— Тогда тебе придется стать троллем. Они большие любители трястись в темноте над сокровищами. Впрочем нет, тролли ненавидят друг друга, а вот перед вампирами они благоговеют.
— Никогда не видел живого тролля. Говорят, они страшны, как смертный грех.
— Наивная простота, отец твоей любимой девушки — тролль.
— Не может быть! А почему тролли благого… благого… в общем преклоняются перед вампирами?
— Когда Солнцеликие Боги создали вампиров и троллей, вампиры стали пить кровь троллей. Она пришлась им по вкусу, и кровопийцы открыли настоящую охоту на троллей. В результате действий вампиров тролли почти исчезли с лица Земли. Пытаясь спастись они пустились на хитрость, уговорили короля вампиров, по-моему им тогда был Крово или Ароск… Нет, точно Крово.
— Дальше, прошу, рассказывай дальше.
— В общем, тролли предложили вампирам сделку. Они вообще были сильны в сделках. Вампиры оставляют их в покое, взамен тролли отлавливают всех живых существ на Ангаре и Крово пробует кровь каждого. Тех созданий Солнцеликих Богов, которые придутся по вкусу королю вампиров, тролли обещали поставлять к королевскому столу ежедневно. Тролли поймали по одному гному, крысаку, крылатому, русалке, человеку, полузверю, оборотню и еще кучу других существ. Крово на празднике полнолуния отведал их крови и указал на человека. С тех пор прошли века, многое забылось, сменились поколения, но тролли до сих пор являются главными поставщиками людей к королевскому двору. Вампиры же не трогают троллей, держа данное еще Крово слово.
— Вампиры, — задушевно произнес Антифрикцио. — Я стану вампиром, и старый тролль отдаст мне свою дочь. А правду говорят, что если человека укусит вампир и не вырвет его сердце, то тот сам станет вампиром.
— Сказки для детей. Человек станет вампиром при укусе того в любом случае… Сожрет тот сердце или нет не имеет значение, это будет ходячий труп. Тебе хочется лишнюю пару-тройку сотен лет? Здесь и кровь живых людей не поможет. Нет, Антифрикцио, чтобы стать настоящим долгоживущим вампиром и сохранить все присущие живым существам функции, такие как ходить, не подбирая вываливающиеся внутренности, и любить женщин, нельзя позволять кровопийце сосать свою кровь.
— А что нужно сделать? Скажи, умоляю.
— Нужно всего лишь вкусить крови вампира, достаточно одной капли, и твоя жизнь изменится навсегда.
— Всего лишь, — Антифрикцио пригорюнился и сел на камень. — Где я найду всего лишь вампира, который любезно предоставит мне свою кровь? Ох, бедный я, несчастный Антифрикциончик.
Он жалобно заморгал глазками, пытаясь выдавить слезу, но Верзун молчал. Он уже и так был достаточно многословен для одного дня. Поправив полы плаща, нелюдь зашагал в гору, перескакивая с камня на камень с ловкостью горного тура. Человек полз следом, кряхтя от натуги. Он пальцами цеплялся за острые края камней, стараясь не терять из вида грозного спутника. Верзун уже скрылся на другой стороне горы, а человек достиг только ее половины.
Рядом раздался шум, Антифрикцио скосил глаза в сторону и увидел откатившийся камень размером с большую тыкву. В образовавшуюся дыру вылезло маленькое бледное существо с большими темными глазами, которые щурились от солнца. Человек застыл, боясь пошевелиться. Существо, явно никого не видя, сделало несколько шагов в его сторону, они оказались лицом к лицу. Антифрикцио, не выдержав, завизжал от страха тонким бабьим голосом, существо визжало не тише. В таком виде их и застал Верзун, решивший вернуться и полюбопытствовать по поводу чего такой дикий шум. Он не стал спускаться вниз, как решил человек, а сидел в это время на вершине, вдыхая разреженный горный воздух. Вообще-то Верзун мог не дышать при необходимости несколько лет, набирая воздух в грудь раз в три года. Но ему было приятно подышать для своего удовольствия. Визг не прекращался, казалось, человек и маленькое существо стараются перекричать друг друга. Любопытство Верзуна угасло, твердой рукой подхватил визжащего гнома и сбросил с горы. Снизу раздался смачный шлепок, нелюдь вопросительно посмотрел на Антифрикцио. Тот побледнел, распластался среди камней, словно пытаясь заделаться среди них своим.
— Я молчу, честно молчу, — его голос был хриплым, перетрудил связки.
Верзун не потрудился ответить, поднялся к вершине и исчез из вида. До Антифрикцио донеслось: «Солнцеликие Боги, как скучен ваш мир».
Человек вздохнул и, отклеившись от камней, продолжил восхождение. Он жутко боялся находиться рядом со своим спутником, но еще больше страшился остаться один. Воспоминания о прекрасной русалке на время оставили его, единственным желанием было, чтобы при встрече с кровожадными нелюдями перед ним оказалась широкая спина воина.
Этой ночью Антифрикцио натерпелся страха, он даже начал жалеть, что ушел из города. Они с Верзуном спали на небольшом горном плато, используемом местными горцами под кладбище. Вернее спал Верзун, а Антифрикцио просто проводил ночь. Трупы умерших не закапывались, кругом одни камни, их просто усаживали возле каменных стен гор. Плато имело почти правильную округлую форму, так что получалось, будто люди сидели вокруг воображаемого костра, а ветер создавал впечатление негромкого разговора. Верзун расположился в центре этого страшного круга, не замечая жутковатого окружения, человек испуганно примостился рядом. Он смотрел на трупы, большая часть которых разложилась, от некоторых остался только скелет, и у него возникало желание убежать отсюда как можно дальше. Сдерживала только мысль, что за первым же поворотом попадет в еще большую беду, с его то везением. Он осторожненько посмотрел на спутника, почти решившись попросить найти другое место для ночлега, но тут как-то не вовремя вспомнилось недавнее происшествие в горах, этот негромкий, но впечатляющий шлепок от упавшего вниз маленького тела, просить расхотелось.
Верзун в это время раздумывал, стоит ли ложится спать, сон, как и дыхание, был роскошью, а не необходимостью. Пожав могучими плечами, он прилег на гладкий камень, закрыл глаза, все равно он сегодня уже не хочет идти, а это место ничуть не хуже остальных. Сон пришел к нему быстро в отличие от Антифрикцио, который потихоньку подвинулся к спящему и тихонько скулил, ему было боязно закрыть глаза. Казалось, стоит смежить веки и мертвые встанут, протянут к нему костлявые руки. Антифрикцио вздрогнул, ему показалось, что трупы слегка пошевелились или это игра теней. Он протер глаза, затем выпучил их от изумления, мертвые поднимались, их кости потрескивали.
