Страница:
Большинство окон рухнуло вниз, и свет далекой звезды взорвался осколками по всему нефу. Повсюду валялись каменные глыбы. Не в состоянии постигнуть увиденное, глаза Торгут-хана застыли на Конане, что все еще стоял, пригнувшись, за пьедесталом вместе со своими спутниками. - Ты! - завизжал вице-король. - Ты все это натворил! - Он вырвал копье у стражника. - Умри, варвар! И он изо всех сил швырнул свое орудие в киммерийца. Конан не бежал, не пытался укрыться, а ринулся прямо на летящее копье. Когда беспощадное, раздирающее плоть острие оказалось всего в трех футах от него, Конан чуть отклонился в сторону и поймал древко точно в центре тяжести. - Благодарю, - сказал он, поворачиваясь к Ариману и каменным женщинам. Его рука пошла вверх и назад, ясеневое древко балансировало на ладони, стальное острие на мгновение застыло у правого уха. Затем всей мощью своего тела он бросил копье; каждый мускул отдал свою силу, каждая кость была рычагом. Наблюдатели с изумлением увидели, как копье высокой дугой летит на всю длину нефа - расстояние немыслимое для обычного человека. Копье достигло высшей точки своей траектории и стало опускаться, казалось, на лету набирая скорость. Оно пролетело над прекрасным, лоснящимся плечом мраморной женщины и всей своей длиной вонзилось в зловещий широко раскрытый глаз. Ужасный, неземной стон пронесся по храму; высокие тона разрывали уши, низкие еще больше сотрясали глыбы разоренного храма. Извивающиеся щупальца начали менять окраску, и тонкие струйки желтого и синего света поползли по телу чудовища; пересекаясь, они вспыхивали зеленым. Каменная женщина впихнула всю свою руку и плечо в открытую пасть существа и извлекла огромную горсть чего-то, походящего на серое вещество мозга. Она швырнула на пол тошнотворную массу и потянулась за следующей порцией. Вновь обретя контроль над своими членами, солдаты развернулись и с воплями, бросая щиты и оружие, расталкивая и топча друг друга, забыв обо всем на свете, ринулись из храма. Столпившись в воротах, они заклинили выход. Торгут-хан оказался в самой гуще, он рубил людей, мечом пробивая себе дорогу. - Это наш шанс! - сказал Конан. Сейчас снаружи будет такой хаос, что нам удастся сбежать незамеченными. - Мой отец! - закричала Лейла, вцепившись в Конана. - Мы ничем не можем ему помочь, - сказал Конан. - Он либо выживет, либо нет. Мы должны уходить. - Я не оставлю его! Бормоча проклятия, Конан сгреб ее в охапку, кинул на плечо и побежал к выходу, будто пастух, несущий в стадо отбившуюся овцу. - У женщин иногда бывают странные прихоти, - посочувствовал Убо, бегущий бок о бок с варваром. Они подбежали к воротам, как раз когда последние солдаты вывалились наружу. - Подождем, пока они раздуют панику, - предупредил Конан. - Ага, - сказал Чемик. - Это мудро. Площадь была полна; горожане пробудились ото сна и вышли посмотреть, что случилось. По всему городу били пожарные гонги, ибо свет, исходящий из огромных брешей в крыше храма, казался отдаленным наблюдателям пожаром, охватившим центр города. Объятые ужасом солдаты распространили панику на ротозеев, иные стражники рубили и кололи жителей в безумной жажде бегства. Вскоре волнение стало всеобщим. - Вон один хладнокровный, - заметил Убо. Он показывал на высокого человека, что невозмутимо шел по направлению к храму, не обращая никакого внимания на творящийся вокруг хаос. Он стал подниматься по ступеням так, будто был у себя дома. Конан узнал длинный, черный стигийский халат, а мертвенные черты лица и бритый череп выдавали принадлежность пришельца к жреческой касте. Человек пересек каменную мостовую и, не глядя на разбойников, вошел в храм. Тот-Амон прибыл. - Туда, - сказал Конан. По-прежнему держа на плече бьющуюся женщину, он побежал по краю площади и нырнул в аллею между двумя домами. Своим безошибочным чутьем он вел их лабиринтом узких улочек, заспанные обитатели которых высовывались из дверей и окон и спрашивали друг друга, что происходит. Вскоре они уже были в конюшне, где обнаружили Ауду бодрствующим, а лошадей оседланными и готовыми к скачке. Конан опустил Лейлу на землю. - Ты уже готова поступать разумно? Она молча кивнула. - Что происходит? - спросил Ауда. - Паника по всему городу? - Героические дела, - сообщил ему Убо. - Мы прикончили бога, но люди взволнованы, а потому нам не следует мешкать и дожидаться их благодарности. Он вскочил в седло, и остальные последовали его примеру. Из конюшни они поскакали к расположенным поблизости воротам, где их обступила стража. - Кто вы? Чтобы покинуть город, вы должны дождаться утра, когда откроют ворота! Там что-то происходит, разве вы не слышали гонгов и не видели пламя? - Командир стражников поднял свой фонарь и принялся изучать их, в то время как двое часовых замахнулись на всадников своими секирами. - Мне не нравится ваш вид. Я уверен, что вы замешаны, что бы там ни происходило в городе. Я арестую вас. Слезайте с коней или будете убиты! - Это невозможно! - зарычал Конан. Он вытащил меч и зарубил командира. Ауда пронзил копьем грудь часового, а Чемик замахнулся топором на другого, но промахнулся, и стражник с воплями побежал в город. Убо и Чемик соскочили с коней и бросились к воротам. Они попытались вытащить из гнезд запирающий брус, но сил их оказалось недостаточно. Конан выпрыгнул из седла и, подперев плечом тяжеленное бревно, ногами отжал створку достаточно широко для прохода. Они вновь вскочили на коней и поскакали в ночь. Убо и Чемик ревели от хохота. - Те горожане были бы огорчены, увидев, как мы благополучно смываемся, кричал Убо, вытирая слезы тыльной стороной руки. - Мы всегда вносим возбуждение в их скучные жизни! Без нас Шахпур останется всего лишь унылым захолустьем.
