375
знаете, двузначно и может быть равно относимо к браку и безбрачию, даже по контексту относится скорее к первому. Но что брак в христианстве бесконечно труден - это так, и, мне думается, если говорить что-так это не против монашества, а против духовной аристократичности всего в христианстве: оно - для избранных. Кстати, так именно, как говорю я, т. е. в отношении к браку, разумеет текст "могай вместити" известный профессор М. Д. Муретов и епископ Антоний (Флоренсов), живущий на покое в Донском монастыре, в Москве, - человек в высшей степени духовный, мудрый и прозорливый.
Но как бы то ни было, есть подозрительность к полу в общечеловеческом сознании, у всех народов, во все времена. "Похабщина", т. е. цинизм в отношении пола, всегда и всюду существовавшая, доказывает совершенно определенно, что всегда и везде затрагивать пол1, хотя бы в разговоре, было щекотливо, что от этого смущались, что этого стыдились. Вот эта сторона пола, нечто для общенародного сознания темное в нем (как в гоголевской русалке-мачехе) и послужило источником возникновения общенародной брезгливости к полу, выразившейся в создании монастырей, безбрачного духовенства и т. д., вне христианства, - и кое-что отсюда, из готового, бытовым образом, перешло к нам (католический целибат и т. п.)2.
--------------
(продолжение сноски со стр. 375)
мучительные, хотя законно не мотивированные, - однако все сошлись в один уголок: что остался хотя где-нибудь, в одной частице христианского населения, древний lepot; тоцо?, "священнобрачие", не по предшествующему обряду, а по характеру течения. Совсем другое само-осязание, самообоняние, само-вкушение, само-мышление, само-воображение!!! Тут бы еще подлить нечто от "Песни Песней"... нечто от омовений... из немного "священных курений"... Но как трудно, в христианстве, изречь словесно-положительное. Ведь и в духовенстве все совершилось "бытовым образом", все вошло "фольклором", а не через "Свод законов". В "Своде законов" указаны только "нельзя" (дни)... Может быть, только через 500 лет зазвучит и в законе: "следует", "должно", "желанно". В. Р-в.
1 "Трогать его" так же нельзя, как "трогать", обнажать, выводить "к свету" и "на открытый воздух" корни растений, деревьев. Вредно, убивает и, наконец, "грязно" (копаться в земле). Отсюда всемирный инстинкт отвращения к такому "копательству около корней". В. Р-в.
2 Если бы только так, т. е. не принципиально... Но не будем спорить, до того удобна и "спасительна" эта точка зрения. Следуя ей, нужно бы стремиться к справедливым и неизбежным переменам в церкви, особенно касательно брака, и не юридическим способом, а бытовым способом, все погашая и умягчая вражду и преследования к "нарушениям" закона, слишком от древности "жестоковыйные". Мне, напр., известен случай, когда один вдовый священник никак не мог расстаться с любимой им женщиной, с которой он жил. Тогда епископ местного града - лицо высокого (общерусского) авторитета, узнав все от священника, пожалел
376
Мне хочется рассказать вам нечто об авторе напечатанных (стр. 144) у вас "Воспоминаний", которого и я знавал. Это по наружности очень неуклюжий, худощавый и высокий человек. Но собственно женского1 в лице ничего особенного нет. Теперь здоровье его весьма пошатнулось, память ослабла, внимание ему трудно сосредоточивать на изучаемом; но ранее способности его были превосходны: сообразительность, память, интерес - все отлично, и вообще какая-то врожденная (говорю о крестьянине, заметьте) интеллигентность. Явное уклонение от ручного труда, мало, думается мне, любви к природе, но весьма большое стремление и вкус к труду умственному, к учительскому слову, к изобретению и к чтению книг, к эстетике, искусственной жизни2. Сердцем он весьма добр, нищелюбив (и его любят нищие), охотно всем помогает, услужлив. Не любит, не выносит грубостей3, пошлостей, руготни, очень терзается даже одним неприветливым словом и несколько дней не может после успокоиться.
На свою особенность ("S") он смотрел сперва просто, но
-------------
(продолжение сноски со стр.376)
его и сказал: "Ну, что делать, я вас переведу в глухой приход, и там разговоров не будет". Т. е. позволил епископской властью. Другой подобный случай был с одним южно-русским епископом: его полюбила одна (увы, замужняя) женщина и, оставив мужа (чиновника не крупного), следовала за епископом, куда его ни переводили. Мне передавали о грубых словах ("возите с собой бабу"), в которых кричал на него Победоносцев, уволивший его "на покой". Но другие епископы мне о нем говорили, качая головой: "И какой он прекрасный человек, воспитанный, деликатный, к священникам был милосердый". Явно, не будь святого гонения, они "товарищеской иерархией" смежили бы глаза на "случай" и "исключение". Точно так же следует, "не споря с канонами" и не "нарушая закон", - вообще погружать в темноту и безмолвие "случаи", никогда не расторгать счастливых супружеств, как бы "неправильно" они ни были заключены, и расторгать все несчастные; внебрачных детей "привенчивать" (как было постоянно но Петра Великого)... Века через два тогда картина семьи вовсе бы изменилась, и изменилась без всякого "консисторского скрипа" около нее. Последний идеал, однако, полное восстановление библейской семьи, библейского многочадия, гладкости и тишины. Сюда надо внести правило: "надломленной трости не преломи". В. Р-в.
