Страница:
— Ничего не трогали на месте преступления?
— Нет! — замотали головами охранники.
— Стало быть, более ничего сказать не можете? И подозрительных фактов не заметили?
Те снова отрицательно замычали.
— Тогда последний вопрос. Ваша охрана вооружена гладкоствольными, помповыми ружьями. Какие заряды были использованы в этой перестрелке?
— Картечь, — по-военному четко доложил старший.
Оставив в покое слегка обалделых от ночного происшествия служивых, работники прокуратуры направились к милицейской «восьмерке» из тридцать первого отделения — ближайшего территориального оплота правопорядка.
— Обычный налет наглых и жестоких ублюдков. Впрочем… — начал было молодой напарник, но осекшись, куда-то уставился.
Перехватив его взгляд, Севидов впервые улыбнулся. Лешка пялился на симпатичную молодую девушку — врача скорой помощи, сосредоточенно заполнявшую какие-то бумажные формы на лобовом стекле медицинской «Газели».
— Смотри, дырку в ней не просверли… — тихо проворчал Михалыч, — пойдем, тут имеется хреновина поинтереснее…
Начинающий следопыт спохватился и, ускорив шаг, догнал старшего товарища. Открыв заднюю дверцу «восьмерки», тот вытащил увесистый прозрачный пакет с лежащим внутри автоматом.
— Ого!.. — не сдержал удивления парень, — чёй-то я таких не видывал раньше.
— Не мудрено, это ж не серийный. Более того, не заводского производства.
— Да ну!? Неужто, как и авторучка — кустарный?
— Правильно мыслишь… — одобрил опытный наставник и продолжал с надеждой взирать на вверенного ученика.
— Неужели?.. — чуть слышно начал тот, но вновь запнулся, переводя взгляд с самопального автоматического оружия на довольное лицо Анатолия Михайловича.
— Ну… ну… — продолжал подбадривать Севидов.
— Мастер Блюм!?
Вместо ответа тот одобрительно хлопнул его по плечу и потащил вескую «добычу» к УАЗику прокуратуры. Волчков семенил следом, изумленно потряхивая непокрытой головой. Возле машины их нагнала девушка-врач и приятным голосом вежливо поинтересовалась:
— Извините… Вы следователи?
— Мы, — тут же сдернув очки, распрямившись и слегка выпятив грудь, выпалил молодой человек.
Выражение лица при этом он сделал чрезмерно серьезным, будто доктор только что прервала ход гениальных мыслей по распутыванию сегодняшнего, замысловатого преступления. Стройная красавица подала аккуратно сложенные вдвое листы бумаги.
— Вот мои заключения. Мы, видимо, здесь уже не нужны…
Вчерашний студент собирался с важностью принять документы, но шеф махнул рукой и проворчал:
— Да чего уж… Смерть наступила от пулевых ранений?
Кивнув, девушка протянула темный кусочек свинца, объяснив при этом:
— Вот одна. Пробив плечо кассира, лежала в рукаве ее кофточки…
Осторожно взяв образец для баллистической экспертизы, Севидов кивнул:
— Благодарю и не смею более задерживать. Нам для отчета все равно требуется заключение судебных медиков…
Спрятав в карман халата бланки, привлекательная особа повернулась и грациозно зашагала к светлой машине с красным крестом. Прыщавый стажер проводил ее восхищенным взглядом и, вздохнув, молвил:
— Думаю, Анатолий Михайлович, с этим делом долго не провозимся. Блюм уже в следственном изоляторе и разговорить его несложно. Вы же сами уверяли — он не преступник, а сбившийся с пути, высочайшей квалификации… Этот… Как его?.. Слесарь. Выйдем с его помощью на заказчиков — покупателей, и потянется цепочка…
Выслушав скороспелые выводы, искушенный ловец нарушителей законности укоризненно покачал головой и, не ответив, подозвал лейтенанта.
— Так, Носов… Дождешься труповозку, затем закроешь и опечатаешь помещение…
— Ясно.
— Это еще не все. Узнай, не подъехал ли начальник службы безопасности «Фрегата». Если нет — пусть срочно вызывают. Изымешь у него под роспись кассету с записью налета. Скажешь — Севидов из прокуратуры распорядился и тут же переправишь ее ко мне.
Офицер кивнул и вразвалочку поплелся к «восьмерке».
— А вот и наш мастер «художественного» фото.
Анатолий Михайлович улыбнулся худощавому, бледному человечку, вышедшему из дверей обменника. Увешанный кофрами различных размеров, тот, сутулясь, тащил к тому же и увесистый портфельчик с фото-причиндалами.
— Ну, закончил, корреспондент?
Пробухтев что-то невнятное, фотограф плюхнул на заднее сиденье тяжкую поклажу и, кряхтя, залез внутрь русского внедорожника.
— Поехали, — скомандовал следователь и занял почетное место справа от водителя.
По дороге до родного учреждения он изредка покачивал головой и бубнил под нос:
— Долго не провозимся… Разговорить… Слесарь… Эх, молодежь!.. Вам только при Сталине работать… В судебных «тройках»…
Старый слуга Фемиды полагал, что попутчики его не слышат. Однако после каждой фразы губы фотографа кривились в одобрительной усмешке, а голова Лешки непроизвольно втягивалась в стоячий воротничок легкой демисезонной курточки. Лишь шофер сосредоточенно смотрел на влажноватый темно-серый асфальт и следил за усилившимся к восьми утра движением…
Глава V
— Нет! — замотали головами охранники.
— Стало быть, более ничего сказать не можете? И подозрительных фактов не заметили?
Те снова отрицательно замычали.
— Тогда последний вопрос. Ваша охрана вооружена гладкоствольными, помповыми ружьями. Какие заряды были использованы в этой перестрелке?
— Картечь, — по-военному четко доложил старший.
Оставив в покое слегка обалделых от ночного происшествия служивых, работники прокуратуры направились к милицейской «восьмерке» из тридцать первого отделения — ближайшего территориального оплота правопорядка.
— Обычный налет наглых и жестоких ублюдков. Впрочем… — начал было молодой напарник, но осекшись, куда-то уставился.
Перехватив его взгляд, Севидов впервые улыбнулся. Лешка пялился на симпатичную молодую девушку — врача скорой помощи, сосредоточенно заполнявшую какие-то бумажные формы на лобовом стекле медицинской «Газели».
