Страница:
Минувшей ночью она спала беспокойно и сейчас чувствовала себя брошенной, тем более что Франко вежливо отклонил приглашение графа отдохнуть здесь. Брат сказал, что должен плыть в Алжесирес, где ему предстоит встретиться с другом.
«Мне не следовало приезжать сюда, — без всякой причины подумала Лаура. — Даже ради Эны. Лучше бы я вернулась в Париж, где когда-то была счастлива, ощущала полноту жизни, не ведала никаких запретов. Я должна уехать, как только Эна устроится здесь и почувствует себя комфортно, — продолжала размышлять она. — Возможно, я присоединюсь к леди Онории в Баден-Бадене или отправлюсь в Италию. Или даже на Филиппины, если мои странствующие родители еще находятся там и не отбыли в какое-нибудь другое экзотическое место».
Она обиделась на Франко. Мистер Бишоп сказал ему, что их родители не поехали в Индию. Почему Франко скрыл это от нее? Почему ее постоянно держат в неведении? Эти таинственные задания, приезды и отъезды, неожиданные тайные путешествия Франко и Трента — они что, считают ее глупой маленькой девочкой, которой нельзя доверять секреты? И почему мистер Бишоп, плетя свои дьявольские интриги, не прибегает к ее помощи?
Лаура сама задала ему однажды этот вопрос. Она сказала мистеру Бишопу, что считает себя способной собирать информацию и выполнять другие поручения лучше работавших на него мужчин. Лицо мистера Бишопа стало непроницаемым, потом он сплел пальцы и пробормотал:
— Хм… Возможно, я подумаю об этом. — И, едва заметно улыбнувшись, добавил: — Однако ты слишком напоминаешь мне свою мать, которая когда-то путем шантажа заставила меня сделать нечто такое, что я считал ненужным. Мне кажется, дорогая Лаура, что ты еще слишком импульсивна и прямолинейна для такого… хобби! — Он оттолкнул назад стул и встал, чтобы подвести черту под их беседой. — Ты должна понять, что некоторые места доступны только для мужчин. Есть вещи, которые они могут делать, а ты — нет. — Потом он все же обнадежил ее: — Когда мне понадобится женщина, способная добыть ценную информацию, я без колебаний обращусь к тебе.
«Да, — с любопытством подумала сейчас Лаура, — мистер Бишоп никогда не колебался, когда хотел что-то сделать». Она помнила разные истории — иногда их рассказывала мать, иногда девушка слышала разговоры ее отца с мистером Дэвисом, его старым и самым близким другом. Она знала, что отец был разбойником, убийцей, партизаном, изгонявшим французов и их ставленника, императора Максимилиана, из Мексики. А ее мать… Кем только ей не приходилось становиться, чтобы выжить! Она вынесла все тяготы и унижения, какие способна вынести женщина, и, в конце концов, стала победительницей! «Я сделаю то же самое», — подумала Лаура, отдаваясь во власть сна.
Она видела странные, тяжелые сны. Вдруг она пробудилась, сама не зная почему, села на кровати и обвела взглядом комнату. В ней ничего не изменилось, окно было открыто, ароматный ветерок обдувал лицо девушки, под потолком шелестел вентилятор. Никто не наблюдал за Лаурой. Откинувшись на мягкую кровать, девушка подумала, что в окно мог заглянуть любопытный садовник и она, возможно, почувствовала его взгляд. Вздохнув, она закрыла глаза и подумала: «Интересно, что сейчас делает Эна?»
Комнаты графа и графини Седжвик располагались в дальнем крыле дома подковообразной формы. Перед фасадом находился заросший сад с маленьким фонтаном и бассейном. Лаура, привыкшая к обществу Хелены, с которой можно было поболтать, поделиться секретами, посмеяться, по необъяснимой причине почувствовала себя брошенной и одинокой. Она напомнила себе, что они с Эной успеют поговорить перед приемом. Конечно, Эна зайдет в ее комнату одетой, надушенной, в бриллиантах, чтобы взволнованно спросить подругу, закончила ли она одеваться. Бедная робкая Эна! Почему Франко не похитил ее и не увез с собой? Он добился бы своего, если бы поступил так, — Лаура была уверена в этом. Слабая Эна нуждалась в сильном человеке, способном думать за нее и полностью завладеть ею. Почему Франко не сделал этого?
Невольно вздохнув, Лаура спросила себя, почему она не сделала то, что хотела сделать вопреки обстоятельствам. Сначала она с насмешливой невозмутимостью решила соблазнить Трента, почти что, заключив пари с самой собой; потом… потом завладела им или сочла, что сделала это. Почему же все испортилось? Почему она не нашла в себе сил бороться за то, что хотела иметь, не удержала мужчину, который был ей нужен? Почему поддалась детскому упрямству и жажде мести? Когда она увидела Сабину, ей следовало зайти в комнату, выгнать оттуда эту девку и с помощью нескольких точно подобранных слов объяснить Тренту, что не намерена терпеть такое ни сейчас, ни в будущем! Тогда все встало бы на свои места, и не было бы никакого короля Милоша, подарившего ей тяжелый браслет, который она с вызовом носила на руке. Тогда не возникло бы недоразумения с Реджи, которое она не пожелала объяснить.
«Господи, — подумала Лаура, сев на кровати и откинув волосы, — я должна остановиться. Не думать о том, что могло произойти, об упущенных возможностях, о том, что мне следовало или не следовало делать. Какой от этого прок? Он уехал, и я никогда не верну его — надо посмотреть правде в глаза».
Лаура едва не поддалась желанию позвать Эйшу и попросить ее собрать вещи, чтобы, извинившись перед Эной и Арчи, покинуть Скалу с первым же пароходом, куда бы тот ни направлялся. Она так устала от бесцельных скитаний! Она познакомилась с Европой, с различными светскими сезонами, образом жизни, требовавшим показного конформизма и разрешавшим что угодно при условии сохранения внешней благопристойности. «Нет, — решила Лаура, — я не похожа на своих родителей, которым нравилось постоянно путешествовать, нигде не пуская корни, в этом отношении, я отличаюсь от них». Она хотела пустить где-то корни, нуждалась в месте, которое смогла бы назвать домом, куда смогла бы возвращаться после странствий. Ее отец и мать пустили корни друг в друга, поэтому чувствовали себя как дома где угодно.
«Мама посоветовала бы мне добиваться того, что мне действительно нужно», — подумала Лаура. Однажды мать, смеясь, рассказала ей кое-что про отца:
— В то время он жил с Консепсьон в маленькой асиендс. Когда я приехала туда, мне пришлось запугать ее с помощью ножа — если бы бедный Пако не увел девушку, я убила бы ее! Твой отец вернулся посреди ночи, не зная, что вместо Консепсьон в постели лежу я… Он ужасно рассердился и заявил, что не хочет меня! В конце концов, я вынудила его передумать — мне пришлось приставить к его горлу лезвие ножа, и тогда он снял трусы. Я даже слегка порезала его, чтобы он не думал, что я блефую! Но потом, — призналась мать тихим голосом, — все изменилось.