1 Ведь он активный и, след., женского в нем ничего и не должно было быть. В. Р-в.
2 Вот люди или, вернее, категория людей, которые и по Библии "первые изобрели музыкальные инструменты", и мастерство "ковать", и Построили "города"... В. Р-в.
3 Совсем "начало цивилизации": эй, да ищите же вы, историки, начало великих городов и замечательных царств не в "преимущественном географическом положении реки Тибра", а в урнингах, в средних формах пола, в странном осложнении их талантом, музыкальностью и художеством. В. Р-в.
377
чем более приглядывался к себе самому и к людям, ему подобным в половом отношении, тем более отвращался от своей организации, ужасался своих влечений и теперь не может говорить о них без слез и содрогания. Чувство глубокой оторванности от всего человечества, от чина природы, от естества - не покидает его, и на лице его всегда какая-то тень, тревога, печать. Это совсем не чувство сердечного покаяния (есть у него и оно), но внутренний протест и темная тайна. Что есть что-то за ним, это, как я заметил, чуют люди; и многие, особенно женщины, выражали мне о нем свое недоумение: - "Что-то есть на душе". - "Что с ним такое". - "Совесть не чиста". А он сам говорил мне не раз, что посторонний взгляд сего не усматривает и не усмотрит, но они, "свои" с первого же момента угадывают своего: "какая-то словно искра проходит" и неудержимо начинает влечь к греху, вопреки воле, рассудку, убеждениям и даже чувству. Но, по его словам, у всех людей такой организации на лице словно "каинова печать", и по ней-то он и понял, что их жизнь - Богопротивная, мерзкая, преступная, хотя и сам не может сказать, в чем именно она такова, или, лучше сказать, его объяснения слишком формальны и заимствованы из "нравоучения". Он уверен, что с женитьбой все это пройдет, и именно из-за этого очень хочет женитьбы. Но остаться в тяжелом материальном положении, избалованный монастырем, тоже не решается и мечется, не находя себе покоя, и страдает ужасно. Довольно давно уже послушник этот решил во всяком случае отвратиться от тех своих влечений, и держится на этом, кажется, без слишком больших усилий.
Несколько слов еще о препод. Моисее Угрине1. Уверены ли вы в вашем толковании? Не слишком ли это - не верить прямому свидетельству его самого: "Могу, но не стану", и утверждать - "не может"? Мне думается, прежде всего, что всякий мужчина - именно мужчина, а не полу-женщина - поступил бы так, ибо мужчина в высшей степени не дозволяет женщине звать его и, в особенности, требовать его2. Мужчина может
1 Со всем объяснением касательно преп. Моисея Угрина я глубоко согласен. Прежде всего почтим его страдание, вспоминая поистине при них припев к чтениям 12-ти Евангелий в Великий Четверг: "Слава долготерпению Твоему Иисусе"... Мне было и самому неприятно это писать, и я рад отказаться от всякого нарекания или подозрения в анормальности Преподобного. Но одно - он, и другое - окружающие словеса около него написателя "Жития". Случай естественного сопротивления мужчины перед бесстыдной бабой переведен, благодаря неосторожной речи, в какое-то уранистическое исповедание вражды вообще к жёности, к бабству, к женственности, и это положительно несносно, еретично и было исторически глубоко вредно. В Р-в.
2 Глубоко верно! Даже "звать", именно .. И настоящая "женственность", вот нежнейшая и страстнейшая, никогда не "позовет", а только тихо ожидает.. Но "тихие ожидания" ее через воздух Передаются мужчине: и это сильнее всяких зовов. В. Р-в.
