Погода нас балует, но я часто думаю о доме, представляю, как через несколько недель расцветут азалии и магнолии. Я скучаю по ним и по вас, конечно. Вы скоро отправитесь на Ямайку, но, надеюсь, успеете получить это письмо. Может, осенью мы сможем провести вместе какое-то время. Если все пойдет, как я надеюсь, моя диссертация будет закончена. Было бы чудесно снова понырять с папой.
   А сейчас мне пора идти. Хейден наверняка корпит над картами, и ему не помешает помощь.
   Это письмо я смогу отправить только в конце недели. Пожалуйста, ответьте. Письма здесь на вес золота. Я люблю вас.
   Тейт».
   «Только я ничего не написала ни о скуке, — подумала Тейт, спускаясь в каюту, — ни о мучительном одиночестве, подкрадывающемся без предупреждения среди бескрайнего океана».
   Многие члены команды уже начинали терять надежду. Сколько денег, сил и времени вложено в эту экспедицию! Сколько с ней связано надежд! Если их постигнет неудача, они потеряют и спонсоров, и свою долю сокровищ, и — может, самое важное — потеряют шанс сделать историческое открытие.
   Войдя в каюту, благоухающую мускусными духами Лорейн, Тейт автоматически подобрала с пола блузки, шорты, носки, бросила их на незастеленную койку соседки. Может, Лорейн и блестящий ученый, но вне лаборатории она неорганизованна, как подросток… и точно решила свести беднягу Джорджа с ума.
   Тейт и Лорейн умудрились подружиться, хотя невозможно было бы найти двух более разных женщин, даже если очень постараться. Тейт аккуратна, Лорейн — неряха. Тейт одержима работой, Лорейн невероятно ленива. За последние три года у Тейт был единственный любовник, и расстались они очень мирно, Лорейн же пережила два скандальных развода и множество бурных «романов». Изящная, с пышными белокурыми волосами, похожая на эльфа, Лорейн не подходила к бунзеновской горелке без полной боевой раскраски и подходящих к костюму аксессуаров. Тейт, высокая и гибкая, с недавно отпущенными до плеч рыжими волосами, редко пользовалась косметикой и, по утверждению Лорейн, так и осталась совершенно невосприимчивой к моде.
   Над головой послышались лязг, грохот, крики. Тейт улыбнулась и, даже не взглянув в большое зеркало — вклад Лорейн в обстановку каюты, побежала к металлической лестнице, ведущей на верхнюю палубу, где чуть не столкнулась с кругленьким, похожим на растолстевшего сенбернара мужчиной.
   — Привет, Дарт.
   — Привет. — Запыхавшийся, раскрасневшийся Дарт резко затормозил и улыбнулся. К двум дрожащим подбородкам немедленно прибавился третий, редкие рыжеватые волосы, как обычно, упали на глаза. — Как дела?
   — Какие дела? Я просто хотела посмотреть, не нужна ли Хейдену помощь.
   — Думаю, он опять возится со своими книгами. — Дарт привычно откинул волосы с глаз. — Бауэре выпустил меня из «Эпицентра» всего на пару минут.
   — Что-то интересное на экране?
   — Не «Джастина», Но у Литца оргазм за оргазмом. На глубине в две тысячи футов полно необычных тварей.
   — Это его работа, — Тейт попыталась оправдать морского биолога, однако в ее голосе прозвучало сочувствие. Вся команда недолюбливала неприветливого и требовательного Фрэнка Литца.
   — И все равно он зануда, — пробурчал Дарт. — Пока.
   — Пока.
   В кабинете Хейдена Дила тихо жужжали два компьютера. Длинный стол, привинченный к полу, был завален раскрытыми книгами, копиями лоций и судовых деклараций, морскими картами, придавленными по краям толстыми томами. Склонившись над столом, Хейден проверял свои последние расчеты. Тейт села напротив, сложила на столе руки и стала терпеливо ждать, когда Хейден обратит на нее внимание. Она давно знала Хейдена, читала его труды, слушала его лекции… Ему уже лет сорок. Высокий, широкоплечий, но немного неуклюжий, как и многие талантливые ученые. Слегка вьющиеся каштановые волосы тронуты сединой. Светло-карие глаза за толстыми линзами очков кажутся рассеянными.
