Розенберг Джоэл. Багровое небо

   Она всегда верила Шерву, даже когда они детишками учились в школе – еще вчера и уже миллион лет назад.
   Мало того: когда так долго живешь с другим человеком, работаешь с ним днем и лежишь рядом с ним ночью, слушая его дыхание, то забываешь, где кончаешься ты и начинается он. Лгать друг другу невозможно, это будет видно за сто миль, как неоновая реклама, но если один из вас верит во что-то, то веришь и ты, поскольку реальности ваши переплелись. Иногда это радует, иногда пугает.
   Док бросил злобный взгляд на экран над головой:
   – Боюсь, мы его теряем.
   Он ногой подтащил поближе столик на колесиках и одновременно, не теряя ни мгновения, разрезал окровавленную тряпку на бедре пациента. Сердце в общем-то можно снова заставить биться. На некоторое время.
   Марта помнила всего два-три случая, когда пациенты выживали после стимуляции сердца.
   Док включил звук: сердце билось регулярно. У этого странного человечка сильное сердце.
   Йен Сильверстейн стоял с таким видом, словно не знал, куда деться.
   – Йен, – сказал Боб, – там, в углу, раковина. Как следует, со щеточкой, вымой руки, надень халат и перчатки. Мне понадобится еще пара рук.
   Марта ожидала возражений, но молодой человек только кивнул и даже не пошел, а скорее побежал к раковине.
   Док подмигнул Марте, и тут из-за занавесок вылетела Донна с двумя черно-красными пакетами в руках. Двигалась она куда быстрее, чем Марта: аккуратно прикрепив пакет на стойку, подсоединила его на место «рингера», и красная змейка начала свой путь к вене.
   – Хорошо, – сказал док. – Разогрей еще два. В него надо влить как минимум шесть… – Он поставил один гемостат и потянулся за следующим. – А потом посмотрим, хватит ли. – Шерв бросил взгляд на монитор: холмы и долины, которые вычерчивала зеленая линия, становились соответственно все выше и глубже. – Хороший мальчик, не уходи, побудь со мной. Потерпи, и док Шерв тебя зашьет, слышишь?
   Рядом с доком уже стоял Йен Сильверстейн в халате и перчатках.
   – Хорошо. Видишь те вот прищепочки? Они называются гемостаты, и мне понадобится их целая куча. Каждый раз, когда я попрошу, просто вложишь мне в руку… Ч-черт! – Из раны брызнул фонтанчик крови, окатив Доктора от плеч до пояса, прежде чем он успел остановить кровотечение. – Марта, кровоотсос, я хочу видеть, что делаю!
   Она уже несла доку то, что нужно.

* * *

   Йен так сосредоточился на том, чтобы не допустить ошибки, хотя док Шерв дал ему совсем легкое задание – Йену даже пришло в голову, что док просто искал, чем его занять, – что не заметил, как в комнату вошли Осия и Ториан Торсен. Зато док Шерв, вроде бы ни на мгновение не отрывавший взгляда от работы, сказал:
   – Осия и Ториан, добрый вам день.
   Йен уже устал пялиться на лоток с инструментами – последний раз доктор просил у него гемостат несколько минут назад, – поэтому перевел взгляд на лицо цверга, чтобы не видеть, как док копается в ране на бедре, и старался побороть чувство вины из-за того, что ему хотелось попросить у дока обезболивающего.
   Йену случалось видеть кровь, хоть, к счастью, и немного, несмотря на свою репутацию в Вандескарде, – он сражался всего на одной дуэли и победил благодаря не столько умению, сколько удаче. Но было нечто ужасное в спокойной и профессиональной манере доктора Шерва обращаться с раной, совать туда одетые в перчатки руки и блестящие инструменты, там сколоть, здесь пришить… Просто бесчеловечно.
   Йен попытался отвлечься. Док зашивает не человека. Это вестри, цверг, неандерталец. Совсем другой вид.
   Можно, конечно, принять цверга за человека, хоть и очень странного – если не знаешь, кто он. А когда приглядишься, все становится ясно. На подбородке росла клочковатая бородка, но заметно, что подбородок сильно скошен. И надбровные дуги слишком толстые.
