Страница:
Снаружи снова загремели выстрелы, затем раздались пьяные крики и угрозы. Франко подошел к узкой щели в стене и дважды выстрелил.
— Сколько их там? — спросила Лаура.
— Я видел одного. Кажется, второго я надолго вывел из строя.
— Сегодня ты проявила большое мужество, подруга, — зашептала Анита, обращаясь к Лауре. Они знали друг друга с детства и общались без лишних церемоний. Хорошенькая кокетливая Анита, ровесница Лауры, имела множество поклонников, но всегда поглядывала на Франко, который держался с ней так, словно она была его второй сестрой. Анита недолюбливала Мариэллу, но старалась скрывать это. «Когда-нибудь, — думала она, — Франко заметит меня!» Она уже выросла и старалась стать образованной девушкой. Читала книги, которые брала у дона Ринальдо Ортеги и своей подруги, донны Лауры Луизы.
— Дело не в моем мужестве. Я не могла показать им, что мне страшно! — призналась Лаура.
Глядя друг на друга, и держась за руки, девушки подумали о том ужасном мгновении, когда они достали из большого каменного колодца ведро с водой и увидели двух смотревших на них всадников. Незнакомцы были пьяны и ухмылялись:
— Прелестные сеньориты! Что скажешь, Педро? По одной для каждого из нас! Они обе хорошенькие, нам повезло, верно? Мы наткнулись на этих красоток раньше других. Хорошо, что мы поехали вперед, а? Ха-ха!
— Эй, красотки, выпейте с нами!
Второй человек был неотесанным мужланом с грубыми чертами лица. На нем красовался форменный китель сельской полиции, надетый на голое тело. Из-под расстегнутого кителя выглядывали волосатая грудь и грязный пупок.
— Глянь-ка, эти красотки удивлены! Что, красотки, не ожидали встретить здесь настоящих мужчин, точно? Мы сумеем научить вас кое-чему!
Анита оцепенела. Она не могла вымолвить ни единого слова. Страх парализовал ее горло.
Лаура первая овладела собой и, поняв, что на уме у этих мужчин, шагнула вперед, покачивая бедрами и хлопая ресницами. Это выглядело как пародия на кокетство.
— Простите нас, глупых деревенских девушек, красивые начальники! — сказала она по-испански. — Мы не привыкли к таким смелым речам! Послушайте, — она улыбнулась более крупному мужчине, который заговорил первым, — почему бы вам не спешиться и не объяснить нам, что вы имеете в виду? Не знаю, что думает моя застенчивая подружка, но я хочу вас выслушать!
— Эта крошка — то, что надо! Посмотри, какие у нее глаза! Ручаюсь, она никогда не видела своего отца!
— Похоже, она не прочь развлечься. Хочешь выпить, детка?
— Конечно, почему нет? Хочешь, я станцую для тебя? Моя подруга играет на гитаре. Анита, пожалуйста, сходи за гитарой и скорее возвращайся — думаю, эти мужественные господа не захотят долго ждать. — Лаура изобразила очаровательную улыбку. Сейчас она играла, следуя инстинкту самосохранения. — Ну же! — поддразнила Лаура незнакомцев. — Или вы, двое сильных мужчин, вдруг оробели в присутствии настоящей женщины? — Она пожала плечами, повернулась и ударила Аниту по ноге, выводя подругу из оцепенения. — Может быть, вы боитесь, что не сумеете ублажить меня?
— Боимся? Черта с два!
— Ты только послушай эту маленькую шлюшку. Она бросает нам вызов!
— Она истосковалась по настоящим мужчинам. Верно, крошка?
— Может быть! Я хлебну вашего вина, а когда моя подружка принесет гитару, покажу вам, как я умею танцевать. Согласны?
— Ну и крошка! Эй, ты! Принеси гитару. Мы хотим увидеть, как она танцует. И как танцуешь ты.
— Поторопись, Анита! — сказала Лаура и повернулась к мужчинам с виноватой улыбкой на лице: — Она немного застенчива, потому что никогда не была в городе. Но скоро она станет такой же веселой, как я, особенно если вы не пожалеете вашего вина! Обещаю вам, сеньоры, вы не разочаруетесь!
Анита побежала домой, не смея оглянуться. Ее сердце стучало так сильно, что она испугалась, не упадет ли она в обморок прежде, чем доберется до дома.
Анита боялась подумать о том, что может произойти с ее подругой Лаурой, так смело и раскованно говорившей с двумя страшными мужчинами, удерживавшей их своими поддразниваниями и посулами. Как долго она сможет делать это? Что, если?.. Анита не хотела думать о самом ужасном.
Лаура же, сохраняя ясность мыслей, продолжала заигрывать с мужчинами. Она приложилась к их бурдюку, отхлебнула вина и даже сумела не задохнуться при этом. Ей удавалось удерживать их на расстоянии, они ходили вокруг нее, точно кобели вокруг сучки. Она делала вид, будто хочет выяснить, кто из них лучше.
— Покажите мне — да, покажите мне, дорогие мужчины! Я определю, кто из вас самый большой.
Усмехаясь, они начали расстегивать свои грязные, пыльные брюки.
— О, я вижу, что мне предстоит нелегкий выбор! Может быть, вы тоже хотите взглянуть на то, что получите, а? Вы готовы?
Интуиция подсказывала Лауре, как ей следует играть, что она должна делать.
Отступив на несколько шагов, она попросила мужчин спустить брюки еще ниже, чтобы она могла лучше оценить мужские достоинства каждого из них.
Девушка пожалела, что у нее нет револьвера, однако она имела при себе нож. Он лежал в чехле, подвязанном у бедра. Это был подарок матери.
Лаура тряхнула своими волосами, распустила их и начала медленно, очень медленно танцевать без музыки. Край ее юбки пополз вверх. Обезумевшие мужчины стали задыхаться от желания. Услышав стук копыт и голос Аниты, Лаура из кокетки мгновенно превратилась в злобную тигрицу. Задрав одной рукой юбку, другой она нащупала нож.
— Вот что вы получите от меня, скоты! Вот что! Вот что! — Ею руководил первобытный инстинкт… она играла свою роль, почти не задумываясь. Впервые в жизни убивала, калечила. Потом она даже не могла вспомнить, что и как делала. Когда Лаура повернулась и побежала к белой саманной хижине, к выскочившим оттуда мужчинам, с ножа ее капала кровь. Загремели выстрелы. Вновь обретя голос, Лаура закричала:
— Назад! Назад! Сейчас появятся другие!
Пуля зацепила ее руку как раз в тот момент, когда она ворвалась через открытую дверь в прохладный полумрак дома, оставив позади яркое сияние солнца.
Глава 4
Глава 5
— Сколько их там? — спросила Лаура.
