Страница:
Обычай резать лицо ножом существовал у тукю, монгольских тюрков.
Итак, между 750 и 700 гг. до н. э. скифы (или, скорее, часть скифо-сакских племен, потому что основная масса саков осталась в районах Тянь-Шаня, Ферганы и Кашгарии) перебрались из района Тургая и реки Урал в Южную Россию и вытеснили оттуда киммерийцев.
Наиболее обстоятельные сведения о скифах оставил Геродот (V в. до н. э.). Во главе скифского племенного союза Геродот называет царских скифов – кочевников, считавших скифов-земледельцев своими рабами.
По Геродоту, миграция скифов в направлении Европы была вызвана давлением с востока, вернее, северо-востока: скифов изгнали исседоны, а исседонов теснили аримаспы. Исседоны – это, возможно, угро-финны, которые проживали где-то на Урале. Аримаспы, обитавшие дальше на востоке – Иртыше и Енисее, – это, очевидно, иранцы, как и сами скифы: в отдельных хрониках их имя переводится как «друзья лошадей». Что касается массагетов, живших восточнее Аральского моря по Яксарту (Сырдарье) и в Прибалхашье, то Геродот считает их скифами; Страбон говорит о пяти племенах массагетов: дербики, апасиаки, аттасы, хорезмийцы и абгасы. Само название «массагеты» историки объясняют различным образом: Маркварт – от иранского «рыбаки», Кристенсен – также от иранского «большая скифская орда»; Марцеллин, Кассий, Арриан видят в массагетах предков сарматского племени алан.
Итак, часть киммерийцев под давлением скифов ушла в Венгрию, где уже обитали другие родственные фракийцам народы. Именно пришедшие киммерийцы закопали около Шилагии «сокровища» Михаени, под Хевесом – «сокровища» Фокору и Михалковский клад в Галиции.
Остальные киммерийцы двинулись через Фракию (по мнению Страбона) или Колхиду (по Геродоту) в Малую Азию, где жили они сначала во Фригии (720 г. до н. э.), затем в Каппадокии и Киликии (650 г. до н. э.) и, наконец, пришли в Понт (около 630 г. до н. э.). Часть скифов бросилась их преследовать (720–700 гг. до н. э.), но преследователи сбились с пути (по Геродоту), прошли через Кавказ, около Дербента, к Ассирии. Скифский царь Ишпакай напал на нее, но получил отпор (около 678 г. до н. э.). Другой, более мудрый скифский царь, Бартатуа, приблизившись к Ассирии и сообразив, что для ассирийцев киммерийцы также были врагами, так как угрожали их границам со стороны Киликии и Каппадокии, действуя в угоду ассирийцам, направил скифское войско в Понт и разгромил последних киммерийцев (около 638 г. до н. э.).
Через 10 лет сын Бартатуа (Геродот называет его Мадей) по просьбе Ассирии, в которую вторглись мидийцы (или миды), сам захватил Мидию (около 628 г. до н. э.). Но мидийцы поднялись на борьбу с захватчиками, и их царь Киаксар истребил скифских вождей, а остатки скифов ушли назад в Южную Русь через Кавказ.
В IV в. до н. э. скифы создали государство в пределах Южной России и торговали с греческими городами на северном побережье Черного моря.
Относительно времени образования Скифского государства у исследователей нет единого мнения: одни относят его сложение ко времени скифских походов в Малую Азию (VII в. до н. э.) или к эпохе Геродота (V в. до н. э.); другие – к IV в. до н. э., когда Скифию объединил царь Атей и Скифия переживала свой расцвет; третьи определяют его рубежом III–II вв. до н. э., когда столица скифов под натиском сарматов переносится в Крым на реку Салгир (Неаполь Скифский), а Скифия переживает политический и экономический подъем при царях Скилуре и Палаке.
К V в. до н. э. Скифия еще сохраняла первобытно-общинный строй в его последней переходной к классовому обществу фазе – военной демократии. Действующими органами этого строя были народное собрание, совет старейшин и племенные вожди.
По Геродоту, территория Скифии имела форму правильного квадрата, что отражало, видимо, космологические представления, поскольку квадрат есть одна из простейших реализаций идеи организованного, упорядоченного пространства. Южной границей «скифского квадрата» было море, а северной – мифические Рипейские горы, достигающие, по утверждению некоторых авторов, небес. Кстати, у скифов существовала развитая мифология.
Наибольшим почитанием у скифов пользовалась богиня Табити – покровительница домашнего очага. Верховным божеством у них считался Папай, его греки сравнивали с Зевсом.
Скифы более 500 лет держали в страхе Переднюю Азию. Все это время ужас на старый мир наводили племена варваров-степняков. Их конница продвигалась от Каппадокии до Мидии, от Кавказа до Сирии, грабя и разрушая все, что встречалось на ее пути. Этот бурный поток, отголоски которого мы находим у израильских пророков, представляет собой первое в истории вторжение северных степных кочевников в среду древних южных цивилизаций, и это движение будет периодически возобновляться в течение двадцати веков.
Когда ассирийцев, вавилонян и мидов в качестве гегемонов в Передней Азии сменили персы, они занялись защитой «оседлого» Ирана.
Незаурядный политический деятель, царь из династии Ахеменидов Кир Великий был одержим химерической идеей – завладеть миром. В этой связи в исторических хрониках есть факт, свидетельствующий, что иноземным захватчикам сумели дать сокрушительный отпор свободолюбивые племена массагетов под предводительством царицы Томирис.
По Геродоту, Кир осуществил свой последний поход против массагетов, живших восточнее Хивы около 530 г. до н. э., но потерпел полное поражение и погиб.
Следует остановиться на историческом портрете Кира Великого, основателе Персидской империи Ахеменидов, свергнувшем Астиага, царя Мидии, и захватившем его столицу Экбатану (550 г. до н. э.). В 546 г. до н. э. Кир разгромил Креза и установил свое господство над Малой Азией и царством Набонида (последнего из халдейских царей), добавив к своим владениям Вавилон, Ассирию, Сирию и Палестину. Дальнейшие завоевания на севере и востоке завершили создание огромной империи.
Следующим противником скифов из династии Ахеменидов был правитель Персии Дарий I (ум. в 486 г. до н. э.). Скифия в VI в. до н. э. уже представляла большую политическую силу.