   Странно, что у вестри такие длинные ресницы, хотя Йен не мог бы объяснить, почему это его удивляет.
   – Этот вестри, – сказал Осия еще более неразборчиво, чем обычно. – Он будет жить?
   На старике была охотничья оранжевая куртка, надетая на комбинезон. Мешковатая, она скрывала худобу Осии, однако ноги все равно торчали как две палки.
   – Может быть, – ответил док, снимая окровавленные перчатки и халат. – Может, у него получится.
   Донна уже протягивала ему новые перчатки и халат, и он переоделся с невозможной скоростью.
   Ресницы вестри дрогнули.
   – Док…
   Глаза распахнулись.
   – Черт. Он не должен… – Док потянулся за шприцем и какой-то бутылочкой, быстро наполнил шприц и сделал инъекцию прямо в капельницу, откуда кровь тянулась тоненькой змейкой в вену.
   Толстая рука цверга поднялась и сняла кислородную маску, совершенно не обращая внимания на попытки Марты Шерв и куда более молодой Донны Бьерке удержать маску на месте.
   Марта быстро сдалась и просто пододвинула стойку с капельницей поближе.
   Йен кивнул, хотя его мнения никто не спрашивал. В самом деле – решать проблемы надо по мере их важности. Главное, чтобы пациент не опрокинул стойку и не выдернул иголки.
   Кажется, цверг не мог сфокусировать взгляд, но, посмотрев сначала на Йена, потом на дока, скользнув взглядом по Осии, он остановился на Ториане Торсене.
   – Ториан дель Ториан… Вернист бельдарашт вестри дель фоддер дель фоддер вестри.
   До этого момента Йен не знал, что понимает язык вестри – дар языков, который иногда передавался от Осии, не проявлял себя, пока не был использован. Ториан дель Ториан, сказал цверг, друг Отца Вестри.
   Ториан Торсен кивнул и ответил на том же языке:
   – Воистину, я тот, кого ты ищешь. Лежи спокойно, Сын Вестри, и позволь моим друзьям вылечить тебя. Раны твои серьезны, и некому зализать их.
   Человек продолжал вырываться.
   – Ну же, – сказал Йен на берсмале, – лежи спокойно, как он говорит.
   – Твой покорный слуга… – Вестри глотнул воздуха. – Нет, ты должен выслушать… – Его охватил приступ кашля, причем в уголках толстых губ показалась кровь. – Твой покорный слуга прибыл, чтобы предупредить тебя и твоих близких, о друг Отца. Сын Фенрира отправился за твоей кровью.
   Едва ли что-то новое. Волки приходили в ночь, названную в городе Ночью Сынов…
   Черт, неужели снова?
   Док Шерв тихонько выругался – что-то насчет телосложения, достойного быка, – и снова ткнул шприцем в капельницу.
   – Вели ему заткнуться и лежать смирно, Ториан. Он на грани, а квота на покойников на этот год у меня вышла. Поговоришь с ним позже, если он выживет. Обещаю.
   Ториан коснулся рукой ноги вестри.
   – Спи ныне, Сын Вестри, – сказал он. – Ты выполнил свой долг.
   – Спать? – Глаза цверга слипались. – Нет, то смертная тьма тянет руки к твоему слуге. – Цверг стиснул челюсти и сжал кулаки.
   – То лишь сон. Не борись с ним, позволь ему объять тебя, Сын Вестри.
   – Молю тебя, вспомни имя Валина, сына Дурина, пред лицом Народа, – прохрипел цверг. – Скажи им: «Он предупредил меня, как ему было поручено». Умоляю, вспомни имя твоего слуги перед Народом.
   Глаза закрылись.
   Цверг лежал неподвижно, и на мгновение Йен подумал, что цверг – Валин, ведь так его звали? – мертв.
   Но нет, монитор над его головой показывал удары сердца. Удар. Еще удар… Док улыбнулся зеленым волнам на осциллоскопе и мягко положил кислородную маску на нос вестри.