— Я видел одного. Кажется, второго я надолго вывел из строя.
— Сегодня ты проявила большое мужество, подруга, — зашептала Анита, обращаясь к Лауре. Они знали друг друга с детства и общались без лишних церемоний. Хорошенькая кокетливая Анита, ровесница Лауры, имела множество поклонников, но всегда поглядывала на Франко, который держался с ней так, словно она была его второй сестрой. Анита недолюбливала Мариэллу, но старалась скрывать это. «Когда-нибудь, — думала она, — Франко заметит меня!» Она уже выросла и старалась стать образованной девушкой. Читала книги, которые брала у дона Ринальдо Ортеги и своей подруги, донны Лауры Луизы.
— Дело не в моем мужестве. Я не могла показать им, что мне страшно! — призналась Лаура.
Глядя друг на друга, и держась за руки, девушки подумали о том ужасном мгновении, когда они достали из большого каменного колодца ведро с водой и увидели двух смотревших на них всадников. Незнакомцы были пьяны и ухмылялись:
— Прелестные сеньориты! Что скажешь, Педро? По одной для каждого из нас! Они обе хорошенькие, нам повезло, верно? Мы наткнулись на этих красоток раньше других. Хорошо, что мы поехали вперед, а? Ха-ха!
— Эй, красотки, выпейте с нами!
Второй человек был неотесанным мужланом с грубыми чертами лица. На нем красовался форменный китель сельской полиции, надетый на голое тело. Из-под расстегнутого кителя выглядывали волосатая грудь и грязный пупок.
— Глянь-ка, эти красотки удивлены! Что, красотки, не ожидали встретить здесь настоящих мужчин, точно? Мы сумеем научить вас кое-чему!
Анита оцепенела. Она не могла вымолвить ни единого слова. Страх парализовал ее горло.
Лаура первая овладела собой и, поняв, что на уме у этих мужчин, шагнула вперед, покачивая бедрами и хлопая ресницами. Это выглядело как пародия на кокетство.
— Простите нас, глупых деревенских девушек, красивые начальники! — сказала она по-испански. — Мы не привыкли к таким смелым речам! Послушайте, — она улыбнулась более крупному мужчине, который заговорил первым, — почему бы вам не спешиться и не объяснить нам, что вы имеете в виду? Не знаю, что думает моя застенчивая подружка, но я хочу вас выслушать!
— Эта крошка — то, что надо! Посмотри, какие у нее глаза! Ручаюсь, она никогда не видела своего отца!
— Похоже, она не прочь развлечься. Хочешь выпить, детка?
— Конечно, почему нет? Хочешь, я станцую для тебя? Моя подруга играет на гитаре. Анита, пожалуйста, сходи за гитарой и скорее возвращайся — думаю, эти мужественные господа не захотят долго ждать. — Лаура изобразила очаровательную улыбку. Сейчас она играла, следуя инстинкту самосохранения. — Ну же! — поддразнила Лаура незнакомцев. — Или вы, двое сильных мужчин, вдруг оробели в присутствии настоящей женщины? — Она пожала плечами, повернулась и ударила Аниту по ноге, выводя подругу из оцепенения. — Может быть, вы боитесь, что не сумеете ублажить меня?
— Боимся? Черта с два!
— Ты только послушай эту маленькую шлюшку. Она бросает нам вызов!
— Она истосковалась по настоящим мужчинам. Верно, крошка?
— Может быть! Я хлебну вашего вина, а когда моя подружка принесет гитару, покажу вам, как я умею танцевать. Согласны?
— Ну и крошка! Эй, ты! Принеси гитару. Мы хотим увидеть, как она танцует. И как танцуешь ты.
— Поторопись, Анита! — сказала Лаура и повернулась к мужчинам с виноватой улыбкой на лице: — Она немного застенчива, потому что никогда не была в городе. Но скоро она станет такой же веселой, как я, особенно если вы не пожалеете вашего вина! Обещаю вам, сеньоры, вы не разочаруетесь!
Анита побежала домой, не смея оглянуться. Ее сердце стучало так сильно, что она испугалась, не упадет ли она в обморок прежде, чем доберется до дома.
Анита боялась подумать о том, что может произойти с ее подругой Лаурой, так смело и раскованно говорившей с двумя страшными мужчинами, удерживавшей их своими поддразниваниями и посулами. Как долго она сможет делать это? Что, если?.. Анита не хотела думать о самом ужасном.
Лаура же, сохраняя ясность мыслей, продолжала заигрывать с мужчинами. Она приложилась к их бурдюку, отхлебнула вина и даже сумела не задохнуться при этом. Ей удавалось удерживать их на расстоянии, они ходили вокруг нее, точно кобели вокруг сучки. Она делала вид, будто хочет выяснить, кто из них лучше.
— Покажите мне — да, покажите мне, дорогие мужчины! Я определю, кто из вас самый большой.
Усмехаясь, они начали расстегивать свои грязные, пыльные брюки.
— О, я вижу, что мне предстоит нелегкий выбор! Может быть, вы тоже хотите взглянуть на то, что получите, а? Вы готовы?
Интуиция подсказывала Лауре, как ей следует играть, что она должна делать.
Отступив на несколько шагов, она попросила мужчин спустить брюки еще ниже, чтобы она могла лучше оценить мужские достоинства каждого из них.
Девушка пожалела, что у нее нет револьвера, однако она имела при себе нож. Он лежал в чехле, подвязанном у бедра. Это был подарок матери.
Лаура тряхнула своими волосами, распустила их и начала медленно, очень медленно танцевать без музыки. Край ее юбки пополз вверх. Обезумевшие мужчины стали задыхаться от желания. Услышав стук копыт и голос Аниты, Лаура из кокетки мгновенно превратилась в злобную тигрицу. Задрав одной рукой юбку, другой она нащупала нож.
— Вот что вы получите от меня, скоты! Вот что! Вот что! — Ею руководил первобытный инстинкт… она играла свою роль, почти не задумываясь. Впервые в жизни убивала, калечила. Потом она даже не могла вспомнить, что и как делала. Когда Лаура повернулась и побежала к белой саманной хижине, к выскочившим оттуда мужчинам, с ножа ее капала кровь. Загремели выстрелы. Вновь обретя голос, Лаура закричала:
— Назад! Назад! Сейчас появятся другие!
Пуля зацепила ее руку как раз в тот момент, когда она ворвалась через открытую дверь в прохладный полумрак дома, оставив позади яркое сияние солнца.
Глава 4
Стук копыт, донесшийся сзади, предупредил Трента о возможной опасности.
Он натянул поводья и, достав из чехла ружье, положил его на бедра и стал ждать.
Он узнал золотисто-гнедого коня с белым пятном на лбу. Она? Но на большом жеребце сидел маленький мальчик. На вид ему было не больше семи-восьми лет.