Дарий начал с крупной экспедиции против «европейских» скифов (514–512 гг. до н. э.). Через Фракию и нынешнюю Бессарабию он вступил на территорию Степи, где скифы, следуя обычной тактике кочевников, тактике выжженной земли, не вступая в сражение, стали отступать и заманивать его все дальше в пустынные просторы. У Дария хватило мудрости вовремя повернуть назад. Геродот считал эту «русскую кампанию» безумным капризом деспота. В действительности же Дарий стремился осуществить естественную политическую идею – сделать «внешний Иран» персидским и завершить паниранское объединение.
Древние персы, покорив на западе Вавилон, Малую Азию, Сирию и Египет, а на востоке Согдиану и часть Индии, рассматривали себя как мировую империю – Иран, противопоставлявший себя Турану. Иран и Туран населяли близкородственные племена арийцев. Разделяла их не раса или язык, а религия.
Инициатива разделения древнеарийской культурной целостности приписывается пророку Заратустре, жившему в VI в. до н. э. и проповедовавшему монотеизм – почитание Ахурамазды («мудрого владыки») вместо пантеона арийских богов – дэвов, тех самых, которых эллины помещали на Олимпе, а германцы – в Валгалле. Помощники Ахурамазды – ахуры – эквивалентны эллинским гигантам и индийским асурам – врагам дэвов. Мифология и космогония в новом исповедании оказались перевернутыми на сто восемьдесят градусов.
Новую веру приняли далеко не все. Даже в Иране она возобладала не сразу. Но все арийцы, которые сохранили верность древним богам, стали туранцами, а сторонники Заратустры – иранцами. Так совершилось разделение на Иран и Туран.
После того как попытка объединения провалилась, скифы оставались хозяевами Южной Руси еще на протяжении трех столетий.
В результате экспедиций Дария I в Малой Азии все-таки был поставлен надежный заслон набегам кочевников.
В III в. до н. э. скифы пали жертвой сарматов, за исключением небольшой их группы в Крыму, которая была завоевана готами в III в. н. э.
Крупные скифские вторжения VII в. до н. э. на Кавказ, в Малую Азию, Армению, Мидию и Ассирию интересны не только для политической истории. Первый контакт скифов с ассирийским миром (не забудем, что скифы были его союзниками), который продолжался около ста лет, представляет собой важнейшее событие для истории степного искусства. Прежде всего именно во время походов в Малую Азию в VII в. до н. э. скифы завершили переход из бронзового в железный век. И начало скифского искусства проходило под влиянием Хальштатской техники обработки железа в кельтско-дунайском регионе. Но главным образом великое перемещение народов в VII в. до н. э. привело к тесным отношениям между Кавказом и страной мидийцев (Луристан), с одной стороны, и скифов – с другой. Имеются бесспорные свидетельства прямого влияния ассирийско-вавилонской Месопотамии на первые произведения скифского искусства.
Это – отправная точка всего скифского искусства, о котором можно оказать, что оно обошло стороной ассирийский (или греческий) натурализм, предпочтя ему декоративность. Так, на юге России на целые столетия воцаряется эстетика Степи, а ее четкие тенденции можно проследить в их развитии на востоке, вплоть до Монголии и Китая. С самого начала в скифском искусстве существовали два течения: натурализм, периодически подпитываемый из ассирийско-ахеменидских источников, с одной стороны, и эллинизмом, с другой, и декоративное течение, которое подавляет, деформирует и отводит в сторону первое течение ради чисто орнаментальных целей. В конце концов, анималистический реализм, с которым никогда не расставался этот народ всадников и охотников, превратился в предлог для декоративной стилизации.
Такая тенденция объясняется условиями жизни кочевников – как скифо-сарматов на западе, так и хуннов на востоке. Они не имели постоянных поселений, поэтому скульптура, барельеф и живопись, которые изначально предполагают реализм, были для них чуждыми. Их атрибуты роскоши сводились к одежде и украшениям, к аксессуарам снаряжения и конской сбруи. Поэтому такие предметы, как застежки и пряжки, подвески для сабли, элементы лошадиной сбруи, будто специально предназначены для стилизации. Кроме того, все северные кочевники проводили жизнь верхом на лошади, преследуя и загоняя зверей, как волки загоняют антилоп. И естественно, что они усвоили из ассирийско-вавилонских уроков только геральдические темы и стилизованные сражения животных. И наконец, эти анималистические сюжеты имели для степных охотников магическое значение.
Если оставить в стороне греко-скифские предметы украшения, которые можно назвать скифскими только по сюжету, но на деле они выполнены греческими художниками, работавшими для эллинских колоний в Крыму или непосредственно для степных царей, мы увидим в скифском искусстве только образы животных, сведенные к геометрическим формам и служащие для орнаментальных целей. Повсюду: в Костромском захоронении V в. до н. э., в Елизаветовских раскопках той же эпохи, в Кул-Оба, в Крыму (450–350 гг. до н. э.), в сокровищнице сарматской эпохи из Западной Сибири (I в. н. э.), в Верхне-Удинске (Забайкалье), – где найдены образцы хуннского искусства нашей эры, мы видим оленей и лошадей с пышной гривой, а когти хищников завиваются в кольца и спирали, в два раза превышающие размер животного. Даже верхняя губа лошади вывернута в форме улитки. В западносибирском искусстве скифов и сарматов и в искусстве аналогичного типа, которое сформировали юечжи, стилизация анималистических форм достигает совершенства.
Степное искусство далеко уходит от искусства оседлых народов: скифское искусство можно противопоставить ассирийско-ахеменидскому, хуннское – китайскому, несмотря на их общую почву, которой являются сцены охоты и сражения зверей. Ассирийцы, ахемениды и китайцы эпохи Хань показывают нам тех же животных, преследующих или угрожающих друг другу, в простом, наполненном воздухом декоре. А у скифов и хуннов мы наблюдаем зверей, которые сплетаются в смертельной схватке. Здесь нет никакого движения. Это драма, в которой жертва как будто увлекает своего палача в пропасть гибели. Но здесь есть внутренний динамизм, внутренняя трагическая мощь.