— Этого не может быть — тихо произнес он. — Умершие естественной смертью не тревожат живых. Это сон, просто сон.
Один из умерших прошел рядом с Антифрикцио, костлявые руки хватали пустой воздух.
— А если здесь никто не умер своей смертью, — продолжал рассуждать он, увертываясь от цепких рук мертвецов — Тогда мне конец. Они не успокоятся, пока не съедят меня заживо, такие уж подлые твари. Только почему они не трогают этого благородного господина, который спит крепким сном в то время как я прыгаю как козел. Вспоминай, Антифрикцио, что тебе рассказывала мамочка перед сном, что-то вроде того, что мертвецы не пересекают круга. Это у них вроде табу, верно, ни один еще не покинул долину, хотя проход довольно широк.
Придя к такому выводу, Антифрикцио выкопал в своих бездонных карманах кусочек мела и принялся за дело. Круг получился больше похож на овал, но мертвецы не проникали внутрь, хотя преграду чувствовали. Их скрюченные смертью пальцы беспомощно скребли невидимую стену, человек немного успокоился, его жизнь пока в безопасности, но спать он все равно не будет. Разве заснешь при таком шуме, эти мертвецы не понимают, что ночью спать надо. Антифрикцио устроился полулежа и стал наблюдать за гулянкой оживших трупов, иногда он вздрагивал, какой-нибудь мертвец подходил особенно близко к кругу. Он не спал до утра.
Верзун проснулся, потянулся, разминая мышцы, громко зевнул, ощутил как хрустнула челюсть. Хороший сон делает тело сильнее, ум острее, да и вообще доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие. Он ощутил, под боком теплое тело человека, отодвинулся в сторону. Рядом лежал Антифрикцио с вытаращенными, покрасневшими от бессонной ночи глазами. Верзун заметил очерченный вокруг них меловой круг, понимающе улыбнулся, видно мертвецы бродили всю ночь, пугали человека. Что ж хоть какое-то развлечение в скучной человеческой жизни. Антифрикцио лежал неподвижно, на лице печать страха, боялся пошевелиться, хотя уже наступило утро, все было спокойно. Потом его взгляд стал потихоньку двигаться в сторону Верзуна, к лицу стала приливать кровь, оттого, что спутник увидел его испуганным. Минуту поразмышляв, человек, вдруг расцвел в улыбке, не всякий догадается, как защититься от мертвецов, а он смог. Он, Антифрикцио, герой. Верзун наблюдал за человеком, мысли которого были написаны на лице, ему снова становилось скучно, человечек начинал утомлять. Антифрикцио поднялся, сделал два шага, затекшие ноги упрашивали сесть. Тонкие косточки хрустели, когда он сгибал и разгибал ноги. Верзун не пошевелился, так и лежал на каменистой поверхности, не делая попыток встать. Он кивнул в сторону мертвецов.
— Шалили?
— Устроили вечеринку: вино, бабы. Уж так уговаривали, что не смог устоять, гулял с ними всю ночь. Теперь башка трещит с перепою. Мы идем?
— Я иду, — нелюдь резко встал. — А ты… пока не знаю… вряд ли.
Верзун стоял, смотрел на горные вершины, пронзающие белоснежные облака большими мечами, издали их поверхность казалась гладкой, вблизи же становились видны трещины, насаждения камней. Изредка взгляд цеплялся за хилые, какие-то изломанные деревца, цепкими корнями держащиеся за маленькие клочки земли. Среди облаков затемнела черная точка, точка превратилась в кляксу, клякса в летящее чудовище ростом с теленка. Оно направлялось к ним со стремительностью стрелы выпущенной из лука. Антифрикцио вскрикнул, заметался, ища укрытие, Верзун не двигался с места. Когда чудовище — это была дракоптичка — оказалось над Верзуном, из ее лап выпал сверток. Антифрикцио выглянул из-за камня, куда забился от страха, увидел в руках у спутника пергамент. Человек потихоньку выполз из-за камня и выпрямившись подкрался к Верзуну, надеясь прочитать, что же там написано. Верзун рассеяно глянул на Антифрикцио, пергамент в его руках вспыхнул ярким пламенем и сгорел дотла. Дракоптичка сделала несколько кругов над ними и улетела, Антифрикцио, который дергался всякий раз, когда она пролетала над ними, вздохнул с облегчением. Верзун внезапно хлопнул в ладоши, за его спиной изумленный человек увидел крылья. Антифрикцио протер глаза ладонью, но черные крылья нетопыря не исчезали. Верзун взмахнул пару раз крыльями, оторвался от земли и унесся прочь, даже не оглянувшись на человека потерянно стоящего посреди мертвецов. Человек стал ему совершенно безразличен, скука завладела им с еще большей силой.
Антифрикцио стоял, не веря, что спутник так легко его бросил, да что там бросил, даже не сказал ни слова, просто улетел и все. Он рассеяно провел рукой по лицу, думая, что делать. Возвращаться в город нет смысла, тролль все равно не отдаст ему свою дочь, надо идти дальше. Но куда? Ему нужен вампир, но не будешь же спрашивать всех встречающихся на пути, где его найти. Да и не отдаст кровопийца просто так даже капельку своей крови. Так и не решив что ему делать Антифрикцио двинулся в неизвестность, он надеялся, что Солнцеликие Боги не оставят его в этом трудном пути. Антифрикцио и в голову не пришло, что, решив стать вампиром, он перешел на сторону тьмы.
—10-
—11-
— Никогда не видел живого тролля. Говорят, они страшны, как смертный грех.
— Наивная простота, отец твоей любимой девушки — тролль.
— Не может быть! А почему тролли благого… благого… в общем преклоняются перед вампирами?
— Когда Солнцеликие Боги создали вампиров и троллей, вампиры стали пить кровь троллей. Она пришлась им по вкусу, и кровопийцы открыли настоящую охоту на троллей. В результате действий вампиров тролли почти исчезли с лица Земли. Пытаясь спастись они пустились на хитрость, уговорили короля вампиров, по-моему им тогда был Крово или Ароск… Нет, точно Крово.
— Дальше, прошу, рассказывай дальше.
