Страница:
— Ты будешь осторожна? Обещаешь? — спросила Хелена с печалью в голосе. Боже, как бы ей хотелось быть такой же сильной и смелой, как Лаура! Тогда она убежала бы с Франко в Италию, Египет, Индию или на Цейлон. Обрела бы свободу. Но конечно, она боялась что-либо предпринять. Если бы она была смелой, то давно бы уже вырвалась из-под тирании отца и матери и не позволила бы навязать себе этот брак!
«Конечно, я трусиха, чего не скажешь о Лауре! Вот в чем заключается разница между нами», — подумала Хелена. Храня верность Лауре и не делясь своими опасениями с Франко, Хелена не могла избавиться от тревожного чувства.
— Я вполне могу позаботиться о себе сама! — попыталась успокоить подругу Лаура, прощаясь с ней. По всей квартире были расставлены коробки и чемоданы, подготовленные к отправке на паром. — Обещаю, что мы скоро увидимся. А пока дядя Пьер попытается присматривать за мной! — И, состроив недовольную гримасу, Лаура добавила: — Сегодня вечером я должна пообедать у них. Они хотят, чтобы на следующей неделе я поехала с ними в Монте-Карло, но от этого я отверчусь, не ссылаясь на бал! Представляешь, какое потрясение они бы пережили? Моя мать сказала мне, что ее кузен Пьер в молодости считался отъявленным повесой и был ее первым увлечением! Мне трудно себе это представить!
— Все меняются с годами, — тихо заметила Хелена, спрашивая себя, изменится ли, в конце концов, она или Франко. Жизнь так страшна для робких душ!
При расставании Хелена была грустной. Вдова снова попросила Лауру поберечь себя. Франко произнес свою обычную проповедь — в последнее время это стало его коньком.
— Я скоро приеду в Англию! Сразу после бала. Буду вести себя хорошо. Ничего дурного вы обо мне не услышите. Я буду благоразумной, обещаю вам! Буду каждый день сообщать Пьеру и тете Лорне, где нахожусь.
Пьеру Дюмону приходилось ежедневно выслушивать жалобы жены на Лауру. Он чувствовал себя обязанным извиниться перед своим близким другом графом д'Арлингеном, который когда-то был обручен с Джинни, за то, что ее дочь дралась на дуэли с его сыном.
— О, не извиняйся, мой старый друг! Эдуарду давно следовало образумиться и умерить свой пыл. Я рад, что женщина продемонстрировала, насколько он глуп. Я отправил его на некоторое время в Южную Африку залечить раны и пережить позор.
Отмахнувшись со смехом от этой истории, Мишель Реми почувствовал, что он заинтригован. До него доходило множество слухов о дочери Джинетт — эта девушка обладала немалым состоянием и красотой.
Поэтому граф д'Арлинген договорился о деловой поездке в Лондон, где он организует свою встречу с мисс Лаурой Морган — последней американской наследницей, появившейся на брачном рынке. Однако, похоже, она не станет предметом купли-продажи. Родителям, воспитавшим в свое время в Лауре чувство собственного достоинства, ни за что не удалось бы навязать этой девушке нежелательный для нее брак. Говорили, что она сама выберет себе супруга, когда пожелает, и что ей нет никакого дела до титулов. Она заявляла, что превыше всего ценит интеллект и понимание.
Как она похожа в этом на Джинетт! Судя по журнальным фотографиям, она унаследовала не только характер, но и внешность матери. Граф с нетерпением ждал встречи с этой девушкой.
Поначалу, когда все уехали, Лаура обрадовалась: теперь ей не придется оправдываться и защищаться. Наконец она обрела полную свободу и может наслаждаться ею без всяких угрызений совести. Тогда почему ее вдруг охватило легкое чувство утраты? «Подобное ощущение, — сказала себе Лаура, — возникает в Париже, когда заканчивается сезон и все в погоне за развлечениями и радостями перебираются в какое-нибудь другое место».
Но это еще не подлинный Париж, который отныне будет принадлежать настоящим парижанам. Лаура ждала бала; теперь она располагала временем для литературной работы.
Ее по-прежнему раздражала загадка, связанная с таинственным мистером X. Как он посмел?! Похоже, в последнее время его заинтересованность угасла. Или Лиана увидела в этом предложении вызов и решила очаровать его?
Черт возьми, все эти заботливые подруги считали ее наивным, неопытным ребенком! Но она еще постоит за себя!
— Ну, малышка, ты думаешь, что уже созрела? Совсем не боишься неизвестного, неиспытанного? Ты в этом уверена?
«Иногда, — подумала Лаура, — Селеста раздражает меня своим умением читать мои мысли. Вероятно, все они относятся ко мне со снисходительным презрением». Что ж, она созрела! Лаура заявила об этом Селесте. Позже она решила, что ее голос прозвучал излишне дерзко.
«Господи, — подумала Лаура, — мне придется провести целую неделю в ожидании потрясающего праздника — бала-маскарада! Чем я займу себя в это время?»
Как обычно, предложение поступило от Селесты. Она всегда говорила по телефону таким томным, сонным голосом, словно только что проснулась.
— О Лаура! Чуть не забыла нечто интересное — мне как раз напомнили об этом Жюстина и Лиана. Я подумала, что ты, возможно, захочешь отправиться сегодня с нами к Арману де Флери. Он только что вернулся из Индии, где провел целый год, или он был в Тибете? Не уверена, дорогая, но ты это узнаешь, если поедешь с нами. Это тот самый человек, которого называют Загадочным Маркизом! Очаровательный мужчина… Его салон открыт для друзей только после полуночи. — Помолчав, Селеста добавила: — Ты ведь сказала, что уже созрела для того, чтобы приобрести опыт, верно? Если ты действительно так считаешь, думаю, этот прием доставит тебе удовольствие!
Все это звучало ужасно интригующе. «Конечно, я пойду, — решила Лаура. — Это спасет меня от скуки!» Она уже несколько часов разочарованно смотрела на чистый лист бумаги.
Она действительно хотела писать, но ничего не приходило ей в голову. Возможно, развлечение подействует на нее вдохновляюще. Энтузиазм Селесты говорил о том, что вечер обещает быть весьма интересным.
— Не удивляйся ничему, что ты увидишь или услышишь, моя дорогая! — прошептала Лиана на ухо Лауре, когда они устроились в карете. — А если что-то тебя и шокирует, пожалуйста, не подавай виду! Нам предстоит встретиться со многими интересными людьми, свободными от условностей и предрассудков. Там, вероятно, будут мадам Уилли и эксцентричная молодая писательница Колетт. Обещаю, тебе не придется скучать!