378
быть насильником, может быть, слегка (мне делали признают) - всегда насильник. Но именно потому он, будучи агрессивен, не терпит ни малейшей агрессивности в женщине и ищет в ней лишь пассивности, страдательности. Для мужчины не "чистого", с примесью бабоватости, требуется, чтобы не он насиловал, а его насиловали, насиловала женщина. Он хочет не требовать, а лишь сдаваться, быть взятым, чуть не принужденным. Но настоящий мужчина в высшей степени оскорбляется даже намеком на то, что инициативу может проявить не он, а женщина, и если она будет настойчива, то мужская гордость будет прямо пропорциональна квадрату ее настойчивости. Мужественность тогда будет возрастать гораздо быстрее, чем женское алкание, и возбуждаемая, тоже усиленно, чувственность, и будет настолько обгонять последнюю, что вместо притяжения будет все усиливающееся отталкивание. Современная психопатология приводит поразительные примеры, как известная идея или чувство, раз начав парализовать какое-либо естественное влечение, крепнет до такой степени, что даже голод и жажда, сон и половое влечение и т. п. оказываются задержанными на долгое время; и лишь специальное уничтожение задерживающей идеи или чувства возвращает в нормальное состояние угнетенную функцию. Однако эта задержка функции может длиться месяцы, годы и даже всю жизнь. Так у мужчины, раз мужская гордость затронута, половое влечение будет парализовано, и чем больше будет насилия над мужчиной, тем несокрушимее будет его отпор. У препод. Моисея было сперва затронуто его религиозное убеждение, что незаконна связь; была затронута гордость его рабством; было чувство непристойности состоять в весьма двусмысленном положении раба-удовлетворителя похоти взбалмошной хозяйки. Если бы она отнеслась к этому спокойно и осторожно и была сама скромнее, слегка намекнув ему, что он может жениться на ней, то очень может быть, что Моисей почувствовал бы влечение к ней и все обошлось бы благополучно. Но когда его хватают, требуют, подкупают, оскорбляют, пытают, - что, скажите, оставалось ему делать, как не то, что сделал он? Да, именно "могу, но не хочу". "Не стану... убирайся... Лучше умру, чем коснусь тебя"... Дивлюсь кротости преподобного: этим он святой, а не воздержанием. Всякий другой на его месте не то бы ответил подобной особе. И ничуть не содомит Иосиф, когда жена Пентефрия искушала его, в негодовании вырвался от нее; когда же сам он действовал, тогда он был силен: доказательство сему - дети его. Осмелюсь думать, что и В. В. Розанов, если бы его схватила на улице какая-нибудь особа и, то предлагая денег, то колотя по голове зонтиком, стала требовать, чтобы он лег с нею, и это нахально, громогласно, перед всеми, - то В. В. обругался бы и плюнул, предпочитая попасть в участок по наговору навяз
379
чивой особы, чем в ее будуар. Не так ли? "Кровь в нем не взыграла", пишете вы. Да у кого она "взыграла" бы (если он не совсем потерял человеческое подобие), когда его то подкупают, то бьют, то позорят, чтобы заставить ее "взыграть"1.
Я вам скажу несколько слов вне очереди и порядка, возникших у меня при чтении вашей корректуры. В монашестве, которое носит одну "форму" и повинуется тому же "уставу", есть тоны, и тоны, одна душа и другая душа. В К-ской губ., в Н-ском монастыре, мне привелось знать одного затворника высокой жизни и подвига. Жил он верстах в 15 от монастыря, и ходило к нему множество народа, вообще авторитет он имел великий. Но, несмотря на этот авторитет, по существу он вовсе не "из монахов". В своем губернском городе он был дьяконом, потом священником, были у него жена и дети. Когда дети обзавелись собственными семьями, а жена умерла, он в возрасте уже 55 лет ушел в "Пустынь", а потом и в затвор. Выходит, и то вопреки своему желанию, по послушанию начальству, из затвора один день в неделю и исповедует и наставляет приходящий к нему народ целую ночь напролет; а потом опять на шесть суток уходит в свой затвор. Теперь это уже ветхий старец, и нужно серьезно подумать о том, как велик его подвиг. Но... хотя и все в нем безупречно, однако нет благоухания о. Леонтия и старца Кирилла в Н-ском монастыре. Те, и неважное говоря, сопровождают слова еле слышным аккомпанементом "гармонии сфер", а этот и важное говорит без музыки. Это непередаваемо. Но пред теми умиляешься, а этого уважаешь, тех "обожаешь", а этого "обсуждаешь". В нем чувствуется не плохой и не хороший монах, а превосходный и добродетельный мирянин. И невольно думается о скучных песнях земли.
На стран. 146 вы говорите: "Почему прелюбодеяние супругов карается строго церковью, а извращенные формы пола отпускаются на исповеди легко?" Но ведь страдает в первом случае семья, невинные, а во втором только виновные или
--------------------
1 Совершенно основательно; в статье "В мире образов и подобий" (см. книгу "В мире неясного и нерешенного") я сам же указываю, что если в дверь постучат и просят: "Где спички?" - то уже настроение у запершихся в комнате падает, и "что было желанно" - становится "невозможно". Вообще "не будете любовь" - общий канон. Отсюда - "покой" субботы, исключение на целых 24 часа всякой заботы, всякой работы, всякой посторонней мысли... Ну, вот, и все хорошо обошлось с Моисеем Угриным, и слава Богу Праведники суть праведники, и "делают" ли что - хорошо, и если "не делают" - тоже хорошо. И вообще "хорошо" с ними и вокруг них, и это и есть суть праведности. По чему же и как "праведность" мы узнаем и начинаем различать от "неправедности", как не по лицу прекрасного человека, которым мы прежде всего восхищены, и уже потом называем "праведным" слова его, дела его... А Моисей был воистину прекрасен. Б. Р-в.
380
виноватые, которые наказуются ipsa re2. Церковь защищает семью ("чтобы другим повадно не было"), жену, детей, ибо прелюбодеяние есть всегда род убийства их; но Церковь не Насилует просто грешника: "спасайся о Господе" (из чина пострижения по окончании пострига), "не спасешься - тебе же хуже". Вы можете не соглашаться с целесообразностью строгих эпитимий прелюбодеям не стану спорить; но зачем видеть вражду там, где действует любовь (гм, гм... В. Р.). Затем, разве можно сопоставить официально назначаемые эпитимьи разводящимся с тайно назначаемыми за содомию? Там их назначают по закону, а здесь по милости (ну, а плечи-то несут одни. В. Р.). Кайтесь в прелюбодеянии пред старцем, он тоже не назначит вам 7-летней эпитимий. Заявите о содомии в суде и тогда получится суровая кара3.