«Я не останусь здесь! — решила вдруг Лаура. — Эна должна научиться защищать себя сама. Я поеду в Испанию и найду его или вернусь домой в Мексику или Монтерей — и тогда он сможет приехать за мной!» Внезапно интуиция подсказала ей, что их отношения не закончились, что им еще предстоит объяснение.
— Я приготовила для мадемуазель ванну… Погруженная в свои раздумья, Лаура не видела и не слышала, как в комнату вошла Эйша.
Лаура всегда без тени смущения раздевалась в присутствии другой женщины или служанки. Но сейчас, сняв ночную рубашку и шагнув в круглую медную ванну, она почему-то почувствовала себя неуютно под пристальным взглядом девушки. Лаура прогнала это ощущение, сказав себе, что Эйша — марокканка, не привыкшая видеть обнаженное тело белой женщины. Эйша была весьма услужливой и, похоже, считала себя обязанной натереть Лауру мылом с сандаловым ароматом. Лаура снова погрузилась в воду; девушка смыла с ее тела пену, потом взяла полотенце и принялась нежно ее вытирать.
Пальцы Эйши задержались на грудях Лауры, ее сосках, между намыленных бедер. «Ну и что? — подумала Лаура. — Это ничего не значит». Она чувствовала, что о ней заботятся, как о ребенке.
Эйша расстелила на кровати новое полотенце, взяла бутылку с маслом и застенчиво спросила:
— Мадемуазель хочет, чтобы я натерла ее ароматизированным маслом? Обещаю, вам будет приятно. Оно впитывается в кожу, и та становится блестящей — мужчинам это очень нравится!
«Почему нет?» — спросила себя Лаура, отбрасывая прочь сомнения. Она легла лицом вниз на полотенце и позволила Эйше втереть масло сильными и чуткими пальцами в каждую точку ее тела. Лаура почувствовала, что массаж снимает напряжение, наполняет тело новыми, приятными, ощущениями. Втирая масло, Эйша двигалась от пяток к плечам и рукам, потом попросила Лауру перевернуться. Масло пахло жасмином и гарденией, оно снимало тревогу.
Когда Лаура перевернулась, марокканка занялась внутренней стороной ее рук, кончиками пальцев от шеи двинулась к плечам, стала нежно поглаживать груди Лауры. Пальцы девушки обхватывали каждую грудь и скользили вверх, едва касаясь сосков.
— У мадемуазель такие красивые груди и чудесные малиновые соски, — пробормотала Эйша, ласково потянув вверх каждый сосок. — У мадемуазель великолепное тело!
Лауре казалось, что она находится в каком-то сладостном трансе; руки и пальцы Эйши продолжали ловко и искусно массировать ее живот, темный треугольник, ноги. Девушка добралась до внутренней стороны бедер, начала мягко ласкать их. Затем Эйша налила масла из бутылочки между бедер; ее пальцы трепетали, точно крылья бабочки, скользили по коже, слегка заходили внутрь Лауры.
— Мадемуазель везде очень красива — да, везде, — прошептала Эйша, продолжая поглаживать Лауру. Внезапно почти загипнотизированной Лауре показалось, будто кто-то смотрит на нее, следит за всем происходящим. Овладев собой, она резко приподнялась, но никого не увидела. Лауре пришлось признать, что Эйше удалось своими нежными и искусными прикосновениями пробудить в ней приятное волнение.
— Спасибо, — сумела, наконец, произнести Лаура, надеясь, что ее голос прозвучал достаточно спокойно. — Мне было… очень приятно, я прекрасно расслабилась. Но сейчас мне пора одеваться для приема.
На губах Эйши появилась еле заметная лукавая улыбка. Кивнув Лауре, девушка отступила на шаг назад.
— Конечно, мадемуазель. Я помогу вам одеться, если вы скажете, какое из ваших прекрасных платьев хотите надеть. — Помолчав немного, она тихо добавила: — Я готова сделать все, что пожелает мадемуазель. Буду рада доставить вам любое удовольствие.
«Интересно, — подумала Лаура, пока Эйша выкладывала для нее одежду, быстро и бесшумно шагая босиком по комнате, — как воспринимает все это Эна, если только ее горничная такая же услужливая, как Эйша». Она хотела поскорее увидеть Эну и поговорить с ней. Растерянная и смущенная, Лаура находилась во власти каких-то сильных чувств и желаний, таившихся внутри ее и готовых в любой момент вырваться наружу; она испытывала потребность поговорить с кем-то, довериться кому-то, хотела, чтобы Эна побыстрее оделась.
Хелена уже почти оделась; она тоже хотела побеседовать с Лаурой перед приемом. В ее комнату вошел безупречно одетый Арчи. В руке он держал плоскую, завернутую в тончайшую бумагу коробку. Арчи бросил ее на туалетный столик, и Лаура спросила себя, почему он решил преподнести ей подарок, — такой поступок был для него необычным.
Фатима — марокканка, которой Арчи велел прислуживать Эне, — застегнула последнюю пуговицу на ее платье.
— Дорогая жена, сегодня ты выглядишь превосходно, — произнес он с оксфордским акцентом, к которому Эна так и не привыкла. — Эта маленькая штучка, которую я купил тебе, сделает тебя еще более красивой. По-моему, она тебе очень подойдет.
— Спасибо, Арчи. — Хелена нетерпеливо повернулась к Фатиме, которая продолжала крутиться возле нее: — Ты можешь идти, Фатима!
— Дражайшая супруга, — сказал Арчи, — я уверен, что в самое ближайшее время тебе понадобится помощь Фатимы! Скоро ты это поймешь. — Он окинул Эну критическим взглядом, отчего та смутилась. — К сожалению, мне не нравится платье, которое ты выбрала для сегодняшнего приема. Ты должна позволить мне самому выбрать для тебя наряд. В конце концов, мужчина имеет право выбирать туалеты жены и решать, в чем она выглядит лучше всего. Ты согласна?
Не дав Хелене шанса возразить, Арчи повернулся к Фатиме.
— Немедленно раздень госпожу, — приказал он, — а я тем временем изучу ее гардероб и выберу что-нибудь подходящее. Поторопись — мы не имеем права опаздывать. Конечно, корсет и чехол должны подходить по цвету к платью, поэтому сними с госпожи все.
Фатима уже начала расстегивать пуговицы на спинке платья, когда Хелена пришла в себя и оттолкнула девушку.