— А также не подавай виду, если узнаешь кого-то из знакомых! — улыбаясь добавила Жюстина. — Господи, до чего забавно общаться с друзьями и любовниками так, словно впервые их видишь! Но впрочем, ты сама в этом убедишься.
В конце концов, наслушавшись этих откровений, Лаура уже не знала, чего ей ожидать.
Загадочный Маркиз жил под Парижем в замке, окруженном темным лесом и ухоженным парком.
— Это очень, очень старое имение! — сказала Лиана. — Попроси Армана рассказать тебе об одной женщине из его рода, которая в эпоху террора переспала почти со всеми влиятельными лицами. Ею руководило только желание выжить!
Каким было первое впечатление Лауры? Она так и не смогла толком определить его. Полумрак, насыщенный ароматом благовоний. Худощавый человек аскетичного вида сидел на ковре скрестив ноги — позже Лаура узнала, что это называется позой лотоса. На мужчине были лишь набедренная повязка и тюрбан.
В ее воображении никогда еще не возникали подобные картины, она не ожидала увидеть такое! Следовавшие одна за другой комнаты были тускло освещены лампами, на стенах висели гобелены, каменные лестницы вели в холодные башенки. К тому моменту, когда Лауру представили хозяину замка, она уже окончательно потеряла ориентацию.
— Добро пожаловать, друзья, в Храм Удовлетворения.
Устраивайтесь поудобнее. Я рассказывал о моем опыте и некоторых истинах, которые, как мне кажется, открыл для себя. Но вы вовсе не обязаны слушать! Разговаривайте с кем хотите, ешьте и пейте, осуществляйте все свои желания!
Что бы это значило? Думая об этом, Лаура обнаружила, что ее плотным кольцом окружают подруги.
— Он изменился после поездки в Индию, — сказала Лиана. — Там он жил в пещере, предавался медитациям в течение нескольких месяцев. Он очарователен! Маркиз — настоящий гедонист и друг Ричарда Бартона, исследователя ощущений. Арман считает, что физические наслаждения помогают раскрыть истинную духовность! Интересная теория, правда?
— Только лишь теория? — с наигранной дерзостью спросила Лаура, пытаясь привести в порядок свои мысли и впечатления. Она спрашивала себя, почему находится здесь, как должна реагировать на то, что видит и слышит, насколько готова к тому, что может испытать здесь.
Сидя на разбросанных повсюду подушечках, гости курили сквозь трубки с булькающей водой какое-то вещество со сладковатым запахом — Лауре сказали, что это гашиш. Здесь не было кресел и больших столов. Экзотическую пищу, постоянно появлявшуюся перед гостями, следовало есть исключительно пальцами правой руки. В комнате царил полумрак, точно это был индуистский храм, освещенный несколькими лампадами.
Селеста — или, может быть, Лиана? — коснулась лица Лауры, и девушка вдруг вспомнила, что задала вопрос.
— Теория? У тебя хватит смелости выяснить это? Получить ответы не только с помощью вопросов?
Лаура даже не знала, что сказать, — похоже, пока что от нее не ждали какого-то конкретного ответа. До ее ушей донеслась странная музыка, не похожая ни на какую другую. Даже инструменты, на которых ее исполняли, были диковинными — ситар, виз, мягко звучащая табула. Звуки последней напоминали Лауре биение сердца. Казалось, что музыка несет какое-то послание, раскрывает смысл чувственности. Все отступало куда-то… Все, кроме инстинктов, эмоций и невысказанных вопросов, которые таились в душе Лауры.
Лаура почти не ощущала собственного тела, она чувствовала, что стыдиться и бояться ей нечего. Сознание перестало спорить с телом, ощущениями, чувствами. Она была готова исследовать тайны своей чувственности, глубинные секреты женской природы. Ее настоящую, подлинную сущность.
Девушка встала. Шпильки, которыми была закреплена ее модная прическа, волшебным образом выпали, и роскошные волнистые волосы с медным отливом рассыпались по плечам. Душа и сознание Лауры по-прежнему находились в плену музыки; девушка обрела новую свободу и легкость — чьи-то ласковые руки сняли с нее шелковое платье с отделкой из парчи, нижние юбки из тафты и кружев и даже тугой расшитый корсет. Она чувствовала, что окутана и защищена любовью, заботой, пониманием. Настороженность исчезла, осталось только желание узнать, ощутить нечто новое.
Внезапно она поняла, что лежит на каком-то мягком ложе наслаждений. Закрыв глаза, она прогнала все мысли, чтобы лучше чувствовать свою плоть. Ее теплую кожу ласкал нежный бархат цвета ночного неба с бронзовыми и малиновыми переливами. Лаура полностью отдалась своим ощущениям.
Из дальних углов убранной гобеленами комнаты струился красновато-золотистый свет немногочисленных лампад; Лауре казалось, что помещение, в котором она находится, то сжимается, то расширяется, подобно ее пульсирующему телу. Она вспомнила, что когда-то ей рассказывали о тантрической йоге — йоге чувств. Об умении управлять собой, продлевать наслаждение, усиливать его…
В ее кожу мягко, неторопливо, обстоятельно втирали пахнущие мускусом и жасмином масла. Залитое тусклым светом тело сверкало, как бриллиант.
Чья-то нежная плоть двигалась возле Лауры, ласкала и обследовала ее под тихий томный шепот:
— Твои груди — просто совершенство… я бы хотел вылепить твой бюст… прелестная Лаура! Мм… дорогая девочка! Мм… коснись меня… поцелуй… я тебе нравлюсь?
Ей не было дела до того, кто шепчет, эти нежные слова возле ее раскаленной плоти. Все происходившее с ней казалось таким естественным, почти неизбежным! «Разве дурно отдаваться чувствам и ощущениям, обретать удовлетворение?» — думала Лаура, не осознавая, что теряет над собой контроль. Вместе со сковывавшей ее одеждой она охотно отбросила последние оковы внутренних запретов.
Она обнимала, касалась, целовала, исследовала своим языком и чувствительными пальцами ту плоть, которая изучала ее. Прежде она никогда не знала подобной близости, не ощущала своей женской сущности!
Человеку, за которого она выйдет замуж, придется понять все, что произошло с ней этой ночью.
Фрэнк понял бы. Однако она предпочитала, чтобы он оставался ее другом, человеком, с которым можно делиться всем, чем угодно. Ей не хотелось, чтобы он становился ее ревнивым любовником или мужем.
