Робертс Нора. Черные Холмы

   – «Я» не очень удачное имя для лошади.
   – Я имел в виду… Может быть, Джонс? Как Индиана Джонс.
   – Спроси его.
   – Тебе очень подходит имя Джонс, – сказал Купер, обращаясь к жеребенку. – Джонс – храбрый и умный парень.
   С помощью руки Сэма, лежавшей на уздечке, жеребенок согласно кивнул.
   – Он сказал «да»! Ты видел, дед?
   – Конечно, видел. А теперь подержи его за узду – твердо, но не больно. Я хочу накинуть на него потник^[8]. Он уже с ним знаком. Напомни ему об этом.
   – Я… Это только потник, Джонс. Тебе не будет от него никакого вреда. Мы не хотим тебя обидеть. Тебе его уже надевали. Дедушка говорит, нам нужно приучить тебя к седлу. Седло – это тоже не больно.
   Джонс, прядая ушами, смотрел Куперу в глаза. На потник он практически не обратил внимания.
   – Я бы не прочь покататься на тебе, когда ты привыкнешь к седлу. Вешу я мало, так что тяжело тебе не будет. Правда, дед?
   – Посмотрим. Ну-ка, держи его.
   Сэм поднял седло и надел его на жеребенка. Джонс дернул головой и снова затанцевал на месте.
   – Все хорошо, – повторял Купер, глядя жеребенку в глаза. Пожалуй, конь и правда был несколько испуган – это читалось во взгляде. – Это всего-навсего седло. Совсем не больно, просто пока непривычно.
   Под палящими лучами полуденного солнца Купер, успевший порядком взмокнуть, все разговаривал и разговаривал с жеребенком, пока Сэм прилаживал седло.
   – Веди его на лужайку. Делай все, как раньше, когда он был без седла. Готовься к тому, что Джонс может слегка заартачиться.
   Сэм отступил назад, позволяя внуку и жеребенку осваивать новую для себя науку. Он прислонился к забору, готовый вмешаться при первой необходимости. Люси, подошедшая сзади, положила руку ему на плечо.
   – Приятное зрелище, правда?
   – Парень многому научился, – кивнул Сэм. – А главное, ему это нравится. Смотри, как умело он обращается с лошадью.
   – Так не хочется, чтобы Купер уезжал… Я знаю, – добавила она, прежде чем Сэм успел ответить, – что мы не можем распоряжаться его судьбой. Но я знаю и то, что от родителей он получает куда меньше любви, чем от нас. Сама мысль о том, что Купер скоро уедет, разбивает мне сердце.
   – Может быть, он приедет к нам следующим летом…
   – Может быть… Но до следующего лета еще нужно дожить, – вздохнув, Люси обернулась на звук грузовичка. – Это кузнец. Пойду угощу его лимонадом.
 
   Были и другие уроки. Сын кузнеца, долговязый Галл Нодок, преподал Куперу азы жевания табака. Происходило все за амбаром, в наплывающих сумерках летнего вечера.
   Даже после того, как Купера три раза подряд вывернуло наизнанку, он продолжал оставаться зеленым, как кузнечик. Так, во всяком случае, выразился Галл. Люси, донельзя встревоженная звуками, доносившимися из-за амбара, поспешила туда из своего маленького огорода. Ее внук все еще стоял на четвереньках. Учитель жизни, глядя на него сверху вниз, растерянно чесал затылок:
   – Ба, Купер, да что это с тобой такое?
   – Чем вы тут занимаетесь? – Люси налетела на них, как ураган.
   – Он просто хотел попробовать жевать табак, мэм. Что в этом плохого?
   – И у тебя хватило ума дать одиннадцатилетнему мальчику табак?
   – Подумаешь! Чуть-чуть стошнило.
   Судя по всему, Купер уже мог встать на ноги. Наклонившись, Люси тронула внука за плечо:
   – Ну-ка, поднимайся. Нужно привести тебя в порядок.