— Эй, паренек! Остановись!
— Нет-нет, я должен ехать к сеньору Альварадо, господин! Я не могу останавливаться, я обещал.
— Черт возьми! — Трент выхватил поводья из рук мальчика и поехал рядом с ним, сдерживая жеребца. — Я — друг сеньора Эстебана, — быстро заговорил он по-испански, — так что постой! Что случилось? Где ты взял этого коня?
— Это жеребец донны Лауры — она послала меня за подмогой, потому что только я умею ездить на Амиго! — В голосе перепуганного мальчика прозвучали нотки гордости, но затем ребенком вновь завладела паника. — О, сеньор, там много подлых пьяных полицейских! Они пытались обесчестить мою сестру. Если бы не донна Лаура… Отпустите меня, сеньор! Я обещал, что приведу подмогу!
— Замолчи! Будь мужчиной, если можешь! Видишь эти ружья и револьверы? Я могу задержать полицейских, пока ты не приведешь подмогу, но прежде ты должен показать мне, где они находятся и как подобраться к ним незаметно. Понял? А теперь — вперед! Едем! Приблизившись, будем двигаться медленно и бесшумно. Чтобы они ничего не услышали.
— До деревни рукой подать, сеньор, я знаю короткий путь. Там много деревьев и валунов. Они вас не увидят. Мы сами не видели их до тех пор, пока… — Мальчик перевел дыхание и продолжил: — С нами дон Франко, которому нравится Мариэлла. Он — сын дона Эстебана. Но вам это известно, если вы знаете дона Эстебана. Дон Эстебан изрубит этих свиней на мелкие кусочки и скормит их стервятникам!
— Не сомневаюсь, — протянул Трент. Мысли о предстоящей схватке уже будоражили его кровь, прогоняя усталость и мрачную опустошенность души.
Значит, она и есть та девушка, которую собираются сделать его невестой? К тому же она попала в беду.
Насмешливая улыбка на какое-то мгновение скривила губы Трента. Он представил себе, как она удивится. Теперь он знает, кто она такая.
Трент заставил испуганного мальчика, которого, как выяснилось, звали Хуанито, нарисовать на земле приблизительный план деревушки.
— Здесь есть только одна хорошая дорога, сеньор, — вот она. Мы срубили деревья, чтобы каждую неделю ездить на телеге за продуктами. Они приехали отсюда.
— Другого въезда нет?
— Есть! Я выбрался по узкой тропинке, о которой знают только наши люди. Так мне удалось незаметно вывести Амиго. Он стоял не возле хижин — донна Лаура всегда оставляет его чуть поодаль, в тени деревьев, где растет сочная трава. Там есть вода — маленький ручей, в котором женщины стирают белье.
Мальчик посмотрел на высокого гринго с коричневой кожей и темной бородой. Его лицо казалось высеченным из камня и напоминало изображения древних богов, которые иногда находили в пещерах. Солнечный луч, проникший сквозь просвет в листве, упал на странные глаза незнакомца, и те вспыхнули красным огнем. Хуанито поспешно перекрестился.
Возможно, этот человек был дьяволом — он появился из облака пыли! И все же Хуанито чувствовал, что этот дьявол был на их стороне.
— Хорошо, парень! Ты помнишь, что я сказал тебе? Веди Амиго рядом с собой, пока не отойдешь на приличное расстояние. Потом скачи во весь опор! Скажи дону Эстебану, что жених донны Лауры наведет тут порядок. А теперь — вперед!
И, не обращая внимания на изумленный взгляд мальчика, Трент махнул рукой и пополз вперед на животе. Потом он понял, что через кусты легче пробраться, поднявшись с земли.
Трент слышал доносившиеся снизу пьяные крики, похабные угрозы и грохот выстрелов.
Он осторожно подкрался к месту, откуда можно было заглянуть вниз. Трент не боялся, что его заметят, — никто не смотрел в эту сторону. На земле валялись тела; Трент не мог определить, кто были эти люди — полицейские или жители деревни. Но он видел, как мужчины, укрывшиеся за стеной, стреляют в сторону двух самых крепких домиков, вероятно, принадлежавших одной семье.
Он также увидел полицейских, спрятавшихся за каменными колодцами. Они были вооружены многозарядными ружьями и револьверами, однако не имели самых современных «винчестеров» и «кольтов». Он привык к таким сражениям в Алжире и Триполи — однажды мистер Бишоп отправил его на короткий срок в Иностранный легион. Подобный же опыт Тренту довелось приобрести в опасных районах Нью-Мехико и Аризоны, где он заслужил репутацию самого ловкого наемного убийцы. Он брался за такие дела только по собственному желанию.
Оскалившись, точно почуявшая добычу пантера, он посмотрел вдоль ружейного ствола. Эти шакалы готовились к решающему удару, они окружали маленькие укрепленные домики, радостно говорили о том, что защищавшиеся стреляют все реже и реже.
Негодяи двинулись вперед, почувствовав себя еще более уверенно. Их смех и голоса долетали до Трента. Они заключали пари относительно того, кто овладеет большим количеством женщин, обсуждали, что сделают с ними — в первую очередь с дерзкой шлюхой, у которой были такие же глаза, как и у ее отца-гринго. Да, с той самой тварью, которая убила их товарища… Они укротят ее и используют, а потом продадут в бордель, где каждый мужчина за несколько песо сможет делать с ней что угодно.
Человек, говоривший и смеявшийся больше других, так и не успел закончить свою грязную тираду. Первый выстрел, произведенный Трентом из «винчестера», свалил мерзавца. Он задергался на пыльной земле с простреленным позвоночником, точно обезглавленный цыпленок. По округе разнесся предсмертный вопль. Через мгновение второй человек упал с простреленной головой. Потом еще один…
Точно карающая рука Господа, «винчестер» невозмутимо и методично уничтожал одного негодяя за другим. Трент постоянно менял позицию. Те, кто пытался вести ответный огонь, не видели мишени. Им наверняка казалось, что за кустами скрывается целая армия.
Впрочем, думать об этом им оставалось недолго. Трент стрелял, меняя ружья и не промахиваясь.
Один из мужчин, напившийся сильнее своих товарищей, выбрался из маленькой дальней хижины, где он поглощал пульке[1] и безжалостно избивал юную девушку. Подонок остановился, явно не понимая, что произошло за несколько последних минут.
— Что такое, друзья мои? Вы еще не разделались с жалкими пеонами?
Он стоял, покачиваясь, с расстегнутой ширинкой. Трент выстрелил ему в пах, услышал отчаянный вопль и по-волчьи оскалил зубы.