   – Похоже, это была предсмертная речь, – сказал он, стягивая перчатки и отходя от стола. Док погрозил пальцем цвергу. Кончики пальцев у дока были сморщенные, будто он слишком долго держал руки в воде. – Оставь ее до другого раза, малыш. Сегодня она тебе не понадобится.
 
   Док повернулся к Йену.
   – Ну-ка, посмотрим теперь твое плечико. – Длинные пальцы аккуратно прощупали больное место.
   – Я бы сказал, что не все так плохо.
   – Вот получишь диплом о высшем медицинском образовании, тогда и будешь ставить точные медицинские диагнозы. Не все так плохо!..
   Йен расслабил мышцы, державшие плечо напряженным. Боль была такой сильной, что желудок взбунтовался: юношу вырвало. Он едва успел отойти от стола, чтобы заблевать только пол.
   Сильные руки Торсена уложили его на ближайший стол на правый бок.
   Док уже держал шприц в руках, а Марта расстегнула ремень Йена и приспустила штаны.
   По правой ягодице провели чем-то холодным, и доктор сказал:
   – Сейчас будет укольчик.
   Затем последовала жгучая боль, которой было далеко до боли в плече.
   – Как говорят, – снова раздался голос Боба Шерва, – получите рецепт и спрашивайте в аптеках. – Док похлопал Йена по ноге и добавил: – Теперь дайте ему минут пятнадцать, пусть расслабится и заснет, а мы сделаем пару снимков
   Перед глазами Йена все поплыло. Лекарство не должно было подействовать так быстро, но теплое онемение уже охватило тело и разум.
   – Слышал, что я говорил Валину? То же относится и к тебе. Поддайся лекарству, не борись, мой мальчик.
   Нет, что-то было не так. Йену не расслабиться, пока недостает какой-то его части. Он пытался бороться с темнотой, но не вполне чувствовал даже свое тело.
   – А-а, понял. – В голосе Осии прозвучала нотка удивления.
   Шаги по кафельному полу. Жесткие пальцы разомкнули его кулак и вложили знакомую рукоять.
   Пальцы сомкнулись на рукояти «Покорителя великанов».
   Вот теперь порядок.
   Йена окутала теплая волна мрака.

Глава 4
Городской совет

   Джефф Бьерке остановил патрульную машину перед домом Торсенов, там, где летом расстилалась лужайка, рядом с большим старым фургоном Боба Аарстеда. Он положил дробовик на специальный держатель, несколько раз подергал, чтобы убедиться, что оружие встало на место, и только потом открыл дверь.
   Нет, не стоило беспокоиться, что внутрь залезет какой-нибудь малыш и доберется до ружья, не в такую же холодную ночь, но если постоянно делать правильно, как учили, то потом не придется беспокоиться, сделал ты на этот раз все как надо или нет.
   Джефф поскользнулся на льду и непременно упал бы, не вцепись он в боковое зеркало большого фургона.
   Спасибо, Боб, подумал Джефф, переводя дух. Ведь непременно снова упал бы на пистолет и поставил бы синяк – в который раз – на все то же правое бедро. Сейчас обошлось выбросом в кровь адреналина и сбитым на сторону зеркальцем. Джефф хотел было поправить зеркало, но потом покачал головой – лучше пусть Боб сам.
   Джефф не стал бы ручаться, что машина тестя уникальна, хотя фургон Боба нетрудно опознать по омерзительным желтым игральным костям, которые бессменно висели на зеркале заднего вида. Но в округе такой тип фургона нечасто встречался. Немало было пикапов, полно вездесущих «блейзеров», «бронко» и «шеви-себербен», но фургон проще встретить в городе. По крайней мере не в Хардвуде.
   Впрочем, почему бы не отличаться от других?
   Поднимаясь по ступеням, Бьерке снял правую перчатку, однако Карин Торсен открыла дверь раньше, чем он успел постучать.
   – Добрый вечер, Джефф, – сказала она с несколько натянутой улыбкой, закрывая за ним дверь и помогая раздеться.
