Страница:
— Думаю, что канонерка уже под водой. Ее потопили.
— Кто? Янес?
— Да, капитан.
— А сам Янес жив?
— До того как меня притащили сюда, я видел, как его праос уходит, подняв паруса.
— А из наших никто не спасся?
— Никто, капитан, — отвечал со вздохом Джуйоко.
— Все погибли! — с глубокой болью прошептал Сандокан, положив руки себе на лоб. — Бедные товарищи!.. Печальная судьба досталась тиграм Момпрачема!
Он замолчал, погрузившись в мрачные думы. Как ни был он силен, но теперь чувствовал себя сломленным этой последней катастрофой, превзошедшей все самые мрачные предчувствия, которые уже давно томили его. Это был полный крах — смерть была бы для него лучше.
Но такой человек долго не мог предаваться отчаянию. Не прошло и получаса, как он поднялся со сверкающими глазами.
— Как ты думаешь, — спросил он, повернувшись к даяку, — Янес следует за нами?
— Убежден в этом, мой капитан. Господин Янес никогда не покинет нас в беде.
— Я тоже надеюсь, — сказал Сандокан. — Другой на его месте, воспользовавшись моим несчастьем, бежал бы вместе с огромными богатствами, хранящимися на его судне, но он так не сделает. Он слишком любит меня, чтобы предать.
— И что вы заключаете из этого, капитан?
— Что мы бежим.
Даяк посмотрел на него с удивлением, спрашивая себя, не потерял ли рассудок Тигр Малайзии.
— Бежим?.. — воскликнул он. — А как? У нас даже нет оружия, и, главное, мы в цепях.
— У меня есть способ заставить их бросить нас в море.
— Я вас не понимаю, капитан. Кто же нас бросит в воду?
— Когда человек умирает на борту судна, что с ним делают?
— Привязывают к ногам пушечное ядро и отправляют составить рыбам компанию.
— И с нами они поступят так же, — сказал Сандокан.
— Вы думаете о самоубийстве?
— Да, но таком, чтобы потом снова вернуться к жизни.
— Гм!.. Я в этом сомневаюсь.
— Говорю тебе, что мы очнемся живые и свободные, в свободном море.
— Если вы это говорите, придется поверить, — с сомнением сказал даяк.
— Все зависит от Янеса.
— Он, должно быть, далеко.
— Но если он следует за корветом, то рано или поздно подберет нас.
— А потом?
— А потом мы вернемся на Момпрачем или отправимся на Лабуан освобождать Марианну.
— Я спрашиваю себя, не сон ли это? Как-то странно все это звучит.
— Ты сомневаешься в том, что я сказал?
— Признаюсь — немного, мой капитан. Я думаю, что у нас нет даже крисса.
— Он нам не понадобится.
— Но мы же в цепях.
— В цепях! — с каким-то странным блеском в глазах воскликнул Сандокан. — Тигр Малайзии может сломать эти ржавые железки, которые держат его в плену. А ну-ка! Смотри!..
Он напряг мышцы, набрал полную грудь воздуха и медленно огромным усилием разжал кольца; потом одним резким рывком открыл их и отбросил цепь далеко от себя.
— Вот Тигр и свободен!.. — сказал он потрясенному Джуйоко, переводя дух.
Почти в то же мгновение открылся кормовой люк, и трап заскрипел под ногами нескольких человек.
— Вот они!.. — прошептал даяк.
— Сейчас я их всех!.. — вскочил Сандокан, охваченный неудержимым приступом ярости.
Заметив на полу какой-то железный прут, он схватил его и уже двинулся было в сторону трапа, но даяк быстро остановил его.
— Вы хотите, чтобы нас убили, капитан? — сказал он. — Подумайте, что на палубе еще двести человек, и все вооружены.
— И то правда, — согласился Сандокан, отбросив подальше от себя прут. — Что делать, Тигр укрощен!..
Три человека, сошедшие в трюм, приближались к ним. Один был офицер, возможно, командир корабля, два другие — матросы.
По знаку своего начальника, матросы примкнули штыки и наставили карабины на пиратов.
Презрительная улыбка появилась на губах Тигра Малайзии.
— Неужели вы боитесь? — спросил он. — Или вы спустились, господин лейтенант, чтобы познакомить меня с этими двумя вояками?.. Их ружья меня как-то не впечатляют, так что можете обойтись и без этого потешного спектакля.
— Я знаю, что Тигр Малайзии не труслив, — отвечал лейтенант, — я просто принял меры предосторожности.
— Но я ведь безоружен, сударь.
— Но больше не в цепях, мне кажется.
— Я не такой человек, чтобы носить браслеты на запястьях.
— Какая изумительная сила, однако!
— Бросьте болтать, сударь, и сразу переходите к делу.
— Меня послали узнать, не нужна ли вам врачебная помощь.
— Я не ранен.
— Но вы же получили удар по голове.
— Хватило и моего тюрбана, чтобы защитить меня.
— Какой человек! — воскликнул лейтенант с искренним восхищением.
— Вы кончили?
— Нет еще, Тигр Малайзии.
— Ну так ближе к делу.
— Меня прислала сюда одна женщина.
— Марианна? — вскричал Сандокан.
— Да, леди Гвиллок, — сказал лейтенант.
— Она жива? — быстро спросил Сандокан, и кровь бросилась ему в лицо.
— Да, Тигр Малайзии. Я спас ее в тот момент, когда ваше судно уходило под воду.
— О!.. Расскажите мне о ней, умоляю вас!..
— А зачем? Я бы посоветовал вам забыть ее, сударь.
— Забыть ее! — вскричал Сандокан. — О нет!.. Никогда!
— Леди Гвиллок потеряна для вас. На что вы еще можете надеяться?
— Это правда, — со вздохом прошептал Сандокан. — Я приговорен к смерти, не так ли?
Лейтенант не ответил, но его молчание служило подтверждением.
— Так было предначертано, — сказал Сандокан. — Мои победы должны были привести меня к смерти. Мне их никогда не простят. Куда вы меня везете?
— На Лабуан.
— Меня там повесят?
И на этот раз лейтенант промолчал.
— Можете мне сказать это прямо, — усмехнулся Сандокан. — Тигр Малайзии никогда не дрожал перед смертью.
— Я знаю. Все знают, что храбрее нет человека на Борнео.
— Тогда скажите мне все.
— Вы не ошиблись, вас повесят.
— Я бы предпочел смерть солдата.
— Расстрел, не так ли?
— Да, — отвечал Сандокан.
— А я бы вместо этого сохранил вам жизнь и поставил командовать индийскими войсками, — сказал лейтенант. — Отважные люди так редки в наше время.
— Благодарю за доброе намерение, но от смерти оно меня не спасет.
— К сожалению, сударь. А что же вы хотите? Мои соотечественники всегда боялись вас и не смогли бы жить спокойно, даже если бы вы были отсюда далеко.