   Не теряя времени на охи и вздохи, она потащила мальчика домой. Там, несмотря на слабые протесты внука, Люси его раздела, ополоснула ему лицо и дала напиться. Затем, уложив Купера в постель, она задернула шторы и села рядом на край кровати. Глаза у мальчика все еще оставались затуманенными.
   – Это было ужасно…
   – Неплохой урок, – Люси улыбнулась и поцеловала внука в лоб. – Все будет хорошо, вот увидишь.
   «И не только сегодня», – подумала она. Люси посидела рядом еще пару минут, наблюдая за тем, как Купер погружается в целительный сон.
 
   Купер и Лил распластались на большом камне у самой воды.
   – Знаешь, она даже не кричала и не ругалась.
   – На что это было похоже? Наверно, вкус у табака не лучше, чем запах…
   – Это похоже… Наверное, на дерьмо, – решился наконец такой воспитанный житель города.
   Лил захихикала:
   – Ты когда-нибудь его пробовал?
   – Достаточно того, что нанюхался этим летом. Лошадиное дерьмо, свиное, коровье… не говоря уже о курином.
   – В Нью-Йорке тоже полно дерьма, – фыркнула Лил, давясь смехом.
   Перекатившись на бок, она положила голову на руки. Большие карие глаза не отрываясь смотрели на Купера:
   – Жалко, что ты уезжаешь. Это было лучшее лето в моей жизни.
   – В моей тоже.
   Он и сам удивился тому, как странно прозвучали эти слова. Забавно было думать о том, что его лучшим другом стала деревенская девчонка, к тому же с индейской кровью.
   – Может быть, если ты попросишь, родители разрешат тебе остаться здесь?
   – Нет, – Купер лег на спину и стал смотреть на парящего в небе ястреба. – Они вчера звонили. Сказали, что возвращаются на следующей неделе. Встретят меня в аэропорту. Проси не проси…
   – Но ты сам хотел бы остаться?
   – Не знаю.
   – Что, хочешь вернуться домой?
   – Просто не знаю, – Куперу самому было неуютно от этой неопределенности. – Знаешь, я хотел бы съездить туда, а потом вернуться и жить здесь. Мне нравится заниматься с Джонсом, кататься на Дотти, ловить рыбу и играть в бейсбол. Но я скучаю по своей комнате, по видеоиграм и стадиону «Янки»… – он снова перекатился на бок. – Может быть, родители разрешат тебе приехать к нам. Тогда бы я сводил тебя на настоящую игру.
   – Не думаю, что они позволят, – взгляд Лил затуманился, а нижняя губа дрогнула от огорчения. – Выходит, ты к нам уже никогда не приедешь?..
   – Почему? Обязательно приеду.
   – Клянешься?
   – Клянусь, – он торжественно поднял руку.
   – И будешь отвечать на мои письма?
   – Ясное дело!
   – На каждое письмо?
   – На каждое, – улыбнулся Купер.
   – Тогда ты вернешься. И пума тоже. Мы увидели ее в самый первый день, когда познакомились, так что теперь она для нас вроде духа-хранителя. Все равно что… не помню точно слово, но оно означает удачу.
 
   Купер немало думал об этом. Лил все лето твердила ему про пум, показывала их фотографии в книгах, которые взяла в библиотеке или купила на свои карманные деньги. Собственными рисунками она завесила всю комнату, разместив их между своими наградами на ниве бейсбола.
   В последнюю неделю на ранчо Купер почти не выпускал из рук перочинный нож, который ему подарил дед. Он тепло попрощался с Дотти, Джонсом и всеми остальными лошадьми. Прощание с курами вышло куда более прохладным. Затем Купер упаковал вещи, добавив к ним сапоги и рабочие рукавицы, которые купила ему бабушка. Не забыл он и свою бейсбольную биту.
   В обратный путь мальчик отправился на заднем сиденье грузовичка и всю дорогу неотрывно смотрел в окно. Его внимание было поглощено необъятным небом и темными холмами, за которыми вздымались скалистые вершины гор. Где-то там, среди отрогов, прятались чистые реки, глубокие каньоны и тенистые леса.