— Смотри, дырку в ней не просверли… — тихо проворчал Михалыч, — пойдем, тут имеется хреновина поинтереснее…
Начинающий следопыт спохватился и, ускорив шаг, догнал старшего товарища. Открыв заднюю дверцу «восьмерки», тот вытащил увесистый прозрачный пакет с лежащим внутри автоматом.
— Ого!.. — не сдержал удивления парень, — чёй-то я таких не видывал раньше.
— Не мудрено, это ж не серийный. Более того, не заводского производства.
— Да ну!? Неужто, как и авторучка — кустарный?
— Правильно мыслишь… — одобрил опытный наставник и продолжал с надеждой взирать на вверенного ученика.
— Неужели?.. — чуть слышно начал тот, но вновь запнулся, переводя взгляд с самопального автоматического оружия на довольное лицо Анатолия Михайловича.
— Ну… ну… — продолжал подбадривать Севидов.
— Мастер Блюм!?
Вместо ответа тот одобрительно хлопнул его по плечу и потащил вескую «добычу» к УАЗику прокуратуры. Волчков семенил следом, изумленно потряхивая непокрытой головой. Возле машины их нагнала девушка-врач и приятным голосом вежливо поинтересовалась:
— Извините… Вы следователи?
— Мы, — тут же сдернув очки, распрямившись и слегка выпятив грудь, выпалил молодой человек.
Выражение лица при этом он сделал чрезмерно серьезным, будто доктор только что прервала ход гениальных мыслей по распутыванию сегодняшнего, замысловатого преступления. Стройная красавица подала аккуратно сложенные вдвое листы бумаги.
— Вот мои заключения. Мы, видимо, здесь уже не нужны…
Вчерашний студент собирался с важностью принять документы, но шеф махнул рукой и проворчал:
— Да чего уж… Смерть наступила от пулевых ранений?
Кивнув, девушка протянула темный кусочек свинца, объяснив при этом:
— Вот одна. Пробив плечо кассира, лежала в рукаве ее кофточки…
Осторожно взяв образец для баллистической экспертизы, Севидов кивнул:
— Благодарю и не смею более задерживать. Нам для отчета все равно требуется заключение судебных медиков…
Спрятав в карман халата бланки, привлекательная особа повернулась и грациозно зашагала к светлой машине с красным крестом. Прыщавый стажер проводил ее восхищенным взглядом и, вздохнув, молвил:
— Думаю, Анатолий Михайлович, с этим делом долго не провозимся. Блюм уже в следственном изоляторе и разговорить его несложно. Вы же сами уверяли — он не преступник, а сбившийся с пути, высочайшей квалификации… Этот… Как его?.. Слесарь. Выйдем с его помощью на заказчиков — покупателей, и потянется цепочка…
Выслушав скороспелые выводы, искушенный ловец нарушителей законности укоризненно покачал головой и, не ответив, подозвал лейтенанта.
— Так, Носов… Дождешься труповозку, затем закроешь и опечатаешь помещение…
— Ясно.
— Это еще не все. Узнай, не подъехал ли начальник службы безопасности «Фрегата». Если нет — пусть срочно вызывают. Изымешь у него под роспись кассету с записью налета. Скажешь — Севидов из прокуратуры распорядился и тут же переправишь ее ко мне.
Офицер кивнул и вразвалочку поплелся к «восьмерке».
— А вот и наш мастер «художественного» фото.
Анатолий Михайлович улыбнулся худощавому, бледному человечку, вышедшему из дверей обменника. Увешанный кофрами различных размеров, тот, сутулясь, тащил к тому же и увесистый портфельчик с фото-причиндалами.
— Ну, закончил, корреспондент?
Пробухтев что-то невнятное, фотограф плюхнул на заднее сиденье тяжкую поклажу и, кряхтя, залез внутрь русского внедорожника.
— Поехали, — скомандовал следователь и занял почетное место справа от водителя.
По дороге до родного учреждения он изредка покачивал головой и бубнил под нос:
— Долго не провозимся… Разговорить… Слесарь… Эх, молодежь!.. Вам только при Сталине работать… В судебных «тройках»…
Старый слуга Фемиды полагал, что попутчики его не слышат. Однако после каждой фразы губы фотографа кривились в одобрительной усмешке, а голова Лешки непроизвольно втягивалась в стоячий воротничок легкой демисезонной курточки. Лишь шофер сосредоточенно смотрел на влажноватый темно-серый асфальт и следил за усилившимся к восьми утра движением…
Глава V
«Засада, блин!»
Ближе к вечеру того же дня начальник 2-го отдела, закончив доклад, ожидал вопросов или указаний. Генерал-майор Назаров — профессиональный фээсбэшник старой закалки, пять лет назад «сосланный» в Петербург из Москвы для получения очередного звания, угрюмо смотрел через окно на серое небо и вертел в руках тонкий стилет со встроенной в рукоять зажигалкой. На несколько минут в огромном помещении воцарилась непривычная тишина. Старшие офицеры — начальники отделов областного Управления ФСБ ждали, когда высокий, сухопарый человек с густой проседью на висках продолжит плановое совещание…
— Итак… — наконец молвил хозяин кабинета в штатском, дорогом костюме, — значится, у нашей разведки порядок. Что по охране первых лиц? Начальник 9-го отдела, проблемы имеются?
— Все идет строго по плану, — доложил молодцеватый полковник, — сложностей и нареканий не имеем.
— Хорошо. Откровенно говоря, меня сейчас более занимает другой вопрос…
Устав от длительного пребывания в кресле, он медленно встал и прошелся вдоль стены с тремя большими окнами. Духота кабинета давила. Раздвинув вертикальные жалюзи среднего проема, генерал приоткрыл створку пластиковой рамы и вдохнул полной грудью свежего воздуха. Молчавшие подчиненные легко угадывали в его поведении нешуточную встревоженность…
— Начну, как ни прискорбно, с короткого напоминания некоторых азбучных истин. Многие из вас знают наизусть то, что предстоит услышать, но, к сожалению, аксиомы забываются…
Назаров обвел сидевших вокруг длинного стола офицеров угрюмым взглядом и продолжил:
— Недруги, да чего греха таить — и все остальные тоже, называют нас «конторой» или «кухней федералов». Что ж, несмотря на краткость, — весьма точные и емкие характеристики. Так вот наша с вами «кухня» призвана, в первую очередь, обеспечивать безопасность Российской Федерации. Каким образом? Во-первых, контрразведывательной деятельностью. Во-вторых, осуществлением разведывательных мероприятий в пределах своих полномочий и в тесном контакте с органами внешней разведки. А третьим пунктом я бы смело обозначил — борьбу с организованной преступностью. Особенно в нынешнее, неспокойное время. Кто не согласен с подобной расстановкой очередности задач?