На стр. 364 вы пишете о порядочности в "S". Да, по крайней мере относительно автора "Воспоминаний", скажу по
------------
1 Высокоспособный Аноним рассуждает то как Платон в Афинах, то как член консистории в Петербурге: и в сих словах и ниже он, "обожая" предмет свой, отрицает, чтобы ему необходимо было умываться поутру. Будем реальны прежде всего; ибо реальность (в сей сфере) есть прежде всего жалость. "Прелюбодеяние, по вине коего расторгается брак" (с эпитимьей), никогда не бывает "случаем в гостинице": это лишь фиктивно и на суде, через лжесвидетелей; на самом деле эта унизительная фикция прелюбодеяния проделывается, когда семья распалась вследствие наступления вновь могучей любви, и вот эпитимия на 7 и даже на 3 года зарезывает эту новую любовь на могиле прежней любви, гасит зарю новой жизни и повергает людей прямо в задыхание, отчаяние и иногда в самоубийство (см. в "Семейном вопросе в России" письма Енлова, где "разводимые" 10 лет ждали, и "уже все у нас перегорело, и когда женились - родили одного ребенка, и хотя живем вместе с нею, между собой уже не живем и почти не жили". Это же ужасно: погребены "задержкой" двое, и никому не в радость, потому что первая жена сама сблизилась у него с другим, а детей у них не было. Но рассуждение автора в том отношении любопытно и важно, что показывает "складывание в истории вообще подобных рассуждений, где "язык без костей не ломится" и "писали, что хотели", только чтобы закруглить вечную в христианстве формулу "любви" - но без любви, потому что без соответствия с действитель-ностью. Идеализм - жесток, даже когда это есть идеализм любви. Возвращаясь к идее, что "надо умываться поутру", скажем по адресу Анонима, и сонмов таких увлеченных, таких пылающих ревностью к Церкви, что остается вечною заповедь - "не сотвори себе кумира", не сотвори его даже из церкви... "Ни на земле, ни на верху-горе, - сказано, - ни под землей, ни на небесах". Ах, это учение о "кумирах": оно одно защищает свободу человека на земле и счастье человека в жизни. Я понимаю: надо - чтить, наконец - прекрасно чтитъ. Но тут какая-то, иногда в тумане, граница, которую необходимо нащупать, не нащупав которой мы погибли! В. Р-в.
2 Сами по себе (лат.).
3 Да, это все так... и судов бы в браке, как в таинстве, вовсе не надо: все "начинал бы", и "кончал" местный батюшка в приходе. Тогда бы не было ни волнении, ни язв. В. Р-в.
381
личному наблюдению, - весьма порядочен, очень любит детей (это против вас) и дети его очень любят, умеет обходиться с ними, ищет возиться с ними, никак и ничуть в нем нет монашеской жестокости. Знаете, мне думается, что монашеская жестокость чаще всего бывает от нечистой совести и озлобления на себя1. Меня более откровенные монахи уверяли, что без половых пороков живут очень-очень немногие из них. И вот люди мнящие о себе, не смиренные, начинают ожесточаться на себя и на других (Пушкинский "Анджело").
На стр. 365 вы именуете совокупление физиологическим гипнозом (это ad lectorem, для ясности читающему. В. Т.). Пожалуйста, измените это выражение, ибо если так, то совокупление осудительно. Да и не выражает сути дела. Скорее - "взаимное питание" веществами, недостающими каждому полу. В статье проф. А. Ф. Бранда "О Браунсекаровском способе лечения" ("Врач", 1893 г., №№ 35, 38) говорится о взаимном питании полов через совокупление (вполне согласен. - В. Р.).
И еще последнее NB: знаете ли, что "извращения" всех родов вообще распространены у всех животных (мне говорил это Л. К Попов, "Эльпе" Н. Вр. - В. Р.). Об этом я читал когда-то целую книгу, но сейчас забыл имя автора. Она на русском языке. Если нужно, вспомню (очень бы любопытно. - В. Р.).
"Аноним"
------------
1 Золотые слова. Я думаю, вообще всякая жестокость, мировая жестокость есть наружу выходящая злоба на свой грех: но как нельзя же "себя за бороду драть", то обычно дерут другого. Тут, не говоря о морально-церковном мире, об инквизиции, и "муза мести и печали", и "громы" обличения Щедрина, и "Дума народного гнева" (1-я Госуд. Дума). Возненавидели землю свою, возненавидели ее калиновской злобой: но чем удавиться бы, "трясясь и стеная", вошли в редакцию журналов и газет, вошли на кафедру Думы, и - "ату ее, мать родную землю". Все это - Анджело, и не более как Анджело. Но как гениален Пушкин в этом очерке. В. Р-в.