— А ведь я, лейтенант, когда вы на меня напали, собирался распрощаться с Момпрачемом и своей пиратской жизнью, — сказал Сандокан, — покинуть эти моря и уехать далеко, но не потому, что боюсь ваших соотечественников, а ради Марианны. Но судьба не захотела этого — ведь я не создан для счастья. Ну что ж, убейте теперь меня: я сумею умереть, как мужчина.
— Значит, вы не любите больше леди Гвиллок?
— Как я могу не любить ее! — воскликнул Сандокан страстно. — Вы даже не можете представить себе эту любовь! Я бросил ради нее Момпрачем и сделал бы это еще тысячу раз. Дайте мне свободу, но без Марианны — и я откажусь. Чего больше вы хотите?.. Я безоружен, я здесь почти один, но будь у меня малейшая надежда спасти Марианну, я бы проломил даже борта вашего корабля, я бы вышвырнул всех вас в море!
— Нас здесь больше, чем вы думаете, — сказал лейтенант чуть насмешливо. — Мы знаем, на что вы способны, и приняли меры, чтобы обезвредить вас. Даже не пытайтесь бежать: все будет бесполезно. Одна ружейная пуля может убить человека, даже самого сильного в мире.
— Я бы предпочел ее той смерти, что ждет меня на Лабуане, — сказал Сандокан с мрачным отчаянием.
— Я думаю, Тигр Малайзии.
— Но мы пока не на Лабуане, и до этого что-то еще может случиться.
— Что вы хотите сказать? — спросил лейтенант, насторожившись. — Не думаете ли вы о самоубийстве?
— А вам-то что за дело? Умру я тем способом или другим, результат будет одинаков.
— Пожалуй, и я бы не стал вам мешать, — сказал лейтенант участливо. — Признаюсь, мне было бы тяжело видеть вас повешенным.
Сандокан минуту помолчал, глядя на лейтенанта пристально, точно оценивая искренность его слов, потом спросил:
— Вы не будете противодействовать, если я покончу с собой?
— Нет, — отвечал лейтенант. — Такому доблестному человеку, как вы, я бы не отказал в подобной услуге.
— Тогда считайте меня мертвым.
— Я, однако, не могу предложить вам средство покончить с жизнью.
— У меня есть с собой все необходимое.
— Наверное, какой-нибудь яд?
— Мгновенный. Но прежде чем перейти в иной мир, я бы хотел просить вас об одной услуге.
— Человеку в вашем положении нельзя отказать ни в чем.
— Я бы хотел в последний раз увидеть Марианну.
Лейтенант молчал.
— Умоляю вас, — настаивал Сандокан.
Лейтенант молча покачал головой.
— Я получил приказ держать вас отдельно, — наконец сказал он. — И потом я думаю, что было бы лучше и для вас, и для леди Марианны помешать вам увидеться. Зачем заставлять ее плакать?
— Вы мне отказываете из утонченной жестокости, — сказал ему Сандокан. — Не думал, что храбрый моряк может стать таким палачом.
Лейтенант побледнел.
— Клянусь вам, у меня есть строжайший приказ, — ответил он. — Мне жаль, что вы сомневаетесь в моих словах.
— Извините меня, — сказал Сандокан.
— Я не держу на вас зла и, чтобы доказать, что никогда не имел ненависти против такого храбреца, как вы, обещаю привести сюда леди Гвиллок. Но вы причините ей только боль, вот увидите.
— Я ни словом не обмолвлюсь ей о самоубийстве.
— Тогда что же вы хотите сказать ей?
— Я оставил в тайном месте бесценные сокровища, и ни одна душа не знает, где они.
— И вы бы хотели оставить их ей?
— Да, чтобы она располагала ими, как ей захочется. Лейтенант, когда я смогу увидеть ее?
— Еще до вечера.
— Спасибо, сударь.
— Обещайте мне, однако, что вы не скажете ей о самоубийстве.
— Даю слово. И все же подумайте, какая жестокость, приходится умереть, когда счастье с любимой было уже так близко!
— Да, сударь.
— Лучше бы я открыл кингстоны и утопил мой праос в открытом море. По крайней мере я бы опускался в морские глубины, обнимая мою невесту.
— А куда вы направлялись, когда наши суда напали на вас?
— Далеко, очень далеко. Может быть, в Индию, может быть, на какой-нибудь остров Великого океана. Но что об этом говорить! Все кончено. Да свершится моя судьба.
— Прощайте, Тигр Малайзии, — сказал лейтенант.
— Сдержите ваше обещание.
— Через несколько часов вы увидите леди Марианну.
Лейтенант позвал солдат, которые освободили от цепей Джуйоко, и в глубоком раздумье поднялся на палубу. Сандокан стоял у трапа и смотрел не него снизу, со странной улыбкой, скрестив руки на груди.
— Он вам принес хорошие новости? — спросил Джуйоко, подойдя.
— Сегодня ночью мы будем свободны, — ответил Сандокан.
— А если побег не удастся?
— Тогда мы пробьем борта этого корабля и умрем все: и мы, и они вместе с нами. Однако будем надеяться, что Марианна нам поможет.
Глава 30
Глава 31
— Кто? Янес?
— Да, капитан.
— А сам Янес жив?
— До того как меня притащили сюда, я видел, как его праос уходит, подняв паруса.
— А из наших никто не спасся?
— Никто, капитан, — отвечал со вздохом Джуйоко.
— Все погибли! — с глубокой болью прошептал Сандокан, положив руки себе на лоб. — Бедные товарищи!.. Печальная судьба досталась тиграм Момпрачема!
Он замолчал, погрузившись в мрачные думы. Как ни был он силен, но теперь чувствовал себя сломленным этой последней катастрофой, превзошедшей все самые мрачные предчувствия, которые уже давно томили его. Это был полный крах — смерть была бы для него лучше.
Но такой человек долго не мог предаваться отчаянию. Не прошло и получаса, как он поднялся со сверкающими глазами.
— Как ты думаешь, — спросил он, повернувшись к даяку, — Янес следует за нами?
— Убежден в этом, мой капитан. Господин Янес никогда не покинет нас в беде.
— Я тоже надеюсь, — сказал Сандокан. — Другой на его месте, воспользовавшись моим несчастьем, бежал бы вместе с огромными богатствами, хранящимися на его судне, но он так не сделает. Он слишком любит меня, чтобы предать.
— И что вы заключаете из этого, капитан?
— Что мы бежим.
Даяк посмотрел на него с удивлением, спрашивая себя, не потерял ли рассудок Тигр Малайзии.
— Бежим?.. — воскликнул он. — А как? У нас даже нет оружия, и, главное, мы в цепях.
— У меня есть способ заставить их бросить нас в море.
— Я вас не понимаю, капитан. Кто же нас бросит в воду?