Лаура и Франко, сидевшие в одном из саманных домиков, толстые стены и крыша которого защищали их от пуль и факелов, посмотрели друг на друга; в течение нескольких мгновений они не могли понять, что кошмар, вырваться из которого они уже не надеялись, вдруг закончился.
Когда прогремел последний выстрел, в деревне воцарилась тишина, нарушаемая лишь стонами раненых — кое-кого Трент решил не убивать, а только покалечить. Напряженность повисла в воздухе, проникла в сознание людей, прячущихся в двух самых безопасных местах — домиках, принадлежавших одной семье и соединенных между собой общим погребом.
— Это папа? Так скоро, Франко?
— Тише! Я не знаю! Кто еще это может быть?
Со двора донесся голос:
— Не стреляйте, даже если у вас еще остались патроны! Думаю, они у вас кончились. Эй, есть тут кто-нибудь?
Лаура заметила, что от его ружья еще струится дымок. Это он — чернобородый дьявол! Застыв у окна, она на какое-то время потеряла дар речи. Из оцепенения ее вывел настороженный голос Франко:
— Кто вы такой и что вы здесь делаете?
— Это ты, Франко? Сын Стива? Я — Трент Челленджер. Я ехал к твоему отцу и встретил малыша на большом коне. Он сказал мне, куда направляется. Выйдешь ты наконец или нет?
Повернувшись к своим товарищам и сказав им что-то, Франко отпер дверь и вышел из дома. На его лице играла счастливая улыбка.
Лаура замерла у оконной рамы.
«Он! — подумала девушка. — И теперь мы обязаны ему нашим спасением. Я не хочу чувствовать себя его должницей. Ненавижу таких типов. Он — худший из них. Там, возле ручья, он вел себя не лучше, чем эти гнусные подонки… Только тогда у меня не было ножа. Черт возьми! Меньше всего на свете мне хочется быть обязанной такому человеку!»
— Лаура! Лаура! Выходи, сестра. Что с тобой? Ты должна познакомиться с этим человеком.
Анита мягко коснулась руки Лауры:
— Лаура! Что с тобой? Твой брат зовет тебя познакомиться с этим красивым мужчиной. Этот высокий и опасный на вид гринго убил всех негодяев! Пойдем! Или тебе стало дурно?
Бросив взгляд на подругу, Лаура заставила ее замолчать и, расправив плечи, сделала глубокий вдох.
— Со мной все в порядке! Я просто задумалась…
— Тебе не стоит слишком много думать о том плохом, что уже закончилось! Выйди во двор, Лаура!
Вскоре Лаура пожалела, что не осталась в доме; она могла разыграть обморок или как-то иначе уклониться от встречи с этим человеком. Но ее заставили выйти к нему. Усугубив ситуацию, он пожелал, чтобы она поехала перед ним на его коне. Этот изобретательный дьявол заявил, что так он сможет получше познакомиться с Лаурой.
Девушка была взбешена, и ее брат прекрасно видел это; перехватив гневный взгляд сестры, Франко из озорства и любопытства также стал настаивать на том, чтобы она поехала с Трентом к их родителям и все им объяснила.
«Конечно, — подумала Лаура, — если я откажусь, это будет выглядеть невежливо по отношению к человеку, который спас нам жизнь. И даже глупо. Люди подумают, что я боюсь этого негодяя. Почему судьба распорядилась так, что из всех людей на помощь нам пришел именно он?»
Она сидела в седле почти неподвижно. Ее буквально тошнило от близости Трента и его дыхания. Что он скажет ей теперь? На людях они делали вид, будто не знают друг друга, и это вполне устраивало Лауру, но почему он настоял на том, чтобы они поехали вместе?
Она предпочла бы поехать с Франко, но тот успокаивал плачущую Мариэллу. Помахав им с Трентом рукой, он сказал, что вернется домой к обеду.
Как мог Франко не заметить ее красноречивые взгляды и хмурое лицо? Он притворился, будто ничего не видел, и с дьявольской усмешкой в карих глазах попросил Лауру указать Тренту дорогу, ведущую в поместье, где ей окажут медицинскую помощь.
— Это — твое боевое крещение, сестра! Мама будет гордиться тобой.
— Да, а папа рассердится из-за того, что мы оба так плохо к нему подготовились! — заметила сухим тоном Лаура, после чего девушке пришлось смириться с тем, что Трент Челленджер обхватил своими крепкими руками ее талию и посадил перед собой в седло.
Лаура не могла определить охватившие ее чувства; она сидела в седле скованно, боясь сделать лишнее движение.
Несколько часов назад он обошелся с ней как с дешевой шлюхой. Тогда она хотела убить его. Сейчас он спас ее от смерти, и ей приходилось быть с ним вежливой, фактически терпеть его объятия.
— Мне нравится, что вы ездите в мужском седле. Я понять не могу, почему большинство женщин предпочитают дамские седла.
— Возможно, это — испытание мастерства! Вы бы удержались в дамском седле, мистер Челленджер? Смогли бы преодолевать препятствия, сидя в нем?
— Вероятно, нет! — Лаура кожей почувствовала его усмешку, представила себе его изогнутые губы. — Мне никогда не доводилось проверять это. Между прочим, мисс Лаура, вам следует держать оружие наготове! Особенно когда вы купаетесь вдали от асиенды. Вас мог застать врасплох не бродяга гринго, а отряд этих негодяев.
— Вы — бессовестный человек, верно? Вы вели себя как подлый, мерзкий… Думаю, вы сами знаете, какой вы! Если бы вы не спасли нас, я бы убила вас, как тех двух грязных свиней, которые хотели меня… хотели меня… Черт!
Стыдясь своей слабости, Лаура попыталась справиться с навернувшимися на глаза слезами гнева и обиды. Внезапно резкое движение коня толкнуло девушку на Трента, и острая боль пронзила ее руку. Она ахнула и заметила, что его волосатая щека оказалась в опасной близости от ее щеки.
— Ваша рука? — спросил он. — Что-то серьезное? Что вам положили на рану?
— Это… всего лишь царапина! Она слегка кровоточила, и мы ее перевязали, вот и все! Сделать что-то еще, не было времени. Мне не так уж и больно!
Он коснулся повязки в том месте, где просочилась кровь, и Лаура снова ахнула.
В следующий миг Трент натянул поводья, и Лаура вновь прижалась к нему.
— Погодите. Вы способны терпеть боль? Мне придется снять повязку, так что держитесь за седло изо всех сил, а эту руку поднимите.
— Что вы собираетесь делать? Что? О! Больно!
Трент снял Лауру с седла и опустил на землю, после чего начал осматривать повязку.
— Вы же не врач! Оставьте в покое мою руку — ею займутся дома! О!
— Советую вам покрепче стиснуть зубы. Вы почувствуете жжение, но это остановит заражение крови. Поверьте мне, оно способно причинить гораздо большую боль!
