Страница:
Услышав слово «племянник», Киэр насторожился и быстро взглянул на Ивейна. Он встретил на удивление многозначительную улыбку жреца, кивнувшего в его сторону. Мальчик смутился, взволнованный зародившимися надеждами.
– Увидимся ли мы с тобою еще? – обратился Ивейн к Элис.
Анья удивилась, ведь жрец нечасто задавал такие вопросы людям, не обладавшим силой друидов, но Элис приняла это как знак уважения, и это ей всегда будет дорого. Ее печальное лицо озарилось улыбкой; она слегка покачала головой, прежде чем ответить:
– Вы, может быть, и не увидетесь со мной больше, но я, без сомнения, еще не раз увижу вас в моих видениях.
Ивейн вспомнил, как несчастная сестра говорила, что ей часто являются образы тех, кого она потеряла, и почувствовал, что ему бесконечно жаль ее.
Заметив, как лицо его исказилось от жалости, Элис строго заметила:
– Вам лучше отправляться немедленно, не то вы пропустите время отлива…
–И все наши тяготы окажутся напрасными, – закончил за нее Ивейн.
Каждый из путешественников занял свое место, все вещи были погружены, и даже явно насторожившегося лисенка усадили в челн. Он ткнулся остренькой мордочкой между торбой Ивейна и котомкой с пожитками Киэра; они отплыли, оттолкнувшись от подземного берега. Посох жреца, как и меч, уложили вдоль борта. При свете сияющего у ног кристалла Ивейн вел лодку сквозь быстрые воды подземной реки. Путешествие по мрачным, но таинственным и прекрасным подземным путям началось.
Они еще только входили в устье реки, Хайю стоял у руля, а его старший сын начал убирать квадратное полотнище паруса, но Анья уже видела бухту, куда им предстояло пристать. У девушки ныло все тело после целых суток, проведенных на воде, в лодке. После недельного пешего перехода она бы никогда не подумала, что может устать, если будет все время сидеть, однако так оно и было. Но что были эти мелкие неудобства по сравнению с угрозой, нависшей над ее домом, родными и, хуже всего, – над возлюбленным, которому без сомнения, предстояло пройти через грозные испытания, чтобы одержать победу над злыми силами.
Облокотившись на борт длинной и узкой лодки, Ивейн смотрел, как солнце восходит над горизонтом и яркие краски рассвета истаивают в нежнейшей голубизне. Этот новый восход и надежда, что скоро они будут в спокойной гавани, убеждал рыбаков, что друид был прав, когда уверял их, что они смогут беспрепятственно проплыть глухой ночью, огибая подводные скалы. Ночью, во мраке, жрец сам держал руль, одновременно заклиная ветер, надувавший их парус. Все это истощило его и нравственно, и физически.
Как Элис и обещала, рыбак с готовностью согласился перевезти на своем челне жреца и его спутников от пристани в деревушке, когда им понадобится. Хайю, однако же, заартачился, когда оказалось, что им требуется отплыть сразу после полудня. Ведь это означало, что они проведут в море всю ночь, что было небезопасно даже при полной луне. Тем не менее, не в силах противоречить друиду с его таинственно мерцающим кристаллом на посохе, старик нехотя уступил.
Чувствуя непомерную усталость возлюбленного, Анья обернулась и улыбнулась ему нежной улыбкой.
– Ну и как, ты готова к дальнейшим подвигам? – спросил Ивейн отважную девушку, просидевшую спокойно и неподвижно во время их бурного плавания.
Анья знала, что жрец улавливает все ее чувства и настроения, и попыталась побороть свои опасения, успокаивая себя воспоминаниями о видении Элис. Предсказание жрицы о грядущем счастье она будет хранить в своей душе, как талисман, защищающий от поражения. Девушка решила не думать о том, что Элис моща и солгать, просто ради их успокоения.
Когда Ивейн заговорил, спавший до тех пор Киэр потянулся и сел. Во время их плавания по подземной реке жрец поведал мальчику о своих родителях и о том, что они с ним родственники. Он обещал мальчику то, о чем тот мечтал больше всего на свете, – обучать его искусству жреца.
–Мы уже на месте? – спросил мальчуган.
– Скоро приедем, – Анья махнула рукой в сторону берега, к которому они быстро приближались.
Когда нос челнока заскрежетал по прибрежной гальке, Ивейн перебросил ножны, котомку, мешок с продуктами и еще один, с пожитками Киэра, на траву подальше от берега. Жрец спрыгнул в неглубокую воду и поднял лисенка, потом мальчика и поставил их на камни, выступавшие из воды. Достав из челнока драгоценный посох, Ивейн протянул его Киэру.
– Ты сможешь держать его крепко? – спросил он племянника. Это была первая, самая простая проверка. Она покажет, готов ли тот к дальнейшим урокам.
Киэр понимал, какая это ответственность – держать посох жреца. Лицо его стало серьезным, и он бережно принял жезл, который был почти вдвое больше его самого.
Ивейн улыбнулся мальчику и вернулся к лодке. Посох его был в надежных руках, и он бережно поднял Анью, подхватив ее на руки. Так он и нес ее до самого леса.
Анья просияла улыбкой – она радовалась, что Ивейн доверяет племяннику. Девушка еще теснее прижалась к возлюбленному, уютно притулившись в его могучих объятиях. Тот, предчувствуя, что это их последние минуты наедине, запечатлел страстный, пылающий поцелуй на ее губах. Потом с неохотой отвернулся и отошел, чтобы еще раз поблагодарить рыбаков. Те смотрели на жреца с благоговейным восторгом, потрясенные его способностью плыть в темноте, огибая невидимые во мраке коварные скалы.
– А они смогут вернуться домой сами, без вашей помощи? – просил мальчуган, подходя к друиду.
Взяв из рук мальчика посох, Ивейн ответил:
– Они ведь сейчас отплывают, а значит еще до заката доберутся до своей гавани. Днем, когда светло, они во мне не нуждаются.
Хайю и его сын снова пустились в плавание, а жрец со спутниками направился в лес. Они принялись подниматься по крутому склону холма; по другую его сторону, на берегу, за излучиной, находилась крепость. Подъем был тяжелый, тропинку то и дело перегораживали громадные валуны, и времени ушло больше, чем они ожидали. Они тревожились, предвидя, что спуск с холма окажется тоже долгам.