— Когда человек умирает на борту судна, что с ним делают?
— Привязывают к ногам пушечное ядро и отправляют составить рыбам компанию.
— И с нами они поступят так же, — сказал Сандокан.
— Вы думаете о самоубийстве?
— Да, но таком, чтобы потом снова вернуться к жизни.
— Гм!.. Я в этом сомневаюсь.
— Говорю тебе, что мы очнемся живые и свободные, в свободном море.
— Если вы это говорите, придется поверить, — с сомнением сказал даяк.
— Все зависит от Янеса.
— Он, должно быть, далеко.
— Но если он следует за корветом, то рано или поздно подберет нас.
— А потом?
— А потом мы вернемся на Момпрачем или отправимся на Лабуан освобождать Марианну.
— Я спрашиваю себя, не сон ли это? Как-то странно все это звучит.
— Ты сомневаешься в том, что я сказал?
— Признаюсь — немного, мой капитан. Я думаю, что у нас нет даже крисса.
— Он нам не понадобится.
— Но мы же в цепях.
— В цепях! — с каким-то странным блеском в глазах воскликнул Сандокан. — Тигр Малайзии может сломать эти ржавые железки, которые держат его в плену. А ну-ка! Смотри!..
Он напряг мышцы, набрал полную грудь воздуха и медленно огромным усилием разжал кольца; потом одним резким рывком открыл их и отбросил цепь далеко от себя.
— Вот Тигр и свободен!.. — сказал он потрясенному Джуйоко, переводя дух.
Почти в то же мгновение открылся кормовой люк, и трап заскрипел под ногами нескольких человек.
— Вот они!.. — прошептал даяк.
— Сейчас я их всех!.. — вскочил Сандокан, охваченный неудержимым приступом ярости.
Заметив на полу какой-то железный прут, он схватил его и уже двинулся было в сторону трапа, но даяк быстро остановил его.
— Вы хотите, чтобы нас убили, капитан? — сказал он. — Подумайте, что на палубе еще двести человек, и все вооружены.
— И то правда, — согласился Сандокан, отбросив подальше от себя прут. — Что делать, Тигр укрощен!..
Три человека, сошедшие в трюм, приближались к ним. Один был офицер, возможно, командир корабля, два другие — матросы.
По знаку своего начальника, матросы примкнули штыки и наставили карабины на пиратов.
Презрительная улыбка появилась на губах Тигра Малайзии.
— Неужели вы боитесь? — спросил он. — Или вы спустились, господин лейтенант, чтобы познакомить меня с этими двумя вояками?.. Их ружья меня как-то не впечатляют, так что можете обойтись и без этого потешного спектакля.
— Я знаю, что Тигр Малайзии не труслив, — отвечал лейтенант, — я просто принял меры предосторожности.
— Но я ведь безоружен, сударь.
— Но больше не в цепях, мне кажется.
— Я не такой человек, чтобы носить браслеты на запястьях.
— Какая изумительная сила, однако!
— Бросьте болтать, сударь, и сразу переходите к делу.
— Меня послали узнать, не нужна ли вам врачебная помощь.
— Я не ранен.
— Но вы же получили удар по голове.
— Хватило и моего тюрбана, чтобы защитить меня.
— Какой человек! — воскликнул лейтенант с искренним восхищением.
— Вы кончили?
— Нет еще, Тигр Малайзии.
— Ну так ближе к делу.
— Меня прислала сюда одна женщина.
— Марианна? — вскричал Сандокан.
— Да, леди Гвиллок, — сказал лейтенант.
— Она жива? — быстро спросил Сандокан, и кровь бросилась ему в лицо.
— Да, Тигр Малайзии. Я спас ее в тот момент, когда ваше судно уходило под воду.
— О!.. Расскажите мне о ней, умоляю вас!..
— А зачем? Я бы посоветовал вам забыть ее, сударь.
— Забыть ее! — вскричал Сандокан. — О нет!.. Никогда!
— Леди Гвиллок потеряна для вас. На что вы еще можете надеяться?
— Это правда, — со вздохом прошептал Сандокан. — Я приговорен к смерти, не так ли?
Лейтенант не ответил, но его молчание служило подтверждением.
— Так было предначертано, — сказал Сандокан. — Мои победы должны были привести меня к смерти. Мне их никогда не простят. Куда вы меня везете?
— На Лабуан.
— Меня там повесят?
И на этот раз лейтенант промолчал.
— Можете мне сказать это прямо, — усмехнулся Сандокан. — Тигр Малайзии никогда не дрожал перед смертью.
— Я знаю. Все знают, что храбрее нет человека на Борнео.
— Тогда скажите мне все.
— Вы не ошиблись, вас повесят.
— Я бы предпочел смерть солдата.
— Расстрел, не так ли?
— Да, — отвечал Сандокан.
— А я бы вместо этого сохранил вам жизнь и поставил командовать индийскими войсками, — сказал лейтенант. — Отважные люди так редки в наше время.
— Благодарю за доброе намерение, но от смерти оно меня не спасет.
— К сожалению, сударь. А что же вы хотите? Мои соотечественники всегда боялись вас и не смогли бы жить спокойно, даже если бы вы были отсюда далеко.
— А ведь я, лейтенант, когда вы на меня напали, собирался распрощаться с Момпрачемом и своей пиратской жизнью, — сказал Сандокан, — покинуть эти моря и уехать далеко, но не потому, что боюсь ваших соотечественников, а ради Марианны. Но судьба не захотела этого — ведь я не создан для счастья. Ну что ж, убейте теперь меня: я сумею умереть, как мужчина.
— Значит, вы не любите больше леди Гвиллок?
— Как я могу не любить ее! — воскликнул Сандокан страстно. — Вы даже не можете представить себе эту любовь! Я бросил ради нее Момпрачем и сделал бы это еще тысячу раз. Дайте мне свободу, но без Марианны — и я откажусь. Чего больше вы хотите?.. Я безоружен, я здесь почти один, но будь у меня малейшая надежда спасти Марианну, я бы проломил даже борта вашего корабля, я бы вышвырнул всех вас в море!
— Нас здесь больше, чем вы думаете, — сказал лейтенант чуть насмешливо. — Мы знаем, на что вы способны, и приняли меры, чтобы обезвредить вас. Даже не пытайтесь бежать: все будет бесполезно. Одна ружейная пуля может убить человека, даже самого сильного в мире.
— Я бы предпочел ее той смерти, что ждет меня на Лабуане, — сказал Сандокан с мрачным отчаянием.
— Я думаю, Тигр Малайзии.
— Но мы пока не на Лабуане, и до этого что-то еще может случиться.
— Что вы хотите сказать? — спросил лейтенант, насторожившись. — Не думаете ли вы о самоубийстве?
— А вам-то что за дело? Умру я тем способом или другим, результат будет одинаков.