Загобал и Беритус шли через площадь, теперь так же загроможденную телами - некоторые лежали без движения, другие шевелились и стонали, - как в день гибельного празднества. Постепенно жители города отваживались вернуться на площадь, но робко, ибо окончательное спокойствие еще не наступило. Хотя от храма Аримана осталась лишь груда камней, оттуда по-прежнему доносились неземные стоны и не поддающиеся описанию шумы; между глыб появлялись странно окрашенные вспышки. - Есть какие-то соображения, что здесь произошло? - спросил аквилонец. - Те, которых я расспрашивал, - какие-то заговаривающиеся развалины, сказал Загобал. Измученный, он спал мертвым сном, когда Торгут-хан поднял тревогу, а потому потратил довольно много времени перед тем, как явиться на зов. Он решил, что, возможно, самое лучшее - позволить для разнообразия посражаться кому-нибудь другому. Когда, наконец, они с Беритусом прибыли на место происшествия, все уже было кончено. - Люди говорят об ужасном божестве, - продолжил Загобал, - и гигантских женщинах из камня, борющихся с этим божеством, и паре десятков колдунов, устроивших целый спектакль, и каменном дожде, о сверкающих, горящих звездах, что падали с потолка, будто горшки с пылающей нефтью, что бросают со стен осажденных городов. Такое ощущение, будто половина стражи нажевалась черного лотоса и пострадала от массовой галлюцинации. - Не первый раз странные дела исходят из этого храма, - заметил Беритус. Когда он произносил эти слова, из развалин вылетел ослепительно сверкающий красный осколок, снова упал и разлетелся на тысячу крошечных мерцающих искр. Окружающая толпа зашумела. Загобал увидел человека, что задумчиво сидел, уперев подбородок в кулак. По какой-то причине зеваки обходили его подальше. Тут Загобал понял почему. То был Торгут-хан. - Я должен пойти побеседовать с нашим свинским вице-королем. Пойдем со мною. Он набросится на меня с руганью за медлительность и трусость, и я обязательно выйду из себя и вытащу кинжал. Будь так добр, сдерживай меня, ибо я бы предпочел, чтобы он сдох от рук королевских палачей. - Тебе посчастливится, если ты сам избежишь этих рук, - сказал Беритус. - Мои кони быстрее его коней, да и сам я не такой толстый. Двое пошли туда, где на краю фонтана сидел Торгут-хан; его скрещенные ступни упирались в тело мертвой женщины. Он смотрел, как они приближаются, но, к удивлению Загобала, не выразил ни гнева, ни враждебности. - А, командир, хорошо, что ты пришел. Нам нужно поговорить. - Вице-король поднял свою тушу и положил руку на плечо Загобала. - Бурная ночка, а? - Более чем бурная, превосходнейший, - согласился Загобал. - И более чем жуткая, если верить хоть одному услышанному мною слову. - Это было что-то невообразимое, - сообщил ему Торгут-хан, - и ты сейчас все от меня услышишь. Но прежде всего - самое главное. Храм разрушен, крипта его погребена под развалинами, и руины эти теперь - явное зло и нечестивое место, одержимое чернейшей магией, так что невозможно будет извлечь оттуда королевскую казну, а? Он говорил тихим, заговорщицким голосом, речь его прерывалась хриплым хихиканьем. - Ты здоров, превосходнейший? Какие могут быть сомнения, полгорода и тысяча или даже больше приезжих видели... - Видели что? - рявкнул Торгут-хан, впрочем, по-прежнему понизив голос. Не расскажут ли они, что видели огромный стигийский обелиск из сундуков и мешков, который выплыл из ворот храма и взлетел в воздух? Очевидный обман зрения! Нет, сокровища, целые и невредимые, лежали в крипте до той ночи, когда крипта сия стала центром сил, что выше нашего понимания, и погибла, разорвавшись на части посредством собственного зла. Когда прибудут королевские казначеи, они должны услышать от нас именно это. Мы покажем им руины и оплачем невозможность сохранить королевские подати. - Я понимаю, превосходнейший, - проговорил Загобал. - Хорошо, хорошо, - зафыркал Торгут-хан, - теперь у нас нет столь острой нужды преследовать этих жалких бандитов, а? Но ты все равно должен выследить их. Возьми только своих наемных охотников за людьми. Не нужно, чтобы королевские казначеи гадали, чем занимается моя личная стража. - Как пожелаешь, превосходнейший, - сказал Загобал, увидев в таком повороте событий еще более благоприятную возможность для себя самого. - Ты должен отправиться немедленно, - сообщил Торгут-хан. - Я видел негодяев здесь этой ночью. - Разве это возможно, превосходнейший? - изумился Загобал. - Конечно, возможно. Все возможно в такие дни! - Он широким жестом обвел груду камней, из которых гигантским углом поднималась вверх пара желто-зеленых лучей. - Хочешь назвать меня лгуном? - Затем, уже нормальным голосом добавил: - Когда я привел туда моих стражников, то увидел черноволосого варвара, твою ускользающую добычу. С ним было еще трое или четверо. Я не настолько был объят ужасом, чтобы не рискнуть своим телом ради отплаты за честь. Я метнул копье в негодяя, но какие-то колдовские чары заставили острие пролететь мимо цели. После этого я слишком был захвачен сверхъестественными событиями, чтобы обращать внимание на варвара. Но я думаю, что он вполне мог убежать вместе со своими товарищами. - Как же это, превосходнейший? - спросил Загобал. - Когда я их заметил, они находились недалеко от входа, и я думаю, что они не замешкались в столь губительном месте. "А ты ничего не сделал, - подумал Загобал. - Держу пари, ты убежал раньше них". Он поклонился: - Все будет, как ты желаешь, превосходнейший. Я обойду все ворота города и выясню, не пытался ли кто-то выбраться за стену. Если они до сих пор внутри, им не убежать. А если они сбежали, воспользовавшись замешательством, я пойду по их следу. Им не ускользнуть от меня снова, превосходнейший. Торгут-хан улыбнулся и дружески похлопал командира по плечу. Он явно чувствовал облегчение. - Отлично! Отлично! И еще, Загобал... - Он снова понизил голос. - Когда ты найдешь их, немедленно доставь ко мне, а? Только ко мне. Ни к кому другому. Мы допросим их сами. Нет нужды беспокоить королевских казначеев подобной мелочью, а? - Никому, превосходнейший, - кивал Загобал. - Тогда ступай, мой друг, ступай. Слови негодяев и доставь мне. У меня есть к ним несколько вопросов. Не относящихся к сокровищам, разумеется, поскольку они никогда не покидали город. - Как скажешь, превосходнейший. Загобал повернулся и пошел прочь. Беритус, что ожидал на благоразумном расстоянии, присоединился к нему. - Нет ничего гнуснее безмозглого дурака, считающего себя хитроумным, сказал командир стражников. - Не спорю, - согласился аквилонец. - Боров считает, что ведет сложную игру. Он намерен оставить себе сокровища, не поделившись с королем, и при этом надеется сохранить свои титулы и почести. - Величественный замысел, - сказал Беритус. - Да, но он не тот человек, чтобы победить. Пойдем, аквилонец, буди своих людей и седлай свежих коней. Мы снова идем по проклятому следу, но на этот раз мы не отстанем от них, пока они не умрут и сокровища не окажутся в моих руках!