   Должно быть, там же бродила и пума.
   Лил уже сидела на ступеньках веранды – ждала их. На девочке были голубая рубашка и красные шорты. Косы она по привычке забрала под любимую бейсболку. Как только машина подъехала к дому, на улицу вышла мать Лилиан, а откуда-то со двора, громко лая, примчались собаки.
   Миссис Чанс подошла к дочери, которая к этому времени уже встала, и положила руку ей на плечо. Из-за дома, запихивая перчатки в задний карман джинсов, вышел Джо. Он тоже встал рядом с Лил.
   Такими Купер их и запомнил – мать, отец и дочь. Крохотный островок любви перед старым домом, в окружении холмов и долин. И тут же – две собаки, заливающиеся счастливым лаем.
   Купер прокашлялся, выбираясь из машины.
   – Я приехал попрощаться, – сказал он.
   Джо шагнул вперед первым и протянул руку. Сжав ладонь Купера, он улыбнулся:
   – Надеюсь, мы еще увидимся, мистер Нью-Йорк.
   – Непременно. А еще я пришлю вам фотографии со стадиона «Янки», когда мы возьмем главный приз.
   – Мечтать не вредно, – Джосайя Чанс расплылся в улыбке.
   – Береги себя, – Дженна наклонилась и поцеловала мальчика в лоб. – Будь счастлив и не забывай нас.
   – Ну что вы! – Чувствуя некоторую робость, Купер повернулся к Лил. – Я тут сделал для тебя кое-что.
   – Правда? Что?..
   Он достал из кармана маленькую коробочку и протянул ее Лилиан.
   – Честно говоря, вышло не очень, – смущенно сказал Купер, а девочка в это время разглядывала крохотную пуму, вырезанную из дерева гикори^[9]. – Больше всего я намучился с мордой…
   И тут руки Лил обвились вокруг его шеи. Ошеломленный, Купер замолчал.
   – Она чудесная! Просто чудесная! Подожди! – девочка стремительно бросилась в дом.
   – Хороший подарок, Купер, – Дженна одобрительно кивнула. – Теперь пума действительно стала ее. Можно сказать, ты вложил часть себя в этот символ.
   Лил выбежала на улицу.
   – Вот! Это было мне дороже всего, но теперь у меня есть пума. Возьми. Это старая монета, – она протянула Куперу серебряный диск. – Мы нашли ее прошлой весной, когда копали землю под новый сад. Должно быть, кто-то выронил много-много лет назад. На ней почти ничего не видно, такая она потертая.
   Купер взял серебряный кружочек, такой старый, что на нем действительно с трудом угадывался силуэт женщины.
   – Круто.
   – Она принесет тебе удачу. Будет… Как это называется, мама?
   – Талисман, – улыбнулась Дженна.
   – Талисман, – повторила Лил. – На счастье.
   – Нам пора, – Сэм похлопал внука по плечу. – До Рэпид-сити еще ехать и ехать.
   – Удачи, мистер Нью-Йорк!
   – Я тебе напишу! – прокричала им вслед Лил. – Только не забывай отвечать.
   – Хорошо, – сжав монету, Купер сел в машину.
   Он чуть не свернул себе шею – так долго смотрел за тем, как тает в отдалении крохотный островок перед домом.
   Купер Салливан не плакал. Как-никак ему было уже почти двенадцать лет. Но всю дорогу до Рэпид-сити мальчик сжимал в руке серебряную монету.

3

   Черные Холмы,
   1997 год, июнь
   Лилиан направляла лошадь сквозь утренний туман, протянувшийся вдоль тропы. Она не спеша ехала в высокой траве. В одном месте путь ей преградил ручей, искрящийся под лучами утреннего солнца. Когда Лил перебиралась через него, она обратила внимание на ветви ядовитого плюща, которые словно поджидали момент, чтобы вскарабкаться на берег. Воздух благоухал соснами и разнотравьем, а первые лучи солнца радовали глаз пока еще неярким светом.