Фрэнк Харрис, сидевший в тени со скрещенными ногами и наблюдавший за церемонией инициации Лауры, чувствовал, что должен овладеть ею. Она уже созрела… уже стояла на пороге главного открытия. Если он не возьмет ее сейчас, это не произойдет никогда. Он будет сожалеть об этом до конца жизни! Лаура… юная ученица… смелая… мужественная… любопытная! Она, наконец, созрела!
Ощущая пульсацию в паху, он начал подниматься и почувствовал, что кто-то толкнул его на подушку.
— Нет! — В этом слове, сказанном Трентом, прозвучала едва сдерживаемая ярость. — Извини, Фрэнк, но я буду первым. От меня ждут, что, в конце концов, я женюсь на этой маленькой сучке, которую уже наполовину приручил. Ей будет неловко признаваться мне в будущем. Понимаешь?
«Конечно, я понимаю», — возмущенно подумал Фрэнк, наблюдая за тем, как его так называемый друг едва ли не с ножом в руке прокладывает себе путь к жертвенному алтарю. Но ему не хватило смелости или безрассудства дать бой Тренту. Тут что-то было. Они оба что-то скрывали. Но что?
«Господи, она — прирожденная шлюха, — подумал Трент. — А держится как холодная кокетка. Ее следует выдать замуж и хорошенько объездить, как дикую кобылу. Она скоро выдохнется и подчинится хозяину».
Черт возьми, что она здесь делает? Изучает жизнь с помощью подруг-лесбиянок и похотливых индусов?
Ей пора узнать, что нельзя флиртовать безнаказанно! Пусть они подготовят ее получше. Это ей поможет. Он собирался сделать то, что ему следовало сделать четыре года назад, когда он застал ее обнаженной в ручье.
— Значит, вот что тебе нравится! Изображать из себя танцовщицу в индийском храме. Заводить зрителей своим танцем. Ты уже познала одну сторону чувственности — надеюсь, ты готова и для другой!
Внезапно из чьих-то мягких и нежных рук, которые вели ее к чему-то высшему, она попала в грубые мужские лапы! Вместо ласковых слов зазвучали гадкие, вульгарные. Жесткие пальцы принялись мять тело Лауры. Кто он, этот человек, внезапно разогнавший ее друзей, чтобы единолично овладеть ею? Она не обязана делать то, чего не хочет, совершать что-то гадкое. Ей достаточно закричать, чтобы остановить его грубое вторжение в ее восхитительный сон.
Она раскрыла рот, чтобы выразить свое возмущение, и незнакомец тут же поцеловал ее. На какое-то время этот поцелуй уничтожил все. Протест, бунт, мысли…
Обнаженный мужчина, навалившись на Лауру, подавлял ее сопротивление искусными ласками. Она не видела его лица — и не хотела видеть его. Сатир ловко возбуждал ее, дразнил, вызывал ощущения, о которых она и не подозревала. Ей хотелось, чтобы все это было сном. Пусть это окажется сном!
— Вот чего ты хочешь? Этого… и этого? Хочешь, чтобы во время соблазнения на тебя смотрели, говорили тебе о том, как ты прекрасна, восхищались твоими грудями, твердыми розовыми сосками, животом, бедрами…
— О нет, пожалуйста, остановись! Пожалуйста…
— Довольно притворяться! Ты сама хочешь этого, верно? Признайся, если хватит честности! Попроси дать тебе то, в чем ты нуждаешься.
— Господи… ты мне противен! Мне противно то, что ты делаешь со мной… что заставляешь чувствовать!
Вместо крика из ее горла вырвался шепот. Вопреки протестующему сознанию тело Лауры начало корчиться, изгибаться. Почему он не отпускает ее? Почему продолжает мучить?
— Скажи это, Лаура. Скажи, что ты хочешь отдаться мужчине. Скажи, что хочешь этого так же сильно, как хочу тебя я!
Он изучил и запомнил каждую часть ее тела, завладел им, точно безжалостный варвар. Беспомощная Лаура оказалась в тисках собственных чувств.
Слова застряли у нее в горле, ей не удавалось произнести их. Она сдавалась неохотно, ненавидя этого человека и ту власть, которую он обрел над ней. Неумолимое желание захватывало ее все сильнее.
— Ну же, моя прелестная горячая сучка с золотистой кожей! Скажи мне, что ты хочешь этого!
О Господи, она действительно хотела этого! Желание смело все барьеры, вытеснило едва не разорвавший Лауру гнев.
— Да, будь ты проклят! Да… пожалуйста… да!
Первое стремительное проникновение вырвало из ее груди крик. Незнакомец совершил все быстро, безжалостно, не дав ей времени для предвкушения или страха.
Потеряв девственность, Лаура почувствовала себя свободной. Ей показалось, что она слышит доносящиеся издалека приглушенные аплодисменты и голоса. Ничто не имело значения. Она целиком отдалась тому, чего ждала так долго, в чем прежде отказывала себе. Каждый раз, когда нечто громадное вторгалось в тело Лауры и крушило там все, не собираясь останавливаться, девушка слышала вырывающийся из собственного горла крик…
Глава 15
«Конечно, я трусиха, чего не скажешь о Лауре! Вот в чем заключается разница между нами», — подумала Хелена. Храня верность Лауре и не делясь своими опасениями с Франко, Хелена не могла избавиться от тревожного чувства.
— Я вполне могу позаботиться о себе сама! — попыталась успокоить подругу Лаура, прощаясь с ней. По всей квартире были расставлены коробки и чемоданы, подготовленные к отправке на паром. — Обещаю, что мы скоро увидимся. А пока дядя Пьер попытается присматривать за мной! — И, состроив недовольную гримасу, Лаура добавила: — Сегодня вечером я должна пообедать у них. Они хотят, чтобы на следующей неделе я поехала с ними в Монте-Карло, но от этого я отверчусь, не ссылаясь на бал! Представляешь, какое потрясение они бы пережили? Моя мать сказала мне, что ее кузен Пьер в молодости считался отъявленным повесой и был ее первым увлечением! Мне трудно себе это представить!
— Все меняются с годами, — тихо заметила Хелена, спрашивая себя, изменится ли, в конце концов, она или Франко. Жизнь так страшна для робких душ!
При расставании Хелена была грустной. Вдова снова попросила Лауру поберечь себя. Франко произнес свою обычную проповедь — в последнее время это стало его коньком.
— Я скоро приеду в Англию! Сразу после бала. Буду вести себя хорошо. Ничего дурного вы обо мне не услышите. Я буду благоразумной, обещаю вам! Буду каждый день сообщать Пьеру и тете Лорне, где нахожусь.