Глава пятнадцатая
Когда Убо и Чемик проснулись, то обнаружили, что Конан уже встал; пара зайцев лежала у его ног, ибо на рассвете он успел поохотиться. Пока два бандита зевали и почесывались, их атаман соорудил маленький костер из сухого дерева и старых верблюжьих лепешек, что почти не давали дыма. Каждому из своих товарищей он кинул по кролику. - Это завтрак, - сообщил киммериец, - если вы расположены его приготовить. Чемик поднял зверька за длинную заднюю лапу. - Думаю, это займет меня до вечера. Мы скачем в наше старое укрытие? - Да, но поедем длинным путем, самым извилистым маршрутом. - А зачем это нужно? - спросил Убо, надрезая заячью лапу. Он принялся умело свежевать тушку. - Загобала и его охотников не было в храме прошлой ночью, не видел я их и в толпе на площади. - Эта масса горожан с кроличьими сердцами бегала в такой панике, что я бы вряд ли заметил и короля Турана, будь он там со всей своей свитой, сказал Чемик, разрубая зайца на четыре части и нанизывая их на палочки. - Я бы заметил их, - уверил Конан. - Итак, можно не сомневаться, что они уже идут по нашим следам. Мы устроим им отличную охоту, а эти холмы нам известны настолько лучше, чем им, что запутаем мы их обязательно. Затем отправимся к нашему сокровищу. - В этом есть смысл, - сказал Убо. - Мы сможем рассовать достаточно золота по нашим сумам, отправиться куда-нибудь, где нас никто не знает, и залечь там на какое-то время, да хоть на целый год. Затем вернемся с караваном и заберем остальное. Все будет просто, ведь теперь нас осталось только трое...- Он замолк, сообразив, что что-то здесь не так.- Трое? - Он посмотрел вокруг. - Где эта женщина? Где Ауда? Чемик вскочил на ноги. - Они взяли своих лошадей и сбежали! Девка и этот пустынный шельмец бросили нас! Они поехали заграбастать себе все сокровища! Атаман, как ты допустил? - Сиди и готовь завтрак, - распорядился Конан. - Я голоден, а нам скоро пора ехать. Лейла выполняет мое поручение. Если вы проверите следы, то убедитесь, что она поскакала не в сторону укрытия. Ауда возвращается по нашему пути не для того, чтобы замести следы - а просто скачет подальше на запад. С такой раной он не сможет держаться нашей скорости, а потому пойдет более короткой дорогой и прибудет в укрытие примерно в то же время. Постепенно заподозрившие неладное бандиты успокоились. - Ты разбрасываешь для охотников за людьми фальшивые следы? - ухмыльнулся Чемик. - Мудро, атаман. А если они схватят ее - невелика потеря. Да и Ауда, хотя он и был верным товарищем. Но его рана замедляет бегство. Наконец зайцы поджарились, и они съели их с плоскими лепешками, твердым сыром и сушеными финиками. Подкрепившись таким образом, они оседлали своих скакунов и продолжили бегство, забираясь поглубже в лабиринт безводных холмов, не видимые никем, кроме горных козлов и прочих местных тварей.
Торгут-хан вытер пот со лба. Он еще не чувствовал себя в полной безопасности, однако проверяющие, похоже, были удовлетворены. Они прибыли после полудня, когда весь город гудел слухами о захватывающей катастрофе предшествующей ночи. Встречные ветры Вилайета действительно продлили их путь от столицы до Хоарезма, и только это спасло его. Они затребовали королевские подати, а он показал им разрушенный храм и рассказал душераздирающую историю о сверхъестественных событиях, что начались во время большого празднества и достигли высшей точки в нечестивой борьбе этой ночи. Рассказывая, он рыдал и рвал на себе волосы, объяснял, что не только королевские подати погребены под развалинами проклятого храма, но и сам Торгут-хан потерпел сокрушительное разорение, целое состояние потратив на восстановление древнего храма, дабы создать настоящую твердыню для сокровищ его величества, кому он, Торгут-хан, с великой верностью служит, жизни своей не щадя. Естественные подозрения казначеев рассеялись при виде разоренного храма. Подобно огромному вулкану, что после разрушительного извержения еще месяцы время от времени исходит дымом и лавой, руины храма обнаруживали последствия своей колдовской гибели. Временами там начинали светиться невероятные огни, ясно различимые даже при дневном свете. Каменные глыбы подлетали до уровня окружающих крыш и падали, разбиваясь вдребезги. Совершенно ясно, объяснял Торгут-хан, что много лет пройдет, прежде чем можно будет заставить кого-то выкопать сокровища, которые, уверял он, по-прежнему лежат под развалинами. Похоже, на данный момент они вполне довольствовались этим. Торгут-хан щелкнул пальцами, и юная рабыня наполнила вином драгоценный кубок. Он сделал глоток и задумался. Теперь, когда прямая угроза миновала, он снова обрел ясность в мыслях. Он понимал, что уверенность, овладевшая им прошлой ночью, была просто манией, плодом воспаленного сознания. Сокровища действительно были похищены в день празднества. Тогда где они? Нет сомнения, что Загобал напал на след негодяев, но доложит ли он Торгут-хану, когда обнаружит сокровища? Теперь вице-король целиком зависел от своего командующего стражей. Разумно ли это? Но что он еще может сделать? У него нет следопытов, что могли бы сравниться с теми, которых нанял Загобал. Все это выводило его из себя. Он вздрогнул, когда что-то влетело в его окно и звякнуло на полу. Первым его чувством была ярость. Какой-то горожанин выражает на свой грубый манер неуважение к власти? Он уже был готов позвать стражу, когда увидел, что это было: плоский неровный кружок из свинца в три пальца шириной, с его личной печатью. Подобные были на каждом мешке и каждом сундуке, что хранились в крипте. - Оставь меня, - приказал он рабыне. Она поклонилась и моментально исчезла. Торгут-хан встал, вышел на середину комнаты, нагнулся, и подобрал печать. По краям ее болтались обрывки кожаных ремешков. Совершенно ясно, что этой печатью был скреплен один из кожаных мешков с серебром. - Кто бы ты ни был там, на террасе, - сказал он, - иди сюда. Я желаю поговорить с тобой. Через высокое окно в комнату влез человек. Он сложил руки на груди и поклонился. - Приветствую тебя, могущественный вице-король Торгут-хан. Ты видишь перед собой покорного слугу Османа из Шангары. - Говори быстрее, Осман из Шангары, ибо терпение мое на исходе. - Он показал печать. - Откуда у тебя это? Ты из банды негодяев, что похитила мои сокровища? - Точнее, хозяин, я был шпионом Загобала. Он посадил меня в тюрьму, чтобы я сначала помог бежать варвару, а потом привел его и всех прочих обратно в Шахпур, дабы, объяснил Загобал, захватить их всех разом. Уверяю тебя, я не сомневался, что командир преданно служит тебе. - Конечно. Итак, ты принимал участие в налете. - Именно так. - И ты знаешь, где находятся сокровища? - Знаю. - Так скажи мне. - Это бесполезно. Они далеко в холмах к югу от города. Словами не объяснить ни где они лежат, ни как добраться до туда. Но я могу провести тебя к ним. - Великолепно! - Настроение вице-короля резко улучшилось.