— Сдачи не надо, — Ксения повернулась и под изумленным взглядом окончательно проснувшегося киоскера медленно направилась к своему дому.
   — Спасибо, спасибо большое! — крикнул он ей вслед.
   — За царствие небесное, — прошептала Ксения, ускоряя шаг. Ветер играл ее распущенными волосами. Отдельные пряди прилипали к мокрым от безудержных слез щекам, но Ксения ничего не замечала. Она шла по знакомой с детства улице, на каждом шагу вспоминая все, что связывало ее с навсегда покинувшей этот мир любовью. Гошка унес ее с собой на небеса, быть может, желая таким страшным образом сохранить хоть частицу того тепла, той нежности, что когда-то связывала их… Ксения поднимала глаза к темному небу — ни одной звезды, только темные силуэты бегущих туч, освещенных то ярче, то тусклее. Узкий серп месяца мелькал в этой бесконечной веренице.
   — Они не дают ему смотреть вниз, — прошептала Ксения и ускорила шаг.
   Войдя в квартиру, она открыла настежь балкон и, не раздеваясь, легла на диван. Время тянулось невыносимо медленно. Казалось, стрелки часов замедлили ход. Ксения то и дело поглядывала на них и, уже не пытаясь уснуть, прикуривала очередную сигарету. Рядом с диваном на ковре стояла пепельница с внушительной горой окурков. Ксения стряхивала пепел не глядя. Он попадал на высокий ворс, в некоторых местах оставляя светло-коричневые прогалины. Ксении это было безразлично. Какая мелочь — прожженный ковер. Стоит ли о нем задумываться… Главное, она не могла определиться с тем, как начнет новый день и что в нем будет важно, что незначительно. Как никогда первостепенным казался ей единственный вопрос — о своем предназначении. Это был своеобразный способ отвлечься от мыслей о Гоше. Еще недавно ей казалось, что она во всем разобралась, но сейчас ответ виделся ей абсолютно неверным. Во что превратилась ее жизнь? На что ей теперь надеяться? Ей, заменившей эмоции бессердечностью, любовь корыстью, предавшей близких, впустившей в душу равнодушие и порок? Где ответ?
   Ксения закрыла глаза. Она знала, что впереди бессонная ночь. Ксения с некоторых пор боялась спать одна. В ее постели засыпали утомленные ее ласками мужчины, чьих имен она даже не помнила, но их присутствие рядом действовало на нее успокаивающе. Она перестала чувствовать себя в безопасности в собственном доме и поэтому с удовольствием оставалась ночевать в гостиничных номерах с клиентами, скрывая свои страхи от Риты. Та обязательно высмеет ее и наградит не самыми лестными словечками, особенно если вспомнит, как Ксения постоянно отказывалась от приглашения остаться переночевать у нее. Но сейчас Широкова знала, что ей не хватает именно этой просьбы подруги. Пусть она снова попросит ее — отказа не будет. Потому Ксения была уверена в том, что обязательно поедет домой к Рите и будет ловить каждое ее слово, чтобы не пропустить момент, когда та снова хотя бы намекнет на гостеприимство. Нужно обязательно поехать к ней, потому что одиночество сводит ее с ума, горе и раскаяние переполняют. Чувство презрения к себе было не менее мучительным, но Ксения понимала, что пока она не придумала другого способа жить, зарабатывать большие деньги, а они ей нужны, как ни крути.
   И все ее мысли в последнее время сводятся к тому, что она — продажная девка, обманывающая себя саму, и такая она не будет нужна никому. Ей придется не обращать внимания на пересуды, призывно отвечать на заинтересованные взгляды мужчин и всегда бояться, что настанет день, когда тебя никто не захочет. Это может произойти в любой момент, никто не знает когда. И она к этому обязательно окажется не готова.
   А завтра она пойдет в церковь и закажет службу за упокой того, кто был и остается хозяином ее сердца. Говорят, время лечит. Ксения заплакала. Она удивлялась тому, сколько слез выплакала за этот день. Пожалуй, за всю жизнь столько не приходилось. И сколько же еще часов, дней, месяцев понадобится ей, чтобы снова обрести призрачный покой? И снова не с кем поделиться. Некому положить голову на плечо. За прошедший год она растеряла себя в шумных залах ресторанов, шикарных номерах «Интуриста», загородных пикниках и оргиях в саунах. Там не обзаведешься друзьями, не вылечишь душу. Ксения съежилась, тело ее сотрясала мелкая дрожь. Все ее естество протестовало. Все бы отдала за то, чтобы вернуться в прошлое. Вернуть то последнее лето, когда она была так счастлива и богата, не осознавая этого. Ксения плакала, уже не в силах ни о чем думать. Она позволила себе быть слабой, правдивой и чувствовала, как тяжело и безжалостно бремя истины, на которую она так долго закрывала глаза.