Путники поднимались почти в полном молчании. Ивейн лишь попросил, чтобы Анья рассказала ему, как им с Киэром удалось убежать из аббатства Экли. Когда девушка объяснила, какую хитрость она придумала и как провела епископа при помощи заклинания о прикрытии, Ивейн улыбнулся, одобряя ее находчивость. Тишина, нарушаемая лишь пением птицы да их собственными шагами, вновь повисла над головами путешественников, взбиравшихся на скалистую вершину холма. Ивейн думал, как выполнить то, ради чего он и вышел из Трокенхольта.
В конце концов они добрались до поросшей лесом вершины, откуда была ясно видна цель. Римская крепость Венда была известна Ивейну, а Анье и Киэру руины на каменистой косе казались таинственными и грозными. Крепость, находившаяся на возвышении, была прекрасным оборонным сооружением; путника, откуда бы он к ней ни приблизился, хорошо было видно издалека. Последнее объясняло, почему Ивейн счел за лучшее высадиться за поворотом.
Прежде чем освободить пленников, томящихся в замке, Ивейн внимательно осмотрел и форт, и его окрестности, высматривая какие-либо признаки жизни. Он почти ничего не заметил, кроме нескольких лошадей, пощипывавших траву в просторном загоне без крыши. Это было хорошим признаком.
Поначалу Ивейн досадовал, что Анья, а затем и Киэр отправились на поиски вместе с ним, но теперь он был даже рад этому. Он мог бы произнести несложное заклинание, чтобы достичь первой цели. Однако, до крайности утомленный ночным плаванием и ожидая куда более грозных испытаний, жрец рассудил, что надо беречь силы. Не лучше ли поручить им обоим выполнение легкой задачи, сберегая силы для битвы, предсказанной жрицей?
– Киэр… – Оклик Ивейна нарушил тишину, царившую на земле. – Сможешь ли ты выполнить то, о чем я попрошу?
Хотя он уже давал подобное обещание, прежде чем жрец разрешил ему отправиться с ними в дорогу, мальчик поднял глаза на Ивейна и тут же кивнул.
– Сложи ладони лодочкой и держи их, вытянув перед собой, что бы ни случилось.
Когда мальчик повиновался, Ивейн, сунув руку в мешочек, висевший на перевязи меча, достал оттуда белый, отполированный ладонями кристалл жреца. Он легонько покатал его, произнося короткое заклинание. Кристалл, откликаясь на призывы жреца, тотчас же засиял ярким светом.
Киэр неслышно вздохнул, когда Ивейн осторожно переложил ему в руки светящийся камень. Сияние его ни на миг не померкло, и мальчик ни на мгновение не оробел. Он смотрел на кристалл с восхищением. Ивейн кивнул, довольный, что его план удался.
– Мы вместе спустимся по склону холма, но дальше, когда сгустятся сумерки, вы пойдете вдвоем. – Ивейн был рад, что никто не стал спорить. – Анья произнесет заклинание о прикрытии, и оба вы сможете войти в крепость незамеченными.
Девушку взволновало, что Ивейн, по всей видимости, не только уверен, что она обладает магической силой, но и дает ей возможность исполнить свою мечту, доказав, что ее помощь нужна ему.
– Когда вы проникнете внутрь, ты, Киэр, должен будешь держать кристалл как можно ближе к девушке, чтобы вы оба были невидимыми, а Анья, поскольку ей известны свойства сонного снадобья, подольет это зелье в эль стражникам. Когда настойка подействует и все они заснут, вы отыщете пленников и выведете их из темницы. Если же решетки окажутся слишком прочными и вам самим не удастся открыть их, вам достаточно помахать мне пылающим факелом вон с той башни с зубцами. Она выше всех остальных. Я увижу и приду к вам на помощь.
Ивейн не стал говорить Киэру, что это его сестренка заключена в крепости вместе с Адамом, опасаясь, как бы с малышкой чего-нибудь не случилось, прежде чем они успеют освободить ее.
Внимательно выслушав планы жреца, Анья поняла, почему он решил поручить это им. Она ни на минуту не забывала о предсказании, что над ее домом собираются грозные тучи. И девушка знала, что Ивейн – единственная надежда всех обитателей Трокенхольта, ведь он один был властителем могущественных духов стихии, способных рассеять бесчисленное войско врага. Чтобы вызвать, держать в повиновении, а затем усмирить эти безудержные, непокорные силы, ему следует до конца восстановить свою мощь. Ивейну предстоит величайший из подвигов, и она сделает все, чтобы жрецу, приступая к его исполнению, не пришлось понапрасну растратить свое могущество.
Спуск через заросли, когда им снова приходилось огибать громадные валуны, был столь же нелегок, как и подъем. Однако, как путники и надеялись, они вышли на лесную опушку как раз в ту минуту, когда солнце на западе опускалось за край горизонта. Под ободряющим взглядом друида Анья нежным голосом затянула заговор о прикрытии, и кристалл ее тотчас откликнулся.
Впервые за много лет Ивейн стоял в стороне, наблюдая, как другие взывают к духам стихии, намереваясь без его помощи достичь цели. Его тревожило, что девушка, хрупкая и прекрасная, одна, без него, должна уйти в ночную тьму, подвергаясь опасностям. Он едва не пошел за ними, но, зная, что недоверием уязвит их самолюбие, остался, а Анья и Киэр быстро ушли вперед, и последний луч их сияющего кристалла растворился во мраке.
Жрец остался дожидаться в тревоге, а Киэр тем временем подошел к дверям. К его удивлению, охраны не оказалось и двери легко распахнулись. Держась поближе друг к другу, мальчик и девушка двинулись на звук хриплых мужских голосов. Похоже, стражники успели уже основательно накачаться элем. Анья видела подобное на пирах в своем замке и там, где бывала с родителями. Хотя время еще было не позднее, девушке пришло в голову, что, может быть, они пьяны настолько, что и снотворное не понадобится.
Кровля и стены главной, центральной залы заброшенного, полуразвалившегося замка были наскоро, кое-как залатаны. Когда Анья и Киэр ступили под его своды, они увидели тех, чьи голоса слышали. Сидевшие там пятеро стражников в помятых, неопрятных, залитых элем одеждах были, очевидно, или плохо обучены, или же не имели надлежащего надзора. Возможно, и то и другое. Как бы там ни было, они, вероятно, пили весь день напролет. Один уже лежал, уткнувшись лицом в деревянный поднос с объедками.
Подавив отвращение, Анья занялась делом. Бережно передав кристалл Киэру, она вынула пузырек с сонным зельем. Стараясь не наткнуться на качающихся мужчин, обходя беспомощно распростертые на полу тела, они с Киэром переходили от кружек к бутылкам и от бутылок к бочонку, всюду подливая по капельке снадобья.