   — Хейден!
   Он что-то пробормотал, не отрываясь от своего занятия.
   — Хейден!
   — А! Что? — Мигая по совиному, он поднял на нее глаза, и улыбнулся. От улыбки его лицо преобразилось и стало очень привлекательным. — Привет. Не слышал, как ты вошла. Я пересчитываю скорость и направление дрейфа. Думаю, нас снесло.
   — И сильно?
   — Не очень. Но я решил пересчитать все с самого начала. — Словно готовясь к одной из своих знаменитых лекций, Хейден аккуратно сложил документы. — Колесный пароход «Джастина» покинул Сан-Франциско ранним утром восьмого июня 1857 года и направился в Эквадор. На борту было сто девяносто восемь пассажиров, шестьдесят один член команды и, кроме личных вещей пассажиров, двадцать миллионов долларов золотом в монетах и слитках.
   — Самое богатое время в Калифорнии, — прошептала Тейт.
   Хейден пробежал пальцами по клавиатуре компьютера, и на мониторе появилась карта с пунктирной линией и крохотным корабликом.
   — Вот путь «Джастины». Она вошла в порт Гвадалахары, высадила несколько человек, взяла на борт других и отправилась дальше девятнадцатого июня с двумястами двумя пассажирами. — Он перелистал копии старых газетных вырезок и прочитал: — «Погода, необыкновенно ясная и тихая, благоприятствовала путешествию, и все пассажиры были в чудесном настроении».
   — Слишком тихая, — произнесла Тейт, ясно представляя великолепный пароход, оживленных, элегантно одетых мужчин и женщин, прогуливающихся по палубам, смеющихся детей, пытающихся разглядеть на морских просторах дельфинов.
   — Один из спасшихся отметил, что двадцать первого июня был невероятно красивый закат, — продолжал Хейден. — Ни дуновения ветерка. Жара. Духота. Большинство решило, что это из-за близости к экватору.
   — Но капитан мог понять, что это сулит.
   — Мог. Или должен был. — Хейден пожал плечами. — Ни капитан, ни бортовой журнал не пережили шторм. К полуночи налетел ветер, поднялись волны. Буря и течение отнесли их вот сюда. — Хейден передвинул компьютерную «Джастину» на юго-запад. — Очевидно, капитан пытался добраться до земли, скорее всего до Коста-Рики, но с пятнадцатиметровыми волнами, швыряющими его корабль как детскую игрушку, у него не было ни шанса.
   Всю ту ночь и весь следующий день они боролись со штормом. К ночи двадцать второго июня «Джастина» стала разваливаться. Не осталось надежды ни спасти ее, ни добраться на ней до берега. В спасательные шлюпки усадили женщин, детей, раненых.
   — Мужья в последний раз целовали жен, отцы обнимали детей. И все понимали, что только чудо спасет любого из них, — вставила Тейт.
   — Спаслось всего пятнадцать человек. Только одна шлюпка перехитрила шторм. — Хейден увидел слезы в глазах Тейт. — Тейт, это было очень давно.
   — Я знаю. — Она смущенно моргнула. — Но так легко представить, какой кошмар они пережили!
   Хейден хотел бы предложить ей носовой платок… или смахнуть единственную слезу, скатившуюся по ее щеке, но он не осмелился.
   — Я хочу предложить капитану сменить куре. Градусов на десять на зюйд-зюйд-вест.
   — Почему?
   Тейт встала, подошла к нему и, бессознательно положив руку на его плечо, стала следить за изменениями на экране компьютера.
   Как всегда бывало в подобных случаях, сердце Хейдена на мгновение перестало биться, и, как всегда, он обозвал себя дураком, старым дураком, но это не помогло. От ее аромата, от ее тихого сексуального голоса мысли путались в его голове. Он любил в ней все: ее душу, ее чувствительное сердце и — когда позволял себе пофантазировать — ее изумительно гибкое тело.