Пьеру Дюмону приходилось ежедневно выслушивать жалобы жены на Лауру. Он чувствовал себя обязанным извиниться перед своим близким другом графом д'Арлингеном, который когда-то был обручен с Джинни, за то, что ее дочь дралась на дуэли с его сыном.
— О, не извиняйся, мой старый друг! Эдуарду давно следовало образумиться и умерить свой пыл. Я рад, что женщина продемонстрировала, насколько он глуп. Я отправил его на некоторое время в Южную Африку залечить раны и пережить позор.
Отмахнувшись со смехом от этой истории, Мишель Реми почувствовал, что он заинтригован. До него доходило множество слухов о дочери Джинетт — эта девушка обладала немалым состоянием и красотой.
Поэтому граф д'Арлинген договорился о деловой поездке в Лондон, где он организует свою встречу с мисс Лаурой Морган — последней американской наследницей, появившейся на брачном рынке. Однако, похоже, она не станет предметом купли-продажи. Родителям, воспитавшим в свое время в Лауре чувство собственного достоинства, ни за что не удалось бы навязать этой девушке нежелательный для нее брак. Говорили, что она сама выберет себе супруга, когда пожелает, и что ей нет никакого дела до титулов. Она заявляла, что превыше всего ценит интеллект и понимание.
Как она похожа в этом на Джинетт! Судя по журнальным фотографиям, она унаследовала не только характер, но и внешность матери. Граф с нетерпением ждал встречи с этой девушкой.
Поначалу, когда все уехали, Лаура обрадовалась: теперь ей не придется оправдываться и защищаться. Наконец она обрела полную свободу и может наслаждаться ею без всяких угрызений совести. Тогда почему ее вдруг охватило легкое чувство утраты? «Подобное ощущение, — сказала себе Лаура, — возникает в Париже, когда заканчивается сезон и все в погоне за развлечениями и радостями перебираются в какое-нибудь другое место».
Но это еще не подлинный Париж, который отныне будет принадлежать настоящим парижанам. Лаура ждала бала; теперь она располагала временем для литературной работы.
Ее по-прежнему раздражала загадка, связанная с таинственным мистером X. Как он посмел?! Похоже, в последнее время его заинтересованность угасла. Или Лиана увидела в этом предложении вызов и решила очаровать его?
Черт возьми, все эти заботливые подруги считали ее наивным, неопытным ребенком! Но она еще постоит за себя!
— Ну, малышка, ты думаешь, что уже созрела? Совсем не боишься неизвестного, неиспытанного? Ты в этом уверена?
«Иногда, — подумала Лаура, — Селеста раздражает меня своим умением читать мои мысли. Вероятно, все они относятся ко мне со снисходительным презрением». Что ж, она созрела! Лаура заявила об этом Селесте. Позже она решила, что ее голос прозвучал излишне дерзко.
«Господи, — подумала Лаура, — мне придется провести целую неделю в ожидании потрясающего праздника — бала-маскарада! Чем я займу себя в это время?»
Как обычно, предложение поступило от Селесты. Она всегда говорила по телефону таким томным, сонным голосом, словно только что проснулась.
— О Лаура! Чуть не забыла нечто интересное — мне как раз напомнили об этом Жюстина и Лиана. Я подумала, что ты, возможно, захочешь отправиться сегодня с нами к Арману де Флери. Он только что вернулся из Индии, где провел целый год, или он был в Тибете? Не уверена, дорогая, но ты это узнаешь, если поедешь с нами. Это тот самый человек, которого называют Загадочным Маркизом! Очаровательный мужчина… Его салон открыт для друзей только после полуночи. — Помолчав, Селеста добавила: — Ты ведь сказала, что уже созрела для того, чтобы приобрести опыт, верно? Если ты действительно так считаешь, думаю, этот прием доставит тебе удовольствие!
Все это звучало ужасно интригующе. «Конечно, я пойду, — решила Лаура. — Это спасет меня от скуки!» Она уже несколько часов разочарованно смотрела на чистый лист бумаги.
Она действительно хотела писать, но ничего не приходило ей в голову. Возможно, развлечение подействует на нее вдохновляюще. Энтузиазм Селесты говорил о том, что вечер обещает быть весьма интересным.
— Не удивляйся ничему, что ты увидишь или услышишь, моя дорогая! — прошептала Лиана на ухо Лауре, когда они устроились в карете. — А если что-то тебя и шокирует, пожалуйста, не подавай виду! Нам предстоит встретиться со многими интересными людьми, свободными от условностей и предрассудков. Там, вероятно, будут мадам Уилли и эксцентричная молодая писательница Колетт. Обещаю, тебе не придется скучать!
— А также не подавай виду, если узнаешь кого-то из знакомых! — улыбаясь добавила Жюстина. — Господи, до чего забавно общаться с друзьями и любовниками так, словно впервые их видишь! Но впрочем, ты сама в этом убедишься.
В конце концов, наслушавшись этих откровений, Лаура уже не знала, чего ей ожидать.
Загадочный Маркиз жил под Парижем в замке, окруженном темным лесом и ухоженным парком.
— Это очень, очень старое имение! — сказала Лиана. — Попроси Армана рассказать тебе об одной женщине из его рода, которая в эпоху террора переспала почти со всеми влиятельными лицами. Ею руководило только желание выжить!
Каким было первое впечатление Лауры? Она так и не смогла толком определить его. Полумрак, насыщенный ароматом благовоний. Худощавый человек аскетичного вида сидел на ковре скрестив ноги — позже Лаура узнала, что это называется позой лотоса. На мужчине были лишь набедренная повязка и тюрбан.
В ее воображении никогда еще не возникали подобные картины, она не ожидала увидеть такое! Следовавшие одна за другой комнаты были тускло освещены лампами, на стенах висели гобелены, каменные лестницы вели в холодные башенки. К тому моменту, когда Лауру представили хозяину замка, она уже окончательно потеряла ориентацию.
— Добро пожаловать, друзья, в Храм Удовлетворения.
Устраивайтесь поудобнее. Я рассказывал о моем опыте и некоторых истинах, которые, как мне кажется, открыл для себя. Но вы вовсе не обязаны слушать! Разговаривайте с кем хотите, ешьте и пейте, осуществляйте все свои желания!
Что бы это значило? Думая об этом, Лаура обнаружила, что ее плотным кольцом окружают подруги.