— Арчи! Не знаю, какая муха тебя укусила, но у меня нет времени переодеваться. К тому же я не понимаю, чем плохо это платье!
Ее муж рассматривал туалеты, которые Фатима уже повесила в шкаф. Не обращая внимания на возражения Эны, он достал темно-золотистое атласное платье, отделанное парчой и черными кружевами.
— Вот это подходит для сегодняшнего вечера, моя дорогая. Мне не нравится твое синее платье. У него слишком глубокий вырез, и я не хочу, чтобы моя жена расхаживала перед моими друзьями, точно шлюха, демонстрирующая свои прелести!
Хелена посмотрела на него с изумлением:
— О чем ты говоришь? Арчи, я не понимаю! И тебя я тоже не понимаю. С момента моего приезда сюда ты был… Мне кажется, что я совсем тебя не знаю!
— Зато, похоже, красивый молодой брат мисс Морган неплохо узнал тебя. — Повергая Эну в панику, он добавил тихо и с угрозой: — Отныне, Хелена, ты будешь вести себя так, как я скажу, ясно? Станешь хорошей, послушной женой, моя дорогая. Я добьюсь этого!
Хелена открыла рот, чтобы возразить, но потрясение лишило ее дара речи. Арчи шагнул к жене и дважды ударил ее по лицу.
— Стой спокойно, черт возьми! — резко выпалил он. — Не мешай Фатиме раздевать тебя. Ты меня поняла? Или я должен втолковать это тебе иначе?
И он угрожающе поднял руку.
Девушка подчинилась; потрясение мешало ей сдвинуться с места, возмутиться. Лицо ее горело от пошечин, из глаз потекли слезы. Она тихо заскулила, точно раненое животное. Арчи ударил снова, на этот раз, заставив ее закричать. После этого она замерла, оцепенев от страха и испытывая головокружение. Эна ощущала деловитые прикосновения пальцев Фатимы, снимающей с нее платье. Она осталась в корсете, чехле и нижней юбке из тафты. Ее лицо пылало от боли и унижения.
Но Эну ждало нечто худшее. Вскоре она поняла это.
— Принеси подарок, который я купил моей жене, — приказал Арчи Фатиме, и служанка с ухмылкой выполнила приказ. — Открой! — резко произнес он. Эна не смогла пошевелиться, и Арчи снова ударил ее — на этот раз по груди. — Кажется, я сказал тебе, что ты будешь делать то, что я говорю. А теперь открой подарок, который я принес тебе, — немедленно, потому что мы не хотим опоздать на прием, верно?
Всхлипывая, Хелена подчинилась мужу.
Нагнетая ужас, Арчи принялся подробно описывать то, что он купил ей и для чего это нужно; Фатима тем временем расстегнула корсет, и Эна осталась в тонкой шелковой рубашке.
— Конечно, это чистое золото, — невозмутимо произнес Арчи; края его тонких губ изогнулись в улыбке. — Это пояс целомудрия, моя дорогая! Правда, хитрое изобретение? Видишь маленький золотой замочек? Я запру его и оставлю ключ у себя. Теперь я буду точно знать, что ты хранишь мне верность. Повернись и дай мне надеть его на тебя — уверен, ты будешь выглядеть в нем очаровательно!
Увидев выражение ее лица, он зловеще засмеялся, потом схватил серебряную щетку для волос, положил руку на затылок Эны, заставив ее уткнуться лицом в туалетный столик, и сильно ударил щеткой по ягодицам. Услышав сдавленные крики Эны, он снова засмеялся.
— Арчи, нет! Пожалуйста, не надо… я не вынесу этого… умоляю тебя, пожалуйста, не причиняй мне боли!
— Ты должна признать, что заслуживаешь наказания. Я мог бы обойтись с тобой и хуже, помни это. Ты еще легко отделаешься. Если ты не будешь спокойно стоять, пока я надеваю на тебя это хитрое приспособление, я прикажу Фатиме высечь тебя, и ты не сможешь сидеть. Надеюсь, я выразился ясно?
От унижения, стыда и боли Хелена зарыдала и прикрыла лицо руками. Она почувствовала, что золотая цепочка туго стянула ее талию. Тонкая золотая сетка, причиняя боль, плотно закрыла вход в сокровенное место. Арчи протянул две золотые цепочки между ягодицами к талии. Замочек находился над самым чувствительным бугорком.
— Господи, Арчи! — с мольбой в голосе закричала Эна, не смея поднять головы и пошевелиться без разрешения. — Ты затянул слишком туго — эта штука врезается в меня, причиняет невыносимую боль. Умоляю тебя, Арчи, умоляю тебя, не делай этого! Я буду слушаться тебя, никогда больше не поступлю дурно! Пожалуйста, избавь меня от этого! — Она заплакала громко и безудержно, все ее тело сотрясалось от рыданий.
— Теперь, моя милая неверная женушка, ты можешь выпрямиться и пройтись передо мной по комнате, чтобы я увидел, как хорошо сидит на тебе этот пояс и как он тебе идет. Обязательно посмотри на себя в зеркало, прежде чем Фатима снова оденет тебя, — правда, пояс выглядит превосходно? Золото на бледной коже! Когда ты привыкнешь к нему, дорогая, думаю, тебе будет приятно сознавать, что ты носишь его под всеми твоими нижними юбками и платьями из атласа и парчи! Замочек расположен в таком месте, что он, вероятно, будет доставлять тебе удовольствие. Видишь, как я забочусь о тебе!
Все еще плача, Хелена встала и выполнила распоряжение Арчи. Она прошла по комнате, как шлюха, с золотым поясом целомудрия, больно врезавшимся в чувствительную кожу. Арчи и Фатима наслаждались этим зрелищем; большие влажные глаза служанки задержались на золотой сеточке. Не чувствуя своего тела, Хелена послушно замерла перед зеркалом; Фатима снова надела на нее корсет, затянула его по указанию Арчи туже обычного, потом надела на госпожу выбранное хозяином платье. Эна не знала, как ей вытерпеть это, как появиться на людях, сидеть, стоять, ходить, — пояс врезался в кожу, причиняя невыносимую боль.
— А теперь, — бодрым тоном произнес Арчи, положив руку на талию жены, — пойдем посмотрим, готова ли твоя подруга.
Увидев Эну, Лаура тотчас же почувствовала, что та изменилась. От нее исходило какое-то беспокойство, внутреннее напряжение; она говорила слишком торопливо, ее большие глаза лихорадочно блестели, на скулах горели алые пятна. Но времени на расспросы не было — рядом стояла Эйша, а Арчи ждал за дверью. Схватив кружевную накидку, веер и маленькую сумочку из серебряной сетки, Лаура решила, что, вероятно, Эна и Арчи поссорились. Глаза Эны были подозрительно красными. «Возможно, нам удастся поговорить наедине после приема», — подумала Лаура.