— Пожалуй, и я бы не стал вам мешать, — сказал лейтенант участливо. — Признаюсь, мне было бы тяжело видеть вас повешенным.
Сандокан минуту помолчал, глядя на лейтенанта пристально, точно оценивая искренность его слов, потом спросил:
— Вы не будете противодействовать, если я покончу с собой?
— Нет, — отвечал лейтенант. — Такому доблестному человеку, как вы, я бы не отказал в подобной услуге.
— Тогда считайте меня мертвым.
— Я, однако, не могу предложить вам средство покончить с жизнью.
— У меня есть с собой все необходимое.
— Наверное, какой-нибудь яд?
— Мгновенный. Но прежде чем перейти в иной мир, я бы хотел просить вас об одной услуге.
— Человеку в вашем положении нельзя отказать ни в чем.
— Я бы хотел в последний раз увидеть Марианну.
Лейтенант молчал.
— Умоляю вас, — настаивал Сандокан.
Лейтенант молча покачал головой.
— Я получил приказ держать вас отдельно, — наконец сказал он. — И потом я думаю, что было бы лучше и для вас, и для леди Марианны помешать вам увидеться. Зачем заставлять ее плакать?
— Вы мне отказываете из утонченной жестокости, — сказал ему Сандокан. — Не думал, что храбрый моряк может стать таким палачом.
Лейтенант побледнел.
— Клянусь вам, у меня есть строжайший приказ, — ответил он. — Мне жаль, что вы сомневаетесь в моих словах.
— Извините меня, — сказал Сандокан.
— Я не держу на вас зла и, чтобы доказать, что никогда не имел ненависти против такого храбреца, как вы, обещаю привести сюда леди Гвиллок. Но вы причините ей только боль, вот увидите.
— Я ни словом не обмолвлюсь ей о самоубийстве.
— Тогда что же вы хотите сказать ей?
— Я оставил в тайном месте бесценные сокровища, и ни одна душа не знает, где они.
— И вы бы хотели оставить их ей?
— Да, чтобы она располагала ими, как ей захочется. Лейтенант, когда я смогу увидеть ее?
— Еще до вечера.
— Спасибо, сударь.
— Обещайте мне, однако, что вы не скажете ей о самоубийстве.
— Даю слово. И все же подумайте, какая жестокость, приходится умереть, когда счастье с любимой было уже так близко!
— Да, сударь.
— Лучше бы я открыл кингстоны и утопил мой праос в открытом море. По крайней мере я бы опускался в морские глубины, обнимая мою невесту.
— А куда вы направлялись, когда наши суда напали на вас?
— Далеко, очень далеко. Может быть, в Индию, может быть, на какой-нибудь остров Великого океана. Но что об этом говорить! Все кончено. Да свершится моя судьба.
— Прощайте, Тигр Малайзии, — сказал лейтенант.
— Сдержите ваше обещание.
— Через несколько часов вы увидите леди Марианну.
Лейтенант позвал солдат, которые освободили от цепей Джуйоко, и в глубоком раздумье поднялся на палубу. Сандокан стоял у трапа и смотрел не него снизу, со странной улыбкой, скрестив руки на груди.
— Он вам принес хорошие новости? — спросил Джуйоко, подойдя.
— Сегодня ночью мы будем свободны, — ответил Сандокан.
— А если побег не удастся?
— Тогда мы пробьем борта этого корабля и умрем все: и мы, и они вместе с нами. Однако будем надеяться, что Марианна нам поможет.
Глава 30
ПОБЕГ
После ухода лейтенанта Сандокан сел на нижней ступеньке трапа и, сжав голову руками, погрузился в невеселые думы.
Скорбь и отчаяние отражались в его чертах. Если бы он был способен плакать, немало слез оросило бы его щеки. Но он только стискивал зубы и еле слышно временами стонал.
Джуйоко улегся невдалеке, с тревогой глядя на своего капитана. Видя Тигра Малайзии в таком состоянии, он не осмеливался расспрашивать его о будущих планах.
Так протекло двадцать-тридцать минут, когда люк вновь поднялся, открыв кусочек изумительно голубого, ясного неба над их головой.
Заметив проникший в полумрак луч света, Сандокан быстро встал, устремив взгляд на лестницу.
По крутым ступенькам к нему в трюм спускалась Марианна, бледная, с грустными, заплаканными глазами, и все же по-прежнему прекрасная. Ее сопровождал лейтенант, держа на всякий случай правую руку на рукояти пистолета, заткнутого за пояс.
Сандокан издал крик радости и бросился к невесте, неистово прижав ее к груди.
— Любовь моя! — воскликнул он, увлекая ее в противоположный конец трюма, в то время как лейтенант уселся на середине лестницы, скрестив руки и нахмурив лоб. — Какое счастье, что я снова вижу тебя!
— Сандокан, — прошептала она, разражаясь рыданиями. -Я думала, что мы не увидимся больше никогда!
— Успокойся, Марианна, не плачь. Твои жгучие слезы разрывают мне сердце.
— Мое сердце разбито, мой храбрый друг! — сказала Марианна, утирая слезы. — Ах я не хочу, чтобы ты умер, не хочу, чтобы меня разлучили с тобой! Я встану на твою защиту, я освобожу тебя. Я хочу, чтобы ты был мой!
— Твой!.. — воскликнул он с глубоким вздохом. — Да, я снова буду твой, но когда? Разве ты не знаешь, несчастная девочка, что меня везут на Лабуан, чтобы убить?
— Но я спасу тебя!
— Это еще возможно, если ты мне поможешь, — быстро прошептал он.
— Значит, у тебя есть какой-то план? — спросила она, и проблеск надежды загорелся в ее глазах.
— Да, если Аллах меня защитит. Слушай внимательно, любовь моя.
Он бросил быстрый взгляд на лейтенанта, который, не двигаясь, сидел на ступеньке, и увлек девушку как можно дальше от трапа.
— У меня есть план бегства, надеюсь, он мне удастся, но ты не сможешь бежать со мной.
— Почему, Сандокан? Может, ты боишься, что мне не хватит смелости? Я не боюсь ничего. Если хочешь, я заколю твоих часовых. Я взорву этот корабль со всеми, кто на нем, если нужно.
— Это невозможно, Марианна. Я бы отдал полжизни, чтобы увести тебя с собой, но сейчас не могу. Мне необходима твоя помощь, чтобы бежать, и, клянусь тебе, что ты не останешься долго вдали от меня. Я соберу на свои огромные богатства целое войско и приведу его на Лабуан.
Марианна спрятала голову у него на груди, и горячий поток слез омыл ее прекрасное лицо.
— Остаться здесь, без тебя, — прошептала она, разрывающим сердце голосом.
— Это необходимо, моя бедная девочка. Наберись терпения и жди.
Он извлек висевшую на груди миниатюрную коробочку и, открыв ее, показал Марианне несколько шариков красноватого цвета, издающих странный аромат.