   За окном давно кружил снег. Он шел уже несколько дней, засыпая дороги, узкие улочки, протоптанные тропинки. Ксения то и дело наблюдала появление на дороге очередного трактора. Его работа была бесполезной. Снег все шел, шел. Казалось, он поставил себе цель победить в соревновании с борющимися с ним коммунальными службами и явно побеждал. Чем больше техники принимало участие в расчистке заносов, тем быстрее появлялись новые, монотонно вырастая из белого, холодного ажурного полотна снежных хлопьев. Последний зимний месяц словно решил наверстать упущенное и показать, что не собирается сдаваться без боя. Глядя в окно, пока нельзя было сказать, что наступает весна. Однако календарь указывал на это, вселяя надежду, что скоро белый покров растает, а на его место придут покрытые свежей зеленью поляны.
   В последний раз взглянув на медленно продвигающийся по дороге трактор, Ксения посмотрела на часы и удивленно подняла брови: Рита всегда отличалась пунктуальностью. Она должна была приехать еще час назад. Опоздания были не в ее характере, всегда подчеркивающей, что каждая минута дана человеку, чтобы извлекать из нее пользу. Она не скрывала своей меркантильности, посмеиваясь над тем, как реагирует на это ее подруга. Ксения же еще не настолько очерствела, чтобы спокойно и открыто говорить о своих заработках. В последнее время ее особенно коробило то, чем она занималась, и Рита всякий раз подтрунивала над ней.
   — Дипломированная проститутка с сердцем ангела, — поглаживая шелковистые волосы Ксении, улыбалась Маслова.
   Широкова в очередной раз набрала номер подруги, но в ответ послышались все те же равнодушные гудки, означающие, что никого нет дома. Бабушка Риты умерла месяц назад, и тяжело пережившая это Рита не один раз просила Ксению остаться ночевать у нее дома или напрашивалась на ночевку к ней. Ксения с удивительным упрямством отказывалась ночевать у нее, но безропотно соглашалась принимать подругу у себя и с удовольствием коротала с ней, если они выпадали свободными, долгие зимние вечера. Подруги . допоздна смотрели телевизор или новые фильмы по видео, пили кофе с бутербродами, разыгрывая, кому идти на кухню и готовить нехитрую трапезу. А потом засыпали под утро, чтобы, проснувшись во второй половине дня, привести себя в порядок и быть готовыми к очередным знакомствам или уже запланированным встречам.
   Время сделало свое дело — Рита постепенно пришла в себя и привыкла приходить в пустую квартиру, где никто не ждал ее возвращения. Она лишь приобрела привычку громко включать музыку, создавая иллюзию чьего-то присутствия. Рита накупила невероятное количество компакт-дисков и, не будучи приверженцем ни одного из музыкальных направлений, слушала все подряд: от тяжелого рока до классики. Ксения вслушивалась в долгие, монотонные гудки, не желая сдаваться. Она надеялась, что Рита все-таки подойдет к телефону. Наверняка она снова проводит сеанс музыкальной психотерапии и не слышит телефонного звонка.
   — Ну сними трубку, Марго! Черт возьми, Марго, сними ее!
   Сегодня они должны были встретиться, чтобы ехать на загородную дачу одного из не самых бедных жителей родного городка, чтобы скрасить его тусклое времяпрепровождение в компании подхалимов и нужных людей. Обе категории не располагали к расслаблению, явно не содействовали превращению дня рождения в настоящий праздник, для чего и планировалось присутствие двух очаровательных молодых леди. Молодой, избалованный жизнью мужчина принадлежал к золотой прослойке, которой все блага шли в руки автоматически, просто по праву рождения. Наверняка у него был уже богатый опыт общения с женщинами. Он увидел их вчера, в тот редкий день, когда рыжеволосая Рита и Ксения, недавно ставшая яркой блондинкой, решили в кои-то веки расслабиться и поужинать вдвоем в одном из приличных ресторанов. Они старались быть незаметными, но все равно сразу привлекли его внимание. Он подсел к ним, и через несколько минут Марго взяла его в оборот — ей не составило большого труда переключиться на работу, сулившую хороший доход. В результате уик-энд они должны были провести в шумной компании.