Глава 39
«Мне не следовало приезжать сюда, — без всякой причины подумала Лаура. — Даже ради Эны. Лучше бы я вернулась в Париж, где когда-то была счастлива, ощущала полноту жизни, не ведала никаких запретов. Я должна уехать, как только Эна устроится здесь и почувствует себя комфортно, — продолжала размышлять она. — Возможно, я присоединюсь к леди Онории в Баден-Бадене или отправлюсь в Италию. Или даже на Филиппины, если мои странствующие родители еще находятся там и не отбыли в какое-нибудь другое экзотическое место».
Она обиделась на Франко. Мистер Бишоп сказал ему, что их родители не поехали в Индию. Почему Франко скрыл это от нее? Почему ее постоянно держат в неведении? Эти таинственные задания, приезды и отъезды, неожиданные тайные путешествия Франко и Трента — они что, считают ее глупой маленькой девочкой, которой нельзя доверять секреты? И почему мистер Бишоп, плетя свои дьявольские интриги, не прибегает к ее помощи?
Лаура сама задала ему однажды этот вопрос. Она сказала мистеру Бишопу, что считает себя способной собирать информацию и выполнять другие поручения лучше работавших на него мужчин. Лицо мистера Бишопа стало непроницаемым, потом он сплел пальцы и пробормотал:
— Хм… Возможно, я подумаю об этом. — И, едва заметно улыбнувшись, добавил: — Однако ты слишком напоминаешь мне свою мать, которая когда-то путем шантажа заставила меня сделать нечто такое, что я считал ненужным. Мне кажется, дорогая Лаура, что ты еще слишком импульсивна и прямолинейна для такого… хобби! — Он оттолкнул назад стул и встал, чтобы подвести черту под их беседой. — Ты должна понять, что некоторые места доступны только для мужчин. Есть вещи, которые они могут делать, а ты — нет. — Потом он все же обнадежил ее: — Когда мне понадобится женщина, способная добыть ценную информацию, я без колебаний обращусь к тебе.
«Да, — с любопытством подумала сейчас Лаура, — мистер Бишоп никогда не колебался, когда хотел что-то сделать». Она помнила разные истории — иногда их рассказывала мать, иногда девушка слышала разговоры ее отца с мистером Дэвисом, его старым и самым близким другом. Она знала, что отец был разбойником, убийцей, партизаном, изгонявшим французов и их ставленника, императора Максимилиана, из Мексики. А ее мать… Кем только ей не приходилось становиться, чтобы выжить! Она вынесла все тяготы и унижения, какие способна вынести женщина, и, в конце концов, стала победительницей! «Я сделаю то же самое», — подумала Лаура, отдаваясь во власть сна.
Она видела странные, тяжелые сны. Вдруг она пробудилась, сама не зная почему, села на кровати и обвела взглядом комнату. В ней ничего не изменилось, окно было открыто, ароматный ветерок обдувал лицо девушки, под потолком шелестел вентилятор. Никто не наблюдал за Лаурой. Откинувшись на мягкую кровать, девушка подумала, что в окно мог заглянуть любопытный садовник и она, возможно, почувствовала его взгляд. Вздохнув, она закрыла глаза и подумала: «Интересно, что сейчас делает Эна?»
Комнаты графа и графини Седжвик располагались в дальнем крыле дома подковообразной формы. Перед фасадом находился заросший сад с маленьким фонтаном и бассейном. Лаура, привыкшая к обществу Хелены, с которой можно было поболтать, поделиться секретами, посмеяться, по необъяснимой причине почувствовала себя брошенной и одинокой. Она напомнила себе, что они с Эной успеют поговорить перед приемом. Конечно, Эна зайдет в ее комнату одетой, надушенной, в бриллиантах, чтобы взволнованно спросить подругу, закончила ли она одеваться. Бедная робкая Эна! Почему Франко не похитил ее и не увез с собой? Он добился бы своего, если бы поступил так, — Лаура была уверена в этом. Слабая Эна нуждалась в сильном человеке, способном думать за нее и полностью завладеть ею. Почему Франко не сделал этого?
Невольно вздохнув, Лаура спросила себя, почему она не сделала то, что хотела сделать вопреки обстоятельствам. Сначала она с насмешливой невозмутимостью решила соблазнить Трента, почти что, заключив пари с самой собой; потом… потом завладела им или сочла, что сделала это. Почему же все испортилось? Почему она не нашла в себе сил бороться за то, что хотела иметь, не удержала мужчину, который был ей нужен? Почему поддалась детскому упрямству и жажде мести? Когда она увидела Сабину, ей следовало зайти в комнату, выгнать оттуда эту девку и с помощью нескольких точно подобранных слов объяснить Тренту, что не намерена терпеть такое ни сейчас, ни в будущем! Тогда все встало бы на свои места, и не было бы никакого короля Милоша, подарившего ей тяжелый браслет, который она с вызовом носила на руке. Тогда не возникло бы недоразумения с Реджи, которое она не пожелала объяснить.
«Господи, — подумала Лаура, сев на кровати и откинув волосы, — я должна остановиться. Не думать о том, что могло произойти, об упущенных возможностях, о том, что мне следовало или не следовало делать. Какой от этого прок? Он уехал, и я никогда не верну его — надо посмотреть правде в глаза».
Лаура едва не поддалась желанию позвать Эйшу и попросить ее собрать вещи, чтобы, извинившись перед Эной и Арчи, покинуть Скалу с первым же пароходом, куда бы тот ни направлялся. Она так устала от бесцельных скитаний! Она познакомилась с Европой, с различными светскими сезонами, образом жизни, требовавшим показного конформизма и разрешавшим что угодно при условии сохранения внешней благопристойности. «Нет, — решила Лаура, — я не похожа на своих родителей, которым нравилось постоянно путешествовать, нигде не пуская корни, в этом отношении, я отличаюсь от них». Она хотела пустить где-то корни, нуждалась в месте, которое смогла бы назвать домом, куда смогла бы возвращаться после странствий. Ее отец и мать пустили корни друг в друга, поэтому чувствовали себя как дома где угодно.
«Мама посоветовала бы мне добиваться того, что мне действительно нужно», — подумала Лаура. Однажды мать, смеясь, рассказала ей кое-что про отца:
— В то время он жил с Консепсьон в маленькой асиендс. Когда я приехала туда, мне пришлось запугать ее с помощью ножа — если бы бедный Пако не увел девушку, я убила бы ее! Твой отец вернулся посреди ночи, не зная, что вместо Консепсьон в постели лежу я… Он ужасно рассердился и заявил, что не хочет меня! В конце концов, я вынудила его передумать — мне пришлось приставить к его горлу лезвие ножа, и тогда он снял трусы. Я даже слегка порезала его, чтобы он не думал, что я блефую! Но потом, — призналась мать тихим голосом, — все изменилось.