— В общем, тролли предложили вампирам сделку. Они вообще были сильны в сделках. Вампиры оставляют их в покое, взамен тролли отлавливают всех живых существ на Ангаре и Крово пробует кровь каждого. Тех созданий Солнцеликих Богов, которые придутся по вкусу королю вампиров, тролли обещали поставлять к королевскому столу ежедневно. Тролли поймали по одному гному, крысаку, крылатому, русалке, человеку, полузверю, оборотню и еще кучу других существ. Крово на празднике полнолуния отведал их крови и указал на человека. С тех пор прошли века, многое забылось, сменились поколения, но тролли до сих пор являются главными поставщиками людей к королевскому двору. Вампиры же не трогают троллей, держа данное еще Крово слово.
— Вампиры, — задушевно произнес Антифрикцио. — Я стану вампиром, и старый тролль отдаст мне свою дочь. А правду говорят, что если человека укусит вампир и не вырвет его сердце, то тот сам станет вампиром.
— Сказки для детей. Человек станет вампиром при укусе того в любом случае… Сожрет тот сердце или нет не имеет значение, это будет ходячий труп. Тебе хочется лишнюю пару-тройку сотен лет? Здесь и кровь живых людей не поможет. Нет, Антифрикцио, чтобы стать настоящим долгоживущим вампиром и сохранить все присущие живым существам функции, такие как ходить, не подбирая вываливающиеся внутренности, и любить женщин, нельзя позволять кровопийце сосать свою кровь.
— А что нужно сделать? Скажи, умоляю.
— Нужно всего лишь вкусить крови вампира, достаточно одной капли, и твоя жизнь изменится навсегда.
— Всего лишь, — Антифрикцио пригорюнился и сел на камень. — Где я найду всего лишь вампира, который любезно предоставит мне свою кровь? Ох, бедный я, несчастный Антифрикциончик.
Он жалобно заморгал глазками, пытаясь выдавить слезу, но Верзун молчал. Он уже и так был достаточно многословен для одного дня. Поправив полы плаща, нелюдь зашагал в гору, перескакивая с камня на камень с ловкостью горного тура. Человек полз следом, кряхтя от натуги. Он пальцами цеплялся за острые края камней, стараясь не терять из вида грозного спутника. Верзун уже скрылся на другой стороне горы, а человек достиг только ее половины.
Рядом раздался шум, Антифрикцио скосил глаза в сторону и увидел откатившийся камень размером с большую тыкву. В образовавшуюся дыру вылезло маленькое бледное существо с большими темными глазами, которые щурились от солнца. Человек застыл, боясь пошевелиться. Существо, явно никого не видя, сделало несколько шагов в его сторону, они оказались лицом к лицу. Антифрикцио, не выдержав, завизжал от страха тонким бабьим голосом, существо визжало не тише. В таком виде их и застал Верзун, решивший вернуться и полюбопытствовать по поводу чего такой дикий шум. Он не стал спускаться вниз, как решил человек, а сидел в это время на вершине, вдыхая разреженный горный воздух. Вообще-то Верзун мог не дышать при необходимости несколько лет, набирая воздух в грудь раз в три года. Но ему было приятно подышать для своего удовольствия. Визг не прекращался, казалось, человек и маленькое существо стараются перекричать друг друга. Любопытство Верзуна угасло, твердой рукой подхватил визжащего гнома и сбросил с горы. Снизу раздался смачный шлепок, нелюдь вопросительно посмотрел на Антифрикцио. Тот побледнел, распластался среди камней, словно пытаясь заделаться среди них своим.
— Я молчу, честно молчу, — его голос был хриплым, перетрудил связки.
Верзун не потрудился ответить, поднялся к вершине и исчез из вида. До Антифрикцио донеслось: «Солнцеликие Боги, как скучен ваш мир».
Человек вздохнул и, отклеившись от камней, продолжил восхождение. Он жутко боялся находиться рядом со своим спутником, но еще больше страшился остаться один. Воспоминания о прекрасной русалке на время оставили его, единственным желанием было, чтобы при встрече с кровожадными нелюдями перед ним оказалась широкая спина воина.
Этой ночью Антифрикцио натерпелся страха, он даже начал жалеть, что ушел из города. Они с Верзуном спали на небольшом горном плато, используемом местными горцами под кладбище. Вернее спал Верзун, а Антифрикцио просто проводил ночь. Трупы умерших не закапывались, кругом одни камни, их просто усаживали возле каменных стен гор. Плато имело почти правильную округлую форму, так что получалось, будто люди сидели вокруг воображаемого костра, а ветер создавал впечатление негромкого разговора. Верзун расположился в центре этого страшного круга, не замечая жутковатого окружения, человек испуганно примостился рядом. Он смотрел на трупы, большая часть которых разложилась, от некоторых остался только скелет, и у него возникало желание убежать отсюда как можно дальше. Сдерживала только мысль, что за первым же поворотом попадет в еще большую беду, с его то везением. Он осторожненько посмотрел на спутника, почти решившись попросить найти другое место для ночлега, но тут как-то не вовремя вспомнилось недавнее происшествие в горах, этот негромкий, но впечатляющий шлепок от упавшего вниз маленького тела, просить расхотелось.
Верзун в это время раздумывал, стоит ли ложится спать, сон, как и дыхание, был роскошью, а не необходимостью. Пожав могучими плечами, он прилег на гладкий камень, закрыл глаза, все равно он сегодня уже не хочет идти, а это место ничуть не хуже остальных. Сон пришел к нему быстро в отличие от Антифрикцио, который потихоньку подвинулся к спящему и тихонько скулил, ему было боязно закрыть глаза. Казалось, стоит смежить веки и мертвые встанут, протянут к нему костлявые руки. Антифрикцио вздрогнул, ему показалось, что трупы слегка пошевелились или это игра теней. Он протер глаза, затем выпучил их от изумления, мертвые поднимались, их кости потрескивали.
— Этого не может быть — тихо произнес он. — Умершие естественной смертью не тревожат живых. Это сон, просто сон.
Один из умерших прошел рядом с Антифрикцио, костлявые руки хватали пустой воздух.
— А если здесь никто не умер своей смертью, — продолжал рассуждать он, увертываясь от цепких рук мертвецов — Тогда мне конец. Они не успокоятся, пока не съедят меня заживо, такие уж подлые твари. Только почему они не трогают этого благородного господина, который спит крепким сном в то время как я прыгаю как козел. Вспоминай, Антифрикцио, что тебе рассказывала мамочка перед сном, что-то вроде того, что мертвецы не пересекают круга. Это у них вроде табу, верно, ни один еще не покинул долину, хотя проход довольно широк.