Большинство начальников отделов закивали в поддержку вышесказанного, остальные же согласились, не производя видимых телодвижений. И те, и другие молча гадали — к чему клонит генерал.
— Максимилиан Сергеевич… — обратился заместитель начальника Управления к чуть полноватому, седому полковнику, решив закончить вводные процедуры и перейти к конкретным воспитательным мерам. — Хотелось бы послушать, что у вас происходит в отделе по борьбе с терроризмом?
Шеф названного отдела поднялся и раскрыл тонкую папку.
— Сидите, у нас не встреча с Президентом, — не глядя на сотрудника, изрек Назаров.
Снова опустившись в неудобное креслице для посетителей, пятидесятипятилетний кадровый фээсбэшник мимолетно глянул в стандартный листок и проинформировал:
— В моей епархии пока тоже все движется в плановом порядке. Работаем, бок о бок с той же разведкой, информация о передвижениях подозрительных лиц кавказской национальности поступает своевременно…
— Не это я хотел бы услышать, — неожиданно перебил ровным, поставленным голосом руководитель, — о приверженцах ваххабизма, баскских сепаратистах и ирландских экстремистах вы нам поведаете в следующий раз.
Главный специалист по терроризму, называемый всеми из-за длинного и трудно выговариваемого имени просто Сергеичем, замолчал и, вместе с остальными полковниками, вопросительно смотрел на генерала.
— У меня имеются данные, настораживающие совсем по иным соображениям, — объяснил беспокойство тот. — Что за оружие кустарного производства стало всплывать в последнее время в пределах Санкт-Петербурга?
— Ах, вот вы о чем… — облегченно выдохнул начальник отдела.
— Именно.
— С моей точки зрения, в этих фактах интересен только последний. Стреляющая малокалиберная, однозарядная авторучка — дело давно минувших лет. Автор-изготовитель — некий доморощенный оружейник Блюм…
— Блюм?.. Что за личность?
— Один из самых известных евреев, наряду со Спинозой и Эйнштейном, — сострил Максимилиан Сергеевич и продолжил: — вышеозначенный одаренный субъект собрал несколько десятков подобных экземпляров восемь лет назад. Оперативники тогда легко вышли на него и взяли вместе с не сбытым товаром. Уйти успело штук десять-двенадцать — точное количество Блюм и сам толком не помнил. Отсидел, кажется, года три. По нашей версии — найденная опасная вещица при убитом мальчишке-грабителе — как раз одна из распроданного тиража.
— А, не взялся ли он за старое? — не удовлетворившись объяснениями, вопрошал Назаров.
— Сейчас Блюм помещен в следственный изолятор, где и проверяется данное предположение.
— Ну а что вы скажете об автомате?
— Вот это уже серьезнее, — слегка помрачнел главный антитеррорист. — При вооруженном налете на пункт обмена валюты, расположенный на Малой Морской, охраной соседней фирмы в перестрелке был ранен один из бандитов. Налетчиков взять не удалось, но в результате на месте преступления остался брошенным образец странного оружия. Сейчас он находится в нашей лаборатории.
— Заключение имеется?
— Пока только предварительное и весьма общее.
— Поделитесь, чрезвычайно интересно…
— Надежность, эффективность и стрелковые характеристики еще предстоит выяснить, но вот что привело всех экспертов в неописуемое замешательство, так это уникальность и простота устройства автомата. Представьте себе — корпус свободного затвора выполнен из тридцатисантиметрового куска обычной дюймовой трубы, остальная же конструкция включает в себя минимальный набор кованых деталей ударно-спускового механизма и три пружины, использующихся при сборке автомобильных двигателей. Даже ствол — самая привередливая часть оружия сработан из трубки, правда, на сей раз не водопроводной, а газовой — толстостенной. Малокалиберные пули, как известно, производятся без стальной «рубашки», так что три-четыре тысячи выстрелов канал ствола вполне выдержит.
— Занятное чудо техники… — задумчиво проговорил генерал-майор.
Остальные негромко загалдели и с удивлением переглядывались.
— Ну и что же вы мыслите о его происхождении и изготовителе?
— Соображения по этому поводу изложены в служебной записке, — многозначительно ответил полковник, указав взглядом на лист бумаги, исписанный мелким почерком и лежащий на столе, поверх тонкой папки.
Заместитель начальника Управления пристально посмотрел на подчиненного и, понимающе кивнув, вернулся на свое место. Вновь завладев кинжалом-зажигалкой, он произнес заключительные фразы, коими всегда заканчивал совещания:
— Кто желает высказаться по сегодняшним темам? У кого есть вопросы, дополнения? Тоже нет… Тогда все свободны, кроме Максимилиана Сергеича.
Дождавшись, когда последний подчиненный плотно прикроет за собой дверь, Назаров поинтересовался:
— Что у вас за тайны мадридского двора?
— Дело в том Александр Павлович, что материал, использовавшийся для изготовления данного автомата, да и сама манера мастера наталкивают на весьма неожиданный вывод.
— Вот как? Слушаю…
— Механизм явно справлен не в заводском цехе и не в домашних условиях.
Генерал молча взирал на специалиста по борьбе с терроризмом, во всех его проявлениях и, пока не понимая выстроенной им логической цепочки, на всякий случай задал наводящий вопрос:
— А легендарный Блюм, по вашему мнению, имеет к нему отношение?
— Возможно, но скорее, в качестве конструктора. Этот факт так же предстоит проверить. Видите ли, Моисей Блюм пять последних лет находился на свободе, а вольный умелец не стал бы ограничиваться столь скудным набором заготовок. Кроме того, некоторые узлы оружия собраны, очевидно, из того, что попросту находилось под рукой. Тот же кожух затвора целесообразней было бы выполнить не из тяжелого куска трубы, а, скажем, из листового металла…
— То есть вы хотите сказать…
— Совершенно верно, товарищ генерал. Есть все основания подозревать, что сия штуковина родилась в местах заключения.