«Я не останусь здесь! — решила вдруг Лаура. — Эна должна научиться защищать себя сама. Я поеду в Испанию и найду его или вернусь домой в Мексику или Монтерей — и тогда он сможет приехать за мной!» Внезапно интуиция подсказала ей, что их отношения не закончились, что им еще предстоит объяснение.
— Я приготовила для мадемуазель ванну… Погруженная в свои раздумья, Лаура не видела и не слышала, как в комнату вошла Эйша.
Лаура всегда без тени смущения раздевалась в присутствии другой женщины или служанки. Но сейчас, сняв ночную рубашку и шагнув в круглую медную ванну, она почему-то почувствовала себя неуютно под пристальным взглядом девушки. Лаура прогнала это ощущение, сказав себе, что Эйша — марокканка, не привыкшая видеть обнаженное тело белой женщины. Эйша была весьма услужливой и, похоже, считала себя обязанной натереть Лауру мылом с сандаловым ароматом. Лаура снова погрузилась в воду; девушка смыла с ее тела пену, потом взяла полотенце и принялась нежно ее вытирать.
Пальцы Эйши задержались на грудях Лауры, ее сосках, между намыленных бедер. «Ну и что? — подумала Лаура. — Это ничего не значит». Она чувствовала, что о ней заботятся, как о ребенке.
Эйша расстелила на кровати новое полотенце, взяла бутылку с маслом и застенчиво спросила:
— Мадемуазель хочет, чтобы я натерла ее ароматизированным маслом? Обещаю, вам будет приятно. Оно впитывается в кожу, и та становится блестящей — мужчинам это очень нравится!
«Почему нет?» — спросила себя Лаура, отбрасывая прочь сомнения. Она легла лицом вниз на полотенце и позволила Эйше втереть масло сильными и чуткими пальцами в каждую точку ее тела. Лаура почувствовала, что массаж снимает напряжение, наполняет тело новыми, приятными, ощущениями. Втирая масло, Эйша двигалась от пяток к плечам и рукам, потом попросила Лауру перевернуться. Масло пахло жасмином и гарденией, оно снимало тревогу.
Когда Лаура перевернулась, марокканка занялась внутренней стороной ее рук, кончиками пальцев от шеи двинулась к плечам, стала нежно поглаживать груди Лауры. Пальцы девушки обхватывали каждую грудь и скользили вверх, едва касаясь сосков.
— У мадемуазель такие красивые груди и чудесные малиновые соски, — пробормотала Эйша, ласково потянув вверх каждый сосок. — У мадемуазель великолепное тело!
Лауре казалось, что она находится в каком-то сладостном трансе; руки и пальцы Эйши продолжали ловко и искусно массировать ее живот, темный треугольник, ноги. Девушка добралась до внутренней стороны бедер, начала мягко ласкать их. Затем Эйша налила масла из бутылочки между бедер; ее пальцы трепетали, точно крылья бабочки, скользили по коже, слегка заходили внутрь Лауры.
— Мадемуазель везде очень красива — да, везде, — прошептала Эйша, продолжая поглаживать Лауру. Внезапно почти загипнотизированной Лауре показалось, будто кто-то смотрит на нее, следит за всем происходящим. Овладев собой, она резко приподнялась, но никого не увидела. Лауре пришлось признать, что Эйше удалось своими нежными и искусными прикосновениями пробудить в ней приятное волнение.
— Спасибо, — сумела, наконец, произнести Лаура, надеясь, что ее голос прозвучал достаточно спокойно. — Мне было… очень приятно, я прекрасно расслабилась. Но сейчас мне пора одеваться для приема.
На губах Эйши появилась еле заметная лукавая улыбка. Кивнув Лауре, девушка отступила на шаг назад.
— Конечно, мадемуазель. Я помогу вам одеться, если вы скажете, какое из ваших прекрасных платьев хотите надеть. — Помолчав немного, она тихо добавила: — Я готова сделать все, что пожелает мадемуазель. Буду рада доставить вам любое удовольствие.
«Интересно, — подумала Лаура, пока Эйша выкладывала для нее одежду, быстро и бесшумно шагая босиком по комнате, — как воспринимает все это Эна, если только ее горничная такая же услужливая, как Эйша». Она хотела поскорее увидеть Эну и поговорить с ней. Растерянная и смущенная, Лаура находилась во власти каких-то сильных чувств и желаний, таившихся внутри ее и готовых в любой момент вырваться наружу; она испытывала потребность поговорить с кем-то, довериться кому-то, хотела, чтобы Эна побыстрее оделась.
Хелена уже почти оделась; она тоже хотела побеседовать с Лаурой перед приемом. В ее комнату вошел безупречно одетый Арчи. В руке он держал плоскую, завернутую в тончайшую бумагу коробку. Арчи бросил ее на туалетный столик, и Лаура спросила себя, почему он решил преподнести ей подарок, — такой поступок был для него необычным.
Фатима — марокканка, которой Арчи велел прислуживать Эне, — застегнула последнюю пуговицу на ее платье.
— Дорогая жена, сегодня ты выглядишь превосходно, — произнес он с оксфордским акцентом, к которому Эна так и не привыкла. — Эта маленькая штучка, которую я купил тебе, сделает тебя еще более красивой. По-моему, она тебе очень подойдет.
— Спасибо, Арчи. — Хелена нетерпеливо повернулась к Фатиме, которая продолжала крутиться возле нее: — Ты можешь идти, Фатима!
— Дражайшая супруга, — сказал Арчи, — я уверен, что в самое ближайшее время тебе понадобится помощь Фатимы! Скоро ты это поймешь. — Он окинул Эну критическим взглядом, отчего та смутилась. — К сожалению, мне не нравится платье, которое ты выбрала для сегодняшнего приема. Ты должна позволить мне самому выбрать для тебя наряд. В конце концов, мужчина имеет право выбирать туалеты жены и решать, в чем она выглядит лучше всего. Ты согласна?
Не дав Хелене шанса возразить, Арчи повернулся к Фатиме.
— Немедленно раздень госпожу, — приказал он, — а я тем временем изучу ее гардероб и выберу что-нибудь подходящее. Поторопись — мы не имеем права опаздывать. Конечно, корсет и чехол должны подходить по цвету к платью, поэтому сними с госпожи все.
Фатима уже начала расстегивать пуговицы на спинке платья, когда Хелена пришла в себя и оттолкнула девушку.
— Арчи! Не знаю, какая муха тебя укусила, но у меня нет времени переодеваться. К тому же я не понимаю, чем плохо это платье!