   — Ты слышишь?
   — Что?
   — Вот это. — Тейт ткнула пальцем вверх. — Должно быть, сбрасывают продукты. Идем, Хейден. Погреемся на солнце и посмотрим.
   — Ну, я еще не закончил…
   — Пойдем. Ты сидишь здесь как крот. — Засмеявшись, она схватила его за руку и потянула к двери.
   Конечно же, он пошел за ней. И, конечно же, чувствовал себя кротом, который размечтался о Дюймовочке. Какие у нее потрясающие ноги! Самые красивые ноги на свете. Он понимал, что не должен таращиться на них, но не мог отвести взгляда. Боже, как восхитительно мерцают на алебастровой коже веснушки под правым коленом! Он хотел бы прижаться к ним губами. От этой мысли у него закружилась голова.
   Хейден снова обозвал себя идиотом, напомнил себе, что он на тринадцать лет старше, что он отвечает и за нее, и за всю экспедицию. Он включил Тейт в команду по рекомендации руководства «Трайдента», филиала «Посейдона», включил без возражений, ведь она была его самой талантливой студенткой… Солнце высекло золотые искры в ее волосах, и у Хейдена снова перехватило дыхание.
   — А вот еще один! — крикнула Тейт и присоединилась к улюлюканью собравшейся команды, когда очередной тюк, сброшенный с вертолета, соскользнул с кормы в воду.
   — Сегодня у нас будет королевский ужин. — Лорейн перегнулась через поручни, наблюдая за маленькой шлюпкой. — Эй, парни, не оставляйте ничего рыбам. Тейт, я заказала «Фюме Блан». — Она повернулась к Хейдену и захлопала длинными ресницами. — Док, где это вы с Тейт прятались?
   — Хейден занимался расчетами. Надеюсь, не забыли прислать шоколад.
   — Ты ешь сладости, только когда нервничаешь.
   — А ты завидуешь, потому что все конфеты откладываются в твоих бедрах.
   Лорейн надула губы и провела кончиком пальца по обнаженному коротенькими шортами бедру, лукаво покосившись на Хейдена.
   — У меня потрясающие бедра. Не правда ли, док?
   — Оставь Хейдена в покое, — укоризненно сказала Тейт и взвизгнула от неожиданности.
   Огромный мускулистый Бауэре обхватил Тейт сзади и под взрыв аплодисментов метнулся к болтающемуся над палубой канату.
   — Я убью тебя, Бауэре, — хихикнула Тейт, слабо обороняясь. — И на этот раз я не шучу. — Она по уши в меня втрескалась, — заявил заперт по компьютерам и робототехнике, хватаясь одной рукой за канат. — Держись за меня крепче, красотка.
   Тейт взглянула на блестящее черное лицо, смеющиеся глаза, сверкающие в ослепительной улыбке белые зубы.
   — Почему ты всегда выбираешь меня?
   — Потому что мы прекрасно смотримся вместе. Я — Тарзан, ты — Джейн.
   Тейт вцепилась в канат и затаила дыхание. Они летели над водой, крик Тарзана звенел в ее ушах, свистел ветер, и это было бесподобно. Канат выгнулся дугой, бескрайнее море качнулось, Тейт разжала пальцы и за секунду до столкновения с устремившейся на нее водой услышала гогот Бауэрса.
   Тейт с удовольствием погрузилась в бодрящую прохладу, затем заработала ногами и вынырнула.
   — Всего восемь баллов от японского судьи, Бомонт, но не огорчайся, они слишком придирчивы. — Бауэре подмигнул ей, прищурился. — О боже милостивый, сюда тащится Дарт! Освободить бассейн!
   Хейден с палубы следил за Тейт и коллегами, резвящимися словно дети, отпущенные с уроков, и чувствовал себя старым замшелым пнем.
   — Эй, док! — Лорейн кокетливо улыбнулась. — Почему бы нам не поплавать?
   — Я плохо плаваю.
