазывать его маслом.
   – Что тут плохого?
   – Иоганн, ты же знаешь, он увлекается наркотиками, – осуждающе сказала Хайди.
   – И что из того? Какое это имеет значение? Насколько мне известно, все дети балуются.
   – Я нашла наркотики в комнате Лорен, когда убиралась там после ее отъезда, – сообщила Хайди.
   – Какие именно? – спросил Иоганн.
   – Марихуану. Таблетки. Не знаю, какие именно. Думаю, ей дает их Харви.
   – Мамочка, тебе что, кажется, что твоя дочка наркоманка? – шутливо спросил Иоганн.
   – Нет, но…
   – Тогда перестань беспокоиться. Лорен умница. Она сумеет о себе позаботиться.
   – Наверное, – сказала Хайди. – Я еще вот что нашла. – Она протянула ему маленькую коробочку.
   – Что это? – спросил он.
   – Противозачаточные таблетки, – ответила она. Он рассмеялся.
   – Значит, я прав. Она умеет о себе позаботиться.
   – Ей только семнадцать. Иоганн поставил на стол чашку.
   – Перестань суетиться. Все будет в порядке.
   – Мне не нравится, что она с Жаннет.
   – Тебе просто не нравится, что она уехала одна. Похоже, что птенец покидает гнездо. В ее возрасте это нормально. Разве ты не рассказывала мне, что сама поступала так же?
   – Это не одно и то же. Я уехала учиться.
   – Хайди, – мягко попросил Иоганн, – расслабься. Ничего с ней не случится.
   – Она обещала позвонить, когда приедет, – сказала Хайди.
   – Между Парижем и Калифорнией девять часов разницы во времени. – Он взглянул на часы. – У нас сейчас восемь утра, значит, там пять часов вечера. Готов поспорить, она отсыпается после самолета и позвонит, как только проснется.
   – Если она не позвонит мне до десяти часов, я позвоню сама, – заявила Хайди.
   – Нет, – твердо сказал Иоганн. – Она молодая девушка. Не делай из нее грудного ребенка.
   Зазвонил телефон, стоящий рядом, и он снял трубку.
   – Да? – сказал он. – Соедините меня с ним. – Он прикрыл трубку рукой. – Кэрролл, из Парижа. – Он убрал руку. – Привет, Чарльз. Да нет, все в порядке. Я завтракаю. Конечно, мы можем поговорить.
   Хайди наблюдала, как муж слушает своего собеседника. Вошла горничная и поставила перед ним яичницу с ветчиной. Хайди взяла крышку и накрыла тарелку, чтобы еда не остыла, пока Иоганн разговаривает.
   Наконец он положил трубку и улыбнулся ей.
   – Беспокоиться не о чем, – сказал он, снимая крышку с тарелки. – Она долетела, жива и здорова, и Жаннет устраивает сегодня небольшой званый ужин в ее честь.
   – Господи! – воскликнула Хайди. – А у нее даже платья с собой нет. Я просила ее взять хоть одно, но она сказала, что ей оно не понадобится.
   Иоганн рассмеялся.
   – И об этом я не стал бы беспокоиться. Уверяю тебя, Жаннет не разрешит ей выйти к ужину голой.
   Лорен открыла глаза. Комната была темной и чужой, и прошло какое-то время, пока она сообразила, что это Париж. Подняв голову, Лорен увидела Жаннет, сидящую в кресле и наблюдающую за ней. Она села и потянулась, даже не пытаясь прикрыться.
   – Уснула, – сказала она, извиняющимся тоном. Жаннет улыбнулась.
   – Ничего странного. Разница во времени. Ты так хорошо спала, что не хотелось тебя тревожить.
   – Уже поздно?
   – Да нет. У нас полно времени. Гости начнут собираться только часа через два.
   Лорен слезла с постели и направилась в ванную.
   – Сейчас вернусь. – Вернулась она уже в халате, который нашла в ванной. Села на край постели лицом к Жаннет и закурила сигарету. – У тебя сегодня все удачно? – спросила она.
   Жаннет пожала плечами.
   – Comme ci, comme ça. Всегда есть проблемы. Лорен хихикнула.
   – Точно как папа… Иоганн говорит…
   – Он много работает? – перебила ее Жаннет.
   – Все время, – ответила Лорен. – Даже вечерами, и в субботу, и в воскресенье… Приносит с собой бумаги и корпит над ними. Иногда я думаю, что он и спать с ними ложится.
   – А Хайди? Чем она занимается?
   – Она тоже все время занята. Знаешь, общественные дела, благотворительность, ну и по дому. И она много ездит с Иоганном.
   – Любопытно, почему они не завели собственных детей? – сказала Жаннет.
   – У нее было два выкидыша, – объяснила Лорен. – Я не очень в курсе. Я тогда маленькая была.
   – Жаль, – сказала Жаннет задумчиво. – Мне всегда казалось, что из Иоганна получится прекрасный отец.