Ее муж рассматривал туалеты, которые Фатима уже повесила в шкаф. Не обращая внимания на возражения Эны, он достал темно-золотистое атласное платье, отделанное парчой и черными кружевами.
— Вот это подходит для сегодняшнего вечера, моя дорогая. Мне не нравится твое синее платье. У него слишком глубокий вырез, и я не хочу, чтобы моя жена расхаживала перед моими друзьями, точно шлюха, демонстрирующая свои прелести!
Хелена посмотрела на него с изумлением:
— О чем ты говоришь? Арчи, я не понимаю! И тебя я тоже не понимаю. С момента моего приезда сюда ты был… Мне кажется, что я совсем тебя не знаю!
— Зато, похоже, красивый молодой брат мисс Морган неплохо узнал тебя. — Повергая Эну в панику, он добавил тихо и с угрозой: — Отныне, Хелена, ты будешь вести себя так, как я скажу, ясно? Станешь хорошей, послушной женой, моя дорогая. Я добьюсь этого!
Хелена открыла рот, чтобы возразить, но потрясение лишило ее дара речи. Арчи шагнул к жене и дважды ударил ее по лицу.
— Стой спокойно, черт возьми! — резко выпалил он. — Не мешай Фатиме раздевать тебя. Ты меня поняла? Или я должен втолковать это тебе иначе?
И он угрожающе поднял руку.
Девушка подчинилась; потрясение мешало ей сдвинуться с места, возмутиться. Лицо ее горело от пошечин, из глаз потекли слезы. Она тихо заскулила, точно раненое животное. Арчи ударил снова, на этот раз, заставив ее закричать. После этого она замерла, оцепенев от страха и испытывая головокружение. Эна ощущала деловитые прикосновения пальцев Фатимы, снимающей с нее платье. Она осталась в корсете, чехле и нижней юбке из тафты. Ее лицо пылало от боли и унижения.
Но Эну ждало нечто худшее. Вскоре она поняла это.
— Принеси подарок, который я купил моей жене, — приказал Арчи Фатиме, и служанка с ухмылкой выполнила приказ. — Открой! — резко произнес он. Эна не смогла пошевелиться, и Арчи снова ударил ее — на этот раз по груди. — Кажется, я сказал тебе, что ты будешь делать то, что я говорю. А теперь открой подарок, который я принес тебе, — немедленно, потому что мы не хотим опоздать на прием, верно?
Всхлипывая, Хелена подчинилась мужу.
Нагнетая ужас, Арчи принялся подробно описывать то, что он купил ей и для чего это нужно; Фатима тем временем расстегнула корсет, и Эна осталась в тонкой шелковой рубашке.
— Конечно, это чистое золото, — невозмутимо произнес Арчи; края его тонких губ изогнулись в улыбке. — Это пояс целомудрия, моя дорогая! Правда, хитрое изобретение? Видишь маленький золотой замочек? Я запру его и оставлю ключ у себя. Теперь я буду точно знать, что ты хранишь мне верность. Повернись и дай мне надеть его на тебя — уверен, ты будешь выглядеть в нем очаровательно!
Увидев выражение ее лица, он зловеще засмеялся, потом схватил серебряную щетку для волос, положил руку на затылок Эны, заставив ее уткнуться лицом в туалетный столик, и сильно ударил щеткой по ягодицам. Услышав сдавленные крики Эны, он снова засмеялся.
— Арчи, нет! Пожалуйста, не надо… я не вынесу этого… умоляю тебя, пожалуйста, не причиняй мне боли!
— Ты должна признать, что заслуживаешь наказания. Я мог бы обойтись с тобой и хуже, помни это. Ты еще легко отделаешься. Если ты не будешь спокойно стоять, пока я надеваю на тебя это хитрое приспособление, я прикажу Фатиме высечь тебя, и ты не сможешь сидеть. Надеюсь, я выразился ясно?
От унижения, стыда и боли Хелена зарыдала и прикрыла лицо руками. Она почувствовала, что золотая цепочка туго стянула ее талию. Тонкая золотая сетка, причиняя боль, плотно закрыла вход в сокровенное место. Арчи протянул две золотые цепочки между ягодицами к талии. Замочек находился над самым чувствительным бугорком.
— Господи, Арчи! — с мольбой в голосе закричала Эна, не смея поднять головы и пошевелиться без разрешения. — Ты затянул слишком туго — эта штука врезается в меня, причиняет невыносимую боль. Умоляю тебя, Арчи, умоляю тебя, не делай этого! Я буду слушаться тебя, никогда больше не поступлю дурно! Пожалуйста, избавь меня от этого! — Она заплакала громко и безудержно, все ее тело сотрясалось от рыданий.
— Теперь, моя милая неверная женушка, ты можешь выпрямиться и пройтись передо мной по комнате, чтобы я увидел, как хорошо сидит на тебе этот пояс и как он тебе идет. Обязательно посмотри на себя в зеркало, прежде чем Фатима снова оденет тебя, — правда, пояс выглядит превосходно? Золото на бледной коже! Когда ты привыкнешь к нему, дорогая, думаю, тебе будет приятно сознавать, что ты носишь его под всеми твоими нижними юбками и платьями из атласа и парчи! Замочек расположен в таком месте, что он, вероятно, будет доставлять тебе удовольствие. Видишь, как я забочусь о тебе!
Все еще плача, Хелена встала и выполнила распоряжение Арчи. Она прошла по комнате, как шлюха, с золотым поясом целомудрия, больно врезавшимся в чувствительную кожу. Арчи и Фатима наслаждались этим зрелищем; большие влажные глаза служанки задержались на золотой сеточке. Не чувствуя своего тела, Хелена послушно замерла перед зеркалом; Фатима снова надела на нее корсет, затянула его по указанию Арчи туже обычного, потом надела на госпожу выбранное хозяином платье. Эна не знала, как ей вытерпеть это, как появиться на людях, сидеть, стоять, ходить, — пояс врезался в кожу, причиняя невыносимую боль.
— А теперь, — бодрым тоном произнес Арчи, положив руку на талию жены, — пойдем посмотрим, готова ли твоя подруга.
Увидев Эну, Лаура тотчас же почувствовала, что та изменилась. От нее исходило какое-то беспокойство, внутреннее напряжение; она говорила слишком торопливо, ее большие глаза лихорадочно блестели, на скулах горели алые пятна. Но времени на расспросы не было — рядом стояла Эйша, а Арчи ждал за дверью. Схватив кружевную накидку, веер и маленькую сумочку из серебряной сетки, Лаура решила, что, вероятно, Эна и Арчи поссорились. Глаза Эны были подозрительно красными. «Возможно, нам удастся поговорить наедине после приема», — подумала Лаура.