   — Что за ерунда! — вслух возмутилась Широкова, бурно реагируя на очередную вереницу длинных зуммеров. Дальше ждать не было смысла, и Ксения решила незамедлительно ехать к Рите. — Если гора не идет к Магомету…
   Нужно было успеть до положенного времени созвониться с именинником. Вечерняя программа обещала быть прибыльной, к тому же клиент внешне выглядел привлекательно и оказался интересным собеседником. Вчера он был отчаянно красноречив. Пожалуй, он говорил даже слишком много для мужчины, но недостатком это нельзя было назвать. Ксения поймала себя на мысли, что этот очередной искатель приключений ей симпатичен, что случалось редко. Наверное, поэтому она так нервничала из-за опоздания Риты. Это было ни на что не похоже. Ксения уже не находила себе места. Ключи от квартиры Масловой висели в ее прихожей. Одевшись, Ксения положила их в карман дубленки. Подруги давно взяли за правило оставлять друг другу запасную связку, на всякий случай. В их отношениях не было недоверия. Последнее время Рита особенно настаивала на том, что они — сестры:
   — Вот у меня никого на белом свете не осталось, и я получила компенсацию — тебя, солнышко, — особенно лирическим становилось настроение Риты после очередной шумной вечеринки, когда утром раскалывалась голова и Ксения добровольно выступала в качестве сестры-милосердия, отпаивая потерявшую над собой контроль подругу. Ксения не переставала удивляться тому, как легко Рита переступала черту, за которой не было чувства реальности, опасности, раздумий как таковых. И самое интересное, что за ней не замечалось слишком частых подходов к рюмке. Просто в один прекрасный момент Ксения замечала, что Рита перестает реагировать на происходящее, ведет себя слишком развязно, глупо. Приходилось даже увозить ее в самый разгар веселья, чтобы не оставить о ней ненужную славу пьянчужки, падающей с ног после пары рюмок. А утром, придя в себя, Рита выглядела хмурой, хотя всеми силами старалась быть благодарной за заботу.
   — Ты перебираешь, Марго. Это случается не впервые, а ты не делаешь выводов, — замечала Ксения, но подруга только молча отводила взгляд. Никаких комментариев, никаких слов оправданий или обещаний на будущее. Ксения связывала ее поведение с тем, что Рита не так давно потеряла бабушку и очень переживает от разлуки с самым близким человеком. Однако истина была куда более прозаична и страшна. Ксения ехала к Рите, не подозревая, какое открытие предстоит ей сделать через несколько минут.
   Она распахнула дверь квартиры и сразу увидела у порога новые зимние сапоги Риты, купленные неделю назад. Она щеголяла в них даже в комнате — так давно она их хотела и, купив, не могла нарадоваться обновке. Наличие обуви в прихожей означало, что хозяйка дома. Ксения присмотрелась и увидела, что подошва сапог абсолютно сухая — похоже, если Рита куда-то и выходила, то вернулась давно.
   — Алло, Марго, отзовись! — расстегивая дубленку, крикнула Ксения. Она почувствовала, что едва сдерживает нарастающее раздражение, и тут взгляд ее остановился на одежде, разбросанной по полу: норковый полушубок Риты, ее трикотажное платье стального цвета, чулки с поясом, нижнее белье. Вещи валялись в беспорядке, словно их снимали второпях. Передумав снимать обувь, Ксения машинально вытерла ноги о половик и стала осторожно продвигаться в глубь квартиры.
   В комнате никого, но телевизор и видеомагнитофон включены, а в воздухе — спертый запах сгоревших свечей с примесью кисловатого аромата шампанского, разлитого не только по бокалам, но и по полированной поверхности маленького журнального столика. Кроме того, весь он устлан каким-то белым порошком, по-видимому, высыпавшимся из небольшого полиэтиленового пакетика, лежавшего там же. Были видны отпечатки чьих-то пальцев, словно кто-то пытался наспех вытереть стол.
   — Рита!