Ивейн верил в ее способности поддерживать силу заговора, но Анья вовсе не была уверена, что чары его не рассеются до тех пор, пока зелье не возымеет действия, а потому, не теряя ни минуты, решила отыскать пленников. Снизу, из зала, до них продолжали доноситься выкрики, пока они с Киэром пробирались по лабиринту бесчисленных галерей наверху, а над головами у них было только звездное небо. К каждой из дверей, попадавшихся им на пути, девушка прикладывала ухо, надеясь расслышать какой-нибудь звук, который указал бы им, что пленники там.
Наконец она услышала звонкий, заливистый смех маленькой девочки. Дверь преграждал металлический брус, продетый сквозь кольца, вмурованные в камень по обеим сторонам косяка; его легко было снять. Дубовая дверь, явно совсем недавно сколоченная, без труда распахнулась. Только когда Адам недоуменно поднял глаза и недоверчиво, с опаской, подошел к распахнувшейся двери, Анья поняла, что заговор скрывает их с Киэром от взгляда златовласого воина, точно так же как и от взглядов солдат. Но удивительнее всего было то, что малышка, которую Адам, вставая, бережно усадил на скамью, в восторге вскочила. Явно не ослепления заклинанием, девочка радостно взвизгнула и бросилась к Киэру, выбив кристалл у него из рук.
Мальчик растерялся и расстроился, выронив кристалл, но тут же позабыл обо всем, радуясь, что сестренка жива и они снова вместе.
– Анья! – воскликнул Адам, пораженный неожиданным появлением девушки там, где еще минуту назад никого не было. В следующее мгновение взгляд его упал на белый камешек, катившийся по выщербленному полу, и все стало ясно. Ему было прекрасно известно о его предназначении, после того, как он десять лет провел рядом с любимой женой – жрицей, исповедовавшей верования друидов. Воина удивляло лишь одно – как это дочка Вулфа, наполовину саксонка, могла обладать этой силой?
Анья пожалела, что слишком поторопилась отыскать пленников, не дожидаясь действия снадобья, поскольку голоса наверху привлекли внимание, по крайней мере, одного из стражников. Здоровенный детина, пошатываясь, ввалился в коридор.
Прежде чем он успел поднять тревогу – которая, правда, вряд ли возымела бы действие, так как у тех, кого он мог позвать на помощь, глаза были так же залиты элем, как у него самого, – Адам мощным ударом в подбородок свалил его на пол.
Подняв погасший кристалл, Анья тихонько объяснила Адаму, что им нужно лишь выждать, пока остальные заснут, чтобы беспрепятственно выйти из крепости.
Адам улыбнулся спокойствию девушки. Он частенько задумывался, что кроется за ее внешней невозмутимостью, и теперь видел непреклонную решимость, горевшую в зеленых глазах. Девушка, пройдя по коридору, взглянула вниз. Последний из стражников свалился и захрапел под действием снадобья.
Все вместе они вышли из крепости, и Анья, осмелев и уже больше ничего не опасаясь, заговорила:
– Ивейн дожидается нашего возвращения, он все объяснит и расскажет, что делать. Нужно изгнать из Нортумбрии завоевателей. Враги замыслили раздробить ее на мелкие части, которые легко захватить… и начать с Трокенхольта.
Золотистые брови Адама удивленно поднялись. Странно, что не Ивейн, а Анья пришла освободить их, да еще и с пареньком, незнакомым ему, но явно известным его маленькой спутнице Сайэн. Мало того, они, несомненно, обладают очень важными сведениями. Тем не менее, привыкнув общаться с друидами, воин не стал сразу требовать объяснений. Ему лишь сильнее захотелось поскорее увидеться со жрецом. Очевидно, положение ухудшилось за месяцы, что он провел в заключении.
Анья ввдела, как не терпится илдормену, столько времени томившемуся в темнице, вступить в борьбу и наголову разбить негодяев. Однако надо было выполнить еще одно поручение Ивейна. Им нужно вывести из загона боевых коней стражников и пустить их на все четыре стороны, если Адам не пожелает взять себе одного, чтобы явиться на нем к королю. Анья знала, что Ивейн, привыкший к горам Уэльса, не любит ездить верхом. И в общем-то он был прав. Достаточно вспомнить Ягодку, то и дело мешавшую им в их путешествии. Так что девушка не спрашивала, нужны ли им лошади, тем более, громадные скакуны, с которыми они с Киэром вряд ли могли бы справиться.
Адам, однако же, выбрал себе жеребца и быстро его оседлал, а Киэр и Анья тем временем направились к лесу. Когда их маленький отряд добрался, наконец до опушки, малышка прикорнула у Адама на руках. Им навстречу вышел Ивейн.
– Что я слышал – неприятель собирает войска, чтобы напасть на Нортумбрию? – нетерпеливо заговорил Адам, прежде чем друид успел произнести хоть слово.
Ивейн, не отвечая, взглянул на девочку, дремавшую у воина на руках. Личико ее обрамлено было черными, как смоль, волосами, а глаза, распахнувшиеся ему навстречу, были зеркалом его собственных глаз. Несомненное сходство! Насмешливая улыбка блеснула, но тут же погасла, когда Ивейн ответил:
–Тебе известно, что король Олдфрит не желает ничего, кроме мира, однако епископ Уилфрид снова готовит свое ядовитое зелье, объединяя саксонских монархов Мерсии и Уэссекса с правителем валлийского княжества Гвилл. Зелье это замешано на жгучем желании мести прежним врагам – тебе и тебе подобным – и приправлено ненавистью ко всем друидам. Его-то, словно кипящую, расплавленную смолу, он и намеревается вылить на Трокенхольт. Я с моими спутниками отправлюсь туда немедленно. Надеюсь, что с помощью заклинаний нам удастся помешать исполнению планов епископа.
Анья улыбнулась от удовольствия. Слова эти означали одобрение жреца. Он доволен ее успехом и надеется, что она может оказаться полезной в предстоящем опасном деле.
– Надеюсь, – добавил жрец, обращаясь к Адаму, чей скир граничил с землями короля, – ты отвезешь к моей сестре нашу племянницу, и после этого отправишься дальше, чтобы предупредить Олдфрита об опасности. То, что готовит епископ, грозит разлиться от Трокенхольта и поглотить всю Норумбрию.
Адам, взглянув на друида, только переспросил:
– Племянницу?
– Да, – Ивейн нетерпеливо кивнул. – Я все объясню… когда мы одержим победу.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
– Увидимся ли мы с тобою еще? – обратился Ивейн к Элис.