знаете, двузначно и может быть равно относимо к браку и безбрачию, даже по контексту относится скорее к первому. Но что брак в христианстве бесконечно труден - это так, и, мне думается, если говорить что-так это не против монашества, а против духовной аристократичности всего в христианстве: оно - для избранных. Кстати, так именно, как говорю я, т. е. в отношении к браку, разумеет текст "могай вместити" известный профессор М. Д. Муретов и епископ Антоний (Флоренсов), живущий на покое в Донском монастыре, в Москве, - человек в высшей степени духовный, мудрый и прозорливый.
Но как бы то ни было, есть подозрительность к полу в общечеловеческом сознании, у всех народов, во все времена. "Похабщина", т. е. цинизм в отношении пола, всегда и всюду существовавшая, доказывает совершенно определенно, что всегда и везде затрагивать пол1, хотя бы в разговоре, было щекотливо, что от этого смущались, что этого стыдились. Вот эта сторона пола, нечто для общенародного сознания темное в нем (как в гоголевской русалке-мачехе) и послужило источником возникновения общенародной брезгливости к полу, выразившейся в создании монастырей, безбрачного духовенства и т. д., вне христианства, - и кое-что отсюда, из готового, бытовым образом, перешло к нам (католический целибат и т. п.)2.
--------------
(продолжение сноски со стр. 375)
мучительные, хотя законно не мотивированные, - однако все сошлись в один уголок: что остался хотя где-нибудь, в одной частице христианского населения, древний lepot; тоцо?, "священнобрачие", не по предшествующему обряду, а по характеру течения. Совсем другое само-осязание, самообоняние, само-вкушение, само-мышление, само-воображение!!! Тут бы еще подлить нечто от "Песни Песней"... нечто от омовений... из немного "священных курений"... Но как трудно, в христианстве, изречь словесно-положительное. Ведь и в духовенстве все совершилось "бытовым образом", все вошло "фольклором", а не через "Свод законов". В "Своде законов" указаны только "нельзя" (дни)... Может быть, только через 500 лет зазвучит и в законе: "следует", "должно", "желанно". В. Р-в.
1 "Трогать его" так же нельзя, как "трогать", обнажать, выводить "к свету" и "на открытый воздух" корни растений, деревьев. Вредно, убивает и, наконец, "грязно" (копаться в земле). Отсюда всемирный инстинкт отвращения к такому "копательству около корней". В. Р-в.
2 Если бы только так, т. е. не принципиально... Но не будем спорить, до того удобна и "спасительна" эта точка зрения. Следуя ей, нужно бы стремиться к справедливым и неизбежным переменам в церкви, особенно касательно брака, и не юридическим способом, а бытовым способом, все погашая и умягчая вражду и преследования к "нарушениям" закона, слишком от древности "жестоковыйные". Мне, напр., известен случай, когда один вдовый священник никак не мог расстаться с любимой им женщиной, с которой он жил. Тогда епископ местного града - лицо высокого (общерусского) авторитета, узнав все от священника, пожалел
376
Мне хочется рассказать вам нечто об авторе напечатанных (стр. 144) у вас "Воспоминаний", которого и я знавал. Это по наружности очень неуклюжий, худощавый и высокий человек. Но собственно женского1 в лице ничего особенного нет. Теперь здоровье его весьма пошатнулось, память ослабла, внимание ему трудно сосредоточивать на изучаемом; но ранее способности его были превосходны: сообразительность, память, интерес - все отлично, и вообще какая-то врожденная (говорю о крестьянине, заметьте) интеллигентность. Явное уклонение от ручного труда, мало, думается мне, любви к природе, но весьма большое стремление и вкус к труду умственному, к учительскому слову, к изобретению и к чтению книг, к эстетике, искусственной жизни2. Сердцем он весьма добр, нищелюбив (и его любят нищие), охотно всем помогает, услужлив. Не любит, не выносит грубостей3, пошлостей, руготни, очень терзается даже одним неприветливым словом и несколько дней не может после успокоиться.
На свою особенность ("S") он смотрел сперва просто, но
-------------
(продолжение сноски со стр.376)
его и сказал: "Ну, что делать, я вас переведу в глухой приход, и там разговоров не будет". Т. е. позволил епископской властью. Другой подобный случай был с одним южно-русским епископом: его полюбила одна (увы, замужняя) женщина и, оставив мужа (чиновника не крупного), следовала за епископом, куда его ни переводили. Мне передавали о грубых словах ("возите с собой бабу"), в которых кричал на него Победоносцев, уволивший его "на покой". Но другие епископы мне о нем говорили, качая головой: "И какой он прекрасный человек, воспитанный, деликатный, к священникам был милосердый". Явно, не будь святого гонения, они "товарищеской иерархией" смежили бы глаза на "случай" и "исключение". Точно так же следует, "не споря с канонами" и не "нарушая закон", - вообще погружать в темноту и безмолвие "случаи", никогда не расторгать счастливых супружеств, как бы "неправильно" они ни были заключены, и расторгать все несчастные; внебрачных детей "привенчивать" (как было постоянно но Петра Великого)... Века через два тогда картина семьи вовсе бы изменилась, и изменилась без всякого "консисторского скрипа" около нее. Последний идеал, однако, полное восстановление библейской семьи, библейского многочадия, гладкости и тишины. Сюда надо внести правило: "надломленной трости не преломи". В. Р-в.