   От волнения голос Ксении сорвался. Она споткнулась о лежащую на полу пустую бутылку от шампанского и яростно отшвырнула ее ногой. Ксения несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, борясь с подступающей тошнотой. Откашлявшись, она прошла на кухню. Следы беспорядка были и там: немытая посуда, разбросанные по столу конфеты, коробка от которых валялась на полу. Тревога Ксении росла. Ей уже было страшно продвигаться дальше. Остановившись у закрытой двери ванной комнаты, она замерла от страха и едва заставила себя взяться за ручку, открыть дверь. От увиденного Ксения остолбенела: ванна была полна воды по самый край. В ней сидела обнаженная Рита, безжизненно свесив голову, руки. Ее лица не было видно, а длинные мокрые волосы, спутавшись, лежали на кафеле. Нетрудно было понять, что Рита пыталась выбраться из ванны, но не смогла. Она никак не отреагировала на появление Ксении, не пошевелила и пальцем. Ее застывшая в неестественной позе фигура привела Ксению в ужас, но она попыталась взять себя в руки и не паниковать. Проглотив комок в горле, Ксения быстро сбросила с себя верхнюю одежду, вытащила пробку из ванны и, едва переводя дыхание от подступающих слез, стала вытаскивать безвольно повисшее в ее руках тело подруги из холодной воды. Наконец ей это удалось. Рита никогда не была стройной, а сейчас показалась Ксении невероятно тяжелой, неподъемной. Уже не сдерживая слез, она причитала, ругалась, желая только одного — услышать в ответ хоть слово, стон, но Рита лежала на кафеле, закрыв глаза, ни на что не реагируя. Кожа ее приобрела какой-то синеватый оттенок. Ксения прижала ухо к ее груди, пытаясь услышать стук сердца, — тщетно, приложила палец к артерии на шее.
   — Очнись, Маргоша, Риточка! — шептала Ксения, делая ей массаж сердца с дыханием «рот в рот». Когда-то она училась делать это на уроках военной подготовки в школе. Почему-то в эту минуту ей отчетливо вспомнились эти занятия, когда ее ставили всем в пример, а в дневнике появлялись отличные отметки. Ксения старалась убедить себя, что приобретенные ею навыки обязательно помогут привести Риту в чувство. Однако минуты шли, а та все не приходила в себя. Пульс не прощупывался. Она не отвечала на пощечины, щипки, громкие, отчаянные рыдания подруги. Ксения обессилела и, наконец, сдалась. Вытирая слезы, она на четвереньках выползла в коридор и, добравшись до телефона, непослушными пальцами набрала «03». Она долго не могла членораздельно отвечать на вопросы диспетчера. На том конце провода ее терпеливо расспрашивали, а она, борясь с удушьем и слезами, пыталась четко назвать адрес.
   — Она умирает! — прокричала Ксения, окончательно потеряв контроль над собой. Ее переполняла бессильная ярость, и первой, кто попал под ее безжалостную руку, оказалась ни в чем не повинная девушка-диспетчер. — Шевелись! Адрес есть, какие вопросы. Бригаду давай, спасать надо, а ты задолбала, твою мать, вопросами! Помощь нужна, помощь!
   Ксения продолжала кричать, не замечая, что на том конца провода давно идут короткие гудки. Прошло совсем немного времени, и раздался звонок в дверь. Ксения открыла не спрашивая. Мужчина и женщина в белых халатах прошли в комнату, словно сквозь Ксению, не обращая на нее никакого внимания. Она автоматически закрыла за ними дверь, оперлась о стену спиной и прижала ладони к ушам: она не могла слышать коротких, отрывистых фраз, которыми обменивались приехавшие врачи. Ее охватила паника, хотелось выбежать из квартиры и мчаться куда глаза глядят. Но ватные ноги словно приросли к полу. Свинцовой тяжестью они давили на вытертый у порога линолеум и не желали сходить с места ни на шаг.
   — Как вас зовут? — усталая женщина в белом халате осторожно прикоснулась к Ксении. Та вздрогнула и, опустив руки по швам, зло посмотрела на нее. — Ваше имя?
   — Ксения.
   — Эта девушка кем вам приходится?
   — Подруга.
   — Понятно…
   — Что? Что понятно? — Ксения увидела, как мужчина снял трубку и быстро набрал какой-то номер. Он делал это уверенно, спокойно и этим снова вывел Ксению из себя. — Как она? Что с ней, черт побери?
   — Она умерла, — резко повернувшись к ней, ответил врач.
   — Рита?
   — Да, если ее так звали.
   — Господи, да от чего же?
   — Предположительно — передозировка, — снова набирая номер, ответил он и показал Ксении шприц.
   — Где вы его взяли? — прошептала та.
   — На полу в ванной.
   — Ну ты даешь, Костя! — возмутилась медсестра. — Зачем ты брал его в руки? Это называется вещественным доказательством. Неужели непонятно?!