Находки предметов скифского искусства дают возможность проследить скифское продвижение по Руси. Примерно в 700–550 гг. до н. э. центр скифской культуры находился в степях юго-восточной части – на Кубани и Таманском полуострове. Разумеется, скифы властвовали уже и на Южной Украине, между нижним течением Днепра и низовьем Буга, как свидетельствуют находки в Мартоноше и Мельгунове, но эта власть, скорее, носила спорадический характер. По Таллгрену, только между 550 и 450 гг. до н. э. скифская культура окончательно утвердилась на территории нынешней Украины, а ее апогей датируется 350–250 гг. до н. э., о чем свидетельствуют большие царские курганы в низовьях Днепра, в Чертомлыке, Александрополе, Солоке, Деневе и т. д. Самая северная зона на западе, затронутая скифской экспансией, находится на северной границе лесостепной полосы, южнее Киева и около Воронежа. К северо-востоку скифская экспансия достигает Саратова, где сделаны важные открытия и где Таллгрен локализует скифский, или находившийся под скифским влиянием, народ, – в любом случае представляющий иранскую расу. Это сарматы. Вполне возможно, что скифы в Южной Руси составляли всегда только правящую верхушку, а основу составляли киммерийцы, т. е. фракийцы и фригийцы.
Сведения Геродота о скифах обнаруживают чисто иранскую ономастику, данные греческого происхождения о тех же скифах указывают на фракийско-фригийскую ономастику. Это лингвистические следы, подтверждаемые следами археологическими. Таллгрен пишет: «Хальштатский тип киммерийской бронзы продолжал существовать на Украине в качестве крестьянской культуры даже во времена укрепления связей между скифами и эллинизмом». Наконец, к северу от скифской области с киммерийской основой жили другие варвары, не скифы, которых Геродот называет «андрофаги», «меланкелены» или «исседоны», которых можно отнести также и к угро-финнам. Таллгрен локализует андрофагов к северу от Чернигова, а меланкеленов – к северу от Воронежа. Мы знаем, что эти два народа вступили в союз со скифами для отражения нашествия Дария. Что касается иседонов, то они жили, очевидно, на Урале, в районе Екатеринбурга. Кстати, андрофаги и меланкелены, т. е. угро-финские соседи скифов, относятся к так называемой мордовской культуре, следы которой обнаружены на Десне и Оке, в которой присутствует геометрический орнамент, более бедный и совсем не похожий на скифский стиль.
Вытеснение скифов сарматами
Итак, между 750 и 700 гг. до н. э. скифы (или, скорее, часть скифо-сакских племен, потому что основная масса саков осталась в районах Тянь-Шаня, Ферганы и Кашгарии) перебрались из района Тургая и реки Урал в Южную Россию и вытеснили оттуда киммерийцев.
Наиболее обстоятельные сведения о скифах оставил Геродот (V в. до н. э.). Во главе скифского племенного союза Геродот называет царских скифов – кочевников, считавших скифов-земледельцев своими рабами.
По Геродоту, миграция скифов в направлении Европы была вызвана давлением с востока, вернее, северо-востока: скифов изгнали исседоны, а исседонов теснили аримаспы. Исседоны – это, возможно, угро-финны, которые проживали где-то на Урале. Аримаспы, обитавшие дальше на востоке – Иртыше и Енисее, – это, очевидно, иранцы, как и сами скифы: в отдельных хрониках их имя переводится как «друзья лошадей». Что касается массагетов, живших восточнее Аральского моря по Яксарту (Сырдарье) и в Прибалхашье, то Геродот считает их скифами; Страбон говорит о пяти племенах массагетов: дербики, апасиаки, аттасы, хорезмийцы и абгасы. Само название «массагеты» историки объясняют различным образом: Маркварт – от иранского «рыбаки», Кристенсен – также от иранского «большая скифская орда»; Марцеллин, Кассий, Арриан видят в массагетах предков сарматского племени алан.
Итак, часть киммерийцев под давлением скифов ушла в Венгрию, где уже обитали другие родственные фракийцам народы. Именно пришедшие киммерийцы закопали около Шилагии «сокровища» Михаени, под Хевесом – «сокровища» Фокору и Михалковский клад в Галиции.
Остальные киммерийцы двинулись через Фракию (по мнению Страбона) или Колхиду (по Геродоту) в Малую Азию, где жили они сначала во Фригии (720 г. до н. э.), затем в Каппадокии и Киликии (650 г. до н. э.) и, наконец, пришли в Понт (около 630 г. до н. э.). Часть скифов бросилась их преследовать (720–700 гг. до н. э.), но преследователи сбились с пути (по Геродоту), прошли через Кавказ, около Дербента, к Ассирии. Скифский царь Ишпакай напал на нее, но получил отпор (около 678 г. до н. э.). Другой, более мудрый скифский царь, Бартатуа, приблизившись к Ассирии и сообразив, что для ассирийцев киммерийцы также были врагами, так как угрожали их границам со стороны Киликии и Каппадокии, действуя в угоду ассирийцам, направил скифское войско в Понт и разгромил последних киммерийцев (около 638 г. до н. э.).
Через 10 лет сын Бартатуа (Геродот называет его Мадей) по просьбе Ассирии, в которую вторглись мидийцы (или миды), сам захватил Мидию (около 628 г. до н. э.). Но мидийцы поднялись на борьбу с захватчиками, и их царь Киаксар истребил скифских вождей, а остатки скифов ушли назад в Южную Русь через Кавказ.
В IV в. до н. э. скифы создали государство в пределах Южной России и торговали с греческими городами на северном побережье Черного моря.
Относительно времени образования Скифского государства у исследователей нет единого мнения: одни относят его сложение ко времени скифских походов в Малую Азию (VII в. до н. э.) или к эпохе Геродота (V в. до н. э.); другие – к IV в. до н. э., когда Скифию объединил царь Атей и Скифия переживала свой расцвет; третьи определяют его рубежом III–II вв. до н. э., когда столица скифов под натиском сарматов переносится в Крым на реку Салгир (Неаполь Скифский), а Скифия переживает политический и экономический подъем при царях Скилуре и Палаке.
К V в. до н. э. Скифия еще сохраняла первобытно-общинный строй в его последней переходной к классовому обществу фазе – военной демократии. Действующими органами этого строя были народное собрание, совет старейшин и племенные вожди.
По Геродоту, территория Скифии имела форму правильного квадрата, что отражало, видимо, космологические представления, поскольку квадрат есть одна из простейших реализаций идеи организованного, упорядоченного пространства. Южной границей «скифского квадрата» было море, а северной – мифические Рипейские горы, достигающие, по утверждению некоторых авторов, небес. Кстати, у скифов существовала развитая мифология.