— Он изменился после поездки в Индию, — сказала Лиана. — Там он жил в пещере, предавался медитациям в течение нескольких месяцев. Он очарователен! Маркиз — настоящий гедонист и друг Ричарда Бартона, исследователя ощущений. Арман считает, что физические наслаждения помогают раскрыть истинную духовность! Интересная теория, правда?
— Только лишь теория? — с наигранной дерзостью спросила Лаура, пытаясь привести в порядок свои мысли и впечатления. Она спрашивала себя, почему находится здесь, как должна реагировать на то, что видит и слышит, насколько готова к тому, что может испытать здесь.
Сидя на разбросанных повсюду подушечках, гости курили сквозь трубки с булькающей водой какое-то вещество со сладковатым запахом — Лауре сказали, что это гашиш. Здесь не было кресел и больших столов. Экзотическую пищу, постоянно появлявшуюся перед гостями, следовало есть исключительно пальцами правой руки. В комнате царил полумрак, точно это был индуистский храм, освещенный несколькими лампадами.
Селеста — или, может быть, Лиана? — коснулась лица Лауры, и девушка вдруг вспомнила, что задала вопрос.
— Теория? У тебя хватит смелости выяснить это? Получить ответы не только с помощью вопросов?
Лаура даже не знала, что сказать, — похоже, пока что от нее не ждали какого-то конкретного ответа. До ее ушей донеслась странная музыка, не похожая ни на какую другую. Даже инструменты, на которых ее исполняли, были диковинными — ситар, виз, мягко звучащая табула. Звуки последней напоминали Лауре биение сердца. Казалось, что музыка несет какое-то послание, раскрывает смысл чувственности. Все отступало куда-то… Все, кроме инстинктов, эмоций и невысказанных вопросов, которые таились в душе Лауры.
Лаура почти не ощущала собственного тела, она чувствовала, что стыдиться и бояться ей нечего. Сознание перестало спорить с телом, ощущениями, чувствами. Она была готова исследовать тайны своей чувственности, глубинные секреты женской природы. Ее настоящую, подлинную сущность.
Девушка встала. Шпильки, которыми была закреплена ее модная прическа, волшебным образом выпали, и роскошные волнистые волосы с медным отливом рассыпались по плечам. Душа и сознание Лауры по-прежнему находились в плену музыки; девушка обрела новую свободу и легкость — чьи-то ласковые руки сняли с нее шелковое платье с отделкой из парчи, нижние юбки из тафты и кружев и даже тугой расшитый корсет. Она чувствовала, что окутана и защищена любовью, заботой, пониманием. Настороженность исчезла, осталось только желание узнать, ощутить нечто новое.
Внезапно она поняла, что лежит на каком-то мягком ложе наслаждений. Закрыв глаза, она прогнала все мысли, чтобы лучше чувствовать свою плоть. Ее теплую кожу ласкал нежный бархат цвета ночного неба с бронзовыми и малиновыми переливами. Лаура полностью отдалась своим ощущениям.
Из дальних углов убранной гобеленами комнаты струился красновато-золотистый свет немногочисленных лампад; Лауре казалось, что помещение, в котором она находится, то сжимается, то расширяется, подобно ее пульсирующему телу. Она вспомнила, что когда-то ей рассказывали о тантрической йоге — йоге чувств. Об умении управлять собой, продлевать наслаждение, усиливать его…
В ее кожу мягко, неторопливо, обстоятельно втирали пахнущие мускусом и жасмином масла. Залитое тусклым светом тело сверкало, как бриллиант.
Чья-то нежная плоть двигалась возле Лауры, ласкала и обследовала ее под тихий томный шепот:
— Твои груди — просто совершенство… я бы хотел вылепить твой бюст… прелестная Лаура! Мм… дорогая девочка! Мм… коснись меня… поцелуй… я тебе нравлюсь?
Ей не было дела до того, кто шепчет, эти нежные слова возле ее раскаленной плоти. Все происходившее с ней казалось таким естественным, почти неизбежным! «Разве дурно отдаваться чувствам и ощущениям, обретать удовлетворение?» — думала Лаура, не осознавая, что теряет над собой контроль. Вместе со сковывавшей ее одеждой она охотно отбросила последние оковы внутренних запретов.
Она обнимала, касалась, целовала, исследовала своим языком и чувствительными пальцами ту плоть, которая изучала ее. Прежде она никогда не знала подобной близости, не ощущала своей женской сущности!
Человеку, за которого она выйдет замуж, придется понять все, что произошло с ней этой ночью.
Фрэнк понял бы. Однако она предпочитала, чтобы он оставался ее другом, человеком, с которым можно делиться всем, чем угодно. Ей не хотелось, чтобы он становился ее ревнивым любовником или мужем.
Фрэнк Харрис, сидевший в тени со скрещенными ногами и наблюдавший за церемонией инициации Лауры, чувствовал, что должен овладеть ею. Она уже созрела… уже стояла на пороге главного открытия. Если он не возьмет ее сейчас, это не произойдет никогда. Он будет сожалеть об этом до конца жизни! Лаура… юная ученица… смелая… мужественная… любопытная! Она, наконец, созрела!
Ощущая пульсацию в паху, он начал подниматься и почувствовал, что кто-то толкнул его на подушку.
— Нет! — В этом слове, сказанном Трентом, прозвучала едва сдерживаемая ярость. — Извини, Фрэнк, но я буду первым. От меня ждут, что, в конце концов, я женюсь на этой маленькой сучке, которую уже наполовину приручил. Ей будет неловко признаваться мне в будущем. Понимаешь?
«Конечно, я понимаю», — возмущенно подумал Фрэнк, наблюдая за тем, как его так называемый друг едва ли не с ножом в руке прокладывает себе путь к жертвенному алтарю. Но ему не хватило смелости или безрассудства дать бой Тренту. Тут что-то было. Они оба что-то скрывали. Но что?
«Господи, она — прирожденная шлюха, — подумал Трент. — А держится как холодная кокетка. Ее следует выдать замуж и хорошенько объездить, как дикую кобылу. Она скоро выдохнется и подчинится хозяину».
Черт возьми, что она здесь делает? Изучает жизнь с помощью подруг-лесбиянок и похотливых индусов?
Ей пора узнать, что нельзя флиртовать безнаказанно! Пусть они подготовят ее получше. Это ей поможет. Он собирался сделать то, что ему следовало сделать четыре года назад, когда он застал ее обнаженной в ручье.
— Значит, вот что тебе нравится! Изображать из себя танцовщицу в индийском храме. Заводить зрителей своим танцем. Ты уже познала одну сторону чувственности — надеюсь, ты готова и для другой!