— Видишь эти пилюли? — спросил он. — Они содержат яд, сильный, но не смертельный, который может приостанавливать жизнь на шесть часов. Это сон, который похож на смерть и который обманывает даже самого опытного врача.
— И что ты хочешь делать?
— Мы с Джуйоко проглотим по одной, нас примут за мертвых, выбросят в море, но мы очнемся свободными в свободном море.
— А вы не утонете?
— Нет, в этом я рассчитываю на тебя.
— Что я должна сделать? Говори, приказывай, Сандокан, я готова на все, чтобы увидеть тебя свободным.
— Сейчас шесть, — сказал пират, услышав корабельные склянки. — Через час мы проглотим эти пилюли и громко вскрикнем, как бы в предсмертную минуту. Заметь точно по своим часам минуты и секунды, когда этот крик услышишь, отсчитай шесть часов и десятью секундами раньше вели бросить нас в море. Обеспечь, чтобы нас бросили без ядра на ногах и не в мешке; постарайся бросить вслед за нами спасательный круг и, по возможности, спрячь какое-нибудь оружие под нашу одежду. Ты хорошо меня поняла?
— Я запечатлела все в моей памяти, Сандокан. Но куда ты потом направишься?
— Я уверен, что Янес следует за нами и нас подберет. Вместе мы снарядим новые корабли и придем освободить тебя. Даже если мне придется предать весь Лабуан огню и истребить на нем всех до единого, я верну тебя, любимая моя.
Он порывисто обнял ее и крепко прижал к своей мощной груди.
— Будь проклят тот день, когда я назвался Тигром Малайзии, — воскликнул он с горечью. — Будь проклят тот день, когда я стал мстителем и пиратом, вызвав к себе ненависть людей. Как ужасный призрак, она встала между мной и тобой! Если бы я никогда не проливал кровь, я не был бы сейчас пленником на борту этого судна, меня не волокли бы на виселицу, не разлучала с женщиной, которую я так неистово, так безумно люблю!
— Сандокан!.. Не говори так!
— Да, ты права, Жемчужина Лабуана. Дай полюбоваться тобой в последний раз, — сказал он, видя, что лейтенант встал и делает ему знак, что пора.
Он приподнял светловолосую голову Марианны и крепко поцеловал ее в губы, вложив всю свою страсть в этот долгий поцелуй.
— Как я люблю тебя, милая моя! — воскликнул он вне себя. — И мы должны разлучиться!..
Он удержал стон и быстро смахнул слезу, которая ползла по его смуглой щеке.
— Иди, Марианна, иди, — сказал он резко. — Если ты останешься, я заплачу, как мальчишка.
— Сандокан!.. Сандокан!!
Пират закрыл глаза ладонью и сделал два шага назад.
— Ах! Сандокан! — воскликнула Марианна в отчаянии.
Она хотела броситься к нему, но силы изменили ей, и она упала на руки подошедшего лейтенанта.
— Идите! — закричал Тигр Малайзии, отворачиваясь и закрывая лицо.
Когда он повернулся, люк был уже опущен, и прекрасное голубое небо исчезло за ним.
— Все кончено, — произнес он печальным голосом. — Остается последнее средство.
Он сел у подножия лестницы, закрыв лицо руками, и оставался в таком положении почти час, когда Джуйоко вырвал его из этого немого отчаяния.
— Капитан, — сказал он. — Взбодритесь, не будем отчаиваться. Пора подумать о бегстве.
Сандокан поднялся с энергичным жестом.
— Да! Бежим.
Он достал коробочку, вынул из нее две пилюли и протянул одну даяку.
— Нужно проглотить ее по моему сигналу, — сказал он.
— Я готов.
— Сейчас примерно семь. Через шесть часов мы вернемся к жизни в свободном море.
Он закрыл глаза и проглотил пилюлю. Джуйоко сделал вслед за ним то же самое. Тотчас они оба начали корчиться, как под действием неожиданной спазмы, и вскоре свалились на пол, издав два пронзительных крика.
Эти крики, несмотря на шум машины и грохот волн, поднятых мощными колесами, долетели на палубе до всех и в первую очередь до Марианны, которая ждала их, терзаемая страшной тревогой.
Лейтенант поспешно спустился в трюм в сопровождении нескольких офицеров, а также корабельного врача. У подножия лестницы они натолкнулись на два неподвижных тела, не подававших признаков жизни.
— Они мертвы, — сказал лейтенант. — Случилось то, чего я боялся.
Врач осмотрел их и не мог сделать ничего другого, как только констатировать смерть обоих пленников от отравления.
В то время как матросы по приказу командира поднимали их из трюма, лейтенант подошел к Марианне, которая стояла в стороне, делая нечеловеческие усилия, чтобы заглушить в своем сердце тревогу и не потерять самообладания, которое еще должно было понадобиться ей.
— Миледи, — сказал лейтенант, — несчастье случилось с Тигром Малайзии и его товарищем.
— Я догадываюсь… Они мертвы?
— Да, миледи.
— Сударь, — сказала она прерывающимся, но твердым голосом. — Живые, они принадлежали вам, мертвые — они принадлежат мне.
— Я предоставляю вам свободу делать с ними все, что вы сочтете нужным, но хочу дать вам один совет.
— Какой?
— Прикажите похоронить их по морскому обычаю, опустив тела в море, прежде чем корабль придет на Лабуан. Ваш дядя может приказать повесить Сандокана даже мертвого.
— Принимаю ваш совет. Прикажите перенести их тела на корму и оставьте меня с ними одну.
Лейтенант поклонился и отдал необходимые приказания.
Немного спустя оба пирата были положены на доски и перенесены на корму. Оставалось лишь привязать ядра к их ногам и сбросить в море.
Марианна встала на колени возле оцепеневшего тела Сандокана и долго смотрела в его лицо, искаженное болью под сильным действием наркотика, но с печатью гордости и бесстрашия, свойственных ему.
Дождавшись, когда на море опустилась темнота и ничьи глаза не наблюдали за ней, она достала два кинжала и спрятала их под одеждой пиратов.
— По крайней мере вы сможете защищаться, мои храбрецы, — прошептала она в глубоком волнении.
Потом расположилась у их ног и, считая по часам минуту за минутой, терпеливо дожидалась условленного момента.
Без двадцати минут час она поднялась, бледная, но решительная. Подошла к стенке бакборта, незаметно сняла два спасательных круга и бросила их в море. Потом направилась на мостик и остановилась перед лейтенантом, который, заметив, что она поднялась, уже ждал ее там.
— Сударь, — сказал она, — исполните последнюю волю Тигра Малайзии.
По приказу лейтенанта четверо матросов направились на корму и подняли доски, на которых покоились тела, над бортом.
— Нет еще! — сказала Марианна, разражаясь плачем.