   Весь коридор был завешан куртками. Повесив свою на свободный крючок, Джефф начал развязывать ботинки.
   В кухне грохотал хохот дока Шерва, но голоса Боба Аарстеда и преподобного… то есть просто Дэйва, он просил, чтобы его называли именно так… Дэйва Оппегаарда доносились из гостиной под аккомпанемент спиц Минни Хансен, так что Джефф двинулся туда и, пройдя под арочным проемом, плюхнулся в кожаное кресло всего в шести футах от огромного камина.
   Как приятно погреть ноги, и нечего желать, кроме…
   – Кофе? – спросила Карин Торсен, входя с подносом и ставя на столик еще один кофейный торт и тарелку с нарезанным лефсе.
   – Да, пожалуйста, – сказал Джефф, беря в руки восхитительно теплую кружку. Черная горячая жидкость согрела его нутро не хуже глотка дешевого виски.
   – Добрый вечер, – сказал Дэйв Оппегаард.
   Как ни странно, вместо обычного, вывязанного с перехватами свитера на нем была рубашка – две верхние пуговицы расстегнуты. Хорошо, что Дэйв не носил бороду, а то с ней и своими похожими на вату волосами он очень походил бы на Санта-Клауса.
   – Привет, Дэйв, – отозвался Джефф, откидываясь в кресле и ставя ноги на подставку.
   Как обычно, пистолет уперся в бок… Черт. Он снял оружие с ремня вместе с кобурой и кинул его на книжную полку.
   Все два года работы пистолет служил ему деталью туалета, да еще постоянным источником раздражения. Старый Джон Хонистед тоже всю жизнь мучился. Копу в Хардвуде не нужен пистолет, но носить его все равно приходится. Ношение оружия было ритуалом, таким же, как прокол за превышение скорости, а пистолет выполнял примерно ту же роль, что и значок. Ведь, черт возьми, каждый раз, когда надо прекратить страдания сбитого машиной оленя или собаки, он лезет в багажник за карабином, чтобы уж бить наверняка.
   Эх, если бы можно было не таскать с собой груду дурацких железок!..
   Джефф фыркнул. Ага, и это говорит человек, который полдня крался по лесу с не вполне легальной короткоствольной винтовкой «моссберг» в поисках волчьих следов…
   Лицо Боба Аарстеда, казалось, раскалывалось пополам из-за широкой улыбки. Во рту у него блеснула золотом новая коронка на переднем зубе, которая плохо вязалась с широким скандинавским лицом.
   – А я-то думал, что профессиональных полицейских вроде тебя учат пользоваться пистолетами.
   В словах тестя ощущался какой-то скрытый смысл, однако Джефф промолчал. Они все же родственники в некотором смысле, а значит, свои проблемы будут решать в частном порядке. Достаточно легкого укора.
   – Тому, кто так много водит машину, пора бы научиться ставить боковое зеркальце под нужным углом.
   Минни Хансен посмотрела на Джеффа поверх очков.
   – Он хочет сказать, Боб, что случайно сбил твое зеркальце, – пояснила она, продолжая щелкать спицами.
   – Признан виновным по всем пунктам. Прошу прощения, – кивнул Джефф.
   – Да ладно. – Аарстед пожал плечами. – Как там Кэйти?
   – Отлично, просто отлично.
   Вообще-то Боб видел дочь почти каждый день, не говоря уж о том, что Кэйти столько висела на телефоне, общаясь с матерью и сестрами, что Джефф удивлялся, как у нее ямка на плече не образуется.
   – Славно. Обедаем завтра?
   – Среда ведь, – согласился зять.
   Джефф любил порядок. По средам – обед у Аарстедов, по воскресеньям – у его родителей, сразу после церкви. Первый понедельник после первого вторника каждого месяца – официальное собрание городского совета, за которым следовало неофициальное, в «Пообедай-за-полушку». Женский клуб через четверг – еще больше времени для Кэйти поболтать с матерью и сестрами. И скауты по пятницам.