- Ты сделаешь это немедленно. - Да, мой господин, но прежде нужно решить некоторые вопросы. Загобал обещал щедро наградить меня за мою преданную и опасную службу. Однако я больше не считаю его человеком чести и подозреваю, что он плетет против тебя интриги, желая заграбастать себе все сокровища. - Не суди об этом, - сказал Торгут-хан. - Не пристало таким, как ты, судить начальствующих. Но я не скуп. Отведи меня к сокровищам, и ты получишь пятидесятую часть. - Мой повелитель добр, - проговорил Осман. - Но даже останься я с разбойниками, получил бы двадцатую часть. - Тогда получишь десятую, будь ты проклят! - воскликнул Торгут-хан, чрезвычайно раздосадованный. - Это больше, чем ты смог бы украсть за всю свою гнусную жизнь! Осман улыбнулся и низко поклонился: - Я послушный слуга моего повелителя.
- Они разделились, - доложил Беритус. - Попытались скрыть свои следы, но недостаточно, чтобы одурачить моих охотников. - А это не вызывает у тебя подозрений? - спросил Загобал. - Возможно, они заманивают нас в ловушку. - Возможно, но они потеряли всех жителей пустыни, кроме одного, да и тот ранен. Несколько раз нам попадались пятна крови у следов коня, подкованного на пустынный манер. Это не конская кровь, Амбула может отличать по вкусу. Именно жители пустынь до этого заметали их следы, сильно затрудняя нашу задачу. Бандитов осталось не более пяти, и среди них женщина. - Итак, - сказал Загобал, - четверо мужчин, причем один ранен. - Да. Нас шестеро, и все первоклассные бойцы. Пусть строят засады. Среди них только киммериец способен оказать достойный отпор. - Очень хорошо. Разделим твоих людей и погонимся за всеми? - Нет. Женщина отправилась на юг. Раненый пустынник - на запад. Варвар и еще двое скачут вместе. Мы последуем за варваром. - Тогда вперед, - сказал Загобал, пришпоривая коня.
Конан и два его спутника три дня скакали по холмам головокружительным маршрутом, вновь и вновь пересекая собственную тропу. В некоторых местах они старательно скрывали свои следы. В других, наоборот, не делали никаких попыток. Иногда Конан вел их по каменным кручам, не оставляя никаких отметин, различимых обычным глазом. А другой раз они небрежно скакали прямо по песку, оставляя за собой глубокий, отчетливый след лошадиных копыт. Утром четвертого дня его товарищи взбунтовались. - Клянусь Сетом! - закричал Чемик, сидя у костра. - Мы прошли путь, который не распутает и пустынный охотник с собаками! Пора отправляться в укрытие, атаман! - Точно, - согласился Убо, потирая стертую задницу.- Не для того я стал разбойником, чтобы так корячиться. - Как хотите, - сказал киммериец. - Мы отправляемся. По коням. Ухмыляясь и алчно потирая руки, бандиты так и поступили. Они скакали весь день и к вечеру прибыли в маленький каньон с холодным, питаемым ключами водоемом. Приближаясь, они увидели облаченного в халат человека, что сидел у пруда; рядом щипал траву его конь. - Там Ауда! - воскликнул Чемик. Он лягнул коня, погнав его рысью. - Стой! - закричал ему Конан. - Мне не нравится... Но Чемик, казалось, не слышал его. - Ауда! - кричал он. Его рот был открыт, когда туда влетела стрела, вонзилась в нёбо и на ширину ладони вышла из затылка. Бандит падал с коня, а Конан уже действовал. Он птицей слетел с седла и перекатился в кусты. Стрелы преследовали его, но он был быстр и бесшумен, как пустынная змея. Убо, что шагов на пятьдесят отстал от киммерийца, развернул коня и, низко пригнувшись, поскакал во весь опор. - Забудьте про бандита! - послышался голос с аквилонским акцентом. - Он добежит до самого Хоарезма или даже дальше. Нам нужен варвар. Хватайте его лошадь. Тело Конана действовало, будто хорошо смазанная машина, когда он полз среди валунов и кустов. Случайный зритель мог бы принять его за змею, ползущую на брюхе, но это было обманчивое впечатление, ибо лишь кончиками пальцев и ступнями он касался земли. Он знал, что преследующие его исключительные ищейки, но Конан из Киммерии ускользал от пиктских охотников в их родных лесах. Даже в полупустыне он умудрялся находить укрытия. - Тебе лучше сдаться, киммериец! - закричал Беритус. - Твой бедуин слегка позабавил нас, но он был ослаблен своей раной и долго не протянул. Иди, расскажи нам, где ты спрятал сокровища, и избавишь себя от долгих мучений. Конан не давал сбить себя с толку. Хочет похваляться, ну и пусть. Темнело, а тьма поможет Конану больше, чем целая армия. - Ты не надул меня своими тупыми маневрами и фальшивыми следами, киммериец, - продолжал Беритус. - Как только я понял, что вы затеяли, то поскакал сюда и принялся ждать. Я был здесь во время первой погони, когда вы убежали в Иранистан. Я мог еще тогда сообразить, что именно здесь вы собирались погрузить сокровища на верблюдов, но селяне забрали своих животных, а потому вы спрятали неправедное богатство и ускакали. Когда сюда приехал твой бедуин, я понял, что все именно так. Иди сюда, Конан. Игра кончилась. Это начинает надоедать. Может, он просто хвастлив, но Конан понимал, что, скорее всего, аквилонец старается отвлечь его внимание, пока приспешники стараются окружить его. Он пополз к нависающей скале; козырек скрывали заросли кустарника. Это было подходящее место, чтобы дождаться темноты. Он вполз в укрытие, и, когда глаза его привыкли к сумраку, увидел, что не одному ему пришлось по душе это место. Злобные глаза гадюки, кольцом свернувшейся в тени, уставились на него безо всякого радушия. Змея устремилась к нему, но он зубами сжал ее голову. И не выпускал, пока сильный хвост бился в агонии. Не одна минута прошла, прежде чем мертвая гадюка прекратила борьбу и Конан выпустил ее изо рта. Выступ был недостаточно широк, чтобы послужить надежным укрытием. Но Конан весь сжался и совершенно скрылся из виду; густой кустарник завершал маскировку. Совсем рядом он услышал осторожные шаги, но по звуку понял, что охотник не заметил его логова. Он был уверен, что не оставил никаких признаков своего передвижения с того момента, как вылетел из седла. Ни один конь не может пройти, чтобы не оставить малейших следов, и очень немногие люди способны на большее, но Конан мог пробираться даже по мягкой земле и оставлять при этом не больше отметин, чем лунный свет.