Придя к такому выводу, Антифрикцио выкопал в своих бездонных карманах кусочек мела и принялся за дело. Круг получился больше похож на овал, но мертвецы не проникали внутрь, хотя преграду чувствовали. Их скрюченные смертью пальцы беспомощно скребли невидимую стену, человек немного успокоился, его жизнь пока в безопасности, но спать он все равно не будет. Разве заснешь при таком шуме, эти мертвецы не понимают, что ночью спать надо. Антифрикцио устроился полулежа и стал наблюдать за гулянкой оживших трупов, иногда он вздрагивал, какой-нибудь мертвец подходил особенно близко к кругу. Он не спал до утра.
Верзун проснулся, потянулся, разминая мышцы, громко зевнул, ощутил как хрустнула челюсть. Хороший сон делает тело сильнее, ум острее, да и вообще доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие. Он ощутил, под боком теплое тело человека, отодвинулся в сторону. Рядом лежал Антифрикцио с вытаращенными, покрасневшими от бессонной ночи глазами. Верзун заметил очерченный вокруг них меловой круг, понимающе улыбнулся, видно мертвецы бродили всю ночь, пугали человека. Что ж хоть какое-то развлечение в скучной человеческой жизни. Антифрикцио лежал неподвижно, на лице печать страха, боялся пошевелиться, хотя уже наступило утро, все было спокойно. Потом его взгляд стал потихоньку двигаться в сторону Верзуна, к лицу стала приливать кровь, оттого, что спутник увидел его испуганным. Минуту поразмышляв, человек, вдруг расцвел в улыбке, не всякий догадается, как защититься от мертвецов, а он смог. Он, Антифрикцио, герой. Верзун наблюдал за человеком, мысли которого были написаны на лице, ему снова становилось скучно, человечек начинал утомлять. Антифрикцио поднялся, сделал два шага, затекшие ноги упрашивали сесть. Тонкие косточки хрустели, когда он сгибал и разгибал ноги. Верзун не пошевелился, так и лежал на каменистой поверхности, не делая попыток встать. Он кивнул в сторону мертвецов.
— Шалили?
— Устроили вечеринку: вино, бабы. Уж так уговаривали, что не смог устоять, гулял с ними всю ночь. Теперь башка трещит с перепою. Мы идем?
— Я иду, — нелюдь резко встал. — А ты… пока не знаю… вряд ли.
Верзун стоял, смотрел на горные вершины, пронзающие белоснежные облака большими мечами, издали их поверхность казалась гладкой, вблизи же становились видны трещины, насаждения камней. Изредка взгляд цеплялся за хилые, какие-то изломанные деревца, цепкими корнями держащиеся за маленькие клочки земли. Среди облаков затемнела черная точка, точка превратилась в кляксу, клякса в летящее чудовище ростом с теленка. Оно направлялось к ним со стремительностью стрелы выпущенной из лука. Антифрикцио вскрикнул, заметался, ища укрытие, Верзун не двигался с места. Когда чудовище — это была дракоптичка — оказалось над Верзуном, из ее лап выпал сверток. Антифрикцио выглянул из-за камня, куда забился от страха, увидел в руках у спутника пергамент. Человек потихоньку выполз из-за камня и выпрямившись подкрался к Верзуну, надеясь прочитать, что же там написано. Верзун рассеяно глянул на Антифрикцио, пергамент в его руках вспыхнул ярким пламенем и сгорел дотла. Дракоптичка сделала несколько кругов над ними и улетела, Антифрикцио, который дергался всякий раз, когда она пролетала над ними, вздохнул с облегчением. Верзун внезапно хлопнул в ладоши, за его спиной изумленный человек увидел крылья. Антифрикцио протер глаза ладонью, но черные крылья нетопыря не исчезали. Верзун взмахнул пару раз крыльями, оторвался от земли и унесся прочь, даже не оглянувшись на человека потерянно стоящего посреди мертвецов. Человек стал ему совершенно безразличен, скука завладела им с еще большей силой.
Антифрикцио стоял, не веря, что спутник так легко его бросил, да что там бросил, даже не сказал ни слова, просто улетел и все. Он рассеяно провел рукой по лицу, думая, что делать. Возвращаться в город нет смысла, тролль все равно не отдаст ему свою дочь, надо идти дальше. Но куда? Ему нужен вампир, но не будешь же спрашивать всех встречающихся на пути, где его найти. Да и не отдаст кровопийца просто так даже капельку своей крови. Так и не решив что ему делать Антифрикцио двинулся в неизвестность, он надеялся, что Солнцеликие Боги не оставят его в этом трудном пути. Антифрикцио и в голову не пришло, что, решив стать вампиром, он перешел на сторону тьмы.
—10-
Лина подошла к своему дому и застыла с открытым ртом, обе половинки двери лежали на пороге, в проеме стоял отец. Его нахмуренные брови не сулили ничего хорошего, Лина поежилась, отец никогда не поднимал на нее руку, но сегодня он был непохож сам на себя, странный какой-то. Лина растянула губы в улыбке, бросилась отцу на шею, она с детства использовала подобную уловку, и та всегда неизменно срабатывала. Как оказалось только не в этот раз, отец убрал ее руки со своей шеи, губы сурово сжаты.
— Где ты была? Я послал Мердока искать тебя.
— Я уже взрослая и не буду отчитываться перед тобой.
— Отныне ты не будешь выходить из дома без моего разрешения.
— Но отец…
— Ни слова, быстро в свою комнату.
Лина, гордо расправив плечики, прошла мимо отца, скрылась в доме, с ее лица не сходило обиженное выражение. Сердце старого тролля обливалось кровью, он хотел вернуть дочь, обнять ее, сказать, что не сердится, но сдержался. В данный момент суровость принесет больше пользы, главное удержать девочку дома, чтобы ее меньше видели. Он чуял, что одним Верзуном дело не ограничится, лучше на время затаиться, переждать опасное время.
Его дочь в это время сидела в спальне, глотая слезы обиды. Она представляла, как зачахнет от тоски обреченная вечно сидеть в этой комнате, отец увидит, что с ней стало и поймет, как был не прав. Лина минут десять упивалась своими страданиями, потом ей это надоело, и она заскучала. Сев возле окна девушка увидела Мердока, спешащего к дому с озабоченным выражением лица, она помахала ему рукой. Старый слуга даже не поднял головы, подволакивая ногу, он почти бежал к ее отцу. Лина обиженно поджала губы, никто не обращает на нее внимания. К окну подлетела синичка: «Тхара в опасности. Тхара в опасности. Чив-чив, Корделия ждет тебя у водопада».