Глава 39
«С Хеленой определенно что-то неладно», — обеспокоенно подумала Лаура во время приема. Пока они ехали в карете в клуб «Пэлл-Мэлл», Эна нервничала, поправляла складки платья, ерзала на сиденье, сжимала в руке кружевной носовой платок, растягивала его и, в конце концов, порвала. И когда они прибыли в клуб, Эна продолжала вести себя странно. Казалось, ей трудно высидеть на одном месте больше нескольких мгновений — она постоянно вскакивала с кресла и начинала ходить по комнате, приветствуя друзей дрожащим, неестественным голосом, которого Лаура никогда прежде не слышала. Лаура решила поговорить с ней наедине, но это оказалось невозможным — Арчи не отходил от жены, заботливо спрашивал ее, хорошо ли она себя чувствует в этой многолюдной комнате, не жарко ли ей здесь. Потом он сказал, что она, конечно, привыкнет к этому и что он не может наглядеться на нее после столь длительной разлуки!
Проявляя столь рьяное внимание к своей жене, Арчибальд Эйр, граф Седжвик, не забывал и о его гостье. Шагая возле Хелены, он знакомил Лауру почти со всеми молодыми людьми, находившимися в этой переполненной комнате. «Почему мне кажется, будто что-то не так?» — недоумевала Лаура. Арчи шепнул ей, что Хелена не привыкла к такой жаре и влажности и поэтому днем жаловалась на головную боль; он забеспокоился, но Хелена заявила, что не хочет пропустить прием. Однако Лаура чувствовала, что дело не в этом. Она никогда еще не видела Эну такой нервной и суетливой. Лаура украдкой поглядывала на графа из-под своих длинных ресниц.
Арчи был человеком среднего роста с вытянутым лицом, длинным носом и срезанным подбородком, который он прикрывал жидкой белесой бородой. Спереди его светлые волосы поредели и были намазаны макассаровым маслом. Похоже, все присутствовавшие относились к графу с симпатией. Он явно старался очаровать Лауру, держался с ней подчеркнуто галантно, однако она почему-то испытывала к нему неприязнь. Лауру настораживали его тонкие губы; ей не нравилось, что он украдкой поглядывал на нее, думая, что она не замечает этого. Познакомившись наконец с ним, она недоумевала, почему Хелена согласилась выйти замуж за человека, которого не любила. Может быть, ее, как несчастную Консуэлу Вандербилт, заперли в комнате, посадили на хлеб и воду, и она не выдержала регулярных избиений жестокого отца? Но в таком случае Лаура не понимала, почему Эна оставалась с Арчи, ведь Франко предложил ей все, в чем она нуждалась.
В этот момент к Лауре подошел майор Иган. Оживленно заговорив с ним, девушка решила выбросить из головы грустные мысли и наслаждаться вечером.
Позже, когда они вернулись в дом, Эна по-прежнему выглядела напряженной; Лаура собралась спросить подругу, можно ли зайти к ней, чтобы поговорить, но Арчи опередил ее:
— Конечно, вы понимаете, мисс Морган, что если вы, дамы, в течение последних месяцев проводили вместе немало времени, то я почти не видел свою жену после свадьбы! Вы не упрекнете меня в том, что я хочу наверстать упущенное? Теперь мы с Эной сможем заново познакомиться. — С улыбкой, посмотрев на побелевшую Хелену, он добавил: — Ты согласна со мной, моя любимая? Я уверен, что мисс Морган поймет нас, ведь это будет наш первый вечер после длительной разлуки!
Крепко держа Эну за талию, он повел ее по длинному коридору в сторону своих апартаментов. Внезапно, словно что-то вспомнив, он остановился и повернулся к Лауре:
— Майор Иган сказал мне, что вы хотите осмотреть пещеру Святого Михаила и камеру пыток испанских инквизиторов. Надеюсь, вы позволите мне организовать для всех нас экскурсию, которая состоится послезавтра? — Он немного помолчал и добавил небрежным тоном: — Мистер Форрестер также сможет составить нам компанию — он уже убедился в том, что его сестра благополучно устроилась на вилле лорда Данхилла в Кадисе. Полагаю, вы не станете возражать. Он сказал мне, что вы с ним большие друзья.
— Конечно… да, конечно, — ответила Лаура, лихорадочно соображая. — Очень любезно с вашей стороны организовать такую интересную вылазку.
«Реджи? — подумала она. — Что он сделал со своей сестрой? Как ему удалось так скоро покинуть ее?» Потом Лауру посетила горестная мысль: вероятно, Сабина сейчас с Трентом!
Печальная, Лаура прошла в свою комнату; как только Эйша помогла ей расстегнуть платье и корсет, Лаура отпустила служанку, отказавшись чем-нибудь подкрепиться. Беспокойно покрутившись некоторое время на кровати, она, наконец, сумела заснуть. Ее преследовали странные сны. В одном из них Трент занимался с ней любовью, пока Сабина не оттащила его. Потом они стали вместе смеяться над Лаурой, которая лежала в ожидании чего-то.
Утром падавшие на кровать лучи солнечного света, пение птиц и ароматный ветерок, врывавшийся через открытое окно, заставили Лауру посмотреть на все другими глазами. Она слишком устала — как и Хелена. «Я должна сдерживать свое воображение», — подумала Лаура. Эйша принесла завтрак на бронзовом подносе и нежным голосом сообщила, что граф и графиня, согласно принятому здесь обычаю, всегда завтракают в своих комнатах — так же как и гости.
Эйша радостно сообщила, что граф собирается устроить для гостьи и своей жены экскурсию по Скале — конечно, если мисс Морган не против.
— Вы получите удовольствие от прогулки по городу; здесь есть много интересных базаров и лавок, где продают восхитительные восточные халаты и безделушки, которых мадемуазель не найдет в Англии.
— Я не англичанка, — терпеливо объяснила Лаура. — Я из Америки. Американцы сильно отличаются от англичан!
Глаза Эйшы вопросительно округлились.
— Но я люблю посещать новые места. Несомненно, я получу удовольствие, — с усмешкой добавила Лаура. — Пожалуйста, не верь всему, что ты услышишь об Америке. Там живут вполне цивилизованные люди — во всяком случае, в некоторых местах.
— А я думала, что там полно диких индейцев и люди стреляют друг в друга…
— О, все на самом деле не так страшно! — с улыбкой заверила девушку Лаура. — У нас в Америке есть огромные города, железные дороги, даже электричество и телефоны, а также много других вещей, которых не увидишь в Европе!
Завороженную Эйшу явно разбирало любопытство, но ее ждали другие обязанности, и ей пришлось уйти.
Хелена и Лаура, держа в руках шелковые зонтики, сели в открытый экипаж. Арчи, взяв на себя роль гида, показывал им по дороге разные достопримечательности. Лаура заметила, что лицо Эны вытянулось, было напряженным, графиня нервничала, ее пальцы постоянно находились в движении.