Анья удивилась, ведь жрец нечасто задавал такие вопросы людям, не обладавшим силой друидов, но Элис приняла это как знак уважения, и это ей всегда будет дорого. Ее печальное лицо озарилось улыбкой; она слегка покачала головой, прежде чем ответить:
– Вы, может быть, и не увидетесь со мной больше, но я, без сомнения, еще не раз увижу вас в моих видениях.
Ивейн вспомнил, как несчастная сестра говорила, что ей часто являются образы тех, кого она потеряла, и почувствовал, что ему бесконечно жаль ее.
Заметив, как лицо его исказилось от жалости, Элис строго заметила:
– Вам лучше отправляться немедленно, не то вы пропустите время отлива…
–И все наши тяготы окажутся напрасными, – закончил за нее Ивейн.
Каждый из путешественников занял свое место, все вещи были погружены, и даже явно насторожившегося лисенка усадили в челн. Он ткнулся остренькой мордочкой между торбой Ивейна и котомкой с пожитками Киэра; они отплыли, оттолкнувшись от подземного берега. Посох жреца, как и меч, уложили вдоль борта. При свете сияющего у ног кристалла Ивейн вел лодку сквозь быстрые воды подземной реки. Путешествие по мрачным, но таинственным и прекрасным подземным путям началось.
Они еще только входили в устье реки, Хайю стоял у руля, а его старший сын начал убирать квадратное полотнище паруса, но Анья уже видела бухту, куда им предстояло пристать. У девушки ныло все тело после целых суток, проведенных на воде, в лодке. После недельного пешего перехода она бы никогда не подумала, что может устать, если будет все время сидеть, однако так оно и было. Но что были эти мелкие неудобства по сравнению с угрозой, нависшей над ее домом, родными и, хуже всего, – над возлюбленным, которому без сомнения, предстояло пройти через грозные испытания, чтобы одержать победу над злыми силами.
Облокотившись на борт длинной и узкой лодки, Ивейн смотрел, как солнце восходит над горизонтом и яркие краски рассвета истаивают в нежнейшей голубизне. Этот новый восход и надежда, что скоро они будут в спокойной гавани, убеждал рыбаков, что друид был прав, когда уверял их, что они смогут беспрепятственно проплыть глухой ночью, огибая подводные скалы. Ночью, во мраке, жрец сам держал руль, одновременно заклиная ветер, надувавший их парус. Все это истощило его и нравственно, и физически.
Как Элис и обещала, рыбак с готовностью согласился перевезти на своем челне жреца и его спутников от пристани в деревушке, когда им понадобится. Хайю, однако же, заартачился, когда оказалось, что им требуется отплыть сразу после полудня. Ведь это означало, что они проведут в море всю ночь, что было небезопасно даже при полной луне. Тем не менее, не в силах противоречить друиду с его таинственно мерцающим кристаллом на посохе, старик нехотя уступил.
Чувствуя непомерную усталость возлюбленного, Анья обернулась и улыбнулась ему нежной улыбкой.
– Ну и как, ты готова к дальнейшим подвигам? – спросил Ивейн отважную девушку, просидевшую спокойно и неподвижно во время их бурного плавания.
Анья знала, что жрец улавливает все ее чувства и настроения, и попыталась побороть свои опасения, успокаивая себя воспоминаниями о видении Элис. Предсказание жрицы о грядущем счастье она будет хранить в своей душе, как талисман, защищающий от поражения. Девушка решила не думать о том, что Элис моща и солгать, просто ради их успокоения.
Когда Ивейн заговорил, спавший до тех пор Киэр потянулся и сел. Во время их плавания по подземной реке жрец поведал мальчику о своих родителях и о том, что они с ним родственники. Он обещал мальчику то, о чем тот мечтал больше всего на свете, – обучать его искусству жреца.
–Мы уже на месте? – спросил мальчуган.
– Скоро приедем, – Анья махнула рукой в сторону берега, к которому они быстро приближались.
Когда нос челнока заскрежетал по прибрежной гальке, Ивейн перебросил ножны, котомку, мешок с продуктами и еще один, с пожитками Киэра, на траву подальше от берега. Жрец спрыгнул в неглубокую воду и поднял лисенка, потом мальчика и поставил их на камни, выступавшие из воды. Достав из челнока драгоценный посох, Ивейн протянул его Киэру.
– Ты сможешь держать его крепко? – спросил он племянника. Это была первая, самая простая проверка. Она покажет, готов ли тот к дальнейшим урокам.
Киэр понимал, какая это ответственность – держать посох жреца. Лицо его стало серьезным, и он бережно принял жезл, который был почти вдвое больше его самого.
Ивейн улыбнулся мальчику и вернулся к лодке. Посох его был в надежных руках, и он бережно поднял Анью, подхватив ее на руки. Так он и нес ее до самого леса.
Анья просияла улыбкой – она радовалась, что Ивейн доверяет племяннику. Девушка еще теснее прижалась к возлюбленному, уютно притулившись в его могучих объятиях. Тот, предчувствуя, что это их последние минуты наедине, запечатлел страстный, пылающий поцелуй на ее губах. Потом с неохотой отвернулся и отошел, чтобы еще раз поблагодарить рыбаков. Те смотрели на жреца с благоговейным восторгом, потрясенные его способностью плыть в темноте, огибая невидимые во мраке коварные скалы.
– А они смогут вернуться домой сами, без вашей помощи? – просил мальчуган, подходя к друиду.
Взяв из рук мальчика посох, Ивейн ответил:
– Они ведь сейчас отплывают, а значит еще до заката доберутся до своей гавани. Днем, когда светло, они во мне не нуждаются.
Хайю и его сын снова пустились в плавание, а жрец со спутниками направился в лес. Они принялись подниматься по крутому склону холма; по другую его сторону, на берегу, за излучиной, находилась крепость. Подъем был тяжелый, тропинку то и дело перегораживали громадные валуны, и времени ушло больше, чем они ожидали. Они тревожились, предвидя, что спуск с холма окажется тоже долгам.
Путники поднимались почти в полном молчании. Ивейн лишь попросил, чтобы Анья рассказала ему, как им с Киэром удалось убежать из аббатства Экли. Когда девушка объяснила, какую хитрость она придумала и как провела епископа при помощи заклинания о прикрытии, Ивейн улыбнулся, одобряя ее находчивость. Тишина, нарушаемая лишь пением птицы да их собственными шагами, вновь повисла над головами путешественников, взбиравшихся на скалистую вершину холма. Ивейн думал, как выполнить то, ради чего он и вышел из Трокенхольта.