Ослабив тугой узел галстука, один из шефов Управления ФСБ снова поднялся из глубокого кресла. Озадаченно потирая подбородок, он принялся расхаживать по кабинету — данное заключение, хотя еще и не окончательное, вызывало у него двоякое чувство.
С одной стороны — два недавно всплывших опасных орудия убийства в любом случае несли в себе угрозу и соответствующую реакцию местного и столичного руководства. Наверху понимали — страна после нескольких локальных войн до предела наводнена оружием, но допустить налаженное левое производство!.. И не где-нибудь, а во втором по величине городе… Это уже выходило за всякие рамки и вчера, когда ему сообщили о самопальном автомате, он исподволь уже начал готовиться к неприятностям. Слава Богу, многолетний опыт подсказал: не следует спешить с докладами наверх.
С другой же стороны, неожиданная гипотеза полковника намного упрощала последствия, да и все дело в целом. Происходящее в колониях контролирует Система Исправительных Дел и Социальной Реабилитации — самостоятельное ведомство и в этом случае все шишки посыплются прежде на начальство Минюста. «Нашу «контору» лишь слегка посечет осколками, — решил про себя Назаров. — Вот и отлично! Пусть Максимилиан досконально разрабатывает свою шальную версию. Авось, что-нибудь выгорит…»
— Что ж, возможно вы на правильном пути, — задумчиво, но с этаким, едва заметным налетом одобрения, проговорил он, — продолжайте трудиться в данном направлении и держите меня в курсе.
«Отныне я не сержусь на вас…» — тут же перевел со сложного, сугубо ведомственного языка, Сергеич.
В слух же ответил:
— Понял, Александр Павлович. История, видимо, пока требует строжайшей секретности…
— Да, воздержитесь от огласки и вот что… Если понадобиться, я немедля подключу к работе УРПО — развязка может случится беспрецедентной…
Расставаясь с бывалым фээсбэшником, генерал-майор пожал тому руку и проводил до самой двери, что в течение пятилетней работы в Петербургском Управлении делал крайне редко…
Потому и реакция на второе послание мнимого анонима последовала незамедлительно. Он связался с крутым охранным агентством и, выложив приличную сумму, подписал какой-то договор. Уже на следующий день, каждый шаг по городу, ничегошеньки не подозревавших Ирины с Сергеем, сопровождался, заметным лишь специалисту, присутствием двух молчаливых и крепких ребят.
На душе директора клиники стало немного спокойнее, хотя, пробегавший по телу легкий холодок от одного воспоминания о полковнике, все чаще и настойчивее внушал мысль: «Не отступится… Такой наглец, привыкший к тому, что все вокруг исполняют приказания по мановению толстого мизинца, не отступится…»
По истечении второго отпущенного Добрым срока, в клинику заявились автоматчики под предводительством гладенького очкарика неопределенного возраста. Предъявив удостоверение налогового полицейского, он важным жестом сменил у входа охрану и прошествовал в кабинет главного бухгалтера.
— Я уполномочен передать решение о приостановлении деятельности вашего юридического лица.
— Но позвольте, — начала было сопротивляться Вера Семеновна, — мы же начали перечислять наложенные штрафы, улаживаем последние разногласия с другими инстанциями…
— Извините, объяснения не входят в мою компетенцию, — отрезал тот и протянул конверт, — вот официальное извещение.
— И что же теперь делать? — растерянно пробормотала она, принимая грозное послание.
Служитель фискального органа равнодушно скривил рот:
— Запишитесь на прием к начальнику полиции, побеседуйте… Возможно, найдется какое-то решение.
— А до этого решения мы не можем…
— Исключено. Всякая деятельность будет считаться незаконной, и если мы застанем в ваших кабинетах хотя бы одного клиента — неприятностей возникнет гораздо больше. Не советую портить с нами отношения окончательно. Всего наилучшего…
Спустя час, сидевший с поникшей головой и с бокалом мартини Фролов, слушал убитую горем женщину:
— Наш банковский счет арестован… Получается замкнутый круг — для того чтобы восстановить лицензию, требуется рассчитаться по штрафам, а как теперь это сделать? Оформлять юридическое лицо заново? На другого человека?..
«Не поможет… В противостоянии таким людям как Добрый, необходимы иные — радикальные средства», — задумчиво поглядывая на озабоченное лицо пожилой сотрудницы, размышлял психолог.
— Последняя ходка… — пробормотал идущий впереди, — сейчас сдадим в банк выручку, переоденусь и мотану в пивбар…
— Неплохая идея, — поддержал напарник, — а меня возьмешь?
— Тебя ж после второй кружки снова на баб потянет!
— Пиво не преферанс, и женщина ему не помеха…
Но договориться о предстоящей расслабухе они не успели — когда до броневика оставалось с десяток метров, с двух сторон противоположного тротуара внезапно раздался сухой треск автоматического оружия. Первый инкассатор, нагнув голову, кинулся за спасительный борт машины, но, видимо, получив пулю в ногу, вскрикнул и завалился набок. Другой же, мгновенно распластавшись на асфальте, достал табельный пистолет и, не целясь, пару раз нажал на спусковой крючок. Потом, не издав ни единого звука, уронил голову на вытянутую в сторону нападавших правую руку, из-под которой тут же стало расползаться пятно темной крови.
Однако пальба не прекратилась и вскоре тот, что мечтал о холодном пиве, несколько раз дернувшись, затих неподалеку от мертвого товарища, так и не завершив свою последнюю ходку. Тишина у стен «Фрегата» установилась так же неожиданно, как и прервалась — перестрелка длилась каких-то тридцать-сорок секунд. Но откуда-то издалека уже раздавался беспокойный вой милицейской сирены…
Водитель бронированной «Нивы» сидел на холодных, каменных ступенях агентства «ФиннАир» ни жив, ни мертв. Испуганные глаза под кустистыми бровями беспорядочно бегали по сторонам, то и дело, натыкаясь на темные силуэты милиционеров, врачей и запоздалых зевак-прохожих. Лицо лишилось всякого здорового оттенка и оставалось белее известки, а зубы исправно отстукивали ритм, сравнимый по темпу разве что с «Танцем с саблями».