Наибольшим почитанием у скифов пользовалась богиня Табити – покровительница домашнего очага. Верховным божеством у них считался Папай, его греки сравнивали с Зевсом.
Скифы более 500 лет держали в страхе Переднюю Азию. Все это время ужас на старый мир наводили племена варваров-степняков. Их конница продвигалась от Каппадокии до Мидии, от Кавказа до Сирии, грабя и разрушая все, что встречалось на ее пути. Этот бурный поток, отголоски которого мы находим у израильских пророков, представляет собой первое в истории вторжение северных степных кочевников в среду древних южных цивилизаций, и это движение будет периодически возобновляться в течение двадцати веков.
Когда ассирийцев, вавилонян и мидов в качестве гегемонов в Передней Азии сменили персы, они занялись защитой «оседлого» Ирана.
Незаурядный политический деятель, царь из династии Ахеменидов Кир Великий был одержим химерической идеей – завладеть миром. В этой связи в исторических хрониках есть факт, свидетельствующий, что иноземным захватчикам сумели дать сокрушительный отпор свободолюбивые племена массагетов под предводительством царицы Томирис.
По Геродоту, Кир осуществил свой последний поход против массагетов, живших восточнее Хивы около 530 г. до н. э., но потерпел полное поражение и погиб.
Следует остановиться на историческом портрете Кира Великого, основателе Персидской империи Ахеменидов, свергнувшем Астиага, царя Мидии, и захватившем его столицу Экбатану (550 г. до н. э.). В 546 г. до н. э. Кир разгромил Креза и установил свое господство над Малой Азией и царством Набонида (последнего из халдейских царей), добавив к своим владениям Вавилон, Ассирию, Сирию и Палестину. Дальнейшие завоевания на севере и востоке завершили создание огромной империи.
Следующим противником скифов из династии Ахеменидов был правитель Персии Дарий I (ум. в 486 г. до н. э.). Скифия в VI в. до н. э. уже представляла большую политическую силу.
Дарий начал с крупной экспедиции против «европейских» скифов (514–512 гг. до н. э.). Через Фракию и нынешнюю Бессарабию он вступил на территорию Степи, где скифы, следуя обычной тактике кочевников, тактике выжженной земли, не вступая в сражение, стали отступать и заманивать его все дальше в пустынные просторы. У Дария хватило мудрости вовремя повернуть назад. Геродот считал эту «русскую кампанию» безумным капризом деспота. В действительности же Дарий стремился осуществить естественную политическую идею – сделать «внешний Иран» персидским и завершить паниранское объединение.
Древние персы, покорив на западе Вавилон, Малую Азию, Сирию и Египет, а на востоке Согдиану и часть Индии, рассматривали себя как мировую империю – Иран, противопоставлявший себя Турану. Иран и Туран населяли близкородственные племена арийцев. Разделяла их не раса или язык, а религия.
Инициатива разделения древнеарийской культурной целостности приписывается пророку Заратустре, жившему в VI в. до н. э. и проповедовавшему монотеизм – почитание Ахурамазды («мудрого владыки») вместо пантеона арийских богов – дэвов, тех самых, которых эллины помещали на Олимпе, а германцы – в Валгалле. Помощники Ахурамазды – ахуры – эквивалентны эллинским гигантам и индийским асурам – врагам дэвов. Мифология и космогония в новом исповедании оказались перевернутыми на сто восемьдесят градусов.
Новую веру приняли далеко не все. Даже в Иране она возобладала не сразу. Но все арийцы, которые сохранили верность древним богам, стали туранцами, а сторонники Заратустры – иранцами. Так совершилось разделение на Иран и Туран.
После того как попытка объединения провалилась, скифы оставались хозяевами Южной Руси еще на протяжении трех столетий.
В результате экспедиций Дария I в Малой Азии все-таки был поставлен надежный заслон набегам кочевников.
В III в. до н. э. скифы пали жертвой сарматов, за исключением небольшой их группы в Крыму, которая была завоевана готами в III в. н. э.
Крупные скифские вторжения VII в. до н. э. на Кавказ, в Малую Азию, Армению, Мидию и Ассирию интересны не только для политической истории. Первый контакт скифов с ассирийским миром (не забудем, что скифы были его союзниками), который продолжался около ста лет, представляет собой важнейшее событие для истории степного искусства. Прежде всего именно во время походов в Малую Азию в VII в. до н. э. скифы завершили переход из бронзового в железный век. И начало скифского искусства проходило под влиянием Хальштатской техники обработки железа в кельтско-дунайском регионе. Но главным образом великое перемещение народов в VII в. до н. э. привело к тесным отношениям между Кавказом и страной мидийцев (Луристан), с одной стороны, и скифов – с другой. Имеются бесспорные свидетельства прямого влияния ассирийско-вавилонской Месопотамии на первые произведения скифского искусства.
Это – отправная точка всего скифского искусства, о котором можно оказать, что оно обошло стороной ассирийский (или греческий) натурализм, предпочтя ему декоративность. Так, на юге России на целые столетия воцаряется эстетика Степи, а ее четкие тенденции можно проследить в их развитии на востоке, вплоть до Монголии и Китая. С самого начала в скифском искусстве существовали два течения: натурализм, периодически подпитываемый из ассирийско-ахеменидских источников, с одной стороны, и эллинизмом, с другой, и декоративное течение, которое подавляет, деформирует и отводит в сторону первое течение ради чисто орнаментальных целей. В конце концов, анималистический реализм, с которым никогда не расставался этот народ всадников и охотников, превратился в предлог для декоративной стилизации.
Такая тенденция объясняется условиями жизни кочевников – как скифо-сарматов на западе, так и хуннов на востоке. Они не имели постоянных поселений, поэтому скульптура, барельеф и живопись, которые изначально предполагают реализм, были для них чуждыми. Их атрибуты роскоши сводились к одежде и украшениям, к аксессуарам снаряжения и конской сбруи. Поэтому такие предметы, как застежки и пряжки, подвески для сабли, элементы лошадиной сбруи, будто специально предназначены для стилизации. Кроме того, все северные кочевники проводили жизнь верхом на лошади, преследуя и загоняя зверей, как волки загоняют антилоп. И естественно, что они усвоили из ассирийско-вавилонских уроков только геральдические темы и стилизованные сражения животных. И наконец, эти анималистические сюжеты имели для степных охотников магическое значение.