1 Ведь он активный и, след., женского в нем ничего и не должно было быть. В. Р-в.
2 Вот люди или, вернее, категория людей, которые и по Библии "первые изобрели музыкальные инструменты", и мастерство "ковать", и Построили "города"... В. Р-в.
3 Совсем "начало цивилизации": эй, да ищите же вы, историки, начало великих городов и замечательных царств не в "преимущественном географическом положении реки Тибра", а в урнингах, в средних формах пола, в странном осложнении их талантом, музыкальностью и художеством. В. Р-в.
377
чем более приглядывался к себе самому и к людям, ему подобным в половом отношении, тем более отвращался от своей организации, ужасался своих влечений и теперь не может говорить о них без слез и содрогания. Чувство глубокой оторванности от всего человечества, от чина природы, от естества - не покидает его, и на лице его всегда какая-то тень, тревога, печать. Это совсем не чувство сердечного покаяния (есть у него и оно), но внутренний протест и темная тайна. Что есть что-то за ним, это, как я заметил, чуют люди; и многие, особенно женщины, выражали мне о нем свое недоумение: - "Что-то есть на душе". - "Что с ним такое". - "Совесть не чиста". А он сам говорил мне не раз, что посторонний взгляд сего не усматривает и не усмотрит, но они, "свои" с первого же момента угадывают своего: "какая-то словно искра проходит" и неудержимо начинает влечь к греху, вопреки воле, рассудку, убеждениям и даже чувству. Но, по его словам, у всех людей такой организации на лице словно "каинова печать", и по ней-то он и понял, что их жизнь - Богопротивная, мерзкая, преступная, хотя и сам не может сказать, в чем именно она такова, или, лучше сказать, его объяснения слишком формальны и заимствованы из "нравоучения". Он уверен, что с женитьбой все это пройдет, и именно из-за этого очень хочет женитьбы. Но остаться в тяжелом материальном положении, избалованный монастырем, тоже не решается и мечется, не находя себе покоя, и страдает ужасно. Довольно давно уже послушник этот решил во всяком случае отвратиться от тех своих влечений, и держится на этом, кажется, без слишком больших усилий.
Несколько слов еще о препод. Моисее Угрине1. Уверены ли вы в вашем толковании? Не слишком ли это - не верить прямому свидетельству его самого: "Могу, но не стану", и утверждать - "не может"? Мне думается, прежде всего, что всякий мужчина - именно мужчина, а не полу-женщина - поступил бы так, ибо мужчина в высшей степени не дозволяет женщине звать его и, в особенности, требовать его2. Мужчина может
1 Со всем объяснением касательно преп. Моисея Угрина я глубоко согласен. Прежде всего почтим его страдание, вспоминая поистине при них припев к чтениям 12-ти Евангелий в Великий Четверг: "Слава долготерпению Твоему Иисусе"... Мне было и самому неприятно это писать, и я рад отказаться от всякого нарекания или подозрения в анормальности Преподобного. Но одно - он, и другое - окружающие словеса около него написателя "Жития". Случай естественного сопротивления мужчины перед бесстыдной бабой переведен, благодаря неосторожной речи, в какое-то уранистическое исповедание вражды вообще к жёности, к бабству, к женственности, и это положительно несносно, еретично и было исторически глубоко вредно. В Р-в.
2 Глубоко верно! Даже "звать", именно .. И настоящая "женственность", вот нежнейшая и страстнейшая, никогда не "позовет", а только тихо ожидает.. Но "тихие ожидания" ее через воздух Передаются мужчине: и это сильнее всяких зовов. В. Р-в.