Отчаявшись дождаться, когда очевидца отпустит оторопь, Волчков, с молчаливого согласия Севидова, начал дознание:
— И все-таки попытайтесь вспомнить точно, сколько было налетчиков?
Мужик предпенсионного возраста, мимолетно зыркнул на него безумным взглядом, в котором молодой человек не заметил ничего, кроме недовольной укоризны: «сам бы, мол, в такой жуткой передряге счет забыл, да все цифири в голове попутал…»
Однако ж, следом пробурчал:
— Н-не знаю… Четверо, или, может, п-пятеро…
— Ну, как все п-произошло-то? — глядючи на чудом оставшегося в живых страдальца и отчего-то тоже заикнувшись, допытывался стажер.
— Да хрен его з-знает… П-подъехали в конце рабочего д-дня. Эти двое вышли, — кивнул он на прикрытые светлой материей трупы, — сняли кассу. Вроде все ч-чин чином… А потом как п-поперла трескотня! Я подумал вначале — спецназ какую-то операцию з-затеял, а мы с дуру в самый эпицентр у-угодили…
— И что же? — поторапливал события Лешка.
— Что-что… П-попадали мои пассажиры наземь. Один, вроде, успел из пистоля б-бухнуть, да куда там — у тех автоматы. «К-калаши» небось…
— Вы рассмотрели оружие нападавших? — впервые вмешался безмолвствовавший доселе Анатолий Михайлович.
Дядька завертел головой так, что и без того всклокоченные волосы разбросало по влажному, покатому лбу.
— П-просто шуму было много. Аж показалось — не меньше в-взвода в атаку и-идет.
— Значит, денег они взять не успели? — наседал вчерашний студент, не давая важному свидетелю отвлекаться на эмоциональное описание происшедшей бойни.
Тот опять раскидал кудри с заметной проседью.
— Милицейский наряд спугнул?
— Д-да. Вовремя они п-подоспели. Ин-иначе… Иначе бы — мне крышка!
Последнюю фразу водила вдруг выдал членораздельно, четко и уверенно. Глаза при этом перестали вихлять по округе, а зубы выбивать темп, рекомендованный партитурой Арама Хачатуряна. Видимо, окончательное осознание того, что жизнь давеча висела на волоске, да благодаря чертовскому везению, бояться уж нечего, вернула взбаламученные шоком нервы в норму.
— Вот ведь мужики как бывает! — продолжил он совсем другим — значительно-доверительным голосом и вновь кивнул в сторону убиенных товарищей, — эвон как молодых-то завалили, а мне — старому и ничегошеньки. Ни одной царапины…
— Попытайтесь описать налетчиков, — возобновил следствие Севидов.
— Налетчиков?.. Оно, конечно, попробую, но заручиться не могу. Четверых видел, да и то мельком — до того как понял — засада, блин! Ничком-то на пол кабины так и рухнул, промеж педалей и сидений…
— Чего же вы так струхнули в своем броневике-то? — с легким недоумением вопрошал работник прокуратуры, покосившись на угловатый транспорт бежевой, с зеленой полосой, масти.
— Так что «Калашу» наши бронеплиты!? Что фанера топору… Моя «Нива», конечно — спецавтомобиль, но опять же — не танк…
— Ладно-ладно, — остановил неуместные рассуждения Михалыч, — давайте о преступниках.
— Четверо их было. Точно четверо. Трое в куртках, четвертый, кажись, в сером костюмчике. Один, значится при усах — навроде кавказца, хотя, могу сослепу и попутать…
— Оружие было у всех?
— А то!..
— Точно «Калашниковы»?
— Кто же их теперь разберет?.. Понавыдумывали орудий убийств, а я — гадай… Лупили-то солидно — только пули по кабинке цокали. Небось, всю краску посдирали, окаянные…
— В костюмчике, говорите… — задумчиво повторил асс сыскного дела.
— Один похож на кавказца, — вполголоса, но многозначительно намекнул на аналогию с налетом на обменник Алексей.
— В черном! — внезапно спохватился водитель, — первое, что бросилось в глаза — те трое, что в куртках, будто воронье в черном!
Оставив на ступеньках пришедшего в себя и не в меру разговорившегося счастливчика, следователь со стажером вернулись к своей машине.
Шофер, оставленный стеречь металлический кейс с деньгами, изъятыми с места преступления, мирно посапывал, обняв руль служебного УАЗика.
— Егорыч, у тебя за спиной целое состояние, а ты дрыхнешь вместе с совестью, — проворчал Севидов, открывая заднюю дверцу.
— Нешто, кто полезет?.. — сонно ответил тот, приподнимая голову.
— Все равно потерпи, скоро поедем, — подбодрил он водилу и обратился уже к напарнику: — что скажешь об этом?
Раскрыв ладонь, пожилой мужчина показал горсть темно-серых гильз от малокалиберных патронов.
— Снова самодельные автоматы? — уже без прежнего изумления справился ученик.
— Верно… Прям напасть какая-то.
— Жаль, что камера внешнего слежения установлена только у входа в здание и произошедшее у дороги, не попало в поле обзора. Ведь как нам помогла запись ограбления обменника! Так четко все зафиксировано: и внешность бандитов, и последовательность действий. Правда, до того момента, пока Европеец не лупанул по камере…
— Итак… — наконец молвил хозяин кабинета в штатском, дорогом костюме, — значится, у нашей разведки порядок. Что по охране первых лиц? Начальник 9-го отдела, проблемы имеются?
— Все идет строго по плану, — доложил молодцеватый полковник, — сложностей и нареканий не имеем.