   — Так надень спасательный жилет или используй Дарта вместо плотика.
   Хейден взглянул на Дарта, покачивающегося на воде, будто разбухшая пробка.
   — Лучше я просто посмотрю.
   Лорейн пожала обнаженными плечами.
   — Как хочешь.
 
   Более чем в трех тысячах миль от резвящейся в теплом Тихом океане Тейт Мэтью дрожал в холодных водах Северной Атлантики.
   Можно сказать, он сделал карьеру в компании «Фрик. Подводные работы», добился должности старшего спасательной команды, однако не испытывал по этому поводу особой гордости. Правда, кроме ответственности, работа приносила ему десять процентов от чистой прибыли, но он ненавидел каждую минуту своего нынешнего существования.
   Что может быть более унизительным для искателя сокровищ, чем подъем из морских глубин железа! На «Надежном» не было ни золота, ни драгоценностей. Ценным в потопленном во Вторую мировую войну судне был лишь его корпус.
   Часто, когда ледяные иголки впивались в пальцы, а губы синели от холода, Мэтью грезил о тех днях, когда нырял ради удовольствия в теплых прозрачных водах в компании сверкающих рыб. Он вспоминал восторг, охватывавший его при блеске золота… да и просто при виде почерневшей серебряной монеты.
   Только поиск сокровищ — рискованное занятие, а у него полно долгов. Врачи, адвокаты, реабилитационные центры. Господи, чем больше он работает, тем больше должен! Десять лет назад он рассмеялся бы в лицо любому, кто предположил бы, что его жизнь превратится в бесконечный цикл изнурительной работы и неоплаченных счетов.
   Однако посмеялись над ним. И посмеялась над ним жизнь.
   Пора начинать подъем. Мэтью посигналил фонариком, медленно поплыл вверх, остановился на первой отметке… и, словно чтобы еще больше разбередить свои раны, взглянул вниз.
   Уродливая посудина лежала на боку, уже наполовину разделанная. Подумать только, что когда-то он мечтал о галеонах и каперах, бороздивших моря с бесценными грузами. Хуже того. Он нашел затонувший корабль и потерял… И корабль, и все остальное.
   Теперь он, словно бродячий пес на свалке, подбирает объедки. Море здесь темное, враждебное и холодное, как рыбья кровь. Здесь он никогда не чувствует себя свободным и невесомым, почти не чувствует себя живым. Здесь нет ничего, кроме хищных рыб и их беспомощной добычи.
   От неосторожного движения ледяная вода проникла за шиворот, напомнив, что он все-таки живой. Мэтью поднялся на следующую отметку. Какой холодной ни была бы вода, каким скучным ни был бы подъем, нельзя забывать о царивших здесь законах физики и биологии. Пять лет назад на его глазах умер в страшных мучениях легкомысленный водолаз, пренебрегший паузами для компенсации давления. Мэтью не собирался повторять эту ошибку.
   Поднявшись на палубу, Мэтью жадно отхлебнул горячий кофе из кружки, протянутой помощником кока, и, когда зубы перестали стучать, отдал приказ на погружение следующей команде. Черт побери, он выбьет из Фрика премию парням за эту экспедицию. Точно выбьет, ведь скупердяй Фрик его побаивается.
   — Почта пришла. Твоя — у тебя в каюте. — Помощник кока, маленький тощий канадец французского происхождения, которого все называли исключительно по фамилии — Ларю, стянул с Мэта баллоны и ухмыльнулся, сверкнув золотым передним зубом. — Одно письмо, куча счетов. А я, я получил шесть писем от шести женщин. Мне так стыдно, что, пожалуй, я поделюсь с тобой. Марселла не красавица, но затрахает тебя до смерти. Согласен?
   Мэтью стянул капюшон гидрокостюма и вздрогнул от холодного ветра.
   — Я обычно сам выбираю своих женщин.
   — Что-то не замечал. Тебе, Мэтью, просто необходимо как следует разрядиться. Ларю в этом разбирается.
   Мэтью обвел грустным взглядом серое море.
   — Женщины здесь редко встречаются.