   — Ладно тебе, криминалист, — огрызнулся врач. Его лицо ничего не выражало. Он только позволил себе пристально посмотреть на Ксению: — Вы знали о том, что ваша подруга принимает наркотики?
   — Рита? — снова спросила Ксения, злясь оттого, что на ее Риту наговаривают. — Что за ересь!
   — Вы на руки ее когда последний раз смотрели? — поинтересовалась женщина, проходя в комнату. Она подошла к столу и, хмыкнув, повернулась к стоящим в коридоре: — Кокаин на столе, руки исколоты — какие еще нужны доказательства?
   Сдавив виски руками, Ксения медленно сползла по стене, перестав реагировать на происходящее. Она не верила, что Рита была настолько беспечна. Кто-то помог ей отправиться на тот свет. И наверняка не последнюю роль в этом сыграли деньги. Их у Риты было немало, и хранила она валюту дома. Не так давно, в очередное тяжелое похмелье она зачем-то показала Ксении свой тайник. Пачки стодолларовых банкнот произвели на Широкову впечатление. Она даже испугалась того, что теперь была посвящена в то, что ее, как она считала, не касалось.
   — Зачем мне знать это, Марго? — раздраженно спросила она, наблюдая, как Рита любовно поглаживает длинными пальцами купюры.
   — Это мой билет в новую жизнь. Путевка в счастливую жизнь, — хитро улыбнулась Маслова и подмигнула Ксении. — Бери пример. Человечество делится на победителей и побежденных. Мы с тобой не можем быть в числе последних. Иначе можно сразу опустить ручки и нечего пыжиться. Конкретно можешь ни о чем не рассказывать, чтоб мечту не спугнуть, но иметь ее обязана. Слышь, я не шучу, не смотри на меня, как на умалишенную.
   — И сколько ж надо до исполнения твоей мечты?
   — Еще много, очень много. Нам с тобой нужно свои станки содержать в образцовом порядке, чтобы дольше служили.
   — Циничная ты, Марго, до тошноты, — скривилась Ксения.
   — , подруженька, реалистичная. Главное, чтобы до наших схованок непрошеные гости не добрались.
   — Нечего кого попало в дом пускать, — заметила Ксения.
   — Золотые слова, — прикуривая сигарету, согласилась Рита и рассмеялась. — И голова должна быть трезвой, а с этим бывают провалы.
   — Так это уже от тебя зависит.
   — Нет, милая, от меня уже мало что зависит, — отводя взгляд, сказала Рита. Заметив вопрос в глазах Ксении, снова подмигнула ей. — Шучу, шучу, Ксюшенька. Все под контролем.
   Теперь до Ксении дошел смысл сказанного. Только сейчас стало понятно, о какой зависимости говорила Рита. Это было страшно и непоправимо. Явно, что кто-то знал о ее пристрастии и воспользовался гостеприимством, замешанном на зависимости. Ксения машинально перевела взгляд на комод, стоящий напротив в комнате у окна. Там в среднем ящике в белой коробочке из-под прокладок «Kotex» лежали деньги — целое состояние, по меркам Ксении. Ей не давала покоя мысль, что кто-то успел там похозяйничать. Она должна была проверить свою догадку, но при врачах сделать это было трудно.
   — Нам здесь делать нечего, — мрачно заметил врач. — По-хорошему, тут для начала нужна милиция.
   — А по-плохому? — покусывая губы, язвительно спросила Ксения.
   — Катафалк, — в тон ей ответила медсестра и, пристально глядя на нее, сказала: — Пойдешь по стопам подружки — скоро встретишься с ней на небесах, и райские ворота вам заказаны!
   — Я не верю в загробную жизнь, — огрызнулась Ксения.