— Хорошо. Откровенно говоря, меня сейчас более занимает другой вопрос…
Устав от длительного пребывания в кресле, он медленно встал и прошелся вдоль стены с тремя большими окнами. Духота кабинета давила. Раздвинув вертикальные жалюзи среднего проема, генерал приоткрыл створку пластиковой рамы и вдохнул полной грудью свежего воздуха. Молчавшие подчиненные легко угадывали в его поведении нешуточную встревоженность…
— Начну, как ни прискорбно, с короткого напоминания некоторых азбучных истин. Многие из вас знают наизусть то, что предстоит услышать, но, к сожалению, аксиомы забываются…
Назаров обвел сидевших вокруг длинного стола офицеров угрюмым взглядом и продолжил:
— Недруги, да чего греха таить — и все остальные тоже, называют нас «конторой» или «кухней федералов». Что ж, несмотря на краткость, — весьма точные и емкие характеристики. Так вот наша с вами «кухня» призвана, в первую очередь, обеспечивать безопасность Российской Федерации. Каким образом? Во-первых, контрразведывательной деятельностью. Во-вторых, осуществлением разведывательных мероприятий в пределах своих полномочий и в тесном контакте с органами внешней разведки. А третьим пунктом я бы смело обозначил — борьбу с организованной преступностью. Особенно в нынешнее, неспокойное время. Кто не согласен с подобной расстановкой очередности задач?
Большинство начальников отделов закивали в поддержку вышесказанного, остальные же согласились, не производя видимых телодвижений. И те, и другие молча гадали — к чему клонит генерал.
— Максимилиан Сергеевич… — обратился заместитель начальника Управления к чуть полноватому, седому полковнику, решив закончить вводные процедуры и перейти к конкретным воспитательным мерам. — Хотелось бы послушать, что у вас происходит в отделе по борьбе с терроризмом?
Шеф названного отдела поднялся и раскрыл тонкую папку.
— Сидите, у нас не встреча с Президентом, — не глядя на сотрудника, изрек Назаров.
Снова опустившись в неудобное креслице для посетителей, пятидесятипятилетний кадровый фээсбэшник мимолетно глянул в стандартный листок и проинформировал:
— В моей епархии пока тоже все движется в плановом порядке. Работаем, бок о бок с той же разведкой, информация о передвижениях подозрительных лиц кавказской национальности поступает своевременно…
— Не это я хотел бы услышать, — неожиданно перебил ровным, поставленным голосом руководитель, — о приверженцах ваххабизма, баскских сепаратистах и ирландских экстремистах вы нам поведаете в следующий раз.
Главный специалист по терроризму, называемый всеми из-за длинного и трудно выговариваемого имени просто Сергеичем, замолчал и, вместе с остальными полковниками, вопросительно смотрел на генерала.
— У меня имеются данные, настораживающие совсем по иным соображениям, — объяснил беспокойство тот. — Что за оружие кустарного производства стало всплывать в последнее время в пределах Санкт-Петербурга?
— Ах, вот вы о чем… — облегченно выдохнул начальник отдела.
— Именно.
— С моей точки зрения, в этих фактах интересен только последний. Стреляющая малокалиберная, однозарядная авторучка — дело давно минувших лет. Автор-изготовитель — некий доморощенный оружейник Блюм…
— Блюм?.. Что за личность?
— Один из самых известных евреев, наряду со Спинозой и Эйнштейном, — сострил Максимилиан Сергеевич и продолжил: — вышеозначенный одаренный субъект собрал несколько десятков подобных экземпляров восемь лет назад. Оперативники тогда легко вышли на него и взяли вместе с не сбытым товаром. Уйти успело штук десять-двенадцать — точное количество Блюм и сам толком не помнил. Отсидел, кажется, года три. По нашей версии — найденная опасная вещица при убитом мальчишке-грабителе — как раз одна из распроданного тиража.
— А, не взялся ли он за старое? — не удовлетворившись объяснениями, вопрошал Назаров.
— Сейчас Блюм помещен в следственный изолятор, где и проверяется данное предположение.
— Ну а что вы скажете об автомате?
— Вот это уже серьезнее, — слегка помрачнел главный антитеррорист. — При вооруженном налете на пункт обмена валюты, расположенный на Малой Морской, охраной соседней фирмы в перестрелке был ранен один из бандитов. Налетчиков взять не удалось, но в результате на месте преступления остался брошенным образец странного оружия. Сейчас он находится в нашей лаборатории.
— Заключение имеется?
— Пока только предварительное и весьма общее.
— Поделитесь, чрезвычайно интересно…
— Надежность, эффективность и стрелковые характеристики еще предстоит выяснить, но вот что привело всех экспертов в неописуемое замешательство, так это уникальность и простота устройства автомата. Представьте себе — корпус свободного затвора выполнен из тридцатисантиметрового куска обычной дюймовой трубы, остальная же конструкция включает в себя минимальный набор кованых деталей ударно-спускового механизма и три пружины, использующихся при сборке автомобильных двигателей. Даже ствол — самая привередливая часть оружия сработан из трубки, правда, на сей раз не водопроводной, а газовой — толстостенной. Малокалиберные пули, как известно, производятся без стальной «рубашки», так что три-четыре тысячи выстрелов канал ствола вполне выдержит.
— Занятное чудо техники… — задумчиво проговорил генерал-майор.
Остальные негромко загалдели и с удивлением переглядывались.
— Ну и что же вы мыслите о его происхождении и изготовителе?
— Соображения по этому поводу изложены в служебной записке, — многозначительно ответил полковник, указав взглядом на лист бумаги, исписанный мелким почерком и лежащий на столе, поверх тонкой папки.
Заместитель начальника Управления пристально посмотрел на подчиненного и, понимающе кивнув, вернулся на свое место. Вновь завладев кинжалом-зажигалкой, он произнес заключительные фразы, коими всегда заканчивал совещания:
— Кто желает высказаться по сегодняшним темам? У кого есть вопросы, дополнения? Тоже нет… Тогда все свободны, кроме Максимилиана Сергеича.
Дождавшись, когда последний подчиненный плотно прикроет за собой дверь, Назаров поинтересовался:
— Что у вас за тайны мадридского двора?
— Дело в том Александр Павлович, что материал, использовавшийся для изготовления данного автомата, да и сама манера мастера наталкивают на весьма неожиданный вывод.
— Вот как? Слушаю…
— Механизм явно справлен не в заводском цехе и не в домашних условиях.
Генерал молча взирал на специалиста по борьбе с терроризмом, во всех его проявлениях и, пока не понимая выстроенной им логической цепочки, на всякий случай задал наводящий вопрос:
— А легендарный Блюм, по вашему мнению, имеет к нему отношение?