378
быть насильником, может быть, слегка (мне делали признают) - всегда насильник. Но именно потому он, будучи агрессивен, не терпит ни малейшей агрессивности в женщине и ищет в ней лишь пассивности, страдательности. Для мужчины не "чистого", с примесью бабоватости, требуется, чтобы не он насиловал, а его насиловали, насиловала женщина. Он хочет не требовать, а лишь сдаваться, быть взятым, чуть не принужденным. Но настоящий мужчина в высшей степени оскорбляется даже намеком на то, что инициативу может проявить не он, а женщина, и если она будет настойчива, то мужская гордость будет прямо пропорциональна квадрату ее настойчивости. Мужественность тогда будет возрастать гораздо быстрее, чем женское алкание, и возбуждаемая, тоже усиленно, чувственность, и будет настолько обгонять последнюю, что вместо притяжения будет все усиливающееся отталкивание. Современная психопатология приводит поразительные примеры, как известная идея или чувство, раз начав парализовать какое-либо естественное влечение, крепнет до такой степени, что даже голод и жажда, сон и половое влечение и т. п. оказываются задержанными на долгое время; и лишь специальное уничтожение задерживающей идеи или чувства возвращает в нормальное состояние угнетенную функцию. Однако эта задержка функции может длиться месяцы, годы и даже всю жизнь. Так у мужчины, раз мужская гордость затронута, половое влечение будет парализовано, и чем больше будет насилия над мужчиной, тем несокрушимее будет его отпор. У препод. Моисея было сперва затронуто его религиозное убеждение, что незаконна связь; была затронута гордость его рабством; было чувство непристойности состоять в весьма двусмысленном положении раба-удовлетворителя похоти взбалмошной хозяйки. Если бы она отнеслась к этому спокойно и осторожно и была сама скромнее, слегка намекнув ему, что он может жениться на ней, то очень может быть, что Моисей почувствовал бы влечение к ней и все обошлось бы благополучно. Но когда его хватают, требуют, подкупают, оскорбляют, пытают, - что, скажите, оставалось ему делать, как не то, что сделал он? Да, именно "могу, но не хочу". "Не стану... убирайся... Лучше умру, чем коснусь тебя"... Дивлюсь кротости преподобного: этим он святой, а не воздержанием. Всякий другой на его месте не то бы ответил подобной особе. И ничуть не содомит Иосиф, когда жена Пентефрия искушала его, в негодовании вырвался от нее; когда же сам он действовал, тогда он был силен: доказательство сему - дети его. Осмелюсь думать, что и В. В. Розанов, если бы его схватила на улице какая-нибудь особа и, то предлагая денег, то колотя по голове зонтиком, стала требовать, чтобы он лег с нею, и это нахально, громогласно, перед всеми, - то В. В. обругался бы и плюнул, предпочитая попасть в участок по наговору навяз
379
чивой особы, чем в ее будуар. Не так ли? "Кровь в нем не взыграла", пишете вы. Да у кого она "взыграла" бы (если он не совсем потерял человеческое подобие), когда его то подкупают, то бьют, то позорят, чтобы заставить ее "взыграть"1.
Я вам скажу несколько слов вне очереди и порядка, возникших у меня при чтении вашей корректуры. В монашестве, которое носит одну "форму" и повинуется тому же "уставу", есть тоны, и тоны, одна душа и другая душа. В К-ской губ., в Н-ском монастыре, мне привелось знать одного затворника высокой жизни и подвига. Жил он верстах в 15 от монастыря, и ходило к нему множество народа, вообще авторитет он имел великий. Но, несмотря на этот авторитет, по существу он вовсе не "из монахов". В своем губернском городе он был дьяконом, потом священником, были у него жена и дети. Когда дети обзавелись собственными семьями, а жена умерла, он в возрасте уже 55 лет ушел в "Пустынь", а потом и в затвор. Выходит, и то вопреки своему желанию, по послушанию начальству, из затвора один день в неделю и исповедует и наставляет приходящий к нему народ целую ночь напролет; а потом опять на шесть суток уходит в свой затвор. Теперь это уже ветхий старец, и нужно серьезно подумать о том, как велик его подвиг. Но... хотя и все в нем безупречно, однако нет благоухания о. Леонтия и старца Кирилла в Н-ском монастыре. Те, и неважное говоря, сопровождают слова еле слышным аккомпанементом "гармонии сфер", а этот и важное говорит без музыки. Это непередаваемо. Но пред теми умиляешься, а этого уважаешь, тех "обожаешь", а этого "обсуждаешь". В нем чувствуется не плохой и не хороший монах, а превосходный и добродетельный мирянин. И невольно думается о скучных песнях земли.
На стран. 146 вы говорите: "Почему прелюбодеяние супругов карается строго церковью, а извращенные формы пола отпускаются на исповеди легко?" Но ведь страдает в первом случае семья, невинные, а во втором только виновные или
--------------------
1 Совершенно основательно; в статье "В мире образов и подобий" (см. книгу "В мире неясного и нерешенного") я сам же указываю, что если в дверь постучат и просят: "Где спички?" - то уже настроение у запершихся в комнате падает, и "что было желанно" - становится "невозможно". Вообще "не будете любовь" - общий канон. Отсюда - "покой" субботы, исключение на целых 24 часа всякой заботы, всякой работы, всякой посторонней мысли... Ну, вот, и все хорошо обошлось с Моисеем Угриным, и слава Богу Праведники суть праведники, и "делают" ли что - хорошо, и если "не делают" - тоже хорошо. И вообще "хорошо" с ними и вокруг них, и это и есть суть праведности. По чему же и как "праведность" мы узнаем и начинаем различать от "неправедности", как не по лицу прекрасного человека, которым мы прежде всего восхищены, и уже потом называем "праведным" слова его, дела его... А Моисей был воистину прекрасен. Б. Р-в.
380
виноватые, которые наказуются ipsa re2. Церковь защищает семью ("чтобы другим повадно не было"), жену, детей, ибо прелюбодеяние есть всегда род убийства их; но Церковь не Насилует просто грешника: "спасайся о Господе" (из чина пострижения по окончании пострига), "не спасешься - тебе же хуже". Вы можете не соглашаться с целесообразностью строгих эпитимий прелюбодеям не стану спорить; но зачем видеть вражду там, где действует любовь (гм, гм... В. Р.). Затем, разве можно сопоставить официально назначаемые эпитимьи разводящимся с тайно назначаемыми за содомию? Там их назначают по закону, а здесь по милости (ну, а плечи-то несут одни. В. Р.). Кайтесь в прелюбодеянии пред старцем, он тоже не назначит вам 7-летней эпитимий. Заявите о содомии в суде и тогда получится суровая кара3.