   Вокруг радостно щебетали птицы. Одна из них, неизвестная девушке, с серовато-голубым оперением, звонко приветствовала Лил. Вслед за этим прозвучала веселая трель чижа, которой раздраженно вторила сойка.
   Туман понемногу отступал перед потоками золотистого света, и лес все активнее пробуждался к новой жизни.
   По мнению Лилиан Чанс, это было лучшим местом на земле.
   Время от времени ей встречались следы, как правило лося или оленя. Свои наблюдения она старательно наговаривала на диктофон, лежавший в нагрудном кармане. Часом раньше девушке повезло набрести на следы бизонов. И повсюду в изобилии встречались знаки, указывающие на то, что тут проходило стадо ее отца.
   Но за эти три дня ей так и не удалось выследить пуму.
   Правда, прошлой ночью Лил слышала ее крик. Пронзив ночную тьму, он вознесся до луны и звезд.
   Я здесь.
   Пока кобыла неспешно поднималась в гору, Лил внимательно изучала кустарник, одновременно прислушиваясь к разноголосому пению птиц. Вот из зарослей стремительно выскочила рыжая белка. Стрелой пролетев по земле, она тут же вскарабкалась на ближайшую сосну. Вскинув голову еще выше, Лилиан заметила ястреба, одиноко парящего в утреннем небе.
   Все это, не говоря уже о величественных видах с горных вершин, делало Черные Холмы поистине удивительным местом.
   Тот, кто не ощущал здесь волшебства, не нашел бы его нигде.
   Лил не хотела ничего другого, кроме как находиться тут, изучать эту землю и ее обитателей. Но скоро ей предстояло отправиться в университет, далеко от Южной Дакоты, которую она так любила. И хотя девушка жаждала обрести новые знания, ничто не могло заменить ей запахи и звуки родных мест.
   За эти годы она несколько раз встречала в холмах пуму. Вряд ли это была та самая кошка, которую они видели с Купером восемь лет назад. Лил с интересом наблюдала, как зверь прятался в ветвях деревьев, взбирался на скалистые отроги. А однажды, сопровождая стадо отца, Лил разглядела в бинокль, как пума напала на лосенка.
   Мощь и красота этой большой кошки завораживали девушку.
   Сейчас в числе прочего она не забывала делать заметки и о растительности. Нежные незабудки, изящные ирисы, россыпь сладко пахнущего клевера – от ее внимания не ускользало ничего. В конце концов, все это было частью пищевой цепочки. Кролики, лоси и олени ели почки, листья, траву и ягоды, а волки и представители кошачьих питались кроликами и парнокопытными. Да и рыжая белка вполне может попасть сегодня на завтрак ястребу…
   Дорога становилась все более пологой и в конце концов вывела Лилиан на обширный луг, поросший свежей, сочной зеленью. Здесь паслось маленькое стадо бизонов, и девушка добавила к своему списку быка, четырех самок и двух телят.
   Один теленок с таким упоением зарылся в траву, что голова его, когда он наконец ее поднял, оказалась украшена пучками зелени и цветами. Лил тут же достала фотоаппарат и сделала несколько снимков. Можно будет добавить их к своей документации.
   Праздник жизни – чем не название для фотографии?
   Можно будет даже послать снимки Куперу. Он вроде бы собирался приехать этим летом, но кто его знает… В конце концов, Купер пока не ответил на письмо, которое она послала ему три недели назад.
   В вопросах переписки он вообще был более безответственным, чем Лил. Особенно с тех пор, как стал встречаться с той девицей… Они познакомились в университете.
   Си-Си. Лилиан мысленно фыркнула. Глупое имя. Она знала, что Купер спит с этой куклой. Сам он ничего такого не говорил, но Лил ведь не дурочка – прекрасно понимает, что к чему. Как и в случае с той барышней, с которой он встречался в старших классах. Как же ее-то звали?