   – Он и есть отец, – сказала Лорен. – Мой.
   – Я заметила, что ты зовешь его папой. А Хайди ты называешь мамой?
   – Да.
   Жаннет кивнула.
   – Вот и хорошо.
   – Они для меня отец и мать, – сказала Лорен.
   – Я понимаю, – быстро ответила Жаннет. – Они этого заслуживают. Они тебя очень любят.
   – И я их люблю, – сказала Лорен. Потом хихикнула. – Несмотря на то, что они ужасно старомодные.
   – Не поняла, – удивилась Жаннет.
   – Они до сих пор считают меня ребенком, – объяснила Лорен. – Чересчур беспокоятся.
   – А им есть о чем беспокоиться?
   – Не думаю, – ответила Лорен. – Я справляюсь. – Она снова зевнула и потянулась. – Никак не проснусь.
   – Прими сначала горячий, а потом холодный душ, и все будет о'кей, – посоветовала Жаннет.
   – Можно и быстрее взбодриться, – сказала Лорен.
   – Как это?
   – Нюхнуть кокаинчику. Пару раз нюхнешь, потом красная таблетка, и весь мир у твоих ног. – Она встала и направилась к комоду. Открыла ящик, достала маленькую косметичку. Расстегивая молнию, повернулась к Жаннет. Полы халата разошлись. – Присоединишься?
   – Пожалуй, мне тоже не помешает, – согласилась Жаннет.
   Лорен достала из косметички маленькую бутылочку и опустилась на колени перед креслом Жаннет. Захватив тонкой пластиковой соломинкой немного кокаина, она протянула ее Жаннет.
   – Вдыхай.
   Жаннет почувствовала действие кокаина мгновенно.
   – Теперь другой ноздрей, – скомандовала Лорен, прежде чем Жаннет успела что-нибудь сказать.
   Жаннет послушалась. Почувствовала, как прояснились мозги.
   – Бог ты мой! – воскликнула она. – Что это такое, черт побери?
   Лорен засмеялась.
   – Классная пещь. Фармацевтический кокаин. Это тебе не с улицы.
   Жаннет смотрела, как младшая сестра быстро сделала две затяжки. Она чувствовала, что тело ее постепенно просыпается. Всю дневную усталость как рукой сняло.
   Глаза Лорен заблестели. Она встала и сбросила халат на пол. Подняла руки вверх и начала кружиться в танце.
   – Не могу поверить! Не могу поверить!
   – Чему? – спросила Жаннет.
   – Я в Париже! Я на самом деле в Париже. – Лорен рассмеялась. – И я с тобой. Ты и представить себе не можешь, как часто я мечтала оказаться здесь!
   Жаннет засмеялась.
   – Ты очень красивая, – сказала она. – Я надеюсь, что мы тебя не разочаруем.
   Зазвонил телефон, стоящий на ночном столике. Жаннет встала и взяла трубку. Немного послушала, потом протянула трубку Лорен.
   – Это тебя, какой-то Харви из Калифорнии. Лорен взяла трубку.
   – Харви, как ты раздобыл мой номер?
   – Взял у твоей матери, – ответил юноша. – Не больно-то она обрадовалась. Даже давать не хотела. Еще она злится, что ты до сих пор не позвонила.
   – Я заснула и забыла, – ответила Лорен. – А чего ты звонишь?
   – Отец сказал, если наберу деньжат, могу отправиться в Европу в августе. Он даст мне половину, если сам наберу другую. Ты будешь в Париже?
   – Не знаю, – сказала Лорен. Она взглянула на Жаннет. – Харви хочет приехать. Мы будем здесь в августе?
   – У меня вилла в Сен-Тропезе, – ответила Жаннетт. – Мы сможем поехать туда десятого, после показа.
   – Жаннет говорит, мы поедем в Сен-Тропез, – сказала Лорен в трубку.
   – Господи Иисусе! – воскликнул Харви. – Это где все ходят без лифчиков и где живет Брижжит Бардо?
   – Вроде, – сказала Лорен.
   – А сестра не будет возражать, если я возникну? – Он немного помолчал. – Подожди, не спрашивай пока. Сначала надо собрать деньги.
   – Ладно.
   – Она такая же красивая, как на тех фотографиях? Лорен рассмеялась.
   – Много лучше.
   – Ну и ну, – сказал Харви. – Она что-нибудь употребляет?
   – Слегка.
   – Чудненько, – обрадовался Харви. – Скажи ей, что если приеду, то во всеоружии.
   – Когда ты будешь знать точно? – спросила Лорен.
   – Позвоню через пару недель, – ответил Харви. – Ну как, то, чем я тебя снабдил, в порядке?
   – Супер.
   – У меня есть два новых вида. Хочу, чтобы ты попробовала.
   – О'кей. А как твое предприятие?
   – Продвигается. Мы еще разбогатеем. Лорен засмеялась.