На стр. 364 вы пишете о порядочности в "S". Да, по крайней мере относительно автора "Воспоминаний", скажу по
------------
1 Высокоспособный Аноним рассуждает то как Платон в Афинах, то как член консистории в Петербурге: и в сих словах и ниже он, "обожая" предмет свой, отрицает, чтобы ему необходимо было умываться поутру. Будем реальны прежде всего; ибо реальность (в сей сфере) есть прежде всего жалость. "Прелюбодеяние, по вине коего расторгается брак" (с эпитимьей), никогда не бывает "случаем в гостинице": это лишь фиктивно и на суде, через лжесвидетелей; на самом деле эта унизительная фикция прелюбодеяния проделывается, когда семья распалась вследствие наступления вновь могучей любви, и вот эпитимия на 7 и даже на 3 года зарезывает эту новую любовь на могиле прежней любви, гасит зарю новой жизни и повергает людей прямо в задыхание, отчаяние и иногда в самоубийство (см. в "Семейном вопросе в России" письма Енлова, где "разводимые" 10 лет ждали, и "уже все у нас перегорело, и когда женились - родили одного ребенка, и хотя живем вместе с нею, между собой уже не живем и почти не жили". Это же ужасно: погребены "задержкой" двое, и никому не в радость, потому что первая жена сама сблизилась у него с другим, а детей у них не было. Но рассуждение автора в том отношении любопытно и важно, что показывает "складывание в истории вообще подобных рассуждений, где "язык без костей не ломится" и "писали, что хотели", только чтобы закруглить вечную в христианстве формулу "любви" - но без любви, потому что без соответствия с действитель-ностью. Идеализм - жесток, даже когда это есть идеализм любви. Возвращаясь к идее, что "надо умываться поутру", скажем по адресу Анонима, и сонмов таких увлеченных, таких пылающих ревностью к Церкви, что остается вечною заповедь - "не сотвори себе кумира", не сотвори его даже из церкви... "Ни на земле, ни на верху-горе, - сказано, - ни под землей, ни на небесах". Ах, это учение о "кумирах": оно одно защищает свободу человека на земле и счастье человека в жизни. Я понимаю: надо - чтить, наконец - прекрасно чтитъ. Но тут какая-то, иногда в тумане, граница, которую необходимо нащупать, не нащупав которой мы погибли! В. Р-в.
2 Сами по себе (лат.).
3 Да, это все так... и судов бы в браке, как в таинстве, вовсе не надо: все "начинал бы", и "кончал" местный батюшка в приходе. Тогда бы не было ни волнении, ни язв. В. Р-в.
381
личному наблюдению, - весьма порядочен, очень любит детей (это против вас) и дети его очень любят, умеет обходиться с ними, ищет возиться с ними, никак и ничуть в нем нет монашеской жестокости. Знаете, мне думается, что монашеская жестокость чаще всего бывает от нечистой совести и озлобления на себя1. Меня более откровенные монахи уверяли, что без половых пороков живут очень-очень немногие из них. И вот люди мнящие о себе, не смиренные, начинают ожесточаться на себя и на других (Пушкинский "Анджело").
На стр. 365 вы именуете совокупление физиологическим гипнозом (это ad lectorem, для ясности читающему. В. Т.). Пожалуйста, измените это выражение, ибо если так, то совокупление осудительно. Да и не выражает сути дела. Скорее - "взаимное питание" веществами, недостающими каждому полу. В статье проф. А. Ф. Бранда "О Браунсекаровском способе лечения" ("Врач", 1893 г., №№ 35, 38) говорится о взаимном питании полов через совокупление (вполне согласен. - В. Р.).
И еще последнее NB: знаете ли, что "извращения" всех родов вообще распространены у всех животных (мне говорил это Л. К Попов, "Эльпе" Н. Вр. - В. Р.). Об этом я читал когда-то целую книгу, но сейчас забыл имя автора. Она на русском языке. Если нужно, вспомню (очень бы любопытно. - В. Р.).
"Аноним"
------------
1 Золотые слова. Я думаю, вообще всякая жестокость, мировая жестокость есть наружу выходящая злоба на свой грех: но как нельзя же "себя за бороду драть", то обычно дерут другого. Тут, не говоря о морально-церковном мире, об инквизиции, и "муза мести и печали", и "громы" обличения Щедрина, и "Дума народного гнева" (1-я Госуд. Дума). Возненавидели землю свою, возненавидели ее калиновской злобой: но чем удавиться бы, "трясясь и стеная", вошли в редакцию журналов и газет, вошли на кафедру Думы, и - "ату ее, мать родную землю". Все это - Анджело, и не более как Анджело. Но как гениален Пушкин в этом очерке. В. Р-в.