— Эна, дорогая, у тебя болит голова? Ты неважно выглядишь. Надеюсь, ты волнуешься не из-за меня? — спросила Лаура, с беспокойством посмотрев на подругу. Она была уверена, что с Эной что-то не так.
— О нет, нет! У меня не болит голова, просто я не привыкла к такой жаре, вот и все!
Проявляя столь рьяное внимание к своей жене, Арчибальд Эйр, граф Седжвик, не забывал и о его гостье. Шагая возле Хелены, он знакомил Лауру почти со всеми молодыми людьми, находившимися в этой переполненной комнате. «Почему мне кажется, будто что-то не так?» — недоумевала Лаура. Арчи шепнул ей, что Хелена не привыкла к такой жаре и влажности и поэтому днем жаловалась на головную боль; он забеспокоился, но Хелена заявила, что не хочет пропустить прием. Однако Лаура чувствовала, что дело не в этом. Она никогда еще не видела Эну такой нервной и суетливой. Лаура украдкой поглядывала на графа из-под своих длинных ресниц.
Арчи был человеком среднего роста с вытянутым лицом, длинным носом и срезанным подбородком, который он прикрывал жидкой белесой бородой. Спереди его светлые волосы поредели и были намазаны макассаровым маслом. Похоже, все присутствовавшие относились к графу с симпатией. Он явно старался очаровать Лауру, держался с ней подчеркнуто галантно, однако она почему-то испытывала к нему неприязнь. Лауру настораживали его тонкие губы; ей не нравилось, что он украдкой поглядывал на нее, думая, что она не замечает этого. Познакомившись наконец с ним, она недоумевала, почему Хелена согласилась выйти замуж за человека, которого не любила. Может быть, ее, как несчастную Консуэлу Вандербилт, заперли в комнате, посадили на хлеб и воду, и она не выдержала регулярных избиений жестокого отца? Но в таком случае Лаура не понимала, почему Эна оставалась с Арчи, ведь Франко предложил ей все, в чем она нуждалась.
В этот момент к Лауре подошел майор Иган. Оживленно заговорив с ним, девушка решила выбросить из головы грустные мысли и наслаждаться вечером.
Позже, когда они вернулись в дом, Эна по-прежнему выглядела напряженной; Лаура собралась спросить подругу, можно ли зайти к ней, чтобы поговорить, но Арчи опередил ее:
— Конечно, вы понимаете, мисс Морган, что если вы, дамы, в течение последних месяцев проводили вместе немало времени, то я почти не видел свою жену после свадьбы! Вы не упрекнете меня в том, что я хочу наверстать упущенное? Теперь мы с Эной сможем заново познакомиться. — С улыбкой, посмотрев на побелевшую Хелену, он добавил: — Ты согласна со мной, моя любимая? Я уверен, что мисс Морган поймет нас, ведь это будет наш первый вечер после длительной разлуки!
Крепко держа Эну за талию, он повел ее по длинному коридору в сторону своих апартаментов. Внезапно, словно что-то вспомнив, он остановился и повернулся к Лауре:
— Майор Иган сказал мне, что вы хотите осмотреть пещеру Святого Михаила и камеру пыток испанских инквизиторов. Надеюсь, вы позволите мне организовать для всех нас экскурсию, которая состоится послезавтра? — Он немного помолчал и добавил небрежным тоном: — Мистер Форрестер также сможет составить нам компанию — он уже убедился в том, что его сестра благополучно устроилась на вилле лорда Данхилла в Кадисе. Полагаю, вы не станете возражать. Он сказал мне, что вы с ним большие друзья.
— Конечно… да, конечно, — ответила Лаура, лихорадочно соображая. — Очень любезно с вашей стороны организовать такую интересную вылазку.
«Реджи? — подумала она. — Что он сделал со своей сестрой? Как ему удалось так скоро покинуть ее?» Потом Лауру посетила горестная мысль: вероятно, Сабина сейчас с Трентом!
Печальная, Лаура прошла в свою комнату; как только Эйша помогла ей расстегнуть платье и корсет, Лаура отпустила служанку, отказавшись чем-нибудь подкрепиться. Беспокойно покрутившись некоторое время на кровати, она, наконец, сумела заснуть. Ее преследовали странные сны. В одном из них Трент занимался с ней любовью, пока Сабина не оттащила его. Потом они стали вместе смеяться над Лаурой, которая лежала в ожидании чего-то.
Утром падавшие на кровать лучи солнечного света, пение птиц и ароматный ветерок, врывавшийся через открытое окно, заставили Лауру посмотреть на все другими глазами. Она слишком устала — как и Хелена. «Я должна сдерживать свое воображение», — подумала Лаура. Эйша принесла завтрак на бронзовом подносе и нежным голосом сообщила, что граф и графиня, согласно принятому здесь обычаю, всегда завтракают в своих комнатах — так же как и гости.
Эйша радостно сообщила, что граф собирается устроить для гостьи и своей жены экскурсию по Скале — конечно, если мисс Морган не против.
— Вы получите удовольствие от прогулки по городу; здесь есть много интересных базаров и лавок, где продают восхитительные восточные халаты и безделушки, которых мадемуазель не найдет в Англии.
— Я не англичанка, — терпеливо объяснила Лаура. — Я из Америки. Американцы сильно отличаются от англичан!
Глаза Эйшы вопросительно округлились.
— Но я люблю посещать новые места. Несомненно, я получу удовольствие, — с усмешкой добавила Лаура. — Пожалуйста, не верь всему, что ты услышишь об Америке. Там живут вполне цивилизованные люди — во всяком случае, в некоторых местах.
— А я думала, что там полно диких индейцев и люди стреляют друг в друга…
— О, все на самом деле не так страшно! — с улыбкой заверила девушку Лаура. — У нас в Америке есть огромные города, железные дороги, даже электричество и телефоны, а также много других вещей, которых не увидишь в Европе!
Завороженную Эйшу явно разбирало любопытство, но ее ждали другие обязанности, и ей пришлось уйти.
Хелена и Лаура, держа в руках шелковые зонтики, сели в открытый экипаж. Арчи, взяв на себя роль гида, показывал им по дороге разные достопримечательности. Лаура заметила, что лицо Эны вытянулось, было напряженным, графиня нервничала, ее пальцы постоянно находились в движении.
— Эна, дорогая, у тебя болит голова? Ты неважно выглядишь. Надеюсь, ты волнуешься не из-за меня? — спросила Лаура, с беспокойством посмотрев на подругу. Она была уверена, что с Эной что-то не так.
— О нет, нет! У меня не болит голова, просто я не привыкла к такой жаре, вот и все!