В конце концов они добрались до поросшей лесом вершины, откуда была ясно видна цель. Римская крепость Венда была известна Ивейну, а Анье и Киэру руины на каменистой косе казались таинственными и грозными. Крепость, находившаяся на возвышении, была прекрасным оборонным сооружением; путника, откуда бы он к ней ни приблизился, хорошо было видно издалека. Последнее объясняло, почему Ивейн счел за лучшее высадиться за поворотом.
Прежде чем освободить пленников, томящихся в замке, Ивейн внимательно осмотрел и форт, и его окрестности, высматривая какие-либо признаки жизни. Он почти ничего не заметил, кроме нескольких лошадей, пощипывавших траву в просторном загоне без крыши. Это было хорошим признаком.
Поначалу Ивейн досадовал, что Анья, а затем и Киэр отправились на поиски вместе с ним, но теперь он был даже рад этому. Он мог бы произнести несложное заклинание, чтобы достичь первой цели. Однако, до крайности утомленный ночным плаванием и ожидая куда более грозных испытаний, жрец рассудил, что надо беречь силы. Не лучше ли поручить им обоим выполнение легкой задачи, сберегая силы для битвы, предсказанной жрицей?
– Киэр… – Оклик Ивейна нарушил тишину, царившую на земле. – Сможешь ли ты выполнить то, о чем я попрошу?
Хотя он уже давал подобное обещание, прежде чем жрец разрешил ему отправиться с ними в дорогу, мальчик поднял глаза на Ивейна и тут же кивнул.
– Сложи ладони лодочкой и держи их, вытянув перед собой, что бы ни случилось.
Когда мальчик повиновался, Ивейн, сунув руку в мешочек, висевший на перевязи меча, достал оттуда белый, отполированный ладонями кристалл жреца. Он легонько покатал его, произнося короткое заклинание. Кристалл, откликаясь на призывы жреца, тотчас же засиял ярким светом.
Киэр неслышно вздохнул, когда Ивейн осторожно переложил ему в руки светящийся камень. Сияние его ни на миг не померкло, и мальчик ни на мгновение не оробел. Он смотрел на кристалл с восхищением. Ивейн кивнул, довольный, что его план удался.
– Мы вместе спустимся по склону холма, но дальше, когда сгустятся сумерки, вы пойдете вдвоем. – Ивейн был рад, что никто не стал спорить. – Анья произнесет заклинание о прикрытии, и оба вы сможете войти в крепость незамеченными.
Девушку взволновало, что Ивейн, по всей видимости, не только уверен, что она обладает магической силой, но и дает ей возможность исполнить свою мечту, доказав, что ее помощь нужна ему.
– Когда вы проникнете внутрь, ты, Киэр, должен будешь держать кристалл как можно ближе к девушке, чтобы вы оба были невидимыми, а Анья, поскольку ей известны свойства сонного снадобья, подольет это зелье в эль стражникам. Когда настойка подействует и все они заснут, вы отыщете пленников и выведете их из темницы. Если же решетки окажутся слишком прочными и вам самим не удастся открыть их, вам достаточно помахать мне пылающим факелом вон с той башни с зубцами. Она выше всех остальных. Я увижу и приду к вам на помощь.
Ивейн не стал говорить Киэру, что это его сестренка заключена в крепости вместе с Адамом, опасаясь, как бы с малышкой чего-нибудь не случилось, прежде чем они успеют освободить ее.
Внимательно выслушав планы жреца, Анья поняла, почему он решил поручить это им. Она ни на минуту не забывала о предсказании, что над ее домом собираются грозные тучи. И девушка знала, что Ивейн – единственная надежда всех обитателей Трокенхольта, ведь он один был властителем могущественных духов стихии, способных рассеять бесчисленное войско врага. Чтобы вызвать, держать в повиновении, а затем усмирить эти безудержные, непокорные силы, ему следует до конца восстановить свою мощь. Ивейну предстоит величайший из подвигов, и она сделает все, чтобы жрецу, приступая к его исполнению, не пришлось понапрасну растратить свое могущество.
Спуск через заросли, когда им снова приходилось огибать громадные валуны, был столь же нелегок, как и подъем. Однако, как путники и надеялись, они вышли на лесную опушку как раз в ту минуту, когда солнце на западе опускалось за край горизонта. Под ободряющим взглядом друида Анья нежным голосом затянула заговор о прикрытии, и кристалл ее тотчас откликнулся.
Впервые за много лет Ивейн стоял в стороне, наблюдая, как другие взывают к духам стихии, намереваясь без его помощи достичь цели. Его тревожило, что девушка, хрупкая и прекрасная, одна, без него, должна уйти в ночную тьму, подвергаясь опасностям. Он едва не пошел за ними, но, зная, что недоверием уязвит их самолюбие, остался, а Анья и Киэр быстро ушли вперед, и последний луч их сияющего кристалла растворился во мраке.
Жрец остался дожидаться в тревоге, а Киэр тем временем подошел к дверям. К его удивлению, охраны не оказалось и двери легко распахнулись. Держась поближе друг к другу, мальчик и девушка двинулись на звук хриплых мужских голосов. Похоже, стражники успели уже основательно накачаться элем. Анья видела подобное на пирах в своем замке и там, где бывала с родителями. Хотя время еще было не позднее, девушке пришло в голову, что, может быть, они пьяны настолько, что и снотворное не понадобится.
Кровля и стены главной, центральной залы заброшенного, полуразвалившегося замка были наскоро, кое-как залатаны. Когда Анья и Киэр ступили под его своды, они увидели тех, чьи голоса слышали. Сидевшие там пятеро стражников в помятых, неопрятных, залитых элем одеждах были, очевидно, или плохо обучены, или же не имели надлежащего надзора. Возможно, и то и другое. Как бы там ни было, они, вероятно, пили весь день напролет. Один уже лежал, уткнувшись лицом в деревянный поднос с объедками.
Подавив отвращение, Анья занялась делом. Бережно передав кристалл Киэру, она вынула пузырек с сонным зельем. Стараясь не наткнуться на качающихся мужчин, обходя беспомощно распростертые на полу тела, они с Киэром переходили от кружек к бутылкам и от бутылок к бочонку, всюду подливая по капельке снадобья.
Ивейн верил в ее способности поддерживать силу заговора, но Анья вовсе не была уверена, что чары его не рассеются до тех пор, пока зелье не возымеет действия, а потому, не теряя ни минуты, решила отыскать пленников. Снизу, из зала, до них продолжали доноситься выкрики, пока они с Киэром пробирались по лабиринту бесчисленных галерей наверху, а над головами у них было только звездное небо. К каждой из дверей, попадавшихся им на пути, девушка прикладывала ухо, надеясь расслышать какой-нибудь звук, который указал бы им, что пленники там.