Если оставить в стороне греко-скифские предметы украшения, которые можно назвать скифскими только по сюжету, но на деле они выполнены греческими художниками, работавшими для эллинских колоний в Крыму или непосредственно для степных царей, мы увидим в скифском искусстве только образы животных, сведенные к геометрическим формам и служащие для орнаментальных целей. Повсюду: в Костромском захоронении V в. до н. э., в Елизаветовских раскопках той же эпохи, в Кул-Оба, в Крыму (450–350 гг. до н. э.), в сокровищнице сарматской эпохи из Западной Сибири (I в. н. э.), в Верхне-Удинске (Забайкалье), – где найдены образцы хуннского искусства нашей эры, мы видим оленей и лошадей с пышной гривой, а когти хищников завиваются в кольца и спирали, в два раза превышающие размер животного. Даже верхняя губа лошади вывернута в форме улитки. В западносибирском искусстве скифов и сарматов и в искусстве аналогичного типа, которое сформировали юечжи, стилизация анималистических форм достигает совершенства.
Степное искусство далеко уходит от искусства оседлых народов: скифское искусство можно противопоставить ассирийско-ахеменидскому, хуннское – китайскому, несмотря на их общую почву, которой являются сцены охоты и сражения зверей. Ассирийцы, ахемениды и китайцы эпохи Хань показывают нам тех же животных, преследующих или угрожающих друг другу, в простом, наполненном воздухом декоре. А у скифов и хуннов мы наблюдаем зверей, которые сплетаются в смертельной схватке. Здесь нет никакого движения. Это драма, в которой жертва как будто увлекает своего палача в пропасть гибели. Но здесь есть внутренний динамизм, внутренняя трагическая мощь.
Находки предметов скифского искусства дают возможность проследить скифское продвижение по Руси. Примерно в 700–550 гг. до н. э. центр скифской культуры находился в степях юго-восточной части – на Кубани и Таманском полуострове. Разумеется, скифы властвовали уже и на Южной Украине, между нижним течением Днепра и низовьем Буга, как свидетельствуют находки в Мартоноше и Мельгунове, но эта власть, скорее, носила спорадический характер. По Таллгрену, только между 550 и 450 гг. до н. э. скифская культура окончательно утвердилась на территории нынешней Украины, а ее апогей датируется 350–250 гг. до н. э., о чем свидетельствуют большие царские курганы в низовьях Днепра, в Чертомлыке, Александрополе, Солоке, Деневе и т. д. Самая северная зона на западе, затронутая скифской экспансией, находится на северной границе лесостепной полосы, южнее Киева и около Воронежа. К северо-востоку скифская экспансия достигает Саратова, где сделаны важные открытия и где Таллгрен локализует скифский, или находившийся под скифским влиянием, народ, – в любом случае представляющий иранскую расу. Это сарматы. Вполне возможно, что скифы в Южной Руси составляли всегда только правящую верхушку, а основу составляли киммерийцы, т. е. фракийцы и фригийцы.
Сведения Геродота о скифах обнаруживают чисто иранскую ономастику, данные греческого происхождения о тех же скифах указывают на фракийско-фригийскую ономастику. Это лингвистические следы, подтверждаемые следами археологическими. Таллгрен пишет: «Хальштатский тип киммерийской бронзы продолжал существовать на Украине в качестве крестьянской культуры даже во времена укрепления связей между скифами и эллинизмом». Наконец, к северу от скифской области с киммерийской основой жили другие варвары, не скифы, которых Геродот называет «андрофаги», «меланкелены» или «исседоны», которых можно отнести также и к угро-финнам. Таллгрен локализует андрофагов к северу от Чернигова, а меланкеленов – к северу от Воронежа. Мы знаем, что эти два народа вступили в союз со скифами для отражения нашествия Дария. Что касается иседонов, то они жили, очевидно, на Урале, в районе Екатеринбурга. Кстати, андрофаги и меланкелены, т. е. угро-финские соседи скифов, относятся к так называемой мордовской культуре, следы которой обнаружены на Десне и Оке, в которой присутствует геометрический орнамент, более бедный и совсем не похожий на скифский стиль.
Вытеснение скифов сарматами
В IV в. до н. э. в районе Оренбурга, у подножия Уральских гор, в Прохоровке, существовала местная культура – сарматская, – характерной особенностью которой было изготовление большого количества копий, и это, безусловно, свидетельствует о том, что именно копья были их главным оружием.
По мнению Ростовцева, в Прохоровских захоронениях обнаружены первые свидетельства о появлении сарматов в европейской части России. Хотя еще в V в. до н. э. Геродот упоминал «саураматов», живших к востоку от устья Дона, считая их метисами скифов и амазонок, говоривших на скифском языке. Возможно, это был их авангард, пришедший вслед за скифами, а основная масса еще кочевала на северном берегу Каспийского моря. Ростовцев замечает, что матриархат, который греки наблюдали у «саураматов», на самом деле сарматам не был свойствен, и считает, что между этими народами нет ничего общего. Как бы то ни было, во второй половине III в. до н. э. сарматы, принадлежавшие к той же расе, что и скифы, т. е. к группе североиранских кочевников, живших к северу от Арала, перешли Волгу и заселили русскую степь, вытеснив скифов в Крым.
Скифы в это время оказались между сарматами, которые наступали из Азии, и гетами (будущими даками) фракийско-фригийского происхождения, которые основали свою империю в Венгрии и Румынии.
III в. до н. э. – именно с этого времени, по мнению историков, можно осмыслить этническую историю Евразийской степи: племена Монголии были объединены хуннами; династия Цинь устанавливала единодержавие в Китае, среди северных варваров появились хуннские богатыри, героически отстоявшие от циньцев свою землю; возникла могучая держава Центральной Азии – Парфия: парфяне под предводительством скифа Аршака изгнали из Ирана македонян и основали на месте разрушенной Александром Великим мидоперсидской монархии собственное царство; полулегендарные скифы Причерноморья были сменены сарматами.
Так в Степи началась новая эпоха, и с начала III в. до н. э. в степях к северу от Черного моря теперь жили сарматы.