   Зои.
   И где только он находит девушек со столь дурацкими именами?
   Такое чувство, что парни вообще ни о чем не способны думать, кроме секса. Впрочем, мысленно признала Лил, она и сама в последнее время частенько об этом размышляла.
   Может быть, потому, что у нее такого опыта пока не было…
   Просто молодые люди ее не интересовали – по крайней мере, те, с которыми Лил была знакома. Не исключено, что осенью, в университете…
   Не то чтобы она собиралась до конца жизни оставаться девственницей – совсем нет. Но какой смысл лезть к парню в постель, если ты в него даже не влюблена? Получается, это уже не любовь, а физкультура.
   Ей хотелось большего.
   Досадливо отмахнувшись от этих мыслей, Лил убрала фотоаппарат и достала из сумки флягу с водой. Пожалуй, в университете ей тоже будет не до секса – слишком многое нужно узнать и освоить. Ну а пока у нее и вовсе иные приоритеты. Впереди целое лето. Необходимо как можно лучше изучить места обитания животных, привести в порядок бумаги, продумать свои планы на будущее. А главное – уговорить отца выделить ей несколько акров земли. Со временем Лилиан надеялась организовать на ней зоопарк для диких зверей.
   Когда-нибудь это обязательно произойдет, а пока ей предстояло многому научиться. Для этого необходимо будет на время оставить все то, чем Лил дорожила больше всего.
   Еще она надеялась до отъезда в университет повидаться с Купером. Он, как и пума, не забывал эти места. Приезжал Салливан не каждое лето, но довольно часто. Сначала были две недели через год после первого лета, затем сразу июнь, июль и август, когда разводились его родители. Потом пара недель тут, месяц там…
   Они всегда начинали с того, на чем расстались, даже если потом Купер без устали болтал о девчонках, с которыми встречался в Нью-Йорке. Однако с тех пор, как они виделись в последний раз, прошло уже два года. Так что неплохо бы ему было приехать этим летом.
   Лил со вздохом убрала флягу с водой.
   Тут все это и произошло.
   Лилиан почувствовала, как кобыла под ней внезапно задрожала. Девушка туже натянула поводья, и в эту минуту из высокой травы взметнулась пума. Один стремительный прыжок – и теленок с цветами на голове упал на землю замертво. Маленькое стадо разбежалось, мать жалобно замычала. Пытаясь удержать на месте лошадь, Лил увидела, как на пуму бросился бык.
   Кошка пронзительно закричала и привстала, защищая свою добычу. Вцепившись одной рукой в поводья, Лилиан изо всех сил сжала ногами бока лошади, а другой потянула из сумки фотоаппарат.
   Мелькнула лапа с выпущенными когтями. Лилиан даже на расстоянии почувствовала запах крови. Кобыла в ужасе закрутилась на месте.
   – Стой! Ни с места! Мы ей не нужны. Она уже получила то, что хотела…
   Из раны на боку бизона сочилась кровь. Застучали копыта, и стадо понеслось прочь. Через минуту все стихло, и на поле осталась только пума со своим завтраком.
   Звук, который она издала, был похож не то на тихое урчание, не то на громкое мурлыканье. Кошка пристально посмотрела на Лил. Рука у девушки дрожала, но она так и не решилась отпустить поводья, чтобы поудобнее взять фотоаппарат. Направив камеру на пуму, Лилиан сделала два снимка без фокуса, затем сфотографировала теленка и окровавленную, помятую траву.
   Угрожающе зашипев, пума схватила добычу и потащила ее в заросли кустарника.