Наконец она услышала звонкий, заливистый смех маленькой девочки. Дверь преграждал металлический брус, продетый сквозь кольца, вмурованные в камень по обеим сторонам косяка; его легко было снять. Дубовая дверь, явно совсем недавно сколоченная, без труда распахнулась. Только когда Адам недоуменно поднял глаза и недоверчиво, с опаской, подошел к распахнувшейся двери, Анья поняла, что заговор скрывает их с Киэром от взгляда златовласого воина, точно так же как и от взглядов солдат. Но удивительнее всего было то, что малышка, которую Адам, вставая, бережно усадил на скамью, в восторге вскочила. Явно не ослепления заклинанием, девочка радостно взвизгнула и бросилась к Киэру, выбив кристалл у него из рук.
Мальчик растерялся и расстроился, выронив кристалл, но тут же позабыл обо всем, радуясь, что сестренка жива и они снова вместе.
– Анья! – воскликнул Адам, пораженный неожиданным появлением девушки там, где еще минуту назад никого не было. В следующее мгновение взгляд его упал на белый камешек, катившийся по выщербленному полу, и все стало ясно. Ему было прекрасно известно о его предназначении, после того, как он десять лет провел рядом с любимой женой – жрицей, исповедовавшей верования друидов. Воина удивляло лишь одно – как это дочка Вулфа, наполовину саксонка, могла обладать этой силой?
Анья пожалела, что слишком поторопилась отыскать пленников, не дожидаясь действия снадобья, поскольку голоса наверху привлекли внимание, по крайней мере, одного из стражников. Здоровенный детина, пошатываясь, ввалился в коридор.
Прежде чем он успел поднять тревогу – которая, правда, вряд ли возымела бы действие, так как у тех, кого он мог позвать на помощь, глаза были так же залиты элем, как у него самого, – Адам мощным ударом в подбородок свалил его на пол.
Подняв погасший кристалл, Анья тихонько объяснила Адаму, что им нужно лишь выждать, пока остальные заснут, чтобы беспрепятственно выйти из крепости.
Адам улыбнулся спокойствию девушки. Он частенько задумывался, что кроется за ее внешней невозмутимостью, и теперь видел непреклонную решимость, горевшую в зеленых глазах. Девушка, пройдя по коридору, взглянула вниз. Последний из стражников свалился и захрапел под действием снадобья.
Все вместе они вышли из крепости, и Анья, осмелев и уже больше ничего не опасаясь, заговорила:
– Ивейн дожидается нашего возвращения, он все объяснит и расскажет, что делать. Нужно изгнать из Нортумбрии завоевателей. Враги замыслили раздробить ее на мелкие части, которые легко захватить… и начать с Трокенхольта.
Золотистые брови Адама удивленно поднялись. Странно, что не Ивейн, а Анья пришла освободить их, да еще и с пареньком, незнакомым ему, но явно известным его маленькой спутнице Сайэн. Мало того, они, несомненно, обладают очень важными сведениями. Тем не менее, привыкнув общаться с друидами, воин не стал сразу требовать объяснений. Ему лишь сильнее захотелось поскорее увидеться со жрецом. Очевидно, положение ухудшилось за месяцы, что он провел в заключении.
Анья ввдела, как не терпится илдормену, столько времени томившемуся в темнице, вступить в борьбу и наголову разбить негодяев. Однако надо было выполнить еще одно поручение Ивейна. Им нужно вывести из загона боевых коней стражников и пустить их на все четыре стороны, если Адам не пожелает взять себе одного, чтобы явиться на нем к королю. Анья знала, что Ивейн, привыкший к горам Уэльса, не любит ездить верхом. И в общем-то он был прав. Достаточно вспомнить Ягодку, то и дело мешавшую им в их путешествии. Так что девушка не спрашивала, нужны ли им лошади, тем более, громадные скакуны, с которыми они с Киэром вряд ли могли бы справиться.
Адам, однако же, выбрал себе жеребца и быстро его оседлал, а Киэр и Анья тем временем направились к лесу. Когда их маленький отряд добрался, наконец до опушки, малышка прикорнула у Адама на руках. Им навстречу вышел Ивейн.
– Что я слышал – неприятель собирает войска, чтобы напасть на Нортумбрию? – нетерпеливо заговорил Адам, прежде чем друид успел произнести хоть слово.
Ивейн, не отвечая, взглянул на девочку, дремавшую у воина на руках. Личико ее обрамлено было черными, как смоль, волосами, а глаза, распахнувшиеся ему навстречу, были зеркалом его собственных глаз. Несомненное сходство! Насмешливая улыбка блеснула, но тут же погасла, когда Ивейн ответил:
–Тебе известно, что король Олдфрит не желает ничего, кроме мира, однако епископ Уилфрид снова готовит свое ядовитое зелье, объединяя саксонских монархов Мерсии и Уэссекса с правителем валлийского княжества Гвилл. Зелье это замешано на жгучем желании мести прежним врагам – тебе и тебе подобным – и приправлено ненавистью ко всем друидам. Его-то, словно кипящую, расплавленную смолу, он и намеревается вылить на Трокенхольт. Я с моими спутниками отправлюсь туда немедленно. Надеюсь, что с помощью заклинаний нам удастся помешать исполнению планов епископа.
Анья улыбнулась от удовольствия. Слова эти означали одобрение жреца. Он доволен ее успехом и надеется, что она может оказаться полезной в предстоящем опасном деле.
– Надеюсь, – добавил жрец, обращаясь к Адаму, чей скир граничил с землями короля, – ты отвезешь к моей сестре нашу племянницу, и после этого отправишься дальше, чтобы предупредить Олдфрита об опасности. То, что готовит епископ, грозит разлиться от Трокенхольта и поглотить всю Норумбрию.
Адам, взглянув на друида, только переспросил:
– Племянницу?
– Да, – Ивейн нетерпеливо кивнул. – Я все объясню… когда мы одержим победу.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Киэр то и дело поглядывал вверх, высматривая признаки предсказанной бури, но, если не считать лиловатой дымки сгущавшихся сумерек, небо оставалось таким же чистым, как днем, коща они пробирались через лес по холму над Вендой.