- Мне это не нравится,- сказал Загобал.- Уже совершенно стемнело, а твои мнимые специалисты не отыскали единственного неуклюжего варвара, что скрывается не более чем в ста шагах отсюда. Двое мужчин стояли у огня, а четверка Беритуса продолжала охоту на киммерийца. - За всю свою жизнь я встретил лишь несколько подобных охотников, признал Беритус. - Я сам осмотрел то место в кустах, куда он выпрыгнул из седла. Никаких признаков приземления.- Охотник за людьми покачал головой. - Должно быть, его обучали пикты. Но как же это возможно? Киммерийцы и пикты - смертельные враги. - Обычные киммерийцы также не приезжают в Туран и не воруют сокровища, сказал Загобал. - А этот приехал и украл. Они повернулись к приближающемуся Урдосу из Кофа. Бородатое лицо великана было хмуро. - Никаких следов, атаман. Как будто бы он... Кофит не смог закончить фразу. Бледная тень мелькнула перед ним и тут же скрылась во тьме. Что-то блеснуло, послышался громкий хруст, и неописуемое удивление появилось на лице Урдоса. Мгновение он стоял неподвижно, а затем повалился вперед, уткнулся лицом в землю и застыл. Его позвоночник был разрублен. - Барка! Амбула! Бахдур! - закричал Беритус. - Ко мне! Киммерийский пес убил Урдоса!
Загобал и Беритус шли через площадь, теперь так же загроможденную телами - некоторые лежали без движения, другие шевелились и стонали, - как в день гибельного празднества. Постепенно жители города отваживались вернуться на площадь, но робко, ибо окончательное спокойствие еще не наступило. Хотя от храма Аримана осталась лишь груда камней, оттуда по-прежнему доносились неземные стоны и не поддающиеся описанию шумы; между глыб появлялись странно окрашенные вспышки. - Есть какие-то соображения, что здесь произошло? - спросил аквилонец. - Те, которых я расспрашивал, - какие-то заговаривающиеся развалины, сказал Загобал. Измученный, он спал мертвым сном, когда Торгут-хан поднял тревогу, а потому потратил довольно много времени перед тем, как явиться на зов. Он решил, что, возможно, самое лучшее - позволить для разнообразия посражаться кому-нибудь другому. Когда, наконец, они с Беритусом прибыли на место происшествия, все уже было кончено. - Люди говорят об ужасном божестве, - продолжил Загобал, - и гигантских женщинах из камня, борющихся с этим божеством, и паре десятков колдунов, устроивших целый спектакль, и каменном дожде, о сверкающих, горящих звездах, что падали с потолка, будто горшки с пылающей нефтью, что бросают со стен осажденных городов. Такое ощущение, будто половина стражи нажевалась черного лотоса и пострадала от массовой галлюцинации. - Не первый раз странные дела исходят из этого храма, - заметил Беритус. Когда он произносил эти слова, из развалин вылетел ослепительно сверкающий красный осколок, снова упал и разлетелся на тысячу крошечных мерцающих искр. Окружающая толпа зашумела. Загобал увидел человека, что задумчиво сидел, уперев подбородок в кулак. По какой-то причине зеваки обходили его подальше. Тут Загобал понял почему. То был Торгут-хан. - Я должен пойти побеседовать с нашим свинским вице-королем. Пойдем со мною. Он набросится на меня с руганью за медлительность и трусость, и я обязательно выйду из себя и вытащу кинжал. Будь так добр, сдерживай меня, ибо я бы предпочел, чтобы он сдох от рук королевских палачей. - Тебе посчастливится, если ты сам избежишь этих рук, - сказал Беритус. - Мои кони быстрее его коней, да и сам я не такой толстый. Двое пошли туда, где на краю фонтана сидел Торгут-хан; его скрещенные ступни упирались в тело мертвой женщины. Он смотрел, как они приближаются, но, к удивлению Загобала, не выразил ни гнева, ни враждебности. - А, командир, хорошо, что ты пришел. Нам нужно поговорить. - Вице-король поднял свою тушу и положил руку на плечо Загобала. - Бурная ночка, а? - Более чем бурная, превосходнейший, - согласился Загобал. - И более чем жуткая, если верить хоть одному услышанному мною слову. - Это было что-то невообразимое, - сообщил ему Торгут-хан, - и ты сейчас все от меня услышишь. Но прежде всего - самое главное. Храм разрушен, крипта его погребена под развалинами, и руины эти теперь - явное зло и нечестивое место, одержимое чернейшей магией, так что невозможно будет извлечь оттуда королевскую казну, а? Он говорил тихим, заговорщицким голосом, речь его прерывалась хриплым хихиканьем. - Ты здоров, превосходнейший? Какие могут быть сомнения, полгорода и тысяча или даже больше приезжих видели... - Видели что? - рявкнул Торгут-хан, впрочем, по-прежнему понизив голос. Не расскажут ли они, что видели огромный стигийский обелиск из сундуков и мешков, который выплыл из ворот храма и взлетел в воздух? Очевидный обман зрения! Нет, сокровища, целые и невредимые, лежали в крипте до той ночи, когда крипта сия стала центром сил, что выше нашего понимания, и погибла, разорвавшись на части посредством собственного зла. Когда прибудут королевские казначеи, они должны услышать от нас именно это. Мы покажем им руины и оплачем невозможность сохранить королевские подати. - Я понимаю, превосходнейший, - проговорил Загобал. - Хорошо, хорошо, - зафыркал Торгут-хан, - теперь у нас нет столь острой нужды преследовать этих жалких бандитов, а? Но ты все равно должен выследить их. Возьми только своих наемных охотников за людьми. Не нужно, чтобы королевские казначеи гадали, чем занимается моя личная стража. - Как пожелаешь, превосходнейший, - сказал Загобал, увидев в таком повороте событий еще более благоприятную возможность для себя самого. - Ты должен отправиться