Внезапно из чьих-то мягких и нежных рук, которые вели ее к чему-то высшему, она попала в грубые мужские лапы! Вместо ласковых слов зазвучали гадкие, вульгарные. Жесткие пальцы принялись мять тело Лауры. Кто он, этот человек, внезапно разогнавший ее друзей, чтобы единолично овладеть ею? Она не обязана делать то, чего не хочет, совершать что-то гадкое. Ей достаточно закричать, чтобы остановить его грубое вторжение в ее восхитительный сон.
Она раскрыла рот, чтобы выразить свое возмущение, и незнакомец тут же поцеловал ее. На какое-то время этот поцелуй уничтожил все. Протест, бунт, мысли…
Обнаженный мужчина, навалившись на Лауру, подавлял ее сопротивление искусными ласками. Она не видела его лица — и не хотела видеть его. Сатир ловко возбуждал ее, дразнил, вызывал ощущения, о которых она и не подозревала. Ей хотелось, чтобы все это было сном. Пусть это окажется сном!
— Вот чего ты хочешь? Этого… и этого? Хочешь, чтобы во время соблазнения на тебя смотрели, говорили тебе о том, как ты прекрасна, восхищались твоими грудями, твердыми розовыми сосками, животом, бедрами…
— О нет, пожалуйста, остановись! Пожалуйста…
— Довольно притворяться! Ты сама хочешь этого, верно? Признайся, если хватит честности! Попроси дать тебе то, в чем ты нуждаешься.
— Господи… ты мне противен! Мне противно то, что ты делаешь со мной… что заставляешь чувствовать!
Вместо крика из ее горла вырвался шепот. Вопреки протестующему сознанию тело Лауры начало корчиться, изгибаться. Почему он не отпускает ее? Почему продолжает мучить?
— Скажи это, Лаура. Скажи, что ты хочешь отдаться мужчине. Скажи, что хочешь этого так же сильно, как хочу тебя я!
Он изучил и запомнил каждую часть ее тела, завладел им, точно безжалостный варвар. Беспомощная Лаура оказалась в тисках собственных чувств.
Слова застряли у нее в горле, ей не удавалось произнести их. Она сдавалась неохотно, ненавидя этого человека и ту власть, которую он обрел над ней. Неумолимое желание захватывало ее все сильнее.
— Ну же, моя прелестная горячая сучка с золотистой кожей! Скажи мне, что ты хочешь этого!
О Господи, она действительно хотела этого! Желание смело все барьеры, вытеснило едва не разорвавший Лауру гнев.
— Да, будь ты проклят! Да… пожалуйста… да!
Первое стремительное проникновение вырвало из ее груди крик. Незнакомец совершил все быстро, безжалостно, не дав ей времени для предвкушения или страха.
Потеряв девственность, Лаура почувствовала себя свободной. Ей показалось, что она слышит доносящиеся издалека приглушенные аплодисменты и голоса. Ничто не имело значения. Она целиком отдалась тому, чего ждала так долго, в чем прежде отказывала себе. Каждый раз, когда нечто громадное вторгалось в тело Лауры и крушило там все, не собираясь останавливаться, девушка слышала вырывающийся из собственного горла крик…
Глава 15
Когда Лаура проснулась на следующий день, голова ее раскалывалась от боли; девушка совершенно не помнила, как она вернулась домой, кто ее привез. Она выпила целый кофейник обжигающего черного кофе и решила не думать о том, что произошло или могло произойти этой ночью.
Помимо вина и бренди, она выпила слишком большое количество невероятно крепкого арабского арака. И впервые курила гашиш. Ей следовало помнить, что она читала о нем. Значит, то, что она якобы пережила, на самом деле было кошмаром или сновидением, вызванным наркотиком или алкоголем. Ее буйное воображение породило странную, зловещую сцену.
Конечно, на самом деле ничего этого не было. Ее охватил страх; боясь сойти с ума, она не хотела, не позволяла себе думать иначе.
Она прожила этот день, как обычно, встретилась с подругами… Никто из них не говорил с ней о минувшей ночи. Они совсем не изменились, и Лаура не хотела думать о том, что не могло уложиться в ее сознании. Нет! Она будет думать только о радостях и наслаждении… О будущем.
После увлекательного бала-маскарада, в котором она примет участие, ее ждет Лондон, сулящий новые испытания и опыт. Она будет притворяться, скрывать свои проделки. Хм! Возможно, Лондон окажется вовсе не таким уж скучным!
Одеваясь перед балом, Лаура подумала о Хелене, по которой сильно скучала. Скоро она увидит свою подругу! Хелена помогала ей выбирать костюм; ее восхищала и шокировала смелость Лауры, готовой появиться на людях в столь откровенном облачении.
— Неужели ты покажешься в таком виде? О, Лаура! Что о тебе скажут?
Бедная Эна — когда же она, наконец, поймет, что на самом деле совершенно не важно, что говорят о тебе люди? Она сопровождала Лауру во время ее прогулок по рю дю Каир, где они покупали безделушки в маленьких лавках. Лаура затаскивала подругу в арабские кафе, где они пробовали кускус и острое мясо ягненка, пили мятный чай и любовались волнообразными движениями девушек, исполняющих танец живота. Конечно, Хелена наотрез отказалась взять у танцовщиц несколько уроков.
— О, помилуй! Ты же знаешь, что это занятие не для меня! — запротестовала Хелена. — Ты такая сильная и смелая, что можешь делать все, что пожелаешь, и тебе это сойдет с рук! Я устроена иначе. Я бы хотела больше походить на тебя. Я трусиха, вечно боящаяся последствий, и ничего не могу с собой поделать!
Бедная Хелена, жертва страхов и переживаний. Возможно, они подружились именно благодаря различию их характеров и взглядов.
Лаура критически изучила собственное отражение, увидела подведенные глаза с искрившимися на свету веками, накрасила губы и слегка подчеркнула скулы. Ее костюм из тончайшего цветного газа, украшенный золотыми и серебряными дисками, соблазнительно колыхался при каждом движении бедер. Она надела усыпанную драгоценными камнями шляпу с опускавшейся до самого рта вуалью, которая скорее подчеркивала красоту Лауры, нежели скрывала ее. Повсюду, даже в пупке, сверкали рубины и изумруды! Сделав маленькую уступку приличиям, она натянула на ноги прозрачное шелковое трико с золотыми блестками.
Схватив свой плащ и маску, Лаура с усмешкой и вызовом спросила себя, не окажется ли она в числе тех, кого сегодня арестуют по приказу глупого старого пуританина Беренже, которому вольнодумцы и художники Монмартра дали прозвище Pere le Pudeur. Отец Скромности — как смешно!