Кочевники-сарматы вторглись в Скифию и убивали там всех, кого могли настичь. Это было не завоевание, а война на истребление. Весьма трудно объяснить, чем было вызвано такое ожесточение. Во II в. до н. э. сарматская экспансия достигает своего наивысшего напряжения.
Расселение сарматов в степях Поволжья, Южного Урала и нынешнего Казахстана привело к утверждению гегемонии сарматов в степях Восточной Европы со II в. до н. э.
Основная масса сарматов кочевала между низовьем Волги и Днестра. Некоторые сарматские племена были независимы, например аланы (предки осетин), кочевавшие в районе Терека до самой Кубани, роксоланы, которые в 62 г. н. э. поселились к западу от нижнего течения Дона, назиги, которые с 50 г. н. э. обитали на равнине между Тиссой и Дунаем – территории даков и римской провинции Паннония в срединной части нынешней Венгрии. Макс Эберт писал: «В конце II в. до н. э. аланы кочевали в арало-каспийских степях. Оттуда они пошли на Дон».
Сарматы стали активной политической силой в международных делах Древнего мира.
В 179 г. до н. э. сарматский царь Гатал примкнул к союзу малоазийских государств. В I в. до н. э. сарматы были союзниками понтийского царя Митридата VI в его борьбе против Рима. С этого времени бывшая территория Скифии на античной карте, составленной Випсанием Агриппой, стала называться Сарматией. Восточная группа сарматов экономически и политически была тесно связана с государствами Центральной Азии, особенно с Хорезмом. Начиная с I в. н. э. сарматы неоднократно совершали военные походы в Закавказье и выступали там союзниками отдельных государств.
Сарматы появились и на Дунае, где часть племен, в основном языги и роксоланы, осела близ границ Римской империи. Здесь происходили столкновения римлян с сарматами.
Политическая гегемония сарматов в Северном Причерноморье была подорвана в III в. нашествием готов, а в IV в. сармато-аланские племена были разгромлены гуннами.
Остановимся на переходе скифского искусства в сарматское, опираясь на находки, обнаруженные в Западной Сибири.
Несмотря на общие кочевнические корни, сарматы отличались от своих предшественников. Скифов мы знаем как всадников с луками в островерхих шапках и широких одеждах, как варваров, набравшихся греческой культуры, имевших анималистическое искусство и хранивших, несмотря на стилизацию, память о натуралистической пластике. Сарматы – тоже всадники, но вооруженные копьями, носившие конической формы шлемы и кольчугу. Их искусство, также анималистическое в своей основе, уже обнаруживает более тонкий вкус, что касается стилизации и геометрического орнамента, например многоцветная эмалевая инкрустация на металле. Короче говоря, в нем чувствуется «восточная» реакция на греко-римскую пластику. Это можно считать первым появлением в Европе искусства восточного Средневековья, которое сарматы передали готам, а те – всем германцам. В III и II вв. до н. э. сарматское искусство пришло в Южную Русь.
Ученые склонны приписать золотые украшения, обнаруженные в Западной Сибири, народам, близким к сарматам, а найденные человеческие черепа (Оглакты под Минусинском, т. е. дальше на восток), как они считают, никак не могут принадлежать тюрко-монголам, скорее, индоевропейцам, имевшим отношение к скифам, сакам и сарматам.
На самой первой географической карте Верхней Азии отмечено, что на восточной оконечности, в нынешней Маньчжурии, обитали прототунгусы (доисторические тунгусы), в Западной Маньчжурии и Восточной Монголии – протомонголы, на самой большой части Монголии и несколько дальше к западу, в направлении озера Балхаш, – прототюрки. Вся остальная часть, включая южные и западные степи, была заселена индоевропейцами и палеоазиатами, причем здесь так и не обнаружено никаких следов алтайского народа. Раскопки в районе Минусинска в верхнем течении Енисея, находки которых относятся к так называемой «карасукской» эпохе (1200—700 гг. до н. э.), выявили все большее распространение брахицефального типа, и это, по всей вероятности, связано с тем, что позже здесь поселился другой народ – прототюрки. В «тахарскую» эпоху (700–300 гг. до н. э.) этот феномен зарегистрирован на Алтае. Наконец, около 300 г. до н. э. произошел «брахицефальный взрыв» в Южной Сибири и на южных склонах Алтайского хребта. Поэтому можно предположить, что вначале постепенно, затем все быстрее, подобно снежному кому, предки тюрков, жившие до тех пор на севере, спускаются из лесных массивов и примерно в начале новой эры добираются до северных отрогов Тянь-Шаня и степных районов озера Балхаш. Пришельцы на своем пути вытесняют индоевропейцев, или смешиваются с ними, или оказывают на них влияние, заставляя местные народы принять их язык и культуру. Это, по всей вероятности, произошло с кыргызами (стали известны через китайских историографов в 201 г. до н. э.; относятся к индоевропейскому антропологическому типу), и, таким образом, в массе тюркского населения появились индоевропейцы или, по крайней мере, немонголоидные народы.
Переселение из лесов в степи для прототюрков ознаменовалось одной из самых важных революций в их истории: они перешли из цивилизации охотников и собирателей «подножного корма» в цивилизацию скотоводов, в культуру одомашнивания лошади. Интересные результаты раскопок в Пазирике (V–II вв. до н. э.) на Алтае, которые подарили ученым удивительно сохранившиеся в вечной мерзлоте предметы и тела умерших, позволяют обнаружить признаки таких болезней, как пародонтоз, а также людей в масках и лошадей в сбруе, что свидетельствует о ностальгии по утраченному миру и о нелегкой адаптации к новой жизни.
Центр металлургии Минусинск в верховьях Енисея, начиная с V в. до н. э., был ареной новых процессов. Там найдены захоронения с оградой из камней, датируемые так называемым бронзовым периодом (500–300 или 200 гг. до н. э.). Эта эпоха характеризуется обилием анималистических мотивов – спящий олень, стоящий олень, олень, оглядывающийся назад, и свернувшееся животное (этот мотив, по мнению Таллгрена, пришел из Южной России).
К периоду между 500 и 300 гг. до н. э. относится также первое появление сибирских бронзовых кинжалов и ножей, а также цилиндрических ударных орудий типа кистеня, которые из Минусинска распространились до Ордоса времен юечжей и до Венгрии эпохи великих завоеваний. Ножи, найденные в Минусинске и Тагорском, тонкие, слегка искривленные, с ручкой, заканчивающейся иногда очень изящной оленьей головой, также были распространены во всей Монголии, вплоть до Ордоса эпохи юечжей. В 300–200 гг. до н. э. в Минусинске устанавливается железный век с топорами-пиками из бронзы и железа и группой больших коллективных захоронений.