   – Ей ведь нужно кормить своих детенышей, – пробормотала Лил срывающимся от волнения голосом. – Черт возьми! – Она с трудом вытащила диктофон. – Спокойно. Соберись и диктуй. Итак. Видела самку пумы, в длину метра два. Весит… килограммов сорок, не меньше. Окрас типичный. Убила детеныша бизона. Он и шесть его сородичей паслись на лугу. Пума защищала добычу от быка, затем утащила ее в лес, скорее всего своим котятам. Наверняка они еще слишком маленькие, чтобы ходить с матерью на охоту. Инцидент произошел двенадцатого июня. Зафиксирован в семь двадцать пять утра. Ф-фу…
   Ей очень хотелось проследить за пумой, но возобладало благоразумие. Лилиан понимала: если у самки есть детеныши, она, чтобы защитить свое потомство, вполне может броситься и на лошадь с всадником.
   – Не стоит рисковать, – пробормотала она. – Поеду-ка я лучше домой.
   Лил действительно поспешила в путь – она хотела как можно скорее рассказать обо всем увиденном, но до отца и его помощника Джея девушка доехала только в полдень. Те чинили изгородь на обширном пастбище.
   Проехав сквозь расступившееся стадо, Лил остановила лошадь у старенького джипа.
   – Вот и моя девочка, – Джо похлопал ее по ноге. – Вернулась наконец из своей глуши?
   – Вернулась. Жива и здорова, как и обещала. Привет, Джей.
   Джей, никогда не тративший слова попусту, молча коснулся края шляпы.
   – Вам помочь? – спросила Лил отца.
   – Нет, сами справимся. Это тут лось походил.
   – Я за три дня на них насмотрелась. Еще видела бизонов. Пума убила у них теленка.
   – Пума?
   Лил снова взглянула на Джея. Выражение его лица было девушке хорошо знакомо. Само слово «пума» ассоциировалось у него с чем-то очень опасным.
   – В нескольких часах езды отсюда. Добычи самке и ее детенышам вполне хватит. Вряд ли она станет устраивать охоту на наших коров.
   – Ты-то в порядке?
   – Она на меня и внимания не обратила, – улыбнулась отцу Лилиан. – Не забывай, пумы знают, кто является их жертвой. Человек в эту категорию не входит.
   – Голодная кошка сожрет любого, – мрачно пробурчал Джей. – Гнусные твари.
   – Думаю, бык из того стада с тобой бы согласился, но я не видела ни одного следа поблизости от нашего пастбища. Ни единого указания на то, что пума расширила границы своей территории.
   Джей лишь дернул плечом и снова взялся за изгородь. Лил повернулась к отцу:
   – Если я вам не нужна, поеду домой. Хочу принять душ и выпить чего-нибудь холодненького.
   – Скажи маме, что мы задержимся здесь еще на пару часов.
   На ферме Лилиан сначала накормила и почистила лошадь. Затем, выпив два стакана холодного чая, она присоединилась к матери, которая трудилась на огороде. Лил забрала у Дженны мотыгу и взялась за дело сама.
   – Знаю, что повторяю одно и то же, но это было потрясающе. Видела бы ты, как она двигалась! Я и раньше знала, что пумы охотятся из засады. Но ведь она пролежала там не один час, выслеживая бизонов и намечая себе жертву… Наконец, выбрала момент для прыжка. Я даже ни о чем не догадывалась. Ведь осматривала луг, но мне и в голову не пришло бы, что там затаилась пума.
   – А тебя не испугало это зрелище? Убийство?
   – Все произошло так быстро… Секунда, и все кончено. Думаю, если бы я ожидала этого, то среагировала бы иначе.
   Лилиан слегка вздохнула и сдвинула на затылок шляпу.
   – Этот теленок с цветами на голове выглядел таким милым… И в одно мгновение его не стало. Только что был жив и уже мертв. Как ни странно, но в этом было нечто особенное, я бы даже сказала, возвышенное. Трагически возвышенное.
   Она смахнула пот со лба.
   – Это, как ты сказала, зрелище еще больше укрепило меня в намерениях, а соответственно, и в желании учиться. Я сделала фотографии – момент смерти и то, что ему предшествовало.
   – Может быть, мое заявление прозвучит несколько пафосно, особенно из уст женщины, выращивающей скот на мясо, но я бы не хотела присутствовать при том, как пума пожирала этого бедного теленка.