Она приблизилась к Сандокану и прикоснулась губами к его лицу. При этом прикосновении она почувствовала легкое тепло и что-то вроде дрожи, исходящие от прежде оцепенелого и холодного тела.
Минуту она колебалась, потом приказала сдавленным голосом:
— Бросайте!
Матросы разом подняли доски, и оба пирата соскользнули с них в море, исчезнув в черной пучине его, в то время как корабль быстро удалялся, унося несчастную девушку к берегам Лабуана.
Скорбь и отчаяние отражались в его чертах. Если бы он был способен плакать, немало слез оросило бы его щеки. Но он только стискивал зубы и еле слышно временами стонал.
Джуйоко улегся невдалеке, с тревогой глядя на своего капитана. Видя Тигра Малайзии в таком состоянии, он не осмеливался расспрашивать его о будущих планах.
Так протекло двадцать-тридцать минут, когда люк вновь поднялся, открыв кусочек изумительно голубого, ясного неба над их головой.
Заметив проникший в полумрак луч света, Сандокан быстро встал, устремив взгляд на лестницу.
По крутым ступенькам к нему в трюм спускалась Марианна, бледная, с грустными, заплаканными глазами, и все же по-прежнему прекрасная. Ее сопровождал лейтенант, держа на всякий случай правую руку на рукояти пистолета, заткнутого за пояс.
Сандокан издал крик радости и бросился к невесте, неистово прижав ее к груди.
— Любовь моя! — воскликнул он, увлекая ее в противоположный конец трюма, в то время как лейтенант уселся на середине лестницы, скрестив руки и нахмурив лоб. — Какое счастье, что я снова вижу тебя!
— Сандокан, — прошептала она, разражаясь рыданиями. -Я думала, что мы не увидимся больше никогда!
— Успокойся, Марианна, не плачь. Твои жгучие слезы разрывают мне сердце.
— Мое сердце разбито, мой храбрый друг! — сказала Марианна, утирая слезы. — Ах я не хочу, чтобы ты умер, не хочу, чтобы меня разлучили с тобой! Я встану на твою защиту, я освобожу тебя. Я хочу, чтобы ты был мой!
— Твой!.. — воскликнул он с глубоким вздохом. — Да, я снова буду твой, но когда? Разве ты не знаешь, несчастная девочка, что меня везут на Лабуан, чтобы убить?
— Но я спасу тебя!
— Это еще возможно, если ты мне поможешь, — быстро прошептал он.
— Значит, у тебя есть какой-то план? — спросила она, и проблеск надежды загорелся в ее глазах.
— Да, если Аллах меня защитит. Слушай внимательно, любовь моя.
Он бросил быстрый взгляд на лейтенанта, который, не двигаясь, сидел на ступеньке, и увлек девушку как можно дальше от трапа.
— У меня есть план бегства, надеюсь, он мне удастся, но ты не сможешь бежать со мной.
— Почему, Сандокан? Может, ты боишься, что мне не хватит смелости? Я не боюсь ничего. Если хочешь, я заколю твоих часовых. Я взорву этот корабль со всеми, кто на нем, если нужно.
— Это невозможно, Марианна. Я бы отдал полжизни, чтобы увести тебя с собой, но сейчас не могу. Мне необходима твоя помощь, чтобы бежать, и, клянусь тебе, что ты не останешься долго вдали от меня. Я соберу на свои огромные богатства целое войско и приведу его на Лабуан.
Марианна спрятала голову у него на груди, и горячий поток слез омыл ее прекрасное лицо.
— Остаться здесь, без тебя, — прошептала она, разрывающим сердце голосом.
— Это необходимо, моя бедная девочка. Наберись терпения и жди.
Он извлек висевшую на груди миниатюрную коробочку и, открыв ее, показал Марианне несколько шариков красноватого цвета, издающих странный аромат.
— Видишь эти пилюли? — спросил он. — Они содержат яд, сильный, но не смертельный, который может приостанавливать жизнь на шесть часов. Это сон, который похож на смерть и который обманывает даже самого опытного врача.
— И что ты хочешь делать?
— Мы с Джуйоко проглотим по одной, нас примут за мертвых, выбросят в море, но мы очнемся свободными в свободном море.
— А вы не утонете?
— Нет, в этом я рассчитываю на тебя.
— Что я должна сделать? Говори, приказывай, Сандокан, я готова на все, чтобы увидеть тебя свободным.
— Сейчас шесть, — сказал пират, услышав корабельные склянки. — Через час мы проглотим эти пилюли и громко вскрикнем, как бы в предсмертную минуту. Заметь точно по своим часам минуты и секунды, когда этот крик услышишь, отсчитай шесть часов и десятью секундами раньше вели бросить нас в море. Обеспечь, чтобы нас бросили без ядра на ногах и не в мешке; постарайся бросить вслед за нами спасательный круг и, по возможности, спрячь какое-нибудь оружие под нашу одежду. Ты хорошо меня поняла?
— Я запечатлела все в моей памяти, Сандокан. Но куда ты потом направишься?
— Я уверен, что Янес следует за нами и нас подберет. Вместе мы снарядим новые корабли и придем освободить тебя. Даже если мне придется предать весь Лабуан огню и истребить на нем всех до единого, я верну тебя, любимая моя.
Он порывисто обнял ее и крепко прижал к своей мощной груди.
— Будь проклят тот день, когда я назвался Тигром Малайзии, — воскликнул он с горечью. — Будь проклят тот день, когда я стал мстителем и пиратом, вызвав к себе ненависть людей. Как ужасный призрак, она встала между мной и тобой! Если бы я никогда не проливал кровь, я не был бы сейчас пленником на борту этого судна, меня не волокли бы на виселицу, не разлучала с женщиной, которую я так неистово, так безумно люблю!
— Сандокан!.. Не говори так!
— Да, ты права, Жемчужина Лабуана. Дай полюбоваться тобой в последний раз, — сказал он, видя, что лейтенант встал и делает ему знак, что пора.
Он приподнял светловолосую голову Марианны и крепко поцеловал ее в губы, вложив всю свою страсть в этот долгий поцелуй.
— Как я люблю тебя, милая моя! — воскликнул он вне себя. — И мы должны разлучиться!..
Он удержал стон и быстро смахнул слезу, которая ползла по его смуглой щеке.
— Иди, Марианна, иди, — сказал он резко. — Если ты останешься, я заплачу, как мальчишка.
— Сандокан!.. Сандокан!!
Пират закрыл глаза ладонью и сделал два шага назад.
— Ах! Сандокан! — воскликнула Марианна в отчаянии.
Она хотела броситься к нему, но силы изменили ей, и она упала на руки подошедшего лейтенанта.
— Идите! — закричал Тигр Малайзии, отворачиваясь и закрывая лицо.
Когда он повернулся, люк был уже опущен, и прекрасное голубое небо исчезло за ним.