немедленно, - сообщил Торгут-хан. - Я видел негодяев здесь этой ночью. - Разве это возможно, превосходнейший? - изумился Загобал. - Конечно, возможно. Все возможно в такие дни! - Он широким жестом обвел груду камней, из которых гигантским углом поднималась вверх пара желто-зеленых лучей. - Хочешь назвать меня лгуном? - Затем, уже нормальным голосом добавил: - Когда я привел туда моих стражников, то увидел черноволосого варвара, твою ускользающую добычу. С ним было еще трое или четверо. Я не настолько был объят ужасом, чтобы не рискнуть своим телом ради отплаты за честь. Я метнул копье в негодяя, но какие-то колдовские чары заставили острие пролететь мимо цели. После этого я слишком был захвачен сверхъестественными событиями, чтобы обращать внимание на варвара. Но я думаю, что он вполне мог убежать вместе со своими товарищами. - Как же это, превосходнейший? - спросил Загобал. - Когда я их заметил, они находились недалеко от входа, и я думаю, что они не замешкались в столь губительном месте. "А ты ничего не сделал, - подумал Загобал. - Держу пари, ты убежал раньше них". Он поклонился: - Все будет, как ты желаешь, превосходнейший. Я обойду все ворота города и выясню, не пытался ли кто-то выбраться за стену. Если они до сих пор внутри, им не убежать. А если они сбежали, воспользовавшись замешательством, я пойду по их следу. Им не ускользнуть от меня снова, превосходнейший. Торгут-хан улыбнулся и дружески похлопал командира по плечу. Он явно чувствовал облегчение. - Отлично! Отлично! И еще, Загобал... - Он снова понизил голос. - Когда ты найдешь их, немедленно доставь ко мне, а? Только ко мне. Ни к кому другому. Мы допросим их сами. Нет нужды беспокоить королевских казначеев подобной мелочью, а? - Никому, превосходнейший, - кивал Загобал. - Тогда ступай, мой друг, ступай. Слови негодяев и доставь мне. У меня есть к ним несколько вопросов. Не относящихся к сокровищам, разумеется, поскольку они никогда не покидали город. - Как скажешь, превосходнейший. Загобал повернулся и пошел прочь. Беритус, что ожидал на благоразумном расстоянии, присоединился к нему. - Нет ничего гнуснее безмозглого дурака, считающего себя хитроумным, сказал командир стражников. - Не спорю, - согласился аквилонец. - Боров считает, что ведет сложную игру. Он намерен оставить себе сокровища, не поделившись с королем, и при этом надеется сохранить свои титулы и почести. - Величественный замысел, - сказал Беритус. - Да, но он не тот человек, чтобы победить. Пойдем, аквилонец, буди своих людей и седлай свежих коней. Мы снова идем по проклятому следу, но на этот раз мы не отстанем от них, пока они не умрут и сокровища не окажутся в моих руках!
Глава пятнадцатая
Когда Убо и Чемик проснулись, то обнаружили, что Конан уже встал; пара зайцев лежала у его ног, ибо на рассвете он успел поохотиться. Пока два бандита зевали и почесывались, их атаман соорудил маленький костер из сухого дерева и старых верблюжьих лепешек, что почти не давали дыма. Каждому из своих товарищей он кинул по кролику. - Это завтрак, - сообщил киммериец, - если вы расположены его приготовить. Чемик поднял зверька за длинную заднюю лапу. - Думаю, это займет меня до вечера. Мы скачем в наше старое укрытие? - Да, но поедем длинным путем, самым извилистым маршрутом. - А зачем это нужно? - спросил Убо, надрезая заячью лапу. Он принялся умело свежевать тушку. - Загобала и его охотников не было в храме прошлой ночью, не видел я их и в толпе на площади. - Эта масса горожан с кроличьими сердцами бегала в такой панике, что я бы вряд ли заметил и короля Турана, будь он там со всей своей свитой, сказал Чемик, разрубая зайца на четыре части и нанизывая их на палочки. - Я бы заметил их, - уверил Конан. - Итак, можно не сомневаться, что они уже идут по нашим следам. Мы устроим им отличную охоту, а эти холмы нам известны настолько лучше, чем им, что запутаем мы их обязательно. Затем отправимся к нашему сокровищу. - В этом есть смысл, - сказал Убо. - Мы сможем рассовать достаточно золота по нашим сумам, отправиться куда-нибудь, где нас никто не знает, и залечь там на какое-то время, да хоть на целый год. Затем вернемся с караваном и заберем остальное. Все будет просто, ведь теперь нас осталось только трое...- Он замолк, сообразив, что что-то здесь не так.- Трое? - Он посмотрел вокруг. - Где эта женщина? Где Ауда? Чемик вскочил на ноги. - Они взяли своих лошадей и сбежали! Девка и этот пустынный шельмец бросили нас! Они поехали заграбастать себе все сокровища! Атаман, как ты допустил? - Сиди и готовь завтрак, - распорядился Конан. - Я голоден, а нам скоро пора ехать. Лейла выполняет мое поручение. Если вы проверите следы, то убедитесь, что она поскакала не в сторону укрытия. Ауда возвращается по нашему пути не для того, чтобы замести следы - а просто скачет подальше на запад. С такой раной он не сможет держаться нашей скорости, а потому пойдет более короткой дорогой и прибудет в укрытие примерно в то же время. Постепенно заподозрившие неладное бандиты успокоились. - Ты разбрасываешь для охотников за людьми фальшивые следы? - ухмыльнулся Чемик. - Мудро, атаман. А если они схватят ее - невелика потеря. Да и Ауда, хотя он и был верным товарищем. Но его рана замедляет бегство. Наконец зайцы поджарились, и они съели их с плоскими лепешками, твердым сыром и сушеными финиками. Подкрепившись таким образом, они оседлали своих скакунов и продолжили бегство, забираясь поглубже в лабиринт безводных холмов, не видимые никем, кроме горных козлов и прочих местных тварей.