Когда Трент снял повязку с раны, оттуда снова пошла кровь. Он залил пулевое отверстие бесцветной жидкостью из бутылки, которую достал из седельной сумки.
Сильнейшая боль пронзила руку Лауры; из глаз девушки брызнули слезы, с губ сорвался стон, хотя она и стиснула зубы по совету Трента.
Почувствовав, что у нее кружится голова, Лаура приложила все силы, чтобы не упасть в объятия Трента — это было бы новым унижением. Она почти обрадовалась тому, что он крепко обхватил ее рукой за талию и помог устоять на ногах. Вскоре острая боль начала проходить. Лаура увидела у своих побелевших губ бутылку.
— Сделайте глоток. Это поможет.
Еще не придя полностью в себя, Лаура послушно отхлебнула из бутылки и, поперхнувшись, закашлялась. Не давая ей времени на возражения, Трент снова посадил ее в седло.
Он натянул поводья и, достав из чехла ружье, положил его на бедра и стал ждать.
Он узнал золотисто-гнедого коня с белым пятном на лбу. Она? Но на большом жеребце сидел маленький мальчик. На вид ему было не больше семи-восьми лет.
— Эй, паренек! Остановись!
— Нет-нет, я должен ехать к сеньору Альварадо, господин! Я не могу останавливаться, я обещал.
— Черт возьми! — Трент выхватил поводья из рук мальчика и поехал рядом с ним, сдерживая жеребца. — Я — друг сеньора Эстебана, — быстро заговорил он по-испански, — так что постой! Что случилось? Где ты взял этого коня?
— Это жеребец донны Лауры — она послала меня за подмогой, потому что только я умею ездить на Амиго! — В голосе перепуганного мальчика прозвучали нотки гордости, но затем ребенком вновь завладела паника. — О, сеньор, там много подлых пьяных полицейских! Они пытались обесчестить мою сестру. Если бы не донна Лаура… Отпустите меня, сеньор! Я обещал, что приведу подмогу!
— Замолчи! Будь мужчиной, если можешь! Видишь эти ружья и револьверы? Я могу задержать полицейских, пока ты не приведешь подмогу, но прежде ты должен показать мне, где они находятся и как подобраться к ним незаметно. Понял? А теперь — вперед! Едем! Приблизившись, будем двигаться медленно и бесшумно. Чтобы они ничего не услышали.
— До деревни рукой подать, сеньор, я знаю короткий путь. Там много деревьев и валунов. Они вас не увидят. Мы сами не видели их до тех пор, пока… — Мальчик перевел дыхание и продолжил: — С нами дон Франко, которому нравится Мариэлла. Он — сын дона Эстебана. Но вам это известно, если вы знаете дона Эстебана. Дон Эстебан изрубит этих свиней на мелкие кусочки и скормит их стервятникам!
— Не сомневаюсь, — протянул Трент. Мысли о предстоящей схватке уже будоражили его кровь, прогоняя усталость и мрачную опустошенность души.
Значит, она и есть та девушка, которую собираются сделать его невестой? К тому же она попала в беду.
Насмешливая улыбка на какое-то мгновение скривила губы Трента. Он представил себе, как она удивится. Теперь он знает, кто она такая.
Трент заставил испуганного мальчика, которого, как выяснилось, звали Хуанито, нарисовать на земле приблизительный план деревушки.
— Здесь есть только одна хорошая дорога, сеньор, — вот она. Мы срубили деревья, чтобы каждую неделю ездить на телеге за продуктами. Они приехали отсюда.
— Другого въезда нет?
— Есть! Я выбрался по узкой тропинке, о которой знают только наши люди. Так мне удалось незаметно вывести Амиго. Он стоял не возле хижин — донна Лаура всегда оставляет его чуть поодаль, в тени деревьев, где растет сочная трава. Там есть вода — маленький ручей, в котором женщины стирают белье.
Мальчик посмотрел на высокого гринго с коричневой кожей и темной бородой. Его лицо казалось высеченным из камня и напоминало изображения древних богов, которые иногда находили в пещерах. Солнечный луч, проникший сквозь просвет в листве, упал на странные глаза незнакомца, и те вспыхнули красным огнем. Хуанито поспешно перекрестился.
Возможно, этот человек был дьяволом — он появился из облака пыли! И все же Хуанито чувствовал, что этот дьявол был на их стороне.
— Хорошо, парень! Ты помнишь, что я сказал тебе? Веди Амиго рядом с собой, пока не отойдешь на приличное расстояние. Потом скачи во весь опор! Скажи дону Эстебану, что жених донны Лауры наведет тут порядок. А теперь — вперед!
И, не обращая внимания на изумленный взгляд мальчика, Трент махнул рукой и пополз вперед на животе. Потом он понял, что через кусты легче пробраться, поднявшись с земли.
Трент слышал доносившиеся снизу пьяные крики, похабные угрозы и грохот выстрелов.
Он осторожно подкрался к месту, откуда можно было заглянуть вниз. Трент не боялся, что его заметят, — никто не смотрел в эту сторону. На земле валялись тела; Трент не мог определить, кто были эти люди — полицейские или жители деревни. Но он видел, как мужчины, укрывшиеся за стеной, стреляют в сторону двух самых крепких домиков, вероятно, принадлежавших одной семье.
Он также увидел полицейских, спрятавшихся за каменными колодцами. Они были вооружены многозарядными ружьями и револьверами, однако не имели самых современных «винчестеров» и «кольтов». Он привык к таким сражениям в Алжире и Триполи — однажды мистер Бишоп отправил его на короткий срок в Иностранный легион. Подобный же опыт Тренту довелось приобрести в опасных районах Нью-Мехико и Аризоны, где он заслужил репутацию самого ловкого наемного убийцы. Он брался за такие дела только по собственному желанию.
Оскалившись, точно почуявшая добычу пантера, он посмотрел вдоль ружейного ствола. Эти шакалы готовились к решающему удару, они окружали маленькие укрепленные домики, радостно говорили о том, что защищавшиеся стреляют все реже и реже.
Негодяи двинулись вперед, почувствовав себя еще более уверенно. Их смех и голоса долетали до Трента. Они заключали пари относительно того, кто овладеет большим количеством женщин, обсуждали, что сделают с ними — в первую очередь с дерзкой шлюхой, у которой были такие же глаза, как и у ее отца-гринго. Да, с той самой тварью, которая убила их товарища… Они укротят ее и используют, а потом продадут в бордель, где каждый мужчина за несколько песо сможет делать с ней что угодно.