   — Поедем со мной в Квебек. Я покажу тебе, где найти хорошую выпивку и хорошую бабу.
   — Как можно думать только о сексе, Ларю! Нам тут ошиваться еще не меньше месяца.
   — Буду думать, раз нет других возможностей! — крикнул Ларю в спину удаляющегося Мэтью и, хихикнув, достал кисет с дорогим табаком, чтобы скрутить толстую ароматную сигарету… Парню необходимы разумные советы старшего товарища, ну и горячая баба, конечно.
   Сам же Мэтью мечтал о сухой теплой одежде и второй кружке горячего кофе. Натянув свитер и джинсы, он перебрал конверты, придавленные к столику небольшим камнем.
   Счета, естественно. За лечение Бака, за его жилье во Флориде, за услуги адвоката, улаживающего дела с хозяином бара, который Бак разгромил в Форт-Лодердейле. Последний отчет из реабилитационного центра, куда он приволок Бака в надежде протрезвить его хоть на какое-то время.
   Эти счета не разорят его, думал Мэтью, но и не оставят возможности как следует поразвлечься. Он взглянул на единственное письмо и улыбнулся.
   Рэй и Мариан. Все восемь лет, где бы он ни был, что бы ни случилось, раз в месяц он получал от них весточку.
   Как обычно, письмо было пространным, на нескольких страницах витиеватый почерк Мариан обрамлен нетерпеливыми каракулями Рэя. Пять лет назад Бомонты построили коттедж на южном берегу острова Хаттерас. Мариан описывала работы Рэя по дому, свои успехи и неудачи в саду, их морские приключения, путешествия в Грецию, Мексику, на Красное море, погружения у побережья Южной и Северной Каролины.
   И, конечно же, они рассказывали о Тейт.
   К двадцати восьми годам Тейт успела получить диплом магистра и работала над докторской диссертацией, участвуя в различных экспедициях, только Мэтью представлял ее такой, какой она была в то далекое лето: юной и восторженной. С годами воспоминания приобрели легкий ностальгический оттенок. Дни, которые они провели вместе, казались слишком совершенными, чтобы быть реальностью… Он давно перестал мечтать о Тейт.
   Мэтью читал письмо, смакуя каждое слово. Неожиданное приглашение в гости одновременно и тронуло его, и больно резануло. Три года назад он угрозами заставил Бака навестить Бомонтов, и четырехдневный визит окончился полным провалом.
   Однако Мэтью до сих пор помнил, какой необыкновенный душевный покой испытывал в их доме, как смотрел на безмятежные воды пролива сквозь кружево сосен и лавров, вдыхал аромат стряпни Мариан, слушал болтовню Рэя о новых поисках затонувшего судна и новой удаче… пока Бак не смотался на пароме в город и не напился до чертиков.
   Какой смысл возвращаться? Зачем снова унижать себя, ставить в неловкое положение Бомонтов? Писем вполне достаточно… Он открыл последнюю страницу, исписанную корявым почерком Рэя.
   «Мэтью, я очень встревожен, но не могу поделиться своей тревогой с Мариан. Я хотел бы сначала посоветоваться с тобой. Ты знаешь, что Тейт в Тихом океане, работает на компанию „Морские исследования“. Она пришла в восторг, получив это приглашение. Мы тоже. Однако несколько дней назад по просьбе одного старого клиента я проводил расследование по поводу кое-каких акций и решил сам вложить деньги в „Морские исследования“ — как личный вклад в успех Тейт. Я обнаружил, что эта компания связана с „Трайдентом“ — частью корпорации Ван Дайка. Естественно, я встревожился. Вряд ли Тейт подозревает об этом. Может, и не о чем волноваться. Не могу представить себе, чтобы Ван Дайк лично заинтересовался одним из своих сотрудников. Наверняка он даже не помнит ее. И все же мне не по себе от того, что она так далеко и пусть косвенно, но связана с ним. Я еще не решил, сообщить ли Тейт об этом или промолчать.