Торгут-хан вытер пот со лба. Он еще не чувствовал себя в полной безопасности, однако проверяющие, похоже, были удовлетворены. Они прибыли после полудня, когда весь город гудел слухами о захватывающей катастрофе предшествующей ночи. Встречные ветры Вилайета действительно продлили их путь от столицы до Хоарезма, и только это спасло его. Они затребовали королевские подати, а он показал им разрушенный храм и рассказал душераздирающую историю о сверхъестественных событиях, что начались во время большого празднества и достигли высшей точки в нечестивой борьбе этой ночи. Рассказывая, он рыдал и рвал на себе волосы, объяснял, что не только королевские подати погребены под развалинами проклятого храма, но и сам Торгут-хан потерпел сокрушительное разорение, целое состояние потратив на восстановление древнего храма, дабы создать настоящую твердыню для сокровищ его величества, кому он, Торгут-хан, с великой верностью служит, жизни своей не щадя. Естественные подозрения казначеев рассеялись при виде разоренного храма. Подобно огромному вулкану, что после разрушительного извержения еще месяцы время от времени исходит дымом и лавой, руины храма обнаруживали последствия своей колдовской гибели. Временами там начинали светиться невероятные огни, ясно различимые даже при дневном свете. Каменные глыбы подлетали до уровня окружающих крыш и падали, разбиваясь вдребезги. Совершенно ясно, объяснял Торгут-хан, что много лет пройдет, прежде чем можно будет заставить кого-то выкопать сокровища, которые, уверял он, по-прежнему лежат под развалинами. Похоже, на данный момент они вполне довольствовались этим. Торгут-хан щелкнул пальцами, и юная рабыня наполнила вином драгоценный кубок. Он сделал глоток и задумался. Теперь, когда прямая угроза миновала, он снова обрел ясность в мыслях. Он понимал, что уверенность, овладевшая им прошлой ночью, была просто манией, плодом воспаленного сознания. Сокровища действительно были похищены в день празднества. Тогда где они? Нет сомнения, что Загобал напал на след негодяев, но доложит ли он Торгут-хану, когда обнаружит сокровища? Теперь вице-король целиком зависел от своего командующего стражей. Разумно ли это? Но что он еще может сделать? У него нет следопытов, что могли бы сравниться с теми, которых нанял Загобал. Все это выводило его из себя. Он вздрогнул, когда что-то влетело в его окно и звякнуло на полу. Первым его чувством была ярость. Какой-то горожанин выражает на свой грубый манер неуважение к власти? Он уже был готов позвать стражу, когда увидел, что это было: плоский неровный кружок из свинца в три пальца шириной, с его личной печатью. Подобные были на каждом мешке и каждом сундуке, что хранились в крипте. - Оставь меня, - приказал он рабыне. Она поклонилась и моментально исчезла. Торгут-хан встал, вышел на середину комнаты, нагнулся, и подобрал печать. По краям ее болтались обрывки кожаных ремешков. Совершенно ясно, что этой печатью был скреплен один из кожаных мешков с серебром. - Кто бы ты ни был там, на террасе, - сказал он, - иди сюда. Я желаю поговорить с тобой. Через высокое окно в комнату влез человек. Он сложил руки на груди и поклонился. - Приветствую тебя, могущественный вице-король Торгут-хан. Ты видишь перед собой покорного слугу Османа из Шангары. - Говори быстрее, Осман из Шангары, ибо терпение мое на исходе. - Он показал печать. - Откуда у тебя это? Ты из банды негодяев, что похитила мои сокровища? - Точнее, хозяин, я был шпионом Загобала. Он посадил меня в тюрьму, чтобы я сначала помог бежать варвару, а потом привел его и всех прочих обратно в Шахпур, дабы, объяснил Загобал, захватить их всех разом. Уверяю тебя, я не сомневался, что командир преданно служит тебе. - Конечно. Итак, ты принимал участие в налете. - Именно так. - И ты знаешь, где находятся сокровища? - Знаю. - Так скажи мне. - Это бесполезно. Они далеко в холмах к югу от города. Словами не объяснить ни где они лежат, ни как добраться до туда. Но я могу провести тебя к ним. - Великолепно! - Настроение вице-короля резко улучшилось.- Ты сделаешь это немедленно. - Да, мой господин, но прежде нужно решить некоторые вопросы. Загобал обещал щедро наградить меня за мою преданную и опасную службу. Однако я больше не считаю его человеком чести и подозреваю, что он плетет против тебя интриги, желая заграбастать себе все сокровища. - Не суди об этом, - сказал Торгут-хан. - Не пристало таким, как ты, судить начальствующих. Но я не скуп. Отведи меня к сокровищам, и ты получишь пятидесятую часть. - Мой повелитель добр, - проговорил Осман. - Но даже останься я с разбойниками, получил бы двадцатую часть. - Тогда получишь десятую, будь ты проклят! - воскликнул Торгут-хан, чрезвычайно раздосадованный. - Это больше, чем ты смог бы украсть за всю свою гнусную жизнь! Осман улыбнулся и низко поклонился: - Я послушный слуга моего повелителя.
- Они разделились, - доложил Беритус. - Попытались скрыть свои следы, но недостаточно, чтобы одурачить моих охотников. - А это не вызывает у тебя подозрений? - спросил Загобал. - Возможно, они заманивают нас в ловушку. - Возможно, но они потеряли всех жителей пустыни, кроме одного, да и тот ранен. Несколько раз нам попадались пятна крови у следов коня, подкованного на пустынный манер. Это не конская кровь, Амбула может отличать по вкусу. Именно жители пустынь до этого заметали их следы, сильно затрудняя нашу задачу. Бандитов осталось не более пяти, и среди них женщина. - Итак, - сказал Загобал, - четверо мужчин, причем один ранен. - Да. Нас шестеро, и все первоклассные бойцы. Пусть строят засады. Среди них только киммериец способен оказать достойный отпор. - Очень хорошо. Разделим твоих людей и погонимся за всеми? - Нет. Женщина отправилась на юг. Раненый пустынник - на запад. Варвар и еще двое скачут вместе. Мы последуем за варваром. - Тогда вперед, - сказал Загобал, пришпоривая коня.