   В Хардвуде жизнь текла монотонно, от дня ко дню; если кому-то это и не подходило, то уж Джеффа устраивало на все сто.
   – Я последний?
   – Майкл опаздывает, – отозвалась Минни, не поднимая головы, – не думаю, что стоит ждать.
   Она поглядела на потолок, словно видела сквозь него. Джефф, кстати говоря, не удивился бы. Когда Минни была его учительницей, ему всегда казалось, что у нее глаза на затылке.
   – Начнем же, – сказала она громко.
   Из кухни появились док Шерв и Ториан Торсен, Дэйв Оппегаард следом. На сей раз Ториан выглядел неуверенно и стоял рядом с камином с таким видом, будто он здесь чужой.
   – Хорошо, – сказал док Шерв, ставя кружку кофе на обычное место, рядом с вытяжкой. – Если я правильно понимаю, сегодня мы должны обсудить пять вопросов.
   – Пять, – кивнула Минни,
   – Самую насущную обсудим в начале или в конце? – спросил Аарстед, ткнув большим пальцем в потолок.
   – В конце, – сказал Дэйв Оппегаард. – Не хотелось бы решать без Майкла.
   Боб кивнул, сделал долгий глоток и поставил кружку на подставку. Потом откинулся назад и сложил руки на весьма внушительном животе.
   – Ладно, тогда начнем с мальчика Петерсонов.
   – Да. – Джефф кивнул. – Надо что-то делать, только вот не знаю что.
   – Каких Петерсонов сын и что случилось? – нахмурился док Шерв.
   – Ну… – Спицы Минни щелкали не с такой скоростью. – Речь идет о Дэвиде Петерсоне, сыне Брайана и Этты, и он…
   – Я думал, он в Макалестере.
   – Нет. Отправился в Хупл. – Джефф покачал головой. Господи, какой идиот. Его брали в Макалестер, а он куда поехал?
   Губы Минни сжались в прямую линию.
   – Барбара Эриксон тоже отправилась в Хупл.
   – Ага.
   Ну что делать с человеческой глупостью? Дэвид поехал за своей девушкой, а она, как и следовало ожидать, бросила его ради старшекурсника, точнее, старшекурсников, если верить сплетням, в первые же недели учебы. Чего трудно было ожидать, так это загула.
   – Мне тут позвонил старый однокашник… – начал Джефф.
   – У тебя не может быть старых однокашников, Джефф, ты всего два года как окончил…
   – …который работает там в службе безопасности и учится на работника социальных служб.
   – Правда? – Док ухмыльнулся. – Коп, который учится на работника социальных служб? Не слабо.
   – Ш-ш-ш… – Минни бросила на дока свирепый взгляд, принудив его к молчанию. – Продолжай, Джефф.
   – Дэвид проявил себя не с лучшей стороны. Влип в несколько драк – и каждый раз ему доставалось по первое число, – потом завалил промежуточные зачеты и ни слова не сказал Брайану и Этте.
   Такие проблемы следовало бы решать самим Петерсонам – если бы они знали как.
   Но они не знали. Эта семья всегда заботилась в первую очередь о внешней стороне. Безупречно чистый дом, дети аккуратные и прилично одетые, уроки сделаны вовремя, и никаких разговоров о семейных проблемах с посторонними. Лучше запихать проблемы в темный угол, чтобы они там гнили и воняли…
   Плохая мысль.
   – Не понимаю, какие тут трудности, – заявил Боб Аарстед, пожимая плечами. – Дэйву нужно всего лишь уехать домой до экзаменов. Тогда не будет никаких оценок, ни плохих, ни хороших. В этом году, пожалуй, Макалестера ему не видать, но на следующий проблем не предвидится – не с его аттестатом.
   – А ты помнишь, какой у него аттестат? – Минни Хансен подняла бровь. – Это что, особый случай, или ты вообще все помнишь?
   – Я же в совете школы как-никак. Да нет, не все я помню, хоть и просматриваю их внимательно. Однако 1480 набирают далеко не все.