Лина взвизгнула, намечалось приключение для храброй русалки. Конечно она спасет подругу, то есть они спасут…Вот только как незаметно выскользнуть из дома? Что думать, действовать надо. Решительно тряхнув огненными волосами, девушка принялась связывать простыни, она покинет «темницу» через окно.
Лина торопливо шла от дома, не замечая, что ее побег раскрыли. Старый тролль молча стоял у окна, дочь впервые ослушалась прямого приказа и он не знал, что делать. Лицо его было печально. Подволакивая ногу, к хозяину подошел Мердок, слуга, проживший в доме много лет, разделивший его добровольное изгнание. Со временем их отношения хозяин-слуга переросли в крепкую мужскую дружбу. Если и мог, кому-то доверять никому не верящий тролль так это Мердоку. Тролль разлепил пересохшие губы.
— Девочка выросла.
— Да-а-а — глубокомысленно изрек слуга — Дети быстро вырастают. Казалось, только вчера качал Линочку на руках, а сегодня уже можно замуж отдавать. Ты бы подыскал ей мужа, Тлж.
— Я уже почти забыл это имя, которым меня звали среди троллей, — прошептал тот. — Сколько лет прошло, как я стал Тонгом,… дурацкая людская кличка. Жизнь нами крутит и вертит, как хочет. Кто знает, как сложилась бы твоя судьба, если бы наши пути не пересеклись.
— Ты забыл, Тлж, — тихо произнес Мердок, — что когда мы встретились, я стоял на вязанке дров. Меня сжечь собирались за мое уродство, просто так, ради праздника. Если бы не ты, не было бы у меня ни жизни, ни судьбы.
Они замолчали.
— Пора девочке замуж, — задумчиво повторил тролль, не зная, что сказать.
— Давно пора, — поддакнул Мердок.
Снова воцарилось молчание. Мердок теребил прядь седых волос у виска, его хозяин и друг задумчиво ковырялся в носу. Наковырявшись вдоволь, Тлж вытер грязный палец о рубашку и тихо проговорил:
— Мердок, я никогда не расспрашивал, за что тебя собирались сжечь…
— И я благодарен тебе за это. Теперь уже много воды утекло, не так больно и я могу рассказать тебе о том дне. Не знаю, заметил ли ты, но в моей деревушке не было ни одного больного человека или калеки. Ни одного. С момента ее основания у нас существовала традиция уничтожать слабых и уродов, жить оставались только сильные и выносливые. Я родился слабым, да еще и с горбом. Моей матери Роенке было только тринадцать весен. По всем законам судьбы, я должен был умереть, но знахарка наворожила, что мать больше не сможет иметь детей. Роенка нарушила закон, спрятав меня в подвале. Односельчанам она солгала, что я умер. Там, в темном подвале я провел двадцать лет своей жизни. Иногда, по ночам, я выходил на прогулку и в деревне разнесся слух о горбатом приведении, ищущем кому отдать горб. Отец погиб еще до моего рождения, так что я стал светом в окошке для моей матери. Раз в день она приносила мне еду, иногда по праздникам балуя кусочком пирога, долгими днями я плел корзины на продажу, так и жил. Все продолжалось ровно до того дня, когда у матери появился ухажер. Она забеременела, и он решил на ней жениться. Та же бабка-знахарка напророчила ей рождение здорового ребенка. Роенка недолго думала. На одной чаше весов был ее кавалер, рождение здорового ребенка, а на другой я, увечный сын. Вскоре, меня схватили во время ночной прогулки. До сих пор помню крик матери: «Ловите урода! Это не призрак! Он украл мою корзину!» Какая ирония, не правда ли? Я украл сплетенную своими руками корзину. Так я оказался стоящим на вязанке дров и уже готовился отдать душу Солнцеликим Богам, когда появился ты.
— Бегущий из своей общины тролль, — продолжил Тлж. — С ребенком-полукровкой на руках. Хорош защитничек, ничего не скажешь.
— Тем не менее у тебя хватило времени остановиться и снять горбатого уродца с разгорающегося костра.
— Хватит слезу выдавливать. Что было, то было. Главное, что мы живы. Вон, какую деваху вырастили, хоть сейчас замуж отдавай.
— Да-а-а, пора Линочке замуж.
— Пора.
Тролль и горбатый уродец опять замолчали, прислушиваясь к скрипу ставен на окнах, где-то щебетала синичка.
— Где ты была? Я послал Мердока искать тебя.
— Я уже взрослая и не буду отчитываться перед тобой.
— Отныне ты не будешь выходить из дома без моего разрешения.
— Но отец…
— Ни слова, быстро в свою комнату.
Лина, гордо расправив плечики, прошла мимо отца, скрылась в доме, с ее лица не сходило обиженное выражение. Сердце старого тролля обливалось кровью, он хотел вернуть дочь, обнять ее, сказать, что не сердится, но сдержался. В данный момент суровость принесет больше пользы, главное удержать девочку дома, чтобы ее меньше видели. Он чуял, что одним Верзуном дело не ограничится, лучше на время затаиться, переждать опасное время.
Его дочь в это время сидела в спальне, глотая слезы обиды. Она представляла, как зачахнет от тоски обреченная вечно сидеть в этой комнате, отец увидит, что с ней стало и поймет, как был не прав. Лина минут десять упивалась своими страданиями, потом ей это надоело, и она заскучала. Сев возле окна девушка увидела Мердока, спешащего к дому с озабоченным выражением лица, она помахала ему рукой. Старый слуга даже не поднял головы, подволакивая ногу, он почти бежал к ее отцу. Лина обиженно поджала губы, никто не обращает на нее внимания. К окну подлетела синичка: «Тхара в опасности. Тхара в опасности. Чив-чив, Корделия ждет тебя у водопада».
Лина взвизгнула, намечалось приключение для храброй русалки. Конечно она спасет подругу, то есть они спасут…Вот только как незаметно выскользнуть из дома? Что думать, действовать надо. Решительно тряхнув огненными волосами, девушка принялась связывать простыни, она покинет «темницу» через окно.