Конан и два его спутника три дня скакали по холмам головокружительным маршрутом, вновь и вновь пересекая собственную тропу. В некоторых местах они старательно скрывали свои следы. В других, наоборот, не делали никаких попыток. Иногда Конан вел их по каменным кручам, не оставляя никаких отметин, различимых обычным глазом. А другой раз они небрежно скакали прямо по песку, оставляя за собой глубокий, отчетливый след лошадиных копыт. Утром четвертого дня его товарищи взбунтовались. - Клянусь Сетом! - закричал Чемик, сидя у костра. - Мы прошли путь, который не распутает и пустынный охотник с собаками! Пора отправляться в укрытие, атаман! - Точно, - согласился Убо, потирая стертую задницу.- Не для того я стал разбойником, чтобы так корячиться. - Как хотите, - сказал киммериец. - Мы отправляемся. По коням. Ухмыляясь и алчно потирая руки, бандиты так и поступили. Они скакали весь день и к вечеру прибыли в маленький каньон с холодным, питаемым ключами водоемом. Приближаясь, они увидели облаченного в халат человека, что сидел у пруда; рядом щипал траву его конь. - Там Ауда! - воскликнул Чемик. Он лягнул коня, погнав его рысью. - Стой! - закричал ему Конан. - Мне не нравится... Но Чемик, казалось, не слышал его. - Ауда! - кричал он. Его рот был открыт, когда туда влетела стрела, вонзилась в нёбо и на ширину ладони вышла из затылка. Бандит падал с коня, а Конан уже действовал. Он птицей слетел с седла и перекатился в кусты. Стрелы преследовали его, но он был быстр и бесшумен, как пустынная змея. Убо, что шагов на пятьдесят отстал от киммерийца, развернул коня и, низко пригнувшись, поскакал во весь опор. - Забудьте про бандита! - послышался голос с аквилонским акцентом. - Он добежит до самого Хоарезма или даже дальше. Нам нужен варвар. Хватайте его лошадь. Тело Конана действовало, будто хорошо смазанная машина, когда он полз среди валунов и кустов. Случайный зритель мог бы принять его за змею, ползущую на брюхе, но это было обманчивое впечатление, ибо лишь кончиками пальцев и ступнями он касался земли. Он знал, что преследующие его исключительные ищейки, но Конан из Киммерии ускользал от пиктских охотников в их родных лесах. Даже в полупустыне он умудрялся находить укрытия. - Тебе лучше сдаться, киммериец! - закричал Беритус. - Твой бедуин слегка позабавил нас, но он был ослаблен своей раной и долго не протянул. Иди, расскажи нам, где ты спрятал сокровища, и избавишь себя от долгих мучений. Конан не давал сбить себя с толку. Хочет похваляться, ну и пусть. Темнело, а тьма поможет Конану больше, чем целая армия. - Ты не надул меня своими тупыми маневрами и фальшивыми следами, киммериец, - продолжал Беритус. - Как только я понял, что вы затеяли, то поскакал сюда и принялся ждать. Я был здесь во время первой погони, когда вы убежали в Иранистан. Я мог еще тогда сообразить, что именно здесь вы собирались погрузить сокровища на верблюдов, но селяне забрали своих животных, а потому вы спрятали неправедное богатство и ускакали. Когда сюда приехал твой бедуин, я понял, что все именно так. Иди сюда, Конан. Игра кончилась. Это начинает надоедать. Может, он просто хвастлив, но Конан понимал, что, скорее всего, аквилонец старается отвлечь его внимание, пока приспешники стараются окружить его. Он пополз к нависающей скале; козырек скрывали заросли кустарника. Это было подходящее место, чтобы дождаться темноты. Он вполз в укрытие, и, когда глаза его привыкли к сумраку, увидел, что не одному ему пришлось по душе это место. Злобные глаза гадюки, кольцом свернувшейся в тени, уставились на него безо всякого радушия. Змея устремилась к нему, но он зубами сжал ее голову. И не выпускал, пока сильный хвост бился в агонии. Не одна минута прошла, прежде чем мертвая гадюка прекратила борьбу и Конан выпустил ее изо рта. Выступ был недостаточно широк, чтобы послужить надежным укрытием. Но Конан весь сжался и совершенно скрылся из виду; густой кустарник завершал маскировку. Совсем рядом он услышал осторожные шаги, но по звуку понял, что охотник не заметил его логова. Он был уверен, что не оставил никаких признаков своего передвижения с того момента, как вылетел из седла. Ни один конь не может пройти, чтобы не оставить малейших следов, и очень немногие люди способны на большее, но Конан мог пробираться даже по мягкой земле и оставлять при этом не больше отметин, чем лунный свет.
- Мне это не нравится,- сказал Загобал.- Уже совершенно стемнело, а твои мнимые специалисты не отыскали единственного неуклюжего варвара, что скрывается не более чем в ста шагах отсюда. Двое мужчин стояли у огня, а четверка Беритуса продолжала охоту на киммерийца. - За всю свою жизнь я встретил лишь несколько подобных охотников, признал Беритус. - Я сам осмотрел то место в кустах, куда он выпрыгнул из седла. Никаких признаков приземления.- Охотник за людьми покачал головой. - Должно быть, его обучали пикты. Но как же это возможно? Киммерийцы и пикты - смертельные враги. - Обычные киммерийцы также не приезжают в Туран и не воруют сокровища, сказал Загобал. - А этот приехал и украл. Они повернулись к приближающемуся Урдосу из Кофа. Бородатое лицо великана было хмуро. - Никаких следов, атаман. Как будто бы он... Кофит не смог закончить фразу. Бледная тень мелькнула перед ним и тут же скрылась во тьме. Что-то блеснуло, послышался громкий хруст, и неописуемое удивление появилось на лице Урдоса. Мгновение он стоял неподвижно, а затем повалился вперед, уткнулся лицом в землю и застыл. Его позвоночник был разрублен. - Барка! Амбула! Бахдур! - закричал Беритус. - Ко мне! Киммерийский пес убил Урдоса!