   Ториан Торсен стоял молча, изо всех сил стараясь не выглядеть самодовольно. Торри набрал еще больше баллов, и хотя Торсен не смог бы внятно объяснить, что такое аттестат, он лучше других понимал, что такое соревнование и победа.
   – Проблема в родителях Дэйва, – терпеливо сказал док. – «О, какой позор, какое бесчестье!» – Он приложил ко лбу тыльную сторону ладони. – «Мой сын и наследник вылетел из школы… мир рушится!» – Док развел руками. – Не исключаю, что Брайан выгонит парня из дома.
   – Да уж, – вздохнул Джефф, – а еще говорят, что такие случаи – удел города.
   – Так оно и есть, – фыркнула Минни. – И так оно и будет. Мы… нет, я… я не допущу здесь такого! – Ее голос звучал ровно, но она отложила вязание, а костяшки стиснутых рук, сложенных на коленях, побелели.
   – Конечно же, мы не допустим. – Боб Аарстед покачал головой. – Но куда проще сказать, чем сделать. – Он поднял руку, словно отметая возражения. – Нам и раньше приходилось воспитывать чужих детей. Почему бы не еще раз?.. У Сэнди и Свена дом сейчас совсем пустой, и Свену не помешали бы лишние руки на ферме.
   – Зимой?
   – Конечно. – Аарстед кивнул. – Дешевле заплатить Дэвиду, чтобы тот позаботился о ферме, чем платить Квистам за постой всей скотины. К тому же в этом году Свен наконец-то встал на ноги.
   – Расплатился со всеми долгами?
   – Почти со всеми. Если ему хоть чуточку повезет, он на следующий год будет чист, как новорожденный.
   И вряд ли Свен откажет Бобу – именно тот уговорил совет директоров хардвудского кредитного центра выдать заем, который спас Свена четыре года назад.
   Вот и отлично. Старики родители, как всегда, подарили на Рождество семье Сэнди месячную путевку во Флориду, а Джефф не любил пустующие фермы. В Хардвуде с этим проблем не возникало, однако пустые фермы так и притягивали неприятности, а совсем скверно, когда люди возвращаются в ограбленный дом. Хуже того, если виновных не находят, под подозрением остаются так или иначе все.
   – А как к этому отнесется Брайан? – спросил Аарстед. И сам же ответил, качая головой: – Ох, как плохо.
   Последовал всеобщий вздох. Дэйв Оппегаард кивнул.
   – Я всегда считал его хорошим отцом – и христианином тоже, пока ему заноза в задницу не попала. – Глаза преподобного блеснули озорством. Он любил время от времени шокировать окружающих. – Кажется, нам не помешала бы проповедь на темы семьи в это воскресенье. Блудный сын и все такое.
   – Думаешь, поможет? – спросил док Шерв, всем своим видом выражая, что ни на грош в это не верит.
   – Вряд ли. – Оппегаард снова раскурил трубку. – С другой стороны, если церковь битком набита, а аудитория едва ли не овацию мне устраивает, думаю, он поймет, куда ветер дует.
   – А если нет?
   Минни Хансен снова взялась за спицы.
   – А если нет, – сказала она ледяным голосом, – то лишится всей местной клиентуры и будет вынужден уехать. И послужит примером для всех, кто забывает, что мы заботимся о своих. – Лицо Минни было непроницаемо. – Это будет очень тяжело для Этты и девочек, равно как и для Дэвида, так что пусть лучше Брайан прислушается. – Она пристально посмотрела на Джеффа.
   Джефф кивнул. Понял, Минни.
   Затем она перевела взгляд на Дэйва Оппегаарда.
   – От моих старых ушей не укрылось, что не в первый раз ты самодовольно предлагаешь решить проблему, прочитав проповедь в набитой битком – ведь так говорят? – церкви?
   Оппегаард занялся своим куском кофейного торта.
   – Признан виновным по всем пунктам. Продолжим.
   От проблемы Петерсонов перешли к вопросу о школьном займе, затем о трудностях с кланом Свенсонов… Джефф витал где-то в облаках, когда док Шерв указал на потолок.