Лина торопливо шла от дома, не замечая, что ее побег раскрыли. Старый тролль молча стоял у окна, дочь впервые ослушалась прямого приказа и он не знал, что делать. Лицо его было печально. Подволакивая ногу, к хозяину подошел Мердок, слуга, проживший в доме много лет, разделивший его добровольное изгнание. Со временем их отношения хозяин-слуга переросли в крепкую мужскую дружбу. Если и мог, кому-то доверять никому не верящий тролль так это Мердоку. Тролль разлепил пересохшие губы.
— Девочка выросла.
— Да-а-а — глубокомысленно изрек слуга — Дети быстро вырастают. Казалось, только вчера качал Линочку на руках, а сегодня уже можно замуж отдавать. Ты бы подыскал ей мужа, Тлж.
— Я уже почти забыл это имя, которым меня звали среди троллей, — прошептал тот. — Сколько лет прошло, как я стал Тонгом,… дурацкая людская кличка. Жизнь нами крутит и вертит, как хочет. Кто знает, как сложилась бы твоя судьба, если бы наши пути не пересеклись.
— Ты забыл, Тлж, — тихо произнес Мердок, — что когда мы встретились, я стоял на вязанке дров. Меня сжечь собирались за мое уродство, просто так, ради праздника. Если бы не ты, не было бы у меня ни жизни, ни судьбы.
Они замолчали.
— Пора девочке замуж, — задумчиво повторил тролль, не зная, что сказать.
— Давно пора, — поддакнул Мердок.
Снова воцарилось молчание. Мердок теребил прядь седых волос у виска, его хозяин и друг задумчиво ковырялся в носу. Наковырявшись вдоволь, Тлж вытер грязный палец о рубашку и тихо проговорил:
— Мердок, я никогда не расспрашивал, за что тебя собирались сжечь…
— И я благодарен тебе за это. Теперь уже много воды утекло, не так больно и я могу рассказать тебе о том дне. Не знаю, заметил ли ты, но в моей деревушке не было ни одного больного человека или калеки. Ни одного. С момента ее основания у нас существовала традиция уничтожать слабых и уродов, жить оставались только сильные и выносливые. Я родился слабым, да еще и с горбом. Моей матери Роенке было только тринадцать весен. По всем законам судьбы, я должен был умереть, но знахарка наворожила, что мать больше не сможет иметь детей. Роенка нарушила закон, спрятав меня в подвале. Односельчанам она солгала, что я умер. Там, в темном подвале я провел двадцать лет своей жизни. Иногда, по ночам, я выходил на прогулку и в деревне разнесся слух о горбатом приведении, ищущем кому отдать горб. Отец погиб еще до моего рождения, так что я стал светом в окошке для моей матери. Раз в день она приносила мне еду, иногда по праздникам балуя кусочком пирога, долгими днями я плел корзины на продажу, так и жил. Все продолжалось ровно до того дня, когда у матери появился ухажер. Она забеременела, и он решил на ней жениться. Та же бабка-знахарка напророчила ей рождение здорового ребенка. Роенка недолго думала. На одной чаше весов был ее кавалер, рождение здорового ребенка, а на другой я, увечный сын. Вскоре, меня схватили во время ночной прогулки. До сих пор помню крик матери: «Ловите урода! Это не призрак! Он украл мою корзину!» Какая ирония, не правда ли? Я украл сплетенную своими руками корзину. Так я оказался стоящим на вязанке дров и уже готовился отдать душу Солнцеликим Богам, когда появился ты.
— Бегущий из своей общины тролль, — продолжил Тлж. — С ребенком-полукровкой на руках. Хорош защитничек, ничего не скажешь.
— Тем не менее у тебя хватило времени остановиться и снять горбатого уродца с разгорающегося костра.
— Хватит слезу выдавливать. Что было, то было. Главное, что мы живы. Вон, какую деваху вырастили, хоть сейчас замуж отдавай.
— Да-а-а, пора Линочке замуж.
— Пора.
Тролль и горбатый уродец опять замолчали, прислушиваясь к скрипу ставен на окнах, где-то щебетала синичка.
—11-
Верховный Повелитель нелюдей — Аск осторожно развернул старый пожелтевший пергамент. Бледное лицо исказило подобие радости, острые клыки на миг показались между красных губ, из-под тяжелых век блеснули темные глаза. Наконец-то пергамент, хранящий историю Солнцеликих Богов, у него в руках, наконец-то он найдет способ избавиться от Верзуна. Как он ненавидел своего вечно скучающего помощника, который позволял ему править, пока позволял. Сколько испробовал способов убить его, все бес толку. Аск знал также, что рано или поздно умрет, если не от чесночной смеси и не от образов Солнцеликих Богов, убийственных для вампиров, то от своего срока. У всех нелюдей на Земле был свой срок, у лерд 33 года, у крысаков 50 лет, вампиры не жили больше тысячи лет, а сколько отпущено Верзуну не знал никто. Еще ребенком Аск видел этого нелюдя, сильного могучего, в той же поре ранней зрелости, как и теперь. Вампир скрипнул зубами, ничего, ему только пятьсот лет, полжизни, за оставшееся время он найдет способ избавиться от Верзуна и отодвинет свой срок. К тому же Верзун был на редкость красив, а он, Аск, почти безобразен. Верховный Повелитель посмотрел на свое худое тело, спрятанное под черным балахоном до пят. Ни следа мускулов, гладкое, слегка выпячивается животик. Когда Аск переедал, а надо сказать это случалось не редко, то живот раздувался, словно у пиявки, тогда он становился похож на беременную женщину. Губы краснели и некрасиво расплывались, словно тесто в кадке. Свои редкие рыжие волосы Аск держал в чистоте, но и здесь ему не повезло, подумать только Верховный Повелитель и рыжий. Если бы не боялись, то дразнили бы непременно.