— Все кончено, — произнес он печальным голосом. — Остается последнее средство.
Он сел у подножия лестницы, закрыв лицо руками, и оставался в таком положении почти час, когда Джуйоко вырвал его из этого немого отчаяния.
— Капитан, — сказал он. — Взбодритесь, не будем отчаиваться. Пора подумать о бегстве.
Сандокан поднялся с энергичным жестом.
— Да! Бежим.
Он достал коробочку, вынул из нее две пилюли и протянул одну даяку.
— Нужно проглотить ее по моему сигналу, — сказал он.
— Я готов.
— Сейчас примерно семь. Через шесть часов мы вернемся к жизни в свободном море.
Он закрыл глаза и проглотил пилюлю. Джуйоко сделал вслед за ним то же самое. Тотчас они оба начали корчиться, как под действием неожиданной спазмы, и вскоре свалились на пол, издав два пронзительных крика.
Эти крики, несмотря на шум машины и грохот волн, поднятых мощными колесами, долетели на палубе до всех и в первую очередь до Марианны, которая ждала их, терзаемая страшной тревогой.
Лейтенант поспешно спустился в трюм в сопровождении нескольких офицеров, а также корабельного врача. У подножия лестницы они натолкнулись на два неподвижных тела, не подававших признаков жизни.
— Они мертвы, — сказал лейтенант. — Случилось то, чего я боялся.
Врач осмотрел их и не мог сделать ничего другого, как только констатировать смерть обоих пленников от отравления.
В то время как матросы по приказу командира поднимали их из трюма, лейтенант подошел к Марианне, которая стояла в стороне, делая нечеловеческие усилия, чтобы заглушить в своем сердце тревогу и не потерять самообладания, которое еще должно было понадобиться ей.
— Миледи, — сказал лейтенант, — несчастье случилось с Тигром Малайзии и его товарищем.
— Я догадываюсь… Они мертвы?
— Да, миледи.
— Сударь, — сказала она прерывающимся, но твердым голосом. — Живые, они принадлежали вам, мертвые — они принадлежат мне.
— Я предоставляю вам свободу делать с ними все, что вы сочтете нужным, но хочу дать вам один совет.
— Какой?
— Прикажите похоронить их по морскому обычаю, опустив тела в море, прежде чем корабль придет на Лабуан. Ваш дядя может приказать повесить Сандокана даже мертвого.
— Принимаю ваш совет. Прикажите перенести их тела на корму и оставьте меня с ними одну.
Лейтенант поклонился и отдал необходимые приказания.
Немного спустя оба пирата были положены на доски и перенесены на корму. Оставалось лишь привязать ядра к их ногам и сбросить в море.
Марианна встала на колени возле оцепеневшего тела Сандокана и долго смотрела в его лицо, искаженное болью под сильным действием наркотика, но с печатью гордости и бесстрашия, свойственных ему.
Дождавшись, когда на море опустилась темнота и ничьи глаза не наблюдали за ней, она достала два кинжала и спрятала их под одеждой пиратов.
— По крайней мере вы сможете защищаться, мои храбрецы, — прошептала она в глубоком волнении.
Потом расположилась у их ног и, считая по часам минуту за минутой, терпеливо дожидалась условленного момента.
Без двадцати минут час она поднялась, бледная, но решительная. Подошла к стенке бакборта, незаметно сняла два спасательных круга и бросила их в море. Потом направилась на мостик и остановилась перед лейтенантом, который, заметив, что она поднялась, уже ждал ее там.
— Сударь, — сказал она, — исполните последнюю волю Тигра Малайзии.
По приказу лейтенанта четверо матросов направились на корму и подняли доски, на которых покоились тела, над бортом.
— Нет еще! — сказала Марианна, разражаясь плачем.
Она приблизилась к Сандокану и прикоснулась губами к его лицу. При этом прикосновении она почувствовала легкое тепло и что-то вроде дрожи, исходящие от прежде оцепенелого и холодного тела.
Минуту она колебалась, потом приказала сдавленным голосом:
— Бросайте!
Матросы разом подняли доски, и оба пирата соскользнули с них в море, исчезнув в черной пучине его, в то время как корабль быстро удалялся, унося несчастную девушку к берегам Лабуана.
Глава 31
ЯНЕС
Жизнь должна была прерваться в них, как сказал Сандокан, ровно на шесть часов — ни секундой больше, ни секундой меньше. Так и случилось.
Едва погрузившись в воду, оба пирата быстро пришли в себя, ощутив в себе прежние силы.
Мощными взмахами рук и ног выплыв на поверхность, меньше чем в кабельтове от себя они увидели корабль, который удалялся к востоку.
Первым движением Сандокана было броситься за ним, в то время как Джуйоко, еще совершенно обалдевший от этого странного и для него необъяснимого воскресения, инстинктивно поплыл в противоположную сторону.
Сандокан же, видя только этот корабль, похищавший у него любимую, и не сознавая, кроме этого, ничего, бросился преследовать его, яростно борясь с волнами, но вскоре опомнился и прекратил эту бессмысленную погоню, лишь погрозив ему вслед кулаком.
— Погоди! — крикнул он. — Дай только срок! Как бы ни был велик океан, я настигну тебя однажды и пробью твои борта, отправив на дно!
Он вернулся назад и встретился с Джуйоко, который ждал его в тревоге.
— Поплыли, — сказал он печальным голосом. — Марианну похитили у нас.
— Ничего, капитан, — откликнулся тот. — Мы спасем ее и, возможно, раньше, чем вы думаете.
— Молчи!.. Не тревожь мою рану, она кровоточит.
— Нам нужно найти господина Янеса, капитан.
— Да, только он сейчас может спасти нас.
Бескрайняя морская ширь расстилалась перед ними в ночной темноте, без островка, чтобы пристать к нему, без паруса или огня, который бы говорил о присутствии корабля, — только звезды сияли в недосягаемой вышине.
Куда ни бросишь взгляд — только пенистые волны, которые сталкивались одна с другой, с шумом бежали куда-то вдаль, подгоняемые ночным ветерком.
Чтобы не расходовать напрасно сил, которые могли еще им понадобиться в этой ужасной для них ситуации, они медленно поплыли, держась рядом друг с другом и жадно оглядывая темную поверхность моря в поисках паруса.
Время от времени Сандокан останавливался, чтобы оглянуться на восток, где пытался увидеть фонари уходящего корабля, и потом продолжать плыть дальше, испуская глубокие вздохи.
Они уже преодолели добрую милю и, начав уставать, сбросили с себя одежду, чтобы быть свободнее в движениях, когда Джуйоко натолкнулся на какой-то предмет, который подался в сторону.
— Акула! — вскричал он, в страхе хватаясь за кинжал.
— Где? — спросил Сандокан.