   Я бы очень хотел узнать твое мнение, Мэтью, и лучше сделать это при личной встрече. Есть еще один вопрос, который мне необходимо обсудить с тобой. Всего несколько недель назад я наткнулся на невероятный документ, который искал почти восемь лет. Хочу показать его тебе и уверен, что ты не останешься равнодушным.
   Мэтью, я собираюсь отправиться за «Изабеллой». Я нуждаюсь в тебе и Баке. Пожалуйста, не отвергай это приглашение с ходу. Приезжай на Хаттерас и посмотри, что я нашел.
   «Изабелла» наша, Мэтью. Она всегда была нашей. Пора взять ее.
   С любовью,
   Рэй».
   О Господи! Сколько сногсшибательных новостей сразу! Мэтью быстро перечитал страницу. Рэй Бомонт явно предпочитает массированные атаки. Пара абзацев, и Мэт словно наяву увидел и Тейт, и Вай Дайка, и покоящийся на дне моря прекрасный корабль.
   Вернуться? С неожиданной яростью Мэтью отбросил письмо. Будь он проклят, если решится вытащить на свет божий свое самое страшное поражение! Зачем ворошить старое? Зачем соблазнять себя блеском золота?
   Мэтью вскочил и заметался по маленькой каюте. Он больше не охотник за сокровищами! И не желает им быть. Некоторые живут мечтами. Он тоже когда-то пробовал… и не собирается повторять тот горький опыт.
   Ему нужны деньги. Деньги и время. И когда их будет достаточно, он сделает то, в чем поклялся когда-то над телом отца. Он найдет Ван Дайка. И убьет его.
   А что касается Тейт… Когда-то он оказал ей услугу. Он сделал ей подарок, лучший в ее жизни подарок. А если она все испортила, ввязавшись в одну из махинаций Ван Дайка, это ее дело. Она теперь взрослая женщина. С кучей дипломов и труднопроизносимых научных степеней. Черт ее побери! Всем этим она обязана ему, и никто не имеет права перекладывать ответственность за нее на его плечи.
   Но он видел ее такой, как в то лето… зачарованной серебряной монетой… пылающей в его объятиях… отважно бросающейся на акулу с ножом в руке…
   Мэтью громко выругался. Потом выругался снова. Потише. И, оставив на столике письмо и пустую кружку, отправился в радиорубку. Необходимо кое с кем связаться.
 
   Тейт вошла в помещение, напичканное компьютерами, которое команда окрестила «эпицентром взрыва». Подводные телекамеры с дистанционным управлением передавали панораму морского дна, светилась зеленая шкала сонара — самого современного эхолота. В углу Дарт и Бауэре развлекались компьютерным сражением, и «эпицентр» больше походил на сборище разбушевавшихся подростков, чем на научную лабораторию.
   Время близилось к полуночи, и Тейт с удовольствием легла бы спать или поработала бы над диссертацией, но и она, и Лорейн нервничали, и каюта казалась тесной для них обеих.
   Проходя мимо Дарта, Тейт прихватила горсть конфет и уселась перед монитором.
   Какой мрак! И холод. Крошечные светящиеся рыбки плывут очень медленно, окруженные люминесцентными точками, словно звездами. Монотонная подводная равнина кажется безжизненной… и все же там есть жизнь. Морской червь проскользнул перед камерой, ленивый краб выпучил огромные глаза.
   Тейт улыбнулась. В своем роде волшебная страна, а вовсе не пустыня, как когда-то думали многие океанографы. И уж точно не место свалки, чего хотели бы некоторые промышленники. Да, бесцветный мир. Да, невыразительный. Но эти таинственно мерцающие рыбы и животные превращают его в чудо.
   Панорама подводного мира убаюкивала Тейт, как старые фильмы, которые по ночам показывают по телевидению. Она почти задремала в удобном вращающемся кресле… затем насторожилась, придвинулась к экрану. Корпус корабля!
   — Бауэре!
   — Погоди, Тейт. Дай разгромить этого недотепу.
   — Бауэре, немедленно иди сюда!