Но это были мелочи, по сравнению с самым большим грехом своенравного нелюдя. Каждый нелюдь на Земле, в том числе и Аск считал своей первейшей обязанностью подчиняться закону Верховного Повелителя, запечатленному в камне еще со времен Крово. Закон гласил: «Да прибудет в твоем сердце зло. И умножится зло. Да прибудет в твоем доме пища: будь то мужчина, женщина, ребенок человеческого рода. И умножится пища. И да не введется нелюдь в искушение, и не совершит добрый поступок. Ибо нет у него отца, матери, сестры, брата, а есть только ЗЛО. Согрешившего должны покарать собратья: съесть либо сжечь. И да будет так до скончания времен. И не нарушит никакой нелюдь закон. Ибо закон несет в себе зло». Верзун попрал закон, не принимая его всерьез. Изредка, от скуки или из чувства противоречия всему миру, могучий нелюдь совершал добрые поступки. Чего только стоило его покровительство племени Горных Тюльпанов! Надо же придумать, запретить всем нелюдям даже приближаться к их горной стране. И все послушались, Аск ничего не смог изменить, в бешенстве он прибежал к бунтовщику. Верзун только взглянул на него своими холодными серыми глазами, словно на навозного жука. Верховный Повелитель отступил, и поражение до сих пор жгло его черное сердце. Можно также вспомнить вмешательство Верзуна в раздачу пищи на пиру, случилось это лет двести назад. Едой служили четырехлетние дети, по пять человечков на нелюдя, всего тысячи две, они приятно попискивали от страха. Аск уже предвкушал свеженькую кровь, когда вмешался Верзун. Он имел наглость запретить «массовое уничтожение» человеческих детенышей. Даже больше, наглый блондин увел детей из замка, велел гномам развести их по домам. Но Верховный Повелитель не решался открыто противостоять Верзуну, потому что, если не считать редких приступов доброты, могучий нелюдь был свиреп и жесток. Он не прощал неповиновения, испепелял взглядом, убивал кувалдами-кулаками. По Земле о Верзуне шла слава, как о неподкупном жестоком убийце.
Аск заскрипел зубами, непременно надо найти управу на Верзуна. Аккуратно пригладив реденькие волосики, Верховный Повелитель вчитался в потускневшие от времени слова.
«В начале был сумрак. Он разделился на свет и тьму. Свет породил Солнце, тьма — Луну. На границе владения возникла Земля. В борьбе за Землю Солнце и Луна затеяли войну. В этой войне родились Солнцеликие и Темноликие Боги. Они продолжили битву. Солнцеликие Боги победили, они прогнали Темноликих Богов и расширили границы Света. На Земле воцарился Свет. Тьма была отодвинута, но не уничтожена. Она затаилась, ожидая своего часа. И такой час настал. Солнцеликие Боги возгордились и стали создавать живых существ. Неизвестно почему, новые создания были лишены света. Ими владела тьма. Солнцеликие Боги ужаснулись, увидев, что их творения — зло. Они попытались уничтожить их, но зло уже расползлось по Земле. Темноликие Боги проникли в самое сердце Земли, их силы увеличивались. Чтобы уничтожить зло, Солнцеликие Боги создали сто Верзунов из гранита и сто людей из глины. Люди сразу бросились драться друг с другом, не обращая внимание на создателей, и Солнцеликие Боги отвернули от них свои лица. Люди остались слабыми и лишенными Силы. Берзуны неподвижно стояли, ожидая приказа и Солнцеликие Боги наделили …»
Дверь в комнату скрипнула, отвлекая его от чтения. Вошел новый помощник. Верховный Повелитель вопросительно посмотрел на него, помощник нервно пригладил шерсть на груди.
— Повелитель, племя Горных Тюльпанов взбунтовалось. Выгоняет гномов из нор, которые рядом с их территорией. Не желают быть под наблюдением ваших шпионов.
— И ты беспокоишь меня из-за такой мелочи, демон-кот, — Аск в удивлении приподнял бровь. -Усмири их.
— Но Верзун благоволит к ним.
— Верзун скоро будет уничтожен. Повинуйся мне, демон-кот!
— Слушаюсь, Повелитель.
Демон-кот вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Аск невидяще смотрел в очаг, где пламя играло желто-красными лепестками. Он думал о своем новом помощнике, нет о слуге, которого Земля знала как демона-кота. Тот появился несколько дней назад, его жалкая человеческая душонка тряслась от страха перед смертью, а он еще пытался рычать, что хочет убить как можно больше людей. Они заключили сделку. Верховный Повелитель отдаст приказ убить всех котов Земли, а демон-кот поступит в вечное услужение к Верховному Повелителю. Аск хмыкнул, ему было все равно, бегают коты по Земле или сдохли, никакого приказа об уничтожении он не отдавал. А что касается демона-кота, что ж пусть служит… сколько проживет. Аск собрался вернуться к чтению пергамента, когда его снова отвлекли. В комнату вошла вереница девушек. Обнаженные, с лоснящимися от ароматических масел телами, они грациозно двинулись вдоль стен, не отрывая от гладких камней ладоней. Позади семенил маленький толстенький гном, каждые два шага он кланялся и смешно дергал ножкой. Девушки так и остались возле стен комнаты, словно античные статуи в храме, к Верховному Повелителю ни одна не приблизилась. Руки Аска сами собой спрятали в широких рукавах пергамент, глаза налились кровью. Толстенький гном заюлил, стараясь не смотреть на своего господина:
— О, Великий Верховный Повелитель, Ваш приказ выполнен. Доставлены девушки всех пород и мастей.
Аск посмотрел на красавиц. Действительно все из разных родов: вампирки с острыми клыками, оборотни с едва заметным пушком по всему телу, коренастые, но пропорционально сложенные женщины-тролли, даже крысачки, от них шла едва уловимая вонь, которую не смогли перебить ни мыло, ни ароматические масла. Но зачем они здесь, Аск находился в растерянности. Он не мог вспомнить своего приказа. Может, он решил сотворить экзотический ужин из девиц? Но тогда непонятно, почему нет ни одной женщины из рода людей, самых вкусных. Он сурово посмотрел на гнома:
— Что здесь делают эти голые женщины?
— Досс-тавв-лены по вв-вашему п-при-кказу, В-верховный П-повелитель, — гном стал заикаться, он ожидал от господина совсем другой реакции.
— По какому приказу? — Аск терял терпение.
— Создать гарем Верховному Повелителю. Потому как у самого захудалого человеческого вождя есть гарем, а у вас нет, Верховный Повелитель.
Верховный Повелитель задумался, он припоминал сказанное. Кажется, это случилось на пиру у Верзуна, года три назад. Он тогда был еще жутко пьян, выпил кровь у пяти пьяниц, нес какую-то ахинею. Надо же, какая хорошая память у толстого гномика. Даже наказывать неудобно за такое усердие.