Что ж, если какой-нибудь глупец жандарм попытается арестовать ее, она даст ему достойный отпор! Потом несчастному дяде Пьеру придется вызволять племянницу из тюрьмы и оправдываться перед Лорной. Все зависит от того, где и при каких обстоятельствах она пожелает снять маску. Если у нее вообще возникнет такое желание.
Бесконечные шествия и представления, грозившие вытащить на улицы весь Париж, слегка разочаровали Лауру. Везде было слишком многолюдно — даже в «Мулен Руж», где девушке не удалось ни увидеть сцену, ни разобрать хотя бы одно слово из песни.
Наконец она сумела найти подруг, и они с облегчением вырвались из толпы.
— О Господи! Мне казалось, что я схожу с ума! — сказала Лаура, обмахиваясь веером. — Теперь мы отправимся к Даниэлле. Там уж мы повеселимся в более изысканном обществе!
Даниэлла жила на престижной авеню Шабанэ в роскошных апартаментах с просторными, комфортабельными и великолепно обставленными комнатами.
Хорошенькая девушка радушно встретила гостей.
Хозяйка, высокая гибкая блондинка с блестящими темными глазами, эффектно оттенявшими ее светлые волосы и кожу, была здесь единственным человеком без костюма и маски. Поговаривали, что отцом ее был турок, однако истинное происхождение Даниэллы оставалось тайной. Очевидным было лишь то, что она получила прекрасное воспитание, элегантно одевалась и поражала всех своей красотой. Лаура слышала, что Даниэлла обращалась со своими слугами-мужчинами более сурово, чем с женщинами. Но она была очаровательной хозяйкой. Ее содержали одновременно три очень богатых и известных человека. Они знали друг о друге и, судя по всему, обожая прелестную Даниэллу, мирились с этой ситуацией.
Когда гости вошли в дом, поздоровались с хозяйкой и обняли ее, Лаура спустилась по лестнице, по бокам которой стояли два неподвижных лакея в масках. Каждый из них держал в руках канделябр с семью свечами. Все прочие гости — Лаура решила, что их здесь не менее пятидесяти, — уже познакомились с «правилами» этого роскошного праздника, или игры, как она мысленно назвала происходящее вокруг.
Все казалось таким занятным — Париж, ее друзья, этот вечер и многие другие, предшествовавшие ему и дарившие Лауре бесценный опыт, не говоря уже о материале для будущих статей!
Все знали друг друга, общались раскованно и непринужденно. В гостиной танцевали, в столовой буфетная стойка ломилась от горячих и холодных закусок.
Лаура была очарована людьми, которых собрала Даниэлла; все они были в масках и изощренных костюмах. Она заметила, что воздушные туалеты многих дам, были куда более откровенными, нежели ее наряд. Селеста объяснила главную идею — облик каждого гостя должен отражать его тайные желания. Лаура назвала это воплощением фантазий. Тонкий замысел! Он заставлял ломать голову над тем, кто скрывается за той или иной маской. Она призналась самой себе, что ее разбирает любопытство.
Хозяйка познакомила новых гостей с домом и предоставила им свободу действий, чтобы каждый нашел себе занятие по душе. Комнаты, которые Лаура успела осмотреть, освещались электрическими лампами, позволявшими разглядеть гостей и показать себя!
Лаура с удовлетворением отметила, что здесь было мало девушек, которые умели исполнять танец живота. Лиана, изображавшая мадам Рекамьер, заявила, что ей осталось лишь найти подходящий диван, лечь на него и заняться отбором поклонников. Селеста превратилась в загадочную, соблазнительную и опасную Лукрецию Борджиа, великолепно справляясь с этой ролью. Жюстина сказала, что всегда хотела стать балериной. Она выбрала костюм, позволявший демонстрировать ее красивые ноги. Из Анджелы, которая была очень молода и казалась воплощением невинности, вышла хорошенькая юная нимфа; она постоянно оглядывалась назад, высматривая сатира или бога-олимпийца, который утащит ее на своем плече. Эта актриса была новым человеком в компании; Лауре нравились ее искренность и прямота. Она искала богатого и не слишком ревнивого покровителя. Ей нравилось спать с разными мужчинами — принцами, грумами, красивыми, хорошо сложенными лакеями с сильными ногами. Четыре женщины проплыли по комнате с бокалами шампанского в руках, обдумывая, чем бы им заняться в первую очередь. В конце концов, каждая найдет себе развлечение по своему вкусу.
Лаура уже решила, что будет делать лишь то, что сама захочет. Ей не понравилось ощущение потери контроля над собой; что бы ни произошло с ней в ту ночь, которую она не хотела вспоминать, это никогда не повторится! Сегодня она будет только наблюдать и не станет принимать участие в спровоцированной гашишем оргии. Так она пообещала себе. Нет, она даже не войдет в показанную ей маленькую комнату с обитыми алым атласом стенами и навязчивым запахом гашиша.
Помимо вина и бренди, она выпила слишком большое количество невероятно крепкого арабского арака. И впервые курила гашиш. Ей следовало помнить, что она читала о нем. Значит, то, что она якобы пережила, на самом деле было кошмаром или сновидением, вызванным наркотиком или алкоголем. Ее буйное воображение породило странную, зловещую сцену.
Конечно, на самом деле ничего этого не было. Ее охватил страх; боясь сойти с ума, она не хотела, не позволяла себе думать иначе.
Она прожила этот день, как обычно, встретилась с подругами… Никто из них не говорил с ней о минувшей ночи. Они совсем не изменились, и Лаура не хотела думать о том, что не могло уложиться в ее сознании. Нет! Она будет думать только о радостях и наслаждении… О будущем.
После увлекательного бала-маскарада, в котором она примет участие, ее ждет Лондон, сулящий новые испытания и опыт. Она будет притворяться, скрывать свои проделки. Хм! Возможно, Лондон окажется вовсе не таким уж скучным!
Одеваясь перед балом, Лаура подумала о Хелене, по которой сильно скучала. Скоро она увидит свою подругу! Хелена помогала ей выбирать костюм; ее восхищала и шокировала смелость Лауры, готовой появиться на людях в столь откровенном облачении.
— Неужели ты покажешься в таком виде? О, Лаура! Что о тебе скажут?