   Лил снова взялась за мотыгу.
   – Мама, а ты знала, кем хочешь стать и что хочешь делать, когда была в моем возрасте?
   – Честно говоря, не имела ни малейшего представления, – Дженна, сидя на корточках, полола морковь. Руки ее двигались быстро и проворно, а гибкостью фигуры миссис Чанс не уступала дочери. – Но к тому времени, когда нужно было с этим определяться, к нам на ферму заглянул твой отец. Стоило ему бросить на меня один взгляд, и я тут же поняла: этот парень – тот, кто мне нужен. По большому счету, у Джо и выбора-то не было.
   – А если бы он захотел вернуться к себе на восток?
   – Я поехала бы с ним. Тогда мне была нужна не земля, а он. Мы вместе влюбились в этот край, но случилось это куда позже… – сдвинув, как и дочь, шляпу на затылок, Дженна окинула взглядом грядки с морковью и бобами, кусты помидоров. Дальше, за огородом, расстилались пастбища, а также поля, на которых зрела пшеница. – Ну а ты получила эту любовь от нас. Она у тебя буквально с первого вздоха.
   – Мне так много нужно узнать, так много увидеть, мама! Но где бы я ни была, непременно вернусь назад.
   – Надеюсь на это, – Дженна встала. – Дай-ка мне мотыгу, а сама иди домой. Прими душ и переоденься. Потом поможешь приготовить обед.
   Лилиан кивнула и пошла к дому. Горячий душ! О нем девушка мечтала больше всего. Чтобы приготовить еду, ей нужно не так уж много времени, зато потом можно будет посидеть над своими заметками и наблюдениями. Это займет весь вечер. Ну а завтра она съездит в город – необходимо напечатать сделанные фотографии. Как только появятся собственные свободные деньги, она обязательно купит себе цифровой фотоаппарат.
   «И ноутбук», – мысленно добавила Лил.
   Она заработала стипендию, и это здорово поможет с тратами на обучение, но расходы все равно предстоят серьезные. Нужно платить за жилье, за практические занятия, за книги, за разные поездки.
   Уже подойдя к дому, девушка услышала рев мотора. Было ясно, что кто-то катит по их земле. Лилиан свернула за угол, чтобы глянуть, кто это разъезжает здесь с таким грохотом.
   Уперев руки в бока, она сурово смотрела на мотоцикл, который мчался прямо к их дому. Байкеры в этих местах встречались часто, особенно летом. То один, то другой из них наведывался на ферму, чтобы узнать нужную дорогу или немного подработать. Правда, почти все они приближались с большей осторожностью, а этот мчался так, будто…
   Шлем и очки почти скрывали лицо, но вот на губах мелькнула улыбка, и Лил тут же узнала ее. Она засмеялась и бросилась вперед. Затормозив позади грузовичка, мотоциклист перекинул ногу через сиденье и снял шлем. В следующее мгновение Лилиан повисла у него на шее.
   – Купер! – радости ее не было предела. – Ты приехал!
   – Я же сказал, что приеду.
   – Ты сказал – может быть, приедешь.
   Обнимая его, Лил почувствовала, как в душе ее пробуждается нечто новое. Уже первое прикосновение сказало ей, что Купер изменился, стал куда крепче и сильнее. Эти перемены позволяли думать о нем уже как о мужчине.
   – «Может быть» превратилось в «наверняка», – он осторожно поставил Лилиан на землю, не сводя с нее улыбающихся глаз. – Ты стала выше.
   – Немножко. Вряд ли вырасту еще больше…
   Двухдневная щетина на щеках добавляла ему мужской привлекательности. Кроме того, Лил заметила, что Купер стал стричься не так коротко, как раньше, волосы волной спадали на его высокий лоб, и прозрачные голубые глаза от этого казались еще ярче и живее.
   Приятное тепло внутри ее грозило разгореться настоящим огнем.
   Купер взял Лил за руку и окинул так хорошо знакомый ему дом внимательным взглядом.