Вообще минусинские находки II–I вв. до н. э. обнаруживают явное сходство с сарматским искусством Южной России и Западной Сибири, и, по мнению археологов, Минусинск передал этот стиль хуннскому искусству Ордоса.
Минусинск находится на северном склоне Саянских гор. Дальше к юго-западу, в Пасирике, на северном склоне Большого Алтая, у истоков Оби и Катуни, в 1929 г. были обнаружены захоронения 100 г. до н. э. (или более раннего периода) со скелетами лошадей, «замаскированных под северных оленей» (кстати, это значит, что речь идет о племенах, которые заменили лошадь оленем). Эти маски и сбруя из кожи, дерева и золота украшены стилизованными анималистическими мотивами – мчащиеся во весь опор козлы, крылатый грифон, убивающий козла, пантеры, бросающиеся на оленей и козлов, петухи перед боем и т. п. Эти изображения еще близки греко-скифскому стилю без лишней орнаменталистики. Упорядоченная строгая стилизация производит сильный декоративный эффект. В Пасирике встречаются бородатые декоративные маски, явно греко-римского происхождения, связанные с эллинским царством на киммерийском Босфоре. Такие же греко-римские маски примерно той же эпохи – II–I вв. до н. э. – обнаружены в минусинской группе захоронений. Что касается Алтайской группы, она включает кроме Пасирика другие курганы I в. до н. э. сарматского типа. Здесь также мы видим анималистическое искусство со строгой стилизацией, близкое к реализму.
В I в. н. э. алтайская культура представлена курганом в Катанде с предметами, изображающими сражения медведей с оленями, расцвеченными ветвистыми рогами (работа по дереву), а также бронзовые пластины и куски ткани со стилизованными анималистическими мотивами сражений грифонов и оленей, которые напоминают хуннские мотивы той же эпохи (2 г. н. э.), отмеченные в Нон-Ула, в Монголии. В Нон-Ула тоже обнаружен кусок ткани, вероятнее всего попавшей сюда из киммерийского Босфора.
По мнению Ростовцева, в Прохоровских захоронениях обнаружены первые свидетельства о появлении сарматов в европейской части России. Хотя еще в V в. до н. э. Геродот упоминал «саураматов», живших к востоку от устья Дона, считая их метисами скифов и амазонок, говоривших на скифском языке. Возможно, это был их авангард, пришедший вслед за скифами, а основная масса еще кочевала на северном берегу Каспийского моря. Ростовцев замечает, что матриархат, который греки наблюдали у «саураматов», на самом деле сарматам не был свойствен, и считает, что между этими народами нет ничего общего. Как бы то ни было, во второй половине III в. до н. э. сарматы, принадлежавшие к той же расе, что и скифы, т. е. к группе североиранских кочевников, живших к северу от Арала, перешли Волгу и заселили русскую степь, вытеснив скифов в Крым.
Скифы в это время оказались между сарматами, которые наступали из Азии, и гетами (будущими даками) фракийско-фригийского происхождения, которые основали свою империю в Венгрии и Румынии.
III в. до н. э. – именно с этого времени, по мнению историков, можно осмыслить этническую историю Евразийской степи: племена Монголии были объединены хуннами; династия Цинь устанавливала единодержавие в Китае, среди северных варваров появились хуннские богатыри, героически отстоявшие от циньцев свою землю; возникла могучая держава Центральной Азии – Парфия: парфяне под предводительством скифа Аршака изгнали из Ирана македонян и основали на месте разрушенной Александром Великим мидоперсидской монархии собственное царство; полулегендарные скифы Причерноморья были сменены сарматами.
Так в Степи началась новая эпоха, и с начала III в. до н. э. в степях к северу от Черного моря теперь жили сарматы.
Кочевники-сарматы вторглись в Скифию и убивали там всех, кого могли настичь. Это было не завоевание, а война на истребление. Весьма трудно объяснить, чем было вызвано такое ожесточение. Во II в. до н. э. сарматская экспансия достигает своего наивысшего напряжения.
Расселение сарматов в степях Поволжья, Южного Урала и нынешнего Казахстана привело к утверждению гегемонии сарматов в степях Восточной Европы со II в. до н. э.
Основная масса сарматов кочевала между низовьем Волги и Днестра. Некоторые сарматские племена были независимы, например аланы (предки осетин), кочевавшие в районе Терека до самой Кубани, роксоланы, которые в 62 г. н. э. поселились к западу от нижнего течения Дона, назиги, которые с 50 г. н. э. обитали на равнине между Тиссой и Дунаем – территории даков и римской провинции Паннония в срединной части нынешней Венгрии. Макс Эберт писал: «В конце II в. до н. э. аланы кочевали в арало-каспийских степях. Оттуда они пошли на Дон».
Сарматы стали активной политической силой в международных делах Древнего мира.
В 179 г. до н. э. сарматский царь Гатал примкнул к союзу малоазийских государств. В I в. до н. э. сарматы были союзниками понтийского царя Митридата VI в его борьбе против Рима. С этого времени бывшая территория Скифии на античной карте, составленной Випсанием Агриппой, стала называться Сарматией. Восточная группа сарматов экономически и политически была тесно связана с государствами Центральной Азии, особенно с Хорезмом. Начиная с I в. н. э. сарматы неоднократно совершали военные походы в Закавказье и выступали там союзниками отдельных государств.
Сарматы появились и на Дунае, где часть племен, в основном языги и роксоланы, осела близ границ Римской империи. Здесь происходили столкновения римлян с сарматами.
Политическая гегемония сарматов в Северном Причерноморье была подорвана в III в. нашествием готов, а в IV в. сармато-аланские племена были разгромлены гуннами.
Остановимся на переходе скифского искусства в сарматское, опираясь на находки, обнаруженные в Западной Сибири.