   – Там спят двое: Йен Сильверстейн – у него вывихнуто плечо, и он под димеролом – и… – Шерв покачал головой, – тот, кого Ториан называет «вестри», Йен – цвергом, а я думаю, что он похож на неандертальца. Оно… то есть он вылез из той же дыры, что и проклятые Сыны.
   – А кто видел этого неандертальца, этого… вестри? – спросила Минни.
   – Ну, я, например, если сомневаешься. – Док скривил рот.
   – Я не это имела в виду, Роберт.
   – Пока что немногие. Я, Торсены, Йен, Донна и Марта. Но…
   Минни оборвала его, фыркнув:
   – Не вижу проблемы. Более надежных людей трудно найти.
   – Как я начал говорить, когда меня перебили… за те две минуты, пока мы несли вестри из машины в операционную, Орфи Хансен проснулся и забрел в коридор. Донна затолкала его обратно в палату, и не думаю, что он заметил, однако…
   – А зачем вы вообще привезли вестри сюда? Почему не вызвали «скорую помощь» из Гранд-Форкс? Он не один из нас. Мы не в силах защитить весь свет.
   – Я тоже не вижу проблемы, – кивнул Аарстед. – Может, его просто вытолкнули из машины на проселочной дороге. Он ведь даже не говорит по-английски.
   Оппегаард покачал головой:
   – Боб сказал, что он, наверное, не говорит по-английски.
   Ториан нерешительно переминался с ноги на ногу, но преподобный Оппегаард, док Шерв и Минни Хансен слишком увлеклись дружеской перепалкой, чтобы обратить на него внимание.
   – Простите, кажется, хочет что-то сказать Ториан, – вмешался Джефф.
   – Ну так говори же, – немедленно отозвалась Минни. – Не стой с открытым ртом.
   – Он… его зовут Валин. Валин, сын Дурина.
   – А это что-нибудь значит?
   Торсен задумчиво поджал губы и наморщил лоб – такое выражение на его лице нечасто можно было увидеть.
   – Может, да, а может, и нет. Оба имени очень старые. В каждом клане и каждой семье Народа немало Валинов, Дуринов и Двалинов. Но когда Ториан, Мэгги и я отправились искать Осию и Йена, нам помог один вестри по имени Дурин, который настаивал на своем древнем происхождении. А этот говорит, что отец послал его по Скрытым Путям предупредить меня, что за моей кровью охотятся Сыны.
   – А его отец? Он обязан тебе жизнью? – спросила Минни.
   – Нет. – Торсен покачал головой. – Может, он думает иначе, но все, что он должен мне, он давно оплатил, и оплатил вдвойне. – Торсен переводил взгляд с лица на лицо. – Но это не накладывает на вас никаких обязательств.
   – Не мели чепухи, – оборвала его Минни. – Конечно, накладывает.
   – К тому же практика подсказывает, что не следует сдавать этого… вестри властям, – кивнул Дэйв Оппегаард.
   Странно, что священник лютеранской церкви предлагает решение проблемы, основываясь не на моральных поводах, а на практических соображениях, но Дэйв – он такой.
   Док Шерв фыркнул:
   – Что ж, я рад. А то у меня возникли бы моральные проблемы. Непросто отдать своего пациента толпе людей, которые даже не представляют, как его лечить.
   – Да? – приподнял бровь Оппегаард, раскочегаривая трубку. Вытяжка бесшумно всосала дым. – А ты представляешь?
   – Да. – Шерв кивнул. – Вы знаете других врачей, которым приходилось лечить не людей?
   – Конечно, – сказала Минни Хансен. – Доктор Макмертри в Хаттоне.
   – Минни, – Шерв посмотрел на нее сквозь очки, – он же ветеринар.
   – Ага, – рассмеялся Аарстед. – Не из ваших узких специалистов.
   – Валин ближе к людям, чем любая животина, которую приходилось лечить Макмертри, и он мой пациент. Вам приходилось слышать о клятве Гиппократа?
   – Случалось. Ты уверен, что она относится к вестри? – Оппегаард пыхнул трубкой, наблюдая, как дым уплывает в вытяжку.