Человек, говоривший и смеявшийся больше других, так и не успел закончить свою грязную тираду. Первый выстрел, произведенный Трентом из «винчестера», свалил мерзавца. Он задергался на пыльной земле с простреленным позвоночником, точно обезглавленный цыпленок. По округе разнесся предсмертный вопль. Через мгновение второй человек упал с простреленной головой. Потом еще один…
Точно карающая рука Господа, «винчестер» невозмутимо и методично уничтожал одного негодяя за другим. Трент постоянно менял позицию. Те, кто пытался вести ответный огонь, не видели мишени. Им наверняка казалось, что за кустами скрывается целая армия.
Впрочем, думать об этом им оставалось недолго. Трент стрелял, меняя ружья и не промахиваясь.
Один из мужчин, напившийся сильнее своих товарищей, выбрался из маленькой дальней хижины, где он поглощал пульке[1] и безжалостно избивал юную девушку. Подонок остановился, явно не понимая, что произошло за несколько последних минут.
— Что такое, друзья мои? Вы еще не разделались с жалкими пеонами?
Он стоял, покачиваясь, с расстегнутой ширинкой. Трент выстрелил ему в пах, услышал отчаянный вопль и по-волчьи оскалил зубы.
Лаура и Франко, сидевшие в одном из саманных домиков, толстые стены и крыша которого защищали их от пуль и факелов, посмотрели друг на друга; в течение нескольких мгновений они не могли понять, что кошмар, вырваться из которого они уже не надеялись, вдруг закончился.
Когда прогремел последний выстрел, в деревне воцарилась тишина, нарушаемая лишь стонами раненых — кое-кого Трент решил не убивать, а только покалечить. Напряженность повисла в воздухе, проникла в сознание людей, прячущихся в двух самых безопасных местах — домиках, принадлежавших одной семье и соединенных между собой общим погребом.
— Это папа? Так скоро, Франко?
— Тише! Я не знаю! Кто еще это может быть?
Со двора донесся голос:
— Не стреляйте, даже если у вас еще остались патроны! Думаю, они у вас кончились. Эй, есть тут кто-нибудь?
Лаура заметила, что от его ружья еще струится дымок. Это он — чернобородый дьявол! Застыв у окна, она на какое-то время потеряла дар речи. Из оцепенения ее вывел настороженный голос Франко:
— Кто вы такой и что вы здесь делаете?
— Это ты, Франко? Сын Стива? Я — Трент Челленджер. Я ехал к твоему отцу и встретил малыша на большом коне. Он сказал мне, куда направляется. Выйдешь ты наконец или нет?
Повернувшись к своим товарищам и сказав им что-то, Франко отпер дверь и вышел из дома. На его лице играла счастливая улыбка.
Лаура замерла у оконной рамы.
«Он! — подумала девушка. — И теперь мы обязаны ему нашим спасением. Я не хочу чувствовать себя его должницей. Ненавижу таких типов. Он — худший из них. Там, возле ручья, он вел себя не лучше, чем эти гнусные подонки… Только тогда у меня не было ножа. Черт возьми! Меньше всего на свете мне хочется быть обязанной такому человеку!»
— Лаура! Лаура! Выходи, сестра. Что с тобой? Ты должна познакомиться с этим человеком.
Анита мягко коснулась руки Лауры:
— Лаура! Что с тобой? Твой брат зовет тебя познакомиться с этим красивым мужчиной. Этот высокий и опасный на вид гринго убил всех негодяев! Пойдем! Или тебе стало дурно?
Бросив взгляд на подругу, Лаура заставила ее замолчать и, расправив плечи, сделала глубокий вдох.
— Со мной все в порядке! Я просто задумалась…
— Тебе не стоит слишком много думать о том плохом, что уже закончилось! Выйди во двор, Лаура!
Вскоре Лаура пожалела, что не осталась в доме; она могла разыграть обморок или как-то иначе уклониться от встречи с этим человеком. Но ее заставили выйти к нему. Усугубив ситуацию, он пожелал, чтобы она поехала перед ним на его коне. Этот изобретательный дьявол заявил, что так он сможет получше познакомиться с Лаурой.
Девушка была взбешена, и ее брат прекрасно видел это; перехватив гневный взгляд сестры, Франко из озорства и любопытства также стал настаивать на том, чтобы она поехала с Трентом к их родителям и все им объяснила.
«Конечно, — подумала Лаура, — если я откажусь, это будет выглядеть невежливо по отношению к человеку, который спас нам жизнь. И даже глупо. Люди подумают, что я боюсь этого негодяя. Почему судьба распорядилась так, что из всех людей на помощь нам пришел именно он?»
Она сидела в седле почти неподвижно. Ее буквально тошнило от близости Трента и его дыхания. Что он скажет ей теперь? На людях они делали вид, будто не знают друг друга, и это вполне устраивало Лауру, но почему он настоял на том, чтобы они поехали вместе?
Она предпочла бы поехать с Франко, но тот успокаивал плачущую Мариэллу. Помахав им с Трентом рукой, он сказал, что вернется домой к обеду.
Как мог Франко не заметить ее красноречивые взгляды и хмурое лицо? Он притворился, будто ничего не видел, и с дьявольской усмешкой в карих глазах попросил Лауру указать Тренту дорогу, ведущую в поместье, где ей окажут медицинскую помощь.
— Это — твое боевое крещение, сестра! Мама будет гордиться тобой.
— Да, а папа рассердится из-за того, что мы оба так плохо к нему подготовились! — заметила сухим тоном Лаура, после чего девушке пришлось смириться с тем, что Трент Челленджер обхватил своими крепкими руками ее талию и посадил перед собой в седло.
Лаура не могла определить охватившие ее чувства; она сидела в седле скованно, боясь сделать лишнее движение.
Несколько часов назад он обошелся с ней как с дешевой шлюхой. Тогда она хотела убить его. Сейчас он спас ее от смерти, и ей приходилось быть с ним вежливой, фактически терпеть его объятия.
— Мне нравится, что вы ездите в мужском седле. Я понять не могу, почему большинство женщин предпочитают дамские седла.
— Возможно, это — испытание мастерства! Вы бы удержались в дамском седле, мистер Челленджер? Смогли бы преодолевать препятствия, сидя в нем?
— Вероятно, нет! — Лаура кожей почувствовала его усмешку, представила себе его изогнутые губы. — Мне никогда не доводилось проверять это. Между прочим, мисс Лаура, вам следует держать оружие наготове! Особенно когда вы купаетесь вдали от асиенды. Вас мог застать врасплох не бродяга гринго, а отряд этих негодяев.
— Вы — бессовестный человек, верно? Вы вели себя как подлый, мерзкий… Думаю, вы сами знаете, какой вы! Если бы вы не спасли нас, я бы убила вас, как тех двух грязных свиней, которые хотели меня… хотели меня… Черт!