Несмотря на общие кочевнические корни, сарматы отличались от своих предшественников. Скифов мы знаем как всадников с луками в островерхих шапках и широких одеждах, как варваров, набравшихся греческой культуры, имевших анималистическое искусство и хранивших, несмотря на стилизацию, память о натуралистической пластике. Сарматы – тоже всадники, но вооруженные копьями, носившие конической формы шлемы и кольчугу. Их искусство, также анималистическое в своей основе, уже обнаруживает более тонкий вкус, что касается стилизации и геометрического орнамента, например многоцветная эмалевая инкрустация на металле. Короче говоря, в нем чувствуется «восточная» реакция на греко-римскую пластику. Это можно считать первым появлением в Европе искусства восточного Средневековья, которое сарматы передали готам, а те – всем германцам. В III и II вв. до н. э. сарматское искусство пришло в Южную Русь.
Ученые склонны приписать золотые украшения, обнаруженные в Западной Сибири, народам, близким к сарматам, а найденные человеческие черепа (Оглакты под Минусинском, т. е. дальше на восток), как они считают, никак не могут принадлежать тюрко-монголам, скорее, индоевропейцам, имевшим отношение к скифам, сакам и сарматам.
На самой первой географической карте Верхней Азии отмечено, что на восточной оконечности, в нынешней Маньчжурии, обитали прототунгусы (доисторические тунгусы), в Западной Маньчжурии и Восточной Монголии – протомонголы, на самой большой части Монголии и несколько дальше к западу, в направлении озера Балхаш, – прототюрки. Вся остальная часть, включая южные и западные степи, была заселена индоевропейцами и палеоазиатами, причем здесь так и не обнаружено никаких следов алтайского народа. Раскопки в районе Минусинска в верхнем течении Енисея, находки которых относятся к так называемой «карасукской» эпохе (1200—700 гг. до н. э.), выявили все большее распространение брахицефального типа, и это, по всей вероятности, связано с тем, что позже здесь поселился другой народ – прототюрки. В «тахарскую» эпоху (700–300 гг. до н. э.) этот феномен зарегистрирован на Алтае. Наконец, около 300 г. до н. э. произошел «брахицефальный взрыв» в Южной Сибири и на южных склонах Алтайского хребта. Поэтому можно предположить, что вначале постепенно, затем все быстрее, подобно снежному кому, предки тюрков, жившие до тех пор на севере, спускаются из лесных массивов и примерно в начале новой эры добираются до северных отрогов Тянь-Шаня и степных районов озера Балхаш. Пришельцы на своем пути вытесняют индоевропейцев, или смешиваются с ними, или оказывают на них влияние, заставляя местные народы принять их язык и культуру. Это, по всей вероятности, произошло с кыргызами (стали известны через китайских историографов в 201 г. до н. э.; относятся к индоевропейскому антропологическому типу), и, таким образом, в массе тюркского населения появились индоевропейцы или, по крайней мере, немонголоидные народы.
Переселение из лесов в степи для прототюрков ознаменовалось одной из самых важных революций в их истории: они перешли из цивилизации охотников и собирателей «подножного корма» в цивилизацию скотоводов, в культуру одомашнивания лошади. Интересные результаты раскопок в Пазирике (V–II вв. до н. э.) на Алтае, которые подарили ученым удивительно сохранившиеся в вечной мерзлоте предметы и тела умерших, позволяют обнаружить признаки таких болезней, как пародонтоз, а также людей в масках и лошадей в сбруе, что свидетельствует о ностальгии по утраченному миру и о нелегкой адаптации к новой жизни.
Центр металлургии Минусинск в верховьях Енисея, начиная с V в. до н. э., был ареной новых процессов. Там найдены захоронения с оградой из камней, датируемые так называемым бронзовым периодом (500–300 или 200 гг. до н. э.). Эта эпоха характеризуется обилием анималистических мотивов – спящий олень, стоящий олень, олень, оглядывающийся назад, и свернувшееся животное (этот мотив, по мнению Таллгрена, пришел из Южной России).
К периоду между 500 и 300 гг. до н. э. относится также первое появление сибирских бронзовых кинжалов и ножей, а также цилиндрических ударных орудий типа кистеня, которые из Минусинска распространились до Ордоса времен юечжей и до Венгрии эпохи великих завоеваний. Ножи, найденные в Минусинске и Тагорском, тонкие, слегка искривленные, с ручкой, заканчивающейся иногда очень изящной оленьей головой, также были распространены во всей Монголии, вплоть до Ордоса эпохи юечжей. В 300–200 гг. до н. э. в Минусинске устанавливается железный век с топорами-пиками из бронзы и железа и группой больших коллективных захоронений.
Вообще минусинские находки II–I вв. до н. э. обнаруживают явное сходство с сарматским искусством Южной России и Западной Сибири, и, по мнению археологов, Минусинск передал этот стиль хуннскому искусству Ордоса.
Минусинск находится на северном склоне Саянских гор. Дальше к юго-западу, в Пасирике, на северном склоне Большого Алтая, у истоков Оби и Катуни, в 1929 г. были обнаружены захоронения 100 г. до н. э. (или более раннего периода) со скелетами лошадей, «замаскированных под северных оленей» (кстати, это значит, что речь идет о племенах, которые заменили лошадь оленем). Эти маски и сбруя из кожи, дерева и золота украшены стилизованными анималистическими мотивами – мчащиеся во весь опор козлы, крылатый грифон, убивающий козла, пантеры, бросающиеся на оленей и козлов, петухи перед боем и т. п. Эти изображения еще близки греко-скифскому стилю без лишней орнаменталистики. Упорядоченная строгая стилизация производит сильный декоративный эффект. В Пасирике встречаются бородатые декоративные маски, явно греко-римского происхождения, связанные с эллинским царством на киммерийском Босфоре. Такие же греко-римские маски примерно той же эпохи – II–I вв. до н. э. – обнаружены в минусинской группе захоронений. Что касается Алтайской группы, она включает кроме Пасирика другие курганы I в. до н. э. сарматского типа. Здесь также мы видим анималистическое искусство со строгой стилизацией, близкое к реализму.
В I в. н. э. алтайская культура представлена курганом в Катанде с предметами, изображающими сражения медведей с оленями, расцвеченными ветвистыми рогами (работа по дереву), а также бронзовые пластины и куски ткани со стилизованными анималистическими мотивами сражений грифонов и оленей, которые напоминают хуннские мотивы той же эпохи (2 г. н. э.), отмеченные в Нон-Ула, в Монголии. В Нон-Ула тоже обнаружен кусок ткани, вероятнее всего попавшей сюда из киммерийского Босфора.