— Возможно, но скорее, в качестве конструктора. Этот факт так же предстоит проверить. Видите ли, Моисей Блюм пять последних лет находился на свободе, а вольный умелец не стал бы ограничиваться столь скудным набором заготовок. Кроме того, некоторые узлы оружия собраны, очевидно, из того, что попросту находилось под рукой. Тот же кожух затвора целесообразней было бы выполнить не из тяжелого куска трубы, а, скажем, из листового металла…
— То есть вы хотите сказать…
— Совершенно верно, товарищ генерал. Есть все основания подозревать, что сия штуковина родилась в местах заключения.
Ослабив тугой узел галстука, один из шефов Управления ФСБ снова поднялся из глубокого кресла. Озадаченно потирая подбородок, он принялся расхаживать по кабинету — данное заключение, хотя еще и не окончательное, вызывало у него двоякое чувство.
С одной стороны — два недавно всплывших опасных орудия убийства в любом случае несли в себе угрозу и соответствующую реакцию местного и столичного руководства. Наверху понимали — страна после нескольких локальных войн до предела наводнена оружием, но допустить налаженное левое производство!.. И не где-нибудь, а во втором по величине городе… Это уже выходило за всякие рамки и вчера, когда ему сообщили о самопальном автомате, он исподволь уже начал готовиться к неприятностям. Слава Богу, многолетний опыт подсказал: не следует спешить с докладами наверх.
С другой же стороны, неожиданная гипотеза полковника намного упрощала последствия, да и все дело в целом. Происходящее в колониях контролирует Система Исправительных Дел и Социальной Реабилитации — самостоятельное ведомство и в этом случае все шишки посыплются прежде на начальство Минюста. «Нашу «контору» лишь слегка посечет осколками, — решил про себя Назаров. — Вот и отлично! Пусть Максимилиан досконально разрабатывает свою шальную версию. Авось, что-нибудь выгорит…»
— Что ж, возможно вы на правильном пути, — задумчиво, но с этаким, едва заметным налетом одобрения, проговорил он, — продолжайте трудиться в данном направлении и держите меня в курсе.
«Отныне я не сержусь на вас…» — тут же перевел со сложного, сугубо ведомственного языка, Сергеич.
В слух же ответил:
— Понял, Александр Павлович. История, видимо, пока требует строжайшей секретности…
— Да, воздержитесь от огласки и вот что… Если понадобиться, я немедля подключу к работе УРПО — развязка может случится беспрецедентной…
Расставаясь с бывалым фээсбэшником, генерал-майор пожал тому руку и проводил до самой двери, что в течение пятилетней работы в Петербургском Управлении делал крайне редко…
* * *
Это уже было серьезно. Угрозы Доброго в адрес семьи, Фролов мог сравнить разве что с ударом ниже пояса. Десятилетний сын Сережка и жена Ирина всегда оставались для Олега Давидовича неким святым, заповедным мирком, и все, чем бы он ни занимался, к чему бы ни стремился, так или иначе, делалось ради них. Жизни без этих двух людей глава семейства просто не мыслил и не представлял.Потому и реакция на второе послание мнимого анонима последовала незамедлительно. Он связался с крутым охранным агентством и, выложив приличную сумму, подписал какой-то договор. Уже на следующий день, каждый шаг по городу, ничегошеньки не подозревавших Ирины с Сергеем, сопровождался, заметным лишь специалисту, присутствием двух молчаливых и крепких ребят.
На душе директора клиники стало немного спокойнее, хотя, пробегавший по телу легкий холодок от одного воспоминания о полковнике, все чаще и настойчивее внушал мысль: «Не отступится… Такой наглец, привыкший к тому, что все вокруг исполняют приказания по мановению толстого мизинца, не отступится…»
По истечении второго отпущенного Добрым срока, в клинику заявились автоматчики под предводительством гладенького очкарика неопределенного возраста. Предъявив удостоверение налогового полицейского, он важным жестом сменил у входа охрану и прошествовал в кабинет главного бухгалтера.
— Я уполномочен передать решение о приостановлении деятельности вашего юридического лица.
— Но позвольте, — начала было сопротивляться Вера Семеновна, — мы же начали перечислять наложенные штрафы, улаживаем последние разногласия с другими инстанциями…
— Извините, объяснения не входят в мою компетенцию, — отрезал тот и протянул конверт, — вот официальное извещение.
— И что же теперь делать? — растерянно пробормотала она, принимая грозное послание.
Служитель фискального органа равнодушно скривил рот:
— Запишитесь на прием к начальнику полиции, побеседуйте… Возможно, найдется какое-то решение.
— А до этого решения мы не можем…
— Исключено. Всякая деятельность будет считаться незаконной, и если мы застанем в ваших кабинетах хотя бы одного клиента — неприятностей возникнет гораздо больше. Не советую портить с нами отношения окончательно. Всего наилучшего…
Спустя час, сидевший с поникшей головой и с бокалом мартини Фролов, слушал убитую горем женщину:
— Наш банковский счет арестован… Получается замкнутый круг — для того чтобы восстановить лицензию, требуется рассчитаться по штрафам, а как теперь это сделать? Оформлять юридическое лицо заново? На другого человека?..
«Не поможет… В противостоянии таким людям как Добрый, необходимы иные — радикальные средства», — задумчиво поглядывая на озабоченное лицо пожилой сотрудницы, размышлял психолог.
* * *
В этот же вечер два инкассатора стремительной походкой покинули здание «Фрегата» и, оказавшись на темнеющей улице, направились к бронированному автомобилю. Один, согласно инструкции, нес в левой руке металлический ящик с деньгами, второй, приотстав на шаг, внимательно посматривал по сторонам.— Последняя ходка… — пробормотал идущий впереди, — сейчас сдадим в банк выручку, переоденусь и мотану в пивбар…
— Неплохая идея, — поддержал напарник, — а меня возьмешь?
— Тебя ж после второй кружки снова на баб потянет!
— Пиво не преферанс, и женщина ему не помеха…
Но договориться о предстоящей расслабухе они не успели — когда до броневика оставалось с десяток метров, с двух сторон противоположного тротуара внезапно раздался сухой треск автоматического оружия. Первый инкассатор, нагнув голову, кинулся за спасительный борт машины, но, видимо, получив пулю в ногу, вскрикнул и завалился набок. Другой же, мгновенно распластавшись на асфальте, достал табельный пистолет и, не целясь, пару раз нажал на спусковой крючок. Потом, не издав ни единого звука, уронил голову на вытянутую в сторону нападавших правую руку, из-под которой тут же стало расползаться пятно темной крови.