Киэр родился на земле Трокенхольта, но ему ни разу не довелось побывать в замке господ, так что мальчик не представлял, сколько им еще предстоит идти до него. Но Анья знала, и, чем ближе подходили они к ее дому, подвергавшемуся теперь опасности, тем больше она ускоряла шаг. Под конец она обогнала Ивейна, стремясь поскорее увидеть родные ее сердцу распаханные поля Трокенхольта. Девушка внезапно остановилась, и Нодди у нее за спиной тоже замер. После того как мужчины ушли в ополчение, земля эта тщательно возделывалась руками людей, не привыкших к подобной работе. И вот теперь все труды оказались впустую: армии недругов, пройдя через поля, вытоптали посевы. Девушка, не отрываясь, смотрела на воинов, расположившихся лагерем вокруг частокола, окружавшего деревню и замок. Незваные гости разбили палатки у^основания стены, сооруженной из толстых стволов деревьев, очищенных от ветвей и врытых рядами очень плотно друг к другу; концы их были остро обточены.
Ивейн остановился за спиной девушки; прислонив посох к искривленному стволу дерева, жрец ласково положил руки ей на плечи, прищурившись и глядя на открывшуюся перед ним удручающую картину. Он собирался отослать леди Брину, ее сыновей и всех жителей деревушки в безопасное место, прежде чем подойдет это войско и он обрушит на него свой неистовый гнев жреца. И зачем только он потерял последнюю ночь, оставаясь в лесу. А ведь ему хотелось полностью восстановить силы, необходимые для великого дела.
Ивейн бессознательно сжал плечи девушки, и Анья поняла, чем расстроен возлюбленный. Это был ее дом, ее близкие, и никогда бы она «е сделала ничего, что могло бы принести им несчастье. И все-таки Анья не могла сожалеть о потеряных, но прекрасных минутах. Девушка закусила губы. Ее все же мучила совесть – ведь пока она наслаждалась в объятиях возлюбленного жреца, драгоценное время ушло. Часы эти были не кратковременной вспышкой страсти, а негасимым и жарким огнем любви.
– Я никогда не пожалею о минутах, проведенных с тобой. – Чувствуя волнение любимой, Ивейн наклонился, тихонько шепча ей на ухо. – Мы просто опоздали немного, и я не успел сделать то, что хотел, прежде чем подойдут враги. Раз они здесь, мы не можем теперь дожидаться, пока Адам завезет малышку Сайэн к моей сестре и приведет сюда короля, чтобы защитить Трокенхольт.
Ивейн и так не собирался никого ждать. Он говорил это скорее для себя, чем для спутников.
Ему незачем было напоминать об угрозах епископа. Этот глупец, похваляясь, сам же выболтал Анье, что сначала возьмет Брину с сыновьями в заложники, а потом сожжет и замок, и деревушку. Более того, поскольку там не оставалось защитников, епископ, по-видимому, считал, что это удастся ему без труда. И так оно, несомненно, и было бы, мрачно подумал Ивейн. Он знал гораздо лучше противника, осадившего замок, что магическое искусство его названой матери призвано помогать и лечить, а не разрушать. А значит, при всем своем могуществе она не в силах одна одолеть эти полчища.
Догадываясь, что примолкший друид обдумывает выход из положения и строит планы, как победить епископа и его союзников, Анья тихонько осмелилась предложить:
– Мы с Киэром могли бы сделать то же, что вчера вечером.
Поскольку Ивейн не отозвался, она продолжила:
– Ты мог бы произнести заговор о прикрытии над малым кристаллом, и Кйэр держал бы его, а я – свой. Ворота, правда, надежно заперты изнутри, но мы вдвоем могли бы вывести всех из замка через потайной ход.
По-прежнему стоя у девушки за спиной, Ивейн невесело усмехнулся. Анья, в отличие от него, была неопытна в подобном противостоянии. Но он не собирался отвергать ее предложение. Лучше он осторожно укажет девушке на ошибки в ее рассуждениях.
–Твоей матери и самой ведь такое по силам, так почему же она этого не сделала?
Анья нахмурилась, досадуя на себя, что сама не подумала об этом как следует. И все-таки старая привычка возражать, которая, как надеялась девушка, была давным-давно оставлена за воротами Трокенхольта, вновь дала о себе знать. Анья не удержалась:
– Может быть, слишком трудно держаться самой да еще и с тремя ребятишками в одном круге света?
Объяснение было явно нелепое, и Анья, умолкнув, вспыхнула. Быть может, эта юная жрица переняла уже привычку друида неожиданно менять настроение? Как бы там ни было, смех был разрядкой в минуты величайшего напряжения.
– Брина достаточно могущественна. Свечение кристалла, вызванное ее заклинанием, могло бы укрыть без труда и ее, и троих сыновей.
– Тогда почему же? – спросила Анья, не хуже Ивейна зная ответ на вопрос. Страх за мать и за братьев – и за весь Трокенхольт – тяжким бременем давил на ее хрупкие плечи.
Ивейн, утешая, привлек свою нежную возлюбленную к груди и серьезно ответил:
– Я уверен, твоя мать знает, какая участь грозит Трокенхольту, как только епископ получит заложников.
Анья вздрогнула. Перед тазами у нее туг же возникла картина: ее дом, охваченный пламенем. Она тронула за плечо сдержанно молчавшего мальчика; тот подошел к своим спутникам, негромко обсуждавшим создавшееся тяжелое положение.
– Твоя мать, – тихо договорил друид, отвечая на вопрос девушки, – не покинет своих людей, не предаст их столь страшной смерти.
С того дня как юный Ивейн пришел к Брине в ее пещеру, ставшую теперь его домом, он почувствовал, что в этой женщине, принявшей его как сына, необычайно сильна любовь к жизни и ко всему живому.
– Если бы хоть одна жизнь погибла ради спасения ее собственной, она никогда бы себе этого не простила.
Анья знала, что Ивейн прав, однако в данном случае ее мать рисковала не только своей собственной жизнью, и девушка возразила:
– Мама могла бы позволить нам вывести и укрыть мальчиков.
– Вывести и укрыть? Где? Не здесь же, где вооруженные до зубов враги отыщут любого, куда бы он ни спрятался. И можешь ли ты представить, чтобы твои братья беспрекословно согласились укрыться, оставить замок? – сухо добавил Ивейн.
Анья поморщилась, в душе признавая, что и Каб, и Эдвин, оба отчаянные сорванцы, скорее уж попытались бы сами напасть на кого угодно. Она гнала от себя мысли о том, что как раз это-то и собирались проделать они втроем: она сама, Киэр и Ивейн. В конце концов они ведь друиды, а ее братья – нет.