Бедная Эна — когда же она, наконец, поймет, что на самом деле совершенно не важно, что говорят о тебе люди? Она сопровождала Лауру во время ее прогулок по рю дю Каир, где они покупали безделушки в маленьких лавках. Лаура затаскивала подругу в арабские кафе, где они пробовали кускус и острое мясо ягненка, пили мятный чай и любовались волнообразными движениями девушек, исполняющих танец живота. Конечно, Хелена наотрез отказалась взять у танцовщиц несколько уроков.
— О, помилуй! Ты же знаешь, что это занятие не для меня! — запротестовала Хелена. — Ты такая сильная и смелая, что можешь делать все, что пожелаешь, и тебе это сойдет с рук! Я устроена иначе. Я бы хотела больше походить на тебя. Я трусиха, вечно боящаяся последствий, и ничего не могу с собой поделать!
Бедная Хелена, жертва страхов и переживаний. Возможно, они подружились именно благодаря различию их характеров и взглядов.
Лаура критически изучила собственное отражение, увидела подведенные глаза с искрившимися на свету веками, накрасила губы и слегка подчеркнула скулы. Ее костюм из тончайшего цветного газа, украшенный золотыми и серебряными дисками, соблазнительно колыхался при каждом движении бедер. Она надела усыпанную драгоценными камнями шляпу с опускавшейся до самого рта вуалью, которая скорее подчеркивала красоту Лауры, нежели скрывала ее. Повсюду, даже в пупке, сверкали рубины и изумруды! Сделав маленькую уступку приличиям, она натянула на ноги прозрачное шелковое трико с золотыми блестками.
Схватив свой плащ и маску, Лаура с усмешкой и вызовом спросила себя, не окажется ли она в числе тех, кого сегодня арестуют по приказу глупого старого пуританина Беренже, которому вольнодумцы и художники Монмартра дали прозвище Pere le Pudeur. Отец Скромности — как смешно!
Что ж, если какой-нибудь глупец жандарм попытается арестовать ее, она даст ему достойный отпор! Потом несчастному дяде Пьеру придется вызволять племянницу из тюрьмы и оправдываться перед Лорной. Все зависит от того, где и при каких обстоятельствах она пожелает снять маску. Если у нее вообще возникнет такое желание.
Бесконечные шествия и представления, грозившие вытащить на улицы весь Париж, слегка разочаровали Лауру. Везде было слишком многолюдно — даже в «Мулен Руж», где девушке не удалось ни увидеть сцену, ни разобрать хотя бы одно слово из песни.
Наконец она сумела найти подруг, и они с облегчением вырвались из толпы.
— О Господи! Мне казалось, что я схожу с ума! — сказала Лаура, обмахиваясь веером. — Теперь мы отправимся к Даниэлле. Там уж мы повеселимся в более изысканном обществе!
Даниэлла жила на престижной авеню Шабанэ в роскошных апартаментах с просторными, комфортабельными и великолепно обставленными комнатами.
Хорошенькая девушка радушно встретила гостей.
Хозяйка, высокая гибкая блондинка с блестящими темными глазами, эффектно оттенявшими ее светлые волосы и кожу, была здесь единственным человеком без костюма и маски. Поговаривали, что отцом ее был турок, однако истинное происхождение Даниэллы оставалось тайной. Очевидным было лишь то, что она получила прекрасное воспитание, элегантно одевалась и поражала всех своей красотой. Лаура слышала, что Даниэлла обращалась со своими слугами-мужчинами более сурово, чем с женщинами. Но она была очаровательной хозяйкой. Ее содержали одновременно три очень богатых и известных человека. Они знали друг о друге и, судя по всему, обожая прелестную Даниэллу, мирились с этой ситуацией.
Когда гости вошли в дом, поздоровались с хозяйкой и обняли ее, Лаура спустилась по лестнице, по бокам которой стояли два неподвижных лакея в масках. Каждый из них держал в руках канделябр с семью свечами. Все прочие гости — Лаура решила, что их здесь не менее пятидесяти, — уже познакомились с «правилами» этого роскошного праздника, или игры, как она мысленно назвала происходящее вокруг.
Все казалось таким занятным — Париж, ее друзья, этот вечер и многие другие, предшествовавшие ему и дарившие Лауре бесценный опыт, не говоря уже о материале для будущих статей!
Все знали друг друга, общались раскованно и непринужденно. В гостиной танцевали, в столовой буфетная стойка ломилась от горячих и холодных закусок.
Лаура была очарована людьми, которых собрала Даниэлла; все они были в масках и изощренных костюмах. Она заметила, что воздушные туалеты многих дам, были куда более откровенными, нежели ее наряд. Селеста объяснила главную идею — облик каждого гостя должен отражать его тайные желания. Лаура назвала это воплощением фантазий. Тонкий замысел! Он заставлял ломать голову над тем, кто скрывается за той или иной маской. Она призналась самой себе, что ее разбирает любопытство.
Хозяйка познакомила новых гостей с домом и предоставила им свободу действий, чтобы каждый нашел себе занятие по душе. Комнаты, которые Лаура успела осмотреть, освещались электрическими лампами, позволявшими разглядеть гостей и показать себя!
Лаура с удовлетворением отметила, что здесь было мало девушек, которые умели исполнять танец живота. Лиана, изображавшая мадам Рекамьер, заявила, что ей осталось лишь найти подходящий диван, лечь на него и заняться отбором поклонников. Селеста превратилась в загадочную, соблазнительную и опасную Лукрецию Борджиа, великолепно справляясь с этой ролью. Жюстина сказала, что всегда хотела стать балериной. Она выбрала костюм, позволявший демонстрировать ее красивые ноги. Из Анджелы, которая была очень молода и казалась воплощением невинности, вышла хорошенькая юная нимфа; она постоянно оглядывалась назад, высматривая сатира или бога-олимпийца, который утащит ее на своем плече. Эта актриса была новым человеком в компании; Лауре нравились ее искренность и прямота. Она искала богатого и не слишком ревнивого покровителя. Ей нравилось спать с разными мужчинами — принцами, грумами, красивыми, хорошо сложенными лакеями с сильными ногами. Четыре женщины проплыли по комнате с бокалами шампанского в руках, обдумывая, чем бы им заняться в первую очередь. В конце концов, каждая найдет себе развлечение по своему вкусу.
Лаура уже решила, что будет делать лишь то, что сама захочет. Ей не понравилось ощущение потери контроля над собой; что бы ни произошло с ней в ту ночь, которую она не хотела вспоминать, это никогда не повторится! Сегодня она будет только наблюдать и не станет принимать участие в спровоцированной гашишем оргии. Так она пообещала себе. Нет, она даже не войдет в показанную ей маленькую комнату с обитыми алым атласом стенами и навязчивым запахом гашиша.