Стыдясь своей слабости, Лаура попыталась справиться с навернувшимися на глаза слезами гнева и обиды. Внезапно резкое движение коня толкнуло девушку на Трента, и острая боль пронзила ее руку. Она ахнула и заметила, что его волосатая щека оказалась в опасной близости от ее щеки.
— Ваша рука? — спросил он. — Что-то серьезное? Что вам положили на рану?
— Это… всего лишь царапина! Она слегка кровоточила, и мы ее перевязали, вот и все! Сделать что-то еще, не было времени. Мне не так уж и больно!
Он коснулся повязки в том месте, где просочилась кровь, и Лаура снова ахнула.
В следующий миг Трент натянул поводья, и Лаура вновь прижалась к нему.
— Погодите. Вы способны терпеть боль? Мне придется снять повязку, так что держитесь за седло изо всех сил, а эту руку поднимите.
— Что вы собираетесь делать? Что? О! Больно!
Трент снял Лауру с седла и опустил на землю, после чего начал осматривать повязку.
— Вы же не врач! Оставьте в покое мою руку — ею займутся дома! О!
— Советую вам покрепче стиснуть зубы. Вы почувствуете жжение, но это остановит заражение крови. Поверьте мне, оно способно причинить гораздо большую боль!
Когда Трент снял повязку с раны, оттуда снова пошла кровь. Он залил пулевое отверстие бесцветной жидкостью из бутылки, которую достал из седельной сумки.
Сильнейшая боль пронзила руку Лауры; из глаз девушки брызнули слезы, с губ сорвался стон, хотя она и стиснула зубы по совету Трента.
Почувствовав, что у нее кружится голова, Лаура приложила все силы, чтобы не упасть в объятия Трента — это было бы новым унижением. Она почти обрадовалась тому, что он крепко обхватил ее рукой за талию и помог устоять на ногах. Вскоре острая боль начала проходить. Лаура увидела у своих побелевших губ бутылку.
— Сделайте глоток. Это поможет.
Еще не придя полностью в себя, Лаура послушно отхлебнула из бутылки и, поперхнувшись, закашлялась. Не давая ей времени на возражения, Трент снова посадил ее в седло.
Глава 5
Лаура заявила, что наденет к обеду черное шелковое платье с высоким воротничком из белых кружев и длинными рукавами.
— Но это платье не подходит для знакомства с женихом! — тщетно попыталась возразить Филомена.
— Он вовсе не мой жених, и я уже познакомилась с ним — ты это забыла?
— О, какой стыд, тогда на тебе было такое неприличное тряпье! Я удивлена, что он остался обедать!
— Он приехал к моему отцу, они должны обсудить дела. А я собираюсь пообедать, потому что не хочу, чтобы кто-то подумал, будто незначительная потеря крови способна уложить меня в кровать! Пожалуйста, Филомена, не спорь со мной сейчас!
— По-моему, это ранение повлияло на твою голову, — проворчала Филомена. — Что ж, я поглажу противное черное платье и принесу его тебе. Отдохни несколько минут. Выпей травяной чай, который я приготовила, и тебе станет лучше.
Когда Филомена ушла, Лаура села на кровать, вздохнула и посмотрела на новую повязку.
— Филомена? Как она себя чувствует?
— Мы положили на рану специальную мазь, донна Джиния. Мне доводилось видеть кое-что пострашнее. Ох! И зачем только я заснула? Почему не догадалась, что она что-то замышляет, пока я надевала на нее корсет?
— Тут нет твоей вины. — Джинни похлопала пожилую женщину по плечу. — У моей дочери упрямства и своенравия больше, чем у меня и ее отца, вместе взятых! Она спит?
— Спит? Нет! Она сказала, что не будет спать. Отказалась выпить снотворное. Она выйдет к обеду. И еще она заявила, что наденет черное шелковое платье с высоким воротничком и длинными рукавами, чтобы скрыть повязку. Без корсета! — Филомена выпятила нижнюю губу и прижала руку к сердцу. — Без корсета, донна Джиния! Она сказала, что он ей не жених и никогда им не будет! Что нам делать, донна Джиния?
Джинни вздохнула:
— Ничего! Принеси платье, которое она выбрала, Филомена. Я схожу к Лауре и поговорю с ней. — И, невозмутимо пожав плечами, Джинни улыбнулась пожилой женщине. — Она молода, легкомысленна и импульсивна. Но, в конце концов, образумится. Всему свое время.
«Но не раньше, чем приобретет жизненный опыт и познает боль, как это было со мной!» — неожиданно подумала Джинни, приводя в порядок свои мысли после ухода Филомены. Она вспомнила себя в возрасте Лауры. Свою самоуверенность и смелость, желание взять от жизни все, что та может предложить.
Тогда она не предполагала, что с ней может произойти нечто неожиданное, что Стив навсегда изменит ее. Стив — ее муж и возлюбленный. Ее друг, человек, которому она доверяла. Годы взаимного непонимания и потерь остались в прошлом.
Джинни вспомнила, как она познакомилась с Трентом Челленджером. Сколько воды утекло с тех пор! Молодой, горячий, он не скрывал своей симпатии к ней. Она немного схитрила — стала обходиться с ним как с сыном или любимым кузеном.
Но сейчас в асиенду, держа перед собой на седле, точно трофей, ее дочь, въехал мужчина, а не юноша. Суровый, закаленный в боях мужчина, напоминавший ей Стива, каким он был в то время, когда она познакомилась с ним. Человек Джима Бишопа. Явно не пара для Лауры. Во всяком случае, пока что она не созрела для такого мужчины, способного вывернуть женщину наизнанку, пробудить в ней чувства, желания, погубить ее — если она позволит сделать это, не даст ему отпор.
Однако Джинни ощутила какие-то флюиды взаимного притяжения между Лаурой и Трентом Челленджером; она почувствовала их, когда Трент снял ее дочь с коня и поставил на землю лицом к себе.
Как хорошо она помнила пережитое ею самой! Как хорошо понимала силу странного запретного влечения, заглушавшего благоразумие, логику и любые советы!
Постучав в дверь, Джинни вошла в комнату и застала дочь стоящей перед зеркалом.
— Мама? — Облаченная в короткую рубашку девушка повернулась и покраснела, словно ее тайные мысли оказались прерванными.
— Да, я! Я говорила с Филоменой, она гладит твое черное платье, хотя и считает его неподходящим для такого случая.
— Филомена вечно недовольна. Всем! — Раздраженный голос Лауры заставил Джинни вскинуть брови.
— Похоже, ты взволнована, моя дорогая. Ты уверена, что хочешь обедать с нами? Твой отец и мистер Челленджер, вероятно, быстро уединятся, чтобы поговорить о делах. А для нас вечер будет скучным, его скрасит только обсуждение сегодняшних событий, верно?