Киэр родился на земле Трокенхольта, но ему ни разу не довелось побывать в замке господ, так что мальчик не представлял, сколько им еще предстоит идти до него. Но Анья знала, и, чем ближе подходили они к ее дому, подвергавшемуся теперь опасности, тем больше она ускоряла шаг. Под конец она обогнала Ивейна, стремясь поскорее увидеть родные ее сердцу распаханные поля Трокенхольта. Девушка внезапно остановилась, и Нодди у нее за спиной тоже замер. После того как мужчины ушли в ополчение, земля эта тщательно возделывалась руками людей, не привыкших к подобной работе. И вот теперь все труды оказались впустую: армии недругов, пройдя через поля, вытоптали посевы. Девушка, не отрываясь, смотрела на воинов, расположившихся лагерем вокруг частокола, окружавшего деревню и замок. Незваные гости разбили палатки у^основания стены, сооруженной из толстых стволов деревьев, очищенных от ветвей и врытых рядами очень плотно друг к другу; концы их были остро обточены.
Ивейн остановился за спиной девушки; прислонив посох к искривленному стволу дерева, жрец ласково положил руки ей на плечи, прищурившись и глядя на открывшуюся перед ним удручающую картину. Он собирался отослать леди Брину, ее сыновей и всех жителей деревушки в безопасное место, прежде чем подойдет это войско и он обрушит на него свой неистовый гнев жреца. И зачем только он потерял последнюю ночь, оставаясь в лесу. А ведь ему хотелось полностью восстановить силы, необходимые для великого дела.
Ивейн бессознательно сжал плечи девушки, и Анья поняла, чем расстроен возлюбленный. Это был ее дом, ее близкие, и никогда бы она «е сделала ничего, что могло бы принести им несчастье. И все-таки Анья не могла сожалеть о потеряных, но прекрасных минутах. Девушка закусила губы. Ее все же мучила совесть – ведь пока она наслаждалась в объятиях возлюбленного жреца, драгоценное время ушло. Часы эти были не кратковременной вспышкой страсти, а негасимым и жарким огнем любви.
– Я никогда не пожалею о минутах, проведенных с тобой. – Чувствуя волнение любимой, Ивейн наклонился, тихонько шепча ей на ухо. – Мы просто опоздали немного, и я не успел сделать то, что хотел, прежде чем подойдут враги. Раз они здесь, мы не можем теперь дожидаться, пока Адам завезет малышку Сайэн к моей сестре и приведет сюда короля, чтобы защитить Трокенхольт.
Ивейн и так не собирался никого ждать. Он говорил это скорее для себя, чем для спутников.
Ему незачем было напоминать об угрозах епископа. Этот глупец, похваляясь, сам же выболтал Анье, что сначала возьмет Брину с сыновьями в заложники, а потом сожжет и замок, и деревушку. Более того, поскольку там не оставалось защитников, епископ, по-видимому, считал, что это удастся ему без труда. И так оно, несомненно, и было бы, мрачно подумал Ивейн. Он знал гораздо лучше противника, осадившего замок, что магическое искусство его названой матери призвано помогать и лечить, а не разрушать. А значит, при всем своем могуществе она не в силах одна одолеть эти полчища.
Догадываясь, что примолкший друид обдумывает выход из положения и строит планы, как победить епископа и его союзников, Анья тихонько осмелилась предложить:
– Мы с Киэром могли бы сделать то же, что вчера вечером.
Поскольку Ивейн не отозвался, она продолжила:
– Ты мог бы произнести заговор о прикрытии над малым кристаллом, и Кйэр держал бы его, а я – свой. Ворота, правда, надежно заперты изнутри, но мы вдвоем могли бы вывести всех из замка через потайной ход.
По-прежнему стоя у девушки за спиной, Ивейн невесело усмехнулся. Анья, в отличие от него, была неопытна в подобном противостоянии. Но он не собирался отвергать ее предложение. Лучше он осторожно укажет девушке на ошибки в ее рассуждениях.
–Твоей матери и самой ведь такое по силам, так почему же она этого не сделала?
Анья нахмурилась, досадуя на себя, что сама не подумала об этом как следует. И все-таки старая привычка возражать, которая, как надеялась девушка, была давным-давно оставлена за воротами Трокенхольта, вновь дала о себе знать. Анья не удержалась:
– Может быть, слишком трудно держаться самой да еще и с тремя ребятишками в одном круге света?
Объяснение было явно нелепое, и Анья, умолкнув, вспыхнула. Быть может, эта юная жрица переняла уже привычку друида неожиданно менять настроение? Как бы там ни было, смех был разрядкой в минуты величайшего напряжения.
– Брина достаточно могущественна. Свечение кристалла, вызванное ее заклинанием, могло бы укрыть без труда и ее, и троих сыновей.
– Тогда почему же? – спросила Анья, не хуже Ивейна зная ответ на вопрос. Страх за мать и за братьев – и за весь Трокенхольт – тяжким бременем давил на ее хрупкие плечи.
Ивейн, утешая, привлек свою нежную возлюбленную к груди и серьезно ответил:
– Я уверен, твоя мать знает, какая участь грозит Трокенхольту, как только епископ получит заложников.
Анья вздрогнула. Перед тазами у нее туг же возникла картина: ее дом, охваченный пламенем. Она тронула за плечо сдержанно молчавшего мальчика; тот подошел к своим спутникам, негромко обсуждавшим создавшееся тяжелое положение.
– Твоя мать, – тихо договорил друид, отвечая на вопрос девушки, – не покинет своих людей, не предаст их столь страшной смерти.
С того дня как юный Ивейн пришел к Брине в ее пещеру, ставшую теперь его домом, он почувствовал, что в этой женщине, принявшей его как сына, необычайно сильна любовь к жизни и ко всему живому.
– Если бы хоть одна жизнь погибла ради спасения ее собственной, она никогда бы себе этого не простила.
Анья знала, что Ивейн прав, однако в данном случае ее мать рисковала не только своей собственной жизнью, и девушка возразила:
– Мама могла бы позволить нам вывести и укрыть мальчиков.
– Вывести и укрыть? Где? Не здесь же, где вооруженные до зубов враги отыщут любого, куда бы он ни спрятался. И можешь ли ты представить, чтобы твои братья беспрекословно согласились укрыться, оставить замок? – сухо добавил Ивейн.
Анья поморщилась, в душе признавая, что и Каб, и Эдвин, оба отчаянные сорванцы, скорее уж попытались бы сами напасть на кого угодно. Она гнала от себя мысли о том, что как раз это-то и собирались проделать они втроем: она сама, Киэр и Ивейн. В конце концов они ведь друиды, а ее братья – нет.