   — Дело хозяйское, — врач достал сигарету, закурил. Еще раз заглянул в ванную, посмотрел на Риту. — Красивая девчонка была, да, видно, в голове ветер гулял. Сейчас таких слишком много стало. Время какое-то идиотское…
   Ксения оставила его комментарии без внимания. Она только жадно посмотрела на дымящуюся сигарету и, перехватив ее взгляд, врач протянул ей пачку. Кивнув, она вытащила дрожащими пальцами одну и, всхлипывая, Жадно курила, ни на кого не обращая внимания. Она что-то бормотала себе под нос, а двое в белых халатах лишь сочувственно поглядывали на нее. С минуты на минуту должна была приехать бригада оперативников. Ксения вдруг только сейчас поняла, что навсегда потеряла Риту. Снова придется пережить очередную потерю: сначала отец, помешательство матери, гибель Гошки, а вот теперь — Марго. Ксения сильно, до боли в зубах сжала челюсти: почему смерть упорно забирает всех, кто был ей близок, с кем она шла по жизни? Это было жестоко и незаслуженно. Ксения вздохнула и обвела квартиру мутным взглядом. Последнее, о чем она подумала, что ей больше некого терять. Мысль промелькнула, оставив после себя что-то напоминающее облегчение. Не было тревоги за будущее. Ксения осталась в нем одна-одинешенька, а значит, беспокоиться не о ком. Хорошо, пусть так. Она переживет это последнее испытание и больше никогда не пустит в свое сердце никого. Оно закрыто на ключ, а ключ навсегда потерян.
   Разбирательство по поводу смерти Риты Масловой длилось недолго. Ксению неоднократно вызывали, устраивали перекрестный допрос. Она никогда не думала, что все увиденное раньше на экранах телевизоров в многочисленных сериалах, в жизни выглядит так убого, страшно. Ксения получила очередную порцию жестоких уроков жизни, однажды даже была близка к тому, чтобы ответить на все вопросы «да», признаться в несуществующем и остановить кажущееся бесконечным безумие. Но, вовремя остановившись, решила не совершать очередной ошибки. Их было и без того предостаточно. Ей угрожали, издевались, вели себя с ней, как с последней тварью. Она выслушала в свой адрес столько брани, грязных слов, что, казалось, уши перестанут реагировать на нормальную человеческую речь. Ксения держалась, как могла: она внушала себе, что скоро все выяснится и закончится. Она ведь точно не имела к происшедшему никакого отношения. Да, она могла быть более внимательной к подруге, но, видит бог, не предполагала такого трагического финала. Она никогда не желала Рите зла, никогда ни ей, ни кому бы то ни было. Это был один из хорошо усвоенных уроков матери: не радоваться чужому горю, не накликать на себя этим беду, которая имеет обыкновение приходить без спроса, незваной гостьей. Являться и без стеснения обрушиваться всей своей каверзной мощью.
   Опасения Ксении подтвердились: тайник Риты оказался пустым. Широкова смогла убедиться в этом еще до приезда милиции. Она подошла к комоду, объяснив, что хочет взять простынь и накрыть обнаженное тело подруги. Хотя ее никто ни о чем не спрашивал, и не останавливал, она, словно перестраховываясь, контролировала каждое свое движение. Не спеша открыв средний ящик, она сразу поняла, что здесь кто-то успел побывать: заветная коробочка была пуста, измята и сиротливо лежала в беспорядочном хаосе из косметики и лекарств. Ксения медленно закрыла ящик и достала из нижнего чистую простынь…
   Потом в квартире был обыск. Один из оперативников с перекошенным от презрения лицом вышвыривал содержимое ящиков комода на пол. Высокий, подтянутый, с розовыми щеками и глубоко посаженными глазами, он сверлил Ксению взглядом и демонстративно топтал выпавшие из ящика таблетки, расшвыривал белье Риты. Он искал наркотики, не переставая обращаться к Ксении, просил оказать помощь в этом. Его тон из равнодушного, казенного превращался в издевательский, угрожающий. Она повторяла, что не имеет к этому никакого отношения, чем вызывала все более свирепые взгляды оперативников. Теперь она боялась, что придется нести наказание за то, чего не совершала.
   Однако дело было закрыто, Ксения получила возможность похоронить подругу, ее тело все это время находилось в морге криминалистической лаборатории. Похороны потребовали немалых средств, но Ксения не считалась с расходами. Это был ее последний долг подруге, единственной остававшейся рядом в нелегкое для Ксении время. Пусть и было у Масловой море недостатков, сейчас ей прощалось все: и недосказанные слова, и затаенные обиды, и самолюбивые планы, в которых Ксении отводилась не самая благовидная роль. Все это уже не имело значения, словно осталось в другой жизни. Теперь Ксении придется все начинать заново. Вытереть из памяти ненужное и двигаться дальше. То, что обязательно нужно что-то делать, Ксения понимала, но что? Она снова теряла почву под ногами. Даже не почву. Ксения давно шла по тонкому, высоко натянутому канату. Сейчас он начал сильно раскачиваться, намереваясь сбросить надоевший ему груз. Удерживать равновесие становилось все труднее. Невыполнимая задача приводила Ксению в полное отчаяние.