Но это были мелочи, по сравнению с самым большим грехом своенравного нелюдя. Каждый нелюдь на Земле, в том числе и Аск считал своей первейшей обязанностью подчиняться закону Верховного Повелителя, запечатленному в камне еще со времен Крово. Закон гласил: «Да прибудет в твоем сердце зло. И умножится зло. Да прибудет в твоем доме пища: будь то мужчина, женщина, ребенок человеческого рода. И умножится пища. И да не введется нелюдь в искушение, и не совершит добрый поступок. Ибо нет у него отца, матери, сестры, брата, а есть только ЗЛО. Согрешившего должны покарать собратья: съесть либо сжечь. И да будет так до скончания времен. И не нарушит никакой нелюдь закон. Ибо закон несет в себе зло». Верзун попрал закон, не принимая его всерьез. Изредка, от скуки или из чувства противоречия всему миру, могучий нелюдь совершал добрые поступки. Чего только стоило его покровительство племени Горных Тюльпанов! Надо же придумать, запретить всем нелюдям даже приближаться к их горной стране. И все послушались, Аск ничего не смог изменить, в бешенстве он прибежал к бунтовщику. Верзун только взглянул на него своими холодными серыми глазами, словно на навозного жука. Верховный Повелитель отступил, и поражение до сих пор жгло его черное сердце. Можно также вспомнить вмешательство Верзуна в раздачу пищи на пиру, случилось это лет двести назад. Едой служили четырехлетние дети, по пять человечков на нелюдя, всего тысячи две, они приятно попискивали от страха. Аск уже предвкушал свеженькую кровь, когда вмешался Верзун. Он имел наглость запретить «массовое уничтожение» человеческих детенышей. Даже больше, наглый блондин увел детей из замка, велел гномам развести их по домам. Но Верховный Повелитель не решался открыто противостоять Верзуну, потому что, если не считать редких приступов доброты, могучий нелюдь был свиреп и жесток. Он не прощал неповиновения, испепелял взглядом, убивал кувалдами-кулаками. По Земле о Верзуне шла слава, как о неподкупном жестоком убийце.
Аск заскрипел зубами, непременно надо найти управу на Верзуна. Аккуратно пригладив реденькие волосики, Верховный Повелитель вчитался в потускневшие от времени слова.
«В начале был сумрак. Он разделился на свет и тьму. Свет породил Солнце, тьма — Луну. На границе владения возникла Земля. В борьбе за Землю Солнце и Луна затеяли войну. В этой войне родились Солнцеликие и Темноликие Боги. Они продолжили битву. Солнцеликие Боги победили, они прогнали Темноликих Богов и расширили границы Света. На Земле воцарился Свет. Тьма была отодвинута, но не уничтожена. Она затаилась, ожидая своего часа. И такой час настал. Солнцеликие Боги возгордились и стали создавать живых существ. Неизвестно почему, новые создания были лишены света. Ими владела тьма. Солнцеликие Боги ужаснулись, увидев, что их творения — зло. Они попытались уничтожить их, но зло уже расползлось по Земле. Темноликие Боги проникли в самое сердце Земли, их силы увеличивались. Чтобы уничтожить зло, Солнцеликие Боги создали сто Верзунов из гранита и сто людей из глины. Люди сразу бросились драться друг с другом, не обращая внимание на создателей, и Солнцеликие Боги отвернули от них свои лица. Люди остались слабыми и лишенными Силы. Берзуны неподвижно стояли, ожидая приказа и Солнцеликие Боги наделили …»
Дверь в комнату скрипнула, отвлекая его от чтения. Вошел новый помощник. Верховный Повелитель вопросительно посмотрел на него, помощник нервно пригладил шерсть на груди.
— Повелитель, племя Горных Тюльпанов взбунтовалось. Выгоняет гномов из нор, которые рядом с их территорией. Не желают быть под наблюдением ваших шпионов.
— И ты беспокоишь меня из-за такой мелочи, демон-кот, — Аск в удивлении приподнял бровь. -Усмири их.
— Но Верзун благоволит к ним.
— Верзун скоро будет уничтожен. Повинуйся мне, демон-кот!
— Слушаюсь, Повелитель.
Демон-кот вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Аск невидяще смотрел в очаг, где пламя играло желто-красными лепестками. Он думал о своем новом помощнике, нет о слуге, которого Земля знала как демона-кота. Тот появился несколько дней назад, его жалкая человеческая душонка тряслась от страха перед смертью, а он еще пытался рычать, что хочет убить как можно больше людей. Они заключили сделку. Верховный Повелитель отдаст приказ убить всех котов Земли, а демон-кот поступит в вечное услужение к Верховному Повелителю. Аск хмыкнул, ему было все равно, бегают коты по Земле или сдохли, никакого приказа об уничтожении он не отдавал. А что касается демона-кота, что ж пусть служит… сколько проживет. Аск собрался вернуться к чтению пергамента, когда его снова отвлекли. В комнату вошла вереница девушек. Обнаженные, с лоснящимися от ароматических масел телами, они грациозно двинулись вдоль стен, не отрывая от гладких камней ладоней. Позади семенил маленький толстенький гном, каждые два шага он кланялся и смешно дергал ножкой. Девушки так и остались возле стен комнаты, словно античные статуи в храме, к Верховному Повелителю ни одна не приблизилась. Руки Аска сами собой спрятали в широких рукавах пергамент, глаза налились кровью. Толстенький гном заюлил, стараясь не смотреть на своего господина:
— О, Великий Верховный Повелитель, Ваш приказ выполнен. Доставлены девушки всех пород и мастей.
Аск посмотрел на красавиц. Действительно все из разных родов: вампирки с острыми клыками, оборотни с едва заметным пушком по всему телу, коренастые, но пропорционально сложенные женщины-тролли, даже крысачки, от них шла едва уловимая вонь, которую не смогли перебить ни мыло, ни ароматические масла. Но зачем они здесь, Аск находился в растерянности. Он не мог вспомнить своего приказа. Может, он решил сотворить экзотический ужин из девиц? Но тогда непонятно, почему нет ни одной женщины из рода людей, самых вкусных. Он сурово посмотрел на гнома:
— Что здесь делают эти голые женщины?
— Досс-тавв-лены по вв-вашему п-при-кказу, В-верховный П-повелитель, — гном стал заикаться, он ожидал от господина совсем другой реакции.
— По какому приказу? — Аск терял терпение.
— Создать гарем Верховному Повелителю. Потому как у самого захудалого человеческого вождя есть гарем, а у вас нет, Верховный Повелитель.
Верховный Повелитель задумался, он припоминал сказанное. Кажется, это случилось на пиру у Верзуна, года три назад. Он тогда был еще жутко пьян, выпил кровь у пяти пьяниц, нес какую-то ахинею. Надо же, какая хорошая память у толстого гномика. Даже наказывать неудобно за такое усердие.