— Почему? Я хочу спросить папу и мистера Челленджера, что они собираются сказать президенту Диасу по поводу действий его полицейских! И я уверена, что Франко тоже захочет узнать, что будет предпринято в связи с этим возмутительным происшествием! Мама, они… Знаешь, я постоянно думала о том, как бы поступила в такой ситуации ты. Я улыбалась этим мерзавцам, притворялась, будто… И затем… когда они подумали, что я смотрю на них… стала медленно поднимать юбку, как бы дразня их, понимаешь, мама? Схватила нож, который ты дала мне, и, кажется, убила обоих. Нет, точно убила. Очень быстро. Господи, я убила! Я болтала… дразнила… превратилась в другого человека… играла — а потом игра закончилась, и мне пришлось… мне пришлось…
— Дорогая, я все знаю! Знаю! Я сделала то же самое. — Джинни обняла дочь, прижала ее к себе и мысленно перенеслась в прошлое. — Я тоже убила человека. Мне тяжело вспоминать об этом даже сейчас, когда он больше не представляет для меня опасности. Я ударила его ножом в горло, услышала, как из раны с шумом вырвалась кровь, и убежала.
— Но это платье не подходит для знакомства с женихом! — тщетно попыталась возразить Филомена.
— Он вовсе не мой жених, и я уже познакомилась с ним — ты это забыла?
— О, какой стыд, тогда на тебе было такое неприличное тряпье! Я удивлена, что он остался обедать!
— Он приехал к моему отцу, они должны обсудить дела. А я собираюсь пообедать, потому что не хочу, чтобы кто-то подумал, будто незначительная потеря крови способна уложить меня в кровать! Пожалуйста, Филомена, не спорь со мной сейчас!
— По-моему, это ранение повлияло на твою голову, — проворчала Филомена. — Что ж, я поглажу противное черное платье и принесу его тебе. Отдохни несколько минут. Выпей травяной чай, который я приготовила, и тебе станет лучше.
Когда Филомена ушла, Лаура села на кровать, вздохнула и посмотрела на новую повязку.
— Филомена? Как она себя чувствует?
— Мы положили на рану специальную мазь, донна Джиния. Мне доводилось видеть кое-что пострашнее. Ох! И зачем только я заснула? Почему не догадалась, что она что-то замышляет, пока я надевала на нее корсет?
— Тут нет твоей вины. — Джинни похлопала пожилую женщину по плечу. — У моей дочери упрямства и своенравия больше, чем у меня и ее отца, вместе взятых! Она спит?
— Спит? Нет! Она сказала, что не будет спать. Отказалась выпить снотворное. Она выйдет к обеду. И еще она заявила, что наденет черное шелковое платье с высоким воротничком и длинными рукавами, чтобы скрыть повязку. Без корсета! — Филомена выпятила нижнюю губу и прижала руку к сердцу. — Без корсета, донна Джиния! Она сказала, что он ей не жених и никогда им не будет! Что нам делать, донна Джиния?
Джинни вздохнула:
— Ничего! Принеси платье, которое она выбрала, Филомена. Я схожу к Лауре и поговорю с ней. — И, невозмутимо пожав плечами, Джинни улыбнулась пожилой женщине. — Она молода, легкомысленна и импульсивна. Но, в конце концов, образумится. Всему свое время.
«Но не раньше, чем приобретет жизненный опыт и познает боль, как это было со мной!» — неожиданно подумала Джинни, приводя в порядок свои мысли после ухода Филомены. Она вспомнила себя в возрасте Лауры. Свою самоуверенность и смелость, желание взять от жизни все, что та может предложить.
Тогда она не предполагала, что с ней может произойти нечто неожиданное, что Стив навсегда изменит ее. Стив — ее муж и возлюбленный. Ее друг, человек, которому она доверяла. Годы взаимного непонимания и потерь остались в прошлом.
Джинни вспомнила, как она познакомилась с Трентом Челленджером. Сколько воды утекло с тех пор! Молодой, горячий, он не скрывал своей симпатии к ней. Она немного схитрила — стала обходиться с ним как с сыном или любимым кузеном.
Но сейчас в асиенду, держа перед собой на седле, точно трофей, ее дочь, въехал мужчина, а не юноша. Суровый, закаленный в боях мужчина, напоминавший ей Стива, каким он был в то время, когда она познакомилась с ним. Человек Джима Бишопа. Явно не пара для Лауры. Во всяком случае, пока что она не созрела для такого мужчины, способного вывернуть женщину наизнанку, пробудить в ней чувства, желания, погубить ее — если она позволит сделать это, не даст ему отпор.
Однако Джинни ощутила какие-то флюиды взаимного притяжения между Лаурой и Трентом Челленджером; она почувствовала их, когда Трент снял ее дочь с коня и поставил на землю лицом к себе.
Как хорошо она помнила пережитое ею самой! Как хорошо понимала силу странного запретного влечения, заглушавшего благоразумие, логику и любые советы!
Постучав в дверь, Джинни вошла в комнату и застала дочь стоящей перед зеркалом.
— Мама? — Облаченная в короткую рубашку девушка повернулась и покраснела, словно ее тайные мысли оказались прерванными.
— Да, я! Я говорила с Филоменой, она гладит твое черное платье, хотя и считает его неподходящим для такого случая.
— Филомена вечно недовольна. Всем! — Раздраженный голос Лауры заставил Джинни вскинуть брови.
— Похоже, ты взволнована, моя дорогая. Ты уверена, что хочешь обедать с нами? Твой отец и мистер Челленджер, вероятно, быстро уединятся, чтобы поговорить о делах. А для нас вечер будет скучным, его скрасит только обсуждение сегодняшних событий, верно?
— Почему? Я хочу спросить папу и мистера Челленджера, что они собираются сказать президенту Диасу по поводу действий его полицейских! И я уверена, что Франко тоже захочет узнать, что будет предпринято в связи с этим возмутительным происшествием! Мама, они… Знаешь, я постоянно думала о том, как бы поступила в такой ситуации ты. Я улыбалась этим мерзавцам, притворялась, будто… И затем… когда они подумали, что я смотрю на них… стала медленно поднимать юбку, как бы дразня их, понимаешь, мама? Схватила нож, который ты дала мне, и, кажется, убила обоих. Нет, точно убила. Очень быстро. Господи, я убила! Я болтала… дразнила… превратилась в другого человека… играла — а потом игра закончилась, и мне пришлось… мне пришлось…
— Дорогая, я все знаю! Знаю! Я сделала то же самое. — Джинни обняла дочь, прижала ее к себе и мысленно перенеслась в прошлое. — Я тоже убила человека. Мне тяжело вспоминать об этом даже сейчас, когда он больше не представляет для меня опасности. Я ударила его ножом в горло, услышала, как из раны с шумом вырвалась кровь, и убежала.