Однако пальба не прекратилась и вскоре тот, что мечтал о холодном пиве, несколько раз дернувшись, затих неподалеку от мертвого товарища, так и не завершив свою последнюю ходку. Тишина у стен «Фрегата» установилась так же неожиданно, как и прервалась — перестрелка длилась каких-то тридцать-сорок секунд. Но откуда-то издалека уже раздавался беспокойный вой милицейской сирены…
Водитель бронированной «Нивы» сидел на холодных, каменных ступенях агентства «ФиннАир» ни жив, ни мертв. Испуганные глаза под кустистыми бровями беспорядочно бегали по сторонам, то и дело, натыкаясь на темные силуэты милиционеров, врачей и запоздалых зевак-прохожих. Лицо лишилось всякого здорового оттенка и оставалось белее известки, а зубы исправно отстукивали ритм, сравнимый по темпу разве что с «Танцем с саблями».
Отчаявшись дождаться, когда очевидца отпустит оторопь, Волчков, с молчаливого согласия Севидова, начал дознание:
— И все-таки попытайтесь вспомнить точно, сколько было налетчиков?
Мужик предпенсионного возраста, мимолетно зыркнул на него безумным взглядом, в котором молодой человек не заметил ничего, кроме недовольной укоризны: «сам бы, мол, в такой жуткой передряге счет забыл, да все цифири в голове попутал…»
Однако ж, следом пробурчал:
— Н-не знаю… Четверо, или, может, п-пятеро…
— Ну, как все п-произошло-то? — глядючи на чудом оставшегося в живых страдальца и отчего-то тоже заикнувшись, допытывался стажер.
— Да хрен его з-знает… П-подъехали в конце рабочего д-дня. Эти двое вышли, — кивнул он на прикрытые светлой материей трупы, — сняли кассу. Вроде все ч-чин чином… А потом как п-поперла трескотня! Я подумал вначале — спецназ какую-то операцию з-затеял, а мы с дуру в самый эпицентр у-угодили…
— И что же? — поторапливал события Лешка.
— Что-что… П-попадали мои пассажиры наземь. Один, вроде, успел из пистоля б-бухнуть, да куда там — у тех автоматы. «К-калаши» небось…
— Вы рассмотрели оружие нападавших? — впервые вмешался безмолвствовавший доселе Анатолий Михайлович.
Дядька завертел головой так, что и без того всклокоченные волосы разбросало по влажному, покатому лбу.
— П-просто шуму было много. Аж показалось — не меньше в-взвода в атаку и-идет.
— Значит, денег они взять не успели? — наседал вчерашний студент, не давая важному свидетелю отвлекаться на эмоциональное описание происшедшей бойни.
Тот опять раскидал кудри с заметной проседью.
— Милицейский наряд спугнул?
— Д-да. Вовремя они п-подоспели. Ин-иначе… Иначе бы — мне крышка!
Последнюю фразу водила вдруг выдал членораздельно, четко и уверенно. Глаза при этом перестали вихлять по округе, а зубы выбивать темп, рекомендованный партитурой Арама Хачатуряна. Видимо, окончательное осознание того, что жизнь давеча висела на волоске, да благодаря чертовскому везению, бояться уж нечего, вернула взбаламученные шоком нервы в норму.
— Вот ведь мужики как бывает! — продолжил он совсем другим — значительно-доверительным голосом и вновь кивнул в сторону убиенных товарищей, — эвон как молодых-то завалили, а мне — старому и ничегошеньки. Ни одной царапины…
— Попытайтесь описать налетчиков, — возобновил следствие Севидов.
— Налетчиков?.. Оно, конечно, попробую, но заручиться не могу. Четверых видел, да и то мельком — до того как понял — засада, блин! Ничком-то на пол кабины так и рухнул, промеж педалей и сидений…
— Чего же вы так струхнули в своем броневике-то? — с легким недоумением вопрошал работник прокуратуры, покосившись на угловатый транспорт бежевой, с зеленой полосой, масти.
— Так что «Калашу» наши бронеплиты!? Что фанера топору… Моя «Нива», конечно — спецавтомобиль, но опять же — не танк…
— Ладно-ладно, — остановил неуместные рассуждения Михалыч, — давайте о преступниках.
— Четверо их было. Точно четверо. Трое в куртках, четвертый, кажись, в сером костюмчике. Один, значится при усах — навроде кавказца, хотя, могу сослепу и попутать…
— Оружие было у всех?
— А то!..
— Точно «Калашниковы»?
— Кто же их теперь разберет?.. Понавыдумывали орудий убийств, а я — гадай… Лупили-то солидно — только пули по кабинке цокали. Небось, всю краску посдирали, окаянные…
— В костюмчике, говорите… — задумчиво повторил асс сыскного дела.
— Один похож на кавказца, — вполголоса, но многозначительно намекнул на аналогию с налетом на обменник Алексей.
— В черном! — внезапно спохватился водитель, — первое, что бросилось в глаза — те трое, что в куртках, будто воронье в черном!
Оставив на ступеньках пришедшего в себя и не в меру разговорившегося счастливчика, следователь со стажером вернулись к своей машине.
Шофер, оставленный стеречь металлический кейс с деньгами, изъятыми с места преступления, мирно посапывал, обняв руль служебного УАЗика.
— Егорыч, у тебя за спиной целое состояние, а ты дрыхнешь вместе с совестью, — проворчал Севидов, открывая заднюю дверцу.
— Нешто, кто полезет?.. — сонно ответил тот, приподнимая голову.
— Все равно потерпи, скоро поедем, — подбодрил он водилу и обратился уже к напарнику: — что скажешь об этом?
Раскрыв ладонь, пожилой мужчина показал горсть темно-серых гильз от малокалиберных патронов.
— Снова самодельные автоматы? — уже без прежнего изумления справился ученик.
— Верно… Прям напасть какая-то.
— Жаль, что камера внешнего слежения установлена только у входа в здание и произошедшее у дороги, не попало в поле обзора. Ведь как нам помогла запись ограбления обменника! Так четко все зафиксировано: и внешность бандитов, и последовательность действий. Правда, до того момента, пока Европеец не лупанул по камере…