— Нет… это не акула, — с облегчением ответил даяк. — Мне кажется, это…
— Это спасательный круг, брошенный Марианной! — воскликнул Сандокан. — О милая, благословляю тебя!..
— Но, наверное, он не один.
— Поищем, друг мой.
Они принялись плавать кругами, оглядывая поверхность воды, и вскоре нашли и второй круг, который был не слишком далеко от первого.
— Вот удача, которой я не ожидал, — сказал Джуйоко весело. — Куда мы направимся сейчас?
— Корвет шел с северо-запада, я думаю, что именно в этом направлении мы можем встретить Янеса.
— Мы встретим его?
— Надеюсь, — отвечал Сандокан.
— Но нам понадобится на это несколько часов. Ветер слабый, и праос господина Янеса не может двигаться быстро.
— Ну и что? Лишь бы встретить его. Ради этого я готов провести в воде хоть целые сутки.
— А вы не подумали об акулах, капитан? Ведь море кишит этими свирепыми тварями.
Сандокан невольно содрогнулся и бросил вокруг беспокойный взгляд.
— Пока не видно ни хвоста, ни плавника на поверхности, — сказал он. — Будем надеяться, что акулы не заметят нас. Итак на северо-запад! Если не встретим Янеса, плывя в этом направлении, то, может быть, доберемся до скалы или рифа, которые изредка попадаются здесь.
Они сблизились плечом к плечу, чтобы быть готовыми прийти на помощь в случае опасности, и поплыли в избранном направлении, стараясь, однако, экономить силы, прекрасно зная, что земля очень далеко.
Несмотря на всю их отвагу, страх натолкнуться на акулу невольно сжимал их сердца.
Особенно даяк испытывал перед ними настоящий ужас. Он часто оглядывался и вертел головой, всякий раз поджимая ноги, когда ему казалось, что он слышит за собой удары хвоста и хриплое дыхание этих морских тигров.
— Я никогда не испытывал такого страха, — признался он Сандокану. — Я принимал участие в бесчисленных абордажах, убил собственной рукой немало врагов, я мерялся силами с тиграми в джунглях, но сейчас я боюсь до дрожи. Мысль, что в любую минуту на меня может наброситься одна из этих свирепейших тварей, леденит мне кровь. Капитан, вы ничего не видите?
Едва погрузившись в воду, оба пирата быстро пришли в себя, ощутив в себе прежние силы.
Мощными взмахами рук и ног выплыв на поверхность, меньше чем в кабельтове от себя они увидели корабль, который удалялся к востоку.
Первым движением Сандокана было броситься за ним, в то время как Джуйоко, еще совершенно обалдевший от этого странного и для него необъяснимого воскресения, инстинктивно поплыл в противоположную сторону.
Сандокан же, видя только этот корабль, похищавший у него любимую, и не сознавая, кроме этого, ничего, бросился преследовать его, яростно борясь с волнами, но вскоре опомнился и прекратил эту бессмысленную погоню, лишь погрозив ему вслед кулаком.
— Погоди! — крикнул он. — Дай только срок! Как бы ни был велик океан, я настигну тебя однажды и пробью твои борта, отправив на дно!
Он вернулся назад и встретился с Джуйоко, который ждал его в тревоге.
— Поплыли, — сказал он печальным голосом. — Марианну похитили у нас.
— Ничего, капитан, — откликнулся тот. — Мы спасем ее и, возможно, раньше, чем вы думаете.
— Молчи!.. Не тревожь мою рану, она кровоточит.
— Нам нужно найти господина Янеса, капитан.
— Да, только он сейчас может спасти нас.
Бескрайняя морская ширь расстилалась перед ними в ночной темноте, без островка, чтобы пристать к нему, без паруса или огня, который бы говорил о присутствии корабля, — только звезды сияли в недосягаемой вышине.
Куда ни бросишь взгляд — только пенистые волны, которые сталкивались одна с другой, с шумом бежали куда-то вдаль, подгоняемые ночным ветерком.
Чтобы не расходовать напрасно сил, которые могли еще им понадобиться в этой ужасной для них ситуации, они медленно поплыли, держась рядом друг с другом и жадно оглядывая темную поверхность моря в поисках паруса.
Время от времени Сандокан останавливался, чтобы оглянуться на восток, где пытался увидеть фонари уходящего корабля, и потом продолжать плыть дальше, испуская глубокие вздохи.
Они уже преодолели добрую милю и, начав уставать, сбросили с себя одежду, чтобы быть свободнее в движениях, когда Джуйоко натолкнулся на какой-то предмет, который подался в сторону.
— Акула! — вскричал он, в страхе хватаясь за кинжал.
— Где? — спросил Сандокан.
— Нет… это не акула, — с облегчением ответил даяк. — Мне кажется, это…
— Это спасательный круг, брошенный Марианной! — воскликнул Сандокан. — О милая, благословляю тебя!..
— Но, наверное, он не один.
— Поищем, друг мой.
Они принялись плавать кругами, оглядывая поверхность воды, и вскоре нашли и второй круг, который был не слишком далеко от первого.
— Вот удача, которой я не ожидал, — сказал Джуйоко весело. — Куда мы направимся сейчас?
— Корвет шел с северо-запада, я думаю, что именно в этом направлении мы можем встретить Янеса.
— Мы встретим его?
— Надеюсь, — отвечал Сандокан.
— Но нам понадобится на это несколько часов. Ветер слабый, и праос господина Янеса не может двигаться быстро.
— Ну и что? Лишь бы встретить его. Ради этого я готов провести в воде хоть целые сутки.
— А вы не подумали об акулах, капитан? Ведь море кишит этими свирепыми тварями.
Сандокан невольно содрогнулся и бросил вокруг беспокойный взгляд.
— Пока не видно ни хвоста, ни плавника на поверхности, — сказал он. — Будем надеяться, что акулы не заметят нас. Итак на северо-запад! Если не встретим Янеса, плывя в этом направлении, то, может быть, доберемся до скалы или рифа, которые изредка попадаются здесь.
Они сблизились плечом к плечу, чтобы быть готовыми прийти на помощь в случае опасности, и поплыли в избранном направлении, стараясь, однако, экономить силы, прекрасно зная, что земля очень далеко.
Несмотря на всю их отвагу, страх натолкнуться на акулу невольно сжимал их сердца.
Особенно даяк испытывал перед ними настоящий ужас. Он часто оглядывался и вертел головой, всякий раз поджимая ноги, когда ему казалось, что он слышит за собой удары хвоста и хриплое дыхание этих морских тигров.
— Я никогда не испытывал такого страха, — признался он Сандокану. — Я принимал участие в бесчисленных абордажах, убил собственной рукой немало врагов, я мерялся силами с тиграми в джунглях, но сейчас я боюсь до дрожи. Мысль, что в любую минуту на меня может наброситься одна из этих свирепейших тварей, леденит мне кровь. Капитан, вы ничего не видите?