   Здорово. Только не попадись.
   – Уж как-нибудь, – ответил он. – Не волнуйся.
   – Тебе того же. Пока. – Улыбаясь, она положила трубку и повернулась к Жаннет. – Он рехнулся.
   – Твой дружок? – спросила ее сестра.
   – Вроде того, – ответила девушка. – Большой чудила. Но хороший, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Вегетарианец. Ест только сырые овощи, проросшую пшеницу, витамины и наркотики. Уверяет, что до двадцати одного года станет миллионером.
   – Сколько ему сейчас? – спросила Жаннет.
   – Почти девятнадцать.
   – У него осталось не слишком много времени. Лорен улыбнулась.
   – Знаешь, у него вполне может получиться. Он говорит, еще три урожая, и у него будет нужный сорт.
   – Сорт чего? – озадаченно спросила Жаннет.
   – Травки, – ответила Лорен. – Он и еще двое его приятелей сейчас пытаются вырастить травку только с бутонами, без семян. Если удастся, будут деньги грести лопатой.
   – Так ведь это незаконно, – удивилась Жаннет.
   – Разумеется, – пожала плечами Лорен. – Но, похоже, всем это до фонаря. – Она подобрала халат и надела его. – Бобби мне тут кое-что дал из твоего гардероба. Как ты думаешь, что мне сегодня надеть?
   – Покажи, что ты выбрала, – сказала Жаннет. Лорен открыла шкаф. Там висели два платья и смокинг.
   Она повернулась к Жаннет.
   – А что бы тебе хотелось? – спросила Жаннет, разглядывая платья.
   Лорен улыбнулась.
   – Я бы предпочла смокинг, если ты не возражаешь. Я никогда ничего подобного не носила.
   Жаннет немного помолчала. Смокинг не слишком годился сегодня. Но если девочке хочется…
   – Ладно, – сказала она. – Давай обе наденем смокинги.
   – Фантастика! – воскликнула Лорен. – Уж сестры так сестры. Пойду приму душ и начну одеваться. У меня останется время на косячок до ужина?
   – Зачем? – спросила Жаннет. – А не понизит это тебе настроение?
   – Только не „Харви номер пять», – сказала Лорен. – Он очень мягкий. Так тебя настраивает, что можешь весь вечер слушать ту хреновину, которую люди на тебя выливают за вечер, и не свихнуться.
   Жаннет рассмеялась.
   – Если так, может, и мне попробовать?
   – Конечно, – воскликнула Лорен. – Возвращайся, и мы вместе курнем. Здорово, сначала накуримся, а потом к гостям. – Она поколебалась. – Ничего, если я позвоню маме? Я обещала, что сделаю это, как только отдохну.
   – Ну, разумеется, – сказала Жаннет и пошла к двери. – Передай им обоим мой самый теплый привет.
   – „Сделает» она меня, говорю тебе, – сказал Филипп, опуская трубку на рычаг и угрюмо глядя на Марлона.
   Марлон невозмутимо спросил.
   – Почему ты так думаешь?
   – Все об этом свидетельствует, – ответил Филипп. – Во-первых, она практически швырнула мне в морду новую коллекцию, заставив с ней познакомиться. Говорит, эскизы ее собственные.
   – Может, так оно и есть, – предположил Марлон. – Ведь она и раньше этим баловалась.
   – Дальше: производители тканей. Такое впечатление, что они ждали моего звонка. Она со многими из них говорила еще месяц назад. У них уже есть все оттенки красного, и они могут мне отправить ткань буквально через день-два.
   – Я бы на твоем месте не обращал внимания, – посоветовал Марлон. Она же тебя попросила сделать коллекцию, а не кого-то другого.
   – И еще, – перебил его Филипп. – У всех поставщиков ткань в промышленных количествах. Мы ведь Haute couture, а не prêt-à-porter.
   Марлон немного помолчал.
   – Тогда, возможно, есть какая-то доля правды во всем том трепе – про нее и Байдермана.
   – Не Байдерман, – быстро сказал Филипп. – Американец, Кэрролл. Ты знаешь, владелец той компании Швебель, и он в этом тоже заинтересован. Вполне естественно, что он хочет объединения.
   – Все равно я не понимаю, чего ты так беспокоишься, – заметил Марлон.
   – Я же не Карл Лагерфельд, – разозлился Филипп. – И не хочу быть еще одной Хлоэ или Селеной.
   – Жаннет до них далеко, – сказал Марлон. – Почему бы тебе не плюнуть на все и не начать свое дело? Сделай такие модели, чтобы их невозможно было производить массово, чтобы их изготовление обходилось слишком дорого.
   – Легче сказать, чем сделать, – мрачно ответил Филипп. – Ты и не представляешь, как эта публика навострилась сбивать цену.
   – Ну, если тебя „сделали», значит, „сделали», – философски заметил Марлон. – У тебя есть выбор: или готовить коллекцию, или уходишь.