   — Что за спешка? — Нахмурившись, он развернулся к ней. — Там ничего не происходит. Господи! — Уставившись на экран, Бауэрс подкатился на кресле к Тейт, нажал на нужные кнопки, чтобы остановить камеры.
   Воцарившуюся тишину нарушало лишь попискивание приборов.
   — Это может быть она. — От волнения голос Тейт прозвучал совсем тоненько.
   — Может быть, — откликнулся Бауэре и принялся за работу. — Дарт, отметь координаты. Тейт, просигналь «Стоп» на мостик.
   Они умолкли еще на пару минут. Бауэре увеличил изображение и стал медленно разворачивать камеры.
   Затонувшее судно кишело живыми существами. Тейт представила восторг Литца и других морских биологов… затаила дыхание…
   — О боже, посмотрите! Вы видите? Дарт нервно хихикнул.
   — Штурвал. Это колесный пароход, Бауэре. Это наша красавица «Джастина».
   Бауэре остановил камеру и медленно поднялся.
   — Дети мои, в такой момент я, очевидно, должен сказать что-то глубокомысленное. — Он приложил руку к сердцу. — Мы это сделали, черт побери!
   Издав дикий крик, Бауэре обхватил Тейт и закружил ее по комнате. Она рассмеялась, к глазам подступили слезы радости.
   — Давайте всех разбудим.
   Тейт вывернулась из объятий Бауэрса и бросилась в свою каюту.
   — Лорейн, быстрее вставай и беги в «эпицентр».
   — Что? Мы тонем? Убирайся, Тейт. Не мешай мне соблазнять Харрисона Форда.
   — Подождет твой Форд. Беги в «эпицентр». — Тейт сорвала простыню с голой, свернувшейся калачиком Лорейн. — Но, ради бога, надень сначала халат.
   Предоставив Лорейн ругаться в одиночестве, Тейт побежала к каюте Хейдена и, борясь с нервным смехом, заколотила по двери.
   — Хейден! Вставай, Хейден. Воздушная тревога! Все наверх! Шевелись!
   — Что? — Встрепанный, завернутый в одеяло Хейден распахнул дверь и близоруко уставился на Тейт. — Кто-то ранен?
   — Нет, все здоровы. — Тейт порывисто обняла его, чуть не сбив с ног, и поцеловала. — О, Хейден, я не могу дождаться…
   Оправившись от шока, Хейден жадно впился губами в ее рот. Тейт оцепенела, затем расслабилась и, когда поцелуй иссяк, ласково погладила щеку Хейдена.
   — Хейден…
   — Прости, Тейт. — Он в раскаянии отступил. — Ты захватила меня врасплох. Я не должен был этого делать.
   — Ничего страшного. — Она улыбнулась, положила руки на его плечи. — Правда, все нормально. Я бы сказала, что мы оба захватили друг друга врасплох, и это было чудесно.
   — К-как к-коллега… — от охватившей его паники Хейден начал заикаться. — К-как твой начальник, я не имел на это права.
   Тейт подавила вздох.
   — Хейден, это был всего лишь поцелуй. И я первая тебя поцеловала. У нас есть более веская причина для безумия. Тебя не удивляет, что я вытащила тебя из постели и бросилась на тебя?
   — Ну, я… — Он пошарил по носу, но очки не нашел. — Да, удивляет.
   — Хейден, мы нашли «Джастику», Предупреждаю: держись, потому что я сейчас опять тебя поцелую.

ГЛАВА 12

   «Джастина» превзошла все самые смелые ожидания археологов. Уже неделю землечерпалка выплевывала кучи золотых монет и золотых слитков, некоторые — более шестидесяти фунтов весом.
   Тейт почти не вылезала из носовой каюты, где фотографировала, исследовала, систематизировала… брошь с камеей, осколки фарфора, ложки, оловянная чернильница, изъеденная червями деревянная детская игрушка… и, конечно, монеты. Стопки серебряных и золотых монет громоздились на ее рабочем столе. Очищенные в лаборатории Лорейн, они сияли, словно только что отчеканенные.